Текст книги "Первая (ЛП)"

Автор книги: Ким Притекел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Моника шагнула в сторону, пропуская меня в большую прихожую и в длинный узкий коридор, ведущий из нее. Почувствовав что-то возле своей ноги, я посмотрела вниз и улыбнулась, обнаружив там маленького бигля, который смотрел на меня большими карими глазами, при этом его черно-бело-коричневый хвост вилял не останавливаясь.

"Это Молли", – сказала Моника.

"Привет, Молли," – проворковала я, наклонившись, чтобы уделить немного внимания и ласки возбужденной от радости собаке. Моника устроила для меня экскурсию по своему большому дому, демонстрируя антиквариат, собранный ею за многие годы, и драгоценную коллекцию свечей абсолютно всех видов и цветов. Дом, о котором она всегда так мечтала.

"Ты просто обязана познакомиться с Конни," – сказала она, потянув меня за руку на третий этаж старого дома. Когда мы двинулись вверх по лестнице, я услышала стук. "Дорогая?" – позвала Моника, ведя меня сквозь лабиринт комнат и дверей до тех пор, пока мы наконец не попали в хорошо освещенную комнату, заполненную светом из окон. В дальнем углу комнаты на лестнице стояла женщина и стучала молотком по балке на потолке.

"Конни? – позвала Моника, не дождавшись ответа, она выкрикнула. – Конни!"

"Что?!" Женщина от неожиданности дернулась и чуть не упала с лестницы. Она приложила руку к груди и сердито посмотрела на Монику. "Ты что, пытаешься убить меня?" – прохрипела она. Моника усмехнулась.

"Прости, детка. Я хочу тебя кое с кем познакомить. Конни, это Эмили Томас. Эмили, это мой партнер Конни". Я улыбнулась довольная тем, что мне наконец-то удалось повстречаться с женщиной, которая оказалась в состоянии дать моей старой подруге то, о чем она всегда мечтала – любовь, надежность и тепло домашнего очага.

"Здравствуй, Эмили", – сказала Конни, ступая вниз по ступеням лестницы и вытирая руки о запачканные пятнами краски штаны. "Извини за этот беспорядок. Мы тут затеяли перепланировку", – улыбнулась она, протягивая мне руку.

"Не беспокойся, все хорошо", – улыбнулась я и с теплотой пожала её протянутую руку.

"Определенно, я желала бы встретиться с тобой при более приятных обстоятельствах, но как бы то ни было, я все равно рада встрече", – произнесла она, накрывая ладонью наши соединенные руки.

"Полностью согласна", – сказала я, глядя в ее бездонные голубые глаза, лучившиеся светом и добротой. Ее темные русые волосы с крапинками белой краски, осевшей на них, были зачесаны назад и затянуты в хвостик. Конни совсем не походила на Монику, они были такими разными. Конни была обычной, особо ничем не выделялась, но при этом была прекрасна в своей простоте, а исходящее из её доброго сердца тепло, словно сияние озаряло все вокруг.

"А где Ребекка?" – поинтересовалась Моника. Я повернулась к ней.

"Осталась нянчиться с детьми, – застенчиво сказала я. – Она так обожает детей, поэтому Билли с Ниной конечно же, подпрыгивая на месте, с радостью ухватились за такую возможность". Они обе понимающе улыбнулись.

"Что ж, давайте-ка пройдем вниз, там ты сможешь рассказать нам о своей жизни в "Большом Яблоке".

* * *

Я встала, оставив на полу разложенные по стопкам файлы, и подошла к окну, выглядывая на темную улицу. Одинокий фонарь освещал двор перед фасадом дома. Скрестив руки на груди, я прислонилась плечом к стене.

"Эмили?" – послышался тихий голос, раздавшийся позади меня.

"Хм?" – рассеянно спросила я, мысленно находясь совсем в другом месте.

"Ты в порядке, дорогая?" Я расслышала озабоченность в голосе Моники и кивнула.

"Да. Просто задумалась".

"О чем?"

