Текст книги "Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника (СИ)"

Автор книги: Кира Рамис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 23

Апрельское солнце, уже набравшее силу, заливало рыночную площадь мягким, золотистым светом. Воздух был тёплым и подвижным, пахнущим талой землёй, конским навозом, дымком от ближайшей пекарни и едва уловимыми нотами первой зелени, пробивавшейся кое-где из-под заборов. Гул десятков голосов, скрип тележных колёс по подсохшей грязи, блеяние овец из загона и отрывистые выкрики торговцев сливались в оживлённый, весенний гомон. Марина, прижимая к себе скромные покупки – небольшой кулёк с мукой и завёрнутое в грубую бумагу мясо, – пробиралась к краю площади, где стояли телеги и кареты.

Ей нужно было найти извозчика до Пашнино. Мысль о предстоящем вранье Карине вызывала тошнотворный комок в горле, но иного выхода не было. Придётся сказать, что её наняли на подённую работу, мыть полы в лавке или что-то в этом роде. А эти скромные гостинцы, купленные на вырученные деньги, должны были послужить доказательством её «честного» заработка и ненадолго смягчить яростный нрав невестки.

Она подошла к группе извозчиков, расположившихся в ожидании седоков. Большинство из них, пользуясь затишьем, дремали, растянувшись на своих повозках, или лениво перебрасывались редкими словами, грея лица в лучах весеннего солнца. Её внимание привлёк один – щербатый, с лицом, обветренным до цвета старой кожи, и полуприкрытыми, хитрыми глазами. Он сидел на облучке своей простой телеги, лениво пережёвывая соломинку и безучастно наблюдая за суетой.

– Прошу прощения, – робко начала Марина, подходя ближе. – Скажите, а сколько будет стоить по деньгам доехать до деревни Пашнино?

Мужчина медленно, нехотя перевёл на девушку взгляд, оценивающе скользнув по её простому платью и небольшой ноше.

– Вон та, в сиреневом платке, – ленивым движением головы он указал на телегу, у которой возилась дородная женщина, – та как раз мимо Пашнино проедет. Чего ко мне пристала? Впервой, что ли, из города выбираешься? Иди договаривайся с ней.

Сказав это, он с преувеличенным безразличием сплюнул соломинку, развернулся на сиденьи спиной к Марине и уставился куда-то вдаль, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Было ясно, что короткая поездка до соседней деревни не сулила ему выгоды, ради которой стоило бы шевелиться в такой погожий, располагающий к лени полдень.

– Добрый день, – вежливо окликнула Марина, подходя к указанной телеге.

Женщина, к которой она обратилась, оказалась молодой и деловитой. Её лицо, обветренное и краснощёкое, дышало практичностью, а быстрые руки, не знающие устали, перебирали поклажу в телеге, будто выверяя каждый свёрток. На голове у неё был повязан сиреневый платок, из-под которого выбивались пряди тёмных волос.

– Что тебе? – женщина подняла на незнакомку испытующий взгляд, быстрый и цепкий. Взгляд этот скользнул по простому платью Марины, задержался на её холщовой сумке и мгновенно оценил и незнакомку, и её скромные возможности.

– Мне бы до Пашнино добраться с продуктами, – объяснила Марина. – Попутчиков берёте?

– Берём, – женщина ответила небрежно, не прекращая своей работы. – Да только часа через два отъезжаем. Ищи другую телегу или жди.

– А вы не знаете, может, кто ещё прямо в Пашнино заезжает? – с затаённой надеждой спросила Марина, окидывая взглядом стоянку.

– Да откуда ж мне знать, девица, – фыркнула та, водружая на телегу тяжёлый мешок. – Мой муж мимо Пашнино проезжает, это я тебе сказать могу. А за других не ведаю. Поспрашивай, коли невтерпёж.

– Нет, я подожду, – после секундного раздумья решительно кивнула Марина. – Докуплю кое-что, времени как раз хватит.

– Смотри не опоздай, – бросила ей вслед женщина, уже поворачиваясь к своей лошади. – Ждать не станем. А, и с тебя три медяка за довоз.

– Три? – невольно вырвалось у Марины. – Почему так дорого?

– Так и ты не пустая поедешь, а с вещами, – парировала хозяйка телеги. – Место занимать будешь. Но пешком, конечно, дешевле.

– Хорошо, – сглотнув, согласилась Марина. – Буду вовремя.

