Текст книги "Порядочный хаосит (СИ)"

Автор книги: Киная Форми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Пояснения

Если вы дочитали до этого места, возможно, вам пригодится небольшая справка по системе мер и весов, которые употребляет Ройт.

Ройт пользуется системой мер и весов, принятой в Гегемонии Хаоса (несколько более стандартизированной системой мер и весов предков Алых – кочевников).

Вот некоторые из них.

Алд – 156 см. Высота боевого коня в холке, а также минимальный рост, достигнув которого, ты мог отправляться в военный поход.

Газар – 577 метров (или 390 алдов). Расстояние, на котором слышен звук боевой дудки, или голос зычного командира.

Данх – 7 литров (6.94 литра, но не суть). Данх – размер походного котелка, рассчитанного на десятерых.

Жин – 700 грамм, миска. Одна десятая данха.

В начале книги использовалась метрическая система, но потом я перевёл её в более привычную.

14. Нигредо

В моём сознании проплыли статистические данные. Из людей, чьи предки в пяти поколениях никогда не принимали великую эссенцию, в нигредо умирает четырнадцать из пятнадцати.

Если же, скажем, Сандак и его мать – оба уже вливали в себя эссенцию до того, как зачать Золто, то шансы Золто выжить и сохранить разум – чуть больше, чем один к двум.

Откровенно говоря, рассчитывать на то, что Сандак из Алых, не приходилось. Иначе Золто не грезил бы так хаотичкой. Ясно, что он о ней только слышал. Если бы родной отец его был носителем эссенции, то наверняка рассказал бы о своем опыте, и Золто не был бы таким самоуверенным дураком. Оставалась слабая надежда на бабушек-дедушек. Мало ли – например, потомственные ведьмаки принимают эссенцию через поколение. Может такое быть? Впрочем, мои рассуждения не стоили и штиля, поскольку узнать что-то доподлинно я не мог. Оставалось ждать результата и надеяться на милость ветра, что мой спутник не падёт очередной жертвой несбыточной мечты.

Золто лежал неподвижно, из разрезанной руки текла кровь.

Я принялся обшаривать его сумку в надежде обнаружить что-то полезное. Нашёл выглядящую чистой тряпицу и кое-как перебинтовал глубокий порез. Уложил его руки и ноги в правильную, известную каждому Алому, позу: на правом боку, правая рука под головой, левая вдоль тела, ноги полусогнуты.

Вмешивать хаотическую эссенцию, собранную с грязной шкуры, вместе с грязью с пола прямо в кровь – это, конечно, тройная похвала с отличием по курсу «антисанитария». Если бы такой курс имел место в Алой Академии, конечно.

Скоро его тело начнёт костенеть, кожа потемнеет, и для Золто начнётся нигредо, которое продлится, возможно, несколько дней или декад. После чего здесь окажется труп… Ну, или новый Алый с силой, которая вознесет его к небесам или разочарует.

Я обвёл глазами тёмный каменный зал. Нда. Обыскал ещё раз вещи Золто и свои собственные. Так, всякая мелкая ведьмачья ерунда, какие-то травы и пилюли. Чистые тряпочки, ещё один маленький ножик, иголка с ниткой. Мешочки: сушёные овощи, грибы и мясо. Но никакой воды. Конечно, зачем вода в лесу, где через каждые пять газаров ручей или озеро! Отправляясь в дорогу, Золто не предполагал, что попадет в Норы, примет хаотичку и оставит меня одного все это расхлебывать. Без воды.

И что мне делать? Бросить этого придурка здесь? Волочить его на себе неизвестно сколько? Сколько тянутся эти коридоры, как я разберусь в знаках, если я их найду?

Из горла Золто вырывалось хриплое дыхание. Ощущение неминуемой гибели снова навалилось на меня. Стены начали давить. Меня охватила паника. Я посмотрел на руки – они мелко дрожали.

Так, это никуда не годится. Пришло время для очередной дыхательной практики Белых.

Я сел, скрестив дрожащие ноги.

Выпрямил спину, сосредоточил внимание на точке между бровями. Сложил руки в знак «раковина». Вдох, выыыыдох. Вдох, выыыыдох. Построение сферы спокойствия.

