Текст книги "Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника (СИ)"

Автор книги: Кира Рамис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12

Вечер вполз в дом тихими сумерками, унося с собой дневную суету. Переделав все дела, Марина упала на жёсткую кровать, но долгожданный сон не приходил. Он прятался где-то в углах, ускользая от её измождённого сознания. Она ворочалась, беспокойные мысли вихрем кружились в темноте.

«Как же книжные попаданки обустраивают свою судьбу? – терзал её навязчивый вопрос. – Одна в принцессы, другая – в покоях богатой наследницы, которую силком выдают замуж. Но все они, куда бы ни забросила их судьба, почти всегда сыты, обуты и защищены. А я?..»

Горькая усмешка застыла на её губах. Она окинула мысленным взором жалкую комнатушку, пропахшую бедностью.

«Неужели в этой деревне есть семья беднее нашей? Яйца и те роскошь, дозволенная лишь по праздникам, да и то чаще уходящая на продажу. О мясе же и думать не смеешь. За две жалкие кости, из которых я выварила бульон, Карина чуть не съела меня живьём с потрохами. Что же было бы, принеси я целый кусок мяса?»

Отчаяние, холодное и липкое, подкатило к горлу. Она сглотнула его, заставляя мысли работать дальше, искать выход, лазейку, любую щель в этой каменной стене беспросветной нужды.

«Что делать? Как может незамужняя девушка в этом мире самостоятельно заработать хоть немного? Что обычно придумывают героини на моем месте? Эх, если бы у меня был жизненный опыт, мудрость семидесятилетней старухи… Тогда, может, и не было бы так страшно оказаться в этом юном теле. А я… я в своем-то мире почти не успела пожить».

Память услужливо подсказывала образы: бабушка, учившая её, разбираться в травах, дед, показывавший, как держать топор. Знаний в голове осело прилично, да только приложить их некуда.

«Травы? – она мысленно покачала головой. – Нет, на этом много не заработаешь. Жаль, во мне нет ни капли магии. А есть ли она вообще в этом мире? Я ведь так и не узнала».

Её рука сама потянулась к кулону на шее. Пальцы сжали холодный камень, впуская в себя слабую, почти призрачную надежду.

«Ох, как бы я хотела сейчас очутиться в бабушкином подвале… с теми бесценными запасами…»

И тут, словно вспышка, в сознании блеснула мысль. «Рецепты! Я ведь знаю их великое множество. Может, готовить что-то и продавать?»

Но энтузиазм тут же наткнулся на суровую реальность. Тело ещё слабое, едва держится на ногах. Да и где взять хорошие продукты? Потратишь рубль, а продашь на пять копеек, не окупив и половины.

«А если продавать не еду, а сами рецепты? – загорелась она новой идеей. – Например, в какой-нибудь городской ресторан?»

Мысль казалась стоящей. Но и на ее пути тут же выросли преграды.

«Бумагу и карандаш я найду, у брата должны быть. А вот кто станет разговаривать с бедной деревенской девушкой в платье с заплатами? Сразу решат, что нет у меня дельных рецептов. В приличное заведение нужно являться в приличном виде. Вот она, главная беда…»

Последние мысли спутались, поплыли, унося её в тревожный, беспокойный сон, где кости с мясом превращались в горы монет, а на пороге стояла Карина с лицом, искажённым злобой, и незнакомый охотник с глазами цвета дымчатого кварца смотрел на неё с подозрением.

Сон оборвался внезапно, как обрывается плёнка в старом проекторе, Марину выбросило в знакомую, родную реальность. В прохладный, пахнущий овощами и сушёными травами бабушкин подвал.

– Я дома, дома, – закричала та, не веря своему счастью. На всякий случай поднялась по ступенькам, попробовала открыть дверь, тщетно. – Сколько у меня минут? – запрокинув голову, спросила у потолка. Ответа, понятное дело, не последовало. – Так, если мне память не изменяет, в прошлый раз я пробыла тут от силы десять – пятнадцать минут. Со мной перенеслось то, что было в руках. Сумки! – воскликнула она.

В одном из углов в коробках чего только не было, но каждая была бережно подписана чётким бабушкиным почерком. В одной из них, словно ожидая своего часа, лежали две добротные, объёмные, на редкость уродливые и до слёз знакомые сумки, те самые, клетчато-клеёнчатые, из лихих девяностых.

