Текст книги "Большое приключение. Пепел (СИ)"
Автор книги: Кирилл Клеванский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
Маленький синий огонек без труда расколол исполинский меч, а потом насквозь пробил грудную клетку Арлуна, меньше чем за долю мгновения сжигая его сердце. На землю упали клинки. Следом за ними опустилось и тело. Из черной дыры шел дым и неприятно тянуло гарью.
Эш покачал головой. Сама собой пепельные волосы стянула бандана, а на глаз легла линза. Схватка закончилась.
– Все так же боишься выйти в открытую, – ухмыльнулся Пепел.
Он развернулся на пятках и в тот же миг сердце пропустило удар. Волшебник, все еще охваченный горячкой боя, рассчитывал увидеть за спиной единственного человека, которого ненавидел всей душой, но нет. Несмотря на невероятную, невозможную жажду крови, это был вовсе не он.
Эш не успел остановить руку и посох пронзил сердце Элеонор, занесший кинжал. Губы её произнесли:
– Убийца… – а следом испустили последний вздох.
Пепел поймал падающее тело и вместе с ним опустился на колени. На его руках умерла леди, никогда до селе не поднимавшая руку ни на одного разумного. Невинная душа.
– Нет, – как‑то странно, словно безумно засмеялся Эш, вспоминая Хельмера и понимая, что смерть для преданной жены действительно стала лучшим исходом. – Нет. Прости. Прости. Прости.
Эш еще долго убаюкивал на руках мертвое, леденеющее тело, повторяя простое словно "прости", но ответа все не было. Волшебник помнил, как дал обещание наставнику монастыря больше никогда не касаться руками невинных, а тот лишь рассмеялся ему в лицо. Старый мудрец сказал тогда, что Пепел проклят богами за свои злодеяния и на руках его вечно будет сохнуть кровь невинных. Старик оказался прав. В своих странствиях Эш так и не смог избежать страшного проклятья. Вот и сейчас, отправившись даже в самые безжизненные земли, он все равно умудрился принести с собой несчастье.
Еще долго волшебник будет качать труп, пока, наконец, не опомнится. Он завернет тела в белую ткань, положит их рядом и ударом посоха призовет огонь. Красивый юноша с мертвыми взглядом разбудит мула, поднимет в воздух спящие тела компаньонов и отправится в лес, оставляя за спиной сгорать дом и двух людей.
Утро того же дня
Проснувшись, Мери первым делом схватилась за клинок. Она точно помнила, что засыпала на сеновале, а сейчас вокруг стоял все тот же проклятый, гнилой лес с черными деревьями – великанами и фиолетовой, словно пожухлой травой.
Вскоре проснулись и остальные члены отряда, точно так же вскакивая на ноги и занимая круговую оборону.
– Все в порядке! – услышали они вечно смешливый, будто детский выкрик. Из под повозки показался Эш, беспечно улыбавшийся и чесавший затылок. – Я заш… проснулся пораньше и обнаружил нас здесь – Круг поставил, завтрак сварганил, все дела.
– А где…
– Думаю мы все же им помешали, – развел руками магик. – Влюбленным уединения хотелось, а тут мы такие красивые нарисовались. Вот и выгнали они нас, а бор, небось, магией сокрыли.
"Пни" задумались, а потом согласно покивали, принимая на веру довольно резонную теорию. Лари, вспомнив о чем‑то, начал лихорадочно ощупывать карманы, но обнаружив подсумок облегченно выдохнул.
Эш с искренней улыбкой смотрел на то, как Лари убирает свиток словно тот был дороже всего золота мира. Впрочем, для одного конкретного мечника все так и обстояло. Что ж, возможно цветочник сможет научить ребят не только веселится, но и ценить что‑то больше, нежели злато, несущее с собой больше проблем, нежели счастья.
– Ну, что поделать, – немного расстроенно вздохнула Мери. – Давайте оценим стряпню Эша и отправимся в путь.
