Текст книги "Порядочный хаосит (СИ)"

Автор книги: Киная Форми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

11. Воспоминания и планы

Западный Яратир – теперь уж наверняка.

Золто растопил печурку, вскипятил на ней воды, и мы при тусклом свете масляной лампы поужинали сушёными яблоками из местных запасов, по очереди запуская руку в полотняный мешок и запивая их горячим травяным отваром. Не то чтобы полноценный ужин, конечно. Я, жуя кисловатые дольки, осторожно поинтересовался у Золто, что за язык был в той, первой открытой мной книге.

Оказалось, у местных было какое-то своё наречие, на котором уже мало кто разговаривал. Чтобы оно совсем не забылось, в местных школах проходили уроки «старояратирского», и выпускались учебники. Один из них и стоял на полке в зазимовёхе. Я был так удивлён существованием в такой глуши школ, что даже не спросил, зачем Золто потребовался в его тайном убежище школьный учебник.

После ужина пришло время спать, так как развлечений никаких не предполагалось. Золто занял лежанку, а в меня швырнул какими-то меховыми шкурами и кивнул в сторону лавки. Выбирать, впрочем, было особо не из чего. Я умостился, укутался, прислушался к треску поленьев в печи и почти сразу провалился в сон.

Снилась мне какая-то мешанина из всего подряд: ведьмаки, выступающие в Алом Суде, танцующие манекены в витринах Ван-Елдэра, охотящиеся за мной каменные собаки и бесконечные еловые ветви, лезущие в лицо.

Проснулся я от… пения. Золто чем-то стучал за окном и распевал, ужасно фальшивя:

В лЕсе в лЕсе да в лесЕ

Тондыра, чондыра!

Да во всей да во красе!

Тондыра, чондыра!

Не берёзка стоит – красна девица!

Кому песню споёт, кого поцалует!

Да, возможно моё суждение о необычайной цивилизованности местных жителей было слегка преувеличенным.

Не до конца разлепив глаза, я полез из душной зазимовёхи на свежий воздух и тут же врезался лбом в притолоку, упав от неожиданности. Загремели какие-то ведра, я поднялся и, пошатываясь, вылез на крыльцо.

Солнце стояло уже высоко, похоже, я проспал до полудня. Хотя, все равно, выспавшимся себя не чувствовал. Дома я любил спать до обеда.

Золто перестал петь и с ухмылкой оглядел на меня, отряхивающегося от пыли и щепочек. В руках он держал длинный деревянный кол с заострённым концом.

– Долго спишь, – бросил он недовольно.

Можно подумать, он моя мамочка!

– Вот, – он внезапно кинул мне кол.

Я увернулся, неожиданно для себя перехватив его в воздухе. Ухватистый и тяжёлый.

– Это что еще за палка?

– Оружие, – Золто пожал плечами. – Он буковый, прочный. Или ты с голыми руками собрался по лесу шастать? Так я не настаиваю.

– Оружие не хуже, чем Тянгыр у твоего бати, я смотрю – хмуро ответил я, покачав палку в руке.

Лучше б он завтрак сделал мне, честное слово. Эту палку я смогу использовать, разве что, как ковырялку в земле.

– Ну уж извиняйте, господин хороший, что не нашлось у нас для вас Тянгыра-то! – завелся Золто. – Не нравится – давай сюда, на дрова пойдет!

– Сойдёт! – я вцепился в заострённый кол.

– Наконечник нужен бы, – Золто поджал губы, – но не нож же к нему мотать.

– Нужен, значит нужен, – решил проявить дружелюбие, согласился я. – Я в этом не разбираюсь. Скажешь – веник нужен, я и веник возьму.

– И веник бери, – усмехнулся Золто, – чем следы заметать будем?

Я нахмурился, пытаясь это представить. Золто смерил меня презрительным взглядом и продолжил:

– В лесу я старший. Скажу иди – идёшь. Скажу лежать – лежишь. Скажу веник брать и следы заметать – будешь веник брать и следы заметать. Ясно?

– Погоди ветра гнать, Золто, – я прервал его самодовольный монолог. – Я и сам про шуточки над новичками могу книгу написать. «Великолепный Ройт и молокососы». Посоветуешь дурь, я в долгу не останусь.

Золто скривился.

– И как же городской, что в лесу не бывал, поймет, где дурь, а где дело?

