Текст книги "Первый (СИ)"

Автор книги: Кирилл Киреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Перестань! Я будто заново родился! Думал, что жизнь моя кончилась, да при том так позорно. А ты… ты снова сделал меня гномом. Будто слепил из меня-размозни – меня-прежнего, нет! Не прежнего! Лучше, куда лучше! Оказалось, что гранит, из которого по древним преданиям сотворены первые гномы, легко крошится. Стоит лишь выдернуть из гнома его суть, его ремесло – и он уже не кусок нерушимой скалы, но лишь жалкий обломок. Ты отлил меня заново, как заготовку из сломанного меча. Переплавил и отковал… Словно… О, Создатель! Ты – гном! – Крепыш встал и положил огромную ладонь на плечо сидящего мага. – Ты – гном по своей сути! Я увидел это в тебе.

– Ты не первый, кто мне это говорит.

– Что ты – гном? – Удивился коротышка.

– Нет. Что я – не человек. – Улыбнулся он, не отрывая взгляда от пламени.

Кервад чуть постоял и опять присел на колченогий табурет. Они вместе молча смотрели на огонь в печи. Алые языки танцевали вокруг уголька, жадно пожирая чёрный ком. Внезапно он треснул, разбрасывая вокруг множество жёлтых точек, и обнажая разогретое нутро.

Кервад прервал тишину.

– Гномы – потомственные кузнецы.

– Тебе нравится этим заниматься? – Спросил Форст через минуту. Торопиться ни с вопросом, ни с ответом не хотелось.

– Не знаю. – Ответил крепыш.

– То есть как, не знаешь? – Удивился парень.

– Я зажал в тиски сталь, прежде чем научился ходить. Я кую на наковальне и не думаю, нравится мне это или нет. Я просто кую.

– …

– Раньше ковал, потому что это делал отец, дед, отец его отца… Но их уже нет, а я всё ещё кую. Я не знаю, что тебе ответить.

Молчание. Как много удивительного может сказать одно лишь молчание.

– Но что-то тебя завлекло в этом деле?

– Искры. – Подумав, ответил гном. – В то мгновение, когда молот опускается на сталь и выбивает искры, я чувствую, будто это моя душа сверкает. Чистым белым пламенем. В этот миг я отдаю всего себя, и радуюсь этим крохотным порождениям бога огня. Каждая из них рождена первородным огнём, наполнена божественной силой. Она будет верой и правдой служить в очаге, помогать в работе. Но с такой же лёгкостью она сожжёт дотла твой дом, если, вдруг, ты возомнишь себя могущественней её – дитя бога огня. В этот миг я уподобляюсь этой искре. В этот миг слова отца, о том, что молот – есть продолжение твоего тела, твоей души, обретают смысл.

Так они и сидели вместе, глядя в огонь. Каждый хотел увидеть в нём что-то своё. Что-то, что поможет…

Звук бьющегося колокола прервал размышления. Форст поторопился наверх. На палубе его встретил крик вперёдсмотрящего: Земля! Парень огляделся и увидел на мостике Тоя, что-то втолковывающего Корвусу и Артусу. Они сгрудились у нактоуза, разглядывая разложенную карту. Отвлекать их не хотелось, задача поставлена, доклад будет, как только сформируется пара-тройка мнений по поводу дальнейшего пути. Тратить время подготовленных офицеров на пустую болтовню в рабочее время – суть непростительная ошибка. Если неопытного молодого начальника команда простит, то начальника – дурака – никогда.

Через половину часа де Конте пришёл с вестями, рассказав о том, что они готовы плыть вдоль берега на юг, до самого мыса Грон-сап. В лесах, вокруг которого, скрываются улусы. С остановками на ночь и при попутном ветре они достигнут его к третьему дню. В запасе останется ещё два, чтобы узнать про Улус-хату и достичь его, что Форсту не понравилось. Два дня на путь к неизвестной цели – слишком мало, учитывая, что её нужно будет сначала разыскать.