А в самом деле, о чем? Я наблюдала, как двое мальчишек, на секунду выхваченные из темноты оранжевым светом уличного фонаря, промчались мимо и исчезли, и только их смех все еще был слышен в ночной тиши. Я попыталась сосредоточиться на своих мыслях и упорядочить их, чтобы хоть как-то объяснить эти мысли Монике, учитывая, что для меня самой в них не было абсолютно никакого смысла. Я развернулась.

"Моника, я ничего не могу понять", – тихо произнесла я, остановив свой взгляд на журнальном столике.

"Ты о чем?" – голосом, в котором звучали мягкие поощряющие интонации, снова спросила она.

"Помнишь, на прошлой неделе мы столкнулись с Бет?" – спросила я. Она согласно кивнула. Я отвернулась к окну, не желая во время своей исповеди смотреть ей в лицо, поэтому уставилась на свое отражение в стекле, которое ночь превратила в зеркало. Мои глаза смотрели в сторону запада. Огромная молния осветила ночное небо, превращая ночь в день, и на мгновение заставила исчезнуть мое отражение со стекла, но затем оно появилось там вновь. "Как можно…" – я запнулась, пытаясь сформулировать свою мысль и подобрать нужные слова. "Как можно потерять то, чего у тебя никогда не было?" Я посмотрела в глаза своему отражению. Мои глаза, там – в стекле, были прозрачными из-за темноты, стоявшей на улице, и я задавалась вопросом – а что, если и я все это время была такой же призрачной, ненастоящей? А что, если я всегда знала, чего я хотела на самом деле, но была слишком трусливой и не решилась взять это?

"Что ты имеешь в виду?" – услышала я тихий вопрос, но понимала ли я саму себя? Так что же я имела в виду?

"Бет". Это имя было произнесено почти так же, как произносят молитву. "Когда вы с ней в тот день разговаривали на улице, я ревновала. Два слова – Бет и ревность. И это был уже не первый раз, когда эти два слова стояли в одном предложении, – сказала я. – И пока я наблюдала, как она разговаривает с тобой, я поняла, что слово "Моника" тоже должно быть добавлено к ним". Я не отваживалась посмотреть на Монику, ужасаясь последствий, которые могло принести это признание. "И я испугалась".

"Почему, Эмили?" Я совсем близко от себя услышала этот вопрос, обращенный ко мне. По-прежнему не оборачиваясь, я посмотрела на туманное отражение лица Моники, стоявшей за моей спиной. Глубоко втянув в себя воздух, я подумала: – А может быть это как раз хорошо – закончить все здесь и сейчас. Все равно я скоро уеду учиться. "Я боялась потерять кого-нибудь из вас. Или обеих", – я печально улыбнулась. "Глупо, да?" Наконец я набрала достаточно смелости, чтобы повернуться и взглянуть прямо в лицо своей подруги, а увидела в ее глазах взгляд понимания; руки она засунула глубоко в карманы. "Я не понимаю этого, Моника", – я пожала плечами, признавая свое поражение. Она улыбнулась.

"Ты ещё так молода, Эмили, и совершенно не представляешь, как сильно напоминаешь мне саму себя десять лет назад. Такую же амбициозную, умную, но вконец запутавшуюся и в придачу совсем слепую. Однажды я спросила себя, как я могу быть такой умной и одновременно такой же глупой?" – она улыбнулась, вспоминая себя ту, и шагнула ко мне. "Эмили, иди к Бет. Она – та, к кому стремится твоё сердце, а глядя на меня, ты видишь того, кем хочешь быть ты. Не перепутай это желание с чем-то другим, что не является таковым". Я ощутила, как жало сумбурных эмоций подступило к моим глазам.

"А что, если уже слишком поздно?" – спросила я. Она протянула руку и провела пальцами по моей щеке.

"Ты никогда не узнаешь об этом, если не попытаешься. Тебе уже удалось так много выяснить о себе. Не вздумай сейчас остановиться на этом".

Я снова лежала в постели, уставившись в темный потолок. Далекий гром продолжал грохотать в глубине ночного неба. Я прижала к груди своего верного друга – плюшевого мишку Рюфлеса, цепляясь за него, как за напоминание о том, кем я была, кем, я думала, что была, и кем столь долго и так упорно притворялась. Рюфлес прошел со мной через все это, был свидетелем всего того, что происходило в моей жизни. Он видел все мои пожелания, мечты и разочарования. Наверное, он знал меня лучше, чем я знала саму себя. Я ослабила хватку и повернула медведя, чтобы усадить его к себе на живот, затем уставилась в такую знакомую, немного потертую мордочку.

