Текст книги "Семь звезд"

Автор книги: Ким Ньюман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

В темноте найти дом Карлоффа оказалось не так легко, поэтому поиски укрытия Уинтропа заняли гораздо большее время, чем предполагалось. Дома в каньоне почти не отличались друг от друга, лучшего места для незаметного пребывания Уинтроп действительно не мог придумать.

Наконец я нашел адрес и, подъехав к калитке, вышел из машины. Слуга-филиппинец проводил меня во внутренний дворик, где вокруг бассейна расположилась небольшая компания. На небе ярким пятном светила луна; сигары, словно светлячки, яркими точками разрезали вечерний воздух. Уинтроп, одетый в белый вечерний костюм, сидя в кресле курил кубинскую сигару и гладил черного кота, примостившегося на его белоснежных брюках…

Женевьева Дьюдонн, одетая в длинное серебристое платье, которое поразительно ей шло, казалась живым воплощением лунной ночи. Элегантно встав с кресла, девушка одарила меня потрясающей улыбкой. Усмешка на лице специального агента Финлея дала понять, что в отличие от Уинтропа и Женевьевы американец не в восторге от встречи. Махнув рукой, он сразу отвернулся.

Кроме трех знакомых людей у бассейна сидели и другие. Сначала я подумал, что здесь идет вечеринка, однако, взглянув на чай, разлитый в простенькие чашки, становилось ясно, что проходит деловая встреча, к тому же явно незапланированная.

Уинтроп представил меня остальным. Мужчина, напоминавший бегемота, оказался судьей Кейтом Персивантом. Толстяк не рискнул лишний раз вставать с кресла и сидя поприветствовал меня басом с южным акцентом. Кроме судьи, одетого в гигантского размера плащ и шляпу, в компании присутствовали парень по фамилии Танстоун, академик Леффинг, француз маленького роста со странным именем, физик по фамилии Сайленс и американец, в фамилии которого слышалось столько "ж" и "з", что запоминать не имело смысла.

– Вы когда-нибудь слышали о "Семи звездах"? – спросил Уинтроп.

– Новая лошадь на скачках?

Эдвин засмеялся и продолжил гладить кота.

– Нет, рубин из сокровищницы египетских фараонов, предмет, имеющий большую магическую ценность.

– Nom d'un пот, не просто драгоценность, а оружие колоссальной разрушительной силы.

– Попробую догадаться: какие-то плохие ребята украли камень и теперь все подняты на поиски, верно?

– Абсолютно точно. Наверное, вы – телепат, – улыбнулся Уинтроп.

– Дело в том, что "Семь звезд" может помочь выиграть войну, – разъяснил Финлей.

– Уж не собираетесь ли скинуть этот камешек на японцев в качестве бомбы?

Однако шутка не вызвала веселья, и я почувствовал, что сказал глупость. Собравшаяся компания явно не была настроена на юмор, значит, дело впрямь серьезное.

– Если рубин попадет в неверные руки, мы не только проиграем войну, но и поставим под угрозу всю планету, – сказала Женевьева. – Противники сделают все возможное, чтобы заполучить "Семь звезд".

– Среди них, случайно, нет ирландца? – поинтересовался я.

– Удивительная проницательность! Скажите, как вам удается все время угадывать? Рубином действительно пытается завладеть ирландец по имени Беннет Маунтмейн, отъявленный негодяй, еще более ядовитая змея, нежели его покойный дядюшка. Маунтмейна выгнали из Ирландии, где он заявлял, что является потомком древних ирландских королей. Какое-то время мерзавец разъезжал по разным темным уголкам вроде Таити и Трансильвании и, наконец, остановился в Германии. Теперь работает на фашистов. Соединив энергию камня с оружием немцев, враги сотрут с лица земли всех, кто им мешает. Тогда, чтобы победить, нам даже не хватит меча Экскалибура и Святого Грааля, вместе взятых.

– А как насчет святыни мальтийцев?

– Она хранится где-то у рыцарей-тамплиеров, но камень сильнее всех известных магических защитных средств. "Семь звезд" – зло в чистом виде, и чтобы остановить гибель мира, необходимо скорее найти камень.

Я не разбирался в мифах и магии, однако знал, что такое меч короля Артура и Святой Грааль, поэтому начинал понимать возможную силу пропавшего рубина.