Через несколько минут я увидел внутренним взором, как в моей груди сияет белое пламя, и свет от него с каждым выдохом расходится по телу. Ум начал постепенно успокаиваться.

Итак, Ройт, кто же ты? Здесь и сейчас?

С высоты башни Айнхейн ты упал, и упал низко – ниже земли. Ты в опасных, незнакомых тебе подземельях, на далёком континенте Яратир, и, говоря честно, вряд ли ты выберешься из них живым. Твой спутник, скорее всего, будет мёртв через несколько дней. Ты не знаешь, куда идти, и у тебя не так-то много времени до того, как ты умрёшь от обезвоживания.

Что ты будешь делать, Ройт? Как ты проведёшь, возможно, последние сутки в своей жизни?

Очевидно одно: ты должен провести их в ясном сознании. Иначе получится, что ты исчезнешь из мира ещё раньше, чем умрёшь. Дыхательные упражнения помогают тебе, а значит, ты сделаешь их столько, сколько нужно, чтобы одолеть следующий коридор.

Я глубже погрузился в сосредоточение, представив себе темноту, в которой гаснут огненные искры моих мыслей.

Я честно пытался представить себе темноту – но вместо этого на чёрном фоне передо мной медленно появились переплётённые линии Храма Хаоса. Движущиеся, словно бы танцующие медленный танец.

«Рассматривай все образы, которые возникают перед тобой, как эманации твоего глубинного я», – помнится, говорил старикан Анекар, учивший меня этому приёму.

Странно, однако, что во время практики Белых, мне видится наш Храм. Что может быть Алее в этом мире, чем эта шипастая громадина? Однако, мне следовало очистить свой разум, а не отлекаться на рассуждения.

Я внимательно следил за образом, стараясь ни о чём не думать. Просто созерцая.

Движение алых линий словно бы успокаивало мой ум… Впрочем, не совсем так. Напротив даже – возникало чувство радостного предвкушения; только оно было спокойным. Как будто сидишь на улице в жаркий солнечный денёк, попиваешь холодный чай, взятый у уличного разносчика, читаешь хорошую книгу и ждёшь, когда твоя подруга выйдет из стен академии.

Ты будешь рад её встретить, но ты и сейчас отлично проводишь время.

Логически, это воспринималось немного абсурдно, хотя бы потому, что сейчас я был в одном из коридоров загадочных Нор. Однако вместе с тем мне достоверно казалось, что сейчас я сижу на скамейке у бульвара Искр, летнее солнце согревает мою кожу и деревья шелестят листами. Я не то чтобы был одновременно в двух местах. Я мог чувствовать себя одновременно в двух состояниях: тревога, усталость и растерянность в Норах и спокойствие, довольствие и уверенность в Ван-Елдэре. Однако, в обоих мирах мне хотелось пить.

Я мысленно представил себе, как я откидываюсь на спинку скамьи, чувствуя затылком нагретое дерево, и подзываю мальчишку с чайной тележкой.

«Дружок, налей побольше и похолоднее», – говорю я ему, и он немедленно достаёт из прохладной глубины тележки термос.

В здоровенный стеклянный стакан льётся настой пустынной розы. Я благодарю мальчишку, расплачиваюсь и оставляю щедрые чаевые. Он удаляется на пару десятков шагов, чтобы не мешать мне, и ожидает, пока я уйду и оставлю стакан на скамье. Я делаю первый глоток, прикрыв глаза от наслаждения, и слышу, как ко мне обращается моя подруга Сейши:

– Ройт, привет, а почему ты в зелёном?

Задумавшись, я оглядываю себя и вижу грязную ведьмачью одежду. Вокруг меня каменные стены подземного коридора, тускло освещаемые печатью.

Я в Норах с умирающим Золто.

Не до конца придя в себя, я почувствовал, что что-то держу в руке. Это оказался стеклянный стакан с настоем. От изумления я дёрнулся и едва не расплескал драгоценную влагу.

