Текст книги "Габриэль (СИ)"

Автор книги: Кира Монро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Если ты продолжишь, я буду вынужден считать тебя экспертом по бесполезным фактам, – отвечаю я, поднимая бровь.

Беатрис смеётся, и я осознаю, что, возможно, её болтовня – это лучший способ отвлечься от напряжения между нами.

Она продолжает сыпать бесконечную информацию, и у меня от раздражения сводит челюсти.

– И все же, я бы предпочла попытать счастья с торговым автоматом, чем с акулой, – говорит она, смотря на свое отражение в стене лифта и поправляя прическу. – Вот сумасшествие! Долли Партон участвовала в конкурсе двойников Долли Партон, и угадай, что из этого вышло?

Я смотрю на неё, гадая, думает ли она, что это сработает.

– Она проиграла! – безудержно смеется она. – Вот это меня всегда цепляет!

– А ты знала, что клубника – это не ягода, а банан…

Беатрис, я не идиот. Я знаю, что ты пытаешься сделать, но это не сработает. Ты остаешься со мной. Но если ты будешь продолжать нести всю эту бесполезную чушь, я заклею тебе рот скотчем.

Я выхожу из лифта, и она ахает, когда выходит за мной в просторный холл. Её широко раскрытые глаза осматривают большую гостиную прямо напротив нас с окнами от пола до потолка, из которых открывается потрясающий вид на Нью-Йорк.

Но затем она снова обращает внимание на меня.

– Это меня не остановит, понимаешь?

Я поворачиваюсь и иду обратно к ней, пока не оказываюсь прямо перед ней.

– Нет? Я знаю кое-что, что могло бы остановить, – отвечаю я, наблюдая, как она снова упирается спиной в дверь лифта.

Мои пальцы скользят вверх по её руке, по ключице и затем по центру груди, стараясь не касаться её слишком настойчиво.

– Я чувствую и слышу, как учащается твоё сердцебиение, любовь моя.

– Я не твоя возлюбленная, Габриэль.

Я усмехаюсь про себя, когда она закрывает глаза. Наклоняюсь к её уху, чтобы шепнуть:

– Ты такая, Беатрис, хочешь ты этого или нет. Ты моя… по крайней мере, на ближайшее время. Так что привыкай к этому.

Мой нос скользит по её шее, а затем по груди. Я вижу, как её грудь поднимается и опускается в такт учащённому дыханию.

– Ты не хочешь признаваться в этом самой себе, детка, но ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, попробовал тебя на вкус, погрузил в тебя свой толстый, пульсирующий член. – Я касаюсь губами её другого уха. – Я могу заставить тебя забыть обо всём, что тебя беспокоит. Я могу сделать так, чтобы ты почувствовала себя самой желанной и красивой женщиной в мире.

Я крепко хватаю её бедра, мои пальцы впиваются в мягкость её изгибов, прежде чем я скольжу ими вверх по её платью, и мои большие пальцы находят и обводят её соски через ткань. Она ахает, когда я сжимаю их; её спина выгибается, отталкиваясь от стены.

Я отступаю, посмеиваясь.

– Видишь? Я заставляю тебя заткнуться.

Я ухожу, оставляя её, и оглядываюсь через плечо:

– Я иду в душ. Ты можешь переодеться во что-нибудь из моих вещей или оставить всё как есть – на твой выбор.

Ухмыляясь, я направляюсь в спальню, ослабляя узел галстука, и чувствую, что она настроена ко мне благосклонно. Снимаю рубашку и бросаю её на стул в комнате, прежде чем вернуться.

– Хочешь заказать еду в номер? Я не ел с утра…

Она выглядывает из лифта и, прежде чем нажать на кнопку, делает жест рукой, чтобы я не подходил. Я мчусь к ней:

– Беатрис!

Дверь закрывается раньше, чем я успеваю подойти, и ударяю по ней кулаком. В панике мчусь обратно в комнату, хватаю с кровати телефон и набираю номер Грассо.

– Она спускается в вестибюль. Не дай ей уйти.

– Босс, э-э, учитывая то, что произошло в прошлый раз…

– Не будь долбаным слабаком, Грассо.

– Я не такой, босс. Но Чиччо спрашивал, не могли бы мы…

– Не вини меня, сука, – комментирует Чиччо на заднем плане, и я сжимаю переносицу.

– Верни её любыми средствами, кроме оружия!

