Текст книги "Семь звезд"

Автор книги: Ким Ньюман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

15
В двух шагах от непостижимого

Шеф глубокомысленно кивнул, когда Эдвин закончил свой душещипательный рассказ. Даже самые удивительные подробности, казалось, ничуть не удивили старика.

– Мы и раньше сталкивались с этими посредниками, – наконец промолвил Бьёргард. – Они неизменно одеты в черное, а глаза спрятаны под темными очками. Странные существа – всегда появляются в двух шагах от непостижимого, как Маленькие Человечки.

Катриона и Эдвин снова сидели в Гостиной.

– Думаю, у нас есть все основания беспокоиться о Розе, – размышлял Уинтроп, – хотя девочка сказала, что мы не должны волноваться. Учитывая, что внешность Розы зависит от мыслей окружающих, ее слова вполне могли означать, что, пока мы считаем ее целой и невредимой, так оно и будет. Кэт сразу поняла, что к чему.

Катриона пребывала в глубокой задумчивости.

– Не знаю, Эдвин, – сказала девушка, растягивая слова. – Полагаю, мы не видели и десятой доли того, что есть на самом деле. Маленькие Человечки, летающее по небу огненное колесо, подменыш, посредники… Все это происходило еще задолго до похищения настоящей Розы Фаррер. Слишком много в этом деле противоречий: безумные идеи Кроули и добродетельные порывы сэра Артура, эльфы и Антихристша. В прошлом веке, кстати, их заменяли ангелы и демоны. Интересно, что нового расскажут нам ученые лет эдак через десять?

Уинтроп смаковал любимое бренди.

– Дорогая, я бы на твоем месте не очень волновался по этому поводу. Мы стоим на пороге новой эры – не апокалипсиса, которого так жаждал Кроули, а века научных открытий. Вполне возможно, ученые скоро объявят, что мистика вполне поддается разумному осмыслению; чтобы разгадать очередное дельце, нам не придется воскрешать в памяти сказки, которые в детстве рассказывала мама. Запомни мои слова. Когда в следующий раз нам сообщат об очередной Розе, мы с тобой дойдем до самой сути без паники и истерик.

КОНЕЦ ШОУ НА ПИРСЕ

С моря налетел леденящий душу ветер и, словно гигантская волна, окутал побережье. Фред Регент съежился и спрятал сжатые кулаки еще глубже в рукава короткой желтой куртки.

Фред пытался не только защититься от невыносимого ветродуя, но и хоть на несколько минут забыть о противных насекомых – их почему-то очень привлекал его лысый затылок. Бедняге приходилось ежесекундно смахивать надоедливых мух с бритой головы, на которой еще совсем недавно красовалась пышная шевелюра. Если бы макушка Фреда все-таки посинела, то стала бы точь-в-точь похожа на каску полицейского. Прогулка с Парнями больше не казалась приятной возможностью избавиться от формы – теперь это скорее смахивало на весьма неудачную затею пропустить по рюмочке-другой и искупаться в ледяной воде Ла-Манша.

– Вот такой у нас апрель, – прервал молчание Яффа, Парень-Фюрер, – и что только случилось с весной?

– Новый ледниковый период, дружище, – отозвался Оскар, прозванный Парнями «интеллектуалом». – Астрологи Гитлера предсказывали такие природные изменения.

Парни тащились по берегу, лениво шаркая тяжелыми массивными ботинками с металлическими носками. То и дело они ежились, когда очередной порыв колючего, злого ветра насквозь продувал их закатанные до колен джинсы, выцветшие рубашки и легкие ветровки.

Только Оскар чувствовал себя уютно в спортивной куртке, и Яффа иногда презрительно называл его «модником». Парни были скинхедами, и потому терпеть не могли «модников», не говоря уже о хиппи, голубых, студентах, чернокожих, жидах, косоглазых и особенно – копов.

Фред задавался вопросом: испытывают ли остальные парни такие же отвратительные ощущения, когда по их бритым головам гуляет ледяной ветер? Если да, то у ребят потрясающая сила воли, чтобы так тщательно скрывать это. Пожалуй, наголо выбритые затылки – одна из худших идей человечества. Впрочем, Парни – тоже худшие его представители. С каким удовольствием он упечет молокососов за решетку! Если, конечно, ему удастся дожить до этого дня.