"Так как же мне быть, Рюфлес?" – спросила я, проводя пальцем по крошечному шву, там, где когда-то очень давно он порвался и был зашит снова вместе со слезами пятилетнего ребенка. "Парень, как бы мне хотелось, чтобы ты умел разговаривать", – глубоко вздохнув, я прижала его обратно к груди и кинула взгляд на двери шкафа, откуда Бонни Тайлер и Оливия Ньютон-Джон улыбаясь глядели на меня. Мои глаза смотрели на их лица, столь же знакомые, как моё собственное лицо, в большие голубые глаза Оливии и на её невинную улыбку. Почему-то этой ночью они показались мне более красивыми, чем всегда. И тут же в моей голове раздался ее голос, поющий "Безнадежно предана тебе". Я иронично хмыкнула. "Так что же мне делать, девочки?  Должна ли я идти к ней?"

Я вновь посмотрела на потолок, и вновь все мои мысли вернулись к Бет. Почему я увидела это только сейчас, а не тогда, когда мы были детьми? В глубине своей души я понимала, что Бет всегда знала, – я сознательно прикидывалась слепой, но тем не менее ее сердце всегда было возле меня. Только сейчас я поняла, как сильно и как часто я ранила её. Почему же она всегда возвращалась? Почему не сбежала от меня прочь? И тут я поняла – почему. Все это время я сама возвращала ее обратно к себе. Она была счастлива с Кейси, когда узнала, кто и что она есть, и распахнула свои крылья от того, что кто-то смог принять её такой, какой она была. Просто Бет. Без всякого осуждения и порицания, без всяких условий и ожиданий. Просто Бет. Именно поэтому она выбрала театр, ему было неважно – кто ты или кого ты любишь. Все, что он требовал – отдать ему всю себя. И Бет по собственной воле, с истинной страстью и любовью отдалась ему вся, без остатка. Она не знала других способов любви. И я полюбила ее именно за это. Я всегда любила ее.

Моника дала мне выходной, так что в настоящий момент я стояла перед зеркалом в одном полотенце, придерживая его концы рукой, и смотрела на своё отражение. Я изучала лицо, вглядывалась в глаза, в которых сейчас было больше синего цвета, чем зеленого, особенно на фоне синей отделки моей комнаты, оценила мокрые, после принятого мной душа, приглаженные волосы. Они слегка потемнели и приобрели каштановый оттенок, кожа была чистой и здоровой, без малейших изъянов, на ней все ещё оставался летний загар. Моё тело, хоть и небольшого роста, было весьма стройным и пропорциональным – с узкими бедрами, но с полной грудью. Я медленно распахнула полотенце, вглядываясь в то, что лежало под ним. Полностью удовлетворенная представшим перед моими глазами видом, я бросила полотенце на пол и начала одеваться.

Сегодня я уделила особое внимание одежде, подбирая тона, которые должны были оттенить и непременно подчеркнуть зелень моих глаз и золотистый оттенок волос. Аккуратно, чтобы не смазать лосьон, нанесенный на свежевыбритые ноги, я натянула на себя обрезанные шорты, затем надела короткий топик и одернула его так, чтобы была видна полоска обнаженного живота. Затем я глубоко вздохнула и внимательным взглядом окинула свое отражение в поисках малейших изъянов. Я пробежалась ладонями по подсушенным волосам, придавая им должный объем, и тут же отпустила, позволяя упасть им себе на плечи, где они принялись щекотать мою шею. Скользнув босыми ногами в белые кеды, я критическим взглядом окинула результат своих нелегких трудов. Должна признать – выглядела я чертовски хорошо! Завершая приготовления, я наложила на губы немного блеска и схватила ключи. Вот я и готова почти на все. Готова наконец-то сказать ей всё, что я чувствую и чего хочу.

