Текст книги "Порядочный хаосит (СИ)"

Автор книги: Киная Форми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Братишка, ты же, наверное, одеться хочешь? – осенило меня.

Изнутри мёртвого бобра послышался тоскливый скрип.

– Погоди, не лови меня. Стоп игра. Я тебе штаны дам. Хорошо? Стоп игра.

Монстр издал очередной скрип. Согласие? Я, конечно, не кутхский погонщик големов, но в конце концов, чего мне терять, кроме собственных штанов – или собственной жизни, если я неверно понял его желания. Впрочем, моя жизнь сейчас выглядела так же незавидно, как и штаны.

На всякий случай отойдя на десяток шагов, я быстро стянул с себя штаны. Однако, не жарко. Монстр – ну, скорее, уже манекен – скрипя суставами, подошёл ко мне и медленно протянул просительным жестом ко мне деревянную ладонь.

Я вложил в неё грязную, драную и измазанную смолой деталь моего парадного облачения.

Он аккуратно расправил их и бережно надел. И застыл в позе манекена, выставив одну ногу вперед и упираясь рукой в бок. Гордый, сильный, ужасающий. Но, кажется, более не опасный для меня.

Я усмехнулся. Видели бы сейчас Ройта Айнхена Великие Архонты: посреди леса, без штанов, зато в компании живого манекена, одетого в трупы мёртвых животных. Жаль, что рассказать обо всем этом мне вряд ли удастся. Если в пустошах нападения непонятных тварей случаются с такой же периодичностью, как в мой первый день, долго я не протяну. Прочь дурацкие мысли, Ройт!

Я сел, натянув на колени куртку. Якшар начала заходить за край леса, но небо, кажется, уже светлело. Видимо, я проспал всю ночь – и неудивительно: последнюю пару дней мне едва ли удавалось выспаться. Манекен стоял, покачиваясь и пощёлкивая.

Я старался всё время держать в поле зрения моего нового знакомого. Но тот, похоже, потерял ко мне всякий интерес. Признаться, было даже несколько обидно. Я ведь ему буквально последние штаны отдал.

Однако, выходило, что где-то в обозримой близости здесь есть поселение, рассудил я здраво. Ведь этот деревянный пришел откуда-то, а не самозародился из пня. Конечно, теоретически оживлённый мог шататься по лесу годами, ведь вода и пища ему не нужны, но туши на нем были относительно свежие.

– Эй, Ногач! – новое имя присвоилось как-то само собой. – А ты сам откуда?

В ответ до меня донёсся скрип.

– Ты пришел сюда сам?

Полагаю, это был утвердительный скрип? Кррр-ццц – означает "Да?" Или, быть может, это вводное слово? Попробуйте понять своего соседа, если он изъясняет свои мысли, раскачиваясь на скрипучем стуле. Хаос, просвети мой ум.

– Там, откуда ты пришел, много таких же, как ты?

Непонимание.

– Как я?

Похоже, что так.

– Слушай, а почему ты от них убежал, приятель?

– Цц, – Цак-цак, скр-скрррр, цак! Скррры! Цак, цак-ццц! Кррр – Цак!

Наверняка увлекательная история!

– Ты знаешь, как туда идти?

Не понял вопроса. Или не хочет идти?

– Ты меня нашел?

Непонятно.

– Найдешь таких же, как я?

– Скырррлы!

Найдет! Клянусь Высоким Солнцем, я начинал понимать его! Он как-то чувствовал людей – или, может быть, их одежду? Неважно! Важно, что он знал, как найти таких же. Вот это удача!

– Слушай, Ногач, давай ты доведёшь меня до людей, а я найду для тебя одежду?

Манекен скуксился, покачал головой, посмотрел на меня мёртвым бобром и махнул рукой. Потом встал и потопал прочь. Я вскочил, запутавшись в куртке, и поспешил за ним – поминая вечный штиль всякий раз, когда мои голые ноги оказывались в очередном росистом кусте.

