Текст книги "Желанная награда"

Автор книги: Киран Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Киран Крамер
Желанная награда

Пролог

1808 год

Тринадцатилетнюю леди Мэри Фэрбенкс – Молли, – дочь вдового графа Саттона, постоянно переполняли эмоции, чем бы она ни занималась: чистила зубы, разбивала яйцо за завтраком или каталась на своей любимой лошади. Она была уверена, что, никто не испытывает таких глубоких переживаний, как она, – по любому поводу. Вот почему ей было просто необходимо излить свои чувства перед всей компанией, собравшейся на рождественском балу у герцога Маллона.

Если она этого не сделает, то умрет.

По крайней мере, ее сердце разорвется.

Традиция уходила на сотню лет в прошлое. Молли была не первым ребенком, удостоившимся чести выступить перед взрослыми с басней или стихотворением, прежде чем те проследуют в бальный зал. Но она была первой, кто собирался прочитать им собственное стихотворение, посвященное ее глубокой и страстной любви к Родерику, старшему сыну герцога.

В стихах она назвала его Робертом. Эта маленькая хитрость потребовалась, чтобы он, как опасалась Молли, не разорвал помолвку с ее сестрой Пенелопой прямо на балу, что было бы неприлично.

Ему следовало подождать, пока бал закончится. Молли надеялась, что она не заснет к тому моменту – на тот случай, если Родерик не устоит перед желанием прискакать среди ночи в соседнее поместье к ее отцу, чтобы сделать ей предложение.

Пенелопа в любом случае не расстроится. Молли видела, как она целовалась с его младшим братом в беседке. Все это описывалось в стихотворении. Ведь влюбленная женщина должна говорить правду, не так ли?

Хотя, конечно, в стихотворении Пенелопа превратилась в Персефону, а Гарри в Барри. Никто не должен знать об их вероломстве.

Кроме Молли. Выслушав ее великолепное стихотворение, Родерик догадается, что они созданы друг для друга. Не сейчас, конечно, а когда она немного подрастет и пройдет четырехлетний курс в Академии для юных особ благородного происхождения мисс Монро в Лондоне, где девочки пьют по утрам шоколад и покупают новые шляпки, когда у них возникает такое желание.

Молли не могла дождаться, когда она поедет в Лондон!

Публика разразилась аплодисментами малышу, загадавшему глупую загадку. Пора! Молли вытерла ладони о новое белое муслиновое платье с зеленым поясом и оборкой по подолу и устремила взгляд на публику, представив себе собравшихся в нижнем белье, чтобы избавиться от нервозности.

Затем набрала полную грудь воздуха и начала читать свое стихотворение, уверенная, что это навсегда изменит ее жизнь, причем к лучшему:

Роберт, Роберт, где ты, Роберт?

Пока Персефона в беседке

Целуется с юным Барри,

Ты сжимаешь в ладони кольцо,

Которое наденешь ей на палец.

Персефона, Персефона, почему ты ранишь Роберта так больно?

Ведь Барри всего лишь Луна,

А Роберт – Солнце.

Неужели ты не видишь, что Роберт – это все,

А Барри – ничто?

Барри, Барри, почему ты не ищешь свою любимую?

Моя сестра не твоя.

Она увлечена другим мужчиной.

Но если ты отобьешь ее у брата,

Возможно, я выйду за него замуж.

Все.

Молли сложила листок со стихами и, подняв глаза, обнаружила, что в бальном зале воцарилась гробовая тишина. Она знала, что написала отличное стихотворение, но чтобы настолько?

Бросив взгляд на Родерика, она увидела, что у него отвисла челюсть. У Пенелопы тоже. И у Гарри.

Собственно, все смотрели на нее с разинутыми ртами.

Горло Молли перехватило от счастья. Любовь придала ее стихам… крылья.

Она скромно потупилась в ожидании похвалы. Однако все молчали. Аплодисментов тоже не было.