Театр Роджерс находился в центре города в старом двухэтажном здании, где когда-то раньше была расположена библиотека. Литые скульптуры вдоль здания и римские колонны придавали ему величественный вид. Воистину, это было очень красивое здание. Я двинулась вверх по длинной лестнице и к тому времени, когда наконец-то добралась до больших тяжелых двойных дверей, почувствовала тошноту. В помещении театра было темно, только шелест практически бесшумных вентиляторов наполнял пространство. Я огляделась, пытаясь найти какого-нибудь завсегдатая, ну или просто кого-нибудь, если на то уж пошло. Немного поплутав, я все-таки обнаружила искомый путь к подмосткам сцены. Освещение в зрительном зале было выключено полностью, чтобы хоть как-то сохранить в зале прохладу. Свет присутствовал только на сцене, заставляя актеров ощущать себя, словно куры на гриле.

Я немного постояла в конце зала и понаблюдала за репетицией, посмеиваясь над выходками некоторых персонажей. Вдоволь насмотревшись на репетицию, я напомнила себе, за чем я здесь, и направилась по длинному наклонному проходу вниз к сцене, глядя по сторонам в поисках того, кто сможет удовлетворить мое любопытство. Я улыбнулась, увидев девушку в первом ряду. Она сидела с прикованными к сцене глазами и вытянутыми вперед ногами. Я остановилась в нескольких футах от нее и кашлянула. Вопросительно подняв брови, она посмотрела на меня.

"Привет, – сказала я, она молча продолжала смотреть на меня. – Эээ, ты не видела Бет Сэйерс?"

"Да", – ответила она, вновь возвращая свой взгляд к сцене.

"Ты видела ее?" – спросила я, пытаясь подтолкнуть к ответу.

"Да, несколько раз". Я закатила глаза.

"Где она?" – спросила я, пытаясь сдержать рвущееся из меня нетерпение. Не сводя глаз со сцены, она указала куда-то за спину в направлении задней части зрительного зала. Я поспешила в этом направлении, не зная, где точно искать, но предполагая, что это и станет отправной точкой моего поиска.

Проходя вдоль задней глухой стены, я увидела над собой окно со светотехнической аппаратурой, а затем впереди показалась надпись "Выход". Я распахнула дверь, за которой обнаружился длинный коридор с резким, режущим глаза ярким светом от ламп дневного освещения. Разительный контраст с темнотой зала. На мгновение я прищурилась, пытаясь приспособиться к столь резкой перемене освещения. Проморгавшись, я тут же замерла на месте как вкопанная.

Внизу, в конце коридора, стояли две фигуры – две женщины. Одна была прижата к побеленной стене, другая прижималась к ней. Та, что стояла напротив стены, была красивой девушкой с короткими огненно-рыжими волосами, другой была Бет. Я наблюдала, как они улыбались друг другу, полностью поглощенные разговором, который велся слишком тихо, чтобы я могла расслышать хоть слово, затем их беседа переросла в долгий и страстный поцелуй. Руки рыжеволосой бродили по телу Бет, то и дело проскальзывая под рубашку или погружаясь в её волосы. Бет притянула девушку к себе, обхватив руками её зад.

Я потеряла дар речи, одновременно желая найти хоть какую-нибудь дыру, чтобы заползти в неё и никогда больше не высовываться оттуда. Почувствовав себя полной дурой, я тихонько повернулась, желая выползти наружу, чтобы Бет никогда не узнала о том, что я была здесь.

"Эм?" Я съежилась и замерла возле двери. Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох, прежде чем обернуться. Бет отодвинула от себя рыжую и сделала пару шагов в мою сторону. Я смотрела на нее, не в состоянии вымолвить ни единого слова. Она смущенно улыбнулась и сделала еще один шаг. "Что ты тут делаешь?" Рыжая так и осталась стоять на своем месте, прислонившись к стене и с любопытством разглядывая меня. Я повернулась к Бет, вопрос тяжестью повис в воздухе.

