Текст книги "Желанная награда"

Автор книги: Киран Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

Август 1816 года

Благодаря школе «Провиденс» для своенравных девочек, в которую Молли Фэрбенкс попала в возрасте тринадцати лет, в двадцать один год она уже не была наивным глупым романтиком. Она была глупым романтиком… с превосходной осанкой.

Идеально выпрямив спину, Молли сидела на стуле в довольно убогой гостинице, где они с Седриком Оллистоном подкреплялись, перед тем как отправиться в Гретна-Грин.

Не то чтобы Молли действительно ела. Она была слишком взволнована и пребывала в смятении. Наверное, так же чувствует себя птица, выпущенная из клетки, прежде чем взмахнуть крыльями и улететь.

В честь обретенной свободы она отказалась от скучного дорожного костюма, облачившись в свое любимое белое муслиновое платье и дополнив его полосатым зонтиком, который ей прислала Пенелопа из Италии, где она путешествовала со своей семьей.

– Седрик, – Молли помедлила, вертя в руках бокал с вином, – если бы папа не был так богат, ты бы все равно сбежал со мной?

– Что за глупый вопрос, – отозвался Седрик, разрезая сосиску. – Побег – это побег. – Он посмотрел на золотые карманные часы, украшавшие его зеленый атласный жилет. – А мы – это мы.

Молли растерянно моргнула:

– И что это означает? Я не поняла.

В этом не было ничего нового. Седрик был похож на головоломку. А Молли не любила головоломок. Особенно таких, где недоставало частей, как у Седрика.

Седрик вздохнул.

– В отличие от твоей безупречной сестры Пенелопы ты не более чем молодая особа, которая нуждается в постоянном руководстве со стороны более развитого ума. А я… я талантливый археолог… благородного происхождения, – добавил он, приподняв бровь, – который обеспечит тебе это руководство. Таково наше предназначение в жизни. Каждому свое.

Он пожал плечами, сунул в рот кусок сосиски и принялся жевать.

Какая чепуха! Молли скривила губы. Седрик не был археологом. Он был племянником кузины Августы и пытался пробиться наверх, работая у ее отца. И Пенелопа не была такой уж безупречной. Иначе она не стала бы целоваться с братом своего жениха, не так ли? Но Молли только больше любила ее за это.

Впрочем, в глубине души она понимала, что в словах Седрика есть логика. Должно быть, она лишилась ума, когда согласилась остаться дома, чтобы разливать чай для кузины Августы и слушать ее бесконечные жалобы, в то время как отец и Седрик в течение трех лет разъезжали по Европе в поисках древностей. А когда отец вернулся, она покорно слушала, как они с Седриком часами обсуждают черепки ваз, разбитых тысячу лет назад.

Молли терпеть не могла потемневшие от времени, щербатые предметы, извлеченные из земли. Ей нравились цветы, романы, свежий воздух и танцы.

И она не была влюблена в Седрика, хотя он выглядел как Аполлон, с золотистыми кудрями, патрицианским носом, длинными ресницами и небесно-голубыми глазами. Он был слишком нудным, чтобы его любить. А порой даже вульгарным, когда причмокивал и фыркал за едой.

Тем не менее часть ее натуры – глупая и романтическая – полагала, что будет ужасно мило, если он в нее влюбится. Возможно, она ответит ему взаимностью. Со временем. Когда ее чувства притупятся от возраста или… если он совершит что-нибудь героическое.

Седрик поправил кружевные манжеты и откинулся на стуле, продолжая жевать.

Ладно. Вряд ли он совершит что-нибудь героическое. Но у нее нет другого выхода, кроме как остаться старой девой или сойти с ума от бесконечного нытья кузины Августы.

По крайней мере, выйдя замуж за Седрика, она сможет наконец повидать Лондон. А когда папа и Седрик уедут, будет наслаждаться жизнью.

Грезы Молли о беззаботном будущем были прерваны появлением мужчины и женщины, которые привлекли внимание всех присутствующих. Женщина была на редкость хороша собой, хотя и несколько вызывающе одета – в розовое платье с глубоким декольте, подчеркивающим ее прелести.