Губы Родерика сжались в узкую линию.

– Ах ты, гнусный ублюдок, – процедил он.

Гарри попятился:

– Родерик…

Пенелопа повернулась к Молли.

– Как ты могла? – сдавленно произнесла она, залившись краской.

Родерик вскочил на стол.

– Я убью тебя! – прорычал он, дико вращая глазами, а затем бросился на Гарри с кулаками.

Гарри ответил ему ударом в челюсть.

Женщины дружно вскрикнули. Герцогиня упала в обморок. Лакей подхватил ее и понес к выходу. Герцогиня подняла голову.

– Мальчики, – произнесла она слабым голосом. – Только без драк. Тем более в канун Рождества.

Молли схватилась за горло. Что происходит? Почему…

– Родерик! Гарри! – рявкнул герцог. – Сейчас же прекратите!

Но те и не подумали остановиться. Комната наполнилась криками и звоном бьющегося стекла. Взрослые и дети устремились к месту схватки.

– Родерик! – вскричала Молли. – Любимый!

Протиснувшись сквозь толпу, она увидела, что Гарри лежит на полу, окруженный осколками стекла и фарфора. Родерик, хоть и держался на ногах, выглядел не лучше. Оба тяжело дышали.

Лорд Саттон поднялся со своего места:

– Леди Мэри!

Леди Мэри! Когда отец обращался к ней так официально, Молли знала, что ее ждет взбучка.

Он указал на дверь, ведущую в главный холл:

– Отправляйся в свою комнату!

– Но это не наш дом! – воскликнула она.

Лорд Саттон побелел:

– Не важно. Отправляйся куда угодно. В любую комнату, кроме этой!

Глаза Молли наполнились слезами. Сморгнув их, она попятилась к выходу.

Но тут Гарри вскочил на ноги и, схватив Родерика за плечи, притиснул его к стене. Молли даже не заметила, как ноги понесли ее вперед, через всю комнату. Прыгнув Гарри на спину, она обхватила его талию ногами и вцепилась в его волосы, заставив запрокинуть голову.

– Оставь его в покое! – крикнула она.

Гарри резко дернулся, стряхнув с себя Молли. Она упала, больно стукнувшись о пол, но ей было некогда лелеять свои раны.

Родерик со всей силы врезал Гарри по носу. Послышался хруст, и во все стороны брызнула кровь. Гарри согнулся, схватившись за нос.

– Я никогда… – выдохнул он, подняв глаза на Родерика. – Я никогда не собирался причинить тебе вред.

Воцарилось молчание.

– О не-е-ет, – простонала Пенелопа, заламывая руки. – Родерик, перестань, пожалуйста. – По ее щекам ручьем катились слезы. – Я люблю тебя.

– Правда? – сердито буркнул Родерик.

Пенелопа кивнула.

– Да, – отозвалась она дрожащим голосом. – Очень сильно.

Кулаки Родерика разжались. Одарив брата взглядом, полным отвращения и жалости, он направился к Пенелопе, даже не взглянув на Молли. Пенелопа крепко обхватила его руками. Его объятия были более сдержанными, но Молли видела, как вспыхнули глаза сестры, довольной, что ее простили.

Сердце Молли упало, Пенелопе всегда все прощалось.

– Ты поступишь в армию, Гарри, – устало произнес герцог. – Там у тебя будет достаточно времени, чтобы подумать о своем долге перед семьей.

Гарри прищурился:

– Я знаю, что такое долг, отец. Ты не позволяешь мне забывать об этом.

От его горького тона сердце Молли сжалось.

– Тебе еще многому нужно научиться, – одернул его отец. – Это займет несколько лет. Когда ты действительно узнаешь то, что должен знать, сможешь вернуться в семью. Но до тех пор ты здесь нежеланный гость.

– Даже на Рождество?

Лицо Гарри побледнело. Он перевел взгляд с отца на брата.