– Если они будут висеть на моих плечах, заберу ли я их с собой?

Сердце забилось в тревожном ритме. Дальше действовала на скорости, почти не думая, движимая инстинктом и отчаянием. В первую сумку полетела проросшая картошка – огород-то нужно засаживать!

Сверху полетели все семена, что лежали в одной из коробок.

– Надеюсь, прорастут в чужом мире, – бросила она, набивая сумку так, что швы затрещали.

Сверху поместились пять банок с тушёнкой. Получилось с горкой. Но Марине и не нужно было, чтобы сумки закрывались, главное – вовремя успеть поднять.

Во вторую сумку отправилась старая одежда, обувь, какие-то книги и даже кухонная утварь. Сумки наполнились.

Марина опустилась на массивный дедовский ларь с мукой, ручки сумок на всякий случай перекинула через плечи крест-накрест, а на колени положила два пятикилограммовых мешка, один с сахаром, другой с мукой и всё это прижала пятилитровой бутылью с подсолнечным маслом. Сдвинуться с места в такой позе было невозможно.

– Я готова, – выдохнула она, сжимая в потной ладони кулон. – Забирайте. Только бы сумки не отстали… А то вернусь, а на мне лишь лямки болтаться будут. Но мука, сахар и масло… они должны переместиться.

Ожидание длилось недолго. Примерно через минуту мир снова качнулся, поплыл, и её с силой швырнуло обратно. Не в сильное, спортивное тело, к которому она привыкла, а в хилое, слабое тело Марины Соколовой. И вся неподъёмная тяжесть сумок и мешков обрушилась на него.

– Мамочки… – простонала она, чувствуя, как кости готовы треснуть под непосильной ношей. Но адреналин и яростное желание выжить в новом мире дали ей силы. Стиснув зубы, она сползла с кровати и, волоком, задвинула драгоценную ношу в самый тёмный угол, под кровать.

«Карина туда не полезет, – с облегчением подумала она. – А там… там видно будет».

Во второй раз Марина засыпала с улыбкой на устах. Похоже, время от времени кулон будет возвращать её в подвал. А это значит, что выжить и встать на ноги в этом мире у попаданки с Земли получится.

Утром Марина поднялась раньше всех, сварила кашу, не скупясь, добавила сливочного масла из колодца.

За завтраком она была приветлива со всеми, даже сама наложила кашу Карине, та с подозрением смотрела на золовку.

– Яйца собрала и сварила?

– Нет, что ты, Карина, тебе же их нужно продавать. Просто я устала с тобой спорить и ссориться. Давай хотя бы утром будем приветливы друг с другом.

Невестка не ответила, подцепив кашу ложкой, а Виктор посмотрел на сестру с благодарностью.

– Я днём сварю лапшу, немного в банке осталось сушёной, конечно, без мясного бульона, чуть-чуть добавлю масла сливочного, – Карина тут же попыталась возмутиться, но Марина не дала продолжив: – А Карина отнесёт тебе, Виктор, обед в поле. Если замотать в полотенце, то подольше будет тёплым. Я видела, как жёны носят в поле еду для мужей, – Марина пристально посмотрела на невестку.

– И я хожу! – вспыхнула Карина. – Когда есть что нести!

– Вот и договорились, сегодня днём будет что отнести.

– Спасибо, дорогая жёнушка. Я всегда знал, что ты у меня самая лучшая, – улыбаясь, Виктор погладил супругу по руке.

– Вот и цени мои старания, – откликнулась та, но не улыбнулась.

Ей, ой, как не хотелось идти в такую даль днём. Но и показать всем в деревне, какая она заботливая жена, не помешает. А то последнее время часто начала ловить на себе косые взгляды. А всё из-за Маринки, которая так неудачно попала под камни. Карина, стоило Марине пойти на поправку, тут же забыла, что не позвала ей лекаря в первый день. А соседи всё помнят.

Глава 13

– Марфа, Агриппина, подождите меня, – громко окрикнула, мимо проходящих, соседок Карина. – Я с вами пойду на поле, – женщины остановились возле калитки, удивлённо смотря на соседку. – Обед супругу в поле решила отнести.

