Текст книги "Первая (ЛП)"
Автор книги: Ким Притекел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
"Бет?" – окликнула я ее, находясь примерно в десяти футах позади. Она не ответила, продолжая молча идти вперед, а затем сорвала небольшую ветку с дерева и начала сдирать с нее молодую листву. "Бет? Пожалуйста, остановись. Прошу тебя!"
Я догнала ее и схватила за плечо. Она посмотрела на меня со слезами на глазах, продолжавшими стекать крупными каплями по ее щекам.
"Прости, но я слышала все те ужасные слова, которые она бросила тебе".
Из-за невыразимого чувства вины за свои опрометчиво сказанные слова этим утром, я не смогла сдержать дрожь в своем голосе, а теперь к этому добавилась еще и боль, отображенная на лице моей лучшей подруги. "Это все неправда, Бет! Все совсем не так", – с этими словами на моих глазах выступили слезы. "Я имею в виду то, что она сказала. Ты самая красивая, невероятно талантливая и тебя все любят. В тебе нуждаются. Ты должна знать, что твоя мать не понимала, что говорила".
Гортанные рыдания вырвались из горла Бет, и она рухнула в мои объятия. Я крепко прижала ее к себе, впитывая каждый толчок сотрясающегося в рыданиях тела, а потом почувствовала, как ее колени подогнулись, и она начала оседать на землю. Я ни на секунду не разорвала наших объятий, и мы вместе опустились прямо на тропу. Бет рыдала взахлеб, не переставая, и теперь уже наш совместный плач разрывал тишину теплой весенней ночи. Я рыдала по себе и Бет, четко осознавая, как жестоко поступила, бросая ей в лицо упреки за ее любовь к отцу, точно так же, как поступила Нора несколько минут тому назад.
"Прости меня, Бет! Я не хотела, я не думала… Прости. Я повела себя, как самовлюбленная эгоистка". Бет глубоко и судорожно вдохнула, пытаясь взять себя в руки и успокоиться, но все еще периодически вздрагивала и не покидала моих объятий.
"Все в порядке, Эм", – произнесла она хриплым от пролитых слез голосом. "Здесь нет твоей вины".
"Нет, есть. Сегодня я должна была быть рядом с тобой. Прости меня за это". В ответ она еще крепче обхватила мои руки, которые продолжали обнимать ее.
Вот так вдвоем в этот поздний час мы и сидели на тропинке, потерявшись в своих собственных воспоминаниях и размышлениях о том, что сегодня произошло. То, что я чувствовала, можно было назвать окоченением и абсолютным изнеможением от полного бессилия что-либо изменить…
"Давай-ка, пойдем и посидим на берегу пруда", – произнесла Бет, распугивая своим голосом неподвижную тишину окружающей нас ночи.
Мы одновременно поднялись на ноги и, прежде чем выпустить Бет из своих объятий, я еще раз крепко обняла ее, а затем, вглядевшись в ее лицо, нежно провела большим пальцем по узким полоскам крови в уголках ее рта. И только после этого мы молча направились к нашему месту.
От моего внимания не укрылся тот факт, что это был первый физический контакт между нами, начиная с Нового Года. Мне стало интересно, а думала ли об этом Бет. Скорее всего нет. На нее сейчас столько всего свалилось, чтобы забивать себе голову мыслями о том, что произошло пять месяцев назад. Мы никогда не обсуждали события той знаменательной ночи, да и было ли там что-то особенное… Мы позволили уйти этому прочь, выбросили все совершенные действия из своих голов, будто ничего на самом деле и не было, мысленно согласившись с тем фактом, что были слишком пьяны, чтобы помнить о той, совместно проведенной ночи. Но несмотря на то, как бы сильно я не старалась забыть и выбросить те события из своей головы, я помнила все – до мельчайших подробностей.
Мы сидели бок о бок на берегу, положив руки на свои колени, словно опасаясь, что они могли бы, так сказать, проявить интерес к другому телу.
"Когда ты уезжаешь?" – почти шепотом, будто наш разговор могла подслушать эта тихая ночь, спросила я.
"В середине июня". Бет повернулась, тревожно всматриваясь в мое лицо. "Я пропущу твой день рождения, Эм. Мне так жаль! Я уеду за две недели до него". Я задумчиво вздохнула и улыбнулась.