Красавица нахмурила брови, тряхнула кудрями и подбоченилась. Но ее спутник, расположившийся у бара, либо не замечал ее недовольства, либо не обращал на него внимания. Он был одет в простую рубашку и кожаные бриджи, заправленные в высокие черные сапоги. Молли невольно задержала взгляд на его широких плечах и блестящих черных волосах, падавших на воротник.

Седрик положил вилку и нож и уставился на женщину в розовом.

– Ожившая Афродита! – произнес он.

Афродита поджала губы и, не дожидаясь своего спутника, направилась к столику, рядом с тем, за которым сидели они. Оглянувшись, она увидела Седрика и медленно улыбнулась, словно покрытая росой роза, распустившаяся от поцелуев солнца.

Седрик замер.

Молли задалась вопросом, считает ли Седрик ее привлекательной? Вряд ли. Сколько бы она ни крутилась перед зеркалом, ее вздернутый носик оставался курносым, а рот был шире, чем Темза. У нее были большие карие глаза, но мисс Данлап, директриса в школе «Провиденс», всегда говорила, что взгляд у нее слишком дерзкий для благовоспитанной особы. А волосы… волосы доставляли ей самое большое огорчение: темные и слишком густые, они вечно выбивались из прически – их невозможно было скрепить никакими шпильками.

– Привет, – сказала Молли, помахав рукой.

Афродита небрежно кивнула в ответ, но ее взгляд заметно потеплел, когда она посмотрела на Седрика. Оба молчали, но Молли почувствовала, как между ними протянулась невидимая нить. И эта нить трепетала от напряжения. Это был призыв одного красавца к другому, безмолвное признание, что один образец физического совершенства нашел себе идеальную пару.

«Что за глупая мысль!» – сказала себе Молли. Она здесь с Седриком, и они собираются в Гретна-Грин, чтобы сочетаться браком.

Седрик поднялся из-за стола и направился к незнакомке.

– Позвольте помочь вам, – сказал он, выдвинув стул для нее.

Молли вспыхнула. Седрик никогда не выдвигал для нее стул. Правда, всегда рядом имелись слуги, готовые оказать ей эту услугу, так что до сего момента она не замечала отсутствия внимания с его стороны. Впрочем, если подумать, он не удосужился выдвинуть для нее стул в этом зале.

Ее сердце сжалось. Что с того, что Седрик и Афродита идеально смотрятся вместе? Внешность – еще не все. Общность взглядов важнее физического влечения.

Впрочем, между ней, Молли, и Седриком нет ничего общего. Но возможно, со временем появится. Если Седрик полностью изменится.

А это вполне возможно, заверила себя Молли. Она как– то слышала о женщине, которая, очнувшись после падения с лошади, вообразила себя папой римским…

Да и какое это имеет значение? Тем более что Седрик благополучно вернулся за их столик.

– Закажем фрукты и сыр? – предложил он.

Седрик никогда не заказывал фрукты и сыр.

– Отличная мысль, – отозвалась Молли, но ее сердце упало.

Она понимала, что он просто хочет задержаться в зале, чтобы иметь возможность созерцать Афродиту.

Он удовлетворенно улыбнулся и сделал знак девушке за стойкой. Желудок Молли взбунтовался. Все вокруг нее приобрело кристальную ясность, причем весьма неприятную. Она видела поры на носу Седрика и трещины на поверхности стола, заполненные какой-то липкой массой. В воздухе висел запах прокисшего пива и пота. Даже аромат жареных сосисок, которые проносила мимо на подносе служанка, вызывал тошноту.

Молли ощутила тупую боль в сердце. Пора признать то, что она давно знала: Седрик – самодовольный зануда. И она зря потратит жизнь, если обвенчается с ним. Точно так же, как она зря потратила три года, разливая чай для кузины Августы и пытаясь быть послушной дочерью, какой хотел видеть ее отец, – вдобавок к пяти годам, проведенным в школе, где учителя делали все возможное, чтобы вытравить из ее души всякую радость.

Когда она в последний раз была… самой собой? И по– настоящему счастливой?

– Мне нужно подышать свежим воздухом, – сказала Молли, поднявшись со своего стула.