Я медленно отставил стакан на каменный пол пещеры и уставился на него с затаенным ужасом и восхищением. О таких способностях я даже в книжках не читал! Да и откуда бы у меня могли взяться способности? Хаотичку принял Золто, не я. Голова шла кругом. Не знаю, сколько времени я буравил взглядом стакан, думая, что он исчезнет, или оживет и убежит (вполне реалистичный вариант в Норах). Ничего подобного, однако, не случилось. Стакан оставался на месте, будто так и должно быть.

И всё же. Алые с соответствующими способностями могут, используя значительное количество эссенции, переносить других на огромное расстояние – как это и было проделано со мной на суде. Однако, я не слышал о том, чтобы кто-то из них мог забирать вещи издалека.

Да, в моей крови, наверное, с самого моего рождения всё же присутствует некоторое ничтожное количество великой эссенции. Я слышал о том, что некоторые Алые обладали зачаточными способностями ещё в раннем детстве. Например, дочь Старшего Необузданного Сураса – который влил в себя, наверное, целый данх хаотички – ещё в четыре года была способна заставлять двигаться небольшие обрывки ткани.

Впрочем, я точно ничем таким не обладал, мои родители внимательно следили за мной, как и я сам. Пропустить даже самую малую толику хаотических способностей у наследника в нашей семье было просто невозможно.

Стоп. Я нахмурился. Кое-что не сходилось помимо этого. Я только что был в Ван-Елдэре, и там наслаждался жарой, роскошное лето было в самом разгаре. А изгнали меня из родного города второй осенью.

Получается, я достал стакан – через время? Или из собственных воспоминаний? Осталось только разобраться, как я это сделал.

Меня переполняло предвкушение невероятных возможностей, которые передо мной открывались. Не в силах сидеть, я вскочил и исполнил диковинный танец.

Затем я аккуратно отпил четверть стакана и снова погрузился в сосредоточение.

***

Много времени спустя я, наконец, осознал, что больше ничего сверхъестественного у меня не выйдет. Возможно, я упускал какую-то существенную деталь. Возможно, стакан появился не благодаря мне, а какому-нибудь мимо пробегающему монстру, способному доставать вещи из прошлого рядом сидящих людей.

Во всяком случае, у меня не получалось решительно ничего, как я ни старался. Я сосредотачивал ум на Храме, дышал белым огнём, до одурения твердил «ан хран наран, ан хан наранан», представлял себе разные образы. Приходил в ужас от Нор, переживал за Золто, вспоминал славные деньки в Академии. Не сделал больше ни глотка из стакана, распаляя себя жаждой, но добился лишь пересохших губ.

Золто почернел и почти не дышал. Я несколько раз прикладывал ухо к его груди, вслушиваясь: его сердце билось – медленно, но ровно. Пожалуй, это было хорошим знаком. Мне представлялось, что Золто где-то там внутри своего черного кокона ходит неведомыми дорогами Хаоса и выбирает себе способность.

Я снова вернулся к размышлениям о том, что случилось со мной и стаканом, но ничего дельного придумать так и не смог. Я не ощущал в себе никаких изменений или новых сил, способных притягивать предметы из разных времен. А жаль.

В общем, ладно. Будем считать это случайной флуктуацией хаотических акциденций. Проще говоря – чудом.

Однако надо было решать, что делать дальше.

Каменный коридор давил на меня. Мне казалось, что я так давно нахожусь в тёмных подземельях, что скоро забуду, как выглядит солнечный свет. Может быть, уже забыл. Мне чудилось, что за чёрными стенами простирается бесконечный, беспредельный камень, и нигде нет никакого живого свежего мира с людьми, воздухом и свободой перемещений.

Тело начало коченеть, будто я тоже впадал в нигредо, усталость переполняла меня. Хотелось лечь, завернуться в шкуры и предаться глубокому сну, в надежде, что, пока я сплю, что-нибудь изменится в моём печальном положении. Тем более, что я уже давно не высыпался нормально. Разум тем не менее подсказывал мне, что спать в таком коридоре, когда на страже только окоченевший Золто, не стоит.

