Текст книги "Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника (СИ)"

Автор книги: Кира Рамис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

Карина, забыв и о постельном белье, и о приличиях, с силой швырнула разбитые яйца о землю, так что желтки брызнули на подол её платья. Не обращая на это внимания, она, словно ураган, подхватила юбки и выбежала со двора, хлопнув калиткой так, что та затрещала на петлях.

– Куда её опять, окаянную, понесло? – через плетень перегнулась соседка Авдотья, возвращавшаяся с коромыслом от колодца. Её цепкий взгляд сразу же оценил и следы яиц на земле, и бледное, взволнованное лицо Марины. – Ох, и тяжко тебе, девонька, с такой-то фурией под одной крышей жить. А в моём доме – благодать да покой. И сынок мой, Некрас, парень ладный, работящий… – она завела свою привычную, заученную песню.

Марина, боясь, что разговор затянется, резко оборвала Авдотью:

– Ладно ваш «ладный» Некрас весь в дорожной пыли, возле кабака валяется, а не по хозяйству работает.

Лицо Авдотьи перекосилось от обиды и злости.

– Чего-о? – прошипела она прищурившись. – Да у хорошей-то хозяйки любой мужик враз исправится! На себя-то посмотри! Худая, как щепка, кожа – сплошные прыщи, ветерок подует и с ног свалишься. Фу! – Плюнув прямо через забор, она развернулась и засеменила прочь, громко ворча под нос.

Марина, с облегчением выдохнув, позволила себе короткую, торжествующую улыбку. План начинал работать. Она стремительно забежала в дом, сунула монеты в потайной карман платья, спрятала туесок в холщовую сумку и, прикрыв дверь, почти бегом направилась в сторону центральной улицы.

Весна вступала в свои права. Воздух был тёплым и звонким, пахло сырой землёй, дымком из печных труб и первой, робкой зеленью, пробивавшейся на припеке. Кое-где на грядках темнели свежевскопанные полоски – начинались посадки. Встречая редких прохожих, Марина, не зная, в каких отношениях с деревенскими была прежняя хозяйка тела, на всякий случай здоровалась со всеми, стараясь, чтобы её улыбка выглядела естественно. Люди, удивлённые её внезапной приветливостью, отвечали сдержанными кивками.

Войдя в лавку, она с облегчением убедилась, что Карины внутри нет. За прилавком стоял немолодой продавец.

– Доброго здоровья, – звонко сказала Марина, окидывая взглядом скудные полки. – Мне, пожалуйста, мыла и муки.

Она аккуратно выложила на стойку восемь медяков. Мужчина молча пересчитал их, отрезал грубым ножом кусок темно-коричневого мыла, от которого пахло дёгтем и золой, и отсыпал муки в холщовый мешок.

– Чуть не добрала до кило, – буркнул он. – Мешок потом вернёшь. – Видя, что девушка не уходит, вопросительно поднял седую бровь.

– У меня тут есть кое-что… на продажу, – тихо начала Марина, ставя на прилавок туесок. – Мёд. Не желаете ли приобрести?

Лавочник с интересом хмыкнул.

– Мёд в апреле? Дай-ка посмотреть. – Словно фокусник, он извлёк из-под прилавка маленькую деревянную ложечку, зачерпнул ею каплю густого, темного мёда и попробовал. – Хороший для весны. Чего хочешь взамен?

– Денег, – чуть помедлив, ответила Марина.

– С деньгами туго. Бери товаром.

«Легко сказать: „бери товаром“. А куда я его дену?» – пронеслось в голове у девушки. – На какую сумму? – спросила она вслух.

– Медяков на двадцать выйдет.

Марина понимала, что весенний мёд стоит куда дороже, но торговаться не стала – времени не было.

– Тогда… две говяжьих кости, на остальное муки. И… еще один кусок мыла.

Она мысленно уже прятала этот кусочек подальше от зорких глаз невестки. Из лавки она вышла с пустым туеском, нагруженная двумя костями, двумя кусками мыла и четырьмя килограммами муки в небольшом мешке. Удача явно была на её стороне.