"Я, ну, я эээ… Я увидела тебя в списке участвующих в постановке и вот – захотела прийти и…, ну, я хотела сказать тебе, что…" – в моей голове царил полный хаос и сумятица, которая выражалась в словах, слетающих с моих губ. Я остановилась, еще раз глубоко вздохнула и посмотрела ей в глаза. Она определенно была сбита с толку, я не стала бы утверждать – было ли это от удивления или же от раздражения. "Я хотела сказать тебе, что я…, ну, что…" – я сделала еще один глубокий вдох. "Я хотела зайти и попрощаться". Она моргнула, едва заметно опешив.

"Попрощаться"? – повторила она мое слово, словно пробуя его на вкус.

"Да, – сказала я, и мое сердце начало потихоньку разрываться на части. – В эту субботу я уезжаю в Боулдер и хотела пожелать тебе удачи в спектакле, – затем я бросила взгляд на рыжую, – и во всем другом тоже". Она слегка улыбнулась, но я так ничего и не смогла прочитать в ее взгляде. Она полностью заблокировала свои чувства. Надо сказать, что до этого момента я никогда не ударялась в кирпичную стенку под названием "Бет" и вот сейчас обнаружила, что это чрезвычайно сбивает с толку.

"Оу, – тихо ответила она. – Я рада, что ты зашла. Удачи тебе тоже". Я слабо улыбнулась и кивнула, снова отворачиваясь от нее и направляясь к двери.

"Эм?" Я оглянулась. "Я даже не достойна твоих объятий?" – тихо спросила она. Я почувствовала, как в моей груди проснулось нечто, затем это нечто начало быстро увеличиваться в размерах, и все мои эмоции пожелали выплеснуться одновременно и от облегчения, и от сожаления. Развернувшись, я пошла к ней навстречу, а она ко мне. Подойдя, она прижала меня к себе крепкими всесокрушающими объятиями. Своими руками я обхватила ее за шею, она своими стиснула меня за талию. Я почувствовала ее дыхание возле шеи, ощутила тепло ее тела, прижатого к моему, и, закрыв глаза, испытала огромное чувство потери, несмотря на то что сейчас она все еще была в моих руках. Ее рука переместилась к моему затылку, а губы оставили нежный поцелуй на моей шее. Она медленно выпустила меня из рук и улыбнулась мне улыбкой Бет, моей Бет, той самой Бет, которую я знала и которую хранила внутри себя. Затем, не сказав ни слова, она развернулась и направилась обратно к рыжей. Мне хотелось смотреть и смотреть на нее, столько, сколько я смогла бы, но, как оказалось, у моих ног насчет этого были совсем другие мысли. Прежде чем я успела осознать, что произошло, я оказалась на тротуаре возле здания театра и направлялась к своему джипу.

Я сидела за рулем, обхватив руками грудную клетку, потому что она продолжала расширяться и расширяться, пока в какой-то момент мне не показалось, что ещё чуть-чуть и меня разорвет на части. Не осознавая происходящее, я вцепилась мертвой хваткой трясущимися руками за руль, и тут мои эмоции взорвались, и поток слез хлынул из глаз, чтобы тут же впитаться в тонкий материал рубашки. Пятно на ней становилось все больше и больше, а поток все продолжал и продолжал прибывать.

Глава 8

"Я никогда не думала, никогда не знала, что любовь существует, но сейчас я это точно знаю". Голубые глаза несколько удивленно смотрели прямо перед собой, сейчас они были наполнены жизнью и страстью. "Я была такой дурой, а теперь молюсь, что когда-нибудь ты сможешь простить меня. Когда-нибудь".

Мои глаза наполнились слезами, и я вскочила на ноги, хлопая в ладоши до боли, сердце комком застряло у меня в горле. Занавес закрылся, и я вновь ощутила потрясение от слов, сказанных Бет и прошедших прямо сквозь мое сердце. Эти в общем-то простые и банальные слова запали мне прямо в душу и, посмотрев по сторонам, я смогла увидеть, что не только мне. Усиливающиеся аплодисменты, взывающие к артистам, сделали свое дело – занавес открылся вновь, и на сцене с широкой довольной улыбкой появилась Бет. Меня неизменно изумлял следующий факт – неважно сколько бы ролей не сыграла Бет, она так и не утратила этот взгляд, состоящий из изумления и, пожалуй можно сказать, благоговейного трепета. Как будто она только что поняла, что своей игрой смогла вызвать столь яркие эмоции у толпы абсолютно незнакомых людей.