Агриппина, женщина дородная, с умными, чуть прищуренными глазами, окинула Карину оценивающим взглядом.

– Идём, коль не шутишь. А дорога-то, милая, не близкая. Не боишься ножки свои изнеженные стоптать? – в её голосе звенела добродушная насмешка.

Карина выпрямила спину, стараясь придать лицу выражение смиренной добродетели.

– Ради сытого мужа и ног не жаль, – отчеканила она.

Соседки переглянулись и залились сдержанным смехом. Этот смех был красноречивее любых слов – они-то знали настоящую цену «заботы» Карины. Взяв свои узелки, женщины тронулись в путь, и вскоре их фигуры, поднимая облачко золотистой пыли, скрылись за поворотом.

– Ушла, – прошептала Марина, затаившись у окна и следя за женщинами взглядом, пока они не скрылись из виду. Затем обернулась. – Аля! Сеня! Идите ко мне.

Дети подбежали, привлечённые таинственностью в её голосе. Аля, внимательная и серьёзная не по годам, тут же насторожилась:

– Ты чего такая странная сегодня? – спросила она, видя, как сестра подзывает их пальцем, будто что-то замышляя.

– У меня есть небольшой секрет, – голос Марины стал совсем тихим. – Поделюсь только с вами. Ни одной живой душе.

– Какой? – выдохнули дети в унисон, их глаза расширились от любопытства. Нет на свете ничего слаще, чем быть посвящённым во взрослую тайну.

– Вы же знаете, что картошки на посадку почти не осталось, – Марина кивнула в сторону ржавого ведра, где лежали жалкие, скукоженные клубни.

– Как не знать, – Аля с досадой пнула ведро. – Виктор обещал найти выход, вот всё ещё ищет. Уж скоро и сажать пора будет.

– Так вот, выход нашла я.

Дети замерли.

– Какой? – прошептал Сеня, впиваясь в сестру взглядом, полным надежды.

– Я ещё зимой, в морозы, припрятала почти целый мешок хорошей, отборной картошки. Про запас.

Дети, не в силах сдержать восторг, взвизгнули и подпрыгнули на месте, хлопнув в ладоши.

– Тш-ш-ш! – строго пригрозила им сестра пальцем. – Тише вы, сороки! Если Карина узнает, визгу будет до самого неба, и прощай тогда наш секрет. Некоторые картофелины придётся разрезать пополам, главное, чтобы на каждой половинке по два-три глазка осталось. Жаль, что резать придётся прямо перед посадкой…

– А почему жаль? – полюбопытствовал Сеня, хмуря лоб в попытке понять хитрости огородного дела.

– Потому что лучше бы их разрезать за неделю-другую, дать срезам подсохнуть и покрыться корочкой, – терпеливо объяснила Марина. – Так, они в земле меньше гниют. Но ничего не поделаешь, время не ждёт. А те, что в ведре, резать не будем, уж очень они мелкие, словно горох. От меня вам задание. Сейчас вы идёте на огород, Аля докапывает грядки…

– Да, там совсем чуть-чуть осталось, – девочка энергично закивала.

– А я присоединюсь к вам через несколько минут. Кое-что нужно подготовить.

Сердце Марины сжалось от тревоги: успеют ли они засадить весь огород до возвращения Карины? Но, похоже, удача сегодня была на их стороне. Невестка не появлялась до самого вечера. Где она пропадала? На поле, в гостях или просто отлёживалась в тени где-нибудь у ручья, Марину интересовало мало. Она была просто счастлива, что ленивая жена брата не стремилась домой.

Перед тем как выйти на огород, Марине предстояло важное дело – перепрятать припасы. Она перенесла всё в покосившийся сарай на задворках. Дверь скрипела на ржавых петлях, внутри пахло пылью и чем-то ещё. Было ясно, что сюда никто не заглядывает. Карину, понятное дело, это хозяйство не интересовало. Всё, что она делала – это готовила ужасную еду и изредка, с великой неохотой, ухаживала за курицами. По словам Али, в поле невестка ходила всего несколько раз, и после каждого такого подвига отлёживалась дня по два, жалуясь, что надорвала спину. Виктор, в конце концов, махнул на неё рукой, и стал обрабатывать надел один.