Путешественники согласились и с этим. Правда на поверку оказалось, что волшебник готовить не умеет, и вскоре Эш пускал комическую, ненатуральную слезу, потирая лоб, на котором явно выступит шишка. Мервин, не стесняясь в выражениях, выкинул котелок с кашей, причем не куда‑нибудь, а прямо в голову "повару – неудачнику". В итоге в путь "Пни" отправлялись натощак.
Два дня спустя
– Выход! – обрадованно воскликнул Меткий.
Отряд с улюлюканьем и аплодисментами бросился вперед, находя за рощей огромную арку, воздвигнутую из белого камня. Расстояние между двумя колоннами достигало почти пятидесяти футов, а высота и вовсе терялась за отметкой в пару сотен. Созданная древним королевством, гигантская арка, обвитая плющом и проросшая на вершине деревьями, являла собой самый легко – распознаваемый выход из леса, какой только можно найти под светом Ирмарила. Впереди простиралась лишь бескрайняя равнина, а за ней высилась горная цепь Резаликс.
Эш глянул за спину, словно прощаясь взглядом с угрюмым, черным лесом, выпустившим из цепкой хватки отряд приключенцев, спешивших за лекарством для дочери короля. Несмотря на многие беды и смерти, сопровождавшие нелегкий путь, "Бродячие пни" не собирались сдаваться и смело шли на встречу новым приключениям. Ведь, сколь бы наивно это не звучало, их вела благородная цель, щедро сдобренная обещанными богатством и почетом.
Глава 7. Демон – змей
3й день месяца Краг, 322й год, Равнина
Первый осенний месяц принес с собой не только холодный ветер, гонимый с далеких северных, вечно заснеженных гор, но и пушистые, тяжелые облака. Они степенно плыли по низкому небу, постепенно превращая его в гранитную крышку. В такую стучись не стучись, а света Ирмарила не дождешься. Здесь же, на бескрайней равнине, разделявшей цивилизованный мир и земли, где на многие мили вокруг сыщется всего несколько фортов, замков да застав, и вовсе приходилось кутаться в зимние плащи.
Увы, у Эша такого никогда не имелось, так что цветочник зябко жался к посоху, вбирая в себя его внутренний огонь.
– И как это только возможно? – раздраженно цедила Мери, глядя на коня магика.
В то время пока Березка торговалась с конюшенным, волшебник каким‑то образом сумел призвать свою волко – лошадь, прискакавшую к нему с границ леса Теней. Гвидо, по обыкновению, обнюхал "Пней" признал если и съедобными, то слишком хорошо защищенными, а после принялся смиренно пугать остальных кляч. Те с непривычки шугались странного сородича, то и дело норовя сбросить наездника.
В общей сложности за ездовых пришлось выложить семь золотых, чуть больше чем по одной за "штуку". Подобные траты взвинтили фехтовальщицу и теперь леди срывалась даже на мельчайшие огрехи.
– А он у меня волшебный, – пожал плечами юноша, поглаживая приятеля по шее.
– У тебя прям все волшебное, – шипела строгая девушка, подбивавшая в уме сальдо, с тоской добавляя в графу расходов еще "немного" наличности.
– Так ведь я на то и волшебник, – подмигнул парень, и, заливаясь звонким смехом, увернулся от подзатыльника и чуть приотстал от нервного командира.
Отряд довольно споро двигался по дороге, занесенной песком и поросшей бурьяном. Здесь на равнине не стояло ни одного поселка крупнее, чем на двести человек жителей. Неудивительно, что никто не занимался инфраструктурой, да и если быть честным – никому это и не нужно. Сюда, в основном, бежали репрессированные, спасаясь от гнева королей.
Бывало встретишь смесков, решивших, что гнет чистокровных сородичей это не то, чего ждешь от жизни. Порой на равнине оседали терниты, решившие уделить время тренировкам и углублению в мастерство. Но чаще по бескрайним травяным барханам путешествовали Аквелы – бродячие артисты, спешащие к тем или иным городам.
Равнина, в полукольцо берущая все тринадцать человеческих королевств, слыла чем‑то в роде родины самого известного народа. Впрочем, славу тот приобрел не великими деяниями и подвигами, а веселыми выступлениями, горячими красавицами, спорыми на расправу парнями, а также воровством и прочими аферами.