Парень стоял на мостике, закрыв глаза, уже с минуты три, так и не отреагировав на доклад. Корвус хотел было потрепать его по щекам, но что-то его остановило, а через мгновение паруса, болтающиеся под слабым ветром, наполнились под мощным воздушным потоком. Снасти с усилием заскрипели, корабль накренило чуть вперёд и вниз. Артус разразился проклятиями. Бездарные остолопы прошляпили порыв, кливер болтался на нижней шкаторине, словно тряпка.

– Я посижу тут. – Наконец, заговорил Форст. – Трудное это дело – подчинять стихию ветра. Пусть ставят все паруса и не отвлекают меня.

– Будет исполнено, господин. – Отозвался де Конте, тут же привлекая жестом к себе капитана Горда.

Элизабет била все рекорды в скорости. Неслась по волнам, обгоняя даже дельфинов, что, казалось бы, невозможно даже с точки зрения этих грациозных животных. Вначале самые быстрые из них ещё пытали соревноваться, но после постановки дополнительного паруса – безнадёжно отстали.

Пара сторожевиков, патрулирующих прибрежные воды, засекли и, по-видимому, узнали пиратский корабль. Выдвинулись наперерез, но догнать не смогли. Элизабет оторвалась от них меньше чем за половину часа, скрываясь за горизонтом и рождая новую байку о неуловимых пиратах. Подобное повторилось ещё дважды: перед ужином и на закате. Последние даже преследовать не стали, благоразумно отступив. Связываться с столь быстроходным кораблём – себе дороже. И силы потратят, и цели не настигнут.

После захода солнца Форст, раздевшись до пояса, спустился по штормтрапу до ватерлинии. Погрузил ноги в воду и, чуть освоившись, отдал команду на продолжение пути. Капитан отнесся к приказу скептически, но выполнил. Маг указывал путь среди ночного мрака небес и бездонной черноты океана. Под Шрамом не было звёзд, лишь самые яркие пробивались чрез завесу космической пыли, да луны, тускло сияли за непрозрачной пеленой. От того ночью путешествовать по архипелагу Скаргардии среди множества малых и больших островов, отмелей и рифов было не безопасно. Но Форст отчётливо "видел" полоску берега по левую руку и подводные скалы.

Вот, впереди показался большой каменный пик, коварно поджидающий таких вот ночных смельчаков. Форст зажёг огненный шар и выпустил вправо, над водой. Капитан среагировал немедленно: отдав нужные команды и самолично повернув штурвал. Доверить ночную вахту кому-либо другому, он не отважился. Предпочитая быть капитаном не выспавшимся, чем капитаном умершим.

С первыми лучами солнца Форст забрался на палубу. Корвус хотел было отправить его спать, но тот предложил встречное – заняться гимнастикой. Де Конте не терял надежды, даже во время выполнения упражнений уговаривал парня передохнуть, но с каждым взглядом на него, понимал, что Форст, после безсонной ночи, выглядит лучше, чем отоспавшийся Корвус. На вопрос: в чём причина? Он лишь усмехнулся и ответил: маг я, или не маг?

После завтрака он снова медитировал на мостике. Ветер получился не столь же мощным, как вчера, но всё равно внушал уважение к молодому парню. Судя по картам, они за прошедшие сутки прошли почти два дня пути. Полтора с небольшим, если быть точнее. К обеду они выйдут из-под тени Шрама, с тех мест Той будет помогать им прокладывать путь. Ведь, он родом от сюда, и, уж, кто-кто, а он должен узнать знакомые берега и ориентиры. Так и вышло.

К вечеру они бросили якорь в удобной бухте и отправились на шлюпке к одинокому рыбацкому домику. Там Той оставил лишь одному ему известные знаки, и они снова поднялись на борт Элизабет. Уже на закате на берегу дважды вспыхнул маленький огонёк. Той ответил тремя сигналами масляного фонаря. После этого на берегу начали зажигаться факелы, а блэк сказал, что их ждут.

На сей раз в, спустившейся на воду, лодке были только улусы и Форст. Корвус настаивал на большом отряде, но Той заявил, что к белым никто не выйдет, а разговаривать тем более не будут.

