Текст книги "Габриэль (СИ)"

Автор книги: Кира Монро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Он не Лео! – восклицаю я, чувствуя, как внутри всё закипает.

Стараясь успокоиться, я обращаюсь к маме, но затем поворачиваюсь лицом к Габриэлю.

– И тебе я тоже уже сказала «нет», Габриэль.

Его тёмные пронзительные глаза сердито сверкают, встречаясь с моим взглядом. Но он ничего не отвечает, лишь поворачивается и направляется к окну, засовывая руки в карманы. Тишина повисает в комнате, становясь ещё тяжелее.

– Но…

Он медленно поворачивается, его тёмные глаза пристально смотрят на меня, ожидая продолжения.

– Я же обещал, что останусь, пока всё не уляжется, – произносит он спокойно, но в его голосе чувствуется напряжение, словно эти слова должны были положить конец спору.

Его взгляд постепенно смягчается, пока наши глаза остаются прикованы друг к другу. Но тишину прерывает отец, прочищая горло.

Он подходит ко мне, нежно целует в лоб, а затем заключает в тёплые объятия.

– Мне жаль, Беатрис, – говорит он с тихой искренностью. – Жаль за то, что произошло. Но больше всего я сожалею о том, что не смог защитить тебя так, как должен был отец.

Его голос дрожит, когда он добавляет:

– Я люблю тебя, милая.

– Я тоже тебя люблю, папа, – тихо отвечаю я и нежно целую его в щёку.

Каждая из моих сестёр по очереди обнимает меня на прощание, даря короткие, но тёплые прикосновения.

Затем ко мне подходит мама. Её глаза блестят от слёз, но голос звучит твёрдо:

– Я люблю тебя, моя сильная девочка, – говорит она, обнимая меня крепко, словно пытаясь передать всю свою поддержку и заботу.

– Я люблю тебя, мама, – говорю я, и она нежно целует меня в лицо, а затем крепко обнимает, прижимая к себе.

Через мгновение она отстраняется, её взгляд перемещается на Габриэля. Не говоря ни слова, она подходит к нему и, к моему удивлению, тоже заключает его в объятия.

Она бережно обхватывает ладонями его лицо и делает шаг назад, глядя ему прямо в глаза.

– Прости, Габриэля. Я не хотела показаться… стервозной, – говорит она с заметным смущением.

Наклоняясь ближе, она шепчет последнюю часть, словно надеясь, что никто больше не услышит. Я едва сдерживаю улыбку, заметив, как на её лице появляется лёгкий румянец.

Габриэль усмехается, слегка наклонив голову.

– Ты очень далека от стервозности, Тереза, – отвечает он мягко, но с лёгкой ноткой шутливости в голосе, вызывая на её лице смущённую улыбку.

– Я просто хочу, чтобы Беатрис была осторожной и в безопасности, – говорит Тереза, её голос звучит мягко, но с ноткой тревоги.

– Я позабочусь о её безопасности. Даю тебе слово, – твёрдо отвечает Габриэль, беря её за руку и, слегка наклонившись, целует с уважением.

Моя мама подмигивает мне с лёгкой улыбкой, проходя мимо по пути к выходу. В её взгляде читается одобрение, смешанное с материнской заботой.

Я тяжело вздыхаю, когда за ними закрывается дверь.

– Ты ей нравишься, – говорю я, оборачиваясь к Габриэлю. – Она пыталась полюбить Лео, но у неё ничего не вышло. Майе он тоже никогда не нравился. А вот тебя обе, кажется, считают совершенно неотразимым.

На моих губах играет лёгкая улыбка, но в голосе чувствуется искренность.

– И всё же, мои чарующие манеры, кажется, не очень хорошо действуют на тебя, – с лёгкой усмешкой замечает он, подходя ближе.

Он берёт обе мои руки в свои, его пальцы обхватывают мои ладони, и на его лице появляется тёплая, чуть насмешливая улыбка.

– Насколько ужасно я выгляжу по десятибалльной шкале? – спрашиваю я с лёгкой улыбкой. – Где десять – это абсолютный кошмар.

Он поднимает руку, аккуратно убирая волосы с моего лица, и тихо выдыхает, внимательно глядя на меня.

– Я бы сказал, полный… ноль, – отвечает он мягко, и его голос звучит так, будто он действительно верит в свои слова.