– А ты за это не беспокойся, я вранье носом чую.

Золто недоверчиво на меня покосился, но промолчал. Я использовал свой самый сильный аргумент (действительно, не хотелось сталкиваться с деревенскими подколами).

– Я из Алого рода Айнхейн, в высшем свете иначе не выживешь – если не знаешь, кто врет тебе в глаза, а кто за глаза. И сам если врать не умеешь – тоже беда. Понимаешь, о чем я? Везде интриги и заговоры! – я скрестил руки на груди, сощурился и выставил вперёд подбородок, изображая высокомерного аристократа. Да, понахватавшись словечек и манер в Белых и Серых кварталах, я уже не внушал своим поведением страх простому народу – чему был невероятно, признаться, рад.

– Высший свет? – Золто, впрочем, моей пантомимой впечатлить не удалось. – Кланяться тебе теперь, что ли?

– Кланяться не надо, – я, всё же, рассчитывал на другую реакцию. – Я, вообще-то, даже эссенцию хаотическую не принимал. И известен как бунтарь и борец за правое дело. За права угнетённых. За это меня, к слову, и изгнали. Да будет тебе известно, Золто, я борюсь ради таких, как ты, чтобы никакой знати не было вовсе, а все были равны, – гордо объявил я ему.

А вот это его впечатлило. Золто вылупился на меня. Только не с уважением, а так, будто я при нем признался в чем-то постыдном.

– Хорошо, что тебя изгнали, значит, – припечатал он неожиданно. – Нельзя, чтоб знати не было, а все равны.

– Это почему еще? – я опешил.

– Я, может быть, хочу хаотичку принять и знатным Алым стать.

Вот оно что. Впрочем, чего я еще хотел услышать от парня из леса? Идеи по реорганизации власти? Новую политическую философию? Вот уж вряд ли.

– Не выйдет, Золто. Алым ты, может, и станешь, знатным – нет, – пришлось его огорчить. – Тут право рождения.

Всё было не настолько просто, и, теоретически, какой-нибудь деревенский новоалый мог бы пройти все круги интриг и состязаний и даже стать, например, Архонтом. Если бы, конечно, он каким-то невероятным образом обладал восприимчивостью к великой эссенции, сравнимой с подобной у древних Алых родов. Однако, ничего подобного не случалось уже очень много лет.

– А на кой мне тогда хаотичку принимать?

– Ради могущества, например, – я пожал плечами.

На кой принимать хаотичку я и сам не знал. И не принимал. Но не так много Алых разделяли со мной мои взгляды.

– Я как думаю, – продолжил Золто, – накоплю я на хаотичку. Ну, эс-сенцию хаотическую. Так?

– Ну, так.

– И не помру. И вывернется мне ну очень удачно, например, даже, не знаю, молнии метать. Так?

– Ну, так.

Нет, не так, но мне не хотелось вдаваться в бессмысленный разговор с деревенским ведьмаком об Алых способностях и их применении.

– Но просто так я лишь искры пускать буду. А чтобы нормальные метать, тоже хаотичка нужна! Так? На каждую молнию – немного, да надо. Если за свои деньги буду брать, то я в такие долги влезу – во всю жизнь не расплачусь. А если ты знатный Алый – от налогов свободен, раз в две декады мне хаотичку выдают, в каждой лавке почтение, в кабак захожу, бесплатно ем-пью-ночую, в армию пойду – сразу офицером берут.

Такие идеи были не новы. Многие, кто был далек от Хаоса, грезили о тех привилегиях и перспективах, которые им могла дать эссенция. Почему-то каждый из них был уверен, что он-уж точно выживет и получит невероятную способность. В результате общество Алых одного только Ван-Елдэра ежегодно пополнялось сотнями новоиспечённых хаоситов. Из тех, которые могли считать себя счастливчиками, если им досталось умение опреснять морскую воду, а не щёлкать пальцами ног. И на каждого из них приходилось по четырнадцать мёртвых тел.

Эссенция Порядка, конечно, не могла дать способностей кидаться молниями. Только отнять у тебя жизнь, как произошло со злополучной собакой. Честно говоря, не то чтобы я был особенно горд этим своим поступком… Да, Порядок благоприятно действовал на неживую материю – мог укрепить камень, улучшить качество ткани, сделать оружие острым. Недавно разработанные начертания порядка, передающие от объекта к объекту тепло и движение, использовались повсеместно – в пирографах и мобилях, автоматонах и станках. И чем, скажите мне, рукотворная молния лучше собственного мобиля?