В сарае царил хаос: груды каких-то досок, рваные тряпки, несколько разбитых ящиков. Возможно, именно поэтому сюда не заглядывал и Виктор, он не был тем человеком, который любил что-то мастерить или чинить. Старшая сестра, в несколько заходов, непрерывно оглядываясь и прислушиваясь к каждому шороху, перенесла свои вещи из комнаты. Сахар и муку всё же оставила под кроватью, боясь, что в сарае мешки могут погрызть мыши.

И только после этого отнесла картошку на огород.

И вновь Марина не рассчитала свои силы. Она думала, что будет бодро копать лунки, а дети бросать в них картошку. Но, едва закончив вторую грядку, она почувствовала, как ноги подкашиваются от слабости, а в висках стучит усталость. Так они и менялись: одну грядку проходила Марина, две – выносливая Аля. Через час, измученные, они устроили перерыв, попили чаю и снова вернулись к работе. К вечеру, когда солнце уже клонилось к лесу, отливая багрянцем, измученные, но счастливые дети растянулись на кроватях. Да, время близилось к ужину, но сил хватило лишь умыться.

Картошки, увы, не хватило. Не засаженной осталась примерно четверть огорода – тёмное, укоряющее пятно на взрыхлённой земле. Но Марина тут же поспешила утешить расстроенных детей.

– Ничего страшного, – сказала она, обнимая их за плечи. – Я обязательно раздобуду другие семена. Капуста, редиска, кабачки… Они прекрасно разнообразят наше питание. Будут нам и щи, и рагу.

Дети поверили. В её голосе звучала такая уверенность, что сомневаться не хотелось.

А сама Марина уже строила планы: рискнуть и высадить морковь, горох, капусту. Последнюю, правда, придётся выращивать из семян прямо в грядках.

«Ничего, – утешала она себя, глядя на потемневшее небо. – Климат здесь хороший, земля плодородная. А Карина, увидев завязавшиеся кочаны, уж не должна кричать. Да и на огород-то она заглядывает редко, всё посылает детей сорвать куцый лук или пучок зелени».

– Эй, вы почему разлеглись? – Марина услышала из своей комнаты гневный крик Карины. – Виктор, Маринка ужин не приготовила!

– Мы устали! – последовал возмущённый голос Али. – Картошку посадили! Виктор, когда нам ещё и ужин готовить?

– Не ссорьтесь, – устало произнёс мужчина. – Карина, приготовь ужин, ты отдохнула, поспав под деревом на одеяле.

– Виктор! Да где я отдохнула? – взвизгнула Карина. – Прикрыла глаза на часик, а сколько времени домой шла? Ноги устали, гудят!

– Всё, встаю, – Марина, поняв, что, либо все останутся без ужина, если Карина сейчас психанёт и уйдёт в комнату, либо вновь всем придётся есть пригоревшее зерно, которое при всём желании не назовёшь кашей.

– Вот и молодец. Смотри, потрошка, – протянул Виктор удивлённой сестре небольшой свёрток. – Вечером в лавке продавали с большой скидкой. Уезжает хозяин лавки к дочери в город жить. Ох, и тяжело сейчас будет деревенским. Всем придётся ездить в город, даже за солью.

В свертке оказались: куриная печень, несколько гребешков, сердечки и желудки. Всё почистив, Марина порубила мясо практически в фарш, посолив и перемешав, закинула в бурлящую кашу. По кухне разнёсся сытный, хоть и небогатый аромат.

– Даже не чувствуется мясного аромата, – пожаловалась Карина, принюхиваясь к тарелке.

Она, как и все, не могла забыть вкус той лапши с мясным бульоном, в котором плавали кусочки нежнейшего мяса. Ей хотелось ещё раз попробовать это блюдо, именно поэтому она, на обратном пути затащила мужа в лавку. Но там, в связи с полнейшей распродажей оставались лишь потроха. Кости и мясо давно раскупили.

– Зато сытно и всем достанется, – буркнул Виктор, зачерпывая дымящуюся кашу. – Вкусно! – он даже зажмурился.

– Марина, – начала Карина требовательным голосом. – Ты завтра возьми яйцо, купи ещё муки, костей и сделай ту лапшу… – на стол с негромким звоном упали четыре затёртые монеты.