Вешаю трубку и направляюсь в душ, чтобы освежиться.

∞∞∞

Когда я выхожу из ванной, Беатрис ворочается на кровати и начинает что-то бормотать, пока я хватаю одежду. Она испуганно садится:

– Что ты со мной сделал?

– А, ты проснулась. И я ничего не сделал.

Я роняю полотенце и усмехаюсь, когда она отворачивается; румянец на её щеках темнеет.

– Тебе нравится то, что ты видишь, любимая? Удивлена, что это не тот тюбик губной помады, о котором ты говорила? – говорю я, натягивая боксеры.

Она снова поворачивается ко мне, но на её лице написано отвращение.

– На твоем месте я бы это проверила.

– Что?

Её взгляд опускается к моей промежности.

– Твой член.

– А что в этом плохого?

– То, что ты спрашиваешь, довольно печально. Но я уверена, что он не должно так выглядеть.

Я снимаю боксеры, чтобы посмотреть на себя, и в этот момент слышу, как она хихикает. Я бормочу себе под нос о её ребячестве и возвращаюсь в ванную, чтобы почистить зубы.

– Что эти два головореза со мной сделали?

– Грассо и Чиччо вернули тебя обратно.

– Я имею в виду, почему я потеряла сознание? – её вопрос звучит медленно, когда она соскальзывает с кровати.

– Почти уверен, что Грассо попал тебе в болевую точку.

– А откуда ты знаешь, что они ничего не делали, пока я была без сознания, придурок?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, откуда ты знаешь, что они не воспользовались ситуацией, пока я была без сознания и ты был в душе?

Я понимаю, на что она намекает, замечая не только гнев в её голосе, но и полные слёз глаза.

– Мои люди никогда бы такого не сделали. Я приказал доставить тебя прямо ко мне.

Она усмехается, резко стирая слёзы с лица:

– Верно, потому что ты всегда контролируешь всё и вся? Я ухожу.

Я резко бросаюсь вперед, чтобы преградить ей путь, хватая за плечи.

– Ты не уйдёшь.

– Я не собираюсь быть твоей новой Анджелой, Габриэль. Убери свои руки от меня.

Она отталкивает меня, но возвращается в комнату, прежде чем снова обернуться, её взгляд полный решимости.

– Ты не собираешься использовать меня в своих интересах, как ты сделал с ней.

– Ты думаешь, что это я сделал?

– А как бы ты назвал то, что произошло между вами? Дружбой? Любовью? Ты же сам сказал, что любви для тебя не существует. Ты просто воспользовался ею, когда она была уязвима, а потом её жизнь превратилась в ад. Даже Федерико это подтвердил.

– Федерико? Серьёзно? Твоё искажённое мнение основано на словах этого говнюка?

Я хватаю её за руки и встряхиваю, не веря, что она доверяет этому ублюдку больше, чем мне.

– Ты, чёрт возьми, так сильно меня ненавидишь, что поверила ему?

– Ты не совсем человек чести, Габриэль.

Тот факт, что она верит ему, не зная всей правды, приводит меня в бешенство. Её слова сводят меня с ума. Гнев захлёстывает меня, и я с яростью бью кулаком по стене рядом с её головой. Она вздрагивает и отшатывается от меня, пока я продолжаю яростно молотить по стене, раздирая костяшки в кровь, оставляя кровавые следы.

– Габриэль, остановись! Ты можешь навредить себе!

Я продолжаю бить по стене, пока не выбиваюсь из сил и не падаю на колени, тяжело дыша. Её мягкая рука ложится мне на плечо.

– Габриэль…

Я отталкиваю её.

– Уходи. Убирайся нахрен!

– Нет. Дай мне посмотреть на твои руки, пожалуйста.

– Я сказал, убирайся нахрен!

– Нет! Перестань вести себя как идиот и дай мне взглянуть на твои руки!

Я поднимаюсь на ноги и нависаю над ней.

– Я не хочу, чтобы ты была здесь. Уходи. Вон, – выдавливаю из себя.

Она смотрит на меня, не мигая; в её глазах я не вижу страха, которого ожидал.

– Я уйду, как только ты позволишь мне осмотреть твои руки.

Я отступаю, и она осторожно берет мои дрожащие руки. Её пальцы нежно касаются порезов на моих костяшках, из которых сочится кровь. Не сказав ни слова, она тянет меня в ванную.