– Боюсь, что да, сын, – вздохнул герцог. – Согласись, твое присутствие здесь завтра только осложнит ситуацию.

Гарри взял бокал вина, залпом выпил и поставил на стол.

– За ваше счастье, – сказал он, обращаясь к Родерику и Пенелопе. Затем повернулся к Молли: – А ты, маленькая проныра, молись, чтобы наши пути не пересекались.

– Вряд ли это случится скоро, – отозвался лорд Саттон. – Сегодняшние события убедили меня, что моя дочь нуждается в более твердой руке, чем дома или в Академии мисс Монро. Послезавтра она уедет. В Йоркшир.

Послезавтра? И не в Лондон?

– В Йоркшир? – воскликнула Молли. – Там холодно и…

– Тем лучше, – заявил отец со стальными нотками в голосе.

Публика одобрительно закивала.

Глаза Молли наполнились слезами.

– Но почему послезавтра?

Лорд Саттон ничего не ответил, только сдвинул свои густые брови.

И тут до Молли дошло.

– О нет, – произнесла она дрожащим голосом. – Я не могу пропустить свадьбу, папа. Ведь я должна стоять рядом с Пенелопой и держать ее букет.

Все так запуталось. Молли любила свою семью и больше всего хотела, чтобы кто-нибудь обнял ее и сказал, что все будет хорошо.

«Мама, – молило ее сердце, – помоги мне!» Но мама давно уже отошла в лучший мир. Тем не менее Молли ждала, надеясь, что мама, ангелы или кто-нибудь другой вступится за нее. Однако Пенелопа не сказала ни слова в ее защиту. И никто другой. Даже Родерик. А ведь она посвятила ему стихотворение.

Предатель.

В наступившей тишине Гарри повернулся к выходу, держась на нос.

– Иди, – велел лорд Саттон дочери, прежде чем обратиться к кузине Августе: – Позаботьтесь, чтобы ее немедленно отвезли домой и уложили в постель.

– Конечно, – отозвалась кузина Августа, водрузив очки на нос. – Можешь не рассчитывать на рождественские подарки. Уж я постараюсь, чтобы сегодняшняя выходка не сошла тебе с рук.

Кузина Августа была вредной занудой, слепой, как летучая мышь.

Молли догнала Гарри, направлявшегося к выходу.

– Как я тебя ненавижу, – шепнула она.

– Это чувство взаимно, – отозвался он довольно бодрым тоном.

И с этими словами они покинули людей, которых любили больше всего на свете. Из-за одного опрометчивого поступка их жизни радикально изменились, и оба верили, что никому не нужны и что им суждено оставаться одинокими… Отныне и навсегда.

Глава 1

Июнь 1816 года

Посторонний мог бы принять лорда Рея, который похрапывая на полу, за спящего. Но Гарри Тремор и его друзья по Итону понимали – хотя их способности к логическому мышлению несколько притупились от изрядного количества выпитого бренди, – что на самом деле Рей пытается мужественно встретить свою судьбу.

В конце концов, утром ему предстояло вступить в брак. И все знали, что его будущая жена была… точной копией его матери.

– Печально видеть, как твой друг лишается свободы в расцвете лет, – заметил Чарлз Торп, виконт Ламли, покачивая пустым бокалом.

Ламли был привлекательным молодым человеком, богатым как Крез, с искрящимися голубыми глазами и улыбкой, которая могла бы осветить Воксхолл-Гарденз в полночь ярче, чем фейерверк.

– Это неправильно, – сказан Стивен Эрроу, капитан флота. Его отутюженный мундир, отделанный золотым шнуром, плохо сочетался с небрежной позой, в которой он раскинулся в кресле. – Но надо признать, он боролся до последнего.

Гарри глотнул бренди и поморщился. Его язык онемел. И губы тоже, если уж на то пошло. Он не часто напивался – вопреки историям, которые рассказывали о нем и которые он не пытался отрицать. Но сегодня вечером он ощутил прикосновение брачной удавки к собственной шее. Он не хотел жениться. Во всяком случае, пока его не вынудят к этому семейные обязательства. И насколько он знал, это могло никогда не случиться.