Подумав немного, я выпил всё, что оставалось в стакане. Достал спальные шкуры Золто и расстелил их на полу. Перевалил на них почернелого ведьмачьего сына, укутал и обмотал его верёвкой. Отрезал лямки у сумок, а сами сумки подпихнул в шкуры к Золто. Кое-как, с пятой попытки, связал лямки вместе и присоединил их к этому кокону. Наугад выбрал один из коридоров. Впрягся и потащил дурного, жадного до хаотички, лживого, эгоистичного, безнравственного, задиристого, трусливого товарища по полу вперёд, понося его последними словами. На груди фартук с плетением, нелепое копьё было потеряно где-то, во время нашего истеричного веселья.

Ладно. Я бывал во всяких странных ситуациях. Даже, например, на суде Хаоса, который бывает раз в тридцать, что ли, лет. Может быть, выход совсем близко. Шаг, ещё шаг. Тяжёлый придурок. От ощущения странной реальности – или от «стоячих ветров» вокруг – раскалывалась голова, я чувствовал себя сонным и пьяным.

Пол вроде шёл вниз под небольшим уклоном. Или мне так просто казалось. Плетение еле освещало несколько алдов коридора. Никаких монстров мне, к счастью, не попалось – понятия не имею, что бы я делал в случае встречи с ними.

Наверное, прошёл час, пока коридор не кончился, перейдя в очередной шестиугольный зал.

Я снял лямки и оставил Золто лежать, решив, что мне не помешает отдохнуть и осмотреться. Разминая плечи и шею, я прошелся по залу. Вокруг меня чернели шесть чётко обрамленных шестиугольных проёмов, точно такеи же, какие я видел и раньше. Я заглянул в каждый: два шли глубже вниз, два – наверх, два – считая тот, по которому я пришёл сюда, были будто бы горизонтальными.

Как же здесь было темно, всё-таки. И тихо. Уши будто заложило ватой. Я с усилием помассировал виски, сделал пару приседаний, попрыгал, разгоняя кровь и свои мысли. Пора было выбирать направление, и лучше было бы не ошибиться. Долго таскаться с тяжелым Золто мне не хотелось.

Я снова внимательно осмотрел входы в коридоры. Из одного, ведущего вниз, отчётливо тянуло сыростью. Из другого – чем-то вроде того запаха, которым пахнут чучела в зоологическом музее.

Коридоры, ведущие наверх, ничем не выделялись. Я щёлкнул языком, и сухое эхо от этого звука отдалось в потолке, в полу, а затем укатилось в коридоры. Больше звуков не было.

Интерлюдия. Поисковой массив

Священный город Ван-Елдэр, башня Хинн

Поисковой массив занимал целый зал в башне Хинн. В центре сложных переплетений сияющих алых, белых, золотых и синих линий, покрывавших весь пол, стены, потолок и специально установленные фокусирующие линзы, стоял треножник. На нём располагался небольшой поднос, полный мелкого красного песка.

Выглядевший изможденным Рессам провёл Вилириана по узкой дорожке среди горящих символов к треножнику. Виль огляделся.

– Что мне делать?

– Давай сюда левую руку, – Рессам взял протянутую руку Вилириана и ткнул небольшим шилом между костяшками мизинца и безымянного пальца.

Ранка сразу же наполнилась кровью.

– Нужно, чтобы кровь стекала на поднос.

Когда первая капля упала на песок, тот немедленно пришёл в движение. Сперва он взвился над подносом и начал равномерно двигаться по кругу, как пылевой вихрь. Следующая капля столь же стремительно опустила песчинки обратно, и они с шуршанием закружились по подносу. После ещё одной движение замедлилось.

– Что это? – спросил недоуменно Вилириан.

– Это – незначительный побочный эффект, – охотно объяснил Рессам. – Так как мы никогда ещё не строили поисковых массивов такого размера, он охватывает практически весь известный нам мир. Поэтому, как только песок приходит в движение, он начинает разыгрывать перед нами сцену сотворения мира. По сути, ведет поиск с абсолютного нуля в прямом смысле. Таким образом, теоретически, мы можем узнать не только, где человек находится, но и когда он там находился… в идеале. И действительно, откуда массиву знать, не был ли Ройт, например, в Храме, когда тот упал, и не хотим ли мы поймать его за этим. Ничего необычного.

– По мне, довольно необычно. – Вилириан следил за преобразованием песка, подняв брови. – «И тогда ветер сгустился в третий раз, и из вод поднялась земля». Что, получается, древние легенды не лгут?