Хаос манил неизвестными возможностями, шептал, что ты – тот избранный, который сумеет оседлать ветер. И да, такие избранные – были. Это был лотерейный билет, который мог дать тебе все, что-то, совсем ничего, что-то отнять или просто убить. Очень опасный лотерейный билет.

– А ты не боишься, что умрешь, приняв эссенцию? – поинтересовался я.

Ответ мне был известен, но у тех, кто живет за пределами Ван-Елдэра, я этого еще не спрашивал. Было любопытно, насколько в Золто корысть была сильнее страха.

– Кто ж не боится? – фыркнул тот, неожиданно повеселев. – Ты, вон, даром что алый, а принимать не стал!

– Я не стал принимать не потому, что боюсь! – возмутился я. – А потому, что я хочу понять, чего я стою сам, без хаотички.

– Ага, заливай больше, – Золто закатил глаза, – помирать неохота – вот и не вливаешь! А я бы не побоялся!

– Я бы все равно, даже если бы решил, что мне это нужно, сперва влил бы в себя совсем небольшую порцию, – зачем-то не к месту начал оправдываться я. – Мы приучаем себя к Хаосу постепенно. Знакомимся с его силой.

– Ну, когда родился в золотом дворце, можно и не торопиться, а когда твоя жизнь такая – он кивнул на нашу избушку, – тут не до раздумий.

Я закусил губу.

– Слушай, Золто, хочешь хаотичку? Если поможешь мне уплыть с Яратира, я тебе столько отолью, что по уши в молниях будешь! Настоящую, а не то, что у вас на рынках толкают!

– У нас хорошая, из Нор! – обиделся за своих барыг Золто.

– Из каких еще Нор? Дурят вас!

Эссенции собирали из ветра, несшего в себе два аспекта силы, с помощью Великих Печатей, расположенных на двойных башнях доменов – или обычных плетений. Правила их начертания были одним из величайших секретов Ван-Елдэра, а собираемая эссенция – едва ли не главным источником его богатства: она стоила огромных денег. Алые продавали воплощающую эссенцию – эссенцию порядка – свободно, но за распространением великой эссенции тщательно следили. Если становилось известно, что какой-то Алый продаёт хаотическую эссенцию на сторону без разрешения, его вызывала на поединок сама Охранительница Йис, с предсказуемым итогом. В результате клановые хаоситы получали регулярное «алое довольствие», а для Белого или серого одна капля великой эссенции стоила как пригоршня золота.

Конечно, несмотря на все запреты, существовал чёрный рынок, на котором храбрые и глупые Алые продавали свою дармовую эссенцию подешевле. Все это я терпеть не мог, если говорить начистоту. Требуется опытный специалист, чтобы отличить чистую великую эссенцию от разведённой. Бывало также, что человеку, желавшему влить себе в жилы хаотичку, продавали подкрашенный алой краской яд, вызывавший оцепенение и мучительную смерть. И что докажешь? Вошел, дескать, в нигредо и помер. Не повезло.

– В Норах ветра стоят, – повторил Золто уже сказанную им ранее фразу, – вот туда и ходят за хаотичкой и ладанкой. Опасно, конечно… вот они на живулю твоего и позарились.

Ладанка? Ладная эссенция? Ну и словечко. Вот оно что… Теперь я, кажется, понял чуть больше. В лесной глуши на Яратире собирали эссенцию, неизвестно, какого качества, но, тем не менее, собирали. Любопытно, как к этому относятся местные власти. Конечно, я не мог догадаться, что такое «стоят ветра». А Золто не догадывался, видимо, что потомственных Алых, вроде меня, обучают искусству начертания плетений для сбора эссенции. Не то чтобы я мог делать огромные печати, как наши прославленные мастера, но азы знал.

И точно так же мне было очевидно, что если Золто, или кто-то вроде него узнает, что я это умею, то не видать мне родного дома никогда. В этом я не сомневался. Стоит мне прилюдно собрать хоть каплю эссенции, как меня тут же посадят на цепь, и буду я рисовать плетения до конца своих дней, а Золто или кто-то еще – богатеть на этом и радоваться. Не надо было быть мудрецом, чтобы увидеть эту перспективу. Поэтому я помалкивал.