Гарри был запасным наследником. Его возможности как продолжателя рода могли понадобиться, только если бы его старший брат, Родерик, не произвел на свет сына. Но Пенелопа уже родила четырех дочерей – его очаровательных племянниц, Хелен, Кассандру, Джульет и Имоджин, – и недолго оставалось ждать, пока она подарит Родерику сына, о чем вся семья истово молилась. Ибо, как следовало из кухонных сплетен и вечно недовольных лиц его родителей, никуда не годилось, чтобы никчемный Гарри, снискавший на войне совсем не ту славу, которая могла польстить его родным, был в одном шаге от наследования герцогского титула.

Вот почему Гарри был так не расположен к браку. Зачем впускать в свою жизнь еще одного человека, который не испытывал бы к нему ничего, кроме презрения?

Рей причмокнул губами и пошевелился во сне.

– По крайней мере, теперь он отмучился, – произнес Николас Стонтон, лорд Максвелл, изучая Рея через монокль. Невозмутимый и загадочный, не связанный условностями, несмотря на свое аристократическое происхождение, он не был склонен высказывать свои мысли вслух, не имея для того веских оснований. – Представляю, как он настрадался за этот год, преследуемый толпами дебютанток и их мамаш.

– Бедняга, – согласился Гарри. – Чего стоит одна только история с двумя головорезами в масках, которые затолкали его в карету, чтобы заставить сбежать с дочкой Барнуэла. Он выпрыгнул на ходу, чуть не попав под колеса встречного экипажа.

В камине громко затрещало полено, взметнув фонтан искр и разбудив Рея:

– Я не буду овсянку, – капризно протянул он, на секунду открыв глаза. – Пожалуйста, не заставляйте меня.

И снова захрапел.

– Спаси Господи его мятущуюся душу, – произнес капитан Эрроу с мрачной торжественностью.

И тут книжный шкаф около камина повернулся, открыв проход.

Гарри протер глаза.

– Что за черт? – сказал Эрроу.

Гарри, конечно, знал, что все приличные дома имеют потайные коридоры, но не представлял, что таковой имеется в его собственном клубе.

Из темного коридора выступила пышногрудая особа со свечой в руке. Ее тронутые сединой локоны прикрывал кружевной платочек, а полная фигура была облачена в темно-синее платье.

Поставив свечу на каминную полку, дама повернулась к мужчинам и присела в реверансе.

– Женщина… – медленно произнес Ламли.

Учитывая, что дамы не допускались в клуб, Гарри не мог упрекнуть виконта за констатацию столь очевидного факта. Но прежде чем он успел открыть рот, из прохода появился коренастый мужчина с веселой усмешкой на лице и бутылкой дешевого джина в руке.

– Мне это снится, – сказал Ламли, тряхнув головой.

– Отнюдь, – заявил вновь прибывший. – Вам это определенно не снится, виконт.

Он похлопал себя по животу, отхлебнул из бутылки и вытер рукавом губы.

А затем покачнулся.

– Ого! – хмыкнул он, когда женщина подхватила его под локоть.

– Вы не на танцах, ваше высочёство, – хихикнула она, забрав у него бутылку.

Не успела она поставить бутылку на боковой столик, как все мужчины вскочили на ноги, кроме Рея, безмятежно почивавшего на полу.

– Ваше королевское высочество! – воскликнул Эрроу, отдав честь. – Капитан Стивен Эрроу, к вашим услугам.

Принц-регент собственной персоной! Гарри отвесил почтительный поклон.

Принни потер подбородок.

– Да, это я, – заявил он. – Мы с моей прелестной спутницей направлялись в потайную спальню…

В клубе имеется потайная спальня?

Гарри и Ламли обменялись потрясенными взглядами. Максвелл прошелся взглядом по книжным полкам. Эрроу продолжал стоять навытяжку.