Днище проскребло песок, и лодка, остановившись, упёрлась в берег. Блэки начали по одному вставать на землю и исполнять приветственный ритуал. Взяв горсть песка в левую руку, они приложили её к губам, затем, пересыпали в правую и после развеивали его. Той, уже проделавший этот обряд в прошлый раз, снова повторил, сказав, что, если Форст ничего не перепутает, его примут как гостя. Парень проделал последовательность действий и, окончив, вышел вперёд.

Напротив, него собрался десяток воинов с факелами, в темноте были видны лишь их глаза. Уверенный в том, что ещё десяток наблюдает за происходящим из зарослей, он всё же обратился к магическому зрению и не ошибся. Ещё семь человек расположились чуть позади, заняв удобные для стрельбы позиции.

– Белий. – Вышел вперёд один из воинов и заговорил на общем. – Кто такой, с чем пришёл?

– Я – Форст, сын Старда. А это мои люди. – Обвёл он рукой. – Ищу встречу с вождём или шаманом.

Воин внимательно посмотрел в глаза Форсту, за тем остальным и принял решение.

– Я – Кулукай, сын Амияма. А это мои люди. Будь гостем на наш земля. Следуй меня.

Той, стоявший чуть позади своего названного брата, выдохнул. Это часть была самой тяжёлой. Теперь их принимают, хоть и не как своих, но и не как чужих. Скорее – дружелюбный гость, путник, нежели враг. Не придётся с боем уходить из деревни. Гостю, ничего не может грозить среди улусов.

Они просигналили на корабль, о том, что всё в порядке, и пошли вслед за Кулукаем. Тропа была еле видна в ночных сумерках, лишь на прогалинах луны ярким сиянием освещали путь. Здесь их свету ничего не препятствовало, Шрам остался чуть в стороне. По тропе были расположены скрытые посты и что-то вроде небольших укреплений. Если с нападающими не будет мага, такие башенки, неожиданно встающие на пути в самых неподходящих для штурма местах, очень трудно одолеть. Засядь там три-четыре хороших стрелка, и путь будет перекрыт. Либо пробираться по неизвестным дебрям, каждый миг рискуя попасть в ловушку или получить стрелу из-под куста. Или же прямым ходом в затопленную низину, болото, которое, как известно, не прощает ошибок, как и ползучие гады, там обитающие.

Шли около получаса, петляя по густым зарослям. Той назвал эти леса – джунглями, и пояснил, что лучше не прикасаться не то что к животным, но и к растениям, особенно, если у них яркий окрас. Леса, взращенные не под тенью Шрама, сильно отличались от тех, что были на остальных островах. Большие широкие листья, порой, размером с человека создавали глухие стены. А уходящие ввысь тонкие переплетенные стебли распускались в вышине словно укроп, растущий на грядках, поглощая всё солнце своей разлапистой кроной. Могучие северные кедры позавидовали бы подобному количеству веток, а сосновый лес сдался бы в первые минуты, если бы проходили соревнования по созданию тени.

Наконец, они вышли к деревне, та располагалась за частоколом и землебитными стенами. Форст видел такие укрепления: длинные скреплённые меж собой брёвна в два ряда в шаге друг от друга, а меж ними утрамбованная земля, песок глина, камни – всё, что валяется под ногами. Широкие трапы по верху, закрытые башенки для стрелков, защищённые от ответного огня, и огромные деревья на территории со скрытыми позициями лучников. На земле полукругом разбросало домики, похожие на сараи. По крайней мере, на севере эти хижины так бы и назвали, на дома они нисколько не тянули. Но улусы считали их хорошим жильём. С другой стороны, в такую жару лучшего домика не сыскать. Ветру не дают разгуляться деревья, холодов тут нет и не предвидеться, так что единственный критерий – это отведение влаги и дождей, частых в этих краях. Хотя за всё пребывание на архипелаге Форст попадал лишь раз в дождь, когда корабль работорговцев, на котором его сюда везли, разбился о скалы в шторм. Так что на счёт затяжных ливней он бы не был столь уверен, если бы каждая первая постройка не была к ним готова.