"Знаю. Это одна из причин, по которым я так расстроилась, узнав о твоем отъезде", – ответила я, скользя взглядом по темной, словно смола, воде… "Вот незадача, да?"
"Нет! Я ведь едва не отказалась из-за этого". Я удивленно вскинула голову. "Что? Бет, нет! Ты должна ехать! Тебе ведь так нравится играть, а благодаря этой поездке ты станешь делать это еще лучше".
"Но я всегда была здесь на твоем дне рождения. Я знаю, как много это значит и для тебя, и для меня", – воскликнула она, жалобно глядя на меня огорченными глазами.
"Постараюсь это как-нибудь пережить", – парировала я, пихнув Бет в плечо. "Кроме того, не забывай о своем дне рождения в октябре". Она улыбнулась мне в ответ.
"Ты будешь мне писать?"
"Конечно, буду! Бет, ты могла бы и не спрашивать".
* * *
Я прошла в свой домашний офис и расположилась в уютном кресле за антикварным столом– подарком Ребекки на прошлое Рождество. Откинувшись на подголовник, я склонила голову чуть вправо, чтобы мне было удобнее смотреть в окно. Там Элисон Бригс, наша соседка, сгребла в кучу опавшую листву, лежащую между нашими домами. Она и ее супруг Говард жили здесь уже около семи лет после его увольнения из армии. Они всегда были любезны по отношению к нам с Ребеккой, однако я все же чувствовала, что они были не в восторге от наших отношений. Особенно Говард. Эта супружеская чета была старше моих родителей на пять лет. Ребекка считала, что я была чересчур мнительной.
Я перевела свой взгляд обратно на офис. Эта комната являлась одной из тех причин, почему мне так дорого это место. Мой домашний офис был для меня ближе, чем рабочий. Верхняя часть стен была выкрашена в белый цвет, а нижняя отделана роскошными панелями из темно-красного дерева, так же были выделены двери и окна до потолка. У стены, позади моего рабочего стола и перед ним, располагались книжные полки. Они были заставлены книгами самых различных жанров, начиная от С. Эндрю, Стивена Кинга и заканчивая Николь Гон с Гомером. Прямо за моей спиной стояло собрание прекрасного комплекта юридической литературы в кожаном переплете, который был подарен мне в честь начала обучения в колледже.
На мониторе компьютера я увидела свое отражение и произвольные линии, в очень странном порядке перемещающиеся по экрану. Вздохнув, я пошевелила мышкой, отчего экран ожил. Я ввела пароль и вошла в интернет, отыскав в нем телефонный справочник с номерами авиакомпаний. Собравшись кликнуть по "Юнайтед", я услышала телефонный звонок и, быстро схватив трубку, которую предварительно захватила с собой, нажала на кнопку вызова.
"Алло?" – произнесла я, удерживая телефонную трубку, прижав к плечу, и одновременно продолжала знакомиться с ценами на билеты.
"Эмми, милая, это ты?"
"Привет, мам. Что-то случилось?" Мама громко вздохнула в трубку. Я прикрыла глаза, мысленно готовя себя к тому, что последует далее.
"Милая, ты уже слышала о своей подруге Бет?"
"Да. Билли позвонил мне вчера на работу и сообщил об этом".
"Он не должен был так поступать! Звонить тебе на работу и сообщать такие плохие вести. О чем он только думал?" Я удивилась тому, насколько взволнованно звучал ее голос, и решила успокоить маму.
"Все хорошо, мам. Это даже хорошо, что Билли сообщил мне эту новость сразу, как только узнал о ней", – я оставила в покое Юнайтед и кликнула по Америкен Эйрлайнз.
"Значит ли это, что ты приедешь домой?" – уточнила мама тихим и полным надежд голосом.
"Да. Мы с Ребеккой приедем". Я вытащила блокнот с ручкой и начала выписывать цены на билеты в Денвер.
"О, я так рада, дорогая. Я не была уверена, что Ребекка сможет отлучиться от своей работы. И так здорово, что ей удалось сделать это, не правда ли? Она такая милая девушка". Я почувствовала улыбку в голосе своей матери. Вопреки всем, и особенно моим опасениям, они с Ребеккой смогли так хорошо поладить, словно были старинными друзьями.