– Капитан Эрроу, – сказал Принни со смешком. – Вольно. Я не могу думать, когда вы выглядите так, словно ждете приказа открыть огонь по испанскому флоту.

Плечи Эрроу обмякли, Ламли усмехнулся, а Максвелл затянулся сигарой. Принц-регент, хоть в подпитии, явно пребывал в отличном настроении.

– Как я уже сказал, – продолжил он, – мы с Лизой проходили мимо и не могли не подслушать ваш разговор, джентльмены. – Он открыл табакерку и сделал понюшку, прежде чем убрать ее в карман. – И я шокирован тем, что происходит. Вряд ли империи пойдет на пользу, что ее лучшие представители пребывают в унынии. – Он устремил взгляд на Гарри: – Это относится и к вам, молодой человек. Несмотря на то что я слышал о ваших шашнях с женой командира, когда ваше подразделение подверглось нападению, вы не можете быть совсем пропащим, имея такого отца, как герцог Маллон.

Гарри ощутил стеснение в груди.

– Спасибо, ваше высочество, – выдавил он.

Принни обвел всех молодых людей оценивающим взглядом.

– Мы должны это исправить. Вам нужна гарантия, что вы сможете избежать брачных оков. И не просто гарантия. – Он просветлел, подняв кверху палец. – А несокрушимая уверенность!

– О да! – Лиза восторженно захлопала.

– Нужно исключить всякую возможность, – продолжил Принни, – чтобы хитрые мамаши, глупые дебютантки и коварные интриганы отравляли холостяку жизнь, лишая его драгоценной фривольности. Есть у кого-нибудь перо и бумага?

Ни у кого не было. Гарри гадал, что у Принни на уме.

За окном прогромыхала карета, из-за двери доносились обычные звуки клубной жизни: голоса и звон столовых приборов. Жизнь текла, как обычно, не считая этой комнаты. Гарри сожалел, что не может поговорить с друзьями, но никто из них не осмеливался отвести взгляд от принца-регента.

Принни указал подбородком на Эрроу:

– Капитан, позаботьтесь о письменных принадлежностях. Мне нужно подготовить указ. Прямо сейчас.

Капитан Эрроу отдал честь:

– Слушаюсь, ваше высочество.

Не прошло и минуты, как он вернулся с пером и бумагой и йручил их Лизе с галантным поклоном. Та уселась за стол и приготовилась записывать.

– Я готова, ваше высочество, – сказала она.

Принни поправил свой галстук.

– Указом принца-регента, – продиктовал он, – объявляется, что начиная с 1816 года пари беспутных холостяков будет разыгрываться в первую неделю августа. Состав участников и условия будут утверждаться лично принцем-регентом.

Гарри напрягся. Ничего ему так не хотелось, как встать и уйти.

Лиза закончила писать и подняла глаза, держа перо наготове.

– Победителю, – продолжил Принни, – предоставляется год свободы от испытаний, горестей и, хм, радостей брака. И других малоприятных событий, связанных с обретением жены. – Его глаза хитро блеснули. – Его нельзя принуждать к посещению нудных балов в «Олмаке». – Он помедлил, усмехнувшись. – Впрочем, если он пожелает познакомиться с последним выводком дебютанток, дамы-патронессы не вправе ему отказать.

Губы Лизы, яростно скрипевшей пером по бумаге, изогнулись в улыбке.

– И совершенно недопустимо, – Принни грозно сверкнул глазами, – чтобы родственники молодых особ или мошенники, жаждущие наживы, завлекали его в брачные ловушки.

Все джентльмены как по команде устремили взгляд на Рея, похрапывавшего на ковре.

– К сожалению, для него уже слишком поздно, – промолвил Принни.

Лиза сочувственно склонила голову.