– С чего бы им лгать, – пробормотал Рессам. – Какой смысл лгать потомкам? Тем более, эти легенды дошли к нам от Птичьих Детей.

Новая капля сорвалась с руки Вилириана. Теперь песок на подносе образовал некое подобие карты. Три горных хребта расходились по спирали из центра, в котором находился глубокий круглый провал. С обеих сторон каждого хребта простирались обширные равнины, пересечённые шуршащими реками, впадавшими в открытые моря. Картина была поразительно детальной.

– Ну? Где Ройт? – нетерпеливо поинтересовался Вилириан.

– Пока, как видишь, мы дошли до формирования нашего континента. Ещё даже Храм не упал. Попробуй несколько раз сжать и разжать кулак, чтобы кровь потекла быстрее, – меланхолично отозвался Рессам.

Следующая капля, зависнув в воздухе, внезапно изменила траекторию, и ударилась в то место на карте, где располагался Ван-Елдэр. Там она застыла красным шариком. Вокруг неё поднялось кольцо невысоких гор.

– Что? – Виль изумлённо смотрел на песок.

– Небольшие изменения, внесённые лично мной, – Рессам довольно улыбнулся. – Просто для веселья. Ну, когда я увидел, как это работает, подрисовал пару печатей к массиву. Что, тебе на какой-то момент показалось, что ты и есть Хаос Изначальный?

Вилириан молча сжал и разжал кулак. Новая капля просто исчезла в воздухе, не доходя до подноса. Из воды поднялось несколько небольших островов, береговая линия изменилась. С очередной каплей произошло то же самое.

– Сколько мне ещё так кровоточить?

– Ну, я полагаю, мы приближаемся к современности. Видишь? Мы пробили проход в горном кольце и пустили воду по каналу; это уже прошлый век.

Вилириан что-то проворчал, продолжая стряхивать кровь в поднос. Вдруг над подносом засияло нечто вроде рыжего пламени.

– Вот, видишь? Теперь мы знаем, где он.

– Где?

– В Ван-Елдере, потому что он только что родился. – Рессам разочарованно вздохнул, видя в языках пламени что-то, понятное лишь ему. Ещё немного крови упало на поднос.

– Вот! Я вижу его. Он в…

– Да?

Рессам взялся обеими руками за поднос и повернул его по часовой стрелке. Один из горных хребтов начал быстро расти в размере, увеличиваясь. Вскоре рельеф изменился; на подносе появились леса и реки.

– Смотри, это Яратир, его подветренная сторона. Так, это… эээээ… Я чего-то не понимаю. Это Почерма – небольшой речной город. Не совсем так, севернее от него, – бормотал Рессам, вглядываясь в карту, – в ста девяноста газарах. Слушай, это странно, но это Ройт, – он поднял удивленный взгляд на Вилириана. – Хотя этого не может быть.

Лицо Вилириана перекосилось от раздражения.

– Чего странного?

– Это Ройт, он определённо жив, но он размером с ладонь. Мало того, он только что появился и исчез. Вот сейчас он был, но сейчас его словно бы и нет. Или есть?

Рессам постучал по подносу, вглядываясь в пляшущие языки пламени.

Виль выругался.

– Или он умирает! На пороге смерти так и бывает: ты то есть, то нет!

– Я имел в виду не это, – осторожно прервал его Рессам.

– А что же?

– Мне кажется, такой эффект может быть, когда ты перешел в нигредо…

– Этого точно не может быть! – отмахнулся от него Вилириан. – Я знаю Ройта, он скорее умрет, чем примет эссенцию! Надо немедленно посылать агента, пусть разбирается, в чём дело.

15. Стена

По-хорошему, конечно, надо было идти наверх. Об этом говорил ранее Золто, и это же подсказывал здравый смысл. В конечном итоге, думал я: чем глубже, тем наверняка труднее из-за «стоячих ветров». А мне и здесь было несладко. Я покосился на Золто. Тот все еще не подавал признаков жизни. Интересно, он вообще очнется или так и помрет, не узнав всей прелести капли хаотички в крови с грязного пола?