– Ноль не рассматривался как вариант, – замечаю я, слегка приподнимая бровь, пытаясь сохранить серьёзность, но уголки губ всё равно предательски поднимаются в улыбке.

– Ты прекрасна, Беатрис, – говорит он, его голос наполнен искренностью. – И эти синяки и царапины не определяют твою красоту.

Он мягко обнимает меня за плечи, притягивая ближе.

– Давай, пойдём, – добавляет он, ведя меня вперёд с осторожностью и заботой.

∞∞∞

Я выхожу из ванной комнаты в шортах и футболке Габриэля. Пижама, как оказалось, была ещё одной вещью, которая не вошла в новый гардероб, который он привёз мне сегодня утром.

Поставив будильник, я кладу телефон на прикроватную тумбочку. Завтра мне нужно рано встать и вернуться в квартиру, чтобы забрать кое-что из запасного оборудования для камеры, необходимого для работы.

В комнату заходит Габриэль со стаканом воды в руке.

– Лекарство, – говорит он спокойно. – Завтра будет хуже.

Он протягивает мне руку с таблеткой, и я молча принимаю обезболивающее, запивая его водой. Габриэль садится рядом со мной на кровать, его взгляд на мгновение задерживается на моём лице.

– Мне нужно кое-что сделать, но я вернусь позже, – добавляет он, его голос звучит уверенно и слегка устало.

– Работаешь? Уже почти полночь, – удивлённо замечаю я, вскидывая брови и смотря на него с лёгким недоумением.

– Чиччо побудет с тобой, пока меня не будет. Постарайся немного отдохнуть, – говорит он мягко, наклоняясь и целуя меня в макушку.

Затем он встаёт, направляясь к двери, а я остаюсь сидеть, пытаясь побороть чувство беспокойства, которое накатывает волной. Может быть, даже ревность – мелькает в голове мысль, не встречается ли он сейчас с одной из своих подружек. Эта идея неприятно тянет изнутри, но я стараюсь прогнать её, убеждая себя, что мне это не важно.

– Нет, не торопись. Со мной всё будет в порядке, – ответила я, стараясь звучать уверенно.

Я поставила стакан на прикроватную тумбочку чуть резче, чем собиралась, отчётливо услышав стук, но старалась не выдать своего внутреннего напряжения.

– Ты злишься? – спрашивает он, внимательно глядя на меня.

– Нет. – Я откидываю одеяло и ложусь, отворачиваясь от него. – Ты не мог бы поспать на диване? Сегодня я хочу побыть одна.

– Если ты хочешь, – отвечает он, его голос звучит спокойно, но в нём чувствуется едва уловимая нотка разочарования.

– Да. Спокойной ночи, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Горло сжимается, и я изо всех сил пытаюсь не потерять самообладание. Этот день был чертовски долгим и ужасным, и я думала, что хуже уже не станет. Но осознание того, что он предпочёл бы заниматься чем-то другим, вместо того чтобы остаться рядом со мной после всего, что произошло, ранит гораздо сильнее, чем я готова признать даже самой себе.

Послушай себя, Беа. Он тебе ничего не должен. Вы даже не встречаетесь, дурочка.

– Спокойной ночи, Беатрис.

Дверь спальни закрывается, и я даю волю слезам.

Я просыпаюсь, задыхаясь и тяжело дыша, ощущая, как сердце бешено колотится в груди.

– Габриэль! – невольно вырывается у меня, но реальность постепенно возвращается, и я вспоминаю, что сама велела ему спать в другом месте.

Образы ночного кошмара всё ещё преследуют меня, будто я заново пережила всё, что произошло. Моё тело дрожит, а комната кажется давящей и слишком тихой.

Я вскрикиваю, когда чья-то рука неожиданно касается моего плеча.

– Ш-ш-ш, это я, – раздаётся успокаивающий голос Габриэля в темноте.

Он притягивает меня к себе, обнимая крепко и надёжно. Я прижимаюсь к нему, чувствуя, как слёзы начинают катиться по щекам, и не могу сдержать рыданий.

– Ш-ш-ш, это был всего лишь дурной сон, mia patatina, – шепчет он мягко, его голос наполняет меня тёплым чувством безопасности.