Принни взялся за лацканы своего фрака, расправил плечи и возобновил свою речь:

– Те, кто воспрепятствует желанию принца-регента защитить хотя бы одного из его холостых подданных от бессовестного преследования на один год, – он помедлил, сузив глаза, – будут навсегда отвергнуты его королевским высочеством и его верными подданными. – Принни испустил страдальческий вздох. – Цена свободы всегда высока, не так ли? – Он выгнул бровь. – Поэтому проигравшим придется тянуть жребий. – Он поочередно взглянул на Ламли, Эрроу, Максвелла и Гарри. – Тот, кто вытянет самую короткую соломинку, – мрачно произнес он, – должен в течение двух месяцев сделать предложение женщине, которую выберет правление клуба. – Он скрестил руки на своем объемистом животе. – Пожалуй, это все.

Лиза отложила перо и подула на листок бумаги, содержавший последний указ принца-регента.

Гарри охватило тягостное чувство. Он определенно не хотел жениться и предпочел бы избегать алтаря собственными методами. Но способ, предложенный принцем-регентом, был дьявольски рискованным.

Принни подошел к столу, подписал указ и икнул, возвращая перо Лизе.

– Я поражен собственной гениальностью, – сказал он, хмыкнув.

– А я нет, ваше высочество, – отозвалась она, одарив его обожающим взглядом.

Принни признательно сжал ее пухлую руку.

– Это пари посвящается вам, дорогая. – Он поднял глаза. – Вы готовы, джентльмены?

Гарри судорожно сглотнул. К Рождеству любой из них может оказаться в брачных оковах, если проиграет.

– Ваше высочество, – сказал Эрроу. – В соответствии со своими служебными обязанностями я должен отправиться в плавание к мысу Горн.

– Чепуха, – заявил Принни. – Я позабочусь о том, чтобы вам дали другое назначение, капитан Эрроу.

После секундной заминки Эрроу кивнул.

– Отлично, сэр, – сказал он.

Но Гарри видел, как под его загорелой кожей проступила краска. Он тоже был не в восторге от идеи Принни. Даже на обычно невозмутимом лице Максвелла читалась легкая паника. Ламли издал протестующий возглас, но вовремя опомнился.

– Я сообщу каждому из вас условия пари в самое ближайшее время, – сказал Принни. – Уверен, это будет неплохое развлечение.

Настроение Гарри еще больше упало. Принни с его жаждой развлечений! Почему бы ему просто не завести себе придворных шутов?

Принни прищурился:

– Гарри, назначаю тебя ответственным. Максвелл будет вести записи. Эрроу и Ламли войдут в судейский комитет. Держите меня в курсе, джентльмены.

– Как прикажете, ваше высочество, – отозвался Гарри, хотя у него не было ни малейшего желания находиться под строгим наблюдением принца-регента.

Благодаря отцу он уже провел пять лет в армии, а потом задержался на службе достаточно долго, чтобы помочь Веллингтону выиграть сражение при Ватерлоо. Он был дома только год, едва ли достаточно, чтобы насладиться свободой.

Лиза встала и вручила Принни указ, который тот передал Гарри.

– Позаботьтесь, чтобы его повесили над камином в холле клуба.

Он хмыкнул и взял свечу с каминной полки.

– Поздравляю. Отныне вы все – беспутные холостяки принца-регента. Кроме Рея, конечно.

Он слегка пнул Рея ногой. Тот всхрапнул.

– Пожалуй, я могу назвать еще одного беспутного холостяка, – сказал Принни. – Чтобы заполнить место, которое занял бы Рей, не будь он выбит из ваших рядов превосходящими силами противника. – Он задумчиво нахмурился. – Как насчет сэра Ричарда Белла? Он совратил столько девственниц, что пора бы ему заплатить за это.

И прежде чем кто-либо успел откликнуться на это предложение, он шагнул в потайной коридор, увлекая за собой Лизу.

Книжные полки повернулись и закрылись за ними.

Повисло долгое молчание.

– Катись все к дьяволу! – выругался Максвелл, когда шаги Принни и его дамы затихли.