А, если не помрет, обретет ли желаемое могущество? Мне порой мстительно хотелось, чтобы болван ничего не обрел, кроме разочарования. Так на одного хаотичного фанатика в мире станет меньше. С другой стороны, какие-нибудь необычные способности нам бы в Норах не помешали, например, возможность освещать пространство. С еле живым плетением я двигался почти впотьмах.

Выбирать направление снова наугад я не хотел. Сравнивая два идущих вверх коридора, я вспомнил слова Золто о норщиках, которые оставляют метки.

Да, они были и здесь. С десяток неровных черт, будто процарапанных ножом, отмечало каждый коридор. Я недоуменно воззрился на зарубки. Что бы это означало?

Может, это количество ходок? Никаких надписей вроде «выход» или «выход», я не обнаружил. Подумав немного, я выбрал коридор, который шел вверх, и на котором зарубок было больше. Определенно, если здесь ходили чаще, то он должен был быть безопаснее, так?

– Золто, друг, не хочешь прогуляться?

Уговоры на Золто не действовали.

Впрочем, он все еще был жив. Видимо, в своём бессознательном состоянии продолжал борьбу за способности. Меня даже восхищало это упорство. Что ж, борись, Золто, может, когда эссенция станет частью тебя, ты обретешь крылья или способность чихать, не закрывая глаз.

Я снова впрягся и двинулся в путь. Первые шаги по коридору дались мне тяжелее, чем я ожидал – несмотря на мой ежедневный подъём на башню Айнхейн. Плечи ныли, ноги ныли, сам я не ныл только потому, что не хотел расходовать силы.

То, что коридор был ровным, загадочным образом успокаивало меня. Я держался центра, и даже старался ставить ноги вдоль воображаемой линии центра пола. Золто, к сожалению, вихлялся, хотя я пару раз подтягивал лямки так, чтобы везти его ровнее. Надеюсь, бедный парень не чувствует неудобства в своём состоянии.

Мне подозрительно везло на отсутствие тварей и живуль. Если в первом коридоре я видел три группы тварей, то во втором не было ни одной. Это может означать, что баран, змеи и улитка нападали туда через сыпучки, как мы с Золто. Означает ли то, что я не вижу ни одной твари, что поблизости нет выхода?

Размышляя подобным образом, я неожиданно уперся лбом во что-то мягкое. Я тут же отскочил назад, чуть не наступая на несчастного Золто. Передо мной была стена. Мягкая стена из чего-то… ну, наверное, живого. Я высвободился из лямок, уложил Золто понадёжнее, чтобы он не уехал обратно вниз, и подошел к стене. Из-за ужасного освещения я не мог точно сказать, какого цвета была субстанция, залепившая проход дальше. На мой взгляд, больше всего она напоминала желе. Плотная непрозрачная масса, тянущаяся от пола до потолка, без дырок, без просветов.

Чудесно. Это тупик? Я вспомнил зарубки в начале коридора. Ничего похожего на «не ходи туда, тут не пройдешь» там не было. С другой стороны, можно предположить, что большое количество зарубок значит «нам пришлось вернуться, не ходите туда». Ладно, будем считать, что место проходимое. Надо только понять, как. Я подошел к массе и ткнул ее пальцем. Стена заколыхалась, будто издала вздох.

Так. Золто говорил, что в Норах коридоры либо хаотичные, либо упорядоченные. Почему это всегда так однозначно, я не знал. Стена передо мной походила на хаотичную. Определенно, это было скорее ожившее мертвое, чем убитое живое. Может, это какая-то плесень? Я принюхался. Стена будто бы пахла чем-то кисловатым.

Я вытащил нож, который отобрал у Золто, и, не встретив какого либо существенного сопротивления, сделал надрез в стене. Всё пришло в движение. Вздохи, а это были именно они, стали громче. Великий ветер, это и правда живая стена! По краям моего пореза субстанция скукожилась. Я поморщился. Если мне, чтобы пройти вперед, надо будет буквально вырезать себе путь через вот это существо, резать его живую плоть, я, наверное, не смогу. Порез, сделанный мною, не спешил закрываться – раненные куски некрасиво висели с двух сторон. Я всмотрелся. Сквозь полупрозрачную плоть стены как будто бы пробивался свет.