"Конечно, мама, а ты чего ожидала? Она моя половинка, и это ни капельки не отличается от того, если бы папе потребовалось отлучиться от своей работы на несколько дней".
"Разница все-таки есть, поскольку твой отец точно не стал бы этим заморачиваться". Мы похихикали над правдой данного утверждения.
"Ладно, мам. Давай-ка вернемся к твоему звонку. Что случилось?" – со всевозрастающим нетерпением поинтересовалась я. Моя мать не относилась к той категории женщин, которые звонят для простых поболтушек. И это значило, что у нее есть конкретная цель.
"Ну понимаешь, я хотела сказать, что мне очень жаль. Я знаю, как много Бет значила для тебя… когда-то. И сейчас понимаю, что мы с твоим отцом возможно немного перегибали палку, когда вы были юными девочками. Знаешь, в прошлом году Бет вернулась обратно сюда, и мы с ней как-то пообедали. Я сделала ей бутерброды с арахисовым маслом и желе на тонких ломтиках хлеба".
"Порезанными напополам по диагонали?" – уточнила я не в состоянии сдержать улыбку.
"Конечно! А как же иначе? Какая тогда из меня хозяйка?"
"А с чего это вдруг ты стала готовить для нее бутерброды с арахисовым маслом и желе?"
"Она сама попросила", – просто ответила мама. Я отбросила ручку и, упершись локтями в подлокотники кресла, прикрыла руками глаза. Глубокий вдох.
"Эмми?" – громким шепотом спросила мама.
"Да, да. Все хорошо. Ты знаешь, она приезжала ко мне сразу после того, как появилась в Пуэбло, и упомянула о встрече с Моникой, но ни слова не сказала про тебя".
"Быть может, она не хотела расстраивать тебя?"
"Я ничего не понимаю, мама. Я не знала о ее болезни. А тебе она рассказала об этом?"
"Да".
"Что?" Я резко выпрямилась в кресле и взмахнула руками, отводя их от своего лица. "Почему ты мне не сказала?"
"Эмили, какое бы это имело значение?" Я снова вздохнула и посмотрела в окно. Элисон копошилась на своем участке, ее жакет раздувался под усиливающимися порывами ветра, но она продолжала собирать отлетевшие в сторону ветки.
"Нет!? И если быть совсем честной, теперь я никогда не смогу простить себя за это, никогда! Я погубила свой последний шанс, мама! Я снова его погубила! Она нуждалась во мне, а меня не было рядом с ней. Я бросила Бет! Снова!" От нахлынувших на меня эмоций, мой голос начал дрожать.
"Как это понимать, Эмми? Снова?" – удивленно спросила мама.
"Не обращай внимания. Послушай, мне сейчас необходимо кое-что сделать. Прежде чем ты позвонила, я собиралась заказать билеты через интернет".
"Знаешь, вообще-то крайне полезно и удобно иметь вторую линию, отведенную под интернет. Я все еще уговариваю твоего отца, провести нам такую".
"Для того чтобы никто не смог прервать твою игру в Солитер?" – усмехнувшись, выговорила я.
"Эй, не трогай это, детка. Я, к твоему сведению, чемпион среди соседей".
Я лишь хихикнула.
"Так в какое время? Когда?" – спросила я уже серьезным голосом.
"Что именно? Похороны? Ух, повиси немного. Я сейчас уточню", – Френсис Томас на секунду затихла, и на заднем фоне я услышала шелест газеты. "Окей, вот. В понедельник. Погребение начнется в три часа".
"Где?" – я затаила дыхание.
"Кладбище Первопроходцев". Я снова прикрыла ладонью глаза.
"Ладно. Созвонимся позже, мам", – я нажала на кнопку отбоя на телефоне и сильнее, чем следовало бы, бросила трубку на стол.
* * *
"Думаю, что похороны моей прабабушки прошли неплохо. Знаешь, я не очень хорошо помню ее. А где бы ты хотела быть похороненной?" – спросила я у Бет, карабкаясь на самую верхушку спортивно-игрового комплекса. Сидя на качелях, она поковыряла гравий кроссовкой, а затем схватила руками тяжелые цепи качелей по обе стороны и принялась крутить их вокруг оси до тех пор, пока они не стали похожи на скрученную перед самым ее носом веревку.