Золто

Долгими уговорами я убедил Ногача снять с себя эти несчастные туши; когда он их себя содрал, под ними оказалось, действительно, деревянное тело манекена. Правда, в дерево намертво въелась звериная кровь, так что выглядел он жутковато: туловище и руки были покрыты бурыми потёками, а деревянные пустые глазницы Ногача словно плакали кровавыми слезами. Несмотря на столь устрашающий вид и запах мертвечины, оживлённый манекен вёл себя, как десятилетний мальчишка – бегал взад вперёд, носился вокруг меня, что-то рассказывал на своём щёлкающем и скрежещущем наречии. Я вежливо кивал и отвечал ему «да-да, дружок». Мне уже казалось, что я начинаю его понимать. Впрочем, хоть какой компаньон!

Лес здесь был довольно редким, и перемежался уютными лужайками; мои озябшие ноги радовались каждому лучу поднимающегося солнца. Тропинка, которой мы придерживались уже около получаса, постепенно превратилась в хорошо утоптанную дорожку, и вскоре впереди послышались голоса. Я тут же воспрял духом. Манекен действительно вывел меня к людям!

Я прибавил шагу, и за очередным поворотом мы наткнулись на занятную картину: двое бандитского вида мужиков с двух сторон подпирали светловолосого паренька.

Несмотря на уверенность Архонтов в том, что я беспробудно шляюсь по самым злачным районам Ван-Елдэра и постоянно влипаю в неприятности, реальность несколько отличалась – мои вылазки скорее развили во мне умение не влипать в неприятности, чем искать их на свою голову. И поэтому я смог легко оценить ситуацию: мой деревянный проводник вывел меня прямиком к местным разборкам.

Было понятно, что парня сперва лишат кошелька, а потом изобьют. Возможно, кошелька его уже лишили, и теперь на радостях собираются почесать о него кулаки. Дело, конечно, не моё…

– Приветствую! – радостно объявил я; возможно, Архонты были не так уж неправы насчет того, что я часто влипаю в неприятности.

Троица предсказуемо дернулась, заслышав мой бодрый голос. При этом лица перекосились почему-то у всех троих сразу. Смотрели они удивлённо – похоже, даже в этих диких краях люди без штанов встречались нечасто. Равно как и одетые в штаны окровавленные деревянные манекены. Повисло молчание, благодаря которому я успел оценить своих первых знакомых в пустошах. Один из мужиков был лысый, безбородый, с мясистым лицом; второй напротив, был черноволосый, бородатый и узколицый, но оба они, как на первый, так и на второй взгляд имели вид самый бандитский, и я сомневался, что они захотят оказать мне какую-то помощь и поддержку, разве что наоборот – избавят от остатков моего скудного имущества. Паренек подавал гораздо большие надежды. Я прикинул, что после счастливого спасения от обидчиков у него может возникнуть желание отблагодарить меня словом и делом, а я, конечно же, не стану отказываться. Впрочем, сперва бедолагу необходимо было ещё спасти. Ну, Ройт, нужна очередная великолепная импровизация!

Лысый сплюнул в мою сторону через дырку в передних зубах, и толкнул паренька ещё разок:

– Что, Золто, дружок твой, а? – с издёвкой протянул он.

– Да я его первый раз вижу, – ответствовал этот честный парень.

– А что тогда тебя этот голожопый приветствует? – гыгыкнул лысый.

Я решил вмешаться в беседу.

– Это правда – я всех вас первый раз вижу, господа! Я не из этих мест и ни с кем пока не знаком.

– Слушай, артист, – бросил мне щербатый – пошёл быстро отсюда!

– Погоди, – вмешался бородатый. – Живуля, а?

Лысый осклабился, явив чёрные гнилые зубы.

– Слушай, Сайбар, – почти моляще начал парень, хватаясь за рукав черноволосого – я, правда, не…

Сайбар отмахнулся от него, а лысый дал ему подзатыльник. Затем лысый направился ко мне, держа руку на рукояти поясного ножа.

– Никого не знаешь, да? А деревянного болвана в лесу нашёл? Он твой – или ты его?

– Здоровенная живуля какая! – одобрительно проговорил бородатый, которого я как-то сразу определил как главу этой маленькой, но опасной преступной группировки. – Это он с тебя штаны снял? А что после того сделал?

Вопрос явно не требовал ответа. Что ж, первая часть плана по освобождению угнетаемых представителей Пустошей осуществилась успешно. Я прикинул свои дальнейшие шансы. Против двух агрессивно настроенных бандитов, чьи пояса отягощали здоровенные – надеюсь, охотничьи – ножи, я вряд ли смог бы выстоять, впрочем, я всё ещё рассчитывал на помощь угнетённого. Зря.