Его тёплые руки осторожно проникают под мою рубашку, и он начинает мягко поглаживать мне спину, избегая слишком сильного давления, чтобы не причинить боль из-за синяков.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на ритмичном биении его сердца, которое ощущаю под щекой. Постепенно это ровное, успокаивающее звучание вытесняет панику, и я начинаю дышать глубже и ровнее.

Когда я снова просыпаюсь, за окном уже утро. Солнце спрятано за серыми облаками, и кажется, что день будет слегка пасмурным. Я опускаю взгляд и вижу Габриэля, спящего рядом. На этот раз его голова покоится у меня на животе, а его рука лениво обнимает мою талию. Всё выглядит так же непринуждённо, как и прошлым утром, но в этот момент я не могу не улыбнуться, наблюдая за его спокойным выражением лица.

Он обожает обниматься.

Я провожу пальцем по татуировке на его плече, очерчивая линии, прежде чем снова запустить руку в его мягкие волосы. Габриэль слегка шевелится, поворачивая ко мне лицо, но, судя по всему, всё ещё спит.

Я аккуратно убираю волосы с его лба, позволяя себе ненадолго задержать взгляд на его лице. Спокойные черты, расслабленные мышцы – он выглядит совсем другим, нежели обычно. Это редкий момент, когда я могу по-настоящему рассмотреть его, не пряча свои чувства.

Он красив даже во сне. Мои пальцы мягко скользят по линии его уха, и я замечаю, что они когда-то были проколоты.

Интересно, почему он больше не носит серьги? Эта маленькая деталь неожиданно добавляет к его образу что-то новое и загадочное, и я невольно начинаю задумываться о том, каким он был раньше.

Его губы изгибаются в лёгкой улыбке, хотя глаза всё ещё закрыты.

– Ты злишься, что я полностью проигнорировал твою просьбу? – его голос хриплый от сна, звучит одновременно расслабленно и слегка насмешливо.

– Нет, – тихо отвечаю я, слегка улыбаясь. – Я рада, что ты меня не послушал. Было приятно, что ты остался… правда, очень приятно.

– Хм, – протягивает он, поворачивая голову в сторону моего живота. – Я тоже рад, что не послушал тебя. Мне нравится просыпаться рядом с тобой… или на тебе, Беатрис.

Его взгляд поднимается к моему лицу, и он снова улыбается, в его глазах мелькает тёплая насмешка.

– Правда? – спрашиваю я, чувствуя, как тепло разливается по щекам.

Он кивает, его взгляд становится серьёзнее.

– Я сплю лучше, когда ты рядом. Обычно я вообще почти не сплю, а если и засыпаю, то всего на пару часов, – признаётся он, в его голосе слышится усталость, которая говорит о многом.

– Почему? – спрашиваю я тихо, пытаясь уловить его взгляд и понять, что скрывается за его словами.

Он пожимает плечами, глядя куда-то в сторону.

– После смерти родителей мне начали сниться кошмары. Сначала я просто избегал сна, а потом, когда всё-таки засыпал, это длилось недолго. Я привык к этому. А потом появилась ты… и я начал действительно спать. По-настоящему. Я же говорил, что никогда раньше такого не было с девушкой… с женщиной, – поправляется он, проводя тыльной стороной ладони по моему лицу.

Его прикосновение лёгкое, почти неощутимое, но в нём столько нежности, что у меня перехватывает дыхание.

– Никогда? – шепчу я, глядя на него с недоверием.

– Никогда, – отвечает он спокойно, его тёмные глаза встречаются с моими, полные искренности.

Его кончики пальцев скользят по моим губам, заставляя меня задержать дыхание. Затем его рука перемещается, проводя вверх вдоль моего предплечья, оставляя за собой лёгкий холодок и мурашки.

Его пальцы едва касаются ткани футболки, осторожно следуя по изгибам моего тела. Моя кожа реагирует, будто электрический разряд пробежал по всему телу. Когда его рука мягко проходит по моей груди, задевая соски, они напрягаются в ответ на его прикосновение, усиливая охватившее меня ощущение.

Моё лицо мгновенно заливает глубокий румянец, когда я замечаю, как он наблюдает за реакцией моего тела. Но в его прикосновениях нет ничего пошлого или вызывающего. Это мягкие, почти невесомые движения, как будто он просто ищет связь, стремясь почувствовать и понять.