"Пни", пересекая ровную, словную водную гладь, шли на северо – восток, спеша поскорее добраться до Резаликс. Там, стоит перейти через перевал, и вот уже вдали замаячит вечно красное небо Огненных Гор. Былинные горы, славные множеством страшных легенд, беспрестанно исторгали из недр исполинские столбы пепла, в коих сорвавшимися звездами мерцали падающие на землю горящие камни. И именно там, на склоне древних вулканов, рос цветок, способный излечить дочь короля.
Вот уже почти сорок дней как отряд покинул стены прекрасного града Мистрит и отправился в далекий, опасный путь. По самым строгим подсчетам придворных лекарей, у принцессы Элеоноры оставалось не больше трех месяцев, и один, как вы уже догадались, успешно остался позади.
– Мери, – Тулепс подъехал к давней подруге и ткнул пальцем в подробную, но явно старую карту. – Здесь указана переправа. Если уйдем на пару градусов южнее, сможем перейти по мосту. Потеряем не больше двух дней.
Березка забрала карту и принялась внимательно изучать метки, обозначения угодий с живущими в них монстрами, а также просто комментарии составителя. До моста примерно около сорока миль, что при хорошем темпе не больше полутора дней, но к броду можно было добраться уже к первой звезде. Конечно это сопряжено с некоторой опасностью – придётся свернуть с тракта и пуститься по бездорожью, где нередко бесчинствуют разбойные ватаги, но когда на кону жизнь принцессы и задание от самого короля даже лишний час может стать роковым.
– Держим курс к броду, – обрубила Березка, возвращая карту обратно.
В то время пока Меткий и Мери обсуждали предстоящий маршрут, Лари в который раз перечитывал свиток сира Арлуна Тринийского – рыцаря, не так давно повстречавшегося приключенцам. Без малого, победитель турнира мечников оказался вполне простым человеком, с очень милой женой, накормившей Странников изумительным луковым супом. Ну и так получилось, что Криволапый получил свиток, с записанными на нем умениями великого мечника.
– Интересно? – спросил волшебник, подъезжая ближе.
– Угу, – машинально кивнул Лари, продолжая вглядываться в хитросплетение схем, поверх которых шла вереница мелкого, убористого подчерка. Криволапый то и дело прикусывал от напряжения кончик языка, пытаясь осознать ту или иную позицию в сложных, но весьма смертоносных приемах.
Мечник не питал пустых иллюзий, догадываясь, что на изучение у него уйдет не менее полугода, а на доведение до совершенства и вовсе пара лет. Впрочем, эти сроки не шли ни в какое сравнение с теми, что преодолел сир Арлун. Скорее всего бывший чемпион потратил почти семь лет на изобретение, а потом еще столько же на шлифование навыка.
– Ты знал, что меч можно воплотить без помощи магии? – спросил Криволапый, вчитываясь в описание Ауры Клинков.
Эш вспомнил свой бой с рыцарем и "честно" соврал:
– Нет.
– Угу, – снова кивнул Лари. Скорее всего он даже не слышал ответа, полностью погрузившись в изучение свитка.
Отряд все ближе подходил к высоким горам, терзающим гранитное небо каменными пиками. Вечно холодные, бесконечно белые, они казались клыками какого‑то невероятного чудовища, закованного в цепи и оставленного на земле. А тот все скалит пасть, пытаясь расколоть крышку вечного гроба и вырваться на волю.
Эш чуть улыбнулся, вспоминая как впервые оказался в горах.
16й день месяца Зунд, 312й год, эра Пьяного Монаха, восточный предел
Край мира. Как много спето песен об этом таинственном, загадочном и манящем месте. Как много сложено поэм, написано историй и пересказано легенд. Одни говорят что там, у линии горизонта, обитает огромный дракон, пожирающих смелых и отчаянных путешественников. Другие спорят, утверждая будто за восточным пределом море разделяет бесконечный разлом и веками шумят тонны воды, падая в бездонную пропасть. Но, в эпоху кораблей, свободно бороздящих моря и океаны, во время разгульной пиратской вольницы и ушлых торговцев, все эти истории вымерли, становясь нелепыми сказками для самых юных ушей.