– Да забери у него живулю, и дело с концом! – предательски предложил парень.

– Чего?! – мне стало даже обидно: я ведь собрался ему помогать – конечно, взамен на его будущую помощь мне. – Я тебя спасаю от хулиганов вообще-то!

Ответа я дождаться не стал: к Ногачу уже тянулись загребущие руки лесных разбойников.

– Ногач! – заорал я. – Это плохие люди! Они хотят забрать твою одежду! Но ты можешь забрать их одежду сам!

Я не очень-то рассчитывал на понимание и успех. Тем приятнее было наблюдать, как эти самые плохие люди уже через пару минут удирали с позором от охочего до их одежды куска дерева. Ногач проявил неожиданную ловкость – сейчас он двигался куда как быстрее, чем ночью, когда я бегал от него по поляне. Хотя мужики и пытались оказать ему какое-то сопротивление, Ногач взял неожиданностью: повалил подсечкой старшего, ловко стянул с него куртку и начал снимать с него обувь; когда же лысый попытался зайти Ногачу за спину, тот преспокойно, не меняя положения тела, развернул назад голову с руками и потянулся к нему. Тот отпрянул, споткнулся и быстро пополз в кусты. Ногач отпустил поваленного им разутого бородача, встал и начал не спеша облачаться в его куртку.

Получив такой отпор, разбойники обложили меня и манекена проклятиями, но предпочли продолжению борьбы бегство. Я стоял, с победоносным видом оглядывая поле боя.

– Какого штиля?!

Парень, которого я пытался спасти, не убежал вместе со своими обидчиками, а остался стоять на дороге, скрестив руки на груди и сердито глядя на меня. Я никак не мог взять в толк, отчего он злится на меня теперь – когда именно моё с Ногачом неожиданное появление уберегло его от жестокой расправы; об этом я и поспешил ему напомнить.

– Много ты понимаешь! – огрызнулся тот в ответ, прожигая злым взглядом почему-то Ногача. – У меня всё нормально было, пока вы здесь не появились!

– Ну да, я заметил, – я только покачал головой.

– Что это такое? – парень подошел ближе и кивнул на Ногача.

– Манекен, который хочет одеться, – я пожал плечами, мы встретились в лесу.

Парень недобро пялился на Ногача, потом шагнул к нему и попытался то ли потрогать его, то ли снять с него куртку Сайбара. И он тут же, получив мощный толчок в грудь, отлетел к ближайшему дереву.

– Чего он такой бешеный?! – завопил парнишка. – Чуть голову мне не разбил!

– Он не любит быть раздетым, – я пожал плечами.

– А ты любишь, что ли? Без штанов гуляешь по лесу!

Парень поднялся. Я, наконец, оглядел его: с виду обыкновенный деревенский – одежда ближе к охотничьей или лесной – наверняка удобные мягкие сапоги, тёплая куртка, перчатки, на поясе небольшая сумка, может быть, для табака или денег. Странно, что она осталась при нём после встречи с Сайбаром и его другом. Из-под отороченной мехом кожаной шапки торчали светлые волосы. Я почувствовал в себе страсть Ногача – мне бы очень пригодилась одежда этого парня.

– Чего лыбишься? – между тем недружелюбно поинтересовался мой новый знакомый.

– Я подумал о том, что мне твоя одежда тоже нравится, – заржал я, замечая, как округлились его зеленоватые глаза. – Спокойно! – я поднял руки, демонстрируя мирные намерения, я же не манекен, а человек разумный – никого насильно не раздеваю.

Парень грязно выругался и сплюнул себе под ноги. Ничего другого я, в общем, и не ждал.

– Слушай, давай с начала, а? – мне всё еще нужна была помощь, так что обижаться на грубость не стоило. – Меня зовут Ройт. Я изгнанник. Мне бы пригодилось немного помощи, в долгу не останусь.

– А мне-то что? – моё чистосердечное признание не произвело никакого эффекта.

– Чего ты такой недружелюбный? – я поморщился. – Может, я и помешал твоим задушевным беседам, но что-то ты не побежал за своими друзьями.

– Тебе какое дело? – ответы парня не баловали разнообразием.

