Текст книги "Месть невольницы. Истинная для дракона (СИ)"

Автор книги: Кира Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Только спустя года, в этой башне, он понял, что проявлял тогда не силу характера. А именно трусость. Да, великий дракон из древнего рода испугался власти, которую могла получить над ним человеческая безродная девчонка. Она словно умелая наездница заставляла его сильнейшего дракона прогибаться под себя, управляла его чувствами, вызывая привязанность. И как бы не было это невероятно, была его истинной парой, благословенной, избранной. А он… подонок.

Все мудрецы его мира отрицали такую возможность, говоря, что легенды – сказки, но он знал точно – это не ошибка, не злой рок, не наказание. Он упустил из рук свое благословение. И теперь обречен на сумасшествие и гибель в одиночестве.

Дракон бесновался, требуя освободить себя, чтобы найти её – человеческую девушку, что подарила ему крылья, силу, увеличила резервы в несколько десятков раз, сделала практически бессмертным, а потом обрекла своим безразличием на вечные муки. Он хотел забрать её, украсть, спрятать ото всех, снова обмануть, заставить… Только Азар знал, что больше она даже прикоснуться к себе не позволит.

Она не та покорная рабыня, склоняющая перед ним голову, позволяющая делать со своим телом что угодно. Сильная, гордая… Была ли она такой раньше? С ним – нет. А теперь ему только и можно смотреть на эту маску со стороны.

И во всем этом виноват только он сам. И никак нельзя было исправить того, что он натворил. Неважно, что раны наносили чужие руки. Во всем виноват только он. И он ненавидит себя за это. И его дракон ненавидит его и себя самого. За то, что отрицали, отталкивали, обижали, унижали. За то, что не смогли вернуть.

Из-за того, что дракон больше не видел смысла в своем существовании и ненавидел всех вокруг, он и двинулся умом. Сильный, жестокий, жесткий снаружи, а внутри – мягкотелый трус. Боялся, что если поступать не как все, то он не достоин трона. Теперь же он был ему, и правда, не нужен.

Но если он отдаст ей трон, то она больше не придет. И он не сможет слушать её голос. Видеть её черты. Сгорая от счастья того, что она жива и здесь, рядом, и от боли воспоминаний, как причинил ей столько всего ужасного. Он понимал, что Арсель не сможет стать единоличным правителем из-за своего дефекта без его отречения. А значит, она придет снова.

И она пришла на следующей день, и через день.

С кувшином воды и корзиной продуктов, что поставила у его решетки молча. С достоинством. Не вылила в миску, как скоту, желая унизить. А просто поставила, словно и не хотела бы выплеснуть ему в лицо… А следовало бы. И король вновь поднимался на ноги перед той, перед которой должен был стоять на коленях вечно. И смотрел в её глаза, не в силах отвести свои, хотя должен прятать свой взгляд от стыда.

Он отказался подписывать указ, надеясь, что она придет убеждать его снова. Она говорила, что он бросил страну в самый сложный момент, что снова поступает низко и подло, не позволяя править тому, кто действительно этого достоин. Арсель. Ну конечно. Почему-то она тянулась к его уродливому брату, наверное, жалела. Но считает его достойнее самого Азара.

И она права! Права во всем!

Любой достойнее его. Но слышать это из её уст было пыткой. И он принимал её, продолжая пожирать девушку глазами. Дракон бесился внутри, требуя вынести решетку и забрать её себе. Он всё ещё считал её своей. Глупец. Всё давно кончено. Но потерявшее разум древнее существо не понимало. Отказывалось верить, что между ними больше нет связи. Что он не имеет права претендовать на неё. Хотя больше не чувствовал избранную. Как же права была Айвери, предостерегая его семь лет назад. А он…

Не добившись своего, Эмми уходила.

И он терял в этот момент остатки своей гордости, бросался на колени, умоляя остаться ещё немного. И ведь понимал, что даже оставшись, она будет говорить лишь о троне. Даже не заикаясь больше о сыне, не отвечая на вопросы. Но страх того, что выйдя из башни, она больше никогда не вернется, сжимал изнутри. И как нищий он тянул к ней руки. А она смотрела безразлично и всё равно уходила. Не оборачиваясь.