Улусы встретили настороженно, но не враждебно. Среди гостей лишь один выделялся цветом кожи, но и тот вёл себя почти как блэк. Той шёл позади арима и подсказывал ему, что, где и как нужно делать. Он рассказал об этом и раньше, на корабле, но всё же решил подстраховать своего брата. Они прошли мимо дома вождя, поклонились статуям Светлого Отца и Тёмной Матери, потом вышли в центр селения к главному костру. Там им принесли чашу-братину, и все гости испили из неё воды с добавлением каких-то трав. Форст очень удивился такому обычаю, он считал, что только северные селения придерживаются его. Следом к ним вышел небольшой, но очень гордый юноша. Гордился он своим головным убором, собранным из различных цветных перьев всех оттенков. Той пояснил, что это ставленник шамана, его ученик и приемник. Магический дар в нём был, но едва дотягивал до первого ранга. Вот уж действительно, только костры зажигать с семнадцатой попытки.

– Я приветствую вас, гости, от лица Амияма – вождя и отца нашего племени. Моё имя Карусу, ты, – он указал на арима, – гость искал встречи со мной? – Обратился он на своём наречии.

– Да, шаман Карусу. Моё имя Форст, мы – сыны Старда. Я являюсь шаманом племени, мне нужно попасть на Сход, но дорога туда мне неизвестна. – Слова его переводил Той.

– Белый шаман? – Прищурил глаза Карусу, а маг щёлкнул пальцами и в его руке затрепетал маленький огонёк.

– Я вижу, что обладаешь даром. Но шаман ли ты? – Усомнился в сказанном улус.

– Мои братья могут подтвердить его слова. – Поспешил Той с ответом. – Старда – новый племя, нужно попасть на Сход, чтобы получить покровительство Светлого Отца. За этим мы здесь.

Юноша внимательно осмотрел всех с ног до головы, обошёл гостей два раза по ходу солнца и один раз против, потом сел перед костром и впал в транс. Той объяснил, что он советуется с предками, как ему быть, на что Форст лишь в недоумении покачал головой. Культ умерших предков и их духов среди блэков был возведён в абсолют, и ни одного серьёзное решение не принималось без совета с шаманом. Хотя улусы с вопросами к ведуну и лекарю обращались не часто, они предпочитали строить свою жизнь сами, надеясь на свой опыт и тех, кто был рядом, не спрашивая духов по любому поводу и без. У них могут быть свои дела, свои сражения, зачем отвлекать предков по пустякам?

– Духи услышали твою просьбу, но покинуть племя я не в силах. Я дам тебе кое-что, ты – шаман. Ты найдёшь Улус-хату сам. – Карусу неспешно поднялся и пошёл в свою хижину, ничем не отличающуюся от других, разве что она была чуть длиннее.

– Вот, возьми. – Он передал ему скрюченную высушенную куриную лапку на шнурке. – Он поможет тебе найти.

Форст принял её в руки, и как только она коснулась кожи, он чётко ощутил присутствие магии. А ещё его куда-то потянуло, куда-то на юг. Парень так и застыл, пытаясь разобраться в своих чувствах и понять, в чём же дело.

– Вижу, что зов в тебе проснулся. – Улыбнулся Карусу. – Ты не проходил испытание шамана, тебе придётся их пройти, иначе племени нужен другой шаман. Примите отдых, и отправляйтесь в путь. До Схода осталось совсем немного.

С этими словами он ушёл в свою хижину, а Той повёл всех к костру. Через пару минут женщины подали им миски с едой, а мужчины присоединились к трапезе. Видимо, это ночная вахта, только что сменилась, и они, как предписывает обычай, проводят отдых в кругу братьев у огня. Той пообщался с ними, но ничего полезного они не сообщили. Обычные новости обычного племени, коих несколько десятков на этом полуострове. Чья-то жена родила двойню, зарезали худую корову, охотники принесли два бочонка мёда, пару недель назад юноши прошли испытание на племенное имя – они теперь мужчины, и прочие несомненно важные для селения вести.