Разгуливая с Парнями по морскому берегу, Фред преследовал цель втереться в доверие к Яффе. Все дружно решили, что пакет с наркотиками, который притащил Фред, он с боем добыл в какой-то пакистанской третьесортной аптеке, поэтому популярность ему была обеспечена. Но Кевин Яффа, по кличке Лысый Король не доверял новичкам до тех пор, пока они не примут участие в какой-нибудь разборке. Эта своего рода церемония посвящения делала всех дружков Яффы сообщниками, в случае если компания попадала в передрягу.

В Лондоне все казалось намного проще: следовать указаниям по делу Лысого Короля и Парней, вживаться в роль бритоголового, получать уроки жаргона у прикованного к инвалидному креслу старшего офицера («Говори „черномазый“, а не „чернокожий“), подбирать соответствующую одежду и даже бриться наголо. Теперь Фред был совсем один в компании скинов, и попади он в беду – никто не придет на помощь.

Что он должен делать? Насколько далеко должен зайти в своем расследовании?

В поезде Яффа демонстративно положил ноги на сиденье, выставив на всеобщее обозрение грязные ботинки, и заявил, что готов выслушать идеи касательно досуга. Наиболее популярными оказались предложения стащить что-нибудь у пассажиров из соседнего купе, поломать мебель, напиться, трахнуть телок и тому подобное. По заданию, Фред должен был не обращать внимания на „мелкие проказы“, пока не соберет достаточно улик на Великие Идеи Яффы. Но про себя Фред решил, что положит конец „шалостям“ Парней, если они зайдут слишком далеко, и в опасности окажется невинный человек.

– Черт подери, все магазины закрыты, – скулил Догго, – а я до смерти хочу есть.

Яффа влепил малолетке (Догго было не больше четырнадцати) подзатыльник.

– Только и думаешь, что о жратве. Есть вещи поважнее.

Практически все магазины вдоль побережья были наглухо заколочены досками, до середины занесены песком. Пляжные топчаны лежали один на другом, укрытые от дождя брезентом. Никто не решался выйти на прогулку в столь мерзкую погоду, и только несколько человек выгуливали своих четвероногих питомцев. Город словно вымер.

Парни подошли к пирсу.

– Осмотримся на местности, – предложил Яффа, взбираясь по брезенту наверх.

В нескольких шагах от пирса находился деревянный киоск, но сейчас, разумеется, там не было ни души. Парни двинулись за своим лидером, осторожно ступая по шатающимся, наполовину прогнившим доскам. Они с трудом шли против ветра, шаг за шагом приближаясь к зеленому строению в виде пагоды в конце пирса.

Указатель гласил:

Этот путь ведет в Центр Культуры,

во Дворец Чудес,

Галерею Знаний.

Огромный выбор

Цена за вход – 6 пенни

Вскарабкавшись на брезент, Фред огляделся и обратил внимание на плакат, висящий на стене киоска. Смешной пьяный солдат, одетый в длинную армейскую шинель, сидел за стойкой бара в крепких объятиях сексапильной блондинки. Половину лица женщины закрывали волосы; дамочка курила сигарету с мундштуком, и табачный дым висел в воздухе в форме черепа с глазницами в виде свастики.

Лозунг гласил:

Неосторожно произнесенное слово может стоить жизни

Возможно, плакат висел там еще с войны.

Хотя нет, цвета были очень сочные и яркие, как будто плакат только что напечатали. Наверное, это часть выставки.

– Идем, Фред, – окликнул Оскар, – кто последний войдет внутрь, тот не мужик.

Городок Симаус не отличался большой численностью населения, а потому не мог поддерживать пирс в должном состоянии. Однако в начале века Симаус считался очень модным морским курортом. Семьдесят лет экономического упадка не сумели стереть с лица земли былую красоту. Сооружение выдавалось далеко в море, и колонны с распорками только на время могли противостоять шумному натиску волн. Пирс доживал свой век: все скрипело так, как будто он был готов развалиться с минуты на минуту.