Эрроу запустил пальцы в волосы.

– Я не хочу, чтобы мое назначение отменяли. И определенно не желаю, чтобы меня называли беспутным холостяком.

Ламли бросился в кресло.

– А мне нечем заняться, кроме как присматривать за своими поместьями. Пожалуй, это пари меня развлечет. Особенно если сэр Ричард примет участие. Я бы с удовольствием набил ему морду за дочку Глазбери, которую он погубил в прошлом году. Она стала монахиней, знаете?

– Знаю и согласен с тобой насчет Белла, – раздраженно отозвался Гарри. – Но пари, Ламли! О каком развлечении ты говоришь? Одному из нас в конечном итоге придется жениться!

– Я совсем забыл об этой детали, – вздохнул виконт. – На данный момент у меня даже нет любовницы, тем более прелестной. Так что я могу оказаться в числе проигравших!

– Я тоже, – подхватил Эрроу. – У Максвелла есть Афина, а у Гарри… Кто у тебя сейчас, Гарри? Блондинка или ты переключился на ту рыженькую, что встретил на балу?

– Не важно.

Гарри предпочитал не думать о своих женщинах без повода, который обычно возникал непосредственно перед свиданием, когда он доставал очередное украшение из шкатулки с безделушками, подобранными для него ювелиром, чтобы избавить его от мороки, связанной с выбором подарков.

– Мы марионетки в руках Принни. Он достаточно умен, когда хочет, но в последнее время его интересуют только бессмысленные развлечения.

Рей застонал и сел на полу.

– Я давно проснулся, – сообщил он.

– И без сомнения, с дьявольской головной болью, – заметил Максвелл.

– Боже, да, – простонал Рей, держась за растрепанную голову.

Максвелл плеснул в бокал бренди и протянул его своему незадачливому другу. Рей сделал большой глоток.

– Я не хотел привлекать внимание Принни, – прохрипел он, – но я проснулся, когда эти чертовы книжные полки повернулись.

Морщась, он перебрался с пола в кожаное кресло.

– Не стоит так расстраиваться, джентльмены. Только представьте… вы в «Олмаке», разглядываете девиц на выданье, и никому не разрешается приставать к вам с разговорами об их платьях, родословных и достоинствах как потенциальных невест.

– Звучит заманчиво, – подхватил Эрроу.

– Так что, прежде чем жалеть себя, – сказал Рей, скорчив гримасу, – помните, что я отдал бы все на свете, лишь бы оказаться на вашем месте.

С этим было трудно не согласиться. Будь Гарри честен с самим собой, он бы признал, что при всем нежелании быть втянутым в затею Принни, он ощутил искорку надежды… что он выиграет пари и сможет входить в любой бальный зал в Лондоне, не опасаясь, что его попытаются окрутить.

Он потрепал Рея по плечу:

– Ты славный парень.

Это было прощание с благородным холостяком, и все присутствующие это понимали.

Рей попытался приободриться, однако его ухмылка напоминала болезненную гримасу. Он встал и нетвердо направился к двери.

– Мне пора, джентльмены. Увидимся, – он запнулся, – после свадьбы. В церкви. Или на концерте. В общем, в каком-нибудь скучном месте.

Он вышел, захлопнув за собой дверь.

– Я хотел бы предложить тост, – сказал Гарри, нарушив угрюмое молчание, повисшее в комнате.

Эрроу, Ламли и Максвелл подняли бокалы.

– За беспутных холостяков, – произнес он с воодушевлением. – И за это немыслимое пари. Чтобы мы с честью пережили его и сохранили нашу свободу в неприкосновенности.

Все дружно чокнулись и осушили бокалы.

– И еще, – усмехнулся Гарри. – Предлагаю прибить этот чертов шкаф к стене, прежде чем мы уйдем отсюда. Согласны?

– Согласны! – отозвались все хором.

В чем он не сомневался.