Бет всматривалась в темноту зала, в лица, как я знала, совершенно чужих для неё людей. Желая избежать давки толпы зрителей, я вышла со своего места в проход между рядами и направилась к выходу из театра.

Теплый ночной летний воздух мягким нежным прикосновением пробежался по моему лицу, охлаждая и высушивая следы слез на щеках.   С чувством полного удовлетворения я подошла к своему джипу. Мне всего-то хотелось хотя бы еще один раз увидеть Бет на сцене. Она была так же великолепна, как и всегда, и стала, пожалуй, даже еще лучше.

Усевшись за руль, я ощутила грусть, и на мое сердце легла тяжесть. Прошло всего два дня с тех пор, как я сидела на этом же самом месте, плача так, как никогда в своей жизни не плакала. Плача по всем этим – "А что, если бы", об упущенных и навсегда потерянных шансах. Я отчетливо понимала, что сейчас мне придется научиться жить с этим, придется принять это. Бет ждала меня, ждала так долго, сколько могла, но ведь она не могла отстраниться от жизни навечно, ожидая меня. Я ни капельки не виню ее. Но все же...

Я вставила ключ зажигания в замок, повернула его, и джип послушно отозвался, пробуждаясь к жизни.

* * *

Вот уже пару часов я сидела в гостиной, разговаривая с Моникой и Конни, поглощенная рассказом об их жизни, и рассказывая им о нашей жизни с Ребеккой, а затем, как-то сама по себе, наша беседа затихла. Я сидела в кресле, потягивая кофе, размышляя о завтрашнем дне – дне похорон Бет. Я понимала, что этот день будет чрезвычайно трудным, и в глубине души вся трепетала, смертельно боясь его.

"Эмили, давай-ка пойдем, я провожу тебя", – в конце концов произнесла Моника, выдергивая меня из этих невыносимо тяжелых мыслей. Я посмотрела на нее, молча отложила в сторону чашку и поднялась. "Подожди меня. Я мигом", – она исчезла, быстро поднявшись вверх по ступенькам лестницы, а я надела пальто. Спустя несколько мгновений я услышала на лестнице звук спускающихся шагов, затем последовала за своей подругой, которая после краткого поцелуя с Конни направилась к входной двери.

Мы вышли из дома, уже смеркалось, определенно стало свежее и гораздо холоднее, чем тогда, когда я прибыла сюда.

"Хочется надеяться, что погода окончательно не испортится, и завтра не будет снега", – произнесла Моника, кидая взгляд на серо-стальные небеса. Я кивнула.

"И мне тоже".

"Эмили, я так рада, что ты все-таки сумела выбраться сюда", – с улыбкой произнесла Моника и засунула руки в карманы своей куртки.

"Я тоже. Хотя, если честно, это поездка дается мне с трудом", – призналась я, зная, что могу рассказать ей о том, что творится у меня в голове, что на самом деле чувствую относительно своего приезда сюда, да и вообще. Она ни за что не стала бы осуждать меня. Она никогда не была мне судьей. "Мне следовало бы приехать сюда давным-давно, – тихо добавила я. – С моей стороны это было так эгоистично, и сейчас я это так отчетливо понимаю".

"Ну, не будь слишком строга к себе", – тихо сказала она.

"Нет, Моника. Я понятия не имела, что у моего брата уже трое детей!" – воскликнула я, удерживая её за руку. Она окинула меня сочувствующим взглядом. "Ну и какая из меня сестра? Что я за тетя?"

"Очень и очень занятая, работающая без отдыха". Я тихонько засмеялась на эти слова.

"Что ж, достойное оправдание, однако боюсь, оно ни на что ни годно".

"Что ж, так бывает, иногда мы запутываемся, смешивая все в кучу, и ошибаемся в приоритетах и целях. Даже с самыми лучшими из нас такое может случиться". Мы обе замолчали и продолжили идти дальше. "Бет приходила ко мне в прошлом году, Эмили". Я повернулась, чтобы взглянуть на нее. "Она вернулась сюда, домой". Я кивнула.

"Знаю. Она сама сказала мне об этом", – прошептала я.