– Подожди, Карина, как она муку-то купит? – прервал жену Виктор. – Лавка-то закрылась. Насовсем. Может, той что есть, хватит на лапшу, да и без костей обойдёмся.

– Не хватит! Там на донышке, мне ли не знать, какие запасы в доме остались.

– Хорошо, тогда подожди, как посевная закончится, я съезжу в город, куплю муки и костей…

– Я хочу завтра! – капризно надула губы Карина. – Марина уже поправилась и прекрасно дойдёт. Час туда и час обратно. Я сегодня столько же времени потратила, пока до тебя в поле добралась. Ей-то идти по хорошей, накатанной дороге, а я по тропинкам свои ноги портила.

– Подождите, не ссорьтесь, – мягко, но твёрдо остановила их Марина. Ей это предложение было даже на руку. Она сама хотела осмотреться, изучить город, поискать какие-нибудь трактиры или рестораны, изучить их меню. Идея с продажей рецептов всё ещё не отпускала её, маня призрачной возможностью.

– Вот! Твоя сестра более благоразумная, чем ты, – торжествующе сказала Карина. – Я спать. С ног валюсь.

– Подожди, – остановила её Марина, собрав монеты со стола. – Но четырёх медяков не хватит ни на муку, ни на кости. – Она протянула их на раскрытой ладони обратно Карине.

– Сестра права, – поддержал Виктор. – На них она или мешок муки купит, или одну-единственную косточку.

– Учись торговаться! – вспыхнула невестка, но нехотя с видом великой жертвы, добавила ещё четыре монеты.

– Пойду рано утром, на рассвете, как только петухи пропоют, – «обрадовала» родных Марина. – Кашу вам придётся варить самим.

Под разочарованные взгляды домочадцев, она поднялась и медленно побрела в свою комнату.

Ей предстояло, едва забрезжит рассвет, отсыпать немного муки из своего тайного запаса и взять с собой. Она и не думала тратить драгоценные монеты на то, что у неё уже было. Эта маленькая хитрость наполняла её чувством странного, горьковатого удовлетворения.

– Марина, если мимо будет проезжать телега с деревенскими, не стесняйся остановить, – вслед донёсся наказ старшего брата.

– Непременно, – кивнула девушка, скрываясь в своей комнате.

Ей очень хотелось помыться. Мелкая пыль въелась в поры, напоминая о дневном труде. Но сил не оставалось совсем. Да и слушать потом Карину, которая будет кричать о непозволительной трате дров, не было никакого желания.

«Утром, – пообещала она себе, – поставлю на плиту кастрюлю с кашей, а рядом – ведро воды. Успею ополоснуться, пока все спят». Последствия болезни выматывали душу. Как же Марина скучала по своему сильному, спортивному телу. На Земле, как бы она ни уставала, всегда день заканчивала душем. А здесь приходилось бороться за ведро горячей воды, а о полноценном мытье можно было только мечтать. По словам Виктора, и один раз в месяц помыться – уже хорошо. А в этом месяце они уже «мылись». Лёжа в темноте, Марина прислушивалась к скрипу кровати и тихому храпу за стенкой. Завтра будет новый день.

Да только назначенные планы пришлось отложить.

Глава 14

Рассвет застал Марину в состоянии полного и беспросветного разгрома. Боль, тупая и ноющая, разлилась по всему телу, сковав мышцы свинцовыми тисками. Казалось, болела не только каждая мышца, но и каждая косточка, каждая жилка, мстя хозяйке за вчерашний подвиг на огороде. Любая попытка пошевелиться отзывалась пронзительным стоном, готовым сорваться с губ. Слёзы бессилия, горькие и жгучие, навернулись на глаза. О, сейчас бы тёплую, почти горячую ванну, где можно распарить затёкшее тело, потом массаж с разогревающей мазью… Но это были пустые, бесплодные мечты. Да что толку мечтать, доктор в этой деревне в медицине разбирается хуже, чем сама Марина.

За тонкой дверью слышалось злое шипение раздражённой «кошки»:

– Да она притворяется, Виктор! Вчера геройствовала, картошку сажала, а сегодня встать не может. Знаю я эти девичьи уловки!

Марина сжала веки, пытаясь отгородиться от этого голоса. Но дверь скрипнула, и в комнату бесшумно вошла Аля. Девочка присела на край кровати, её глаза были полны тревоги.