Он медленно поднимает голову с моего живота, затем опирается на локти, чтобы посмотреть мне в глаза, и в его взгляде читается что-то, что заставляет меня затаить дыхание.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он мягким голосом, его взгляд изучающий и заботливый.

– Лицо немного побаливает, а шея какая-то затекшая, – отвечаю я, начиная приподниматься.

Но тут же невольно издаю стон, когда боль вспыхивает в разных частях тела, заставляя меня замереть на мгновение.

– Я принесу тебе лекарство, – говорит он, быстро вставая с кровати.

Не теряя времени, он выходит из комнаты, его шаги звучат торопливо, словно он не хочет заставлять меня ждать.

Я наклоняюсь и беру телефон, тихо выругавшись – должно быть, я проспала будильник.

Сбрасываю одеяла с ног и, хромая, направляюсь к шкафу. Открыв его, я замираю в удивлении: там висят не только вещи, которые заказал Габриэль, но и несколько моих собственных вещей, включая платья. Эта неожиданная забота вызывает у меня смешанные чувства, и я на мгновение задерживаю взгляд на знакомых силуэтах.

С недоумением я подхожу к комоду, который, я точно знаю, вчера был пуст, и вижу, что каждый ящик заполнен: нижним бельём, носками, пижамами и другой одеждой.

Если бы я не была ограничена во времени, я бы разыскала Габриэля и устроила ему разнос. Когда он успел зайти в квартиру и забрать мои вещи? Я направляюсь в ванную, чтобы заняться утренними делами, и с облегчением замечаю, что моя косметичка тоже там.

Я надеваю чёрные облегающие брюки и чёрную водолазку – прохладная погода оправдывает мой выбор, но главное, мне нужно скрыть синяки на руках, ногах и шее.

Я наношу консилер и макияж, чтобы скрыть синяки на щеке и возле губ. Затем подвожу глаза чуть ярче, чем обычно, надеясь, что это отвлечёт внимание от едва заметных теней, которые всё ещё проглядывают сквозь слой косметики.

Обычно для фотосессий я убираю волосы наверх, но сегодня решила заплести простую свободную косу на бок. Надевая свои чёрные ботильоны на низком каблуке, я замечаю, как в комнату входит Габриэль.

– Эй, прости, что задержался, я говорил по телефону… Постой, что ты делаешь? Тебе нужно лежать в постели, – говорит Габриэль, ставя воду и лекарства на туалетный столик.

– Думаю, ты уже понял, что обычно я бы отчитала тебя за то, что ты привёз все мои вещи, даже не посоветовавшись со мной, но у меня осталось всего сорок пять минут, чтобы добраться до Сохо, потому что я проспала будильник. Так что это придётся отложить.

– Я выключил твой будильник. Тебе нужно было отдохнуть.

На его лице появляется смущённая улыбка, но это лишь усиливает моё раздражение.

– Габриэль, клянусь, если бы я не спешила, я бы устроила грандиозный скандал прямо сейчас. Но, кажется, мне придётся тебя поблагодарить, потому что, если бы не твоя забота и мои вещи не оказались здесь, я бы точно опоздала. Хотя я бы и не опоздала, если бы ты не выключил мой проклятый будильник! – сердито выпаливаю я.

– Пожалуйста? – отвечает он, словно сам не уверен в своей правоте.

Я с трудом сдерживаю смех, потому что хочу продолжать злиться на него.

– Ты не можешь попросить кого-нибудь заменить тебя? – спрашивает он, нахмурившись, словно искренне не понимает, почему я должна идти.

– У нас нет горячей линии для фотографов на случай чрезвычайных ситуаций, Габриэль. Эта съёмка была запланирована ещё несколько месяцев назад, – отвечаю я с лёгкой раздражённостью в голосе.

– А что, если они спросят про синяки? – его пальцы осторожно касаются моего лица, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.

– Скажу, что попала в аварию, – пожимаю плечами, уходя обратно в гардеробную в надежде найти то, что ищу. Я не уверена, с чего начать поиски, но тут взгляд цепляется за то, что нужно.

– Ага! – восклицаю я, хватая шарф и коричневую косуху из замши, которые надеялась найти, и оборачиваю его вокруг шеи, добавляя яркий акцент к своему образу. – О, чёрт, моя сумка! Всё, что мне нужно для съёмки, осталось в хранилище!