Подставив мои руки под струю холодной воды, она начинает рыться в ящиках и шкафчиках, пока не находит аптечку. Я не отрываю взгляда от розовой воды, стекающей в раковину. Чем дольше я нахожусь рядом с ней, тем больше теряю контроль – она сводит меня с ума.

Прошло много времени с тех пор, как я позволял кому-то видеть себя таким расстроенным, и ненавижу это чувство уязвимости и дискомфорта.

Она осторожно вытирает мои руки, и я наблюдаю за её лицом, пока она сосредоточенно занимается бинтами. Вдруг наши взгляды пересекаются, и я быстро отвожу взгляд.

– Тогда скажи мне правду, Габриэль, – её голос звучит спокойно, но с каким-то напряжением.

Моя рука напрягается в её ладонях.

– О чём ты?

– Об Анджеле.

Я вздыхаю, полагая, что разговор пойдёт в ином направлении. Рука расслабляется.

– Почему? Ты уже решила.

– Потому что, если я ошибаюсь, я извинюсь за свои предположения и за то, что осудила тебя несправедливо.

Её слова задевают меня, и я сжимаю зубы от ярости, наблюдая, как она наносит мазь на мои порезы. Жжение заставляет меня сдерживать тихое шипение, и я глубоко вздыхаю.

– Он был прав в том, что я собирался провести лето здесь, приехав из Италии. Мы все тусовались вместе: Федерико, Ренцо, Анджела, я, Лука и Домани. Но вот что он не сказал – Анджела забеременела от него. Когда она рассказала ему об этом, он бросил её, и она была совершенно разбита.

Она продолжает бинтовать мои руки, внимательно изучая меня.

– Как я уже говорил, она пришла ко мне вся в слезах. Я не знал, что делать. Я плохо разбираюсь в чувствах, слезах и всей этой ерунде, как ты уже поняла. Но я знаю одно: когда дело касается девушек, я, кажется, умею заставить их чувствовать себя лучше. Она всё плакала, что её больше никто не полюбит, что ни один парень не захочет быть с ней… – я пожимаю плечами, вспоминая, как беспомощно себя чувствовал в тот момент. – Я просто хотел, чтобы она перестала плакать, чтобы ей стало лучше. И да, Федерико нашёл нас, когда я трахал её.

Она молча заканчивает бинтовать вторую руку.

– Что случилось с ребёнком? – спрашивает она тихо.

Моё сознание снова заполняют воспоминания об Анджеле, её сломленности.

– Она потеряла ребёнка. Сильная депрессия заставила её родителей отправить её в реабилитационный центр. И да, как сказал Федерико, после этого она уже никогда не была прежней. Она бросила школу, пристрастилась к наркотикам, стала… неразборчивой в связях. Но, несмотря на всё это, она нашла способ вернуться к нормальной жизни. Теперь она умная и успешная деловая женщина.

– Так ты не встречался с ней всё это время? – её голос звучит немного мягче, но в нём всё ещё слышится подозрение.

Я качаю головой.

– Нет. Мы оба понимали, что совершили ошибку. И осознание того, что это причинило боль Федерико, только усиливало нашу вину. – Я делаю паузу, размышляя о том, как всё сложилось. – В каком-то смысле, помогая Анджеле встать на ноги… я, наверно, тоже хотел почувствовать себя лучше.

Она смотрит на меня с холодной усмешкой.

– Может, ты и умеешь заставлять женщин чувствовать себя желанными, Габриэль. Но в том, что касается женщин, ты ничего не понимаешь.

Я хмурюсь, не до конца понимая, что она имеет в виду.

– Я иду в душ, – говорит она, отворачиваясь.

– Я думал, ты уходишь.

– Да, но я бы хотела сначала принять душ, – отвечает она, направляясь к душевой, открывая воду и выпроваживая меня из ванной, прежде чем запереть дверь.

После того как я заканчиваю дела, Беатрис выходит из ванной, закутанная в полотенце. Подходит к комоду и начинает рыться в ящиках.

– У тебя здесь нет футболок, – замечает она.

– Я не останавливался здесь несколько месяцев, – отвечаю я, наблюдая за её движениями.

Беатрис направляется к шкафу, достаёт белую рубашку на пуговицах и, отвернувшись, обматывает полотенце вокруг талии, быстро застёгивая рубашку.

Она выбрасывает полотенце и, заметив мой взгляд, устремлённый на неё, спрашивает с лёгким смущением:

– Что?