– Послушай, не помню, как тебя звать, житель пустошей, – я тоже начал раздражаться, – но я – Ройт Айнхейн, сосланный сюда Судом Хаоса. У меня был так себе денек, ещё хуже ночь и сейчас начинается очень хреновое утро. Я хочу найти людей, дома, тепло, еду и возможность как-то жить в Пустошах, про которые не знаю ничего. И я буду очень благодарен словом, делом и деньгами, если ты мне поможешь в этом!

– Какие пустоши? – недоуменно поинтересовался парень. – Здесь же лес!

– Неважно! – махнул я рукой. – Что же, если меня не ведешь к людям ты, то мы с Ногачом пойдём к ним сами!

Я уже готов был развернуться и двинуться дальше, как парень всё-таки выдал что-то кроме оскорблений. Я сперва не понял, что именно он пробурчал, так что пришлось переспросить.

– Идём к нам, говорю, – бросил он с явной неохотой. – Я – Золто.

***

По дороге я попытался разговорить своего нового проводника. Тот отвечал односложно и, кажется, за каждым моим вопросом подозревал какой-то подвох или провокацию.

Выяснилось, что Золто живёт «тут недалече» с отцом и сестрой, и что они – ведьмаки. Я попытался пошутить про то, что я – самая страшная нечисть, которую ему удалось обнаружить, но тот шутки не понял. Чем занимаются ведьмаки, я и сам толком не знал, а из нещедрых ответов Золто выходило, что стерегут лес.

– Это наш лес, – сообщил он мне хмуро, – нечего шляться пришлым.

– Я теперь не пришлый, а местный! – объявил я из чистой вредности. – В ближайшие пять лет буду жить тут – бегать по лесам и питаться сырым мясом.

– Ага, как же, – Золто презрительно скривился, – будешь ты.

– А что мне делать ещё, если меня сослали?

– Знамо что – в города пойдёшь.

Его ответ заставил меня задуматься. Жизнь на природе, вероятно, имела свои плюсы, но кажется, я всеми ими уже успел вдоволь насладиться за прошедшие сутки. «Города» звучали заманчиво. Точнее, Золто это слово произнес пренебрежительно, что мне показалось добрым знаком. То, что для деревенского парня плохо, для столичного – наоборот, подойдет. Другое дело, что до этого момента я и не слышал, что в Пустошах есть какие-то города. Может быть, это места, где разбойники, изгнанники и, например, ведьмаки собираются вместе для планирования разбойных нападений на земли Гегемонии Хаоса? Нечто вроде громадных полувоенных лагерей?

Я тут же представил себе карьеру идейного вдохновителя местного населения, но быстро отбросил ее. Говорить пламенные речи перед вооруженным строем я не умел, это было дело Воителя Ягира.

– Так, – сказал мне Золто, остановившись. – Бате моему не говори про Сайбара и Шило.

– А спросит? – удивился я. – Ну, вроде, как мы познакомились?

– Не спросит, – процедил сквозь зубы Золто. – Ему вообще на всё наплевать.

И продолжил путь, не оборачиваясь.

"Мне-то что», – подумал я на местный манер, и не стал забивать себе голову чужими делами.

7. Сандак

Тем временем Золто вывел меня и Ногача к дому. Первое, что мне бросилось в глаза – серьёзного вида забор, за которым не просматривалось решительно ничего. Плотно прилегающие друг к другу колья поднимались выше человеческого роста и ограждали явно немаленькую территорию. Выходило, что ведьмаки не бедствуют; я почему-то думал, что этот парняга живёт в покосившейся, просевшей избушке с одним окном.

На широком, усыпанном песком дворе нас встречала черная собака, виляющая хвостом. Я поморщился – после истории с Ликсом и последовавших после событий я, кажется, окончательно разлюбил этих существ. Собака, впрочем, больше заинтересовалась Ногачом.

Она скакала вокруг него, то напрыгивала, то отбегала в сторону. Мой деревянный друг, похоже, не понимал, с кем имеет дело, но, по крайней мере, не пытался ее убить. В отличие от меня, по мнению братца, разумеется.

Посреди двора высился здоровенный деревянный дом, от которого так и веяло добротностью, крепостью и уютом. Из трубы валил дым, и я сразу почувствовал свой голод, холод и неустроенность в этом новом мире. У других его обитателей дела шли явно лучше моего. Впрочем, это было несложно – у меня не было даже штанов.