Решив использовать выпавшие два часа с пользой, она направилась вглубь торговых рядов. Её сумки, и без того немаленькие, вскоре начали тяжелеть, наполняясь покупками. Самым дорогим и почти роскошным приобретением стали два яблока – алых, глянцевых, пахнущих летом. Девушка бережно завернула их в тряпицу и спрятала на самое дно второй сумки, под одежду, которую носила для города.

«Придётся прятать у забора, – подумала она. – А потом, когда Карина отвлечётся, подарить детям. Пусть порадуются витаминам».

Серебряные монеты, вырученные за вафельницу и сахар, она, конечно, не трогала – они были её неприкосновенным запасом, звенящим залогом будущей свободы. А вот от пятидесяти медяков, полученных в лавке старьёвщика, в кошельке осталось жалких пять. Как раз на дорогу.

Помимо костей и куска недорогой свинины, Марина приценилась к потрохам и печёнке.

«Из печени можно сделать паштет, – строила она в уме кулинарные планы, – а из потрошков… пожарить с лучком или, может, оладьи?» Пока не решила. Пришлось взять и немного подсолнечного масла про запас, чтобы иметь оправдание, если Карина вдруг застанет её за готовкой с использованием её, Марининых, тайных запасов.

«Ничего, – с трудом поднимая отяжелевшие сумки, с горьковатой усмешкой подумала она, ощущая, как грубые лямки впиваются в натруженные пальцы. – Мы ещё заживём. Обязательно заживём хорошо».

И, перехватив покрепче тяжёлую ношу, она зашагала обратно к стоянке, к своей дороге домой, в Пашнино.

Телега, в которой ей предстояло ехать, была уже почти полна. Помимо возницы – угрюмого мужчины с обветренным лицом – и его бойкой жены в сиреневом платке, там уже сидел старичок, съёжившийся и молчаливый. Его потрёпанный зипун сливался с цветом мешков, и он старательно избегал встречи взглядом с кем бы то ни было.

– О, а ты ещё возмущалась насчёт цены! – проворчала жена возницы, принимая три медных монетки. Она кивнула на Маринины сумки. – Вон какие узлы навязала! Почти как у купчихи!

Марина мысленно усмехнулась – телега была до отказа забита мешками с зерном, и её две скромные поклажи на их фоне казались сущими пустяками. Она устроилась сбоку, положив сумки рядом.

Дорога, укачивая, потянулась сквозь пробуждающийся лес. Воздух был свеж и прозрачен, а солнце грело ласково, но не жарко. Марина жмурилась, подставляя лицо тёплым лучам. Ночь, проведённая в тревожных мыслях, давала о себе знать, и её начало неудержимо клонить в сон. Голова всё чаще падала на грудь, веки тяжелели.

Внезапно телега дёрнулась и встала. Грозный окрик, грубый и не терпящий возражений, прорезал лесную тишину, заставив Марину вздрогнуть и широко раскрыть глаза.

– Эй, вы! Тпру-у!

Перед самым носом испуганной лошади, перегородив дорогу, стояли двое. Третий, крадучись, уже обходил телегу сбоку, отрезая путь к бегству.

Первый, тот, что крикнул, был коренастым и широкоплечим. Его лицо скрывала грубая чёрная повязка, но из-под неё горели узкие, колючие глаза, полные холодной, деловой решимости. Он стоял уверенно, чуть расставив ноги, одна рука лежала на рукояти длинного ножа, заткнутого за кушак из простой верёвки. Вся его поза говорила о том, что он здесь хозяин.

Второй, что пониже и жилистее, нервно переминался с ноги на ногу. Его запачканная одежда болталась на нём, как на вешалке, а взгляд, бегающий и беспокойный, выдавал пугливую, но готовую на подлость натуру. В руках он сжимал дубину – корявый сук, утяжелённый на конце.

Третий, обходивший телегу, двигался бесшумно, пригнувшись. Он был самым опасным – тенью, чьих намерений и даже лица разглядеть было невозможно.

«Грабители?..» – сердце Марины замерло, она никогда в своей жизни не сталкивалась с бандитами, грабителями и другими асоциальными элементами общества. Книжные и телевизионные сцены оказались бледной пародией на ужас, который сжал её горло и заставил сердце биться с бешеной частотой.

