Текст книги "Первая (ЛП)"

Автор книги: Ким Притекел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

«Бет – такая, какая есть, точно так же, как и ты – та, кто ты есть».

Я помогла тете с уборкой следов нашего импровизированного пикника и с загрузкой корзины в машину. Захлопнув тяжелую крышку багажника, я повернулась к Китти. Она вопрошающе смотрела на меня с приподнятыми бровями, в ожидании очередного вопроса.

"Тетя Китти, а ты сталкивалась с Карен после того, как съехала с квартиры?"

"В последний раз я виделась с ней несколько лет назад. Мы столкнулись на аллее. Она поприветствовала меня улыбкой и помахала рукой – вот такой финал у нашей истории".

"Ох". Я в полном смятении обошла вокруг машины к пассажирской двери. Мне было просто невозможно представить саму мысль о том, что мы с Бет когда-нибудь сможем пройти мимо, вот так, издали помахав друг другу руками.

На обратном пути домой начался дождь.

Мы с диким хохотом, как сумасшедшие, неслись по газону от машины тети Китти, пытаясь поскорее попасть в дом. Промокнув до нитки и спотыкаясь, мы ввалились в прихожую в мокрой одежде, плотно облепившей наши тела, как вторая кожа. Мама недоуменно посмотрела на нас, а потом взорвалась в приступе бесконтрольного хохота. Сначала я даже немного обиделась на нее, но затем, увидев ее покрасневшие и опухшие от слез глаза, меня охватило беспокойство.

"Мам? Все в порядке? Почему ты плакала?”, – я подошла к ней поближе, хлюпая кроссовками.

«Ничего, милая. Просто я очень беспокоилась», – ответила она и заключила мое мокрое тело в крепкие объятия. Боковым зрением я заметила, как тетя Китти утвердительно кивнула головой, а мама ответила ей тем же, будто они проводили какие-то тайные переговоры за моей спиной. Я попыталась раздраженно дернуться в сторону, но мамины руки, лежащие на моих плечах, тотчас пресекли мою попытку. Она улыбнулась и откинула прилипшую прядь волос с моего лба.

"Я так тебя люблю, Эмми", – сказала мама, полным гордости голосом.

«Я тоже тебя люблю», – неспешно ответила я, не до конца понимая, что за этим стоит. Она еще раз меня обняла, прежде чем мягко подтолкнуть в сторону лестницы.

«Иди и переоденься, не то заболеешь еще», – и легонько прихлопнула меня по моей попе, поторапливая. Тетя Китти последовала за мной вверх по лестнице, направляясь в сторону ванной комнаты.

«Тетя Китти, почему мама плакала?» – тихо спросила я. В ответ тетя лишь уныло покачала головой.

«Этой весной у сталелитейного завода начались проблемы, а это довольно сильно сказалось на городе в целом, а заодно и на дилерском центре твоего отца, где дела идут все хуже и хуже. Сейчас люди едва в состоянии содержать свои семьи, и никто не заинтересован в покупке нового автомобиля. По этой причине твою маму временами охватывает тревожное беспокойство».

«У нас ведь все будет хорошо, да, тетя Китти?» Она улыбнулась и успокаивающе погладила меня по спине.

«Конечно, твои родители непременно позаботятся об этом».

Пока лето с испепеляющей все живое жарой неспешно заканчивалось, я стала замечать все больше табличек с надписью «ПРОДАЕТСЯ», которые усеяли лужайки почти всех домов наших соседей. Было довольно жутко видеть, как семьи, среди которых я выросла, стали исчезать, словно растворяясь в ночи. Сталелитейный завод обеспечивал работой тысячи мужчин и женщин, и сейчас они были вынуждены покидать свои насиженные места и уезжать туда, где имелась хоть какая-то работа. Многие из них направлялись в более крупные города – Колорадо-Спрингс или Денвер, другие же и вовсе покидали штат. Из-за этих событий меня все чаще стала посещать мысль: «А все ли у нас будет хорошо?»

Глава 4

  Я села на кровати и поерзала, поудобнее обустраивая свою спину на подушках, которые покоились напротив изголовья, и, испустив ещё один усталый вздох, продолжила пробираться сквозь свидетельские показания в деле Holstead. Утром за этой папкой должен заехать Джон Дитерс. Снова вздохнув, я сняла очки и протерла глаза, а затем метнула коричневую папку на столик, стоящий возле кровати. Надеюсь, что на этот раз у нас все получится, ведь мы были так близки к победе.