Седрик кивнул.

Проходя мимо стола, где в одиночестве сидела Афродита, Молли постаралась забыть о своем курносом носе и растрепанных волосах и расправила плечи. Ведь она борец, пусть даже в большинстве случаев она забывает об этом факте. Но в этот момент истины, когда она поняла, что ей отведена роль второй скрипки, она постаралась выглядеть сильной и неприступной, как богиня.

Устремив взгляд на запылившиеся оленьи рога, висевшие над баром, Молли не заметила, что спутник Афродиты, направлявшийся к ее столику с двумя пивными кружками в руках, находится на одной с ней линии.

Что-то мягкое и душистое врезалось в лорда Гарри Тремора, второго сына герцога Маллона. А в следующую секунду на его грудь выплеснулось что-то теплое и пенистое.

Его пиво, разумеется. Какая жалось! Будучи запасным наследником герцогства, Гарри тратил свою жизнь и энергию на выпивку, доступных женщин и возмутительные забавы типа полуночных прогулок в экипажах.

Но разве не в этом его предназначение? Давать слугам пищу для разговоров, а безупречным родственникам благородную миссию по его исправлению. И зачем им знать, что он с детства стремился быть таким же безупречным, как они? Однако теперь слишком поздно сетовать. Гарри оставил свой след в этом мире, и это был весьма недостойный и чертовски необратимый след. Что ж, он не будет тратить время на сожаление о том, что невозможно изменить. Единственное, что ему остается, это вести себя недостойно, насколько это возможно. Должен же он быть лучшим хоть в чем-то!

– О Боже! – воскликнула миниатюрная особа с густыми темными волосами, собранными в пучок на затылке. – Извините.

– Все в порядке, – отозвался Гарри. – Я пытался обойти этих типов, – он кивнул в сторону двух мужчин, стоявших поблизости, – и тоже не заметил вас.

На самом деле Гарри засмотрелся на надутую Фиону, заранее торжествуя, что одно ее присутствие обеспечит ему выигрыш в игре, затеянной Принни, и еще один год свободы от брачной удавки. Ничего, он быстро сотрет с ее лица кислую гримасу. Фиона не могла простить ему, что он не разрешил ей взять с собой ее надоедливую собачонку.

Брюнетка не двигалась с места, уставившись на него дерзким карим взглядом.

Милостивый Боже. Не может быть. Это же… Молли Фэрбенкс! Леди Молли Фэрбенкс. Что она делает в этой убогой гостинце?

– Ты, – выдохнула она.

– Ты? – отозвался Гарри, поморщившись.

– Этого не может быть.

Она попятилась.

– И тем не менее это я, – сказал он, отступив на шаг.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– А ты? – поинтересовался он.

Зажатые между столиками и стульями, они не могли разойтись, вынужденные оставаться в непосредственной близости.

– Я все еще ненавижу тебя, – объявила Молли. – Просто чтобы ты знал.

– Это чувство взаимно, – обронил Гарри.

– Пожалуйста, дай мне пройти, – сказала она, вздернув подбородок.

– С удовольствием, – отозвался он и… не двинулся с места.

Тут из-за спины Молли появилась группа людей, устремившихся к своим спутникам, расположившимся за большим столом позади Гарри. Подхваченная потоком, Молли сначала наткнулась на верзилу, который ухмыльнулся ей щербатым ртом, потом чудом избежала столкновения с румяной женщиной с младенцем на руках и только после этого смогла вырваться на свободу.

Гарри проводил Молли взглядом, пока та не скрылась за дверью. Похоже, она спасается бегством, угрюмо подумал он. И правильно делает.

Глава 3

Молли нужно было выбраться наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха и решить, что делать дальше. Впрочем, она уже знала, как поступит. Она вернется назад и выльет кружку пива на голову Гарри.

Подобрав юбки, она задумчиво уставилась на Джона, кучера Седрика, который похрапывал, сидя на облучке. Определенно это принесет ей некоторое утешение. Но это слишком по-детски. А она давно не ребенок. Ей незачем так откровенно демонстрировать Гарри свое презрение. Куда изощреннее будет вернуться за столик – к Седрику – и притвориться, что они безумно влюблены друг в друга.