Я снова проверяю время на телефоне и нервно выдыхаю:

– Я не успею!

– Беатрис, расслабься, это те сумки, которые тебе нужны? – спрашивает Габриэль, направляясь в гостиную.

Он поднимает мою сумку с камерой и другую, с объективами, которые я обычно использую.

Я с облегчением выдыхаю, подхожу к нему и обнимаю.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – восклицаю я, искренне радуясь его предусмотрительности.

– Значит, грандиозная истерика, которую ты собираешься устроить позже, отменяется? – с ухмылкой произносит он, обнимая меня.

Я тихо смеюсь в ответ, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает.

– О нет, она всё равно случится, – уверяю я его, забирая сумки из его рук.

Я встаю на носочки и целую его в щёку, но слишком поздно осознаю, что делаю. У него на лице появляется мягкая улыбка, в то время как я уверена, что моё пылает от смущения.

– Эм… спасибо… ещё раз.

– Пожалуйста, Беатрис, – отвечает он, и я бросаю на него взгляд через плечо, когда тянусь к двери.

Он всё ещё смотрит на меня с серьёзным выражением лица, но уголки его губ слегка приподнимаются в едва заметной улыбке, прежде чем я закрываю дверь.

Глава 27

Габриэль

– Пять дней. – Мой кулак с грохотом обрушивается на стол. – Чёрт возьми, пять дней, и у нас до сих пор ничего нет?! – мой голос резкий, полный гнева и разочарования, словно удар хлыста. – Я хочу видеть головы! – рявкаю я, ощущая, как ярость пульсирует в висках.

Я обвожу взглядом лица собравшихся. На меня смотрят холодные глаза тёти Розетты, спокойные и пронзительные, и обеспокоенный взгляд Анджелы.

– Кто-то должен знать, что, чёрт возьми, произошло с нашим соглашением с Галло! Почему они так резко изменили правила игры?! – мои слова звучат, как угроза, хриплый рык, который заполняет комнату.

Напряжение в воздухе становится почти осязаемым, словно перед грозой.

– Ты обвиняешь собственную семью в предательстве, Габриэль? – Розетта медленно поднимает бокал, изучая его содержимое, прежде чем сделать неспешный глоток. Её голос звучит мягко, но в нём чувствуется стальная нота. – Это очень серьёзное обвинение, племянник.

– Кажется, ты забыла, что это ты учила меня никому не доверять, Zia, – парирую я, мой голос звучит резко, словно удар хлыста, от которого в комнате будто становится холоднее.

Розетта поднимает на меня взгляд, её тонкие брови чуть приподнимаются, а руки скрещиваются на груди в жесте, полном выдержанного вызова.

– А это так? – её голос звучит обманчиво мягко, но в нём чувствуется сталь.

Домани поднимает глаза, его взгляд встречается с моим, в них нет страха, только лёгкое напряжение. Анджела тоже смотрит на меня, её лицо – отражение ожидания, словно каждое следующее слово должно дать ответ на все вопросы.

– Всем в этой комнате прекрасно известно, что предательство не раз показывало своё уродливое лицо в нашей семье. Но… – я делаю короткую паузу, чтобы каждое слово, словно капля, прорезало воздух, – я уверен, что каждый здесь готов отдать свою жизнь, чтобы довести до конца то, ради чего мы начали это дело. – Мой взгляд, полный твёрдой решимости, обводит присутствующих, как бы призывая каждого подтвердить мои слова.

Розетта на мгновение замолкает, затем её глаза сужаются, а на губах появляется едва заметная тень улыбки.

– Уверенность и доверие – это не одно и то же, – замечает она с тонкой улыбкой, в её голосе слышится ирония. Её пристальный взгляд словно просвечивает меня насквозь, ищет слабое место, но я не отвожу глаз.

– Ну, думаю, вы получили свой ответ, – говорю я, прищурив глаза, пытаясь понять, что, чёрт возьми, тётя Розетта задумала.

Её лицо остаётся непроницаемым, она едва заметно пожимает плечами, давая понять, что не спешит раскрывать свои карты.

– Настоящий вопрос, Габриэль, заключается в том, готов ли ты поступить так же? – её голос звучит спокойно, но её взгляд – острый, пронизывающий до глубины души. – Мы все знаем, что твой фокус… изменился с тех пор, как всё это началось.