– Неплохо живешь, Золто, – одобрительно проговорил я, кивая на дом.

– Нормально, – буркнул тот, не оборачиваясь.

– Я думал, ведьмаки ютятся в избушке в чаше леса, – продолжил я свои рассуждения, оглядываясь и подмечая другие постройки поменьше. Это, полагаю, мастерская. А это? Что-то из этого должно называться «рига». Помню, был такой стих – рига ветхая в степи… Или нет?

– Так вокруг лес и есть, до деревни от нас не близко, – немного невпопад сказал Золто.

– Ага.

Тут есть деревня? Впрочем, а почему бы и нет?

Я не знал, что ещё сказать – но в эту минуту дверь дома раскрылась, и на крыльцо шагнул рыжебородый, светловолосый мужчина. Я сразу предположил в нем отца Золто. Не то, чтобы они так уж походили друг на друга, тем более, что борода в принципе сильно меняет любое лицо, но печать родства определённо лежала на этих двоих – это было заметно скорее в мимике, жестах, каком-то общем фоне. Одинаково нахмуренные светлые брови, нависающие над зеленовато-желтыми глазами, убедили меня в этом окончательно.

– Доброе утро! – я не стал дожидаться, пока меня представят и начал разговор сам.

– Утро, – отозвался ведьмак, окидывая меня внимательным и невозмутимым взглядом. – Я Сандак Эрдэмович. Заходи, гость. Есть будешь?

– Буду, с радостью. Гостем буду, есть буду. Я Ройт, сын Вилириана, – привычно отрапортовал я. – Эм, просто Ройт. А это Ногач, он не ест, только наряжается.

– Зато ты, верно, жрёшь в три горла, – Золто не скрывал своего недовольства. – К столу его звать ещё, ты, бать, погодил бы.

– Ты же его сам привёл, – поднял брови Сандак. – Зачем привёл, если нехорош?

Золто раскрыл было рот, затем захлопнул его и бросил злой взгляд на меня, потом – почему-то – на Ногача.

Сандак пожал плечами, шагнул к воротам, с силой затворил их и протолкнул массивный засов через петли. Хлопнув по плечу сперва меня, а потом хмурого сына, он зашагал к дому. Золто скривился, но последовал за ним, тут же начав ему что-то нашёптывать – наверняка какую-нибудь пакость про меня. Отец на это только качал головой. Потом повернулся ко мне.

– Живуле своему скажи, чтобы во дворе обождал. Не заскучает?

Я повернулся к Ногачу. Тот стоял, вопросительно наклонив голову.

– Братишка, подождёшь меня здесь? Я вернусь.

Окровавленный манекен подбежал ко мне и крепко ухватил за плечо, заглядывая в лицо.

– Цак?

– Обещаю.

– Скккыыырлы, – протянул Ногач, и отошёл от меня.

– Только не бери ничего тут чужого, хорошо?

Я заметил, что Ногач примеривается к колуну, воткнутому в колоду рядом с поленницей.

– Цак, цак, – Ногач отошёл, спрятав руки за спину.

Я повернулся к ведьмакам. Они смотрели на меня с некоторой оторопью. Что, говорящие с живулями бесштанные люди нечасто заходят к вам в гости?

– Заходи, – сказал Сандак, и отворил дверь.

Я вошёл за ним в сени. Да, я знаю, что такое – сени. Или – может быть, это была всё-таки веранда?

Пару раз я уже бывал в деревенских жилищах, но здесь всё выглядело иначе.

Сени были просторными и высокими, с двумя светлыми окнами. В доме поддерживался, судя по всему, строгий порядок. У одной стены лежали рыболовные снасти: пара удочек и свёрнутая сеть. У входа, в деревянном ведре стояли несколько простых самодельных копий. На одной из стен висело оружие, которое немедленно привлекло моё внимание.

Это было длинное, примерно в рост человека, копьё с узким, как жало, заточенным с обеих сторон лезвием, превосходной ковки. Его древко из красного дерева было покрыто сложным рисунком плетения, но на лезвии не было ни узоров, ни знаков. Странно было видеть такое оружие в доме простых деревенских жителей.