Сейчас Золто думал, что я всего лишь богатый алый в беде, у которого есть свои запасы драгоценной хаотички. Этого достаточно.

– Я тебе дам ту, что в Ван-Елдэре собирают великие мастера! Чистый сорт! – предложил я снова. – Вот тебе слово Алого!

– Тебя ж прогнали, ты теперь не Алый, поди, – недоверчиво проворчал Золто.

– Титул не отнимешь, – я отмахнулся от него, – а через пять лет я и вовсе перестану быть изгнанником.

– Пять лет? Это же мне что, будет… двадцать три?

До такой глубокой старости Золто ждать не хотел.

– У меня есть друзья в Ван-Елдэре. Если мы с ними свяжемся, они найдут способ отправить эссенцию даже на Яратир, – предложил я новый план. – Что скажешь?

– Увидим, – Золто был не так прост. – Может, ты врешь все и никакой не Алый.

– А похоже, что вру?

– Не похоже, – честно сказал он, – но что легко добудешь хаотичку – не верю.

Похоже, для серых идея ценности и недоступности эссенции была слишком неколебима.

– Собирайся! – Золто поднялся на ноги. – Идти пора. До Вохотмы ещё дня три ходу.

Золто усмехнулся, заметив мою растерянность. Три дня по лесу?

***

Из «перегиба земли» выйти оказалось легче лёгкого. Сошёл с холма – и вот, ты снова у входа в овраг. Я ничего не почувствовал – даже голова не закружилась.

Шли мы по узкой, периодически пропадающей лесной тропе. По дороге Золто почти всё время молчал. Из-за того, что я долго спал, а утром вёл «праздные» разговоры, времени до темноты у нас оставалось не так много.

На удивление Золто, я выдерживал тот темп, который он задавал. Может быть, он и лесной житель, но вряд ли ему доводилось каждый день бегать по ступеням Алой Башни вверх-вниз. В какой-то момент мы даже начали состязаться в скорости; и, по прикидкам Золто, в результате мы прошли немало. Ногач поначалу бегал туда-сюда, то обгоняя нас, то удаляясь от тропы, но под конец пути словно бы даже устал, и плёлся позади – я даже опасался, что он отстанет.

Ночевать вышли к берегу тихой лесной реки. Это была моя вторая ночевка в лесу, но на этот раз мне было в разы спокойнее. Золто быстро развел костер, я натаскал дров (сухие ветви, толщиной не меньше, чем в палец). Ели мы собранные по дороге грибы вместе с сушеным мясом, кинутым в кипящую в котле воду. После целого дня, проведённого на свежем воздухе, мне показалась эта похлёбка очень вкусной.

– Расскажи про Ван-Елдэр? – неожиданно попросил Золто, когда я отставил пустую миску.

– Что рассказать? – удивился я.

– А все, что хочешь, я ж не бывал там, да и вряд ли буду.

– Ну, – я задумался. – В Ван-Елдэре немало красивых девушек, – решил я поддеть Золто.

Тот буркнул что-то неприличное. Я откинулся на спину и уставился на звёзды. В чистом небе они сияли ярко, и созвездия выглядели незнакомо. Впрочем, не сказать, что я так уж хорошо разбирался в этом хитросплетении небесных светил. Помнил только детские сказки про огромную печать из звезд, и, якобы, если увидеть все ее линии и повторить их самостоятельно на земле, то можно призвать падение нового Храма – на этот раз, действительно огромного. Боюсь, правда, что такое падение неминуемо уничтожит наш мир, так что хорошо, что никто еще не сумел увидеть все плетение.

– Ван-Елдэр красив, – объявил я. – Высокие двойные Клановые башни Алых достигают пределов облаков и устремляются за них. Когда идет дождь, мы просто поднимаемся выше туч и можем наблюдать солнце или как сейчас – звезды.

– И много таких башен? – негромко спросил Золто.

– Одиннадцать, – хмыкнул я. – По числу Великих кланов. Но вообще-то башен больше, многие богатые Алые строят себе свои, кто-то даже вровень с некоторыми Клановыми.

– А твоя?

– Самая высокая, – улыбнулся я, с теплотой вспоминая сейчас родной дом, – ее построили много веков назад, и с тех пор почти каждый новый глава семьи достраивал новые ярусы.