"Она передала мне кое-что для тебя".

"Что?" – тихим удивленным голосом спросила я. Моника остановилась и немного расстегнула молнию на куртке. Засунув руку внутрь нее, она вытащила конверт и протянула его мне. Онемевшей рукой я тупо взяла конверт и перевернула его. На лицевой стороне было отображено моё имя, написанное в свойственной Бет манере – размашистым уверенным почерком. Просто "Эм". Я растерянно смотрела на конверт, совершенно не понимая, что делать и как мне быть, и тут же ко мне пришло понимание –  я не желаю открывать его. Я просто не готова к этому.

"Ты в порядке?" – раздался шепот Моники возле моего уха. Я кивнула, не в состоянии говорить из-за страха захлебнуться словами, которые могла бы произнести.

* * *

В честь моего отъезда, назначенного на завтра, мы решили закрыть офис пораньше. Моника хотела сделать для меня нечто особенное, незабываемое, но мне самой был предоставлен выбор решить, что же такого я хочу.

"Я уже сказала тебе Эмили – это должно быть твоим выбором", – по меньшей мере уже в десятый раз повторила мне Моника. Закрыв жалюзи в офисе, я повернулась к ней, наблюдая, как она заперла ящик стола и бросала какие-то папки в портфель. Я расстроенно нахмурилась, потому что и в самом деле не знала – чего же хочу. Кинотеатр? Но там не было ничего особенного, а те, что были, я уже посмотрела вместе с Моникой. Сходить куда-нибудь поесть?  Так я не голодна. И тут меня осенило – я замерла, словно на полном ходу налетела на кирпичную стену. Повернувшись к Монике и уперев руку в бедро, я в пытливом любопытстве склонила голову набок.

"Почему бы тебе не отвести меня в то место?" Моника посмотрела на меня, вопрошающе изогнув бровь.

"Не могла бы ты быть более конкретной, о чем ты?"– протянула она.

"Ну туда. В тот бар". Моника встала и окинула меня пристальным взглядом. "Ты о том баре, что за городом?" Я кивнула. "Ох, Эмили, даже не знаю". Я подошла, склонилась над столом и старательно посмотрела на неё своим самым лучшим – каким только могла – молящим взглядом.

 "Ну, пожалуйста, мне так хочется съездить туда". Не отрывая глаз, она продолжала смотреть на меня.

"Ты слишком молода, Эмили, это все-таки бар".

"Ой, ну давай же, Моника. Ты же не сможешь отказать мне?" Она стояла, скрестив руки на груди, и в раздумьях жевала губу. В конце концов, придя к какому-то решению, она кивнула.

"Ладно, мы съездим туда". Я улыбнулась, должно быть, эта поездка будет весьма интересной.

Все то время, пока переодевалась, я размышляла над, казалось бы, простым вопросом, а куда собственно мы едем. После согласия Моники до меня дошло, что место, куда мы направляемся, был непростым баром. Неясно, почему я не задумалась об этом днем. Учась в школе, я и раньше слышала о подобных местах, но никогда не придавала этому какого-либо значения и не обращала на них внимания. Я ощутила волну странной энергии и любопытства, представив себе столь злачное место, этот притон для гомосексуалистов. Впрочем, завтра я все равно покину Пуэбло.

Я решила одеться консервативно, без особых изысков – свободные джинсы и футболка, волосы я, как обычно, затянула в хвостик. Посмотрев на себя в зеркало, я поняла, что выгляжу лет эдак на двенадцать. Расстроенно вздохнув, я выдернула заколку из волос, рассыпая их по плечам. Это помогло, но ненамного. Сейчас мне можно было дать лет пятнадцать. Затем я уселась на кровать, чтобы надеть туфли, и как-то незаметно все мои мысли обратились к Бет. Я задалась вопросом, а посещает ли она этот бар. Если это так, то я не удивилась бы. Часть меня, на самом деле весьма большая часть, желала бы, чтобы она поехала с нами. Или со мной. Я так сильно скучала по ней. То, что я повстречалась с ней дважды за последнюю пару недель, после того как мы вообще не виделись в течение семи месяцев, только увеличило во мне пустоту, которую она единственная могла заполнить. Я понимала, с моей стороны это звучит безумно – желать того, что никогда не может произойти. Особенно учитывая, что я всегда считала себя слишком рациональной.  Но все-таки… Я вновь задала себе вопрос – Бет все ещё с той рыжеволосой из театра? Возможно, она тоже актриса? Я не помню – видела ли её в пьесе. Вполне возможно, что она просто поклонница. Как и я.