Я ухмыляюсь:

– Она полупрозрачная.

Она усмехается в ответ, затем скрещивает руки на груди, но вскоре бросается к комоду и открывает ящик с моими трусами.

– Ты же не собираешься надеть моё бельё снова, да? – спрашиваю я, не скрывая улыбки.

– Одно дело, когда ты видишь это, – она указывает на свою грудь. – Но совсем другое, когда ты видишь кое что другое.

Я фыркаю, пытаясь подавить смех.

– Кое что это что?

Она сердито сверкает глазами:

– Ты понимаешь, о чём я говорю.

Засунув ноги в мои боксеры, она пробурчала:

– Я иду спать.

– Ты разве не собиралась уходить? – Улыбка невольно расползается по моему лицу.

– Ты правда хочешь, чтобы я вышла на улицу в таком виде? – Она возражает с недоверием. – Прекрасно! – С этими словами она снова направляется в ванную, а через минуту появляется с платьем и туфлями в руках, намереваясь выйти.

Я хватаю её за руку, чтобы остановить:

– Беатрис, я просто дразнил тебя. Не уходи. – Мой голос становится мягче. – Я… я хочу, чтобы ты осталась. – Я осторожно поднимаю её подбородок, заставляя её взглянуть на меня. – Пожалуйста.

Несколько мучительных секунд её взгляд остаётся холодным, но потом она сдаётся. Вздернув подбородок, она обходит меня и направляется к кровати.

– Оставайся на своей стороне кровати, – бросает она через плечо, прежде чем лечь.

Глава 22

Беатрис

– Это обязательно? – спрашивает Габриэль, наблюдая, как я раскладываю между нами подушки, создавая своеобразную границу. – Я имею в виду, мы уже пару раз спали в одной кровати.

– Это было до того, как ты решил трахнуть меня пальцем, – говорю я, отступая назад и упирая руки в бока, с удовольствием оглядывая свою импровизированную стену из подушек.

– Ты думаешь, это меня остановит? – ухмыляется Габриэль, смотря на меня с вызовом, как будто уже продумывает план.

Я хмурюсь и говорю:

– Если хочешь оставить свои пальцы на месте.

– А ты? – Он складывает руки на рельефной, покрытой татуировками груди. – Ты же тоже успела взглянуть на сокровище. Кто знает, вдруг решишь воспользоваться моментом?

– Я бы и не прикоснулась к тебе даже за миллион. Кто знает, какие болезни твоё сокровище может таить после всех женщин, с которыми ты спал, и всех мужчин, с которыми спали они, – эта мысль почти вызывает у меня рвотный рефлекс. – Давай я нарисую тебе картину, ладно? Возьмем твою подругу, которая в клубе терлась о тебя. Подумай, со сколькими мужчинами она спала, а теперь ты засунул свой член в неё, и теперь всё их "дерьмо" на тебе. Нет уж, спасибо. – Я направляюсь в ванную.

– Ты сейчас назвала меня мужской версией шлюхи? – кричит он мне вслед.

Я сдерживаю улыбку, выходя с гостиничной зубной щёткой и пастой в руках.

– Я не говорю, что ты мужская версия шлюхи, но твой член, пожалуй, стоило бы упаковать в пакет для биологической угрозы, – бросаю я через плечо и, развернувшись на каблуках, возвращаюсь в ванную, чтобы закончить чистить зубы.

– Так, дай-ка разобраться, если мне нравится секс, значит, я мужской эквивалент шлюхи? – спрашивает Габриэль, пока я сижу на своей стороне кровати, растирая лосьон на руках и локтях.

– Нет, я так не говорила, и "шлюха" – это совершенно другое. Любить секс – это не то же самое, Габриэль. Независимо от того, что ты сказал в ресторане, мы оба знаем, что ты занимаешься сексом с разными людьми ради своей выгоды, не думая о том, как это влияет на тех, с кем ты.

Но потом я останавливаюсь.

– Знаешь что, забудь. У тебя есть свои причины использовать секс, чтобы заполнить какие-то пустоты, и это работает для тебя. Кто я, чтобы судить? Всё, что я хочу сказать, что если я буду с кем-то, я хочу, чтобы это что-то значило. Это у меня забрали, когда меня… изнасиловали. – Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы не зацикливаться на этом ужасном факте. – Мой первый раз был таким, через что никто не должен проходить. Это было жестоко и…

Я ненадолго замолкаю, не желая углубляться в эти тяжёлые мысли, затем делаю ещё один глубокий вдох и продолжаю.