– Ясно, – Золто закатил глаза, видимо, не слишком веря моим рассказам.

– В городе почти всегда идет дождь, или собирается пойти, или только что закончился. Мостовые из полированного камня блестят от влаги, и я постоянно оскальзываюсь, спускаясь к каналу. За каналом лежат Белые кварталы: стройные ряды светлых домов, изящные древние дворцы и разумно выстроенные мануфактуры и фабрики. А с другой стороны холма живут серые – они лепят свои дома как попало, так что в лабиринтах улиц можно легко потеряться.

– А чем люди заняты? – Золто снова заинтересовался.

– Кто – чем, – я пожал плечами, – работой, учебой, ничегонеделанием. Как по мне, самые трудолюбивые люди в Белых кварталах, они всегда заняты чем-то интересным – изобретают, экспериментируют, улучшают! Их вклад в благоустройство столицы огромен!

– А Алые?

– Алые обеспечивают порядок, приток финансов, законы, – я не слишком уверенно пожал плечами, – без нас город падет – так мне, во всяком случае, всегда говорили.

– А сам ты как считаешь? – Золто пошевелил дрова в костре. – Вот, ты исчез, падет там что-то?

– Вряд ли, – я покачал головой, – да и я сам считаю, что за технологиями и идеями Белых будущее, а Алая власть – рудимент, который только мешает развитию города и континента. Сам посуди – из-за идиотского правила, которое нигде даже не записано, меня сослали на целых пять лет ветра-разбери куда! А ведь я не сделал ничего дурного – не убил… человека, не предал, не украл! Хотя, на деле, убей я кого – вряд ли бы это так уж обеспокоило Архонтов…

– И чего ж ты тогда хочешь туда вернуться? – Золто недоуменно уставился на меня.

– Там мой дом, – я пожал плечами.

Золто на это кивнул. Судя по всему, такой ответ его вполне устраивал.

12. Рыкташи

Пришло время ночлега.

Под руководством Золто я расстелил сшитые вместе шкуры, занимавшие большую часть моей сумки, и улёгся, завернувшись в них. Золто расположился с другой стороны костра. Ногач застыл молчаливой фигурой, прислонившись к дереву. Интересно, нужно ли ему спать? Или он просто подражает нам?

Спал я беспокойно, несмотря на дневную усталость: не привык так рано ложиться, если честно. Меня все время будил то плеск воды, то шум ветра, то какие-то другие посторонние звуки. Наверное, поэтому я услышал то, что побудило меня открыть глаза.

Звук. Он выбивался из уже привычной мне мешанины лесного шума. Это было что-то другое – не похожее на те звуки, что я слышал уже час или два.

– Золто, – шепнул я, – Я что-то слышу.

– Я тоже, – тут же отозвался он, и приложил палец к губам.

Я встревожено вслушивался. Звука не было. Осторожно сел, выпутываясь из шкур, огляделся. В полумраке белел небольшой пляжик в излучине речушки, на котором мы остановились. До другого берега было алда четыре, не больше, и там, прямо у воды, начинался густой ельник – темный и непролазный. Я понял, что звук шёл оттуда.

Звук повторился. Сейчас я точно мог сказать, что где-то там, за этой темнотой впереди треснула ветка. Я глянул на Золто – тот весь подобрался, привстал и устремил пристальный взгляд на тот берег. Я тоже уставился туда, но ничего, кроме деревьев различить не мог, а те казались лишь темной стеной.

– Ходит кто-то, – шепнул Золто. – Живой.

Я повернулся к нему и отшатнулся от неожиданности: глаза Золто неярко, но отчётливо светились в темноте жёлтым светом.

Интерес к этому нечту, ходившему на другом берегу, тут же был вытеснен на второй план.

У Золто светились глаза! Ветра безумия, что это вообще?!

Я негромко ахнул.

– Что? – Золто резко крутанулся на месте, думая, видимо, что я заметил что-то у него за спиной.

– Твои глаза светятся, – тихо озвучил я свои наблюдения. – Это такая болезнь, или ты проголодался и хочешь меня съесть?

– Ночное зрение, – бросил тот, заметно расслабляясь. – Ведьмачье это.

– А-а-а, – протянул я, делая вид, что понимаю, о чем речь. – А там что? – я вспомнил про другой берег.