– Что вам надо? – попытался придать голосу твёрдости возница, но в нём слышалась дрожь. – Мы с рынка, везём зерно! Денег у нас нет, всё в городе оставили!

Его жена, побледневшая, инстинктивно вцепилась в рукав мужниного зипуна, словно ища защиты, которую он не мог дать. Её бойкость куда-то испарилась, сменившись животным страхом. Старичок же, сидевший рядом с Мариной, казалось, и вовсе перестал дышать. Он съёжился ещё сильнее, вжав голову в плечи и уставившись в свои колени, пытаясь стать невидимкой.

– Если не хочешь, чтобы твоё драгоценное зерно рассыпалось по дороге, как песок, – коренастый бандит с силой провёл лезвием ножа по воздуху в сантиметре от ближайшего мешка, – то сделайте простое дело. Ссадите девицу, – он мотнул головой в сторону Марины, – и убирайтесь. Мы вас не видели, вы нас не видели. Взаимовыгодно.

С этими словами жилистый бандит с дубиной резким, грубым движением схватил оцепеневшую Марину и стащил её с телеги, как мешок. Она не успела даже вскрикнуть, почувствовав лишь толчок и удар земли под ногами.

– Где её вещи? – рявкнул главарь, его колючий взгляд скользнул по испуганным лицам.

– Вон они! Вон! – закивала жена возницы, торопливо и испугано тыча пальцем в Маринины сумки, стоявшие в телеге. Её интересовало теперь только одно – поскорее убраться от греха подальше. Едва бандиты аккуратно взяли сумки, она пронзительно крикнула мужу, отчаянно толкая его в бок: – Гони! Что смотришь⁈

Дважды просить не пришлось. Возница отчаянно хлестнул вожжами, и телега, скрипя и подпрыгивая, рванула с места, оставив Марину одну посреди дороги с тремя вооружёнными мужчинами. Пыльный вихрь, поднятый колёсами, медленно оседал на придорожную траву, и в наступившей тишине было слышно лишь её собственное прерывистое, паническое дыхание.

Глава 24

Марина застыла на месте, вцепившись взглядом в ближайшую берёзу, словно пытаясь силой воли, раствориться в её пятнистой коре.

Звенящая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием бандитов, давила на уши. Она не смела пошевелиться, боясь, что любое движение станет последней каплей, которая обрушит на неё эту лавину опасности.

– Держите её, чтобы не сбежала, – раздался спокойный, лишённый всяких эмоций голос того, что был позади повозки. Он был самым опасным – его глаза, видимые над тканью, были холодны и пусты.

Сам бандит, не теряя времени, присел на корточки у её сумок и принялся методично их обыскивать. Его движения были точными и выверенными, будто он делал это в сотый раз.

– Чего её держать? – фыркнул тот, что был жилистым и вертлявым. Он нервно поправил сползающую чёрную повязку и шагнул к Марине так близко, что она почуяла исходящий от него запах пота и неприятный луковый шлейф. – Глянь на неё, дрожит как осиновый лист. Боишься, красавица? – мужик склонился к её лицу, окутывая луковым дыханием. – Где деньги?

Марина не была бойцом. Её мир состоял из книг, формул и бабушкиных рецептов. Единственное правило, вбитое в голову с детства, звенело сейчас набатом: «Если напали – отдай всё. Вещи – наживное. Главное – остаться в живых».

– В… в сумке, – прошептала она, едва шевеля губами, и кивнула в сторону своего баула. Пытаясь загнать обратно предательский комок слёз, подступавший к горлу, она сжала губы так сильно, что они побелели.

– Командир, глянь-ка, мясо! – оживился жилистый, поднимая тяжёлый свёрток. Он взвесил его на руке, словно оценивая. – Свининка, хороший кусок. Можно, я его возьму себе?

Тот, кого назвали «командиром», даже не взглянул. Его руки уже выуживали из сумки главное – потрёпанную тетрадь в кожаном переплёте и несколько старых книг. Именно за этим его и послали. Но нельзя было вызывать лишних вопросов у подручных.

– Бери, – буркнул он, продолжая свой методичный поиск. – Всё, что захочешь.

– О-хо-хо! Да тут и серебро есть! – залихватски свистнул жилистый, вскрыв маленький мешочек. Монеты весело звякнули у него на ладони. – Не зря, выходит, потрудились! И сумка добротная, – добавил он, с силой вытряхивая её содержимое на пыльную дорогу.