"У "Первопроходцев". На старейшем кладбище в Пуэбло".
"В самом деле?"
"Ага. И я никоим образом не хочу быть похороненной где-либо ещё. Ни за что!" – воскликнула она и выпущенная из ее рук цепь стала раскручиваться обратно, пока качели не замерли в равновесии. Бет усмехнулась. "Ты когда-нибудь была там?"
"Нет", – произнесла я и, повиснув на перекладине головой вниз, принялась раскачиваться в стороны. Мои волосы рассыпались подо мной веером, а руками я смогла дотронуться до земли, которая раньше мне казалась недосягаемой.
"Нам следует съездить туда", – голосом, полным ожидания, произнесла Бет.
"Зачем? Ах!" – воскликнула я и напрягла мышцы живота, подтягиваясь обратно вверх.
"Потому что. Там так спокойно. Это прекрасное и наполненное историей место".
"Хм", – ответила я с задумчивым выражением и, пожав плечами, добавила. "Ладно. Когда-нибудь мы съездим туда".
* * *
Бесконечная пробка на дорогах этим пятничным днем действовала мне на нервы, и с каждой минутой я начинала раздражаться все больше. Издав возмущенный, полный негодования стон, я повернула свой Таурус в сторону бокового съезда, решив добираться до места назначения объездным путем. Этот город меня просто поражал. Независимо от дня недели и времени суток все главные магистрали были переполнены машинами, и все это безумие, творящееся на дорогах, в конечном счете перестало меня удивлять, потому что фактически я и сама имела к этому непосредственное отношение.
Я знала, что по пятницам в это время Ребекка проводила занятия по химии и, скорее всего, должна была находиться в лабораторном кабинете. Она наверняка найдет для меня пару свободных минут, если я заскочу к ней по пути к торговому центру.
В моих мыслях снова и снова вертелся тот недавний разговор с матерью, состоявшийся всего пару часов назад. Он продолжал выворачивать меня наизнанку, порождая новые вопросы. Я не могла поверить, что Бет рассказала маме о своей болезни, но ни словом не обмолвилась о ней со мной. А ведь было время когда-то, и я всегда была первой, к кому она обращалась. Первой, чтобы обо всем узнать, и первой, чтобы ее утешить. Я с горечью осознала, что это время кануло в небытие еще много лет назад. Затем мои мысли опять вернулись обратно к тому дню в парке. Возможно, что она пригласила меня туда, чтобы рассказать о себе? Неужели это мое безразличие и отстраненность заставили ее удержать свой язык за зубами? Это были те вопросы, на которые я уже никогда не смогу получить ответы.
Тяжело вздохнув, я вытащила СD из держателя и вставила его в дисковод автомагнитолы. Стоило лишь услышать чарующий голос Сары Брайтман, который убеждал мой разум расслабиться, и мои нервы сразу же стали понемногу успокаиваться. Когда заиграла композиция "Это все, что я прошу" в дуэте с Клифом Ричардсом, я начала подпевать этому ангельскому голосу. Я прибавила громкость, и мелодия из "Призрака Оперы" заполнила собой все пространство салона машины, заставляя меня впервые за эти два дня потеряться в себе и забыть о Бет.
* * *
"Черт, как ты можешь слушать эту ерунду?" – удивленно вскинув брови и уперев руки в бедра, поинтересовалась я, наблюдая за Бет, которая с наслаждением слушала оперу с закрытыми глазами, а ее брови, то поднимались, то опускались в такт аккордам из Травиаты[8]. Когда ария подошла к своему завершению, она глубоко вздохнула и нажала на кнопку "стоп" на своем кассетном плеере, а затем с вопросительным взглядом повернулась ко мне.
«Ты когда-нибудь слушала оперу?»
"Нет".
"Подойди сюда". Она запустила трек и одновременно схватила меня за руку, чтобы предотвратить мой побег из ее комнаты. Мужской бархатный тенор заполнил своим голосом маленькую комнату, а заодно и мои уши.
"Это отстой!"
"Нет, Эм. Неужели ты не слышишь?"
"Слышу и считаю, что это отстой!" Я пыталась вырваться из ее рук, но Бет крепко держала меня в железных тисках своего захвата.