Вернувшись, она сразу поставила кости вариться в большом чугунке. Аромат будущего бульона начал медленно наполнять дом, смешиваясь с запахом свежего теста. Пока варилось мясо, Марина, не найдя яиц в курятнике, с решительным видом направилась в комнату Карины.

– От пары штук не обеднеет, – прошептала она, приоткрыв дверь и быстренько стащив два яйца из спрятанной в сундуке корзинки.

Просев муку горкой, Марина сделала в ней углубление и разбила два яйца. Добавила соль и вилкой, аккуратно помешивая яйца, постепенно захватывала муку с краёв. После того как тесто загустело, Марина начала его вымешивать руками. Гладкое и упругое тесто девушка оставила отдыхать под полотенцем в глубокой тарелке.

Через полчаса она разделила тесто на части и раскатала тонюсенькие пласты, дала чуть подсохнуть, скатала в неплотный рулет и аккуратно нарезала. Чуть присыпала мукой и встряхнула, чтобы полоски не слиплись. Пока варились кости, Марина постоянно переворачивала полоски для равномерной сушки, она хотела часть убрать на следующий день, если повезёт.

Самым рискованным моментом стало добавление тушёнки. Приоткрыв банку, она вывалила душистое мясо в бульон, решив списать всё на щедрые кости. «Враньё, конечно, белыми нитками шито, – корила она себя, – но иного выхода нет. Скажу, что монеты в пыли нашла».

И вот, едва заслышав за калиткой голоса возвращающихся домой родственников, она бросила горсть лапши в кипящий бульон.

– Ах, как пахнет! Что это? – первым вбежал на кухню Арсений.

– Вы как раз вовремя! Пять минут и к столу! – бодро ответила Марина.

Карина, грубо расталкивая домашних, подскочила к плите, заглянула в чугунок, а затем уставилась на тарелку с вываренными костями.

– Виктор! – завопила она, включая свою привычную «сирену». – Смотри! Вместо мыла она на говяжьи кости деньги спустила!

– Вот мыло, – спокойно указала Марина на полку.

Карина на секунду опешила, затем метнулась в свою комнату – очевидно, проверять, не тронуты ли её деньги.

– Откуда деньги на мясо⁈ – набросилась она на Марину, вернувшись с раскрасневшимся лицом. – Я давала только на муку и мыло!

– По дороге в пыли что-то блеснуло, – с наигранной беззаботностью пожала плечами Марина. – Мимо телега проехала, наверное, обронили. Я подобрала.

– И надо было их мне, старшей в доме, немедленно отдать! – всплеснула руками Карина. – Я бы лучше распорядилась! Остались ещё?

– Нет, все истратила. На кости и на муку, чтобы ужин сытным был.

– Ах, вот как! Деньги с неба свалились, а она их на дорогую муку! – Карина смерила её взглядом, полным ненависти. – Жизни ты не знаешь! Надо было крупу брать, она дешевле!

«Как же я устала от этих нравоучений», – с тоской подумала Марина, и впервые мысль о замужестве показалась ей не такой уж и пугающей. – Присаживайтесь-ка лучше за стол, ужин стынет.

Голодные дети, не заставляя себя ждать, умылись и уселись на свои места. Виктор, потирая руки, с надеждой заглянул в котелок и опустился рядом с женой.

Марина разливала по мискам густой, наваристый бульон с плавающими в нём золотистыми завитками лапши и маленькими кусками мяса.

– Мясо? – Карина, отправив в рот первую ложку, замерла с выражением крайнего изумления на лице. – Марина, да ты не кости купила, а кости с мясом! Сколько же ты монет-то нашла⁈

– Десять! – вдруг рявкнула Марина, от неожиданности сама себя испугавшись. Но остановиться уже не могла. – Все есть хотят! Виктору силы нужны для работы в поле, а не одна крапива!

– Марина, перестань повышать голос на мою жену! – попытался вставить слово Виктор, но его протест прозвучал вяло, он с жадностью уплетал жирный, наваристый бульон.

– Хорошо, не буду, – с фальшивой покорностью ответила девушка, с облегчением отмечая, что главный допрос, кажется, позади.

Но в воздухе, густом от аппетитных запахов, теперь висело еще и напряжённое молчание, чреватое новой бурей.