"Что скажешь на это, как я тебе?" – поинтересовалась Ребекка с робкой надеждой, прозвучавшей в её голосе. Я посмотрела на неё, и острая боль пронзила мое сердце. Ребекка стояла перед кроватью в безразмерной футболке, под которую она запихнула небольшую подушку, создав выпуклость на животе, и сейчас позировала, придерживая подушку руками и демонстрируя мне свой профиль.

Я соскочила с кровати, подошла к ней и обняла со спины, разместив свои ладони поверх её рук.

«Скоро, уже скоро, малыш, – прошептала я ей на ухо. – Осталось чуть-чуть».

"О, я все понимаю, но все равно нахожусь в каком-то нетерпении, – простонала она. – Мне уже почти тридцать пять, и каждый прошедший день эхом отдается в моей голове, словно говоря – совсем скоро ты станешь старухой".

"Наберись терпения, и все будет так, как ты захочешь", – я поцеловала ее в шею, вдыхая сладкий запах кожи, такой нежной после душа, и ощутила аромат "Ирландской весны".

"В конце концов, я же смогла заполучить тебя, верно?" – улыбнулась она.

 "О да! И это потребовало столько терпения! Я даже не представляла, что ты имела его в таком огромном количестве. Что ж, тебе все-таки удалось научить меня кое-каким важным вещам", –  усмехнулась я.

"Неужто до тебя дошло? Должно быть, это так на тебя повлияли наши прогулки в парке, и всего-то потребовалось чуть менее трех лет". Ребекка взяла мою руку и поднесла к губам, а затем на мгновение прижала ладонь к своей щеке. Дрожащим голосом она сказала: "Иди и прими душ". Я развернула ее и, убрав подушку из-под футболки, крепко прижала к себе.

"Милая, на все нужно время, – прошептала я, – но это обязательно произойдет. Я обещаю тебе". Она всхлипнула один раз, а затем, как мне показалось, взяла себя в руки.

"Я не знаю, что это на меня нашло. Боже, в последняя время я стала такой эмоциональной!" – она мягко отстранилась от меня.

"Ну, мне-то ты о этом не рассказывай!" – усмехнулась я. Она улыбнулась в ответ и игриво шлепнула меня по руке. "По крайней мере у тебя есть оправдание, и ты можешь обвинять во всем все те гормоны, что играют в тебе", – я быстро поцеловала ее в губы и пошла в ванную комнату.

"Эмили?"

«Да, малыш?» – спросила я от двери в ванную.

"Я люблю тебя".

"А я люблю тебя ещё больше".

Я скинула с себя спортивные штаны и футболку. Озноб холодной ночи тут же набросился на меня, посылая волну дрожи по всему телу. Я крепко стиснула зубы и начала дергать ручки от душа в попытке получить воду нужной температуры. Вздохнув от облегчения, я шагнула под горячие брызги и, как только спасительный поток воды омыл меня, неся расслабление напряженным мышцам, сразу же закрыла глаза. Я провела руками по волосам, откидывая их назад; ручейки воды бежали по щекам, стекая с носа и подбородка. Когда перед моим мысленным взором предстала Бет, я открыла глаза. Глубоко вздохнув, я позволила этим воспоминаниям войти и, заполнив меня мыслями о ней, вернуть обратно в тот давно прошедший летний день.

* * *

Не находя себе места, я металась по комнате, расхаживая взад и вперед, взад и вперед. Что-то подсказывало мне, что сегодня Бет обязательно приедет домой, и довольно скоро. Что я ей скажу? Я понятия не имела. Даже после того разговора, что я провела с тетей, я все еще чувствовала тошнотворно-чудовищную ревность, радостно пожирающую мой мозг. Прекратив свои метания, я посмотрела в большое зеркало, которое висело на обратной стороне двери в мою спальню. Улыбнувшись своему отражению, я начала тщательно репетировать свою лучшую улыбку, с которой я встречу Бет, когда она зайдет ко мне. Если зайдет. Она ведь зайдет? Я снова заметалась, а затем вновь замерла, чтобы взглянуть на себя еще раз.