Из сумки на землю покатились два румяных яблока, ярким пятном выделяясь на серой земле. Одно из них бандит ловко подхватил.

– Свежие яблочки, весной…

– Подождите… – сорвался у Марины молящий шёпот. – Это… это детям… Оставьте им хотя бы яблоки…

Негодяй, не сводя взгляда с Марины, с хрустом вонзил в сочную мякоть свои жёлтые зубы, даже не потрудившись вытереть фрукт от пыли.

– Лакомство! – грабитель лишь усмехнулся, и слюна брызнула из уголков его рта. – Не реви, – бросил он, прожёвывая. – Потроха и кости мы тебе оставим. На похлёбку хватит! – мужик громко, по-хамски заржал, и этот звук резанул слух больнее, чем любой окрик.

– Кончай базар! Уходим! – резко оборвал его третий, тот, что всё это время молча стоял рядом с Мариной, не спуская глаз с дороги. – Телега показалась!

«Командир», уже засунувший тетрадь за пазуху, коротко кивнул. Жилистый, наспех запихав обратно в сумку свою добычу: а там было практически всё, что купила Марина, подмигнул девушке.

– Хороша, – бросил он на прощание и кинулся бежать за подельниками в лес.

– Гады… – выдохнула Марина, когда их фигуры скрылись в густой чаще леса. Слёзы, наконец, хлынули из её глаз, но это были не слёзы страха, а слёзы горькой, бессильной ярости и боли. Боль сжала грудь стальным обручем. Всё, что осталось у её ног, – это жалкая кучка вещей: потроха, кости, пустая теперь сумка и её скромный узелок с городской одеждой. И огрызок яблока, нелепо валяющийся в пыли.

– Марина, что случилось?

Голос прозвучал резко, почти жёстко, но в нём слышалась тревога. С притормозившей телеги, не дожидаясь полной остановки, спрыгнул Егор. Его движения были стремительными и собранными, как у хищника, уловившего запах крови.

– Ограбили, – прошептала Марина, поднимаясь с корточек. Голос дрожал, а когда она подняла на него полные слёз глаза, что-то в груди у Егора сжалось с незнакомой, почти болезненной силой.

Тихий, беспомощный стон сорвался с пухлых девичьих губ, и этот звук пронзил Егора острее любого клинка. Он замер, поражённый двойным ударом. Первым порывом была – знакомая, холодная ярость, требовавшая немедленно броситься в погоню, настичь и покарать. Мускулы напряглись сами собой, готовые к рывку.

Но был и другой порыв, новый и тревожный. Он не мог оторвать взгляда от её бледного, залитого слезами лица. От этих огромных глаз, в которых плескался испуг и обида. Впервые в его жизни чьи-то слёзы вызывали не раздражение или растерянность, а жгучую, физическую потребность защитить, укрыть, стереть эту боль с её щёк. Ему вдруг до мурашек захотелось прижать её к себе, чтобы дрожь её плеч утихла, чтобы она почувствовала себя в безопасности.

Это было странное, оглушающее чувство, в котором гнев за Марину смешивался с щемящей нежностью к ней. Егор ещё не понимал, что это за новое чувство, оно было слишком огромным и безымянным. Просто было, жаркое и властное, заставлявшее сердце биться в непривычном ритме. И в этот миг месть отступила на второй план, уступив место чему-то гораздо более важному – ей…

– Жди здесь! – голос Егора дрогнул не от слабости, а от сдерживаемой ярости. Он метнул в её сторону короткий, обжигающий взгляд – стремительный и полный обещания расправы – и ринулся в чащу. Ещё с дороги Егор успел отметить направление, куда скрылись три мужских силуэта. Для него, привыкшего выслеживать куда более хитрых зверей, не составляло труда пойти по следу грабителей.

Единственное, о чём с досадой думал Егор, продираясь сквозь колючий подлесок, что с ним не было лука. Стрела настигла бы подлецов куда быстрее. Но его кулаков и верного кинжала, висевшего на поясе, тоже хватит, чтобы разобраться с этой шайкой.

Марина, оставшись одна, сделала глубокий вдох. Воздух, пахнущий хвоей и свежей землёй, немного протрезвил её. Она собрала разбросанные вещи и беспомощно опустилась на обочину. Телега, на которой ехал Егор, давно скрылась из виду – возница не пожелал ввязываться в чужие проблемы.