Глава 10

Последние языки пламени в печи с жадностью лизнули дно пустого котла и, не найдя больше пищи, угасли с тихим шипением. В доме пахло паром, мокрым деревом и горьковатой золой.

– Виктор, все дрова, что вы притащили, ушли на эту вашу помывку! – Карина, скрестив руки на груди, язвительно наблюдала, как муж выносит за порог мыльную воду. Она брызгала на подсыхающую землю, оставляя жирные, тёмные пятна. – Еле-еле хватит, чтобы утром кашу разогреть. Или ты и завтра в поле не пойдёшь? Решил, что сытость важнее посевной?

Виктор тяжело вздохнул, поставив пустые вёдра. Его спина ныла от усталости, а перед глазами ещё стоял соблазнительный аромат лапши с кусочками мяса.

– Пойду, – буркнул он, подходя к дверям. Его взгляд скользнул по вымытым, с румянцем на щеках детям, и что-то дрогнуло в его суровом сердце. – Алевтина, Арсений, Марина… Слушайте меня внимательно. После посевной мне придётся уехать. На несколько дней… Не знаю точно, на сколько.

Младший брат, Сеня, тут же погрустнел, его взгляд с тоской устремился на старшего брата. Остаться наедине с Кариной, пока Виктора не будет, от этой перспективы по спине пробежали мурашки.

– Надолго? – тихо спросил он, шаркая ногой.

– Лучше не загадывать. Дорога дальняя. Может, неделю, а может, и все две. – Виктор избегал смотреть в глаза детям, чувствуя нарастающее напряжение.

– Не изволь беспокоиться, муж, – сладким, сиропным голосом вступила Карина, и в ее глазах вспыхнули торжествующие искорки. – Я уж за ними присмотрю. А ну, все по комнатам! Завтра Сеня и Аля идут на огород, грядки копать! А Марина… – она сделала театральную паузу, наслаждаясь моментом, – Марина за хворостом в лес отправится.

– Чего⁈ – Марина удивлённо посмотрела на невестку. Лес… Она в лесу бывала и всегда была не прочь сходить собрать ягоды, грибы и растения. Но сейчас она была заперта в этом хилом, едва оправившемся теле. – Я вчера два ведра из колодца подняла и еле живая осталась! Или ты надеешься, что я в лесу под деревцем прилягу, и ты, наконец, избавишься от назойливой золовки? Я охапку хвороста от силы метра два пронесу!

– Ах, вот как⁈ – Карина притворно ахнула, прижимая руку к груди. – Видишь, муж, как она со мной разговаривает? Я, старшая в доме…

– Марина, хватит! – голос Виктора прозвучал резко, с непривычной для него твёрдостью. Он чувствовал себя сухой травой меж двух огней. – Ты уже вполне окрепла. Румянец на лице появился, глаза горят. Пора и за работу браться. На кухне и Карина… – он запнулся, снова вспомнив великолепную лапшу. Подобную он даже в родительском доме не пробовал, – … справится. А ты в лес сходи, хвороста набери, потом в огороде поможешь. И не спорь! – он прикрикнул, увидев, что сестра снова собирается открыть рот.

Карина стояла, сияя, как нечищеный медяк. Муж встал на её сторону. Её маленькая победа была сладким сиропом на измученной душе.

– Я не пойду, – отчеканила Марина, не сдвигаясь с места.

– Ты… моему слову противишься? – Виктор сжал пальцы в кулаки, и костяшки его побелели.

– Дай мне дня два восстановиться. Что я из леса принесу, две палки?

– Ладно, – Виктор с силой выдохнул, находя компромисс. – Пойдёшь в лес на рассвете. С тобой Сеня и Аля, они и хворост нести будут. Так устроит?

Марина перевела взгляд с его побелевших кулаков на испуганные лица детей в дверном проёме и молча, с ненавистью, кивнула.

Сеня и Аля, перепуганные, шмыгнули в дом, как мышата.

– Эксплуататор, сатрап и узурпатор, бумажный подкаблучник, – шипела девушка, расстилая на кровати высохшее постельное бельё. Оно пахло солнцем и ветром, и этот чистый запах был единственным утешением. – «Да, необдуманно потратила все деньги от продажи мёда. Как бы заработать в этом мире, чтобы не чувствовать себя ущемлённой?»