"Привет, Бет", – улыбнулась я. Нет. Ты выглядишь, как идиотка. Я стерла ухмылку с губ и попыталась выглядеть серьезной. Нет. А если обиженно надуть губки? Тогда она возможно захочет узнать, что же такого произошло? Я опять усмехнулась. "Привет, Бет. Как жизнь в лагере? Как далеко ты продвинулось в обучении актерскому мастерству? Как поживает твоя любительница ночных прогулок, Кейси, кажется?" Тьфу! Прижав ладони к лицу, я сквозь пальцы кинула взгляд на свое отражение в зеркале, а затем застыла на месте, услышав звук подъезжающей машины. Я сглотнула, с трудом проглотив внезапно образовавшийся в горле комок.

Быстро обежав вокруг кровати, я выглянула в окно и увидела, как белый Чеви матери Бет прокладывает путь по улице, и вот он замедлился, чтобы повернуть на их подъездную дорожку. Неопределенность сжала мои внутренности, и мне пришлось сделать глубокий вдох. Должна ли я ждать, когда она сама зайдет ко мне? Нет. Это может занять некоторое время. Глубоко вздохнув, я посмотрела на свое отражение в зеркале еще раз, решительно выдернула волосы из вечного хвостика и начала щеткой расчесывать длинные пряди до тех пор, пока светлые, отчасти выгоревшие на солнце до цвета платины волосы не засияли. Поправив джинсовые шорты и придав своему лицу самый храбрый вид, я, наполненная праведным гневом, отправилась встречать Бет.

Я шла через нашу лужайку и наблюдала, как мать Бет помогала своей дочери доставать тяжелые сумки из багажника автомобиля. Без единого слова, молча и эффективно. Нора Сэйерс, взяв в руки две сумки, краем глаза обнаружила меня, появившуюся из ниоткуда, и улыбнулась.

"Привет, Эмили", – сказала она и направилась в сторону входной двери. Бет посмотрела на меня; ее большой вещевой мешок был перекинут через одно плечо, а холщовую сумку поменьше она держала в руках. Я опустила взгляд и заметила браслет, который болтался на ее левом запястье. Тот самый, серебряный, с несколькими маленькими побрякушками, которые висели на нем. Горький холодок ревности пробежался по моей спине.

"Привет", – широко улыбнувшись, поздоровалась Бет.  Она выглядела почти спокойной. Почти.

"Привет".

"Я так надеялась, что ты будешь дома, но не была уверена в этом; ты могла бы болтаться где-то с Дарлой или еще с кем-нибудь", – она поправила мешок на плече.

«Нет. Только не сегодня», – я улыбнулась. Мои руки начали нервно теребить ремешок с часами, вращая их вокруг запястья то в одну, то в другую сторону.

«Круто! Я столько всего должна рассказать тебе!» Она кинула взгляд через плечо на свой дом и со вздохом повернулась ко мне. «Думаю, мне следует провести с ней какое-то время, если я так не сделаю, то она потом непременно припомнит мне это. Давай попозже встретимся возле Большой лужи?» – ее голос был полон надежды.

"Ладно, давай", – протянула я, весьма разочарованная тем, что мне придется ждать этого "попозже". "После ужина?" Когда я услышала свой собственный голос, произнесший эти слова, то внутренне сморщилась. Ведь это значило только одно – я еще так долго не увижу ее!

"Да. Вот и договорились". Она бросила холщовый мешок и, подойдя ко мне, обняла свободной рукой, на краткий миг прижав меня к себе, а затем отпустила. Потом Бет развернулась, подняла с земли свою сумку и направилась к входной двери, которую мать оставила для нее открытой.

Мы с родителями сидели за обеденным столом. Я посмотрела на пустой стул, стоящий напротив меня. Как же сильно я скучала по своему брату. Глубоко вздохнув, я вернула свое внимание к тарелке спагетти. Я накручивала на вилку длинную лапшу, пытаясь понять, насколько большой ком макарон я смогу намотать на нее, прежде чем он свалится.

"Эмми, – тихо сказала мама. Я посмотрела на нее. – Не стоит играть с едой".