Она сделает вид, будто Седрик – очень удачная партия, а после мимоходом обмолвится о потрясающей находке, которую он якобы сделал и которую не терпится увидеть самому Принни.

Гарри будет впечатлен и пожалеет о том дне, когда причинил ей вред. Собственно, если подумать, это не был какой-то определенный день, это было множество дней. Гарри причинял ей вред самим фактом своего существования.

При этой мысли все сомнения, которые Молли испытывала относительно побега с Седриком в Гретна-Грин, исчезли полностью и окончательно.

– Я выйду замуж за Седрика, и мы будем немыслимо счастливы, – произнесла она вслух и повернулась к двери.

Войдя внутрь, она решительно протолкалась к столику, где с мрачным видом сидел Седрик, отщипывая с ветки виноград и медленно, методично пережевывая его. Он терпеть не мог виноград и теперь расплачивался за хитрость, с помощью которой сумел задержаться, желая поглазеть на Афродиту.

– Седрик! – воскликнула Молли, прижав руки к груди. – Любимый!

Он вскинул на нее глаза и ничего не сказал.

Молли жизнерадостно улыбнулась и уселась напротив него, остро ощущая присутствие Гарри за соседним столиком.

– У меня нет ни малейшего желания пробовать твою еду, – услышала она его голос.

Бросив взгляд украдкой, Молли увидела, что Афродита держит в протянутой руке вилку, очевидно, предлагая Гарри что-то попробовать.

– Нет, спасибо, – сказал Гарри более твердо.

Выглядел он слегка растрепанным и отчаянно нуждался в бритье.

Молли подавила презрительный смешок. Гарри всегда казался небритым. Иссиня-черная щетина, проступавшая на его подбородке даже после бритья, придавала ему сходство с пиратом, даже когда он был одет в вечерний костюм.

Будь он кем-нибудь другим, она мечтала бы оказаться в его объятиях. Ну а так Молли постаралась успокоить сердцебиение, вспомнив, как он принес ей пирожное на семейном торжестве и имел наглость сказать: «Угощайся, я знаю, что у тебя аппетит как у конюха».

Афродита продолжала настаивать, пока Гарри не оттолкнул ее вилку.

– Пожалуйста, не нужно, – только и произнес он.

Но Молли узнала этот голос, натянутый и раздраженный. На протяжении прошлого года она слышала его несколько раз: на крещении ее племянницы, на Рождество и на семейных похоронах.

Афродита ударилась в слезы и, бросив вилку, поднялась из-за стола. Ее грудь бурно вздымалась.

– Боже, – произнес Седрик, уставившись на нее с разинутым ртом, в котором виднелась сочная виноградина.

– Проглоти, пока не подавился, – посоветовала Молли, чувствуя себя задетой.

Но Седрик даже не удостоил ее взглядом. Его рот оставался открытым, пока он смотрел вслед Афродите, которая двинулась прочь. Ее роскошные рыжеватые волосы ниспадали пышными локонами до середины спины. Прелестное розовое платье украшал шелковый пояс, завязанный сзади и трепетавший при ходьбе.

Затем Седрик повернулся к Молли – взбешенный, судя по его сдвинутым бровям, – и выплюнул виноградину на тарелку.

– Как ты можешь думать о подобной ерунде в такой момент? – прошипел он.

У Молли было такое чувство, словно ей влепили пощечину. Но она только расширила глаза и попыталась придумать что-нибудь эффектное и романтическое, чтобы ответить ему.

Гарри подавил усмешку, наблюдая за Молли, которая старалась не обращать внимания на выходки своего спутника. Он знал Седрика Оллистона еще по Итону и всегда считал его занудой и краснобаем.

– Действительно, – сказала она. – Как я могу думать о чем-либо, кроме нашего венчания в Гретна-Грин, дорогой?

О Господи.

Оллистон поднялся.

– Пойду посмотрю, как там лошади, – сказал он.

Гарри не сомневался, что он пошел посмотреть, где обретается очаровательная Фиона. Он заметил похотливый блеск в глазах Оллистона, который этот болван даже не удосужился скрыть от Молли.