"Нет, ты не слышишь, Эм. Почувствуй это. Позволь музыке войти в тебя и заполнить изнутри". Она вновь повернулась ко мне лицом. "Закрой глаза". Я уставилась на нее как на сумасшедшую, протестующе скрестив руки на груди. "Пожалуйста! Ради меня! Сделай, как я прошу, и, если тебе не понравится, ты никогда больше не будешь слушать это. Хорошо?"
"Ладно, уговорила", – тяжело вздохнув, я закрыла свои глаза.
"А теперь вслушайся в то, что он пытается до тебя донести своими словами", – сказала Бет тихим и задумчивым голосом у самого моего уха.
"Я не понимаю, о чем он поет. Это же на итальянском".
"А тебе и не нужно понимать его слова, Эм. Почувствуй саму музыку и все те эмоции, что скрываются за ними".
По-прежнему уверенная, что Бет потеряла свой разум, я все же вслушалась в музыку, и внезапно на меня снизошло понимание того, о чем только что говорила Бет. Я ощутила, как странное давящее чувство пробежалось по моей спине и внезапно мою грудь начало распирать от нахлынувших чувств, как будто я только что глубоко вздохнула, хотя была вовсе не в силах дышать. В те мгновенья, когда его голос возвышался в страданиях, поднимались и мои брови, а сердце трепетно сжималось. Я чувствовала его боль от потери. И, прежде чем смогла что-то предпринять и прекратить это, я ощутила, как пара слезинок просочилась из-под моих век и медленно заскользили по щекам, тут же вслед за ними последовала ещё одна пара. И так без остановки. Гипнотическое напряжение от музыки все возрастало, его голос то поднимался ввысь к небу, то падал вниз, медленно затихая и исчезая вдали. Так продолжалось до тех пор, пока звенящая тишина в моих ушах осталась единственным, что я смогла расслышать.
Я медленно подняла веки и увидела перед собой Бет, которая внимательно смотрела на меня в ожидании вердикта. Мне было сложно что-либо сказать из-за хлюпаний в носу, и я снова зажмурилась, а слезы тем временем продолжали струиться из моих глаз, перемежаясь со всхлипами. Бет понимающе улыбнулась и обняла меня.
"Все хорошо, Эм. Сногсшибательная штука, правда?", – я кивнула, продолжая икать в ее грудь. "В первый раз у меня тоже была такая же реакция и, честно говоря, до сих пор такое иногда случается".
"Это потрясающе. Лучше, чем любая психотерапия", – наконец смогла я выдавить из себя. Я скорее ощутила, чем услышала низкий и вибрирующий смех Бет, раздавшийся у моей головы.
Глава 3
Я остановила машину на гостевой парковке возле школы Ребекки, затем заглушила двигатель и кинула быстрый взгляд на массивное здание из красного кирпича, после чего, засунув руки в глубокие карманы пальто и склонив голову под резкими порывами ветра, направилась ко входу в школу.
"Как поживаешь, Фрэнк?" – поинтересовалась я у охранника, стоявшего на своем посту возле двойных дверей у входа.
«Хорошо. Как сама, Эмили? Сегодня чертовски холодно, да?»
«Это точно». Я улыбнулась мужчине и вошла в здание. По большей части коридоры пустовали, поскольку сейчас как раз была середина последнего урока. Я услышала цоканье чьих-то высоких каблуков, раздававшихся с левой стороны из невидимого для меня прохода. Взяв курс по направлению к третьему этажу, где находилась аудитория моей любимой, я сняла весьма тяжелое пальто и повесила его на руку.
«Мисс Келли? Мне нужна Ваша помощь. У меня почему-то никак не получается», – услышала я слова одного из студентов в тот самый момент, как вошла в открытую дверь класса Ребекки.
"Хорошо, Брайан. Подожди минутку”.
Я разглядывала Ребекку, её темно-рыжие волосы, в которые я так обожала запускать ладонь, ощущая, как густые шелковистые пряди струятся по моим пальцам. Она смотрелась просто божественно в зеленой юбке, облегающей её бедра и кремовой блузке. По всей видимости, Ребекка уже сняла свой зеленый жакет. Она склонилась, глядя в микроскоп, её потрясающе стройные ноги, выглядывающие из-под юбки, плавно сбегали вниз, переходя в прекрасно очерченные икры и изящные ступни, обутые в кремовые туфли.