И он заслужил. Заслужил это наказание. Эти муки. Она имеет право так поступать с ним. Ведь когда звала она, он тоже не пришел…

Глава 32

Эммили

Принц тренировался во дворе с группой стражников обнаженный по пояс. Капли пота катились по его спине и прессу. Мальчик, и правда, вырос. Превратился в красивого сильного мужчину. Черная чешуя переливалась на солнце, привлекая внимание. Волосы высоко собраны. Несколько служанок так и засмотрелись из окон. Теперь они скорее искали повод попасться ему на глаза, чем убежать. Только больше принц не подходил ни к кому сам, не заговаривал. Ему стало не нужно подтверждение того, что он нормальный. Он его получил.

Красивыми плавными движениями он отбивал нападение, когда заметил светлую хрупкую фигурку девушки, наблюдающей за ним, и, бросив поединок, подбежал, поднимая на руки и кружа прямо на глазах у всех.

– Ну что ты творишь, Арсель, – Эммили заскользила ладошками по его плечам, но не оттолкнула. – Опусти меня на землю, быстренько, ну же.

– Мой дракон тянется, и я сам соскучился, – он прижал её к себе, утыкаясь в волосы.

– Ну конечно, аж с вечера не видел. То, что ты делаешь сейчас, неприлично. Мы немного подросли и теперь должны вести себя сообразно статусу, – она шепчет это ему в грудь, чтобы остальные не слышали. Не гоже упрекать принца при подданных.

– Да, прости.

Арсель отстранился, выпуская её из своих загребущих рук и озорно улыбаясь.

– Хотела попросить тебя присмотреть за Аманом, он в саду с Эльмой. Мне нужно в башню.

– Зачем ты ходишь к нему? – Он нахмурился и закусил губу.

– Почему ты не ходишь?

Мотнув головой, принц неопределенно пожал плечами.

– Даже если мы оставим его там навечно, хотя это невозможно, тебе придется…

– Я никогда не стану его жалеть, как ты, – перебил он.

– Это не жалость, Арсель.

– И что же это?

– Безразличие и хорошее воспитание.

– Меня плохо воспитали, – огрызнулся принц.

– Не злись, – погладила она его по плечу, – я понимаю. Всё понимаю. И хотела бы сама забыть, как страшный сон… Но если не уговорю или не заставлю его, то жрец потребует свободы для короля. А оставлять его без воды, как минимум, бесчеловечно.

– Как хорошо, что я не человек, Эммили.

– Это выражение такое, – вздохнула она. – Ладно. Мне пора. Хочется уже скорее закончить с этим.

Недовольный Арсель молча отправился в сад, где за деревьями виднелся Аман. Говорить об этом ему было неприятно, и она видела, что он намеренно оттягивает встречу. Вот и пусть побудет с племянником. Эльме она уже почти доверилась, но всё равно так гораздо спокойнее, если рядом с сыном дядя. А ей нужно быть невозмутимой, чтобы держать себя в руках.

Как же на самом деле выводил её из равновесия король. В его словах ей постоянно чудилась насмешка. Казалось, что он играет роль сумасшедшего, бросаясь на колени, чтобы… Она не знала, чтобы что. Но не верила. Ни единому его слову. Ждала вновь какой-то игры.

И все же взяв приготовленный заранее кувшин и корзину с едой, Эммилия вновь поднималась под самый свод башни. Жаль, что нельзя его просто выпустить и забыть о его существовании, она чувствует себя тюремщицей. Но его заключение решает многие проблемы разом. Уж лучше так, чем если он будет претендовать на трон и её сына. Ну а раз слуги боятся как огня дракона сумасшедшего короля, то кормить его будет она. Не от доброты или сочувствия. Просто даже с такими мерзавцами, как он, нельзя вести себя жестоко, иначе чем она лучше?

Как всегда, король при её приближении поднялся и подошел к прутьям, рассматривая. И опять в его глазах она видела массу непонятных, необъяснимых чувств. Хотя как раз таки его чувства волновали её в меньшей степени.

– Я принесла еды и воду, Ваше величество.

– О, ты продолжаешь обращаться ко мне так, даже держа взаперти. Это так… вежливо.