Штиль. Теперь, зная, что впереди что-то точно есть, возможно – спасение для меня и Золто, я не мог уже жалеть себя или стену. Впереди мне виделся солнечный свет – а вместе с ним, зеленая травка, горячая еда и живой веселый Золто. Ладно, возможно, Золто не бывал веселым, но живым он вполне мог бы еще побыть. Почему-то казалось, что стоит выйти из Нор, как он наверняка оживет и, может быть, даже воспарит на выросших крыльях, или огреет меня молнией, как хотел. Отделяла меня от этого манящего будущего стена из непонятно чего, грустно вздыхающая, от того, что я ее ранил. Она не атаковала, за что ей большое спасибо, но вот так резать по живому… Я сглотнул, снова подошел к стене.

Хорошо. Если подумать, эта стена – хаотическая… живуля, как здесь принято говорить. Такая же, как Ногач. А значит, она питается эссенцией. Есть у меня эссенция? Ну, возможно. Я взял свою шкуру с кривым плетением и осторожно приложил к стенной ране. Вздох облегчения вызвал у меня мурашки по всему телу. Стена была мне благодарна! Я погладил шкурой порез, он потянулся за ней, прижимаясь к поверхности, и начал вроде как пить. Я убрал шкуру. Скукоженный край разгладился. Шкура лечит!

Я был готов танцевать от радости. Я могу пройти через живую стену, раня и тут же леча ее эссенцией. Главное, собрать ее побольше. Я тут же взялся за дело.

Не снимая с Золто шкуру, я нанёс с каждой стороны импровизированного кокона по простому плетению. Это заняло прилично времени, но зато плетения сияли не в пример лучше моего первого опыта в Норах. Порезы засверкали и вскоре увлажнились. Ну точно, мы ж в хаотичном коридоре, тут эссенции хватит все ветра накормить! Хорошо, что Золто не в себе, иначе бы он уже сдирал с себя кожу, чтобы обмазаться хаотичкой по полной.

Шкуры, которыми я укрыл Золто, теперь будут служить не только одеялом для находящегося в нигредо, но еще и лекарством для хаотичной стены.

Когда шкуры пропитались достаточно, я пристроил к ним еще и свою, которая тоже давала немного эссенции, снова впрягся в Золто и подошел к моей живой преграде.

– Простите, пожалуйста, уважаемые, что тревожу, но мне и другу очень нужно пройти на ту сторону, – обратился я к стене. – Взамен я оставлю вам плетение, и у вас будет много-много эссенции, чтобы вылечиться, стать сильнее и никаких Сайбаров сюда больше не пускать.

Не знаю, отчего я решил, что к стене следует обращаться во множественном числе. Впрочем, поправить меня она все равно не могла.

Я не стал долго любезничать со стеной, хотелось уже скорее выбраться отсюда. Еще раз глянув на укрытого хаотичными шкурами Золто, я глубоко резанул сверху вниз. Стена распалась на две части, издавая мучительные стоны, её края повисли. Я шагнул вперёд и оказался внутри живого организма.

Несколько алдов коридора были покрыты переплетёнными красноватыми жилами. С потолка свисали, словно шторы, колышущиеся плёнки, на полу и стенах бугрились гроздья комков плоти. С другой стороны была точно такая же стена – красная, освещённая, очевидно, солнечным светом. Сцепив зубы, я полез вперёд, расчищая себе дорогу ножом. Живое вокруг меня дёргалось, трепетало, вздыхало и стонало от боли.

Сзади меня волочился Золто, израненное желе ластилось к его шкурам, на глазах исцеляясь. Так мы и шли: я – палач, рассекающий плоть, Золто – лекарь, приносящий здоровье.

Пот валил с меня градом, идти, разрезая перед собой проход, и тащить на себе Золто было невыносимее, чем все то, что я делал в Норах до этого момента. Единственное, что толкало меня вперед – упрямство и неяркий свет, виднеющийся впереди. Когда до него оставалось не больше алда, я уже был убежден, что это свет солнца.

– Золто, друг, осталось немного! Впереди свежий воздух, еда и развлечения!