Молли улыбнулась и помахала рукой:

– Буду ждать!

Когда Оллистон вышел, Молли повернулась к нему.

– Мне жаль, что ты так и не нашел свою настоящую любовь, – произнесла она легким тоном женщины, которую обожают.

– Если то, что связывает тебя с Оллистоном, настоящая любовь, то я без нее обойдусь, – огрызнулся Гарри. – К тому же чертовски трудно найти любовь, таскаясь по всей Европе с королевской армией в течение пяти лет.

Молли напряглась и вздернула подбородок. Она в этом не виновата. В конце концов, это он поцеловал Пенелопу!

Они замолчали. Гарри занялся едой, а Молли скребла вилкой по своей тарелке, раздраженно косясь на его сверкающие сапоги, которые, как она подозревала, он полировал шампанским. Ворот его рубашки был распахнут, открывая курчавую поросль на груди, и когда он зевнул, достаточно громко, чтобы разбудить мертвого, на его загорелой шее проступили жилы.

– Господи, – буркнула себе под нос Молли.

Гарри усмехнулся, сверкнув белыми зубами, но его глаза сузились.

– Похоже, я переусердствовал с развлечениями прошлой ночью.

Переусердствовал с развлечениями?

Молли одарила его свирепым взглядом, ничуть не удивленная его наглостью.

Посетители разошлись, и в зале остались только Молли, Гарри и два старика у бара.

Молли вздохнула:

– Пожалуй, я пойду поищу своего нареченного.

– А я свою прелестную спутницу.

Гарри бросил на стол несколько монет и поднялся из-за стола.

– Ты хотел сказать – свою потаскушку? – уточнила Молли.

– Да, – отозвался Гарри. – И слава Богу, мне не придется везти ее в Гретну.

Молли встала и, обойдя его, словно он был неодушевленным предметом, направилась к выходу, лавируя между столиками. Гарри двинулся в том же направлении и, хотя Молли ускорила шаг, Гарри добрался до двери раньше. Когда он остановился на пороге, Молли проскочила у него под мышкой и оказалась во дворе первой.

Но Гарри даже не заметил этого. Он застыл на месте, уставившись на экипаж, который выезжал со двора на дорогу. В окошке мелькнуло что-то розовое.

У потаскушки Гарри было розовое платье!

– Ну и ну, – протянула Молли, не в силах сдержать торжества.

Разве не великолепно, что красавица Афродита бросила Гарри ради другого мужчины?

– Что за черт? – рявкнул Гарри и припустил бегом.

Молли осталась стоять, глядя на отъезжающую карету и Гарри, бегущего следом. Кучер хлестнул лошадей, и Молли не без удовольствия отметила, что Гарри отстает.

И тут она узнала задник кареты Седрика.

Спутница Гарри уехала с Седриком!

– Седрик, – прошептала Молли и, подхватив юбки, выбежала следом за Гарри на дорогу. – Седрик! – закричала она, размахивая над головой зонтиком. – Не оставляй меня, пожалуйста!

Но кучер снова взмахнул кнутом, и лошади перешли на галоп, оставив позади гостиницу.

Глава 4

Молли стояла на дороге и смотрела, как карета, увозившая Седрика и Афродиту, исчезает за поворотом. В ушах у нее звенело, перед глазами все плыло.

Боже, нет. Не может быть, чтобы это случилось с ней. Она несколько раз моргнула, чтобы прояснить зрение, затем повернулась к Гарри.

– Видишь, что ты наделал, – произнесла она обвиняющим тоном. – Из-за твоего скверного характера твоя потаскушка бросилась на шею моему жениху, и теперь я застряла в этой дыре!

Гарри склонился к ней, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица.

– Очевидно, твоему жениху так надоело твое общество, что он сбежал с моей потаскушкой.

– Тебе не следовало связываться с потаскушкой, – заявила Молли. – Что бы сказала твоя мать?

– А тебе не следовало сбегать в Гретна-Грин с бесхребетным хлыщом.

Молли ощетинилась.