– Самое плохое уже случилось – камень у Маунтмейна, теперь, возможно, уже нет смысла предпринимать какие-либо действия, – пробасил судья Персивант.

С таким голосом можно запросто распугивать в каньоне койотов.

– Камень надо вернуть, иного выхода нет. К тому же еще есть время: может, рубин и у Маунтмейна, но его еще надо извлечь из сосуда, а это не минутное дело, – заметил Уинтроп.

– Согласно древнему пророчеству ритуал можно совершить только на закате солнца в каком-то "белом доме". Дядюшка мерзавца двадцать лет назад попытался совершить ритуал, но не успел, благодаря чему мы все еще живы. Аура камня с тех пор менялась, причем явно не в положительную сторону. Вся жизнь Бэрримора являлась странной чередой взлетов и падений, триумфа и унижений, радости и несчастий, и в итоге окончательно пошла кувырком. Насколько судьба актера зависела от него самого, а насколько от камня – неизвестно. Как они влияли друг на друга – тайна, покрытая мраком, – сказала Женевьева.

Теперь я стал замечать, в каком подавленном состоянии пребывают присутствующие. Лишь Уинтроп, казалось, сохранял присутствие духа и некий оптимизм. Возможно, подобный настрой англичанина объяснялся тем, что он знал больше других, или просто был сумасшедшим.

– Думаю, следует лететь в Вашингтон. Раз ритуал обязательно проводить в белом доме, возможно, имеется в виду именно резиденция президента США.

Судя по лицу Уинтропа, у него на этот счет имелось другое мнение.

– Наши люди уже в Белом доме в Вашингтоне, и в Орлеане, и даже в Северной Африке, – сообщил Финлей, не вынимая изо рта сигареты.

– Вы упомянули, что рубин находится в специальном сосуде, однако при чем тут, собственно, Бэрримор?

Уинтроп хитро улыбнулся.

– Неужели не догадались? Тело Великого Профиля и есть сосуд!

В полночь я снова был в своей конторе, обзванивая городские морги и больницы в поисках пропавшего Флинна и тела Бэрримора. Результатов ждать не приходилось: заведомо бесполезное занятие редко приносит плоды. Скорее всего Беннет Маунтмейн действительно заполучил тело актера и теперь, притаившись в какой-нибудь дыре, готовится извлечь рубин. Разумеется, когда Маунтмейн получит камень, "сосуд" станет не нужен и покойного актера выкинут на одну из помоек. Поскольку Лoppy нужен именно Великий Профиль, то, обнаружив труп, можно рассчитывать на завершение работы. Однако, возможно, Лopp тоже знал о секрете Бэрримора, но откуда – оставалось лишь догадываться. Я понимал, что по большому счету этот вопрос не должен меня интересовать, но мысль о рубине не давала покоя.

После нулевого результата обзвона медицинских и ритуальных заведений Лос-Анджелеса, в голову пришла идея обойти несколько злачных мест, где собирались сплетники, готовые поделиться информацией за порцию виски. Потратив некоторую сумму из оставленных Лорром денег на болтливых пьянчуг, я не узнал ничего интересного, относящегося к нужной теме: про Беннета Маунтмейна никто не слышал.

Вернувшись около трех часов ночи в кабинет, я обнаружил дверь открытой и, не успев войти, получил мощный удар в челюсть и затем в живот. Руки, больше похожие на грабли, подняв меня с пола, попытались вытряхнуть из застегнутого пальто. Наконец, уничтожив верхнюю одежду и связав за спиной руки, меня мощным ударом проводили на середину комнаты. Бандитами оказались двое громил, похожие на гигантских обезьян после небольшой пластической операции, каменные лица не выражали ровным счетом ничего, а воняло от них так, словно всю жизнь они провели в помойной яме. На ум пришли слова дежурного морга: "От них слишком пахло одеколоном, возможно, чтобы отбить какой-то другой запах…"

За рабочим столом сидел третий и играл пистолетом. Я заметил, что предохранитель спущен: видимо, незнакомца не заботило, что оружие может выстрелить в любую минуту.

– Целых двадцать лет я ждал подходящего момента, а дядюшка и того больше – целую жизнь. Оказаться так близко к цели и упустить свой шанс!.. Вы хоть раз в жизни испытывали крушение надежд? – медленно говорил незнакомец с ирландским акцентом.