Сквозь щели между гнилыми, покоробившимися от соленой воды досками Фред посмотрел вниз: под пирсом бурлили и пенились темно-синие волны. Фреду даже показалось, что на дне он увидел нескольких крабов.

Компания подошла к Центру. Бирюзовая поверхность местами облезла, и из-под нее виднелась темная серо-синяя краска. Инграм ударил по цветным витражам металлическим носком ботинка, и стекло разлетелось вдребезги.

– Кажется, этот сарай скоро совсем развалится, – мудро заметил Оскар, раскачивая и без того шатающиеся перила. – Поможем ему?

Оскар начал ритмично скакать по доскам.

– Все закрыто, – опять заныл Догго.

Яффа выдал очередную колкость в адрес подростка, притворно изображая жалость. Рыжая полоса на голове Лысого Короля, длиной почти в десять сантиметров, с первого взгляда походила на шрам от ножа, но на самом деле была врожденным дефектом: кости черепа неплотно соединялись друг с другом. Наверное, поэтому он вырос таким психом. Локтем Яффа выбил стекло и шагнул вперед. Открыл шпингалет с внутренней стороны, распахнул настежь дверь и отступил вбок, словно дворецкий, жестом приглашая компанию войти внутрь. Догго выпрямился, поправил воротник ветровки и с важным видом продефилировал мимо Яффы. Лысый Король ловко подставил пацану подножку и пинком под зад толкнул его в темноту.

Догго со всего размаху ударился об пол и захныкал.

Яффа шагнул через порог, и Парни последовали за лидером.

Фред достал из кармана зажигалку, и помещение озарилось тусклым светом. Изнутри Центр казался намного больше, чем снаружи. На трех старых стендах висели всякие плакаты и объявления о концертах и выставках, закрывшихся много лет назад, или же о развлечениях, проводимых в течение двух-трех недель на Южном Побережье.

Тайны Империи

Конкурс юных талантов

Представления акробатов

– Думаю, дома никого нет, – съязвил Оскар.

Фред заметил, что пирс очень интересовал Яффу, но не мог объяснить причину. Здесь нечего украсть; некому набить морду; никаких ценных вещей, стоящих того, чтобы их разломали; и уж, конечно, никаких девушек. Яффу тянула сюда какая-то неведомая сила. Лысый Король совершал понятную только ему одному экскурсию.

Происходило ли здесь что-нибудь?

Перешагнув порог Центра, Фред представил себе, что находится на краю пропасти, что внутри есть нечто за пределами видимости. Запах моря и сырых гниющих досок делал воздух очень тяжелым. На крашеное стекло упал последний луч дневного света и отбросил зеленовато-голубой отблеск.

– Мне здесь не нравится, – захныкал Догго.

Яффа ударил его ногой в живот, и от боли Догго согнулся пополам. Мальчонка зажмурился и тяжело выдохнул. Бедняга, он так отчаянно пытался не расплакаться.

Если поблизости не наблюдалось хиппи, голубых или негров, Яффа с удовольствием вымещал злость на одном из своих соратников. Полиция считала, что Парни замешаны в грязных политических играх или криминальных разборках, но Фред видел здесь всего лишь звериную жестокость: псих жаждал причинить боль другим.

Фред сжал кулаки в карманах: зверства Яффы должны наконец закончиться.

На улице темнело, хотя на часах было не больше семи. Фред давно отметил эту странность: на побережье как-то очень рано и быстро наступает ночь.

Оскар рассматривал плакаты.

– Клево звучит, – сказал он наконец.

Ужасы Гитлера: звери в военной форме

К надписи прилагалась грубая иллюстрация: карикатурный нацист с поднятым подобно эрегированному члену пулеметом топчет сапогами карту Европы.

Фред вспомнил плакат с надписью: „Болтун – находка для шпиона“. Все это выглядело как пропаганда, оставшаяся с военных времен. Через двадцать пять лет уже поздно пугать детей ужасами войны, но даже спустя столько лет страшные воспоминания не оставляют в душе места для ностальгии. Родители Фреда и их друзья всегда обсуждали, как здорово было во время войны, когда все становились одной большой семьей. Но Фред этого не видел. Из детства он помнил только руины домов после бомбежки и шоколад, который ему выдавали в мизерных порциях.