Марина понимала, что полной свободы ей не получить, а ещё Карина маячила на горизонте со своей женитьбой. Кого эта фурия ей подыщет? Какого-нибудь старого скрягу или жестокого вдовца с кучей детей? Нет. Ждать милости от этой женщины было равно ожиданию в пустыне дождя.

– Нет! – прошептала она, зарываясь в жесткую подушку. – Завтра же сама пойду к свахе и потребую у неё список всех неженатых мужчин. Вдовец, не вдовец, неважно, но за мешок с сюрпризом я не выйду. Сама себе выберу. Волосы хорошие, а вот кожа, – зевая, бормотала Марина. – Да и одежду для смотрин получше бы…

Недоговорив девушка провалилась в сон. Усталость, да и слабое тело взяли своё, уведя попаданку в мир сновидений.

– Вставай! Петухи давно пропели, а ты ещё плиту не разожгла, кашу не сварила, – Карина резко сдёрнула простыню с золовки. Утренний холод обжёг кожу мурашками.

Марина поёжилась, утром было прохладно.

– Почему я? – протестующе проскрипела она поёживаясь. – Вчера Виктор сказал, что завтрак будешь готовить ты…

– Уверена в своих словах? – Карина с насмешкой потрясла у неё перед носом маленьким мешочком с крупой. – Что ж, ладно. Пожалуй, сама приготовлю…

– Нет! – дремота мгновенно слетела с Марины. Она выхватила мешок из рук невестки. – Я сама. А ты, будь добра, после завтрака на огороде поработай. Или не согласна?

Жена брата лишь хмыкнула, ничего не ответила и вышла, громко хлопнув хлипкой дверью.

– Вот и хорошо.

Наспех умывшись и почистив пальцем зубы, Марина пошла наливать воду в кастрюлю. Едва она подошла к колодцу, как из двери высунулась взлохмаченная голова Сени.

– Сестрица, я печь растоплю! – мальчик сиял. Ради тарелки сытной, ароматной каши он был готов на всё.

К пробуждению Виктора на столе стояла рассыпчатая каша из трёх круп, сваренная на вчерашних костях, которые Марина заблаговременно убрала в холод. Навара, как вчера не было, но мясной аромат чувствовался.

– Ох, и наелся… – Виктор отодвинул пустую миску, с наслаждением потягиваясь. – Прямо в поле идти не хочется. Но надо.

Пока Карина убирала посуду, Виктор вышел из дома вслед за Мариной, и, оглянувшись, сунул ей в руку три прохладные монетки.

– Держи. На опушке мужики дрова продают. Купишь у них охапку. Карина сегодня яйца понесёт на продажу, я вчера видел, как она их пересчитывала. Скажи мужикам, что от меня, и чтобы дрова до дома донесли. Но… всё равно по опушке пройдись, посмотри, может, травы какой полезной найдёшь. Весной зелень организму нужна.

– Черемшу, что ли? – спросила Марина, быстро пряча деньги в потайной карман.

– Если найдёшь. И далеко в чащу не суйтесь. Как вернётесь, огород вскопаете.

– О чём это вы шепчетесь, а? – скрипнула дверь, выпуская Карину. Ее глаза-буравчики сразу же устремились на сестру мужа.

– Да так, наказывал Маринке, чтобы без спросу яйца не трогала, – быстро соврал Виктор. – Ты же их на продажу понесёшь.

– Без моего разрешения в этом доме никто ничего трогать не смеет! – Карина гордо задрала подбородок. – Всего двенадцать яиц насобирала. А все из-за тебя! – она ткнула указательным пальцем в сторону Марины. – Десяток, небось, потихоньку стащила!

Марина мысленно усмехнулась. Укради она десяток, от крика Карины в деревне стекла бы повелители.

– Мне кажется, что кур нужно лучше кормить. На них же без слёз не взглянуть, худые, кожа да кости, на чём только перья держатся.

– Что ты понимаешь в хозяйстве! – Карина вспыхнула, как порох. – Я самых лучших несушек выбирала! Они и не должны жирными быть!

– Верю-верю, – покорно пробормотала Марина, хотя мысленно отметила, что куры и впрямь были дохловаты. Хотя… кто ее знает, этих местных кур. Неслись-то они исправно.