Я задержал на нём взгляд, и услышал мелодичный звон, который словно сам собой исходил от лезвия.

– Тянгыра не трожь, – остерёг меня Сандак. – Он живуля, как и твой Ногач.

Согласно правилам Ван-Елдера, ожившее оружие было невероятно опасным и подлежало немедленному уничтожению – если не было специального, очень редко выдаваемого разрешения на него. Ну, или если ты Алый и имеешь достаточно силы, чтобы устанавливать своё Право. Впрочем, здесь по лесам ходили манекены, так что я уже понял, что этот закон в Пустошах явно не работал. Живое копье впечатляло, даже безобидно висящее на стене. Авторитет ведьмаков в моих глазах весьма возрос.

Сандак открыл ларь, достал оттуда поношенные, но крепкие зелёные штаны и вручил их мне.

– Оболокайся, а Ратка покамест на стол накроет.

Я с наслаждением… оболокнулся и прошёл в комнату. Это оказалась сразу и кухня, и столовая, и гостиная. Впрочем, чего-то подобного я и ожидал. На полу цветной полосатый коврик, очаг с открытым огнем, здоровенный стол посередине, повсюду сундуки, полки. Наверное, так живут зажиточные ведьмаки, прикинул я. Во всяком случае, рухляди или каких-то признаков нищеты я не заметил.

Ратка, девочка лет тринадцати, показала мне моё место, подвинула ко мне здоровенную миску с кашей, и уселась рядом со мной, с интересом тараща такие же фамильные зелёные глазищи.

Золто сел напротив и бросал на меня испепеляющие взгляды.

Ели молча. Сандак тоже пялился на меня, периодически проводя перед лицом ладонью с растопыренными пальцам. Я не стал задавать вопросы – был слишком занят поглощением пищи.

«Суровые деревенские люди, странные деревенские обычаи», – так определил для себя я эту картину.

– Ну, – сказал Сандак, когда мы закончили с едой, – поели, хорошо. Что ж, Ройт, какими судьбами?

Я замялся. Конечно, надо говорить правду, но какую её часть?

– Меня… изгнали.

– Убил кого небось! – ну, конечно, Золто, что ты ещё мог сказать?

– Нет, – развёл я руками. – Не убивал, не грабил. Так… с властями не сошёлся во мнениях. Надоел им, в общем. Вот и выгнали сюда. На пять лет.

– Лады, – хлопнул Сандак по столу. – Бывает. Что делать думаешь?

– Да вот, думаю, до города добраться, – я пожал плечами; плана у меня всё ещё не было.

– Зачем? – это, похоже, его заинтересовало.

– Не знаю, – признался я честно, – наверное, потому, что я вряд ли выживу в лесу один, да и возможностей там больше.

– Все по молодости так говорят, – усмехнулся он, – вон и сын мой рвётся тоже все то туда, то сюда…

– Я никуда не рвусь! – тут же встрял Золто. – А городских тут не любят! – он пронзил меня злым взглядом.

– Тогда мне тем более нечего здесь оставаться, – парировал я.

– Осадися, Золто… – начал Сандак, но Золто было не удержать.

– Давай-давай, живулю – нам, а сам вали, ветра помогут!

– Живулю?!

Я уже понял, что так здесь называют оживлённые вещи. Золто смотрел дерзко. Я немедленно решил, что не хочу отдавать ему своего манекена.

– С чего бы это мне отдавать Ногача?! – я пошел в наступление. – Это мой единственный друг здесь!

– Найдешь другого! А живулю – нам!

Как назло, Сандак в этот момент отвлекся на Ратку, что поманила его из глубины дома. Я остался один с ведьмачьим сыном, которому уже очень хотелось врезать – так он раздражал своей агрессией и какой-то детской дикостью.

Я понял, что он меня провоцирует на драку. Сейчас мы с ним подерёмся… вмешается отец, выгонит меня, и Золто получит моего Ногача.

Нет уж.

– Знаешь что, Золто? У тебя девушка есть?

– Нет, – удивился ведьмачий сын.

– Вот то-то оно и видно. Ты совсем не задумываешься о чувствах других. Вот что хочет Ногач, ты спросил?

– Он же деревянный, – Золто посмотрел на меня, как на идиота.