Инграм звонко щелкнул каблуками и по-нацистски отсалютовал. Он всегда изображал из себя фашиста: читал статьи о немцах во время Второй мировой войны, яро выступал против евреев, носил медальоны в форме свастики. Уличные драки Инграм предпочитал называть „акциями“ и именовал себя не иначе как Великий Организатор, Геббельс бестолковых. Не опасно, просто тупо.

Зажигалка Фреда начала нагреваться, и он убавил пламя. Фреду почудилось, будто нацист на плакате опустил глаза, когда затух свет.

Послышался звук льющейся струйки – и тут же последовал резкий, неприятный запах. Один из скинов облегчался на стену.

– Грязное животное, – усмехнулся Оскар.

– Мне здесь не нравится, – ныл Догго.

Фред знал, что имеет в виду парнишка.

– Догго прав, – сказал Яффа, – давайте подожжем эту вонючую дыру. Фред, у тебя в зажигалке есть еще бензин?

Если он поможет, то совершит преступление и тем самым подорвет доверие к своим свидетельским показаниям.

– Закончился, дружище, – ответил Фред.

– У меня есть спички, – подхватил Инграм.

– Предоставь это удовольствие мне, – сказал Яффа.

Инграм передал Лысому Королю спичечный коробок. Яффа приказал найти бумагу, газеты, – словом, все, что хорошо горит. После некоторых колебаний Фред тоже отправился на поиски. В конце концов поджог еще можно пережить. По крайней мере это не грабить хозяина маленького магазина и не удерживать на земле девчонку, пока другие ее насилуют. И к тому же с пирсом было что-то нечисто. Он не станет возражать, если сооружение сгорит ко всем чертям. Выдаваясь вперед от берега, пирс прямо-таки провоцировал на то, чтобы его сожгли. Огонь или вода – разница небольшая.

Парни разделились. Хотя Центр состоял из нескольких помещений, высота стен едва превышала человеческий рост. Сверху была стеклянная крыша в форме навеса, покрашенная зелеными волнистыми полосами.

Фред нашел целый ряд игровых автоматов с тусклой подсветкой изнутри. В кармане у него оказалось три больших старых пенни, затерявшихся в блестящих крошечных монетках, которые теперь шли как мелочь. Обнаружив старые деньги, Фред счел своим долгом поиграть на автоматах.

За запыленными стеклами разыгрывались маленькие драмы, в которых участвовали крошечные марионетки. Основной темой игровых автоматов была смертная казнь. Выбор оказался впечатляющим. Гильотина времен французской революции: голова летит в корзину, а капли алой крови падают на шею мнимого аристократишки. Публичное повешение в Англии: раскрывается деревянный люк, петля туго затягивает горло – и бездыханный преступник уже болтается на виселице. Расстрел индийских повстанцев: участника восстания привязывают ремнями к стволу пушки, та стреляет – и ядро разносит несчастного в клочки.

Когда у Фреда закончились старые деньги, он не слишком расстроился, что не сможет сыграть на автоматах с мексиканским расстрелом, испанским удушением гарротой[15]15
  Гаррота – орудие казни, род железного ошейника.


[Закрыть] или американским электрическим стулом. Сценки казни показались Фреду плохим развлечением для подростков. Когда новые деньги окончательно войдут в обращение, об игровых автоматах быстро забудут.

Рядом с автоматом находился темный узкий коридор. Фред обо что-то споткнулся. Вернее, об кого-то: поднимаясь на ноги, Фред почувствовал, как нечто, лежащее на полу, зашевелилось. Он щелкнул зажигалкой и обомлел. В тусклом свете Фред разглядел кровавое месиво, которое совсем недавно было человеческим лицом. По куртке с капюшоном Фред узнал Оскара. Бедняга еще дышал. Кто-то содрал с него скальп, и только на подбородке болталась рваная полоска кожи. Оскар не был больше бритоголовым – он был сбритоголовым.

Фред остолбенел. Он не слышал никаких странных звуков. Мог ли это сделать Яффа? Или, может, здесь есть еще кто-то?

– Сюда! – позвал Фред. – Скорее, здесь Оскар.