Издевка в его голосе могла бы задеть ее раньше, но не теперь.

– Это все, – она обвела глазами каменный зал, – изначально Ваше решение. Я лишь не стала менять его. И принесла Вам….

В момент, когда она наклонилась, чтобы подать ему между прутьями кувшин и корзину, король глубоко вдохнул, а дальше…

Кинулся на клетку, ухватив её рукой за рукав платья, практически трансформируясь. Образ дракона показывался из-за золотого вихря вокруг него, когда мужчина рычал, ослепленный ненавистью.

– Драконья подстилка! Продажная человеческая девка!

Чудом извернувшись и уронив всю поклажу на пол, а также оставив в руках короля лоскут своего платья, удерживая то на груди, Эммили отскочила ровно в тот момент, когда трансформация завершилась и на решетку бросился огромный черный дракон. Он ревел, выпуская клубы обжигающего пара, глаза сверкали. Скрежетала драконья чешуя, которой он налетал на шипы. Этот дракон был гораздо крупнее всех остальных, что она видела. И совершенно точно был безумным.

С колотящимся сердцем девушка выбежала из залы, слыша как вырываются из жуткой пасти огненные языки, и остановилась только у самого выхода, чтобы перевести дыхание. Её неблагоприятный прогноз сбылся, король свихнулся окончательно. Она даже не сказала ничего, чтобы так его разозлить.

Жаль, что в таком виде пришлось столкнуться с Аманом и Арселем. Последний конечно же всполошился, начал осматривать её руки, талию, спину, крутя вокруг своей оси. Но кроме разваливающегося синяка на плече ничего не было. Тяжело дыша, она пыталась успокоить разбушевавшегося принца.

– Это он тебя обидел? Что случилось? Эммили, ты в порядке? Ничего не повреждено?

– Король окончательно выжил из ума, накинулся на меня чуть ли не с кулаками. У меня больше нет желания приводить его в чувство и вообще общаться с ним. Если ты хочешь – можешь попробовать, я пас. Или пусть жрец сам решает эту проблему…

Арсель недобро прищурился.

– Что ж, видимо, настало время поговорить с братом…

– Ты же боялся, – она с сомнением осмотрела храбреца. И что только изменилось за несколько десятков минут? Неужели собирается вправить ему мозги из-за того, что безумец сделал с ней? Милый славный Арсель снова хотел её защитить.

– Я не боялся, Эммили, я не желал его видеть, – он упрямо сжал зубы, и ей стало совестно, что могла обидеть.

– Ну прости, – пока никто не смотрит, можно и чмокнуть его в чешуйчатую щеку, успокаивая, как делала, когда он был совсем ребенком. Чешуя горячая и гладкая, а ещё очень твердая, словно камень. Приобняв её и невесомо поцеловав волосы, принц направился в башню.

Взяв Амана за руку, она думала о том, на чем основаны оскорбления короля. Да, он раньше тоже звал её «грязной человечкой», как и все, но сегодня… И как наяву в голове возникла картина: взмокший от тренировки Арсель кружит её на руках, а потом прижимает к себе, веселясь, и сразу следующая – ноздри короля расширяются, втягивая запах, а зрачки сужаются, когда она приближается… Так он решил, что…

Вскрикнув от неожиданной догадки, девушка поняла, что сейчас может произойти страшное.

– Аман, ты чувствуешь от меня запах Арселя?

Мальчик серьезно кивнул. Что же она наделала?! Мало ли что на уме у двух упертых драконов, особенно, если один из них спятил?

Вместе с сыном добежала до башни, от которой они уже успели немного отойти и, оставив его у основания крутой лестницы, едва ли не бегом начала подниматься, отсюда слыша дикий рев дракона и громкий непонятный шум. Арсель же не может обращаться! Что если король сжёг брата? О чём она вообще думала, отпуская его туда?!

Когда она влетела в залу, огромный окровавленный черный дракон продолжал биться обо все, до чего доставал, постоянно выдыхая струи огня. У самой дальней от решетки стены лежал Арсель без сознания. К нему-то девушка и кинулась.

– Как ты, мой хороший? Посмотри на меня? Живой? Ты ранен?