– Марина? – тихо позвала она. – Давай я тебе спинку поглажу, а? Вдруг полегчает.

Не в силах вымолвить и слова, Марина лишь кивнула и, стиснув зубы, перевернулась на живот. Детские, но на удивление сильные и ловкие пальцы принялись разминать затвердевшие мышцы. Сначала было больно, но потом кровь начала циркулировать быстрее, и скованность понемногу отступала, уступая место терпимой, ноющей усталости.

– Спасибо, родная, – прошептала Марина, когда Аля закончила.

– Виктор хотел доктора позвать, – почти шёпотом, сообщила девочка, наклоняясь к самому уху сестры. – А невестка не даёт. Говорит, денег на его снадобья нет. И каша у неё сегодня не получилась, пригорела, в горло не лезет.

– Скажи брату, что доктора не нужно, – твёрдо сказала Марина. – Он коновал, а не лекарь. Подозреваю, он и в соседней деревне ничему не учился. Элементарного не знает, – поделилась своими соображениями страдающая от боли Марина. – Сейчас полежу немного, как полегчает, встану.

Но «сейчас» растянулось на целые сутки. Марина пролежала в постели ровно день и ночь. Лишь на следующее утро она, с тихим кряхтением и с помощью Али, смогла подняться. Боль полностью не ушла, отступив вглубь, превратившись в слабый, но навязчивый фон.

За завтраком, который Карина, скрепя сердце, приготовила сама, царило напряжённое молчание. Невестка, с раздражением ковыряя ложкой в безвкусной каше, не выдержала:

– И что, она и сегодня в город не пойдёт? Чуть-чуть поработала и тут же слегла. Хорошо устроилась.

– Дорогая, – тихо, но настойчиво возразил Виктор, – но ты ведь после работы в поле и по два дня отходишь, говоря, что спину надорвала.

– Я… я… – Карина на мгновение опешила, её щёки залил густой румянец. Она-то знала, что её недомогания – сплошная симуляция. – Ладно, пусть отдыхает, – фыркнула она отступая. – Я, так уж и быть, кур покормлю сама. Но ужин на тебе, Марина. Чтоб без оправданий.

– Вот спасибо, – пробормотала Марина, с отвращением глядя на подгорелую массу в своей тарелке. Она отодвинула её и, опираясь на стол, медленно поднялась, чтобы вернуться в свою комнату – досыпать, долёживать, набираться сил.

На следующий день Марина себя чувствовала сносно, утром замешала яичную лапшу, Карина, от душевных щедрот выделила целых два яйца, за эти дни их куры несушки расстарались, их у жены Виктора было десять, и чтобы не говорила Маринка, но тощие несушки исправно радовали хозяйку яйцами, а это всё же неплохой доход. Если зимой они неслись реже, то весной практически каждый день. А это десяток в день, иногда восемь.

– Сегодня отнесу на продажу двадцать четыре яйца, куплю немного у приезжего торговца пшена курицам, – поделилась своими планами Карина с домочадцами. – Крупа, что последний раз в лавке покупали, заканчивается. Так что, Марина придётся тебе и её купить в городе, вечером денег дам.

– Хорошо, – не стала возражать золовка.

– Виктор, можно мы с Алей на речку пойдём, рыбу ловить? Вдруг раков насобираем? – Арсений посмотрел на брата.

– Дело хорошее, огород посадили, дров пока хватит, идите!

– Спасибо! – обрадовался мальчик. – Я поймаю самую большую рыбу и тебе отдам! Вторую – Марине, третью – Але, а четвёртую… – он запнулся, на мгновение задумавшись, – четвёртую невестке.

Карина, услышав, на какое место её определил младший брат мужа, поджала губы.

– Так-то я вторая в семье по старшинству, – не сдержалась она, и её голос зазвенел, как натянутая струна. – Или ты, Арсений, не уважаешь жену своего старшего брата?

Марина мысленно вздохнула. Всё чаще она замечала, что под личиной сварливой и властной женщины в Карине живёт несчастная, обделённая вниманием девочка, которая так и не сумела повзрослеть.

– Но я люблю Марину… – Аля быстро зажала рот разговорчивому братцу, вытащила его из-за стола и пробормотав:

– Нам пора, – увела Сеню домой, за единственной удочкой, что бережно хранилась в углу кухни. Виктор сам любил порыбачить, да только ему это редко удавалось.