Я догадался, что передо мной Беннет Маунтмейн.

Внезапно пистолет выстрелил, и, попав в металлический шкаф с бумагами, пуля срикошетила в плечо стоявшему сзади меня громиле. Гигант не пикнул и даже не пошевельнулся, лишь струя темной крови потекла по рукаву. Отсутствие всякой реакции раненого бандита заставило меня покрыться холодным потом.

В следующую минуту Маунтмейн направил пистолет прямо в мое лицо.

– Где он?

– Думаю, вы не поверите, но я действительно не имею представления, о чем идет речь.

– Вы работаете на Клуб "Диоген", – презрительно ухмыльнувшись, сказал ирландец.

Судя по его лицу, презрение – единственное чувство, которое этот человек испытывал в жизни.

– Вообще-то в данный момент я работаю на мистера Лoppa.

Откинувшись на спинку кресла, Маунтмейн медленно поднял пистолет и, прицелившись, выстрелил в раненого громилу. На этот раз пуля вошла точно в лоб. Шляпа слетела с похожей на тыкву головы и плавно опустилась на пол. Не знаю, как после смерти выглядел Бэрримор, но ужаснее представшего зрелища я еще не видел. Глаза верзилы закатились, челюсть отвисла, однако тело продолжало стоять, крепко удерживая меня за шкирку; лицо медленно заливала кровь из раны.

– Вот как я обращаюсь с теми, кому доверяю и кого в некотором смысле даже люблю. А теперь представьте, что я могу сделать с жалким детективом, которого вижу в первый и скорее всего в последний раз в жизни, – спокойно спросил Маунтмейн.

– Может, вы ищете покойного Бэрримора?

– Молодец, по-моему, начал понимать. В любом случае сговорчивость пойдет только на пользу.

Я попытался пожать плечами, но это не удалось.

Еще пять минут назад я считал, что тело Бэрримора находится у сидящего за столом негодяя, однако ошибался. Впрочем, как и Уинтроп.

– Вы действуете очень быстро, я лишь два часа назад узнал о вашем существовании.

Презрение на лице Маунтмейна оставалось неизменным.

– Если приведете к рубину – получите десять тысяч. В случае отказа обещаю долгую мучительную смерть.

– Выбор невелик, но второй вариант мне определенно не нравится.

– Американцы – сплошные идиоты, даже перед смертью не прекращают глупые шуточки, – заметил негодяй.

Открыв верхний ящик стола, Маунтмейн вытащил ножик для бумаги и, поднеся зажигалку, стал медленно накалять лезвие. Злобно улыбаясь, он, очевидно, предвкушал веселенький разговор.

– Пожалуй, заберу назад первое предложение.

– Вы ждали столько лет. Неужели терпение иссякло, когда цель так близка? Значит, вы не такой, каким вас представляют.

Гримаса, возникшая на лице Маунтмейна, вполне могла сойти за улыбку.

– Разумное замечание. Стоит еще немного подождать: на карту поставлено слишком многое.

Лезвие ножа начинало краснеть в темноте кабинета.

– Что еще скажешь умного, парень?

Я попытался вырваться, однако гориллы сзади имели железную хватку.

Позади стола находилось окно, выходившее на улицу. Внезапно на стекле возникла фигура человека: какой-то сумасшедший либо спускался с крыши, либо лез снизу. Приглядевшись, я узнал Женевьеву. Девушка, словно ящерица, ползла по стене и, добравшись до окна, резким ударом ноги выбила стекло и спрыгнула на пол кабинета. Не думая, она бросилась на Маунтмейна, однако ирландец успел ранить ее раскаленным ножом. Я услышал шипящий звук кожи, в воздухе запахло жареным мясом.

Женевьева открыла рот и, угрожающе выставив вперед острые зубы, злобно зашипела. Маунтмейн попятился назад, выкрикивая слова на непонятном языке. Гиганты мгновенно отпустили меня и направились в сторону девушки. Я с ужасом представлял, чем закончится потасовка. Однако с удивительной легкостью схватив первого приблизившегося громилу, Женевьева выкинула его из окна. Внизу раздался грохот; видимо, асфальт тротуара понес существенный ущерб. Казалось, началось землетрясение, однако здание продолжало стоять. Второй отморозок тоже бросился на девушку, но в следующий момент отступил к двери, прикрывая Маунтмейна. Выпалив еще одну фразу на странном лающем языке, злодей исчез за дверью, оставив слугу разбираться с нами.