Её руки сами ощупывали его тело на предмет повреждений, как совсем недавно делал он, а взгляд метался от короля к принцу и обратно. Первый начал биться и реветь ещё сильнее, стоило ей прикоснуться к принцу, который продолжал лежать, закатив глаза, и не отвечая на её вопросы.

– Что ты сделал?! Он же твой брат!

В ярости она забыла про уважительное отношение и необходимость отстраненной маски. Дракон не отвечал, выдыхая огонь раз за разом куда придется, чудом не задевая её. Эммили металась, понимая, что не сможет унести здорового мужчину на себе, но и оставить его здесь боялась, ведь король мог прицелится ровнее. Кажется, ещё мгновение – и она сойдет с ума…

– Мама?

У входа стол Аман, глядя на всю эту картину и морщась, как от боли. Такую гримасу она видела ни лице Айвери. Но ведь Эммили не больно. Она скорее зла. Ужасно зла.

– Сынок, немедленно уходи вниз!

Теперь без сомнений она кинулась к нему, закрывая собой от обезумевшего дракона, но ребенок уперся пятками в пол, не давая себя выпроводить.

– Ему больно, мама.

– Кому, Аман?

Она обернулась на принца, но тот не подавал новых признаков. И только тут заметила, что: первое – сын указывал на замершего огромного черного дракона, второе – в зале стало очень-очень тихо, только шумное дыхание нарушало тишину, и третье – её сын сказал больше одного предложения за раз!

– Ты… Ты заговорил, Аман?

– Мама, – упрямо сдвинув брови, мальчик хмурился, будто то, что он хочет ей донести, важнее его внезапной перемены, – ему очень больно. Очень, мама.

В глазах сына уже стояли слезы, и Эммилия не вспомнила, когда последний раз он плакал. Да она вроде и не видела, чтобы он плакал после первого обращения. Это же не нормально? Как она не думала об этом раньше? Воспользовавшись её замешательством, ребенок сделал шаг к клетке, но она удержала за руку.

– Прошу тебя, спустись вниз и позови кого-нибудь, чтобы помогли спустить Арселя. Ему не так уж и больно, а Арсель просто без сознания. Не переживай, просто позови стражу.

– Пусти, мама, ему больно. Ему больно, мама! Больно!

В глазах сына она видела решимость и отчаяние. Никогда она не могла ему противостоять, а заставить его что-то сделать было невозможно. Упертый, весь в свою драконью породу. И прямо сейчас маленький отважный дракон собирался идти к клетке с другим – большим и свихнувшимся.

– Тебе нельзя к нему подходить, он не здоров, понимаешь?

– Мне и не нужно, мама.

– Тогда зачем ты к нему идешь?!

Она продолжала тянуть его за руку в противоположную сторону.

– Я веду тебя, – он посмотрел на неё так, будто говорит элементарные вещи. Он часто так смотрел, она привыкла. Но сейчас…

– Ты хочешь, чтобы я подошла?

– Нет, мама! ОН хочет, – снова кивок в сторону наблюдающего за всем этим чудовища. Её сердце замерло на мгновение. – Не бойся, мама, он не обидит, и я рядом.

Когда сын снова потянул её к решетке, Эммилия поняла, что или пойдет сама, или…

– Отойди ближе к Арселю, и я тогда подойду.

Глаза мальчика прищурились, и он сделал шаг назад, отступая, но пристально наблюдая за ней.

– Мама, ему нужно. Это очень больно.

Так он говорил о боли короля… Ему больно из-за шипов, на которые бросался? Так сильно, что её сын вдруг заговорил спустя шесть лет? Она подошла к светящейся решетке и огромная черная морда со сверкающими золотыми зрачками сразу приблизилась, громко дыша. О чем бы ни говорил сын, но если это взволновало его настолько, что он начал общаться, она готова сделать что угодно.

Покрытый чешуей нос вновь уперся в шипы клетки, не замечая, что те ранят его и вибрируют от магического напряжения. Большие черные глаза, и правда, наполнены болью. Как под гипнозом Эммили просунула руку сквозь широкий зазор и коснулась горячей щеки дракона.

Тотчас глаза блаженно прикрылись, а изо рта вырвалось облачко пара. Он не двигался, замерла и она. Казалось, прошло мгновение. Или вечность.