Я стояла, прислонившись к дверному косяку со скрещенными на груди руками и наслаждалась прекрасным видом, открывшемся моему взору. Я была так горда Ребеккой. Шесть лет назад, когда мы с ней повстречались, она днем работала в банке, а по вечерам посещала занятия, обучаясь профессии учителя. Я полюбила ее не только за внешнюю красоту, но и за ее энергичность и готовность к полной самоотдаче во всем, за что бы она не бралась. Она была прекрасной во всех отношениях.
Будучи еще совсем юной девушкой, её мать эмигрировала из Ирландии в США, где встретила отца Ребекки и в скором времени забеременела от него. Незадолго до родов мужчина бросил Шеннон, мать Ребекки, и та в одиночку родила девочку, и в конечном счете вырастила и воспитывала ее сама. Шеннон так никогда и не вышла замуж, все свое время и энергию отдавая единственной дочери. Они были очень близки, и когда мать Ребекки умерла три года назад, она была безутешна.
"Мисс Келли, здесь кто-то стоит в дверях". Я выпрямилась, услышав, что мое присутствие обнаружено какой-то говорящей в нос девушкой. Ребекка бросила взгляд через плечо и улыбнулась.
"Кэрри, подожди меня, я скоро вернусь", – произнесла она и, ободряюще похлопав по руке студента, которому оказывала помощь, направилась ко мне. Её чувственные глаза, которые обычно имели голубой или зеленый оттенок, в зависимости от цвета одежды, надетой на ней, сейчас были изумрудно-зелеными, в точности совпадая с ее костюмом. Она очень редко пользовалась косметикой, и такая сногсшибательная комбинация из нежно персиковой кожи и копной огненно-рыжих волос просто ослепляла.
"Ну, привет", – низким и страстным, предназначенным только для моих ушей голосом, произнесла она, но таким тоном, что во мне сразу же пробудились воспоминания о сегодняшнем утре. "Вот так сюрприз". Я застенчиво улыбнулась, невольно чувствуя себя в центре внимания тридцати пяти пар любопытных глаз, уставившихся на нас.
"Я купила для нас билеты всего лишь за девятьсот долларов в оба конца".
"Неплохо, – проговорила она, – аэропорт Ла Гуардиа?" Я кивнула в ответ.
"А еще сегодня мне позвонила мама. Похороны состоятся в три часа, в понедельник".
"Когда наш вылет?" – уточнила она, машинально поправляя выбившуюся прядь волос за мое ухо.
"Завтра, в шесть пятнадцать. Я подгадала все таким образом, чтобы ко времени нашего прибытия на место было еще достаточно рано для посещений, таким образом, наш приезд останется незамеченным". Взгляд, которым Ребекка посмотрела на меня, был непривычно-странным. "Что?"
"Милая, тебя не было в Колорадо так много лет, а ты все еще чувствуешь, что тебе будет тяжело встретиться с ними?"
Я вопрошающе посмотрела на нее, совершенно не понимая причин ее удивления, но потом меня осенило. Она ничего не знала. Ребекке удалось заметить мое смущение, и она увлекла меня чуть даже в коридор. "Эмили, ты даже представить себе не можешь, сколько бы я отдала только лишь за то, чтобы мне представилась возможность – вот так прыгнуть в самолет и увидеться со своей матерью". Я вздохнула и опустила глаза на свои нервно подрагивающие руки, а потом почувствовала, как мой подбородок аккуратно приподняли. И снова я встретилась с ее пристальным взглядом. "Ты встретишься со своей семьей так, как положено, и со своими друзьями тоже". Она стойко выдержала мой скептический взгляд. Черты ее лица смягчились и взяв за руку, она легонько сжала мои пальцы. "Ну так как?"
"Хорошо", – прозвучал мой тихий ответ, в то время как в голове продолжали вертеться ее слова. "Я сделаю это, просто сейчас у меня что-то вроде шока, понимаешь?"
"Мисс Келли, а эта штука должна дымиться?" – спросил один из студентов из-за черного стола, глядя вниз, на горелку Бонзена.