Первым примчался Догго. Ребенок взглянул на кровавое месиво – и с диким криком отшатнулся. Инграм влепил ему затрещину.

Яффа держал в руке выкидной нож. Лезвие было чистым, но ведь Король мог его вытереть.

– Твоя работа? – спросил Яффа Фреда.

Догго жалобно всхлипывал.

– Твою мать, – выругался один из Парней.

Все кричали, спорили, стонали. Некоторых стошнило.

– Заткнитесь, – глухо сказал Яффа.

В углу что-то двигалось. Фред снова щелкнул зажигалкой. Парни столпились вокруг огня словно пещерные люди, боящиеся злых духов. Навстречу двигалось нечто тяжелое, сметая все на пути. Рядом семенил кто-то поменьше и полегче. Оба двигались к бритоголовым.

Зажигалка раскалилась в руке Фреда. Парни пристально вглядывались в темноту. В помещении стояли перегородки, обклеенные плакатами, и стеклянные витрины с изображением фрагментов военных действий. Ближе всего к Парням висела карикатура пучеглазого Гитлера-демона, пожирающего трупы врагов и пронзающего женщин кроваво-красным острым хвостом.

То нечто, что потяжелее, остановилось, а легкое продолжало двигаться вперед. Было ли их всего двое? Фред не сомневался, что слышал и другие шорохи. Шаги скорее походили на звериную походку, нежели на стук человеческих ботинок.

Догго поскуливал.

Испугался даже Яффа. Лысый Король воображал себя ночным демоном, теперь его иллюзии рассеялись. Он оказался не самым страшным, что можно встретить в темном переулке.

Пальцы Фреда горели, но он не решался потушить свет.

Плакат с Гитлером оторвался от стены и разломился пополам. Лицо фюрера распалось на две части. И другое лицо Гитлера – со злобными глазами, тонкими усами и зализанными назад волосами – вырвалось вперед, скаля острые зубы. Еще одна фигура ростом с ребенка, в маске Гитлера, вышла вперед, волоча по полу длинные, как у гориллы, руки.

Фред выронил зажигалку.

На Парней упало что-то тяжелое, живая сеть из скользких, двигающихся веревок.

Вокруг раздавались страшные крики.

Мертвая рука ударила Фреда в лицо.

Сеть врезалась в ладонь Фреда, как острая струна. На лице Фреда отпечатался красный след от веревок.

Вдруг сеть исчезла.

Теплая влага брызнула Фреду на грудь и начала проникать под одежду. Из темноты раздавался звук раздираемого на части мяса.

Там кого-то убивали.

Фред на ощупь пополз назад и тут же наткнулся на неизвестно откуда появившуюся перегородку, похожую на гладкую шкуру животного. Фред надавил чуть сильнее – и перегородка исчезла. Его рука терлась о шершавую, живую стену.

Раздался выстрел, огненная вспышка и ответная пулеметная очередь. На мгновение Фреда ослепило, но он чувствовал, что не ранен – пуля попала в кого-то другого.

При вспышке света Фред увидел вещи, в которые нормальному человеку поверить было невозможно. Адские создания в военной форме набрасывались на Парней с животной жестокостью. В нескольких сантиметрах от Фреда лежала голова Догго, из горла торчали тонкие кости и мышцы. На груди подростка сидело отвратительное существо с зелеными волчьими глазами и длинными склизкими языками вместо лап.

Фред ринулся к двери и с кем-то столкнулся.

– Чертовщина, – пробормотал Яффа, хватая Фреда за руку.

Они бежали вместе, бритоголовый и полицейский, пытаясь уйти от кошмара. Сбоку подуло холодным морским ветерком, и Фред с Яффой рванули туда.

Их преследовали.

Яффа рванулся и первым выскочил на улицу.

Остальные Парни остались внутри.

Спотыкаясь и чертыхаясь, Фред вылетел вслед за Яффой. Они находились внутри не больше пятнадцати минут, но на дворе уже началась ночь. Не было видно ни городских огней, ни уличных фонарей. Фред едва мог различить очертания домов. Казалось, город необитаем.

Яффа повернулся к Фреду и занес нож.