– Что ты делаешь?

Сзади раздался обеспокоенный голос Арселя, и Эммили пришла в себя, отдернув руку. Дракон недобро прищурился. Принц вскочил, закрыв собой ребенка и протягивая ей руку.

– Давай уйдем отсюда Эм, он вообще неуправляем.

– Ему было больно, – Аман тоже хмурился, выглядывая из-за принца. Глаза последнего расширились.

– Ты говоришь?!

– Малыш, как ты узнал, что ему больно?

Эммилию этот вопрос интересовал больше. Наобщавшись с Айвери, она прекрасно понимала, что значит чувствовать чужие эмоции, и не желала подобной участи своему сыну. Да, он всегда чувствовал её, но это же… И тут догадка отрезвила.

– Ты больше никого не чувствуешь, кроме меня и его, верно?

Аман серьезно кивнул.

Ну вот и ответ. Как бы она ни старалась оградить его от общения с этим жутким драконом, ребенок его все равно чувствует. И готов сам отвести в клетку беснующегося древнего существа собственную мать, чтобы унять его боль. Нет, она не осуждала его. За неё он тоже готов был сражаться из последних сил. И если чувствовал боль короля как свою…

«Не так, Эммили, – сказала сама себе, – боль отца…»

– Идите, нам нужно поговорить.

– Эммили, он не в себе, – Арсель собирался подойти ближе, но дракон кинулся на клетку грудью и снова заревел, оглушая.

Девушка же даже не отшатнулась, видя спокойствие сына. Если ей угрожала опасность, он всегда будто чувствовал заранее. Становился беспокойным, держал за руку, не отпуская.

– Арсель, нам нужно поговорить.

– С кем ты будешь говорить? Он дракон!

– Я вижу. И прошу тебя увести Амана.

Их дуэль взглядами длилась всего несколько секунд – его просящий и ее решительный, который, конечно, победил. А может убедила её уверенность.

– Если ты задержишься тут, то я вернусь за тобой.

Она отвернулась теперь снова лицом к дракону, следя, чтобы тот не сжег нелюбимого брата вместе с сыном. Но дракон явно понимал, что они уходят. Да и смотрел уже только на ребенка, гипнотизируя. Аман кивнул ему и вышел одновременно с Арселем. Эммили осталась одна у магической клетки.

– Я не Ваша собственность, чтобы так реагировать на близость ко мне другого.

Дракон опять прищурился (как же это было похоже на мимику её ребенка!), словно хотел бы сказать что-то едкое, но вдруг передумал и, расслабившись, снова потянулся к ней носом, наткнувшись на острые шипы. Те впились в его морду (из чего же они сделаны, если могут проткнуть броню дракона?), но он не сводил с неё взгляда. И она понимала, чего он хочет. И если бы попросил король – одно дело, но это ведь не совсем он…

Просунув ладонь сквозь прутья, она приложила её к израненному чешуйчатому носу. Дракон умиротворенно закрыл глаза и рухнул на пол всем телом, но голову не подвинул ни на миллиметр. И они стояли так пока у девушки не затекли ноги.

– Наверное жаль, что не знала тебя раньше, – сказала она дракону и, погладив, забрала руку. Тот открыл глаза, следя за ней. – Хотя может наоборот, к лучшему. Мне пора.

Дракон фыркнул, будто комментируя то, к кому она идет.

– Еще раз повторю, Ваше величество, я не Ваша собственность. А Арсель – Ваш брат. Хотя бы из уважения к роду Вам стоило проявить к нему хоть какие-то чувства, кроме неуместного соперничества или что это сейчас было.

Дракон перевел взгляд на дверь чуть ниже, чем если бы там стояла она сама, словно ещё видел там ребенка, а потом снова на нее – вопросительно.

– Это Аман. Наследник, как Вы уже поняли, – сказать «Ваш сын» у неё язык не поворачивался. – И именно к нему мне пора идти. Прошу Вас не калечить себя и королевское имущество, восстановление стен башни нам пока не по карману.

Эммилии прижала ладошку ко рту. Она, что же, сейчас впервые почти пошутила, съязвив? Давно с ней такого не случалось. Дракон же не отводил от неё взгляд до тех пор, пока не скрылась из виду. И тогда она услышала такой звук… жалобный. Будто он звал кого-то.