"Прости". Я запихнула образовавшийся шар к себе в рот и начала жевать.   Определенно, сейчас, пока я пытаюсь не подавиться этим массивным комком макарон, мне будет не до размышлений или разговоров.

«Боже мой, Фрэнсис, разве ты не учила наших детей хорошим манерам?» – с отвращением в голосе произнес отец.

"Эмили?" – с еле заметной улыбкой, проскользнувшей по её губам, произнесла мама. Широко распахнув глаза и пожав плечами, я с самым невинным взглядом посмотрела на нее, а затем взглянула на настенные часы – на них было уже почти семь. У нас с Бет имелась взаимная договоренность, что "после ужина", как правило, означало восемь. Что ж, к этому времени я как раз закончу с посудой и смогу выскользнуть из дома, чтобы отправляться к Большой луже.

Я стояла возле кухонной раковины с тряпкой для мытья посуды в правой руке и сковородой, запачканной соусом, в левой. Рассеянно протирая её, я бессмысленно смотрела в окно на задний двор, не замечая там ничего – ни большого тополя, ни маленького сарая, спрятанного в заднем левом углу двора, ни большого батута, черный брезент которого тускло отражал свет полной луны. Я размышляла о том, как сегодня мне стоит вести себя с Бет. До встречи с ней оставалось пятнадцать минут. Все тарелки были вымыты, за исключением сковороды, которую я все ещё продолжала медленно тереть. Покончив с ней, мне останется лишь протереть обеденный стол и вынести мусор. Не вопрос, осталось совсем чуть-чуть, я буду там вовремя.

И снова мысли о новой подруге Бет завертелись в моей голове. Когда ко мне пришло понимание того, что я не имела никакого права ревновать эту совершенно неизвестную мне девушку, я отругала саму себя. В конце концов Бет имела право завести своих собственных друзей. У меня же были свои друзья и свой круг общения. Но я так сильно была привязана к Бет, что чувствовала её, как продолжение себя. В ту же секунду у меня засосало под ложечкой от подозрения, что Кейси и Бет этим летом стали больше, чем просто друзья. Делала ли Бет с ней те же самые вещи, что и со мной? А что же такое было у нас с Бет? Ведь другие девочки не занимаются подобными вещами, разве нет?  Но тут я вспомнила, что тетя Китти рассказала мне о себе и Карен.  Выходит, рано или поздно все девушки делали так? В любом случае, как я надеялась, мы справимся, мы должны пройти через это.

Протерев стол и швырнув полотенце на край двойной мойки, я оставила кухню и направилась в гостиную, где мои родители читали газеты и смотрели вечерние новости.

«Ты читала эту статью, Фрэн?» – удивленным голосом произнес отец, продолжая читать статью с фотографией, на которой, как казалось, было запечатлено нечто, вроде какого-то парада. Мужчины и женщины шли по улице с плакатами в руках, их рты были открыты, как будто они говорили что-то или же кричали.

«Какую статью?» – рассеянно ответила мама, не желая отвлекаться от чтения журнала, на котором сфокусировала свое собственное внимание. Отец начал читать: «В пятницу почти четыре сотни демонстрантов приняли участие в митинге у здания мэрии в Денвере, требуя равных прав для геев и лесбиянок. Митинг начался спокойно, с легкого песнопения и демонстрации радужных знамен, однако ситуация начала быстро ухудшаться, когда протестующие против геев начали бросать камни и стеклянные бутылки в участников парада. Некоторые геи были срочно отправлены в больницу с ранениями в голову и серьезными порезами. Через двадцать минут полиции Денвера удалось взять ситуацию под контроль, и толпа народа была разогнана. Никаких арестов произведено не было…»

Мама смотрела, как отец положил газету, а затем уставился на нее.

«Что за люди, – пробормотал он. – Почему они не могут оставить все так, как есть, и держать это при себе? Ведь никого не заботит их... образ жизни. Черт возьми, почему они не могут вести себя нормально, как все?»

"Генри. Будь справедлив. Они не заслуживают того, чтобы кто-то из них пострадал. Они же, в свою очередь, никому не причинили вреда. Ты только что прочитал, это шествие было мирным".

«А кто такие геи и лесбиянки?» – спросила я и, остановившись у двери, повернулась к ним лицом. Глаза моих родителей мгновенно обратились ко мне, изумленное выражение, промелькнувшее в них, походило на то, как если бы я мимоходом поинтересовалась у них – а не могу ли я выстрелить им в голову.