Я прищуриваюсь, мои пальцы невольно сжимаются в кулак.

– Тициано всегда был и остаётся главной целью во всём этом, – твёрдо заявляю я, встречая её взгляд без единого намёка на сомнение.

– Что насчёт девушки? – вдруг раздаётся голос одного из мужчин в комнате.

Я сжимаю зубы, чувствуя, как гнев подкатывает к горлу. Прокатываю язык по зубам, сдерживаясь, чтобы не сорваться на него за это брезгливое «девушка». Они прекрасно знают, как её зовут.

– Произошло одно событие, и я этим занимаюсь, – отвечаю я ровно, глядя прямо перед собой, но мои слова звучат как предупреждение.

На меня устремлены несколько пар глаз, полных вопросов, и я ощущаю их настойчивые, почти ощутимые взгляды.

– Какое событие? Ты нас не информировал о каких-либо изменениях, – тётя Розетта слегка наклоняется вперёд, её глаза пристально сверлят меня, будто пытаются проникнуть за оболочку моего спокойствия.

– Насколько я помню, я управляю семьёй и бизнесом так, как считаю нужным. Мне не нужно посвящать тебя в каждую мелочь, – мои слова звучат холодно, как клинок, и я встречаю её взгляд без малейшего намерения уступить. В комнате воцаряется тягостная тишина, под которой скрывается напряжение.

Домани слегка прочищает горло, привлекая к себе внимание. Его жест кажется нервным, но он старается выглядеть уверенно, подбирая слова.

– Что касается Галло, у меня есть теория, особенно если мы говорим о Беа, – наконец произносит он.

Я скрещиваю руки на груди, устремляя взгляд на Домани. Мои глаза не отрываются от него, ожидая объяснений, и тишина в комнате становится почти гнетущей.

– Мы не обсуждаем Беатрис.

Домани ёрзает на стуле, но не отводит взгляда, его настойчивые глаза будто пытаются пробить броню моего самообладания.

– Выслушай меня, Габ. Галло рискнули пойти против тебя, но до того, как произошло нападение, мы знали, что ходили разговоры о том, что они объединились с семьей Диего, чтобы противостоять русским после той грёбаной перестрелки, о которой писали во всех новостях, – его голос звучит ровно, но в нём чувствуется скрытая тревога.

– Могу только предположить, что это Диего приближался к Галло, а не наоборот. Ты же знаешь, что он положил глаз на Беатрис, – продолжает Домани, его слова подливают масла в огонь, который я с трудом пытаюсь потушить.

Гнев захлёстывает меня, словно цунами, от одного воспоминания. Та ночь врезалась в память, как ожог. Диего, этот ублюдок, лапал её, а потом засовывал свой язык ей в глотку, вызывая у меня отвращение и ненависть, что пробирает до костей.

Я чувствую, как ярость нарастает, как лавина, готовая сорваться с горы. С трудом удерживаю себя, чтобы не взорваться, не дать волю этому жгучему чувству ревности, которое разрывает меня изнутри. Мои руки сжимаются в кулаки, и я бросаю взгляд на Домани, полный ледяного предупреждения.

– Если Беатрис играет в этом роль, то нам нужно ещё больше сосредоточиться на Федерико, – бормочу я, сжимая стакан так сильно, что пальцы белеют, и допиваю остатки напитка.

– Федерико не представляет угрозы.

В комнате наступает тишина. Все взгляды одновременно обращаются к Анджеле. Она глубоко вздыхает, словно собирается с силами, пытаясь сохранить спокойствие под моим пристальным, почти сверлящим взглядом. Наконец, её глаза встречаются с моими, полные решимости.

– Мы… мы снова встречаемся, – с трудом произносит она, будто слова вырываются через силу.

Тётя Розетта, сидящая рядом, издаёт презрительное фырканье, ломая воцарившуюся тишину. Анджела нахмуривается, её губы сжимаются в тонкую линию.

– Есть что сказать, говори, Розетта, – голос Анджелы звучит твёрдо, в нём нет привычной покорности.

Розетта резко поворачивает голову, её взгляд становится холодным, как зимний ветер.

– Ты забываешь своё место, – бросает она с ядом в голосе.

– Достаточно, – обрываю я, подавляя напряжённый момент.