Звал её.

Но конечно не вернулась. И внутри ничего не дрогнуло. У неё есть дела поважнее, чем успокаивать короля, проявляющего замашки эгоиста и её хозяина.

Глава 33

– Кто он?

Аман сидел в комнате, глядя в окно, но и без оповещения понял, что вошла Эммили, а не кто-то другой. И пока она подбирала слова, сам сделал все выводы.

– Мама, я чувствовал его как тебя. Как себя. Значит… Это мой папа, да?

Внимательный взгляд синих глаз с золотыми зрачками изучал теперь её лицо.

– Почему он в клетке?

– Он сам так решил… Не может контролировать оборот, как это делаешь ты.

– Это потому что ему все время больно. И страшно.

– Ему нечего бояться, Аман. Он король. И огромный дракон, как ты видел.

– Но ему страшно, мама, – голос звучал укоризненно. Только она готова была слушать его вечно, лишь бы говорил.

– И чего же он боится?

– Не знаю, просто чувствую. Больно и страшно.

– А как ты понял, что мне нужно подойти?

– Не знаю. Он так смотрел… А когда ты подошла, стало меньше больно. И меньше страшно. Почти так же хорошо, как мне, когда ты рядом.

Речь сына была чистой и взрослой. Она раньше видела, что он развит не по годам. Но серьезность, с которой рассуждал сейчас, пугала. Его слова пугали. Он чувствовал этого ужасного дракона. И нёс в себе не только её боль, но и его. И возможно так было всегда, а не только сегодня.

– А ещё… Мама, я тоже не всегда могу контролировать оборот. Значит и меня посадят в клетку?

– Что ты такое говоришь?! Конечно нет! Я никому не позволю сделать с тобой подобное.

– Тогда почему разрешаешь держать там его?

– Аман, он взрослый чело… дракон. И если принял такое решение, значит, понимал, что так лучше.

– Он хочет выйти, мама.

– Он опасен.

– Мама, он хочет выйти. Почему тогда мы не можем его выпустить?

– Это сложно объяснить.

– Мы должны его выпустить. Ему сейчас тоже больно и страшно там одному. Ему плохо.

Грусть в глазах сына рвала на части, и Эммили изо всех сил старалась держаться, чтобы не показать неуверенность, но что толку, если он чувствовал её истинные эмоции?

– Давай отпустим его сейчас?

– Аман… Я поговорю с ним завтра и…

– И целую ночь он будет опять сидеть в клетке, мама?

И снова в глазах её ребенка слезы. Он чувствует его «как себя»… Чертов король! Из-за него это все с ней произошло, из-за него её сыну сейчас больно. Лучше бы его вообще никогда не встречать!

– Не злись, пожалуйста, – мальчик встал и подбежал к ней, обнимая.

– Я же не на тебя, сынок.

– Знаю, не злись на него. Ему, правда, очень плохо. Пусть он полетает. Давай отпустим?

– У меня нет ключа…

– Мама, ему нельзя еще целую ночь быть в клетке одному. Идем к нему?

– Аман, давай дождемся утра, я прошу тебя…

– Мама, а если бы бабушку или дедушку кто-то держал в клетке, ты бы пошла?

Будто ножом прямо в сердце ударил. Её родители были самыми добрыми, самыми понимающими, и не задавали лишних вопросов, даже когда у её сына с вертикальными золотыми зрачками происходил выброс силы. Лелеяли их обоих, любили. А этот… Не заслужил и грамма любви сына. Но, похоже, получил её авансом. В том числе благодаря ей, постоянно придумывающей сказки о том, как папа живет в далекой стране и очень любит своего сына, просто не может прийти. А если мог бы, то конечно пришел. И Эммили решилась.

– Идем. Только сначала сменю одежду…

Дойдя до лестницы дальней башни, услышали жалобный драконий зов. Король так и не обратился, поэтому девушка снова замешкалась. Но сын упрямо тянул за руку. Несгибаемая, хладнокровная с остальными, она не могла отказать своему ребенку ни в чем. Мысль, что он сейчас испытывает боль, не давала ей покоя.

Дракон ждал их появления, гипнотизируя вход.