Поздний ужин долго не продлился, каша из злаковых культур была вкусна и сытна, варят её на жиру с добавлением кусков мяса или сала. Горячий травяной отвар восстановил бодрость, а мёд в пчелиных сотах, выставленный в большой чаше попробовали все без исключения. Форсту нравился мёд, как и, наверное, всем северянам. Почти в каждом дворе можно было встретить пару пчелиных колод, которые вскрывали по весне, и забирали у насекомых половину их запаса, того, что оставалось после долгой зимы. Некоторые делали это и летом, но дед не любил "обирать" тружеников. "До весны доживут не все, зимний мор косит чуть ли не половину семьи. Мёда у них останется в запасе. Возьми с первым вылетом половину снизу, остальное – оставь тем, кто его собирал, иначе они обидятся и улетят", – слова деда всплыли в голове неожиданно. А ещё он вспомнил наставления отца, хотя был тогда совсем малым.

* * *

– Подумай прежде чем кого-либо ударить, но ежели принял решение бить, то будь спокоен, собран и холоден. Выслушай того, с кем драться будешь, в гневном порыве люди много говорят, и не всё то ложь, что из уст их исходит. Послушай его, а потом ударь. С улыбкой на лице, и без злости.

– Почему не со злостью? – Возмутился Форст. – А если меня обидели?

– Сильно обидели? – Мужчина заглянул ему в глаза, а тот отвернулся и, надув щеки, ответил:

– Сильно.

– Иными словами он причинил тебе зло?

– Да!

– Тогда как же ты злом со злом будешь бороться? Вы передеретесь и ни к чему не придёте. Со злом только добро справится. Твой удар должен идти вот от сюда. – Стард указал в область груди. – Бей от сердца, своим ударом ты восстанавливаешь баланс.

– Баланс? А что это? Расскажи, пап. – Мальчишка тут же забыл о своих обидах, прислушиваясь к речи отца.

– В природе всё находится в равновесии, если где-то случилось что-то плохое, то через некоторое время случиться что-либо хорошее, но это произойдёт за сотни вёрст, вдалеке. Возможно, ты никогда не увидишь того, но это произойдёт, это всегда происходит, боги хранят наш мир. К сожалению, а может быть и к счастью, они не всегда поспевают вовремя, и тогда лишь люди могут помочь восстановить равенство сил. Нарушившего баланс неминуемо ждёт расплата, боги спросят с него равно его делам, в этой жизни или в последующих. Восстановившего же баланс тоже ждёт расплата, судьба благоволит такому и щедро одаривает. Вот смотри: начали задирать или оскорбил тебя кто, по глупости али другим причинам, он нарушил границы твоего пространства, влез без спроса – баланс пошатнулся. Что велит тебе сердце?

Мальчишка нахмурился и, сжав маленькие кулачки, тихо проговорил сквозь зубы.

– Ударить. Чтобы он так больше не делал. – Гнев произошедшего случая всё ещё оставался с ним.

– Правда твоя. А что велит тебе разум?

– Ударить.

– Ложь. – Непререкаемо заявил отец.

– Нет! – Воскликнул упрямец.

– Да. – Махнул здоровяк рукой, обрубив воздух. – Подумай ещё раз и скажи, что велит тебе разум.

Форст был зол. Очень зол! На того забияку, которого он уронил о землю. На мать, которая это увидела и наказала сына. На отца, который будто чародей прочитал его мысли! "Он же должен защищать меня и маму, как сделал это дядя Киян, поймав и отлупив за побитого сынка, а он… А что он делает?"

– Вечность подождёт, а я – нет. Держи ответ за свой поступок, или тебе зря дали пояс? – Строго спросил его Стард.

– Нет! – Крикнул малец.

– Что, нет?

– Не зря!

– Тогда говори.

Мальчик ещё раз помедлил, а потом опустил плечи и разжал кулаки:

– Разум велит мне отступить. Он был старше меня, все остальные мальчишки его слушались, выполняли то, что он говорил: влезали в сады, таскали ему ягоды, приносили воду, никогда не перечили. Он всегда казался сильным, его все боялись. – Опустил он глаза, пытаясь скрыть вот-вот проступающие слёзы.

– Но не ты.

– Я тоже боялся. – Утёр он рукавом нос.

– Но всё же дал отпор. – Мужчина опустился на одно колено, чтобы быть на одном уровне с сыном.

– Потому что он не прав! Папа, он не прав! – Мальчик бросился на шею своему отцу.