Теперь люди и нелюди знают, что за горизонтом… нет ничего, хотя бы просто потому, что сколько бы ты не путешествовал, а края мира и этого самого горизонта все не найти. Впрочем, пусть обитатели безымянной планеты и знали, что края мира не существует, но все же испытывали перед восточным пределом некий суеверный, сакральный трепет.
И именно здесь, среди лабиринтов из снега и камня, на затерянном во времени плато возвышался забытый даже бардами монастырь. Последнее пристанище исчезнувших в прошлой эре "желтых" людей, оставивших ощутимый след в культуре и искусстве.
Некогда, когда еще не выросли из под земли огромные вулканы, заставляя небо пылать пожаром от ярости стихии, вырвавшейся из темных недр, на востоке лежало четырнадцатое людское королевство. Гиртай – страна великих воинов, мудрецов, танцовщиц, чая и фарфора. И все, что осталось от её прекрасных лугов и долин – лишь монастырь на горе Мок – Пу, под сводами которого жили последние представители народа, чья история своими корнями пронзает "подвалы" истории.
В стенах, воздвигнутых из красного кирпича и серого камня просыпался единственный белый человек, когда‑либо ступавший на земли, сокрытые от взоров простых смертных.
Эш откинул в сторону белое покрывало, придавленное странным, шерстяным одеялом. Бывший генерал, а теперь изменник и разыскиваемый преступник с удивлением обнаружил, что на его груди отсутствует не то что повязка, но и шрам. Волшебник хорошо помнил ранение и понимал, что кинжал, воткнутый в грудину, навсегда оставит напоминание о холодной стали, пробившей слишком слабую и податливую плоть. Но следов не обнаружилось. Отсутствовала даже тонкая белесая нить, которую все же оставляли даже самые сильные заклинания искуснейших жрецов.
Оставив неуместные мысли, баронет… хотя нет – бездомный, во всех смыслах этого слова, оглянулся. Юноша обнаружил себя лежащим на постели, лишь немного приподнятой над полом, устланным тканью и циновками.
Ни охраны в светлых углах, ни решеток на круглом окне с деревянными ставнями и развевающемся на холодном ветру красном шелку. С очередным порывом Эш поежился, с удивлением наблюдая за танцем снежинок, беспардонно ворвавшихся в эту странную камеру.
– Любопытно, – протянул парень, протягивая руку и любуясь, как белые кристаллики таяли, стоило им коснуться горячей кожи.
В этот момент волшебник не удивился тому, что не только произнес странную для себя фразу, но и осознал смысл доселе неведомого ему слова "любопытство". Право же. Ведь не станете челвоек, интересуясь, предположим, кувшином в лавке, спрашивать самого себя, что означает это необычное слово "интерес". Вот и юноша, некогда походивший на оживленную демонами скульптуру тоже не задумывался над столь прозаичными вопросами. Куда больше преданного генерала интересовало само место заточения.
Приняв полу сидячее положение волшебник с удивлением обнаружил сложенные на странной табуретке (та больше напоминала подставку для ног, а никак не стул без спинки) столь же странные одежды. Эш не нашел ни штанов, ни рубахи, только какое‑то непонятное покрывало из желтого и багрового шелка, поверх которого стоило надеть столь же непонятную, плотную, красную тряпку, накрывшую собой все тело.
Кое‑как повязав мудреное облачение, генерал, держась за стенку, направился к двери. Юноша ожидал что та окажется заперта, но вновь ошибся. Створки распахнулись, стоило лишь легонько их толкнуть. Лицо мигом обласкал холодный ветер, впрочем, мурашки по телу не побежали – одежды хоть и оставались непонятными, но все же вполне сносно сохраняли тепло.
На улице волшебника ждали очередные открытия, заставлявшие парня сомневаться в том, что он находится в тюремной крепости. Идя между колонн, в качестве которых выступали непонятные статуи с исковерканными лицами, изображавшими ту или иную эмоцию, парень все никак не мог оторвать взгляда от удивительных зданий.