Нечто длинное и оранжевое, похожее на струю живого пламени, вылетело из Центра и окутало голову Яффы. Король выпучил глаза и широко открыл рот, но огонь полыхнул внутри черепа и высоким пламенем вырвался наружу.

Яффа был еще узнаваемым, еще живым. Фред пытался бежать что есть мочи, но непривычно тяжелые ботинки казались теперь огромными деревянными колодками. Фред перепрыгнул через кучу брезента и оглянулся. Голова Яффы напоминала фонарь из тыквы, мечущийся в темноте.

Фред споткнулся и упал на колени. Он еще раз обернулся, не веря в то, что только что увидел.

– Эй, ты! – прокричал кто-то Яффе.

Рядом с Фредом, грозя кулаком, стоял человек в форме. На его голове красовалась металлическая каска рядового вооруженных сил, застегнутая под нижней губой. Но одет он был в синюю форму полицейского. На нарукавной повязке мужчины красовались буквы МПО[16]16
  Меры противовоздушной обороны.


[Закрыть]. Фред решил, что ему около семидесяти, может, чуть меньше. Несмотря на это, у мужчины не было ни намека на второй подбородок.

Фред находился в полуобморочном состоянии.

Пламя на голове Яффы вырывалось на два метра вверх. Лысый Король остановился и завыл.

– Эй, ты! – снова закричал человек в форме. – Погаси сейчас же этот чертов огонь!

– Потом Яффа упал на бок, как будто ветер завладел пламенем. Яффу бросило на шатающиеся перила, и он перевалился через них, оставляя за собой красные и оранжевые языки пламени. Когда Король рухнул в море, раздалось жуткое шипение. Затем все стихло и потемнело. Я очнулся только рано утром. Парень в металлическом шлеме исчез. Я примчался на станцию и приехал сюда первым поездом. С этим городком явно что-то неладно.

Рассказывая историю, Фред не отводил взгляда от холодных глаз шефа полиции, Ена Прайса. Инспектор задавал мало вопросов и не делал никаких записей. Кроме того, он ни разу не выразил удивления или сомнения и даже не назвал Фреда психом, наркоманом или наглым лжецом.

Еще вчера констебль Фред Регент жил в мире закона и порядка. Теперь вокруг царила анархия.

Фред сидел за столом в комнате для допросов с чашкой холодного чая в руках и чувствовал на себе пристальный взгляд инспектора. Шеф сидел напротив, внимательно выслушивая бред, который нес констебль Регент.

За звуконепроницаемой стеной находились незнакомцы, освещенные тусклым светом.

Фреда очень волновал тот факт, что Прайс реагировал на ужасную историю с невозмутимым спокойствием. Одно из двух: либо начальник верит ему, либо сидящие за стенкой консультанты на самом деле психиатры.

В комнате находились двое – мужчина и женщина, оба разодетые, как павлины.

Женщине было чуть больше двадцати. Вполне возможно, она работала моделью: до пояса спадала пышная грива рыжих волос; на губах играла серебристая помада; высокие скулы придавали лицу какую-то особую, загадочную красоту; неестественно большие зеленые глаза делали взгляд таинственным и очень выразительным. Одета была девушка в багровую кожаную мини-юбку и такой же жилет, ослепительно белый свитер с высоким горлом и белые высокие сапоги на огромных каблуках. Из украшений она носила только серебряный, похожий на египетский, амулет с маленьким изумрудом посередине. Совершенство ее внешности портил всего один недостаток – маленький красный шрам над бровью.

Внешность мужчины еще больше поразила Фреда. Констебль затруднился определить его возраст: примерно от тридцати до сорока. На плечи спадали черные как смоль кудри, с которыми оригинально сочетались тонкие усики. Лицо мужчины было болезненно худым и смуглым, так что он вполне мог сойти за сицилийца. Худой и высокий, незнакомец носил ярко-зеленый вельветовый пиджак с накладными лацканами и воротником, облегающие красные гвардейские штаны с желтыми полосами по бокам и желтые штиблеты с резинкой на широком массивном каблуке. Вокруг шеи был перекинут яркий цветастый шарф, великолепно сочетающийся с розовато-лиловой рубашкой. Каждую руку украшали несколько колец. Картину дополняли серебряная пряжка на поясе в виде лица демона с пронзенными кинжалом глазами и золотое колечко в правом ухе.