– Ну-ну, будет тебе слёзы ронять. Ты не забыл свою голову, но поступил так, как велело сердце. – Он положил свою широкую ладонь сыну на голову и посмотрел в его глаза. – Впредь так и поступай. Это и есть – баланс. Нарушившего его, ждёт кара, и, если в твоих силах приблизить её – смело иди вперёд, боги в тот момент смотрят на тебя и помогают. Если каждый раз проходить мимо нуждающегося в равновесии, вскоре в таких людях зарождается зло. Если вовремя не остановить однажды оступившегося – он перестаёт чувствовать границу своего мира и чужого. Вокруг него стягивается тьма, находятся приспешники и последователи. Таких очень трудно вновь обратить к Истине, а порой и невозможно. Зло порождает зло, лишь с добрыми намерениями надобно биться.

– Значит, я правильно поступил? – Утёр слёзы мальчик.

– Ты поступил как мужчина – не жалея себя встал на своём.

– Но мама…

– Некоторые люди слишком добры к чужим, и слишком жестоки к своим. Слишком – это и есть зло. В мире всё должно быть в меру, лишь тогда прибудет равновесие. Тогда будет по совести, по справедливости.

– Получается наша мама – злая? – Удивился Форст.

Отец улыбнулся и потрепал ему нестриженные волосы.

– Не получается, сынок. Малый огонёк не есть признак пожара, но повод задуматься о его происхождении. Беги к друзьям, а я поговорю с матерью. – И добавил чуть слышно. – И с Кияном, ох, как я с ним поговорю…

* * *

Форст опустил глаза к отвару. Глиняная чаша издавала щемящие сердце ароматы. Запахи детских воспоминаний: свежескошенной полевой травы, варёных кедровых шишек, парного молока, окалины в кузне, объятия матери… Разве могут объятия пахнуть? Оказывается, могут. Арим всё это чувствовал.

– Теперь вижу, что ты – шаман. – Послышалось из-за плеча. Парень обернулся и увидел юношу в уборе из перьев. Он стоял с чашей и загадочно улыбался. – Белый маг не способен на единение с духами, ты способен. – Произнёс он на общем.

– Это опьяняющее зелье? – Спросил напрямую Форст. А шаман, присев рядом, отпил отвара и чуть помолчав, поведал.

– Разве твои люди пьяны? Нет. Они бодры и веселы. Разве ты не трезв? Тоже нет. Ты в ясном разуме. От чего же ты подумал, что пьян?

– Я… вспомнил детство. Запахи, образы…

– Своих предков. – Закончил за него шаман. – Это и называется связь с духами. Простым людям – это лишь укрепляющий отвар, шаманам – умиротворение, спокойствие, познание. Тут несколько кореньев и сок дерева угута, они не опасны для человека. Но злоупотреблять ими не стоит. Одной миски в день достаточно. Можете ложиться в гостевой навес, поутру вас проводят к вашей лодке.

Шаман допил свою чашу и замолчал, уставившись стеклянными глазами в огонь. Костёр пылал, обдавая жаром тело, согревая душу. Спустя пару мгновений все сидящие улусы рассматривали пляшущие желто-оранжевые языки, каждый видел в огне что-то своё, только ему понятное. Арим не был исключением. Ему на голову "сыпались" воспоминания. Хорошие и плохие, радостные и не очень. Когда он всё же вышел из состояния некоего транса, обнаружив себя одного подле потухшего костра, он поплёлся в указанную шаманом хибару и уснул, как только его голова коснулась настила из приятно пахнущих листьев и трав.

Рассвет оба шамана встретили на ногах. Карус приветственно улыбался, а Форст приступил к упражнениям. Молодой шаман, внимательно наблюдавший за телодвижениями арима, попробовал повторить, и у него даже кое-что получалось, но на особенно трудной связке он потерял равновесие. Неуклюжее падение он продлил перекатом, снова встав на ноги. Теперь он улыбался ещё шире.

– Мой учитель не делает ничего сложнее приседаний, я отвык от такого. – Виновато сказал он на общем. – Но теперь я вижу, что меня ожидает. Ты следуешь за солнце, я следую за ты.