– Рыкташ, – пояснил Золто.

Никаких рыкташей я не знал и недоумённо поднял брови – забыв, что ведьмак меня не видит в темноте. Впрочем, ах да, он же всё-таки видит меня в темноте!

– Большой меховой свин. Землю роет, пожрать ищет.

– И что? Он опасный?

– Сам смотри.

Я перевел взгляд на тот берег. Сначала в темноте ничего не было видно, а затем Якшар вышла из-за облаков. Как раз в этот момент огроменная, около алда в холке, тёмная зверюга с фырканьем вылезла из лесной чащи, вошла в воду и начала хлебать. Выглядел рыкташ так, как и описал Золто – здоровый, бочкообразный волосатый кабан.

– Похоже, ему нет до нас дела, – заметил я, чуть понаблюдав за зверем.

Он плескался у бережка, выражая низким хрюканьем полное довольство жизнью. Вода журчала, омывая его ноги. Картина выглядела мирно, если бы зверь не был таким гигантским. Кабаны, вроде, не хищники, а питаются грибами и ягодами? Или нет?

– Он не один, – Золто продолжал светить своими глазами. – Там семейство.

– А где… – начал было я, но тут услышал треск и хрюкание – и сразу после этого – увидел огни за деревьями. Они зажглись сразу цепочкой, окружая со всех сторон место, где купался кабан.

– Загоняют!

Золто вскочил на ноги и стремительно сложил свое имущество. Я спешно последовал его примеру, неуклюже запихивая свои шкуры в сумку, висящую на плече. Какой-то мешочек выпал и покатился по склону в воду. Я понадеялся, что в нём не было ничего важного.

– Бежим!

На том берегу послышались пронзительные звуки дудок и зычные окрики людей. Рыкташ поднял голову, взревел на весь лес и ломанулся через речку прямо на нас. Вслед за ним из-под крон выскочило ещё несколько таких же свиней поменьше, и тоже плюхнулись в воду.

– Валим! – Золто дернул меня за руку.

– Ногач! Пошли отсюда! Скорее!

– Ногач о себе позаботится! Уходим!

Я, не споря больше, понёсся вслед за Золто. Он взбежал на холм, оглянулся и невероятно быстро взобрался по стволу растущей там высокой разлапистой сосны и уселся в развилке. Я попытался последовать его примеру, но сухие ветки, в которые я вцеплялся, обламывались под моими руками.

– Лезь наверх, дурак! – заорал Золто. – Тебя ж стопчут!

Я подпрыгнул, что было сил, и обхватил ствол руками и ногами, повиснув на высоте около полуалда. Эх, не тому меня учили в академии! Подтянувшись изо всех сил и перехватившись, я выиграл пару ладоней, но зацепился одеждой за какие-то сучки. Рыкташ, полагаю, мог бы при желании разорвать меня пополам, оставив мне только голову с намертво вцепившимися в дерево руками. А вот и он!

Великие ветра, теперь он выглядел ещё огромнее! Я рванулся вверх, одежда затрещала, но выдержала. Я приготовился к смерти.

Внезапно на пути кабана оказалась небольшая, почти детская фигурка. Ногач!

Я был уверен, что Ногач сейчас полетит вверх тормашками в небеса, но он прямо перед носом рыкташа сделал какой-то невероятный кульбит, который я видел только у акробатов, упёршись одной рукой в землю – и запрыгнув кабану на спину.

Неожиданно для себя я обнаружил, что уже сижу в развилке сосны вместе с Золто. Под нами разыгрывалась диковинное представление. Ногач сидел на рыкташе, обхватив его ногами, а рыкташ носился кругами по поляне и ревел жутким голосом – так, что у меня заболели уши. Дальше рыкташ повалился на бок, вскочил, побежал к стволу нашей сосны и с размаху ударился о него башкой. Дерево зашаталось, как от порыва урагана. Затем рыкташ вскочил, снова упал, повалившись на другой бок, и затих.

Я присмотрелся. Ногач одной рукой тянул со спины кабана что-то белое, а другой быстро-быстро взмахивал ножом. Во все стороны летела кровь.

«Он его свежует!» – понял я с ужасом.

Вот тебе и весёлый игривый манекен. Хорошо, что он при первой встрече со мной не выказывал такой ловкости.