Слушая рассказ Фреда, мужчина спокойно теребил яркую, пеструю ленту широкополой фетровой шляпы, прекрасно сочетающейся с его пиджаком. В таком наряде незнакомец замечательно смотрелся бы и на палубе пиратского корабля, и в дорогом ночном клубе.

Разительный контраст с Еном Прайсом, одетым в серый макинтош!.. Кем бы ни были эти люди, они явно работали не в полиции.

Фред в силу своей работы привык считать подобных людей подозрительными, однако к этим двоим он проникся особым доверием. Одевались они, конечно, весьма странно, но по крайней мере не смотрели на Фреда как на потенциального маньяка. Все время, пока Фред рассказывал свою историю, начиная от знакомства с Парнями и заканчивая случившимся на пирсе, девушка понимающе и сочувствующе кивала. В темно-синих глазах мужчины, казалось, блестели искорки.

Фред ожидал, что его сочтут сумасшедшим и уволят.

Когда он рассказал все, что мог, Прайс представил Фреду незнакомцев.

– Констебль Регент, – сказал следователь, – это мистер Ричард Джеперсон.

Ричард протянул Фреду руку и растянул тонкие губы в улыбке. Малиновый рукав его рубашки слегка засучился, и Фред заметил на запястье мужчины маленькие синие отметины. Что-то вроде татуировки.

– Я представитель Клуба „Диоген“, – протянул Ричард низким глубоким голосом, какой бывает у телеведущих. – Это особый правительственный отдел, о котором вы наверняка не слышали. Но раз уж я о нем рассказал, то вам, думаю, придется дать подписку о неразглашении. Мы специализируемся в подобных делах, когда общепринятые методы дипломатии, защиты и даже полиция бессильны. Полагаю, вы до сих пор не можете прийти в себя от сознания, что мир оказался не совсем таким, как вы его представляли.

Фреду показалось, что мужчина читает его мысли.

– Может, вас успокоят мои слова, что члены Клуба „Диоген“, который, кстати, функционирует уже очень много лет, всегда знали очень мало о настоящем положении вещей. У правительства неизменно есть частное лицо вроде меня, которое занимается подобными делами.

– Это случалось раньше? – спросил Фред.

– Не именно это. Но похожие вещи, безусловно. Невероятные вторжения на Землю. Мы с Ванессой сумели-таки довести до логического завершения несколько сомнительных делишек.

Ванесса улыбнулась, демонстрируя ряд безукоризненно белоснежных зубов.

– С вашей помощью, думаю, мы справимся, – оптимистично заключил Джеперсон.

– С моей помощью?

Фред запаниковал.

– Вы будете работать с мистером Джеперсоном, – пояснил Прайс, – в штатском.

– Превосходно, – воскликнул Джеперсон.

Фред встал и пожал руку Ричарда, чувствуя ладонью гладкость его кожи и многочисленных колец. Он разговаривал с человеком, который выполнял дьявольски тяжелую работу на благо страны.

Фред опустил глаза и снова заметил синие пятнышки – ряд цифр.

– Пожалуй, мы прогуляемся до побережья, – сказал Джеперсон, – взглянем на Симаус.

Холодная дрожь пробежала по спине Фреда.

– Надеюсь, прогулка будет приятной.

Не требовалось особой сообразительности, чтобы определить, какая из припаркованных на стоянке машин принадлежит Ричарду Джеперсону. Это оказался серебристо-серый „роллс-ройс“ размером с быстроходный катер; капот напоминал неф церкви, а обтекаемая форма корпуса не оставляла сомнений, что этот зверь побьет все скоростные рекорды.

Фред присвистнул.

– Новая модель, – не без гордости пояснил Ричард. – Пока их выпустили всего пять штук.

Стоящий среди патрульных полицейских машин и легковушек „роллс-ройс“ казался львом среди стада оленей.

– Запрыгивай назад, Фред, – с дружеской фамильярностью сказал Джеперсон, открывая дверцу.