«Ладно. Ты в этом уверена?»– поинтересовалась у меня Моника, когда мы сидели в ее Чероки на стоянке перед шумно-суетливым баром. Я еще раз окинула его взглядом, вслушалась в тяжелое громыхание музыки, доносившейся через открытую дверь, и кивнула. «Да. Пойдем».

Сначала Монике пришлось уговоривать вышибалу, чтобы меня пропустили внутрь, а когда мы все же прошли через открытую для нас дверь, мои глаза с удивлением разглядывали мельчайшие подробности внутренней обстановки бара. Определенно, сейчас все выглядело по-другому, чем в прошлой раз, когда мы застали его закрытым. Воздух был наполнен дымом от сигарет и ярко светился под мерцающими вспышками ламп, висящих под потолком. Мне казалось, что он вибрирует в такт с музыкой, играющей отрывки из популярных песен, бас-гитара и вокал звучали почти оглушающе. Из-за специфического мигающего красного цвета лица присутствующих людей разобрать было невозможно, однако мне удалось разглядеть столики с окружившими их говорящими, выпивающими и хохотавшими людьми.  В основном это были женщины, однако к моему удивлению, среди них было так же несколько весьма интересных мужчин.

"Что будешь пить?"– вплотную склонившись к моему уху так, чтобы я смогла расслышать её слова сквозь окружающий меня грохот, спросила Моника. "Безалкогольное", – тут же многозначительно уточнила она. Я пожала плечами.

"Кока-колу?" Она улыбнулась и направилась к барной стойке. Я начала обследовать помещение вокруг себя и чуть не врезалась лбом в кого-то, или же кто-то почти врезался в меня? Я изумленно подняла взгляд и вздрогнула, разглядев короткую кудрявую блондинистую стрижку, а затем столкнулась с наполовину прикрытыми карими глазами.

"Спешишь?"– поинтересовались у меня.

"Прости", – извинилась я. Она пожала голыми плечами и пристально посмотрела на Монику, которая стояла у бара.

"И что это вы двое делаете тут?"– задала вопрос Ли.

"Завтра я уезжаю, так что мне захотелось ещё раз побывать тут. Ну, когда бар открыт", –  пояснила я, не понимая, с чего бы это мне объясняться перед Ли. Она кивнула и двинулась дальше. Я посмотрела ей вслед и покачала головой. Все-таки она странная.

"Что тут у тебя?" Я обернулась и увидела Монику, стоящую рядом со мной. Она нахмурилась, пытаясь разглядеть – что именно привлекло моё внимание и вызвало такую озабоченность. Я кивнула, указывая на столик, где сидела Ли вместе с большой группой женщин. "Аа! Неудивительно. Она проводит здесь почти все своё время. Кстати, это тоже было частью наших проблем", – пробормотала Моника. Я заинтересованно повернулась к ней.

"Частью проблем?" А затем меня осенило, и тут же появилось желание двинуть самой себе по лбу. "Так вы двое были вместе?"– понизив голос до шёпота, спросила я. Она кивнула с усмешкой. "Ох!" Я как-то по-новому, с большим пониманием, посмотрела на блондинку и почувствовала себя такой тупой. "Так значит ты… ты, ну из этих?" – спросила я, очертив рукой всех присутствующих в баре.

"Вот уже почти десять лет", – она улыбнулась. Я молча кивнула. "Давай же, пойдем", – она хихикнула и увлекла меня в угол – к пустующему столу.  Мы сели – я с соком, Моника с пивом, на которое я то и дело бросала взгляд. "Что, нравится пиво?"– сделав глоток, поинтересовалась она. Я скривилась, покачав головой.

"Нее, у него вкус, как у газированной лошадиной мочи!" Моника поставила бутылку на стол и откинула голову назад, подвывая от смеха.