Генерал всю жизнь считал, что у одного дома может быть только одна крыша, но, казалось, это место решило опровергнуть данное утверждение. У здешних зданий бывало три, четыре, а то и все шесть крыш. Они козырьками выступали над каждым этажом, сверкая на солнце глиняной черепицей, немного припорошенной снегом.
Подобных зданий оказалось довольно много, но в центре возвышался величественный и в то же время будто смиренный и степенный комплекс, состоявший из невысокой стены, просторного дворика и того, что Эш назвал бы храмом. Собственно, именно к этому строению и лежал путь ослабевшего магика.
Стоило волшебнику пройти под арку, как он вновь застыл в недоумении. На гранитном плацу (ну а чем это еще могло быть) находилось около тридцати бритых налысо детей в возрасте от шести и примерно до шестнадцати лет. И все бы ничего, но дети стояли на длинных, десятифутовых шестах.
Застывшие в самых нелепых и в то же время – зримо сложных позах, они то и дело сменяли их, растягивая связки и жилы. Все это казалось Эшу несколько сюрреалистичным, потому как он понимал, что не сможет не то что принять хоть одну из позиций, но и банально взобраться на сам шест.
Изменник шел между рядов, вовсе не ощущая на себе пристальных или изучающих взглядов. Казалось, что обитателям непонятной "крепости" было плевать на белокожего визитера. Один раз Эш все же встретился взглядом с молодым юношей.
Тот не стоял на шесте, пребывая на земле и держа в руках длинную палку. Ею он поправлял руки или ноги детей, иногда стуча по граниту – тем самым объявляя смену позиций. Впрочем, и в этот раз в черных глазах магик не увидел ни малейшей тени заинтересованности.
Юноша как‑то странно кивнул. Он сжал правый кулак, вложил его в раскрытую левую ладонь, поднял эту нелепую конструкцию на уровень грудь и немного согнул спину. Эш попытался повторить жест, чем вызвал смешок у одного из детей. Естественно, за этим последовал смачный удар палкой по камню и все вернулось на круги своя.
Волшебник оставил за спиной это подобие балагана Аквелов и вошел под сени главного сооружения. Толкнув тяжелые, огромные створки, обитые железом и сверкающие бронзовыми клепками, бывший генерал оказался в просторном зале, чей свод терялся среди сладкого, ароматного дыма, мерцающего над чадящими факелами и жаровнями.
Куда не глянь, везде сидели копии человека, встреченного Эшем сразу после предательства лейтенанта. Лысые, желтокожие, в тех же одеждах что и сам магик (правда повязанных весьма умело, вследствие чего и выглядели они лучше), они сидели в странных позах, так чудно сплетя ноги, что от одного взгляда на это изуверство у бездомного парня свело колени.
В самом конце залы, у пьедестала, сидел древний старик, чья кожа больше походила на ветхий пергамент, покрытый черными пятнами. Длинная, жидкая, почти прозрачная борода, заплетенная в странный узор, придавала образу еще более чудной и гротескный вид. А уж статуя за спиной у старца и вовсе вызвала усмешку.
Бог желтокожих не внушал ни страха, ни восхищения, ни желания пасть ниц. Даже с виду он был слаб, скучен, а это малохольное лицо вряд ли заставило бы врагов отступить в страхе перед возможным гневом. Нет, это явно не бог тринадцати королевств.
– Смотрю ты уже проснулся, – произнес старик и остальные желтокожие словно ожили.
Они вытянули перед собой левые ладони так, чтобы те ребром касались подбородка, а мизинцем смотрели в сторону статуи. Поклонившись своему богу – задохлику, бритые поднялись на ноги и разве что не синхронно повернулись к ошеломленному парню.
– Где я? – спросил Эш.
– Хороший вопрос, – старик так и сидел, его глаза оставались закрытыми, а кожа, покрытая пигментными пятнами внушала некое почтение к столь почтенному возрасту. – Спрашиваешь ли о ты своем физическом положение или духовном?