Глава 11

Солнце уже поднялось над верхушками сосен, заливая лес золотистым, ещё холодным светом. Воздух был густым и свежим, пах смолой, прелой листвой и чем-то острым, пробивающимся из-под земли – обещанием будущей зелени. Даже снисхождение Виктора, оплатившего дрова, не прибавило Марине сил. Ноги её, ещё слабые после болезни, подкашивались, в висках стучало. Дойдя до первой же солнечной полянки, где старый, замшелый пень грелся в лучах, она не выдержала.

– Давайте… присядем на минутку, – выдохнула девушка, с облегчением опускаясь на древесный «стул». Она убрала с лица прядь белых волос и слабо махнула рукой детям. – Отдохнём и дальше.

– Мы не устали! – бодро пожала плечами Алевтина, вертя в руках свою плетёную корзинку. – Ты сиди, отдыхай. А мы пока поищем дикий чеснок или хотя бы кислицы. Вон, Сеня уже нашёл.

Мальчик, не теряя времени, устроился на корточках и быстрыми, ловкими движениями срывал нежные листочки «заячьей капусты».

– Нет, – покачала головой Марина, и в голосе её прозвучала сталь. – Без меня в чащу ни шагу. Сначала найдём тех, кто дрова продаёт, сделаем дело, а потом уж и травы поищем.

Договориться с дровосеками оказалось на удивление легко. Завидев бледную, но не по-деревенски статную девушку с двумя ребятишками, мужчины сразу согласились к полудню отнести добрую охапку сушняка к их дому.

– Спасибо вам, – кивнула Марина, и её усталая улыбка на мгновение озарила лицо.

Она уже сделала несколько шагов прочь, когда до неё донеслись оброненные вслед слова:

– Кондрат, а Маринка-то, глянь, после хвори будто переродилась. Взгляд прямой, открытый, очи горят. И личико посветлело, прыщики почти сошли. И говорит… не по-нашему, вежливо, с расстановкой. Чувствуется, что из хорошей семьи, небось, и читать – писать обучена. Ты бы присмотрелся, сыну твоему как раз пора…

Марина замедлила шаг, невольно прислушиваясь.

Усатый мужчина с густой пшеничной шевелюрой, Кондрат, усмехнулся в усы и нарочито громко, чтобы она непременно услышала, ответил:

– Девица и впрямь видная, спору нет, Артемий. Да вот цена… Пятьдесят серебряных! За такие деньги я бы лучше корову дойную купил да тёлочку в придачу. А моя старуха уже в соседнем селе невесту сыну присмотрела. Из семьи зажиточной, работящей. И выкуп всего десять монет.

«Ясно, – горько усмехнулась про себя Марина, – намёк поняла».

Она резко отвернулась и, подозвав детей, направилась в сторону леса.

– И не думайте убегать! – бросила брату с сестрой через плечо.

Лес постепенно поглощал их. Свет фильтровался сквозь молодую листву, отбрасывая на землю кружевные тени. Пахло влажной землёй и чем-то терпким.

– Марина, смотри, кислица! – Аля указала на полянку, где ковром стелились нежные тройчатые листочки.

– И черемши тут видимо-невидимо! – подхватил Сеня, быстрыми движениями собирая заячью траву. – Если полную корзину наберём, Карина выменяет её у торговца на монетку-другую. Давай зайдём чуть глубже в лес? Совсем чуть-чуть! Виктор нам за это по медяку даст, мы тебе их отдадим, а ты… ты сделаешь ту самую лапшу, с мясом!

Девочка с мальчиком смотрели на старшую сестру с такой мольбой и надеждой, что у Марины не повернулся язык отказать.

– Хорошо, уговорили, – сдалась она. – Но далеко не пойдём!

Дети счастливо переглянулись, словно им уже подали лапшу.

Ближайшая поляна оказалась настоящим кладом. Из-под ковра прошлогодней пожухлой травы дружно тянулись к солнцу ярко-зелёные, сочные побеги черемши.

– Тут на две, нет, на три корзины! – воскликнула Аля, набивая свою доверху.