Я посмотрел на Золто, чтобы убедиться, что он видит то же, что и я. Сияющие глаза ведьмачьего сына едва не вываливались из орбит, рот распахнулся. Я думал, такие выражения лиц встречаются лишь на картинках неопытных художников

.

Он хотел что-то сказать, но осёкся. Перевёл взгляд на меня.

– Ты… ты как с ним справился? Ты же говорил, он мирный!

– Да, – я протянул. – Он мирный.

Я вспомнил шкуры, в которые был с самого начала одет Ногач, и подумал, что занятие это для него не новое:

– Это он себе одежду делает.

Золто поперхнулся.

– А нож он где взял?

– Откуда мне знать, – удивился я.

Мелкие свинки – ну, точнее, очень большие кабаны, но по сравнению с рыкташем они выглядели поросятами – увидев, что случилось с их предводителем, разбежались кто куда. Даже дудки на том берегу замолкли, вероятно, поражённые таким диким рёвом.

Какое-то время мы сидели на сосне. Ногач орудовал ножом, стягивая шкуру с рыкташа.

Золто проговорил, глядя на увлечённого работой Ногача:

– Ты как хочешь, но я отсюда не слезу, пока он с ножом.

Я хмыкнул. В принципе, я разделял его позицию, но, как только ее высказал Золто, пришлось передумать и слезть.

Это оказалось проще, чем я думал: достаточно было выбирать сучки потолще и не ожидать, что если ты ошибёшься, тебя проглотит чудовищный кабан. Тебя просто тихо и мирно обдерёт обезумевший манекен… спокойно, Ройт, спокойно.

Ногач скрежетал и цокал, обдирая свой трофей. Я нарочито спокойно подошёл к нему.

– Дружок! – сказал я, выбирая тон помягче. – Какой ты молодец! Завалил такую зверюгу! Без тебя мне было бы несдобровать.

– Скыырлы цак цак, крррр, – самодовольно проговорил Ногач.

Затем протянул мне кровавую руку.

Я машинально взял её и пожал. Ногач вернулся к работе, а я уставился на свои пальцы. Они были сухими и чистыми, хотя я был уверен, что его прикосновение оставит кровавый след.

Золто тихо подошёл ко мне и потрогал за плечо. Я подскочил от неожиданности.

– Нам надо быстро валить отсюда, – сказал он. – Это Сайбаровы ребята. Пусть живуля твой разделывает пока, чего.

Оставить Ногача в лесу?

– Они пристрелят Ногача и распилят его, – зло ответил ему я. – Не знаю, как ты, а я Ногача не брошу!

– О чём спор? – вежливо поинтересовался Сайбар, выходя из ельника со здоровенным прадедовским мушкетоном наперевес.

Вслед за ним из леса вышло ещё четверо с такими же огромными самопалами – и ещё один, с белым охотничьим псом на поводке.

– Здорово, Сайбар, – хмуро произнёс Золто.

Глаза его перестали светиться.

– Я смотрю, вы из-под загонщика дичь переняли, – усмехнулся Сайбар, укладывая мушкетон на плечо. – Да ещё и самку убили, а молодь распугали. Это не по вежеству. Опять ты нам, Золто, должным оказываешься.

Я решил встрять, хотя глядеть на эти ручные пушечки было весьма тревожно.

– А почему вы кабанчика на нас погнали? Мы тут спали вообще-то.

– Дык всё общество знает, кроме тебя, городской, что мы тут сонного осеннего зверя бьём. И ты небось знаешь, Золто, сын Сандака. – последнее слово он особенно иронично выделил. – Хотел зимней охотничьей тропкой от нас смыться?

Золто мрачно молчал.

– Удачно, однако, вышел зверь на вас, а? – Сайбар недобро оскалился. – Ну, пойдем теперь, потолкуем.

Спорить с тяжеловооружённым противником совсем не хотелось. Я посмотрел на Сайбара… посмотрел на Золто… посмотрел на Ногача, которому как раз вздумалось перевернуть на бок мёртвую тушу рыкташа, чтобы продолжить освежевывание. Он оперся ногами о землю и толкнул её обеими руками.

Я никак не мог понять до этого, насколько силён – невероятно силён – Ногач. До этого момента.