– И ты, парень, видать, деревянный. Но это ничего, с возрастом пройдёт. Вот тебе сколько лет?

– Девятнадцать, – растерянно ответил Золто.

– Вот я и говорю – молодой да деревянный. Понятно, зачем тебе Ногач – хочешь себе дружка в пару.

Золто неожданно гыгыкнул. Что ж, возможно, он и не был так уж безнадёжен.

Сандак вернулся и посмотрел на нас с Золто.

– Ну, – сказал он, – значит, до города тебя пускай Золто и проводит. Отведёшь его в Вохотму, а, Золто-сына? Заодно и лекарства продашь!

Золто возмущённо уставился на отца.

– Чего это я с ним в Вохотму попрусь?

– Так всё равно же надо тебе в Вохотму, – сказал Сандак.

– А, кстати, – я ехидно поинтересовался, – а что за дела у тебя были с…

Золто скорчил страшное лицо и указал одними глазами на отца. Сандак сделал вид, что ничего не заметил, пряча усмешку в бороде.

– Ладно, ладно, – сказал Золто, вставая из-за стола. – Провожу твоего Ройта до Вохотмы. Завтра провожу.

– Должен будешь, – сказал Сандак, глядя на меня со странным выражением.

– Буду должен, – спокойно согласился я.

Ну, правда – а что я ещё могу предложить в обмен? Фарукку им станцевать или продекламировать наизусть «Битву при Кага-Шул»? Сочтёмся с ведьмаками позже.

– Ну, – сказал Сандак, – тогда и порешили. Иди, Золто, собери на двоих. После обеда и выйдете.

Золто хмыкнул и удалился.

Я остался с Сандаком Эрдэмовичем.

– Слушай, – сказал он мне, помолчав. – Это ведь ты сам отдал штаны живуле тому?

– Ну да.

– А куртка-то на нём не твоя, так? И куртку эту я где-то уже видывал, – прищурился Сандак. – Ходил тут один в этой куртке, чернобородый такой, востроглазый, всё в друзья мне набивался: «уважаемый ведьмак, да дозволь спросить, да как ты сведущ, да позволь подарок поднести». Маслено говорил. Да только кровью от него несло. И свинцом.

Я замешкался, думая – то ли отпереться, то ли рассказать, что видел – но Сандак остановил меня жестом – и не спеша, делая длинные паузы продолжил.

– Если что Золто просил не говорить – так ты и не говорил ничего. А что я сам догадался, так на то твоей вины нет. Но скажу я тебе вот что: сам Золто сейчас не вещи собирает – только вид делает: сумки у него уже декаду как собраны лежат. Куда-то он идти затеял, и, думаю, не в Вохотму. И он сейчас, Ройт Вилирианович, как лук напряжённый – только одну цель и видит. А какую цель – я не знаю, но нехорошая это цель. Так вот. До Вохотмы я его дойти с тобой обяжу, а с тебя за это попрошу вот что: если удастся тебе, покажи ему хоть какую другую цель. Расскажи ему чего поинтереснее, может. Если с тобой потянется – то пускай, так тому и быть, в тебе сильный ветер есть – я это вижу, мне это по нраву. А не понесёт Золто за тобой – ну, видать, не судьба. Ну, и не обижайся на него. Он парень добрый. Лады?

Я помолчал, подумал – постаравшись так же медленно, увесисто покатать слова, перед тем, как их высказать – так же, как это делал Сандак.

– Что смогу – сделаю, – наконец, ответил я.

– Удастся – буду должен, – подытожил Сандак. – Ну, пошли, сапоги тебе подберём, что ли.

Сандак вручил мне пару коричневых невысоких сапог, довольно даже модных на вид. Я сел на скамью и натянул один. Постучал. Оказалось впору. Тяжёлые, однако.

– Это старые Золтовы, – пояснил Сандак. – Он из них вырос.

Я покосился на свои ноги. Да, у меня не деревенская лапа Золто, а нормальная нога горожанина.

– Спасибо, – от души поблагодарил я, отставляя в сторону свои изодранные туфли.

– Надо тебе ещё одежды подобрать. Не пускать же тебя так в лес, – заметил Сандак, и снова полез в ларь.

Я привалился в угол, слушая хмыкание Сандака, перебирающего вещи, и не заметил, как заснул.