– Наверно, единственное утешение в том, что я этого не помню, потому что была без сознания. Но это тоже меня бесит – не то чтобы я хотела быть там в тот ужасный момент, но как можно получать удовольствие от такого?

Взгляд Габриэля приводит меня в ярость. Его выражение – смесь тревоги и злости, но что меня больше всего раздражает, так это явное сочувствие на его лице.

– Не смотри на меня так, Габриэль.

– Как?

– Как будто тебе меня жаль. Мне не нужно твоё сочувствие, – говорю я, забираясь в постель.

Он выключает свет, и кровать прогибается, когда он ложится на свою сторону. Я тихо вытираю слёзы с глаз.

Его голос заполняет тёмную комнату.

– Я не жалею тебя, Беатрис.

– Пожалуйста, не ври мне. Я хорошо знаю этот взгляд, Габриэль. Когда я пришла в себя в больнице, я увидела его в глазах моей семьи, в глазах Клары, медсестёр, врачей – у всех. – Я всхлипываю. – Я устала, спокойной ночи.

Он не говорит ничего в ответ.

Я лежу, не в силах заснуть, долгое время, глаза широко открыты. Мельком смотрю на часы – почти два. Я несколько раз меняю позу, ворочаюсь, пытаясь устроиться поудобнее, но всё равно продолжаю поправлять стену подушек между нами.

– Габриэль? – шепчу я, но он не отвечает. Я наклоняюсь, пытаясь понять, тяжело ли он дышит. – Габриэль? – повторяю, но всё равно тишина.

«Он спит. Наверно, здорово».

Я вздыхаю, глядя в потолок, и начинаю тихо говорить вслух. Это то, что я делаю, когда трудно заснуть. Всё началось после нападения, а стало хуже, когда Лео ушёл.

– Это, наверно, первый раз за долгое время, когда я так много говорю о том нападении. И вот что я поняла: у меня есть кое-что общее с Анджелой. Конечно, наши обстоятельства разные, но я могу понять её страхи, чувство, что её использовали, и как ей кажется, что никто не захочет быть с ней. Изнасилование – это не то, о чём можно говорить на первом свидании, понимаешь? А потом, когда наступает момент близости, я переживаю, что они подумают: "Почему ты не рассказала мне раньше?" Думаю, именно поэтому я избегала встречаться с кем-то все это время. Кто захочет связываться с таким багажом? – Я вздыхаю.

– Никогда бы не подумала, что скажу это, но я восхищаюсь тем, что ты делаешь всё, не думая о последствиях. С таким отношением «всё равно, плевать». Хотела бы я быть такой, и бывают моменты, когда мне кажется, что я становлюсь такой, особенно когда я рядом с моим дедом. – Я громко зеваю. – Хотела бы я знать, что у тебя на уме, Габриэль. Ты, кажется, ненавидишь меня большую часть времени, а потом вдруг можешь быть таким милым, даже уязвимым. В ту первую ночь, когда я тебя встретила, ты был самоуверенным – да и сейчас такой же, но я знаю, что внутри тебя скрыта глубокая боль. Я снова почувствовала это сегодня. – Я переворачиваюсь на бок, чтобы говорить в стену подушек. – Может, это связано с твоими родителями. Ты никогда не упоминаешь их, кроме того случая, когда сказал, что они погибли. Видимо, это было что-то серьёзное, потому что обычно люди хотят говорить о своих родителях после их смерти. Может, у тебя не было хороших отношений с ними, но что-то подсказывает мне, что это не так. Я бы никогда не сказала тебе этого, потому что это только раздует твоё огромное эго, но ты невероятно красив, кажешься умным, хотя, с другой стороны, ты не раскрываешься насчёт того, чем занимаешься. Ты классно целуешься, и меня бесит, как сильно мне нравится, как ты меня целуешь, потому что для тебя это ничего не значит, так же как и секс. А потом я думаю о том, что ты сделал со мной в ресторане. Как странно, что я не девственница, но единственные оргазмы, которые я помню, – это те, что ты мне подарил. Я никогда не смогу никому об этом рассказать. Я даже не рассказала Кларе, а я ей всегда всё говорю. Хотя, наверно, стоило бы ей сказать, тогда я бы не лежала здесь, обсуждая это, в тёмной комнате, посреди ночи. Знаешь что? Это будет одна из тех историй, где ты в итоге будешь с Анджелой – две сломленные души, находящие утешение в буре страсти. Буря? Нет, это не то слово, но ты понял, о чём я. Вы осознаете, что всегда были рядом друг с другом, а потом оба признаетесь друг другу в настоящих чувствах и будете жить долго и счастливо. Смотри, ты увидишь, так и будет. Мой нонно говорит, что я сломана. Хотя в моей жизни была любовь, не от него, но от моего папы, мамы, бабушки и сестёр. Он говорит, что я сломана в том смысле, что сама притягиваю всё плохое в жизни и не заслуживаю любви или чего-то хорошего… Хотела бы я понять, почему он меня так ненавидит. Моя бабушка любила его, несмотря на его недостатки. Он тоже хорошо к ней относился. Я просто говорю себе, что каждый заслуживает любви, даже он. Это касается и тебя… всех. И меня, когда-нибудь, надеюсь. – Я снова зеваю. – О, чёрт, я забыла тебе сказать, моя мама пригласила нас на ужин завтра… ну, уже сегодня, наверно. Я просто скажу ей, что мы не можем, потому что ты занят – спасу тебя от того бардака, который, я уверена, нас ждёт, но с другой стороны, может, я их спасаю от тебя. Зная тебя, ты что-то сделаешь, чтобы опозорить меня перед ними. Я и так достаточно позорю себя сама. Твоя помощь мне в этом не нужна. Ладно, я устала, спокойной ночи.