– О-о, идите сюда, тут ещё есть, – Сеня скрылся за деревьями. – А-а… Марина, смотри, ловушка на зайца, – не успели они подойти, как Арсений, раздвинул кусты, за которыми стояла незамысловатая клетка-ловушка. Она была пустая.

– Разве весной можно охотиться? – удивилась Марина, в сознании которой чётко всплыли правила из её прошлой жизни.

– Все есть хотят, – философски заметил Сеня. – Мяса в деревне всегда не хватает.

– Официально – нельзя, – тихо добавила Аля, озираясь. – Но кто здесь за этим уследит? В город с доносом не побежишь. Да и кто признается, что это его силки?

– Сеня, отойди, не трогай, – приказала Марина, чувствуя внезапную тревогу.

– А вам-то, что в моих угодьях нужно? – из-за спины, словно из-под земли, выросла коренастая, неопрятная фигура. Бородатый детина с маленькими, круглыми глазками с ног до головы оглядел их. – Зайца стащить, что ли, пришли?

Дети инстинктивно прижались к Марине. Та, собрав всю свою волю, сделала шаг вперёд, заслоняя их собой.

– Мы ничего не крали. Мы собираем траву, – твёрдо сказала она, указывая на корзины.

– Врёшь! – мужчина грубо оттолкнул её и присел у ловушки. – Гляди, шерстинки налипли, был тут заяц! А ну, показывайте, что в корзинах-то припрятали!

Не дав им и слова сказать, он вырвал корзинку из рук Али и с силой тряхнул её. Зелёные побеги черемши посыпались на землю.

– Что вы делаете? Мы же сказали правду! – вскрикнул Сеня, пытаясь отстоять свою ношу, но бородач был сильнее. Он выхватил и его корзинку.

– Где прячете? – ярился мужик. – Я вас знаю, вы живёте в старом доме, вас брат привёз к нам в деревню. Нищета гольная, вот и воруете…

– Не смейте наговаривать! – голос Марины дрогнул от возмущения и страха. – Это вы закон нарушаете! Мы… мы может, и небогаты, но не голодаем! Кур держим! – сама не зная зачем, стала оправдываться девушка, чувствуя, как жар стыда заливает её щёки.

На поляне, бесшумно, как призрак, возник ещё один мужчина.

– Кузьма. Опять за старое? – голос у него был низкий, безразличный, но от этих тихих слов у браконьера по спине пробежала крупная дрожь.

Марина замерла. Незнакомец разительно отличался от бородатого, неумытого, неотёсанного, упивающегося вседозволенностью, Кузьмы.

Марина подняла взгляд. Лицо молодого человека, обрамлённое волосами цвета спелой пшеницы, казалось высеченным из мрамора – высокие скулы, твёрдый подбородок и прямой красивый нос придавали ему благородное, почти суровое выражение. Но больше всего Марину поразили его глаза. Они были светлыми, как дымчатый кварц, и пронзительными, как лезвие ножа. В них горел холодный, ясный огонь, и в их глубине таилась звериная настороженность, словно он видел не только лес вокруг, но и саму душу каждого, кто осмеливался приблизиться.

У Марины на мгновение закралась мысль: «Вдруг он хозяин этих земель? Граф или помещик? Вряд ли…» – тут же отмахнулась она.

На молодом охотнике были простые, но добротно сшитые одежды: плотные штаны из мягкой, вытертой до благородного оттенка коричневой кожи, белая льняная рубаха с расстёгнутым воротом, открывавшим чуть тронутую загаром мощную шею, и короткий жилет из той же кожи. На поясе из толстого ремня висела охотничья сумка и длинный нож в простых, но надёжных ножнах.

– Я… А чего я? – неожиданного стушевался и даже сгорбился браконьер. – А я ничего, – нашёлся он. – Вот поймал детишек, они тут ловушку на зайца устанавливали.

– Нет, это не мы, – Марина подняла руки в защитном жесте. – Какие зайцы весной, да и не умеем мы.

– Траву собери, – приказал охотник Кузьме.

Тот, закивав, бросился подбирать разбросанную зелень, сгребая её в корзины вместе с землёй и прошлогодними листьями.

– Не надо! Мы сами! – возмутились дети, видя, как он мнёт нежные побеги.