«Кучка больных извращенцев, вот кто они такие».

«Генри», – мама на секунду замолчала, размышляя, как бы лучше ответить на мой вопрос. «Ну дорогая, они гомосексуалисты».

«А что такое гомосексуалист?»

«Ах! Ох, детка. Ну, гомосексуалист – это тот, кто… ну, кто любит людей своего пола. Два мужчины, которые физически любят друг друга называются геями, а две женщины, которые физически любят друг друга, называются лесбиянками». Я впитывала эту информацию и через мгновение осознала, что раньше в школе уже слышала оба этих термина, но просто никогда не понимала, что они обозначали. Потом меня поразило, что именно так, именно такими словами называли Бет. Я беспокойно сглотнула.

«Ох! Ну, пожалуй, я пойду».

"Не задерживайся допоздна, Эмми", – сказала мама, а затем перевела своё внимание на журнал.

Мрачно вышагивая по улице, я снова и снова прокручивала в голове те слова, что сказала мама. Мы были… Нет. Нет! Ни за что! Я ведь не люблю Бет именно так, таким образом? А Бет меня? Нет. Я улыбнулась про себя. Нет, она вовсе не из «тех». Просто она всегда ощущала себя более комфортно, находясь рядом с девушками, вот и все.

С такими мыслями я и двигалась по пыльной извивающейся тропинке по направлению к Большой луже. Вдалеке я увидела белую футболку. Луна спряталась за волнистыми облаками и ее едва различимое сияние не могло пробиться сквозь густые ветви деревьев, окружающих пруд. Приблизившись, я разглядела Бет, которая сидела, прижав колени к груди и обхватив руками голени. Потерянным взглядом она бессмысленно уставилась на воду. По её задумчиво прикушенной нижней губе я поняла, что сейчас она потерялась в своих мыслях и пребывает где-то далеко отсюда.

"Эй", – тихим голосом окликнула я её, не желая нарушать тишину позднего вечера конца августа. Она оглянулась и улыбнулась мне.

"Привет". Я плюхнулась рядом с ней и села, скрестив ноги, мои руки легли на бедра. Посмотрев на нее, я усмехнулась.

"Надо же, в этот раз ты пришла первой".

"Да, это так. Мне пришлось пораньше убраться из дома. Думаю, что жду тебя здесь уже около часа".

"Ох! Как жаль! Я оказалась бы здесь раньше, но так как Билли уехал, осталась только одна посудомоечная машина – я". Она улыбнулась.  На мгновение я перевела взгляд на окружающие нас деревья, затем повернулась к ней. "Расскажи, как провела лето. Как лагерь?" Она улыбнулась.

"Это было здорово! Я привезла с собой кучу наград и призов. Тебе стоит взглянуть на мой комод, он просто заставлен ими". Ее глаза сверкали, наполненные гордостью.

"О Бет!" Я вздохнула, искренне радуясь за нее. "Я так и знала, что ты обязательно вернешься с ними. Ты такая талантливая! Если бы у меня было хоть вот столько от твоего таланта", – я подняла руку, демонстрируя расстояние в полдюйма между большим и указательным пальцем.

"Эй, не будь настолько строга и несправедлива к себе, Эм. У тебя есть свои собственные достоинства, которые гораздо серьезнее моих. Я хотела бы стать такой же умной, как ты. И такой же красивой", – ее улыбка была обезоруживающей. Я смущенно усмехнулась.

"Да, верно. Но за это мне не аплодируют стоя и не дают награды и призы, как тебе".

"Сейчас может и не дают, но будь уверена – твои таланты обязательно помогут тебе стать успешной в жизни. Ты далеко пробьешься, Эм. Я знаю это". Ее ярко-голубые глаза посмотрели в мои. Они были наполнены смесью серьезности и грусти. Она продолжила с усмешкой. "Просто вспомни мои слова, когда станешь уважаемым успешным адвокатом в большом городе".