Второй верзила показался мне гораздо большего размера и смахивал скорее на трехстворчатый шкаф. Тупое выражение лица удивительно подходило к столь оригинальному внешнему облику.

– Судя по запаху, у красавчика давно истек срок годности. Да и выглядит он неважно, – с гримасой отвращения сказала моя спасительница.

Постепенно я привык к темноте и теперь заметил некоторые изменения в облике мисс Дьюдонн. На девушке было все то же вечернее платье, однако лицо приобрело серый оттенок, а среди белоснежных зубов сверкали два клыка. Да, очевидно, я вновь крупно влип в историю со всякими ведьмами и колдунами. Удивительно все же, как быстро меня находят неприятности.

Пока громила как истукан стоял посередине кабинета, девушка повернула руку обожженной стороной и взглянула на рану, которая почти затянулась и исчезала, не оставляя и следа на безупречной коже.

Пошатываясь, будто во сне, телохранитель Маунтмейна медленно надвигался на Женевьеву. Действия малого выглядели настолько неуклюжими, что, казалось, в следующее мгновение огромное тело рухнет на пол. И действительно, не пройдя и нескольких шагов, верзила упал.

– Вы храните в кабинете продукты? – спросила девушка.

– Думаю, сейчас не самое удачное время для завтрака.

– Скорее давайте соль, немедленно!

Мисс Дьюдонн попала в точку: на нижней полке шкафа уже сто лет лежал целый пакет соли, который я даже ни разу не открыл. Убедившись, что в свертке действительно соль, Женевьева открыла рот гиганта и высыпала туда горкой все содержимое пакета.

– Иголка с ниткой вряд ли есть, дайте хотя бы машинку для скрепления бумаг или аптечку.

Взяв бинт, девушка плотно обвязала рот неприятного типа и, встав, отошла к столу. Внезапно верзилу затрясло, как на электрическом стуле, и он стал молниеносно разлагаться. Через несколько минут на полу осталась отвратительная зеленоватая гниющая масса.

– Зомби – отвратительные создания, – пояснила Женевьева.

Спустя некоторое время девушка сидела рядом со мной в машине. По-детски закинув ноги на сиденье, она рассказывала удивительные вещи.

– Маунтмейн нашел Бэрримора, однако по каким-то причинам снова упустил, – сообщил я.

– Не волнуйтесь. Судя по эффективным методам работы негодяя, труп актера скоро вновь окажется в его руках. Странно, что Маунтмейн заявился к вам в контору, такое нетерпение совсем не похоже на него.

– Интересно, как все-таки ирландцу удалось определить местонахождение трупа, ведь в морге таких подробностей не знали.

– Очень просто. В черной магии есть специальный ритуал, с помощью которого можно найти любую вещь. Для этого требуется черная кошка, магический кристалл и пара заклинаний; для любого колдуна действие не представляет трудности. Единственное условие – нельзя совершать ритуал дважды за ночь. Очевидно, решив во что бы то ни стало узнать этой ночью, где тело, Маунтмейн явился к вам.

– Я вообще-то не очень верю в сказки про колдунов.

– Жаль, думаю, скоро поверите. На самом деле не все так просто, маги много тренируются, чтобы достичь определенных успехов, хотя, конечно, забывают о расплате за столь опасные знания.

– Кто вы? Ведьма?

Женевьева звонко рассмеялась.

– Не будьте глупым, вы же видели, я – вампир.

– Ах да, дьявол, сосущий кровь, дитя ночи и темноты…

– Вот-вот, точно.

Поняв, что спорить бесполезно, я сменил тему:

– А где сейчас Уинтроп и остальные?

– Боюсь, возникли некоторые разногласия, но приходится сотрудничать во имя блага человечества. Трудно сказать, где Уинтроп. Он не любит посвящать других в свои планы. Наверное, где-то поблизости. Я слежу за камнем с момента обнаружения в раскопках мумии древнеегипетского жреца. Эдвин служит Британскому королевству, а тайные службы стран-союзниц мечтают использовать камень в качестве оружия против Гитлера. В конечном итоге у каждого свои цели. Если честно, я категорически против такого вмешательства: последствия могут оказаться необратимыми. Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Неужели камень действительно обладает огромной разрушительной силой?