∞∞∞

На следующее утро я просыпаюсь, ощущая тяжесть и жар. Пытаюсь перевернуться, но не могу. Открываю глаза, и естественный свет солнца наполняет большую комнату. Я смотрю вниз и вижу, что Габриэль лежит на мне. Его голова на моей груди, а его нога лежит поверх моих.

– Габриэль, – бормочу я, ещё не до конца проснувшись.

Моя правая рука прижата под ним, а левая – под его телом. Я пытаюсь вытащить её, но тут же почувствовала боль в плече. Я тихо вздыхаю.

– Габриэль, я не могу дышать.

Он не двигается, и я начинаю ёрзать под ним, надеясь, что это его разбудит, но ничего не происходит.

– Габриэль!

Он садится.

– Что? Что случилось?

– Ты занял мою сторону кровати. Где все подушки?

Он снова кладёт голову мне на грудь.

– Кому это важно? – говорит он, прижимаясь ко мне ещё сильнее.

Я лежу так несколько минут, раздумывая, стоит ли мне толкнуть его и встать или подождать, пока он проснется. Может, ему нравится поспать подольше по выходным, и ему потребуется время, чтобы проснуться. Я смотрю вниз и понимаю, что провожу пальцами по его волосам. Они мягче, чем я думала, и достаточно длинные, чтобы я могла провести по ним целиком.

Его телефон звонит, и он поворачивает голову, тяжело вздыхая, прижимаясь ко мне животом. Вибрации телефона вызывают у меня странное ощущение, как сотни бабочек, порхающих внутри. Он откидывается назад и берёт телефон. Я поднимаю руку, которая была прижата под ним, и тяну её вверх, но он снова ложится на меня.

– Продолжай делать то, что ты делала, – говорит он.

– Что?

– Поиграй с моими волосами, – его голос звучит хрипло от сна, и он добавляет: – Пожалуйста.

На моём лице появляется лёгкая улыбка, и, используя обе руки, я начинаю проводить пальцами по его волосам, пока он отвечает на звонок с нетерпеливым тоном.

– Что? Нет. Я посмотрю, когда буду в офисе, – говорит он. – Нет. Я просто поспал. Потому что мне так захотелось, – отвечает он капризно. Я не могу сдержать смех, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. – Наверно, всему есть первый раз. Да, я позвоню тебе позже, – говорит он и вешает трубку, бросая телефон на свою сторону кровати, а затем ложится на меня. – Ты перестала.

Я улыбаюсь.

– Ты сдвинулся.

– Продолжай, – говорит он, а потом добавляет: – Пожалуйста.

Я вздыхаю, проводя пальцами по его волосам, а затем слегка царапаю его голову ногтями. Я продолжаю делать это ещё немного, но понимаю, что мне пора вставать.

– Габриэль, мне нужно в туалет, а ты давишь на мой мочевой пузырь, – говорю я, но он не двигается. – Габриэль!