"Непременно", – я улыбнулась. "Раз уж так, то и ты вспомни обо мне, когда будешь произносить благодарственную речь, выиграв свой первый Оскар". Она усмехнулась, потерявшись в мечтах. На мгновение мы встретились глазами. Ни с кем в целом мире у меня никогда не было связи, подобной той, какая была с Бет. Наши глаза всегда могли сказать нам все, что требовалось, без единого слова – они нам были не нужны. Вот и сейчас я разглядела, как что-то промелькнуло в её глазах, и это что-то поведало мне о великой борьбе, которую она вела сама с собой. Она выглядела такой потерянной, что я почувствовала потребность прикоснуться к ней и утешить ее. Я потянулась и положила руку на ее правое колено, которое она все ещё обнимала руками, прижимая к своему телу. Я знала, что она хотела выговориться, но не была уверена – хочу ли я услышать об этом. Так что мне самой пришлось сделать решительный шаг и подтолкнуть ее к этому.

"Почему же ей пришлось покинуть лагерь?" – мои слова были произнесены медленно и тихо. Я смогла разглядеть, как в её глазах, так похожих на безбрежный океан, забушевал шторм. Она отвела взгляд и уставилась на скрещенные лодыжки, а затем спустя несколько секунд начала говорить. "Кто-то увидел нас", – сказала она так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать это.

"Увидел вас? Купающихся?" – уточнила я в замешательстве.

"Нет, – она улыбнулась при этом воспоминании. – Нет, они увидели нас на берегу, когда… когда мы были… мы целовались". Тут она быстро взглянула на меня, чтобы увидеть мою реакцию. Приложив немалые усилия, чтобы взять под контроль свои эмоции, мне удалось сохранить нейтральное выражение лица. Сейчас, когда она начала говорить, я не собиралась позволить себе снова выплеснуть наружу всю свою ревность. Увидев, что все хорошо, она продолжила. "Кейси была голой. Я успела снять только рубашку". Внезапно она уткнулась лицом в ладони и застонала. "О Эм! – ее голос был слегка приглушен ладонями. – Это было так неловко". А затем она снова посмотрела на меня.

"Значит, ты и Кейси делали то же, что и мы… ну, целовались и все такое?" Румянец залил её шею и медленно пополз вверх, окрашивая щеки Бет в малиновый цвет.

"Ну да… вначале… сперва", – она одарила меня своей фирменной кривобокой ухмылкой и приподняла бровь.

"Вначале?" – пропищала я. Прочистив горло, я помолчала, поскольку ждала, что она продолжит. С болезненной очевидностью мне стало ясно, она хочет, чтобы я вытащила это из нее. Неужели я действительно хочу это услышать? Любопытство взяло верх надо мной. "Так эээ… а что ещё вы делали?"

Я рефлекторно сглотнула и на мгновение уставилась на воду, прежде чем вновь смогла посмотреть на нее. Убедившись, что снова стала центром моего внимания, Бет продолжила своё повествование "Кейси обычно использовала язык, и после того как  начинала посасывать,  а затем  своими пальцами…"

"Пальцами?" – перебила я. Мои брови приподнялись в замешательстве. "А с какой стати ей использовать пальцы, чтобы поцеловать тебя в губы?"

 Бет усмехнулась.

«А кто-то сказал, что это были губы?» В это мгновение на меня наконец-то накатило осознание произошедшего, и я со свистом втянула воздух. С отчетливо различимым всхлипом я разлетелась на тысячи крошечных кусочков. Бет ехидно усмехнулась, наблюдая за моей реакцией. Следующее, что я осознала, – в моей голове начала формироваться мысленная картинка происходящего, и тут же по мне прокатилась волна тепла, которая обрушилась на мое тело, словно цунами на прибрежную полосу берега моря. Когда Бет продолжила свой рассказ, эта волна начала распространяться, направляясь куда-то вниз. «Она  ласкала мою грудь своими пальцами и ладонями. Представляешь, я понятия не имела, насколько они чувствительны! А после того как она прикасалась своими губами…»

Я потеряла связь со словами Бет, потому что в этот момент в моей голове начался безумный танец мыслей, и мамин голос эхом прорвался сквозь него. "Два мужчины, которые любят друг друга называются геи, а две женщины, которые любят друг друга называются лесбиянки..."

"...сначала она использовала только один палец, а затем..."