– Энергию излучений рубина можно, сфокусировав, направить на нужную цель, и камень сотрет объект с лица земли.

– Здорово, если таким образом удастся уничтожить фашистов!

– Надеюсь, вы не серьезно. За победу, достигнутую такой ценой, придется расплачиваться грядущим поколениям. Эдвин слишком упрям и многого не понимает. Мне, в отличие от вас, предстоит дожить до тех времен, и я не хочу видеть, как гибнет мир.

– Маунтмейн работает на Гитлера. Очевидно, камень лишь средство угодить фюреру?

– Не только. Негодяй является главой секты под названием "Орден Овна" и верит, что именно Маунтмейны будут править миром. Вы слышали о Нострадамусе?

– Провидец, живший в XV или XVI веке, если не ошибаюсь.

– В своих зашифрованных четверостишиях Нострадамус упоминает фамилию Маунт-Мейн и выражение "тысячелетний рейх". Как вам это нравится?

Предсказатели меня интересовали еще меньше, чем ведьмы и колдуны, поэтому я не ответил.

– Если тела Бэрримора нигде нет, значит, оно у Флинна.

Женевьева задумалась, размышляя над внезапным выводом.

– Возможно, в этом есть рациональное зерно. Тайные службы, как и Маунтмейн, не приняли в расчет актера-алкоголика, а зря. Судя по всему, Флинн оказался не дурак и улизнул от всех сразу.

– Мне нравились фильмы с его участием, например "Приключения Робин Гуда".

– Ладно, если тело у Флинна – надо искать именно его. Жаль, что ваш Нострадамус не писал подробнее.

– Мишель вообще допускал много ошибок и неточностей, а порой сочинял просто чушь. Сегодняшние события упомянуты в его записях, но детали приводят к разночтениям. По словам Нострадамуса, камень необходимо искать в "белом доме", однако выражение "белый дом" подходит и под Белый дом в Вашингтоне, и под сотню, а то и больше, других зданий в мире. Нострадамус использует выражение "maison blanche" – дом белого цвета. Трактовать выражение можно как угодно.

За разговором машина подъехала к киностудии "Уорнер Бразерс". Недалеко отсюда находились дома Лорра и Флинна. На предрассветном небе кое-где горели звезды, ночь была удивительно тихая и таинственная, словно сама природа замерла в ожидании важного события. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила меня рассмеяться. Удивительно, как все не догадались раньше!

– Камень здесь, на студии, – сказал я.

– С чего вы взяли?

– Я довольно часто общаюсь с актерами. Насколько известно, в последние дни Лорр снимается в новом фильме с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман…

– Не понимаю.

– Картина называется "Касабланка". По-испански "сasа blапса" означает "белый дом" – одно и то же выражение, только на разных языках.

Девушка в задумчивости посмотрела на стоявшую вдалеке киностудию.

– Как все просто, однако. Силы брошены в Вашингтон, Северную Африку и бог знает еще куда, а то, что мы ищем, находится здесь, прямо под носом – в Голливуде.

Недолго думая, я направил машину в сторону киностудии.

Вокруг здания прогуливались охранники. Беспрепятственно пройдя внутрь, мы столкнулись с группой техников, которые либо работали в ночную смену, либо пришли раньше обычного. На вопрос про Эрла Флинна ответа не последовало.

– Мы знаем, что мистер Флинн в здании, – сказал я.

– Да, он изрядно выпил и, наверное, отсыпается. Знаете, он хороший парень, поэтому мы прикрываем его, – наконец сказал один из рабочих.

– Ну, что? По-моему, мы на верном пути.

Быстрым шагом мы пересекли вестибюль и открыли незапертую дверь съемочной площадки. Перед глазами предстал сплошной беспорядок: половина павильона оказалась завалена различным хламом, другая переделана в некий ночной клуб. С потолка свисали вентиляторы, в углу стоял старый рояль, а посередине находился бар. Там, где кончались декорации, начинался склад для всевозможного оборудования. Кругом на съемочной площадке валялись пустые бутылки, стаканы, пистолеты, ключи. Оставалось неясным: бардак являлся задумкой режиссера фильма или был делом рук пьяных дебоширов? Камеры, словно огромные насекомые, окружали разгромленный бар.