Первые лучи коснулись макушки арима и поползли вниз. Он, вновь, испытал ни с чем несравнимую радость, будто встретил старого друга, которого не видел много лет, или родственника. Может быть, правы улусы в том, что обращаются к солнцу, как к своему отцу? Как к тому, кто дал жизнь всему, что они видят. В завершении связки упражнений он, сделав круговые махи руками, обернулся к светилу и выставил соединённые запястьями руки вперёд, разбрасывая пальцы веером. Ладони обдало жаром, и из них внезапно вырвался широкий луч света, угодивший в стену, противоположную входу. Дерево мгновенно вспыхнуло, причём с обеих сторон, луч прожёг метровую стену насквозь, где там, в джунглях, начали чадить обугленные растения. Шаманы поспешили к ограждению.

– Я не смогу потушить такое, забери у него силу.

– Если бы я знал, как? – Сокрушался арим, понимая свою безпомощность. Ни мага правильного из него, ни шамана, ничего не умеет… – Быстрее будет водой потушить.

– Нет. Просто почувствуй его. Посмотри на него, услышь. Вытяни шуйцу и отними силу. Шуйца берёт, десница даёт.

Форст сконцентрировался и посмотрел на мир с помощью магии. Сосредоточившись, он выставил вперёд левую руку и… огонь медленно погас. А маг словно ощутил у себя в груди жар, нестерпимый, яростный.

– Не держи в себе. Освободи разум и тело.

Форст сформировал большой шар огня и отправил его в небеса, где он и сгорел, не причинив никому вреда.

– Ты – сильный шаман. Среди чёрных таких нет. Но неумелый, тебя не обучали. Среди чёрных таких тоже нет. Сход для тебя будет не простой, но ты справишься.

Опустошённый, маг позавтракал, вместе со своими людьми, и провожатые отвели их обратно к лодке. По-светлу идти было легче, но времени затратили почти столько же. На берегу представители двух племён попрощались друг с другом и отправились каждый своей дорогой. Одни – назад в деревню, к повседневным делам, обязанностям и маленьким житейским радостям. Другие – вперёд на корабль, к повседневным делам, обязанностям и маленьким житейским радостям. Мир не изменился, изменились лишь люди.

Глава 25

– Тысяча дохлых каракатиц, Форст! Как всё прошло? Есть подвижки? – Корвус встретил его у верёвочной лестницы.

– У нас есть курс. Надо спешить, время уходит. – Сказал маг, поднявшись на борт. – Вели Горду поднимать якорь, мы отправляемся немедля.

Элизабет снялась с якоря и отливом ушла в море. Форст вновь держал паруса полными ветра, направляя точно туда, куда его звал амулет улуса. В этот раз чтобы идти с нужной скоростью, пришлось попотеть. В лицо, с левого борта задувал крутой бейдевинд, капитану пришлось часто лавировать на курсе, команде бегать по кораблю, перебрасывая паруса, а Форсту изо всех сил поддерживать их перед встречным потоком. «Ещё чуть восточнее, и этот ветер будет зваться «в-морду-винд»! – шутил капитан. Так продолжилось до вечера. На закате Корвус всё же уговорил арима отдохнуть ночью, ибо на того уже страшно смотреть. Магическое истощение всё больше и больше сказывается на молодом парне. Форст пробурчал что-то невразумительное и со словами: "Я сам!" – оттолкнул провожатых, отправившись в свою каюту. То, что в его каюте уже почти неделю живет благородная особа женского пола, мага озаботило чуть меньше чем никак. Точнее, тело просто по памяти повело его налево по коридору. Открыв дверь, он, не раздеваясь, лёг на кровать и завернулся во что-то мягкое. Мягкое, едва пискнув, сопротивления не оказало.

Под утро он словно ошпаренный выскочил из каюты. Едва различив коридор, он метнулся на палубу и окунул голову в ведро с забортной водой.

– Моя школа. – Услышал довольный возглас Корвуса за спиной, едва вытащив голову из воды. – Прочищает голову не хуже рассола, да? Не только при похмелье помогает. Мне вот интересно, а что молодой граф делал в…

– Спал. – Безапелляционно заявил Форст.