"Эй! Это Бет – лесбиянка! Эй, у моей сучки течка, ты как – заинтересована?" Я как наяву услышала мальчика, кричавшего эти слова в школе, его голос до сих пор зазвенел у меня в ушах....

"Ох, Эм! Это было так здорово! Я не могла ходить..."

"Кучка больных извращенцев – вот кто они..."

"...приезжает сюда на следующей неделе".

"Что?" – переспросила я, моя голова дернулась, чтобы взглянуть на Бет, а мои мысли, грезы и все привычные понятия оказались разбиты на миллион осколков. "Повтори, что ты сказала?"

"Господи, Эм! Где ты была?"– Бет ухмыльнулась. "Я сказала, что на следующей неделе перед началом учебы в школе ко мне приедет Кейси".

"Ой!" Я ощутила, как бесконечная пустота заполняет меня.

"Не могу дождаться её. В лагере все произошло так быстро, что мы даже не успели попрощаться, а ещё я очень сильно хочу, чтобы ты познакомилась с Кейси. Она замечательная! Может быть ты проведешь немного времени вместе с нами? Возможно, мы все вместе могли бы сходить в кино или куда-нибудь ещё ". Бет посмотрела на меня, и в её глазах плескались счастье и надежда.

"Не знаю. У нас с Дарлой есть кое-какие планы на следующую неделю". И как только эта ложь слетели с моих губ, я сильно пожалела о сказанном и съежилась, увидев боль, отраженную на лице Бет.

"Ох! Эм, это же только на один день – после обеда, всего лишь пара часов".

"Пара часов! Ты хочешь видеть меня рядом всего лишь пару часов?"– я недовольно скривилась, прекрасно понимая, что это звучало совершенно по-детски, но тем не менее ничего не могла с собой поделать. Тот, кто сказал: "Ревность убивает душу", был поистине очень мудрым человеком.

"Конечно, нет! – теперь пришла очередь Бет рассердиться. –  Я лишь подумала, что ты очень занята делами, вот и решила – ты сможешь выделить мне не более пары часов!"

"Ну, очень даже возможно, что так оно и есть! Я обязательно проверю своё расписание, чем же я таким важным занята!" – я вскочила на ноги. Бет отрыла рот, но потом снова захлопнула его. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох перед тем, как встать и посмотреть мне прямо в глаза.

"Эм, это же так глупо. Почему мы ругаемся?" Я не знала, что ей на это ответить, а затем она продолжила: "Я просто хочу, чтобы ты познакомилась с ней. Ты мой лучший друг, а Кейси… Кейси и в самом деле очень важна для меня. Я просто хочу, чтобы она понравилась тебе".

"Какая тебе разница – понравится она мне или нет? Она же твоя подруга", – тихо сказала я.

"Просто сделай это, Эм". Она посмотрела в мои глаза в отчаянной попытке убедить меня. "Хорошо?" Устало вздохнув, я сдалась, однако впереди на нашей с Бет дороге я уже смогла различить едва заметные очертания развилки, и это страшно напугало меня. Каким же путем пойдет каждая из нас?

Прошло не так много времени, прежде чем я встретилась с «особым» другом Бет. В дни, предшествующие прибытию Кейси, все, о чем неизменно твердила Бет, были рассказы об их ночных побегах и о том дне, когда Кейси учила Бет плавать, а также о том, что Кейси по окончании лета отправиться в Англию, где будет жить у бабушки и пойдет учиться в Оксфорд. Эти рассказы продолжались снова и снова, по кругу, до тех пор, пока мне просто не захотелось завопить во всю глотку! А самым печальным и особо ненавистным было то, что эта Кейси и в самом деле жутко заинтересовала меня, но даже самой себе я упорно не желала признаваться в этом, не говоря уже о Бет.

Я слонялась по комнате и вместо того, чтобы складывать белье после стирки, размышляла об этом, когда за окном раздался звук подъезжающего автомобиля, а следом восторженный визг Бет.