Анджела на мгновение отводит взгляд, будто собирается с мыслями, прежде чем снова встретиться со мной глазами.

– Поговорим позже, – говорит она тише, едва заметно кивая мне.

Оставшаяся часть встречи проходит без сюрпризов, и, когда она заканчивается, все начинают расходиться. Однако тётя Розетта задерживается, словно обдумывая что-то. Один мой взгляд – и Домани, мгновенно уловив настроение, отвлекает её разговорами о деталях поставки и аккуратно выводит из комнаты.

Анджела тяжело вздыхает, садясь рядом со мной.

– Прежде чем ты начнёшь играть роль моего защитника, как всегда, – она бросает на меня упреждающий взгляд, – я знаю, что делаю, Габ.

– Если хочешь быть с тем, кто обращается с тобой, как с мусором, – это твоё дело. Твоё тело, твой выбор.

Она смеётся:

– Боже, да ты настоящая королева драмы! – с улыбкой толкает меня в плечо, вставая, чтобы налить нам пару напитков. – Ты не можешь судить Федерико только по тому, каким он был в чёртовом детстве.

– Ты хочешь сказать, что он не понимал, что творит? Да я, чёрт возьми, далеко не святой, и никогда бы не поставил себя в такую ситуацию. Но даже у меня хватило бы сердца на большее.

– Это ещё спорный вопрос, но, кажется, одна крутая девчонка с глазами, как у оленёнка, постепенно меняет твоё мнение, Габ.

Я улыбаюсь, представляя себе эти самые глаза.

– Чёрт возьми, ты прямо сейчас о ней думаешь, да? – говорит она, заметив моё выражение лица.

Я мгновенно выхожу из своих мыслей, словно меня окатили холодной водой.

– Нет. – Мой ответ звучит резко, но я знаю, что прозвучало это неубедительно.

– Ага, конечно. Но всё, что я пытаюсь сказать, это то, что нам с Федерико было по шестнадцать, когда казалось, будто наша жизнь закончилась. Очевидно, это было не так, но тогда мы были детьми, Габ, и мы искренне верили, что это так. Он совершил ошибку, но и мы тоже. И… – она замолкает, опуская взгляд на бокал в своих руках, словно там можно найти ответ.

– И что, Андж?

– Я так и не перестала его любить. Все эти годы, все эти чертовски провальные отношения – ничто и никто никогда не сравнится с ним. – Она тяжело вздыхает, снова садясь на своё место. – Я не ожидаю, что ты поймёшь. Ты никогда не позволял себе опустить защиту, чтобы почувствовать любовь, не говоря уже о том, чтобы любить кого-то.

Я молчу, чувствуя её пристальный взгляд. Она наблюдает за мной, но я не спешу отвечать, вместо этого медленно допиваю свой напиток, стараясь скрыть мысли, которые начинают крутиться в голове.

– Погоди-ка, чёрт возьми, минуту. – Она хватает меня за лицо, поворачивая к себе, и ахает. – Ты влюблён, да?!

– Убавь, чёрт возьми, голос. – огрызаюсь я, раздражённый её внезапной вспышкой.

– Чёрт возьми! Рассказывай всё! – её глаза горят любопытством, но тут же на её лице появляется беспокойство. – Стой, а как же… Если ты собираешься убрать её отца?

– Я… Я, чёрт возьми, не знаю. – Слова срываются с моих губ, полные растерянности. – Как бы я ни чувствовал себя, она всё равно будет ненавидеть меня.

– Не если ты расскажешь ей всё честно. – Она усмехается, но в её голосе слышна доля серьёзности. – Правда, она, скорее всего, попытается выбить из тебя всю дурь, а с её острым, колким юмором тебе придётся выдержать ещё и словесную порку.

Анджела хихикает и делает глоток из своего бокала.

– Ох, мой маленький Габи совсем вырос – по уши влюбился. – Её голос звучит с насмешкой, но в глазах мелькает тёплая искорка.

– Не думаю, что это любовь. Может, мне просто нужно переспать с ней. – бросаю я, пытаясь выглядеть равнодушным, но даже в собственных ушах это звучит неубедительно.

Анджела хлопает меня по затылку.

– Прекрати! Ты только что нёс речь о том, как Федерико обращался со мной, как с мусором, а теперь сам себя послушай! – её голос наполнен возмущением и упрёком.