В полуободранном тулове, истекавшем жёлтым жиром и кровью, была, наверное, добрых сотня данхов веса. Когда манекен толкнул его, она подпрыгнула, как мячик, перевернулась несколько раз, скатилась с берега и плюхнулась в воду. Ногач удивлённо посмотрел на дело рук своих, а потом поскакал за ней.

Живуля там иль не живуля – что там хотел от нас Сайбар, мы так и не узнали, потому что охотничьи инстинкты в сайбаровцах возобладали.

Поминая вонючие ветра, сайбаровцы побежали вслед за тушей, вылавливать её из воды, собака метнулась белым пятном, тонко взлаивая. Золто подхватил обе сумки на одно плечо, схватил копьё и, похоже, вознамерился дать дёру, не дожидаясь меня.

Я подбежал к нему и ухватил за локоть. Куда!

– Пусти, дурак, – замахнулся он на меня кулаком.

Я пригнулся, Золто попытался пнуть меня ногой. И попал.

В то время как остальные, ругаясь, лезли сквозь ельник, один из сайбаровцев направился к нам, направляя на нас самопал.

– А ну стой! – гаркнул он, сорвавшись на фальцет.

Золто с ошалелыми глазами продолжал вырываться, никого не слушая. Мужик перехватил самопал, приложил его к плечу.

– Стой спокойно, дурак, застрелю!

Я отпустил Золто, и тот рванулся – но, почему-то, не в лес, а на мужика. Тот выругался, я услышал металлический щелчок. Что-то завертелось на прикладе, в древней дуре что-то зашипело, и впавший в отчаяние Золто, размахнувшись, полоснул мужика своим самодельным копьём.

Оно вонзилось ему куда-то в плечо, вышибло оружие из руки и пропахало длинную борозду через его живот. Упавший на землю самопал с негромким хлопком выплюнул пыж.

Я застыл.

Мужчина схватился за живот и сказал довольно высоким голосом:

– Ой-ой-ой.

Кровь хлестала у него между пальцев, и он повторил ещё раз, почему-то низким голосом:

– Ой!

Лицо у него искривилось, и он проныл:

– Ну, помогите же мне, я ранен!

Ведьмачонок стоял недвижимо, держа копьё перед собой на вытянутых руках. Мужик поднял на нас молящий взгляд, упал на колени, потом повернулся набок, свернулся калачиком и застыл.

В этот момент в Золто что-то щёлкнуло, как в Ногаче, он повернулся и припустил стремглав через лес. Я побежал за ним, пытаясь не потерять его из виду.

Золто несся, не разбирая дороги. Позади нас слышались крики и ругань, но вскоре они остались позади – ведьмаку будто сами ветра помогали, так быстро он бежал. Поразительно, что я и сам почти не отставал, каким-то образом ловко перепрыгивая коряги и камни. Очень помогала Якшар – ее свет не давал потерять Золто из виду в чаще. Возможно, помогало и то, что Золто тащил обе сумки и копьё, а я был налегке.

Мы бежали и бежали; Золто не знал устали. Ноги уже заплетались, я опасался, что при очередном прыжке я упаду и сломаю себе что-нибудь.

– Золто! – заорал я, срывающимся голосом. – Золто, подожди, прошу!

Он обернулся, застыл. Я тоже остановился, выдохнул.

– Золто, не убегай, я ж не догоню тебя, сгину тут один!

Я медленно побрел к нему, оскальзываясь, натыкаясь на каждый камень и кочку. Сердце в груди готово было прорвать ребра. В горле полыхало огнем. Только сейчас я понял, какая это была полезная для меня тренировка – подниматься на семьдесят первый этаж каждый день. Золто с перекошенным лицом стоял, глядя в пространство.

– Мы хоть отсюда выберемся, а? – я подошел к нему и устало привалился к ближайшему стволу дерева.

Золто молчал, видимо, тоже отдыхал.

– Ты сядь, – мне стало его жалко, – так бежали – никаких сил не хватит.

Что-то было не так. Золто все так же стоял столбом, и я занервничал.

– Эй, Золто, ты чего? – я поднялся и осторожно тронул его за плечо.

– Я его убил, – произнес он еле слышно.

Вот оно что! Я мысленно отвесил себе затрещину. А ведь и правда – Золто только что на моих глазах заколол человека! Я похолодел, вспоминая детали того, что случилось на берегу. Неудивительно, что парень сейчас в таком состоянии.