"О, сюрприз!" – пробормотала я про себя и подошла к окну, чтобы потихоньку, без зоркого ока Бет, украдкой взглянуть на Кейси. Большой оранжево-белый Форд пикап прижался к бордюру и, посигналив, замер на месте. Водитель, сидя в машине, засуетился, возясь с чем-то, а Бет в это время на всех парусах неслась к водительской двери. Даже с такого расстояния я смогла разглядеть возбужденно-восхищенное выражение лица Бет. Наконец водительская дверь распахнулась и оттуда показалась Кейси. Черт, что за восхитительная девушка! Она казалась совершенством –  высокая, почти такая же, как Бет, с длинными золотистыми светлыми волосами. Сейчас она стояла ко мне спиной, поэтому я не могла разглядеть ее лица. Что касается её тела, то оно было гибким и загорелым, а обрезанные джинсовые шорты и короткая майка ещё больше подчеркивали её совершенство… Бет прыгнула в объятия Кейси и долгую минуту, очень долгую минуту, они так и стояли, прижавшись друг к другу. Я никак не могла оторваться от созерцания их встречи, продолжая наблюдать за их объятиями. Наконец Кейси отстранилась, и Бет радостно улыбнулась, глядя на неё.

"Ты как, нормально добралась?" – поинтересовалась она у Кейси…

"Да, малышка. Хоть ты и дала мне ужасающие ориентиры". Я удивилась, услышав милый акцент Кейси, хотя Бет и рассказывала мне о нем. "Какой прекрасный район! Твоя мама дома?" – спросила Кейси, под руку с Бет обходя пикап. Когда они дошли до тротуара, я наконец смогла разглядеть ее лицо. Ее волосы были откинуты назад и удерживались там заколками по обе стороны головы. Она обладала тонкими чертами лица, а большие карие глаза, в сочетании с изящно изогнутыми бровями, смотрелись весьма мило, ослепительно белозубая улыбка выглядела потрясающе на фоне смуглой от загара кожи.

«Нет. Она на работе и сегодня вечером её не будет дома, так что у нас будет место для нас самих». Бет улыбнулась своей подруге. Кейси сказала ей что-то, но слишком тихо, чтобы я сумела это расслышать, однако, как бы там ни было, эти слова заставили Бет улыбнуться ещё шире и покраснеть. Я стиснула зубы, борясь с муками ревности, охватившими меня. Кейси повернулась и посмотрела на мой дом, а я тут же отпрыгнула подальше от окна.

«Это дом Эмили?» – спросила она. Я подняла брови от удивления.

«Да».

«Он милый. Не могу дождаться встречи с ней!»

Это что, шутка такая? Она что, в самом деле желает встретиться со мной? От такой перспективы я громко фыркнула. Хотя да, все верно. Должно быть, просто хочет утереть мне нос тем фактом, что она заняла мое место в жизни Бет. Я пошла обратно к кровати, чтобы закончить складывать белье. Ничего, они могут и подождать. Уж я-то абсолютно точно не собираюсь спешить, чтобы встретиться с этой самой Кейси или как там её.

* * *

Покончив с душем, я подошла к зеркалу, висевшему над раковиной, и протерла его гладкую поверхность, избавляясь от осевшего пара. Затем я обернула голову полотенцем и принялась с особой старательностью выжимать влагу из волос. Дотянувшись до расчески, лежавшей на полочке, я начала тщательно расчесывать свои длинные, потемневшие от воды пряди, избавляясь от спутанных волос. Глядя на своё отражение в зеркале, я поразилась, насколько безжалостны прошедшие года, и как они могут менять людей. Особенно заметно это стало после того, как я недавно посмотрела фотографии тех времен, когда была еще совсем юной, и это было так шокирующе. Нет, для своего возраста я все ещё выглядела очень молодо, и почти все считали, что мне двадцать с небольшим лет, но я-то видела все произошедшие во мне изменения. Особенно в глазах. Все то время, пока я росла, а потом училась в колледже, люди по обыкновению говорили, что мои глаза заполнены вопросами и готовы постоянно изумляться жизни, как будто все то, что окружает меня, я видела в первый раз. В те годы моя незрелость так раздражала меня, а сейчас, вглядываясь в глаза уже взрослого человека, я видела, какими жесткими, а отчасти и безжалостными они сумели стать. В них больше не было ни удивления, ни любопытства. Вообще ничего. По мере моего карьерного роста все это было заменено на подозрительность и понимание тех внутренних мотивов, которые руководили людьми. Я видела в окружающих меня людях как лучшее, так и худшее. Было забавно наблюдать, насколько человек может поменяться.