Фред плюхнулся на мягкое кожаное кресло и вдохнул запах роскоши. Возле каждого бра в вазах стояли свежие розы. К великому удивлению Фреда, Ричард тоже сел на заднее сиденье. Ванесса устроилась в кресле водителя.

– Если бы Ванессе разрешили участвовать в гонках, она бы точно победила. Эта девушка прекрасно себя чувствует за рулем любой машины.

– Сейчас я учусь правильно приземляться с трамплинов, – бросила Ванесса через плечо.

Девушка сняла машину с ручного тормоза и повернула ключ зажигания. Двигатель загудел, и компания выехала со стоянки. Фред отметил, что Ванесса держится за рулем очень уверенно. Сам Фред не смог бы выглядеть совершенно беззаботно, управляя столь мощной (и дорогой) машиной.

– Не гони, – сказал Джеперсон Ванессе, – я хочу заехать по дороге в трактир пообедать. И предаться размышлениям.

Ванесса поехала в сторону Южного Побережья, ловко маневрируя в пробках. Фред удобно развалился и наблюдал из окна завистливые взгляды водителей. Джеперсону, равно как и его машине, трудно затеряться в толпе.

– В Симаусе живет человек, приходящийся мне своего рода дядей, – прервал молчание Ричард. – Бригадный генерал, сэр Жиль Галан. Мы навестим его. Сэр Галан разбирал дело о государственном заговоре вместе с Джеффри Джеперсоном.

– Вашим отцом? – уточнил Фред.

Глаза Ричарда стали непроницаемыми.

– Приемным, – ответил Джеперсон, – он подобрал меня. На войне.

– А сэр Жиль?

– Боюсь, Галан тоже член дружной компании. Клуб „Диоген“. По крайней мере раньше он там работал. Сейчас в отставке. Теперь, когда существование Клуба для тебя не новость, ты увидишь, что наши люди разбросаны вдоль всей границы. Если интуиция мне не изменяет, сэр Жиль должен знать о пирсе. Живя на побережье, он обязательно почувствует неладное. Возможно, на некоторое время мы остановимся в его доме.

Сейчас события, связанные с пирсом, казались Фреду невероятным, страшным сном. Только по дороге обратно в Симаус Фред начал осознавать, что случилось. Его буквально передали на попечение весьма странного типа. Но больше всего Фреда беспокоила невозмутимость Джеперсона, будто этот человек точно знал, что происходит. Он не задавал вопросов на самые бредовые заявления Фреда и даже не выражал удивления или сомнения.

Любой на месте Фреда испугался бы.

– Как насчет местной полиции? – спросил Фред.

– Не стоит их беспокоить без крайней необходимости. В контактах с властями я ограничиваюсь общением с несколькими просвещенными людьми вроде Ена Прайса. Многие предпочитают не видеть то, чего не хотят видеть. Вы, полицейские, любите, чтобы все было четко и ясно, а мы порой можем предложить вам огромную кучу дерьма.

Стоило Фреду закрыть глаза, и перед ним вставала картина случившегося на пирсе. Адское зрелище, недоступное пониманию; с омерзительными подробностями. Реальное, и все же…

– Что случилось сначала? – быстро спросил Джеперсон. – Отвечай не задумываясь.

– Неосторожно произнесенное слово может стоить жизни, – ответил Фред, поскольку надпись моментально всплыла перед глазами.

– А болтливые языки топят корабли.

– Эта фраза была написана на плакате – старом, времен войны. Хотя сам плакат не старый, не выцветший. Его повесили недавно.

– Точно, аппорт!

– Что такое „аппорт“?

– Что-то, чего быть не должно, а оно есть. Медиумы обычно материализуют мысли. Но здесь не совсем то. Ничего сознательно не воскрешается. Плакаты остались с домом, вроде как обои.

– Я подумал, там могла проходить выставка.

– Прозаично, конечно, однако не исключено. – Джеперсон выглядел немного разочарованным. – Заметил какой-нибудь странный запах? Озон, к примеру.

– Всего лишь запах моря.

– Море, мой друг, не относится к категории „всего лишь“. Это самое древнее живое создание на планете. Оно живет, меняется, оно уменьшается, увеличивается, оно чувствует, оно наводит на размышления.