– Ладно, – бурчит он, отстраняясь от меня.

Я пытаюсь не смеяться, глядя, как его волосы торчат во все стороны, но мне не удаётся сдержаться.

– Что?

– Твои волосы, – говорю я, смеясь.

Он улыбается в ответ.

– Ну, твои тоже не лучше, и я вижу твою грудь.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы поправить рубашку, которая сместилась во время сна.

Я направляюсь в ванную, чтобы справиться с делами и провести свою обычную утреннюю рутину. Я мочу волосы, чтобы немного разгладить их, и заплетаю их на бок. Когда я выхожу, Габриэль сидит за столом, печатает на своём ноутбуке и пьёт кофе.

– Я заказал завтрак и одежду для тебя.

– Спасибо, это очень заботливо с твоей стороны.

Я начинаю заправлять кровать.

– Перестань, Беатрис. Придёт горничная и уберёт.

– Мне не трудно, – пожимаю плечами и заканчиваю, укладывая кучу подушек сверху. – Видишь, заняло меньше двух минут.

Он сузил глаза, но как только мы услышали стук в дверь, я направилась к ней, чтобы открыть. Я успела дойти до дверей спальни, когда он обвил рукой мою талию, останавливая меня.

– Никто не увидит тебя в таком виде.

Он идёт вперёд, ставит ноутбук на стол.

– Но ты в нижнем белье.

Он не отвечает и открывает дверь, когда несколько сотрудников входят, приветствуя его. Первая группа ставит на стол в столовой разнообразную еду, а затем другая подходит ко мне, раскладывая несколько сумок и предметов одежды на кровати.

– Ого, Габриэль, так много, – говорю я, оглядывая все сумки и одежду.

– Кто сказал?

– Мне просто нужна одежда, чтобы поехать домой, а не целый новый гардероб.

– Ты остаёшься со мной, – говорит он, как будто это и так понятно.

Я резко поворачиваюсь к нему.

– Что?

– Остаёшься со мной, – повторяет он то, что я надеялась, не услышать.

– Чёрт возьми, я не останусь, – говорю я, чувствуя, как мой гнев вот-вот вырвется наружу.

Он отпускает персонал, щедро давая им чаевые на выходе, а затем возвращается к своему ноутбуку.

Я подхожу к нему, пытаясь сдержать свой гнев.

– Габриэль, ты не можешь принимать такие решения без обсуждения со мной. Я не собираюсь переезжать к тебе. У меня есть своё жильё.

– И ты будешь жить там, но пока останешься здесь, – говорит он, отпивая кофе и продолжая работать на своём ноутбуке.

– Нет. Я не собираюсь бросать всё и становиться приклеенной к тебе, как какая-то девушка на побегушках, Габриэль. У меня есть своя жизнь и работа.

Он с силой ставит чашку с кофе на стол, и я удивляюсь, что она не разбилась.

– Может, ты забыла предупреждение, которое мне дал мой кузен прошлой ночью, но я не собираюсь рисковать.

– Он серьёзно? Я думала, он просто нес чепуху, чтобы тебя разозлить.

Габриэль смеётся и отворачивается, проводя рукой по своим волосам.

– Обещаю, он был серьёзен, Беатрис, и я не позволю тебе выйти из моего поля зрения, пока с ним не разберутся.

– Ты собираешься убить своего кузена?

– Не обязательно, – говорит он так спокойно, но холодный взгляд в его глазах вызывает у меня дрожь. Он делает глубокий вдох. – Чёрт возьми, я шучу. Анджела поговорит с ним, уладит всё.

Я сажусь и начинаю накладывать еду с подносов на столе.

– Так… сколько отелей принадлежит вашей семье?

– В Нью-Йорке? – Он начинает накладывать себе фрукты, бекон, колбаски и омлет, затем садится рядом со мной. – Десять. Несколько на западном побережье и ещё несколько в Европе.

– То есть… ты прям богат-богат? – спрашиваю я, откусывая ещё кусочек вкусного французского тоста и закрываю глаза, наслаждаясь вкусом.

– Богат-богат? Это вообще слово?

– Да, посмотри в словаре, – отвечаю я, отпивая немного апельсинового сока.

– Я бы сказал, что живу комфортно.

– Типичный ответ богатого человека.

Он откусывает кусочек ананаса.