– Это и морскому ежу понятно, но вот в чём вопр…

– Корвус, вчера я заснул раньше, чем упал на кровать. – Снова прервал его парень. – Нечего придумывать про меня разные глупости. Видимо, я уснул даже раньше, чем спустился, ноги сами отнесли к каюте. И сними эту мерзкую ухмылку, она тебе не к лицу.

Де Конте по-прежнему стоял рядом и ехидно улыбался, подражая сидящему на ограждении хорьку, словно они были братьями. Придя в себя, Форст приступил к упражнениям под непрерывные шуточки бывшего капитана. А ещё его поддерживал маленький воришка, постоянно попискивая о чем-то пошлом. "Мелкий развратник, думает, что никто не знает, как он таскает со склада орехи. Вот возьму, и скажу коку, чтобы перестал тебя подкармливать, посмотрим, какую песенку тогда засвистишь". Но зверёныш лишь ещё больше залился весёлым писком, мол, нас такими угрозами не проймёшь.

За завтраком обе благородные особы, участвующие в ночном инциденте, не проронили ни слова. Сидели красные, словно варёные раки и даже смотреть друг на друга не смели. Корвус, попытался разрядить обстановку шуткой, но лучше бы он разрядил в себя магический жезл. Пользы бы принёс много больше и от проблем бы избавил.

После трапезы Форст снова сел на мостике, впереди рулевого колеса, и в медитации управлял потоками ветра. Крутой бейдевинд никуда не делся, огромные усилия затрачивались на преодоление подобного расклада, хотя мастерство капитана Горда никто не забывал. Без его корректировок и лавирования на курсе, корабль, наверное, отнесло бы уже на много миль к западу. Течение тут очень сильно.

Так продолжалось до вечера. Небольшие перерывы на приём пищи и естественные надобности, и снова за боевую медитацию, как обозвал сие действие Корвус, знавший не понаслышке, на что способны маги. Загадочные и открытые, альтруисты и циники, властолюбивые и добродушные, жадные и готовые отдать последнюю рубаху, коварные и прямые, словно копьё. В этих существах боги смешали, порой, всё, что могли. Иногда, кажется, что они просто сгребли весь мусор в человека, и даже человеком нельзя таких назвать – истинный демон под маской людской. А порой в грязи откапывается ослепительной чистоты драгоценный камень, сияющий сотнями прекрасных оттенков. Но разве может необразованный крестьянин увидеть всю полноту этой огранки ручной работы, не один год самим магом проделываемой над собой?

Превозмогая себя, свои слабости, боль, усталость, лень, физическое и моральное истощение, они продолжают совершенствовать свой дар, своё проклятие. Продолжают поиск на извечный вопрос: зачем их сотворили боги? Но боги молчали. Молчала Мать-Земля и Отец-Небо, лишь изредка разрывая тишину своим ворчанием, вроде раскатов грома или взрывов полу потухших вулканов. Они опять отмахнулись от своих детей с их глупыми вопросами, предоставляя шанс самым сообразительным из них ответить на этот вопрос самостоятельно. А всем остальным – переродиться в новом воплощении и стать более разумными. Зачем давать детям то, что они могут взять сами? Чему научатся такие дети? Подтолкнуть к принятию решения – да, но сделать выбор за них… Боги дали каждому Выбор, и каждый им пользуется, осознаёт ли он это или далёк от истины.

Утро выдалось пасмурным. Солнце едва коснулось своими лучиками верхушки грот-мачты и тут же скрылось за наливающимися свинцом тучами, будто извиняясь за своё нахальство. На юго-востоке набирал силу большой ураган, или как их здесь называли – тайфун. К островному архипелагу они приходили почти всегда с этого направления. Рождались на стыке соприкосновений восточных холодных ветров и тёплого кольцевого течения, опоясывающего архипелаг с обеих сторон. На сушу они обрушивались шквалистым ветром и ливневым дождём, в море же порой показывали себя смирнее некоторых штормов, лишь иногда захлёстывая палубу идущих по своим делам судов. Придворные маги обычно предупреждали о таких разрушительных явлениях заранее, и пришвартованные в портах корабли успевали уйти подальше, до прихода непокорной стихии. Но так уж и не покорной?