Через время из леса, бесшумно, как тень, вышел Егор. Костяшки на его сжатых кулаках были сбиты в кровь, на рубахе и жилетке проступали яркие капли крови.

Марина, заслышав шаги, вздрогнула и вскочила.

– Егор! Ты цел? Не ранен? – она подбежала к охотнику и, не спрашивая разрешения, принялась с тревогой ощупывать его плечи, руки, ища раны.

Егор дёрнулся от девичьих прикосновений, отшатнувшись на полшага.

– Со мной всё в порядке. Это не моя кровь, – смутился молодой человек, отводя взгляд. Суровое лицо охотника было напряжённым. – Вот, – Егор протянул Марине сумку. – Извини, книги и тетрадь порвались… Один из разбойников почему-то сильно боролся за вещи. Но серебро всё тут, – видя, что Марина зажала рот и побледнела, Егор тут же поспешил пояснить. – Они были живы, когда я их оставил. – Побиты, да. Но живы. Двоих я оглушил, пока они не опомнились, а с третьим… с третьим пришлось повозиться.

Марина расплакалась и, обняв Егора, уткнулась лицом в его плечо.

– Я же… я… деньги свахе… думала всё пропало… и придётся или за старика…. или за пьяницу идти… – невнятно и еле слышно шептала Марина.

Егор остолбенел. Его рука непроизвольно поднялась, чтобы погладить расстроенную девушку по спине, но замерла в воздухе.

– Для чего тебе серебро? – голос его прозвучал хрипло. – Свахе? Но зачем? Выкуп должен платить мужчина…

– Я хочу сама! – выдохнула она, отстраняясь и аккуратно вытирая слёзы рукавом. – Хочу выйти за того, кто мне нравится! А у него… у него нет денег на выкуп…

Сердце Егора сжалось. Сначала недоумение, а потом – тёмная, едкая волна гнева, внезапная и необъяснимая горьким комком подкатила к горлу. Кто этот никчёмный мужлан, который позволил ей одной идти в город, рисковать, копить на свой же выкуп?

– И кто же этот счастливчик, – его голос прозвучал обжигающе-холодно, – за которого ты готова сама платить?

Марина подняла на него свои огромные, полные слёз глаза, и в них не было ни капли сомнения.

– Ты!

Это короткое слово, состоящее из двух букв, прозвучало как выстрел. Егор отшатнулся, будто получив физический удар. Весь его гнев, всё недоумение развеялись в мгновение ока, оставив после себя лишь оглушительный, звенящий вакуум. Он смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова, пытаясь осмыслить услышанное.

– Кто? – наконец, выдавил он, и собственный голос показался ему глупым и чужим.

Глава 25

Егор долго смотрел на Марину отсутствующим взглядом, будто пытаясь прочитать в её чертах ответ на вопрос, который сам себе ещё не сформулировал. Под этим тяжёлым, задумчивым взглядом она опомнилась и поняла, что от шока и нахлынувших чувств выпалила сокровенное не подумав.

– Я не хотела так прямо в лоб, – опустив взгляд, промямлила девушка. И набрав полную грудь воздуха, подумав «сгорел сарай, гори и хата», добавила: – Егор! Ты мне понравился с первого взгляда. Ты самый симпатичный мужчина в деревне. Ничего, что у тебя нет денег на выкуп. Ой, не то. Возможно, я тебе хоть немного нравлюсь? – Марина, признаваясь, краснела и боялась поднять взгляд. Но ей нужно было расставить все точки над «и», пока Егор молчал, иначе она никогда не решится повторить. – Я работящая, красивая, умная, умею читать и писать. Со мной не пропадёшь. Ёма-ё… Опять не то. То есть, у меня много идей мы сможем жить хорошо… Егор, извини, – совсем тихо добавила она, поймав себя на том, что говорит, как на сельском торге, расхваливая товар. – Я волнуюсь и несу ерунду. Понимаю, что как мужчине тебе трудно принять от женщины деньги на выкуп… Но ты мне нравишься, и я не хочу идти замуж за старика…

– Я не бедствую, – тихо, но чётко прозвучали его слова. – И деньги на выкуп у меня есть.

Марина, увлечённая своим монологом, словно не услышав слов Егора, продолжила:

– Пока у меня нет пятидесяти серебряных на выкуп, но для свахи я отдам два… Что? – до неё, наконец, дошёл смысл сказанного Егором. Марина уставилась на него, широко раскрыв глаза. – У тебя есть деньги? Но почему ты тогда отказывал всем невестам?