За одним из столиков сидели двое мужчин. Флинн был настолько пьян и напуган, что залпом опустошал стоявшие перед ним бутылки, не отличая холодный чай от виски и пива. Напротив сидел покойный Бэрримор, который оказался не совсем мертвым. Освещение не горело, однако на стол падал красноватый свет. Не веря глазам, я увидел, что источник сияния находится в груди Великого Профиля.

– Что происходит, Джек? Какой-то хаос кругом, может, все нам лишь снится? Мне надоело, что на пятки постоянно наступают сопливые мальчишки, возомнившие себя талантами, – проворчал Флинн и со злостью швырнул стакан в стену.

Бэрримор стеклянными глазами смотрел на собеседника.

– Только мы – настоящие звезды, Джек! Никто никогда не сыграет Шерлока Холмса, Дон Жуана, Робин Гуда лучше нас. Надо прекратить бесконечное пьянство, иначе наступит конец карьере.

Бэрримор кивнул в знак согласия. Не знаю, каким образом мертвецу удавалось подавать явные признаки жизни; очевидно, за столом рядом с Флинном сидел уже не Бэрримор. Красный свет, мерцавший в груди покойника, наводил на страшную мысль, что перед нами восставший из ада призрак. Женевьева сжала мою руку словно тисками.

– Черт побери, я стану великим! – кричал Флинн, швыряя опустошенные бокалы в стену.

Рубин в груди Бэрримора постепенно становился отчетливо виден. Там, где должно находиться сердце, кожа медленно расползалась в стороны под круговыми движениями камня, ясно виднелись ребра и внутренние органы. Дьявольский свет играл бликами на лице Флинна.

– Если Эрл получит камень, то станет следующим хранителем. Люди никогда не заметят странностей в поведении актера. Рубин надежно скроется от мира… или мир на время от рубина.

– Разве камень не убьет его?

– Нет, Флинн когда-нибудь умрет своей смертью. Все умирают…

– Кроме вас?

– Да, кроме меня, – тихо отозвалась Женевьева голосом маленькой напуганной девочки.

Сквозь стеклянный купол съемочного павильона медленно пробивались солнечные лучи. С опаской взглянув на спутницу, я подумал, не причинит ли ей вред дневной свет. Флинн и Бэрримор по-прежнему не замечали присутствия в зале посторонних.

Внезапно раздался выстрел, и Женевьева вскрикнула от боли. В глазах девушки застыли удивление и страх, на груди появилось темное кровавое пятно.

– Кроме меня, – едва слышно повторила она, медленно оседая на пол.

Вынув пистолет, я развернулся и увидел, как Беннет Маунтмейн не спеша приближается к импровизированной сцене. Голову мерзавца покрывала свежесодранная кошачья шкура, от которой исходил отвратительный запах, на лице его засохли капли крови.

– Серебряная пуля, небольшой подарочек от меня, – пояснил Маунтмейн.

Женевьева стонала от боли, впервые за долгую жизнь девушка ощущала беспомощность и отчаяние. Впадая в забытье, она что-то бормотала по-французски.

Лицо негодяя выражало презрение и удовлетворение.

– Не ожидал вновь встретиться с вами так скоро, мистер Детектив-Неудачник. Может, померимся силой, раз вы такой смельчак?

Дуло пистолета смотрело прямо мне в лицо.

– Попробуй только выстрели, мерзавец, – раздался сзади голос пьяного Флинна.

Обернувшись на столик, где сидела зловещая парочка, мы остолбенели – Флинн светился красноватым светом. Страшный хохот актера огласил помещение. Маунтмейн выстрелил, однако пистолет взорвался в его руках. Нечеловеческий смех Эрла словно вихрь поднял лежавшие вокруг вещи и закружил в зловещем танце. Вентиляторы на потолке завертелись с бешеной скоростью, каждую минуту готовые сорваться вниз на головы людей. Флинн стоял, раскинув руки в стороны, остекленевшие глаза медленно обводили присутствующих. Тело Бэрримора покачнулось и упало на пол, из грудной клетки, переливаясь бликами, выкатился огромный красный камень. Дьявольское сияние залило помещение, ослепляя глаза.