– Он не бесхребетный, просто… чувствительный, – возразила она, хотя и не представляла, почему защищает Седрика.

По вине Гарри, разумеется. Он всегда толкал ее на иррациональные поступки.

Гарри фыркнул:

– Оллистон чувствительный? Он такой же чувствительный, как дубовый пень.

Молли скрестила руки на груди.

– А твоя потаскушка такая же умная, как… насекомое.

Улыбка Гарри стала хитрой.

– Для того, что мне нужно от нее, ум не требуется.

Если он рассчитывал, что заставит ее покраснеть, то Молли не доставила ему такого удовольствия. Она повернулась к нему спиной и раскрыла зонтик. Никогда в жизни она не попросит Гарри о помощи.

Но ей нужна помощь. Она застряла в захолустной гостинице вдали от Лондона, без сопровождения и даже без такого оправдания; как побег в Гретна-Грин с женихом, чтобы защитить ее репутацию.

Не дай Бог кто-нибудь узнает, что с ней случилось. Ее же станут называть падшей женщиной.

Гарри с иронией наблюдал за Молли: она вышла на дорогу со своим дурацким полосатым зонтиком, нахмурила лоб и посмотрела вначале в одну, потом в другую сторону. Насколько ему было известно, до ближайшего населенного пункта на юге было не меньше десяти миль, а дорога на север только отдаляла ее от дома.

– Послушай! – окликнул он ее.

Молли обернулась.

– Не думаю, что ты можешь сообщить мне что-либо, заслуживающее внимания, – заявила она и, вздернув подбородок, направилась на юг.

Гарри бросился следом, схватил ее за локоть и развернул лицом к себе:

– Я не допущу, чтобы ты ушла, тем самым поставив меня в неудобное положение.

Щеки Молли покрылись красными пятнами.

– По-твоему, я не соображаю, что делаю? Ни один джентльмен не усомнился бы в моем здравом уме! Но ты не джентльмен. И все об этом знают.

В раздражении она ударила его своим ридикюлем. К сожалению, в нем не было ничего, кроме нескольких монет.

Гарри вздохнул и покачал головой:

– Вряд ли это поможет делу.

Молли тяжело вздохнула:

– Извини. Леди не должна; распускать руки. Даже если ты заслужил это, связавшись с женщиной, которая сбежала с первым встречным.

Он презрительно фыркнул:

– Это ты леди? В последний раз, когда я был в Марбл-Хилле, ты подложила колючку на мой стул и бросила камушек в мой бокал с вином.

– Это было давно.

– Это было на проводах Пенелопы и Родерика – накануне их отъезда с детьми в Италию. Всего лишь четыре месяца назад.

– Да, но это лучше, чем отодвинуть чужой стул от стола дальше, чем требуется, как это проделал ты на поминках тети Коры. Из-за тебя я чуть не села на пол в присутствии всей скорбящей семьи!

– Я сделал это в память о тете Коре, – возразил Гарри. – Она обожала такие шутки.

– Слабое оправдание, – обронила Молли.

Минуту они свирепо взирали друг на друга. Затем Молли отвела взгляд.

– Мы оба попали в переделку, – произнесла она со слезами в голосе.

Гарри отчаянно надеялся, что она не разревется. Последнее, что ему нужно, – это общество вздорной упрямой девицы, которая еще и заливается слезами.

– Пожалуй, мы могли бы помочь друг другу, – с неохотой сказал он.

О, чего это ему стоило!

– Я тоже так думаю, – отозвалась Молли, оживившись.

– Я как раз направлялся на загородный прием, довольно веселый, и мог бы взять тебя с собой.

– Веселый, говоришь?

– Ну… такие приемы ты не привыкла посещать. Это… нечто уникальное. Однако мне отведена роль хозяина.

Молли махнула рукой и двинулась дальше.

– Мне нужно явиться туда с любовницей! – крикнул ей вслед Гарри.

Она резко обернулась.

– Так и думала, что ты предложишь мне что-нибудь скандальное, – заметила Молли и снова зашагала по дороге с еще более гордым видом.

– Я предлагаю тебе изобразить любовницу, глупышка, а не стать ею!