– К сердцу не шли, – коротко ответил он, пожав плечами.

– А я? Я… к сердцу? – спросив, Марина замерла. Она боялась. Боялась услышать «нет», которое не просто ранит самолюбие, а убьёт ту хрупкую, яркую надежду, что успела пустить корни в её душе. Но Марина была готова принять любой ответ. Готова выстоять и начать всё сначала.

Никогда в прошлой жизни она не позволила бы себе быть столь настойчивой, почти циничной в своих матримониальных планах. Но в реалиях нового мира она не собиралась плыть по течению, становиться женой старика или пьяницы и лишь поэтому твёрдо шла к своей цели.

– Не знаю, – неопределённо ответил Егор, удивив сам себя. Раньше он, не задумываясь, ответил бы резким отказом. Но сейчас, глядя на эту белокурую девушку, чьи глаза сияли такой решимостью и страхом одновременно, что-то дрогнуло в его привычно холодном сердце. Ему захотелось… узнать её. Понять, что за сила скрыта в этой хрупкой, но несгибаемой душе.

Вздрогнув, Марина подняла взгляд, Егор уставился на её раскрасневшиеся щёки, счастливые глаза и вновь, залюбовавшись, замер.

Хлопок в ладоши, который она сделала, сама того не замечая, вернул его к действительности.

– «Не знаю», это не «нет», – счастливо воскликнула она. – Конечно, мы виделись всего несколько раз, ты не успел меня хорошенько рассмотреть, испеку сладостей, возьму брата с сестрой, так как одной мне к тебе нельзя, и приду угощать. Ты не бойся, я постучу в ворота, ты выйдешь, мы поболтаем, даже если кто-то нас заметит, то приличия будут соблюдены… – продолжала тараторить счастливая Марина.

Егор растерялся такому напору, но не отверг предложение. Он сам себя не понимал, но рядом с этой говоруньей ему хотелось улыбаться. И это новое, незнакомое чувство было пугающим и приятным одновременно.

– Собирай вещи, – сухо произнёс он, кивнув в сторону приближающейся телеги. – Я попробую договориться с возницей.

И хотя голос его звучал ровно и строго, Марина заметила, как уголки его губ дрогнули, пытаясь сдержать непривычную улыбку.

«Да он же просто стесняется, – догадалась Марина. – Ничего, главное, что я ему симпатична. Дожмём! Ха! Получается, денежки у охотника водятся, – мысли роились в милой голове. – Но на всякий случай и я буду копить эти злосчастные пятьдесят серебряных».

На этот раз Марина спрятала вырученные серебряные монеты в глубокий потайной карман, специально вшитый в подол её простого платья. Тяжесть металла, прижимающаяся к бедру, вызывала не страх, а странное спокойствие.

Возница, к которому Егор обратился на обратном пути, не только не отказал, но и не взял плату с попутчиков. Он лишь коротко кивнул охотнику. Молчаливое мужское признание, дань уважения человеку, чья меткая стрела и твёрдая рука не раз защищали окрестности от дикого зверя.

– Я помогу донести вещи, – Егор взял потрёпанные разбойниками сумки.

– Спасибо, – просто ответила Марина. Отказываться она и не думала. Более того, ей было на руку, если Карина увидит её в обществе Егора. Это могло стать первым, пусть и крошечным, кирпичиком в фундаменте её будущего объяснения.

– Егор, я забыла сказать. Мои родственники… они запросили за меня выкуп. Пятьдесят серебряных. – Она сделала паузу, подбирая слова. – Если ты всё же будешь рассматривать меня как возможную невесту… прошу, не отказывайся от моей помощи. Я смогу собрать часть выкупа.

Егор посмотрел на неё с таким выражением, будто она только что сообщила ему, что трава зелёная, а небо синее. Но промолчал, лишь его взгляд стал чуть более задумчивым.

– Ты… не удивился? – не выдержала Марина.

– Все в округе знают, что твоя невестка у свахи запросила такую сумму, – ровно ответил Егор, и в его голосе не было ни осуждения, ни насмешки. Лишь констатация факта.

В этот момент из-за крайней избы, словно чёрная ворона, сорвалась и помчалась к ним Карина. Её лицо было искажено гневом, а голос пронзил вечерний воздух.