Марина была рада остаться одна в тишине. Когда все ушли из дома, она разожгла огонь, поставила воду греться и украдкой прокралась в старый сарай.

Прохладный полумрак, пахнущий пылью, древесиной и чьей-то старой жизнью, обволакивал её. Взгляд упал на спрятанные в углу клетчатые сумки.

«Наверное, их стоит сжечь? – мелькнула мысль. – Или…» В голове возникла идея – взять их с собой в кровать, сжать кулон и надеяться, что они перенесутся вместе с ней.

Но подумав, откинула эту мысль. В своём мире она оказывается в своё настоящем теле, и одежда в этот момент на ней другая, лишь кулон неизменно перемещается с ней.

Она принялась перебирать сокровища. Пакетиков с семенами оказалось прилично: кабачки двух сортов, капуста трёх (один – ранний, что не могло не радовать), баклажаны, сладкий и острый перец, морковь, свёкла, редиска, целый огород зелени – петрушка, укроп, салат, мята, горох, бобы, огурцы, томаты, тыквы и даже один, затерявшийся среди прочих, пакетик с арбузами. Бабушка любила экспериментировать, высаживая их в теплице, где они, увы, вырастали мелкими и безвкусными, но надежда, как известно, умирает последней.

Из одежды нашлись две пары дешёвых китайских шлёпанцев, которые здесь нельзя было показывать ни в коем случае, её старые босоножки и стоптанные домашние тапочки. Вот их-то она с радостью надела бы – вряд ли простая домашняя обувь могла вызвать подозрения. И два платья бабушкиной молодости – плотные, закрытые, из добротной ткани, вышедшей из моды полвека назад. «Интересно, найдётся ли на них покупатель в городе? – подумала Марина. – Точно! Продам и на вырученные деньги приоденусь для похода в приличный ресторан». Платья и тапочки она отложила в отдельную кучку.

И вдруг её пальцы наткнулись на что-то холодное и металлическое. «Ух ты! – мысленно воскликнула она, вытаскивая железные палочки, увенчанные ребристыми кружками на концах. – Да это же формочки для грибочков!» Память услужливо подбросила картинку из детства: она, маленькая, крутится на кухне вокруг бабушки, а та обмакивает палочку с тестом в кипящее масло, и через мгновение на тарелке оказываются румяные, хрустящие грибочки, их «ножки» щедро обмакивают в кулинарный мак.

В сумке нашлась и помятая сковорода, и несколько других форм – для орешков и вафель. А ещё – с десяток вилок, чайные и столовые ложки, аккуратно перевязанные ленточкой из старой ткани. Но главным сокровищем, заставившим её сердце забиться чаще, стали книги и потрёпанная тетрадь в клетку на девяносто листов, раздувшаяся от вложенных в неё вырезок из газет и журналов. «Лекарственные травы», «Рецепты на скорую руку» и… сборник сказок. Прижав к груди книжное богатство, Марина в который раз мысленно поблагодарила свою запасливую бабушку.

– Ничего, проживём, – пообещала себе девушка, возвращаясь домой из сарая.

Искупавшись наскоро и облачившись в старенькое, но чистое платье, густо украшенное аккуратными заплатками, Марина вылила воду и вышла во двор, чтобы подсушить на солнце свои длинные, ещё влажные волосы. Как же ей не хватало современных расчёсок! Приходилось долго и терпеливо, прядка за прядкой, разбирать их старым деревянным гребнем с редкими зубьями. Но и в этом занятии был свой ритм и своё, почти медитативное удовольствие. Она запрокинула голову, подставляя лицо тёплым, ласковым лучам.

– Марина, – донеслось тихо откуда-то. – Маринка! – уже громче.

Девушка открыла глаза и перевела взгляд на калитку. Там с ошарашенным выражением на лице стоял сосед. Некрас был трезв, что в это время суток им допускалось. Скорее всего, он шёл в кабак. Выглядел молодой человек непрезентабельно, пусть одежда была и без заплат, но мятая, рубаха местами выбивалась из-за пояса, лицо красноватое, а волосы взъерошены, словно воронье гнездо.