Молли снова обернулась:

– Кто глупышка? Я?

– Да, ты. Иначе знала бы, как опасно бродить по дорогам в одиночестве.

Ноздри Гарри раздувались, как у разъяренного быка. Никто так не выводил его из себя, как Молли Фэрбенкс.

– Опасно? – Она подбоченилась. – Неужели это опаснее, чем оказаться в компании пьяных бездельников и полуодетых потаскушек? И кому нужна ненастоящая любовница? Какая нелепая идея.

Гарри скрестил руки на груди, моля Господа, чтобы ему ниспослали терпение.

– Если я появлюсь там без любовницы, я буду сразу же признан проигравшим. Поэтому я просто обязан привести с собой кого-нибудь. Твое присутствие по крайней мере позволит мне остаться в игре.

Молли нахмурила брови:

– Что ты подразумеваешь под игрой?

– Пари. Выиграет тот, кто привезет самую очаровательную любовницу.

– Понятно. – Она закатила глаза. – Продолжай.

– Женщины будут оцениваться прежде всего по красоте. Ну и конечно, по умению поддержать разговор. – Он щелкнул пальцами. – А если девица играет в карты, смеется мужским шуткам и не забывает наполнять их бокалы, тем лучше.

– Ты шутишь?

Гарри пожал плечами:

– Отнюдь. В общем, она будет оцениваться по совокупности черт, которые делают женщин, скажем, обворожительными, с точки зрения мужчин.

Молли вздохнула, постукивая ногой по земле.

–А. каков выигрыш, если я окажусь лучшей, хм, любовницей?

– Ну, ты получишь титул… самой очаровательной спутницы, – сообщил Гарри приподнятым тоном, словно объявлял о выступлении акробатки в бродячем цирке. – И корону со стразами, – поспешил добавить он.

Молли скорчила гримаску:

– И все?

Она не получит никакой награды, кроме ничего не стоящих титула и короны?

Гарри переступил с ноги на ногу, охваченный внезапными сомнениями. Молли всегда удавалось выставить его… болваном. Он не чувствовал себя так с тех пор… С тех пор как в последний раз видел ее!

– Вам следовало бы наградить победительницу уймой денег, – заявила Молли, вздернув подбородок. – Видит Бог, она заслужила это. Надо обладать ангельским терпением, чтобы иметь дело с такими, как вы! – Она помедлила. – А каков выигрыш ее спутника?

– Год свободы от брачной удавки, – сообщил Гарри не без удовольствия, зная, что ей это не понравится. – Благодаря королевскому указу, изданному самим Принни, ее спутник будет недосягаем для ловких мамаш, драконов в юбках, которые заправляют в «Олмаке», и любителей пари в лондонских клубах.

– Принни? – Молли недоверчиво скривилась. – Ты хочешь сказать, что принц-регент даст тебе разрешение уклоняться от долга перед семьей?

– Какого долга? – отозвался Гарри небрежным тоном. – Родерик станет следующим герцогом Маллоном, а Пенелопа наверняка вскоре родит ему сына. Так что наш род не угаснет, уверяю тебя.

– Но ты тоже должен жениться.

Молли говорила в точности как его мать. А также его невестка. И его отец с братом.

– Я запасной наследник, – возразил Гарри. – И могу оставаться холостым, сколько пожелаю. Я нужен семейству только на тот случай, если Родерику не удастся произвести на свет сына. Но мой брат молод и здоров и продержится еще лет семьдесят.

– Однако твоей матери хочется иметь внуков, – настаивала Молли, вертя зонтиком, словно они разговаривали о погоде.

Похоже, ей нравится препираться, подумал Гарри. Возможно, это ее любимое занятие.

Он угрюмо улыбнулся:

– Я предпочел бы не обсуждать эту тему. И честно говоря, тебя это не касается, Молли Фэрбенкс.

Молли опустила зонтик и свирепо уставилась на Гарри, явно подумывая о том, чтобы снова огреть его своим чертовым ридикюлем.

– Давайте вернемся к делу, – предложил Гарри. – Остальные участники пари будут тянуть жребий, чтобы определить, кто из них должен жениться на женщине, которую выберет для него правление клуба. Таким образом, у нас будет один победитель и один проигравший.