Волшебник промолчал, не понимая, о чем говорит этот бородатый древний дед, который того гляди развалиться от слишком тяжелого взгляда или резкого порыва ветра.
– Что ж, полагаю, ты все же спрашиваешь о более приземленных вещах, – и пусть голос старца оставался бесцветным, но в нем слышалось некое пренебрежение или даже жалость. – Эш, ты находишься в монастыре Шао, на горе Мок – Пу.
Генерал напрягся, пытаясь вспомнить все уроки географии, но так и не нашел в недрах памяти упоминание об этом месте.
– Я пленник? – юноша решил задать самый важный для себя вопрос.
– Все мы в каком‑то смысле пленники. И не важно кто лишает нас свободы – собственные страсти или вражеский меч.
Признаться, волшебника начинал раздражать этот пустопорожний разговор.
– Я могу идти?
Старик лишь легонько кивнул и Эш, развернувшись, отправился обратно к огромным дверям, ведущим во двор. Там все еще на шестах стояли дети. Магику сперва казалось, что они мучаются в этих странных позах, но лица послушников сохраняло спокойствие и безмятежность.
Генерал переступил порог и не смог сдержать изумленного вздоха. С площадки открывался воистину захватывающий вид на бесконечные горные пики, окутанные густыми, пушистыми облаками, среди которых танцевали блестящие, сверкающие в зенитном солнце снежники.
Огромный, бесконечный край, несмотря на всю суровость, оказался столь же безмятежным, как и шестилетний мальчик, закинувший правую ногу за голову, сохраняя баланс, стоя лишь на большом пальце левой ноги. Нечто невозможное перемешалось с чем‑то изумительным, породив прекрасную долину.
Эш вбирал в себя спокойствие этих забытых богами и людьми земель. Казалось само время замедлило свой бег, стремясь сохранять сей край в его первозданном виде. На многие мили вокруг не было ни людей, ни зверей, и лишь редкие птицы кружили в вышине, разглядывая монастырь и спеша рассказать о нем иным небесным странникам. Впервые в жизни волшебник задумался о таком немыслимом для себя явлении, как "завтра".
Он смотрел в свое прошлое, не находя там ничего, что манило бы и звало вернутся обратно. Бездомный магик не сомневался в том, что Газранган сделает все, чтобы найти последнего человека, видевшего драконью эссенцию и даже если короля удастся убедить в невиновности, то это не принесет какой‑либо пользы. Да, Эш был невиновен, но невинным его уже не назвать.
Стоит магику вернуться и восстановить свою честь, как его тут же отправят в очередной поход. Нет, Эш больше не хотел слышать крики умирающих, не хотел прятаться в тени от пожаров и подолгу отмывать руки, покрытые коркой засохшей крови. Но, в таком случае, куда идти человеку, у которого нет ровным счетом ничего, кроме имени.
Волшебник повернулся к старцу и тот кивнул, произнося:
– Да. Ты можешь остаться здесь.
Эш улыбнулся и снова повернулся к бескрайнему лабиринту из горных пиков. Здесь уставшее время будто застыло, стремясь перевести дыхание и немного отдохнуть. Волшебник хотел, наконец, обрести то, что люди называют "покоем". Видят боги, никто этого не заслужил больше, чем бывший генерал Седьмого "Смрадного" Легиона.
3й день месяца Краг, 322й год, равнина
Эш отогнал воспоминания, с удивлениям обнаруживая что на травяное море уже опустился вечер, обещая скорый приход ночи, во главе с царевной Миристаль. "Пни" все так же ехали по плохонькой дороге и Тулепс, сидевший на козлах, то и дело цедил сквозь зубы проклятья, когда телега в очередной раз бухала на кочках и колдобинах. У волшебника это вызывало легкую улыбку.
В своих странствиях магик видел такие места, в которых даже подобная дорога показалось бы даром богов, а то и вовсе провидением самой вселенной. Так или иначе, что‑то смущало обладателя пепельных волос и разноцветных глаз. Куда бы отряд ни шел, их всегда ждала некая опасность, в которой, если покопаться, всегда обнаруживалось второе дно, доступное лишь взгляду цветочника.