– Не бойся, мы пришли, – по-свойски начал Аман, приближаясь. Но когда она поймала его за руку и завела чуть за себя, дракон недовольно фыркнул.

Они подошли к решетке, и драконья морда оказалась на уровне лица мальчика.

– Здравствуй. Я Аман. Твой сын. Мама говорила, что ты очень сильный и отважный дракон. И что ты меня очень любишь. Только ты был далеко. Мы пришли, чтобы тебя выпустить.

Сын сдал с потрохами, но хотя бы внешне Эммили пыталась не показать неловкости. Ей не хотелось, чтобы король знал, что о нем она говорила сыну только самое хорошее. То, каким знала его ещё до того, как он скинул маску. Но как бы она не ненавидела потом, не могла позволить, чтобы ребенок считал отцом, своей частью, жестокого мерзавца и бессердечного ублюдка.

Огромные черные глаза смотрели на неё недоверчиво, и она не отвела взгляд, подтверждая, что у его сомнений есть реальная причина.

– Только у нас нет ключа, – тем временем продолжал по-деловому рассуждать мальчик. – Поэтому мы останемся здесь, с тобой.

– Родной, мы же не можем ночевать на голом полу.

– Почему тогда он может?

– Потому что он дракон, а мы….

Не успела договорить, как рядом после краткого золотого вихря появился среднего размера черный дракончик. Большой одобрительно угукнул. Отлично. А ей что делать? Эммили хотелось разрыдаться от беспомощности.

И тут в голову пришла мысль. Если её ребенок так серьезно настроен на то, чтобы остаться здесь из-за этого несносного узника, то действительно проще его выпустить. К тому же, жрец уже не раз спрашивал, когда она собирается освободить короля. Ведь пришлось рассказать правду о том, что отрекаться от трона он не собирается. Даже если бы он всегда был безумен, держать взаперти против воли главу великого рода было запрещено. А он теперь был против. Но почему-то они все молчали, когда аналогично поступали с младшим принцем. Эммилия выдохнула под напряженными взглядами двух драконов и коснулась прутьев. Те мгновенно погасли.

Не понятно, почему магия переставала действовать, каждый раз при её приближении, но, похоже, именно она, а не золотая решетка, сдерживала дракона.

– Ну что ж, выходите, Ваше величество, – скомандовала она, не отпуская руку.

Огромный дракон, для которого внутри места было, и правда, маловато, поднапрягся и вынес большую часть своей тюрьмы хвостом, отбросив в сторону. Как она и предполагала. Его держала здесь магия. И обратно теперь его не заманить…

– Аман, король свободен, мы можем вернуться к себе? Ты же говорил, он хочет летать? Пусть летит. А мы пойдем спать… Нет! Аман!

Черный дракон, освободившись, тут же кинулся к огромному витражу, разбив тот вдребезги, очевидно намереваясь полетать прямо сейчас и отсюда, но и дракончик последовал за ним, напоследок виновато оглянувшись. Вдвоем они взмыли в самое небо. При этом Аман в точности повторял все движения короля (нужно это сказать, Эммили: «Отца», – нужно), копировал его, не отставая ни в чем.

Когда две черные точки скрылись за облаками, Эммилия поняла, что ей их не догнать, не вернуть, не уговорить. Она своими руками выпустила на волю чудовище и не может запретить сыну общаться с тем, кто вывернул наизнанку её душу. Остается только надеяться, что поступив с ней так однажды, король не обидит их сына.

«Ну вот и сказала, Эммили. Это ваш общий сын».

Глава 34

Азар

Два дракона летели среди облаков, с высоты оглядывая свои владения. Азар сквозь ощущения второй сущности наслаждался тем, как бьет в лицо свежий ветер, не сводя глаз со своей маленькой копии. Черный дракончик был силен, даже он чувствовал выбросы его силы и потенциал. И гордость охватывала все его существо. Только вот это совсем не его заслуга.

Но это его сын. СЫН. У него есть наследник. Полноценный дракон. Сильный. Упрямый. Отважный.

И подарила ему его та, об кого он когда-то вытер ноги… Боль уколола под ребра и он не удержался от очередного порыва ветра, едва не кувыркнувшись в воздухе. Дракончик обеспокоенно замедлил полет, но большой дракон успокаивающе рявкнул, и они продолжили путь.