Я обернулся: Золто был весь покрыт желейными плёнками и жилами, обвившимися вокруг него. Ветра, может ли он так дышать вообще?! Я начал резать быстрей и жестче. Если из-за своего милосердия к живуле я задушу Золто, безветрие моему милосердию!

Шаг – взмах ножом, еще шаг – еще взмах. Наконец, я добрался до противоположной стены, и, вонзив в неё острое железо, распорол проход.

Я наконец вздохнул полной грудью. Свет! Его источник находился за поворотом коридора. Но свежий воздух было ни с чем не перепутать. Как же я скучал по этой прохладе и чистоте!

– Золто, победа! – я рванул вперед, но тут же был отброшен назад.

Что за… Я уперся спиной в упругую стену. Равновесие удержать не удалось, и я рухнул коленями на пол, от неожиданности прокусив губу до крови. Что за напасть?! Я кое-как поднялся и снова потянулся вперед – сделать шаг не удалось. Лямки тянули меня, выворачивая плечи.

Стена не отпускала меня. Не меня – Золто. С трудом мне удалось повернуться лицом к стене. Правда, теперь стена выглядела огромным комом красноватого желе посередине коридора. Вся эта живая масса собралась вокруг Золто. Его самого не было видно, только лямки, уходящие внутрь этой пульсирующей субстанции.

Картина была жуткой, особенно, если знать, что внутри лежит живой человек, не способный даже пальцем пошевелить, чтобы прогнать от себя ненасытную массу. Я потянул лямки на себя – стена (я продолжал ее называть так, хотя наверняка у живули имелось другое название) качнулась в обратную сторону.

– Отдай моего друга! – потребовал я решительно, начиная злиться.

Ответа, конечно, не последовало. Стена все больше уплотнялась вокруг Золто, видимо, планируя поглотить его вместе с дарующими эссенцию печатями. Ну, уж нет!

Я ринулся на стену с ножом, начиная прорубать путь к Золто, уже не заботясь о чувствах живой материи, только о том, чтобы успеть до тех пор, пока он не задохнется или не сломает ребра под этой тяжестью. Охи, вздохи и недовольное колыхание усилились. Похоже, стена понимала, что я собираюсь лишить ее неожиданного бесплатного пиршества.

Вокруг Золто ткань была плотнее и активнее. Она дышала яростно, стоило мне рассечь кусок, как он тут же лез обратно, пытаясь самоизлечиться. Резать ножом было тяжело. К тому же я страшно беспокоился, что ведьмачий сын под этими слоями не может дышать, и опасался нечаянно отсечь ему нос или ткнуть ножом в глаз. Нужно было действовать быстро, но осознанно. Я начал идти от лямок, концы которых терялись в этом месиве. От волнения меня прошибал пот, стоило мне только подумать о том, что я могу ненароком отрезать лямку, и тогда связь с Золто пропадет совсем.

Тем не менее, я продвигался медленно, но верно. Добравшись до его плеча, я принялся рвать жадную плоть руками, понимая, что так будет безопаснее. Я копал и копал в сторону лица Золто, стиснув зубы и огрызаясь на стонущую стену.

– Я не дам вам его, глупые вы живули! – рычал я, ногтями царапая особенно плотную массу у его лица. – Да и зачем он вам? Он глупый ведьмачий сын! Ничего не умеет, только глазами светить, он вообще полумертвый. Я оставлю вам печати!

Точно! Я рванул к груди Золто и уперся словно в каменную стену. Попробовал ножом – не поддается. Вот же оно! Вот то, что им нужно! Теперь осталось придумать, как вытащить Золто, оставив стене печати. Я ведь так и хотел поступить с самого начала, но не сообразил стащить с него шкуры до того, как сам вышел из стены. «Думать, потом делать» – мне бы стоило почаще вспоминать это правило Порядка. Если бы можно было как-то отделить Золто от шкур, то дело было бы выиграно. Но сейчас они представляли собой будто единый дышащий организм: Золто, шкуры и стена, желающая питаться и без разбора облепляющая все, что имеет отношение к эссенции. По моим рукам и ногам тоже тянулась эта масса, правда, более слабая и жидкая – она пыталась примкнуть к той части, что жадно впивала в себя эссенцию, и на меня ей было наплевать.