Сейчас же все складывалось иначе. Равнина не встретила тернитов ни своими известными на весь континент разбойниками, ни каким‑нибудь блуждающим монстром или иной тварью, охочей до горячей крови и плоти. Хотя, возможно, отсутствие опасности вызывало беспокойство только благодаря разыгравшейся паранойи, но все же Эш нервничал.
– Впереди розовые огни! – крикнул Лари, убирая от лица новенькую подзорную трубу.
– Аквелы, – хором произнесли приключенцы.
Каждый путешественник знал, что увидев вдали розовые огни факелов, он вскоре встретит народ балагана. Бродячие артисты считали этот цвет символом покровительствующей им богини и всегда зажигали волшебные факелы. Хотя, что‑то подсказывало магику, что таким образом известные на весь материк воры и мошенники привлекали уставших путников, ищущих место для ночлега. Те слетались к Аквелам словно мотыльки к смертельному для них пламени.
– Свернем? – предложил Мервин.
Мери немного подумала и решила, что проще будет переночевать с Аквелами, чем сворачивать с дороги рискуя нарваться на бродячих тварей или бандитов.
– Нет, – покачала головой Березка. – Держимся курса.
– Ура! – радостно воскликнул Эш. – Мы едем пировать с Аквелами!
– С чего ты взял, что они пируют? – поинтересовалась Алиса, старательно вплетавшая в косу полевые цветы.
Волшебник широко улыбнулся, а потом назидательно вздернул указательный палец и менторским тоном произнес:
– Настоящий балаганец пирует каждый вечер, потому как кто знает, удастся ли ему на следующий день украсть достаточно, чтобы пить не воду, а вино.
Командир отряда поперхнулась и с подозрением глянула в сторону обоза.
– Меткий, – строго сказала фехтовальщица. – Будешь следить за хабаром.
– А почему сразу Меткий?! – возмутился лучник, рассчитывающий хорошенько отдохнуть.
– Потому что этим, – Мери кивнула в сторону Эша и Мочалки, жадно пожирающих глазами тюки с продовольствием. – Веры особой нет.
Тулепс еще немного поворчал, но скорее для виду, а не потому что собирался перечить главе. Все же если лидер говорит – "надо", значит действительно "надо". Он ведь на то и лидер, чтобы знать, как лучше.
Оставшуюся дорогу волшебник пытался развеселить своих спутников, но те лишь отмахивались от красавца, попрекая его за излишнюю надоедливость. В конечном счете Эш обиделся на весь мир, надулся словно маленький ребенок и стал общаться со своим конем.
Увы, но даже это осталось непонятым "Пнями" и уже вскоре магик получил очередной подзатыльник от Березки и, пустив наигранную слезу, передвинулся в авангард. В итоге приключенцы оказались вынуждены лицезреть вальяжное помахивание хвостом в исполнении волко – коня, вихляющего крупом похлеще гулящей девки, ищущей матроса потрезвее.
К сумеркам отряд все же добрался до стоянки бродячих артистов и потрясенные "Пни" не смогли сдержать эмоций. Кто‑то охал и ахал, иные и вовсе попытались распахнуть глаза до размеров новенькой золотой монеты. Повсюду, куда не глянь, стояли самые разные шатры.
Высокие, размером с добротный дом, украшенные бахромой; чуть поменьше, не больше ладной хибары, веселили народ разноцветными лентами, сплетающимися на ветру в разнообразные фигуры; самые маленькие – подсобные и вовсе были выполнены в форме мистичного зверья.
Между подобными сооружениями, так как тентами и палатками их язык не повернётся обозвать, сновали люди. Их одежды своей пестротой могли поспорить даже с нарядом придворного шута Мистрита.
Женщины предпочитали бусы, звенящие на их тонких, изящных шеях. На руках сверкали десятки браслетов, играющиеся в свете костров и факелов, бросая блики на обветренную, но все же красивую, смуглую кожу. Множество юбок, увенчанных тугим корсетом, то и дело вздымались вверх, обнажая стройные, мускулистые, босые ножки, истоптавшие ни одну милю пыльных дорог.