– Ах, вот ты где! Я с ног сбилась, по всей деревне тебя ищу, а ты… а ты тут с охотником прогуливаешься! Позорище!

Марина мысленно возблагодарила небеса, что на улице неожиданно было пустынно. Её щёки пылали от стыда и ярости.

– Карина, угомонись! – её собственный голос прозвучал твёрже, чем она ожидала. – Я ездила в город на заработки, как и говорила. Купила продуктов: мяса, крупы, муки, масла. А на обратном пути сумка порвалась, вот Егор и помог донести. Хватит позорить невинного человека на всю деревню!

Карина замерла, переводя взгляд с неподвижного лица охотника на разгневанную золовку. Её пыл слегка поугас, уступив место жгучему любопытству.

– Так ли это? – едва сдерживая ярость, прошипела Карина, обращаясь напрямую к Егору.

Тот лишь бросил на неё короткий, уничтожающий взгляд, полный ледяного презрения, и, не удостоив ответом, молча прошёл мимо, направляясь к их дому.

– Каков наглец! – выдохнула Карина, но кричать уже не решалась.

Возле калитки Егор молча протянул сумки Марине.

– Спасибо, – снова прошептала она.

– Ага, – сухо кивнул Егор и, развернувшись, зашагал прочь своей уверенной, мягкой походкой охотника.

Едва его фигура скрылась из виду, Карина снова набросилась на Марину, словно коршун:

– Почему уехала без спроса? Кем ты там устроилась? Сколько заработала? Всё на продукты спустила или что-то осталось?

Не церемонясь, она запустила руки в сумку, принюхиваясь к запаху свежего мяса.

– В небольшой харчевне заменяла повара с утра, – ровно ответила Марина. – Я же предупреждала, что в понедельник мне нужно уехать.

– Ого, – Карина с отвращением стряхнула с пальцев дорожную пыль. – Похоже, не врала, что сумка порвалась. Всё в грязи. Смотри, перед готовкой мясо хорошенько промой. И слишком много не трать, по маленькому кусочку в день, остальное в холод. И сегодня обязательно свари ту лапшу на костях, уж очень хорошо она у тебя выходит.

– Карина, сегодня уже не получится, солнце к закату, – попыталась возразить Марина. – Когда мне всё успеть? Я хотела ещё грядки прополоть. Сделаю кашу с мясом.

– Какие грядки⁈ – фыркнула невестка. – Там сорняков по два листочка! Дети допалывают. Ох, и устала я, бегая по деревне… – Она сделала вид, что измождена, и повернулась к дому, но на пороге обернулась, её глаза снова стали пристальными и колючими. – Так что, деньги от твоих излишеств остались?

– Два медяка, – вздохнула Марина.

– Транжира! – цокнула языком Карина. – Не удивлюсь, если обратно в телеге ехала. Наверное за проезд заплатила?

– Да, ехала и заплатила. Тяжело нести. Иначе бы я ночью вернулась.

Карина уже было собралась уйти, но её взгляд упал на холщовую сумку, в которой Марина хранила свою городскую одежду.

– А новое платье и эти чудные тапочки ты тоже на однодневное жалованье купила? – в её голосе зазвенела ядовитая подозрительность.

Вот этого вопроса Марина не ожидала. Она совершенно забыла про сменную одежду! На мгновение её охватила паника, и она, растерявшись, промолчала. Этой секунды замешательства Карине хватило с избытком.

– Неужели… охотник купил? – её глаза округлились от жгучего, почти восторженного любопытства. – Он же, говорят, беднее мыши…

– Никто мне ничего не покупал! – резко оборвала невестку Марина, заставив себя встретить её взгляд. – Я была в лавке у старьёвщицы, платье старое, сама посмотри. Не веришь – съездим, спросим!

– Съездим, как не съездить, – с притворной лёгкостью согласилась Карина. – Накоплю денег от продажи яиц – и махнём. Проверим твою сказку.

– Я несколько дней в неделю буду работать в городе поваром, – прокричала Марина вслед невестке. Возражений не последовало.

Карина закрылась в комнате, но Марину не отпускало тяжёлое, липкое предчувствие. Подозрения Карины не рассеялись – они лишь ушли вглубь, чтобы прорасти с новой силой. Теперь за ней будут следить гораздо внимательнее. Игра в кошки-мышки только начиналась.