Я тяжело вздыхаю, опускаясь вперёд и упираясь локтями в колени, обхватывая голову руками.

– Если это и есть любовь, то я вообще не понимаю, зачем люди добровольно подвергают себя этой чёртовой пытке. Она постоянно в моих мыслях, я не могу сосредоточиться ни на чём. Не говоря уже о том, что она выводит меня из себя до белого каления: своими раздражающими привычками, упрямым характером и этой вечной потребностью быть милой со всеми подряд, даже с мужчинами в семье. Она трудоголик, хуже, чем я. Ты знаешь, что она разговаривает сама с собой? А ещё она разговаривает во сне. Просто бесконечный поток слов. – Я заканчиваю свою тираду, чувствуя, как в голосе закипает смесь раздражения и бессилия.

– Ну хорошо, раз всё так ужасно, тогда пусть Домани вмешается, как ты изначально планировал, – говорит Анджела, её тон нарочито лёгкий.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на неё, стараясь уловить, серьёзна ли она.

– Я знаю, он с удовольствием согласится сделать это ради команды, особенно если это означает, что он сможет довести дело с ней до конца, – добавляет она, а в её голосе звучит лёгкая насмешка, но глаза пристально изучают мою реакцию.

– Он разговаривал с ней? Он что-то сказал? – мои слова звучат резко, как удар плетью.

Чувствую, как кровь начинает закипать. Мысли уже стремительно уносят меня в одно направление – я должен поручить Микки проверить его телефонные записи.

Анджела громко смеётся, откидываясь назад.

– Полегче, парень. Успокойся. Я пошутила, господи. – Она качает головой, всё ещё улыбаясь. – И, судя по всему, эти вещи, которые тебя якобы так бесят, на самом деле – именно то, что ты в ней любишь.

– Она терпеть меня не может.

– Ты не можешь её за это винить. – Анджела смотрит на меня с лёгкой улыбкой, но в её взгляде сквозит искренняя забота. – Но готова поспорить, её настоящие чувства могут тебя удивить. Слушай, Габ, у тебя ещё есть время оставить эту вендетту в прошлом и сосредоточиться на том, что, возможно, станет чем-то хорошим между вами.

– Я не могу. – Мой голос звучит твёрдо, почти отчаянно. – Я тренировался и работал ради этого всю свою жизнь, с тех пор как мне исполнилось шесть лет.

Анджела тяжело вздыхает, её голос становится тише, но проникает прямо в душу:

– Ты готов потерять Беатрис ради всего этого?

Нет, не стоит. Но я не могу просто забыть, что Тициано сделал с моими родителями. Из-за него их больше нет, из-за него я вырос без них. Но Галло не должны были повернуться против меня так, как они это сделали. Это только добавляет ещё одну чёртову проблему ко всему этому плану.

Мой телефон издаёт звук уведомления, и я бросаю взгляд на экран. Сообщение от Смайли.

Смайли: Только что приехал к Бьянки. Воскресный ужин.

Я: Уже выезжаю.

Я поднимаюсь.

– Мне нужно идти.

– Просто подумай о том, что я сказала, ладно? – говорит Анджела, вставая, пока я дохожу до двери.

– Конечно. – Я открываю дверь, но останавливаюсь на мгновение. – Андж?

– Да? – откликается она, слегка удивлённо поднимая брови.

– Будь осторожна с Федерико.

Она кивает, её взгляд становится серьёзным. Я развернулся и вышел, оставив её наедине с мыслями.

∞∞∞

Горничная дома Бьянки быстро впускает меня внутрь, и меня встречает Смайли.

– Где Беатрис? – спрашиваю я, оглядываясь вокруг в поисках её.

– Она с отцом. Ужин вот-вот начнётся. Хочешь, чтобы я остался? – спрашивает Смайли, внимательно глядя на меня.

Я качаю головой.

– Нет, я сам отвезу её в пентхаус, когда всё закончится. Спасибо, Смайли.

– Пиноккио! – раздаётся громкий голос, заставляющий меня обернуться.

Майя радостно визжит и стремительно спускается по лестнице, но пропускает ступеньку. Я мгновенно бросаюсь вперёд, чтобы поймать её, прежде чем она успеет покатиться вниз.