Как давно он не летал. Как давно не чувствовал вот такой настоящей радости.

Только ему нужно скорее вернуть сына той, что сейчас не находит себе места. Хоть храбрая человечка и не показывала никому, но он знал, что она боится его. Боится, что снова причинит боль, сделает что-то плохое её ребенку, что обманет, что опять предаст и посмеется.

Человечка… Почему ему кажется, что это звучит как оскорбление? Ведь она всегда ею и была, а как иначе назвать… И в голове вспыли воспоминания их первых прогулок в саду, которые стерлись из памяти сразу, как только он дал обещание.

«– Ты самая хрупкая и красивая человеческая девушка, которую я когда-либо встречал. Словно статуэтка.

– А все называют «человечка», Азар, – она грустно вздохнула.

– Тебе так не нравится?

– Не-а.

– Тогда я не буду.

– Обещаешь?

– Обещаю, моя Эмми…»

И тогда он ей безбожно лгал. Как и обо всем остальном. Почти. Сам не мог разобрать, где правда, а где ложь. Но только теперь она не верит ни единому его слову. И если и выпустила, то только из-за жалости сына. Сама она держала бы его там вечно. А возможно и избавилась бы когда-нибудь.

И огромный дракон шумно захватывая крыльями воздух развернулся к замку. Его маленькая тень последовала за ним мигом, вновь рождая в душе короля радость. Впервые за последние почти семь лет он испытывал это чувство вот так. И все благодаря ребенку, появившемуся на свет вопреки всему, что с ними произошло.

Девушка стояла у фонтана и смотрела в темное небо, стараясь разглядеть двоих черных драконов. Хотя скорее только одного… Он увидел её издалека. И не к месту вспомнил, как точно так же она стояла тут, глядя в небо после ночи, когда прогнал её из своей комнаты. Тогда он радовался, что его не трогают её эмоции. Теперь трогали. Но по отношению к нему эмоций не было. Она переживала за сына. И ждала только его.

А не Азара.

Когда они обратились, и Аман подбежал к ней, обнимая, та даже не взглянула в его сторону, не сказала ни слова. Зацеловав лицо сына, увела того за руку во дворец. Не оборачиваясь. И это он заслужил.

Входить в замок было непривычно. Тут так же аккуратно всё и красиво, как когда она появилась здесь впервые. Но его не радовали цветущие редкие виды растений, которые собирал по всему миру, богатство отделки фонтана и чистота вымощенного плиткой двора.

Стражники у дверей вытянулись по струнке, когда он проходил мимо, и даже дышать перестали, и двигаться. Дверь пришлось открывать самому. А перед ней распахнули, стоило лишь подойти. Значит… Они все тут приняли её? Как мать наследника. Хорошо. Ведь до недавнего времени он не мог защищать её… И тут же осекся.

Защищать. Защитник. Кто бы её от него защитил в былое время?

Он ещё не до конца верил, что она могла вернуться. Что у него есть сын. Будто счастливый сон, который скоро закончится и заставит его давиться собственными рыданиями. Лишь её несравненный аромат и ожог на её шее, специально подчеркнутый золотым украшением, позволяли думать, что она реальна.

Он сидел в своих покоях, где всё было покрыто толстым слоем пыли (явно его тут не ждали), обхватив голову руками. Тот факт, что ей в отличие от него, больше не больно, причинял ему ещё большую боль. Хоть он и понимал, что заслужил. Что так даже лучше, чем если бы она продолжала мучиться. Но… Ей всё равно. А он загибается, желая хотя бы просто прикоснуться…

О чем он вообще? Разве бы она позволила ему? Даже приблизиться только. Нет. И смотрит безразлично и спокойно, будто он для неё – пустое место. Вот так, Азар. Когда-то ты поиграл её чувствами, теперь её очередь. Он ещё в клетке чувствовал от неё едва уловимый запах других драконов и людей. Но то скорее были невинные прикосновения. И хотя это выводило из себя, что он вынужден сидеть в заточении, сходя с ума от разлуки, а она просто живёт дальше, он, принимая свою вину, терпел.