Маунтмейн корчился от боли, оторванная рука валялась рядом с ним на полу. Слезы ненависти, боли и разочарования душили негодяя. Женевьева предприняла усилие встать, но обессиленное тело не слушалось девушку. Я склонился над ней, не зная как помочь; пуля прошла навылет, рана то затягивалась, то вновь открывалась, серебристое платье пропиталось кровью. Золотистые волосы мисс Дьюдонн в миг поседели, а лицо стало похожим на застывшую восковую маску.

– Скорее возьмите камень, – прошептала она.

С твердым намерением выполнить просьбу я направился в сторону Флинна. Актер не знал меня, в глазах отразилось недоумение.

– А-а, прекрасный доблестный рыцарь! – странным тоном произнес помешавшийся актер.

Осторожно подойдя к столу, под которым лежал зловещий рубин, я протянул руку и взял источник света. В глубине сверкали семь ярких точек, однако от камня веяло могильным холодом. Возникло острое желание навсегда уничтожить рубин.

– Отличная работа, вы все-таки нашли "Семь звезд", – послышался сзади голос англичанина.

В дверях стоял Уинтроп с испачканным кровью лицом. На голове Эдвина лежала шкура черного кота, очевидно, того самого, который еще несколько часов назад мирно лежал на его коленях.

Женевьева приподнялась, не веря своим глазам.

– Боже, Эдвин… зачем ты сделал это? Теперь…

– Не разбив яиц, омлет не пожаришь. Конечно, благородная цель не оправдывает сей поступок, но это был единственный выход. Когда-нибудь меня поймут, хотя Катриона в любом случае вряд ли похвалит.

Женевьева потеряла сознание.

– Разрешите взять? – сказал Эдвин, протянув руку взять камень.

Я почувствовал странные ощущения: хотелось одновременно уничтожить рубин и в то же время оставить себе. Надо решать: солнце все еще полностью не взошло, и Флинн стоял рядом. Отдать актеру камень и подарить человечеству еще несколько сравнительно спокойных лет? Но Флинн тоже когда-нибудь умрет, и охота начнется снова. На полу, корчась в судорогах, стонал Маунтмейн. "Семь звезд" лежал в моей ладони.

Двери распахнулись, и в павильон хлынул поток людей: охрана киностудии, коллеги Уинтропа, полицейские, Питер Лopp и другие актеры.

– Лови, – сказал я и кинул камень Эдвину.

Маунтмейн, изрыгая проклятия, пытался встать, однако, прежде чем к нему подбежали полицейские, появился судья Персивант и массивной ногой пригвоздил негодяя к земле. Женевьева пришла в себя и пыталась улыбнуться; кровотечение прекратилось, однако силы все же покидали девушку. Сзади раздался голос с венгерским акцентом:

– А что здесь делает труп Бэрримора?

Несколько людей в военной форме подбежали к мертвецу и, положив Великого Профиля на носилки, вынесли из зала. Прибежавший режиссер в бешенстве подскочил к Флинну за объяснениями, однако кроме пьяных шуток ничего не добился.

В Голливуде вечно что-то случается…

– Мы должны поступить мудро, Эдвин, – сказала Женевьева.

Англичанин кивнул.

– Это огромная ответственность.

– Знаю. Решать надо быстро. Я чувствую, камень начинает навязывать свою волю.

Тело Маунтмейна лежало, раздавленное, на полу: очевидно, судья перестарался, надавив всем своим весом негодяю на позвоночник. Как сказала Женевьева, черные маги умирают страшной смертью.

Уинтроп собирался с мыслями, тайный агент предпринял невозможное, чтобы найти коллег. С отвращением стирая со лба кровь убитого животного, англичанин спрашивал себя, верно ли поступил. Ему было нелегко.

– Сэр, – раздалось рядом.

Солдат протягивал Уинтропу металлический контейнер. Эдвин аккуратно положил камень в емкость и плотно закрыл крышку; красноватый свет исчез. Съемочная площадка медленно пустела.

Эдвин осторожно положил Женевьеву на носилки, бескровное лицо девушки становилось все бледнее. Красота бесследно исчезала, тело усыхало на глазах, становясь похожим на мумию.

– Скажите, а что находится в металлическом контейнере? – спросил кто-то.

– Камень исполнения желаний, – ответил я.