Лицо Молли просветлело.

– Значит, если ты проиграешь, тебе придется жениться на Энн Райордан.

– С чего ты взяла?

– Твой отец – член правления клуба, и он считает, что она оказывает на тебя благотворное влияние. – Молли улыбнулась. – Я буду очень рада, если вы с Энн поженитесь.

Гарри прищурился:

– Ты всегда отличалась жестокостью.

Молли рассмеялась:

– А что получу я, согласившись изображать твою любовницу?

Гарри скрестил руки на груди:

– Благополучную доставку в Марбл-Хилл, так что никто не узнает о твоих похождениях. Полагаю, твой отец таскается по Европе, а для кузины Августы ты придумала какую-нибудь отговорку.

– Как ты догадался?

– Легко. Ты чрезвычайно предсказуема.

Молли прикусила ноготь большого пальца.

– Но джентльмены, которые будут на этом приеме, могут узнать меня. Раз я не выйду замуж за Седрика, мне придется принять участие в лондонском сезоне.

– Не узнают, если хорошенько напудриться и нарумяниться. И надо придумать тебе имя.

– Я его забуду.

Гарри вздохнул:

– Придется запомнить.

– Тогда пусть это будет Далила, – сказала Молли. – Это единственное имя, которое я в состоянии запомнить.

– Почему Далила?

– Не знаю. Но я уверена, что не забуду его.

Гарри покачал головой. Никогда ему не понять, как устроены женские мозги, особенно мозги Молли Фэрбенкс.

– Не стоит опасаться, что тебя узнают, – сказал он. – Джентльмены изначально будут навеселе, а по ходу дела еще больше наберутся.

Молли пнула камень, лежавший на дороге.

– Почему я? – требовательно спросила она. – Почему бы тебе не попросить эту пышногрудую служанку из пивной? Она охотно согласится.

– Можешь мне поверить, – отозвался Гарри, – я думал об этом. Но не могу же я оставить без всякой защиты особу благородного происхождения. Даже если эта так называемая леди, – он вложил в это слово весь сарказм, на который был способен, – ты.

Молли отпрянула.

– О, – сказала она, прикусив губу.

Похоже, он зашел слишком далеко. Родерик содрал бы с него шкуру, если бы услышал, как он разговаривает с его свояченицей.

Но Молли всегда провоцировала его на глупые выходки. Еще с того времени, как она в возрасте четырех лет нашла мешочек с желудями, которые он собирал две недели для игры в войну с Родериком, и скормила их белкам.

Она покачала головой.

– Я не поеду. Но спасибо за приглашение, – тихо сказала она и снова зашагала по дороге, однако уже не так горделиво и решительно.

– Постой! – окликнул ее Гарри.

Молли споткнулась, однако продолжила путь.

Гарри устремился следом. Она ускорила шаг.

Он почти догнал ее, но она припустила бегом.

Проклятие, ему тоже придется бежать!

Схватив Молли за талию, он перебросил ее через плечо и направился назад, к гостинице, не обращая внимания на удары зонтиком, вопли и угрозы.

– Можешь буйствовать сколько угодно, – сказал он. – Пока не выбьешься из сил.

Пленница, видимо, поняла его слова буквально, и только чудом Гарри удалось добраться до своей кареты целым и невредимым.

– Едем, – крикнул он кучеру, ошарашено взиравшему на хозяина, через плечо которого была перекинута вопящая и брыкающаяся девица.

Гарри открыл дверцу кареты, засунул Молли внутрь и запрыгнул следом.

Карета тронулась и, выехав со двора, быстро покатила по дороге на север.

Молли вцепилась в сиденье и набрала в грудь побольше воздуха.

– Я говорила, что ненавижу тебя, – заявила она, тяжело дыша. – Но теперь я ненавижу тебя еще больше.

– Тем не менее, – невозмутимо отозвался Гарри, – нам придется терпеть Друг друга. Одну неделю.

Если он сумел остаться в живых при Ватерлоо, он определенно переживет неделю в обществе Молли Фэрбенкс.