"Ох уж эти ученики", – с извиняющимся взглядом в глазах произнесла Ребекка. "Мне лучше вернуться назад. Ты куда сейчас направляешься?"
"В Уол Март. Мне нужно купить некоторые вещи, которые могут пригодиться нам в нашем маленьком путешествии. Тебе что-нибудь нужно?" Ребекка отрицательно покачала головой и, придвинувшись вплотную ко мне, прошептала в ухо.
"Только ты", – и поцеловала меня в шею. "Я немного задержусь. Доктор Лэндис просил зайти к нему в офис на обратном пути из школы".
"Зачем? Все хорошо?” – поинтересовалась я, озадаченно нахмурив брови.
"Не волнуйся, все хорошо. Я и сама не знаю, чего он хочет, но вечером я тебе все расскажу". И с мягкой, успокаивающей улыбкой она двинулась в свой класс. Несколько секунд я смотрела ей в след, не в состоянии отвести взгляда от ее аппетитной попки и соблазнительных покачиваний стройных бедер.
"А кто эта женщина?" – услышала я вопрос той, говорящей в нос девушки, когда шла обратно вниз к выходу и улыбнулась.
Как обычно, на парковочной площадке супермаркета мне пришлось припарковаться где-то в районе Антарктики. Сэм Уолтон определенно знал, что делал, открывая сеть магазинов. Пронзительный холод пытался проникнуть под одежду, покусывая незащищенную кожу шеи и пальцев рук, и к тому моменту, когда добралась до раздвижных дверей магазина, я уже продрогла до самых костей. Приветственно кивнув пожилому мужчине, который с улыбкой раздавал тележки, я направилась в отдел "все для туризма и путешествий" с намерением закупить необходимые вещи для нашей поездки.
* * *
"Нет! Бет, я, ох…", – я ахнула, когда огромный плюшевый медведь с размаху влетел мне прямо в живот. "Тебе придется заплатить за это!" Я схватила заблаговременно припрятанный мяч и отвела руку назад, чтобы посильней кинуть его, но внезапно кто-то выхватил его из моей руки. Я развернулась на сто восемьдесят градусов и уперлась взглядом в возвышающегося надо мной мужчину. Он стоял, сурово нахмурив брови, с крайне недовольным выражением лица.
"Вы двое должны уйти", – прошипел он. Я посмотрела на Бет, которая изо всех сил старалась удержаться от раздирающего ее истеричного хохота, а затем осмотрелась вокруг, оглядывая наш импровизированный островок, заполненный резиновыми животными, мячами и прочими разнообразными игрушками, разбросанными под нашими ногами на ковровом покрытии так, что его было почти не видно. Я повернулась лицом к раздраженному служащему и одарила его своей самой лучшей и невинной улыбкой, но все чего я достигла, была его указывающая в направлении к выходу рука. Мы с Бет, хихикая, побежали в сторону дверей.
* * *
Усмехнувшись, я принялась складывать в тележку одноразовые бутылочки с шампунями, зубные щетки и мыло в пластиковых коробочках.
* * *
Дарла Ньюман в который раз, пользуясь отсутствием родителей, приглашала меня к себе для вечернего просмотра фильма, но я упорно отклоняла эти приглашения, говоря, что без Бет я не пойду. В конце концов Дарле пришлось согласиться.
"Нет. Прошу тебя, не заставляй меня, Эм. Ну пожалуйста", – умоляла меня Бет, лежа на животе в моей кровати с моим верным другом плюшевым мишкой Рюфлесом в руках. Она смотрела на меня, а я сидела перед зеркалом и расчесывала волосы.
"Бет, ну честное слово, ты как будто собираешься к Дарле на все оставшиеся четыре дня!? И к тому же я планирую провести с тобой столько времени, сколько смогу", – сказала я Бет, придерживая заколку зубами и откидывая волосы назад.
"Означает ли это, что мне все-таки придется тащиться к Дарле?", – простонала она, прижимаясь лицом к густому коричневому меху Рюфлеса. "Дарла странная и я ей совсем не нравлюсь", – Бет перекатилась на спину, продолжая прижимать к себе мишку, и уставилась в потолок, соединяя пальцем воображаемые линии между крошечными точками.
"Брось Бет, пойдем, повеселимся. Она не такая уж и плохая".