Кузьма замер в нерешительности.

– Хорошо, – охотник коротко кивнул. Его взгляд скользнул по сломанной ловушке. – Кузьма, если я найду в этом лесу ещё один силок, отправлю тебя в город к городовому. Лично.

– Егор, да что ты! – у браконьера перекосилось лицо от страха. – Я… я их все сам сломаю! Смотри! – мужчина со всего маха прыгнул на ловушку. Раздался громкий хруст.

Молодой человек кивнул, не говоря ни слова, развернулся и скрылся среди деревьев.

– Ох, пронесло, – Кузьма дёрнул себя за бороду и зло посмотрел на виновников своего позора. – Чего уставились? Собирайте свою траву и проваливайте. – Наглец пнул корзину и, ругаясь себе под нос, удалился.

– Вот же паршивец, – приседая, пробормотала Марина. – Напакостил и ушёл. Надеюсь, ни один заяц в его капканы больше не попадёт.

– А Егора-то, как он испугался! – с восторгом прошептала Аля. – Прямо затрясся весь! А черемши много, ещё наберём.

– А кто… кто этот Егор? – стараясь казаться равнодушной, спросила Марина, аккуратно укладывая уцелевшие стебли.

– Егор? – переспросила Аля и вспомнила, что Марина не всё помнит после камнепада. – Он здешний охотник. Живёт на отшибе, даже не в деревне, а прямо на опушке. У него дом за высоким забором, чтобы дикий зверь не зашёл.

– Женат? – не удержалась Марина.

– Нет. Бабы в деревне болтают, что слишком он грубый, молчаливый и нелюдимый. Никак невесту найти не может. Сваха к нему, говорят, много раз ходила, да он и слушать не хочет о выкупе. А ещё… – Аля понизила голос до конспиративного шёпота, – поговаривают, что он бедный как церковная мышь. Всё, что добывает, отправляет родителям в город. Они там сильно болеют, а у него ещё пятеро младших братьев и сестёр на руках. Лекарства дорогие, братьям учиться надо, сёстрам приданое копить… Но это только слухи.

«Интересно… – в голове у Марины что-то щёлкнуло. – Очень интересно». Этот Егор, дикий и гордый, притягивал и пугал одновременно. И он явно был не похож на остальных. «Нелюдим… – подумала она, снова чувствуя прилив странной, тёплой уверенности. – Ну и что? Я и не из пугливых».

– Что, понравился? – хихикнул Сеня, уловив задумчивое выражение на её лице.

– Красивый, – просто признала Марина, не видя смысла отпираться. А про себя добавила: «О нём у свахи нужно будет разузнать в первую очередь».

– Почти три корзины, – радовалась Аля, возвращаясь домой. Ситуация, произошедшая в лесу, уже покрылась дымкой. – Денег заработаем.

– Пришли, не запылись, – не успели дети войти во двор, как с упрёками накинулась Карина. – Мужики дрова принесли. А ну, рассказывайте! Виктор денег на дрова дал?

– Нет, – солгала Марина, глядя ей прямо в глаза. – Я свои последние медяки отдала. Силы таскать хворост у меня нет, а ты, невестка, мужа своего так заездила, что он скоро от тебя сам сбежит.

– Кто? Виктор? От меня? – Карина фыркнула, но в её глазах мелькнула неуверенность. – Да ни за что! Это я могу его бросить, когда захочу! – выпалила она, выдавая себя с головой. – Ладно, хватит болтать! Перебирайте свою траву, да поживее! Сеня, пойдёшь со мной, отнесём это приезжему торговцу. Он в прошлый раз интересовался.

В шесть рук черемша была быстро и ловко перебрана.

– И не засиживайтесь! – бросила Карина на прощание, уже направляясь к калитке. – Огород сам себя не вскопает! Марина, ужин готовь!

– Нашла золушку, только приказы рада раздавать, лентяйка, – эти слова были произнесены старшей сестрой только после того, как жена Виктора скрылась вдали.

Марина стояла во дворе, пахнущем нагретой весенней землёй, и впервые за долгое время чувствовала не безысходность, а странное, звенящее предвкушение. Впереди был не просто огород и скудный ужин. Впереди была тайна по имени Егор.