– Твой отец – юрист, ты всю жизнь жила комфортно, принцесса, но всё равно выбираешь жить жизнью…

– Какой жизнью? – я кладу вилку, заинтересованная, куда он ведет.

Он жует ананас, не спеша, прежде чем ответить.

– Простой.

Я смеюсь, видя выражение беспокойства на его лице.

– Я работаю ради того, что у меня есть, и того, чего я хочу, Габриэль. Это одна из причин, почему я уехала из дома. Я не хочу, чтобы тень моего отца следовала за мной повсюду.

– Я работаю ради того, чего хочу.

Я смотрю на него.

– Уверена, что так и есть.

Он продолжает смотреть на меня, пока мы едим.

– Ну, я закончила. Кстати, тебе придётся вернуть большую часть одежды.

Я начинаю уходить, но он тянет меня к себе, и я невольно падаю ему на колени.

Его тёмные глаза удерживают мой взгляд в напряжённый момент.

– Ты остаёшься со мной, Беатрис. Ты можешь заниматься своими делами днём, но каждую ночь ты будешь возвращаться ко мне.

– А если не останусь?

– Рад, что ты спросила, patatina. Я начинаю понимать, что тебе нравится бросать мне вызов, и похоже, Грассо будет много тренироваться, используя свои методы воздействия на твои уязвимые точки. – Он улыбается мне и проводит пальцем по моему лицу. – Так что, какие у тебя планы на сегодня?

Я пытаюсь сосредоточиться на ответе, но его рука уже скользит под мою рубашку, проводя пальцем по спине, а потом спускается вниз.

– Эм, у меня сегодня свадьба, но сначала…мне нужно кое-что сделать…

Его рука движется вперёд и проводит пальцем по резинке боксеров, которые я надела.

– Кое-что сделать? – он прижимается губами к моей шее и начинает целовать кожу, не спеша.

– Что?

– Ты говорила, что тебе нужно что-то сделать, – говорит он и начинает целовать мою шею с большей настойчивостью.

– Габриэль…

– Хм?

– Что ты делаешь?

– Просто проявляю заботу, как внимательный парень, amore, – отвечает он.

Я замираю, когда его рука скользит вверх и мягко касается моей обнажённой груди. У меня перехватывает дыхание:

– Подожди.

– Я ждал, Беатрис, – его голос хриплый, и он продолжает целовать мою шею. – Мы познакомились несколько месяцев назад. Я очень долго ждал. – Его руки начинают расстёгивать пуговицы на рубашке. – Я хочу видеть тебя… всю.

– Нет, Габриэль, – говорю я ему, но он продолжает целовать меня. – Габриэль, остановись!

Он сразу останавливается, и я отстраняюсь от него, вставая.

– Ты и я… мы… мы не встречаемся. Я… я не буду отрицать, что ты мне нравишься, но я не собираюсь спать с тобой.

Он подходит ко мне, и я пытаюсь игнорировать очевидное напряжение в его боксерах.

– Мы оба взрослые, Беатрис. Я знаю, что ты меня хочешь, и я хочу тебя, и чем больше ты продолжаешь отталкивать меня… тем больше это сводит меня с ума.

– Я не собираюсь извиняться за то, что не хочу быть ещё одной твоей победой, Габриэль. Ты меня не хочешь по-настоящему. Тебе просто нужно утолить свой голод, и как только ты это сделаешь, ты забудешь обо мне, будь то соглашение или нет.

Его брови нахмурены, на лице задумчивое выражение, но он ничего не говорит.

– Я оденусь и уйду.

– Ты вернёшься сегодня вечером, – решительно утверждает он.

– Посмотрим.

Глава 23

Габриэль

Она ошибается.

Я хочу её сильнее, чем когда-либо желал кого-то. Чем больше времени я провожу рядом с ней, тем сильнее это желание разгорается. Она – без сомнения – самая странная женщина из всех, кого я знал.

А вчера ночью я услышал, как она разговаривает сама с собой. Хотя нет, скорее бормочет. Это было по-настоящему необычно… даже странно. Но, наверно, так она справляется с чем-то. Тем не менее, было удивительно видеть её такой, без её саркастичной маски, за которой она обычно прячется.

Я сдвинул подушки, чтобы наблюдать за ней, а потом положил голову на неё. Не знаю, почему я это сделал, но, слушая её размеренное дыхание и тихий стук сердца, я ощутил покой, который давно уже не испытывал.