– Что тебе, Некрас? – спросила Марина, ловкими, привычными движениями начиная заплетать косу. Белоснежные пряди послушно скользили меж пальцев.

– Маринка… – прошептал он снова, не отрывая от неё восторженного, почти испуганного взгляда. – Я… я не знал, что ты такая…

– Какая? – удивилась Марина, не понимая, что стряслось с соседским пропойцей, обычно не замечавшим ничего, кроме бутылки.

– Такая… красивая! – выпалил он, и сам, кажется, испугался собственной смелости. – Солнечная… Лицо у тебя… – он запнулся, подбирая слова, – словно светится изнутри. А волосы… как лунная дорожка на реке…

Глаза Марины расширились от изумления. Она даже перестала заплетать косу.

– Ты чего это? Не протрезвел ещё после вчерашнего или головой где ударился?

– Нет, Марина, я… я, наоборот, прозрел! – горячо воскликнул он, набрав в грудь побольше воздуха. – Я раньше-то никогда не замечал! Какая ты ладная, стройная… неземная! – выдохнул он и замолчал, смущённый собственной пылкостью.

– Спасибо, конечно, за комплименты, – нахмурилась Марина, чувствуя, как по спине бегут неприятные мурашки. – Но к чему ты всё это говоришь-то?

Некрас сделал нерешительный шаг к калитке, намереваясь войти во двор, но Марина резко вскинула руку, останавливая его:

– Стой, где стоишь! Я в доме одна, нечего через порог переступать.

Марина немного ознакомилась с нравами этого мира. Если Некрас войдёт во двор, то могут пойти слухи, и девушка перестанет быть интересной для свахи. И ей придётся выйти именно за Некраса, а становиться женой местного пьяницы она не собиралась. Не для этого её бабушка растила, лелеяла.

– Прости, прости, – тут же остановился он, понимая опасения Марины.

– Некрас, иди своей дорогой, – девушка попыталась отделаться не неприятного ей соседа.

– Марина, я мать к свахе пошлю, жениться на тебе хочу, – выдал тот не двигаясь.

Его слова были настолько неожиданными, что у Марины на мгновение перехватило дыхание. Неподдельный испуг исказил её черты.

– Чего⁈ Брось ты, Некрас, не дури! – почти крикнула она. И тут же, словно утопающий за соломинку, ухватилась за спасительную мысль. – Да у тебя не получится! За меня выкуп большой просят, пятьдесят серебряных! Целых пятьдесят!

– Пятьдесят… – Некрас запустил пальцы в свои взлохмаченные волосы. Его лицо на мгновение омрачилось, но тут же озарилось новой, упрямой надеждой. – Большой выкуп. Я подожду! Пока твои не уступят, а если не уступят… Я заработаю!

Тихий девичий смех разнёсся по двору. Она не могла сдержаться.

– Ты себя слышишь, Некрас? Что ты заработаешь? Когда ты в последний раз работал? Я удивляюсь твоей матери, как она такое терпит? Сын пьёт, на её шее сидит. На её месте я бы давно тебя хорошим дрыном отходила, чтобы неповадно было!

Марина видела, как расширяются его глаза от обиды и непонимания, но не могла остановить поток слов. Нужно было разом отбить у Некраса всю охоту, уничтожить эту бредовую идею в зародыше.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать! – возмутился парень, и его лицо покраснело ещё больше.

– А как ещё разговаривать с пьяницей, который в мужья набивается? – холодно парировала Марина. – Слушай и запомни: мне пьяница в мужья не нужен! Даже если сто серебряных принесёшь! Понял? Уходи!

Некрас нахмурился, его скулы напряглись. Он сделал шаг назад, и в его глазах мелькнула не привычная пьяная озлобленность, а какая-то иная, обидчивая и решительная твердь. Соседская Марина изменилась, и очень. Раньше она при встрече и головы не поднимала, слова лишнего не говорила. А сейчас? Как она смеет его, Некраса, совестить и позорить? Но изменилась она не только характером. Кожа стала чистой, почти фарфоровой, волосы отливали серебром в лучах солнца, а движения были полны незнакомой ему грации. И в тот миг он с ужасом и восторгом понял, что влюбился. Серьёзно, бесповоротно. И готов жениться прямо сейчас. А она… она над ним смеётся.