"Ага, в Освенциме именно так и было", – пробормотала Бет.
Проигнорировав ее комментарий, я заправила розовую рубашку в шорты и приподняла воротник таким образом, чтобы он аккуратно подчеркивал линию моей шеи и подбородок. Бет внимательно посмотрела на меня сузившимися глазами и снова перекатилась на живот.
"Раньше ты никогда не надевала эту рубашку. Да и вообще, я почему-то не помню, чтобы видела ее у тебя", – она села.
"Это рубашка Дарлы. Ну как, тебе нравится?" – поинтересовалась я и встала во весь рост, поворачиваясь лицом к Бет и раскинув руки по сторонам.
"Могла бы обойтись и без этого пафоса".
"Так и знала, что ты это скажешь", – пробормотала я и снова повернулась лицом к зеркалу, чтобы двумя последними движениями поправить челку и пару раз брызнуться Аквой Нэт.
"Зачем тогда спрашивала?" Бет снова схватила Рюфлеса и обняла его, с немой критикой в глазах вглядываясь в мое отражение.
"Не знаю. Может быть в этот раз я хотела получить от тебя прямой ответ, ну, или что-то вроде того". Я добавила немного светло-розового блеска для увлажнения и причмокнула губами.
"Ты пахнешь, как машина по производству жвачек", – парировала Бет, сморщив нос. "Эм, ты будешь выглядеть гораздо лучше, если пойдешь туда без всей этой ерунды". Уперев руки в бедра, я повернулась, чтобы взглянуть ей в глаза и смогла ощутить, как высокомерие, которое я натягивала, словно маску, находясь рядом с Дарлой Ньюман, вползло в меня, заняв свое место.
"Хорошо, Бет, но меня и в самом деле не беспокоит твое мнение по этому поводу. Так уж получилось, что мне нравится вся эта ерунда. Так что, если с тобой все в порядке, мы идем?" – несколько мгновений она смотрела на меня с тенью удивления на лице, но затем вновь оно вновь стало эмоционально непроницаемым.
"За что мне все это?" – пробормотала Бет, отбросив Рюфлеса в сторону, и встала с кровати. "Отлично. Стало быть, ты уже закончила? Если мне придется пройти через это испытание, то я хочу покончить с этим как можно быстрее". Я лишь потрясенно наблюдала, как она покидает спальню.
"Эмили! Привет!” – воскликнула Дарла, приоткрывая для нас входную дверь. Она выглядела так, словно вовсе не ждала гостей и не испытывала при этом ни малейшего трепета от удивления. Меня слегка раздосадовало ее поведение, хотя я и понимала, что да, временами она могла быть такой. Я посмотрела на Бет и увидела, как та закатила глаза. «Смотрю, ты привела свою маленькую подружку», – и нацепив на лицо фальшивую улыбку, она повернулась к Бет. «Бет, не так ли?»
"Да. С того самого дня, как родилась". Я кинула на нее свой раздраженный взгляд. Дарла пристально рассматривала и оценивала Бет – ее полинялые с потертостями на коленях синие джинсы, ноги в обшарпанных ковбойских сапогах, которые были широко расставлены, словно она готовилась к драке. Глаза Дарлы вернулись обратно вверх и остановились на плотно обтягивающей тело Бет черной майке, которая отлично подчеркивала ее загоревшие руки, сейчас скрещенные на груди, и напоследок, быстро оценив потрепанную бейсболку, замерли на раздраженно-подрагивающих голубых глазах, которые в молчаливом противостоянии столкнулись с ее пристальным взглядом. Дарла тут же перевела свой взгляд на меня.
"Ну что ж, входите. Поторопитесь, пока все летающие и ползущие твари не проникли в дом", – она развернулась и исчезла в темноте комнаты.
"Ого, и это называется домом?" – пробормотала Бет, следуя за мной. Я придушила свой смешок.
Дом Ньюманов был самым большим в округе и смотрелся чересчур вызывающим и помпезным среди окружающих его крохотных домишек с двумя спальнями. Как-то раз Дарла охотно поведала о том, что в ее доме примерно шесть или даже больше спальных комнат и три ванные. То есть четыре, если считать ту небольшую сидячую ванную, которую ее отец установил в прошлом году.