Мужчины же надевали кожаные штаны и яркие, шелковые рубахи, прикрытые самодельными, тканевыми жилетками. На их поясах покачивались кинжалы, порой резко бряцая эфесом о широкую поясную бляху. Звук получался весьма воинственный и даже несколько пугающий, но и ему не было суждено развеять атмосферу царившего здесь праздника.
Путники слышали перезвон лютневых струн, грудной бас труб, гулкий бой барабанов. Звуки веселой, манящей музыки перемешивались со смехом, криками, пением и громкими хлопками, сливающимися в непередаваемый, но невероятно манящий и затягивающий ритм. Так и хотелось спрыгнуть на землю и самому хлопать в ладоши, соприкасаясь с этим маленьким безумием.
Тулепс, все так же восседавший на козлах, прищурился, а потом резко свистнул и поднял кулак. Отряд сразу же натянул поводья и встал на месте. У Эша поводий не было, поэтому он просто хлопнул Гвидо по шее и тот, раздраженно и даже немного обиженно фыркнув, остановился сам собой.
Из тени на встречу приключенцам вышло двое. Высокий, пузатый мужчина с нагайкой заткнутой за широкий пояс из сыромятной кожи. Его красный халат с разноцветными заплатками по размером больше походил на пресловутый тент. Волшебник невольно сглотнул. Эш отчасти страдал комплексами по поводу своего не выдающегося роста, а этому великану магик и вовсе пришелся бы максимум по грудь. Да и то – весьма спорное утверждение.
Великан – пузан, в чьем мамоне свободно бы уместился добротный бочонок пива, с теплой улыбкой оглядел визитеров. Несмотря на суровое лицо, украшенное шрамами и густую, черную бороду, лишь немного побитую сединой, сей муж не казался грозным противником. Скорее радушным хозяином, коим он и являлся. Волшебник не сомневался в том, что встречать "Пней" вышел глава данного клана Аквелов.
Рядом со старейшиной стоял, видимо, его сын. Тоже высокий, но совсем не тучный. Наоборот. Он выглядел как молодой хищник, нехотя выбравшийся на охоту под светом молодой луны. Мускулистые руки, стройный торс, ленивая грация в каждом движении, волевое, но красивое лицо, все это создавало образ лихого вора и плута. Можно сказать – стереотип молодого бродяги, воспетого во многих трактирских виршах и даже иных балладах.
– Приветствую вольных путников, – слегка поклонился великан, ростом достигавший почти семи футов.
Березка, как и подобает уважаемому лидеру, собиралась ответить, но на землю вскочил Эш и сверкнув своей наивной улыбочкой взял слово:
– Смеха вашему дому и вина вашим женщинам, – выпалил магик.
Великан недоуменно выгнул левую бровь и переглянулся с сыном. Тот лишь пожал плечами и махнул рукой. Из тени вышла смазливая девчушка четырнадцати лет отроду, но с такой тугой и толстой косой, что ей, небось, завидовала большая часть женского населения. Леди держала в руках плошку с водой и какой‑то кувшин.
– Вино и вода для наших гостей, – продолжил великан.
Девчушка немного стушевавшись и мило покраснев все же нашла в себе силы подойти к прекрасному юноше, сверкавшему глазами цвета ясного неба. Эш с благодарным кивком принял кувшин и плошку. Обернувшись, магик подмигнул своим спутникам, а потом вылил вино на землю, протянув плошку Гвидо. Конь с радостным ржанием чуть не вырвал емкость из руки, стремясь наконец утолить жажду после длительного дневного перехода.
Мери сперва выкатила глаза, окончательно становясь похожей на шокированную лягушку, а потом звонко хлопнула себя по лицу и подала знак готовности. Наверняка Аквелы не стерпят подобного оскорбления, а уж их горячая кровь известна во всех землях Тринадцати Королевств. Да чего там, даже некоторые нелюди не рискуют связываться с бродячими артистами.
