Текст книги "Последние дни инков"

Автор книги: Ким Маккуарри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Предводители большинства завоевательных экспедиций, предпринимавшихся в 1520-е гг., по сути, формировали своего рода компанию, деятельность которой регламентировалась контрактом, который был должным образом нотариально заверен. Таким образом, участники экспедиции становились партнерами в рамках компании, своего рода акционерами. Но с самого начала было ясно, что в отличие от компаний, сориентированных на предоставление услуг или производство товаров, бизнес-план компании, нацеленной на завоевания, будет включать в себя такие пункты, как убийства, пытки и грабежи. Конкистадоры не являлись посланцами испанского короля, они не получали жалованья, – фактически это были автономные члены нового типа капиталистического предприятия; одним словом, это были вооруженные предприниматели.

К 1524 г. сорокашестилетний Франсиско Писарро и двое его партнеров организовали завоевательную компанию, названную «Компанией Леванта», и занялись подбором потенциальных конкистадоров, которые должны были стать пайщиками в их первом запланированном предприятии.

Два руководителя предприятия, Писарро и Альмагро, вместе участвовали в экспедициях еще с 1519 г., и между ними установились прочные деловые отношения. Оба были родом из Эстремадуры, то есть являлись земляками. В этом деловом союзе ведущую роль всегда играл Писарро, в том числе и потому, что его опыт деятельности в Америке был значительно более длительным – больше на десять лет, чем у Альмагро, который прибыл в Новый Свет только в 1514 г. Альмагро, будучи лишь заместителем командующего, тем не менее являлся талантливым организатором, так что на него была возложена обязанность решать все вопросы, связанные с обеспечением продовольствием предстоящей экспедиции. В отличие от своего высокого, худого земляка Альмагро по типу своего телосложения был полной противоположностью – приземистый и коренастый. Как позднее его описывал один испанский летописец, Альмагро был «человеком невысокого роста, с некрасивыми чертами лица, но обладавшим огромной отвагой и стойкостью. Он был щедр, но при этом тщеславен, любил хвастаться, иногда его язык работал без умолку. Альмагро был здравомыслящим и благоразумным человеком, при этом, надо заметить, он до крайности боялся задеть в разговоре персону короля… Он совершенно игнорировал возможные мнения о нем других людей… Я лишь скажу, что происхождения он был настолько скромного, что можно сказать, что его родословная начиналась и заканчивалась на его фигуре».

Подобно Писарро, Альмагро был незаконнорожденным. Он также был неграмотным. Его незамужняя мать похитила Альмагро у его отца вскоре после рождения мальчика и в дальнейшем отказывала отцу в контактах с сыном. Но вскоре она и сама исчезла, оставив Альмагро с его дядей, который регулярно избивал мальчика, а однажды даже заковал его ноги в цепь и посадил в клетку. Когда Альмагро удалось сбежать, он направился в Мадрид, где-таки нашел свою мать, начавшую к тому времени жизнь с новым мужчиной. Однако вместо того, чтобы забрать мальчика к себе, как он на то надеялся, мать посмотрела на него из-за приотворенной двери и прошептала, что ему невозможно здесь оставаться. Затем она на минуту исчезла и вернулась лишь за тем, чтобы дать сыну кусок хлеба, после чего окончательно захлопнула перед ним дверь. Далее Альмагро приходилось полагаться только на себя.

Известные детали дальнейшей жизни Альмагро отрывочны. Из Мадрида он направился в Толедо, где проживал некоторое время, пока однажды не нанес серьезное ножевое ранение одному человеку, – после чего бежал на юг в Севилью. К 1514 г. жизнь Альмагро в родной стране зашла в глухой тупик, так что тридцатидевятилетний Альмагро взошел на корабль, отправлявшийся в Новый Свет. Это произошло через двенадцать лет после отбытия Писарро. Альмагро направился в Кастилью де Оро, или Золотую Испанию, как тогда называлась Панама. Там ему предстояло повстречать своего будущего партнера, и в 1524 г., через десять лет после своего прибытия в Новый Свет, он и Писарро на двух кораблях с 80 человеками на борту направились на юг, к неизведанным областям, располагавшимся вдоль побережья Южного моря, как тогда называли Тихий океан. Компания Леванта наконец начала свою деятельность.

Уже на протяжении ряда лет в Панаме циркулировали слухи о существовании некоей сказочной земли, лежащей где-то на юге, в которой очень много золота. В 1522 г., за два года до того, как Писарро и Альмагро отправились в путь, конкистадор по имени Паскуаль де Андагойя проплыл две сотни миль в южном направлении вдоль побережья территории, которая впоследствии будет названа Колумбией (по имени Колумба), после чего поднялся вверх по реке Сан-Хуан. Андагойя искал богатое племя, которое, по его мнению, должно было называться «Виру» или «Биру». Название этого искомого племени претерпит изменения и в итоге станет обозначать землю, лежащую намного южнее: Перу – территория, на которой находилась самая большая империя из всех, что когда-либо существовали в Новом Свете.

Однако находки, сделанные Андагойей, были незначительными, и он вернулся в Панаму с пустыми руками. Успех Писарро и Альмагро был ненамного большим, им удалось лишь пройти по части траектории, проделанной Андагойей, и на всем протяжении маршрута им постоянно приходилось вступать в стычки с местными жителями. В одном месте, по-видимому, весьма точно поименованном мародерствующими испанцами «сожженной деревней», сорокадевятилетний Альмагро потерял один свой глаз в схватке с местными индейцами – обитатели этих мест были настроены очень враждебно. Земля тут была неплодородной, и Писарро со своим отрядом «вооруженных предпринимателей» вернулся в Панаму без каких-либо материальных результатов, которые свидетельствовали бы о предпринятых его группой усилиях. Путешествие это продолжалось почти год.

Но во время их второй экспедиции на юг путешествие на двух кораблях со 160 человеками на борту продолжалось с 1526 по 1528 г. – Писарро и Альмагро в первый раз почувствовали, что наконец-то они чего-то достигли. В какой-то момент Альмагро принял решение на одном корабле вернуться в Панаму за подкреплением, а Писарро в это время расположился лагерем на берегу реки Сан-Хуан. Затем его корабль продолжил движение дальше на юг, чтобы произвести более подробное изучение местности. Вскоре недалеко от побережья нынешнего Эквадора экипаж судна, к большому своему удивлению, увидел парус. Когда испанцы подошли ближе, они с изумлением обнаружили гигантский океанический плот из бальзы, приводимый в движение превосходно сотканными хлопчатобумажными парусами и управляемый моряками-индейцами. Одиннадцать из двадцати двух находившихся на борту индейцев сразу же прыгнули в море; испанцы захватили оставшихся. Забрав содержимое загадочного судна, восхищенные конкистадоры позднее так описывали свои первые трофеи в письме, адресованном королю Карлу V:

«У них во множестве были серебряные и золотые вещицы, служившие украшениями тела… [а также] короны и диадемы, пояса, браслеты, поножи и нагрудники, пинцеты, трещотки и струны, и россыпи разного рода бусинок и рубинов, зеркала, украшенные серебром, и чаши, и другие сосуды для питья. На многих из них были шерстяные и хлопковые накидки… и другие детали одежды – все они были очень роскошно сделаны и выкрашены в алый, малиновый, синий, желтый и многие другие цвета, украшены они были разными видами вышивки… [в том числе] изображениями птиц и животных, и рыб, и деревьев. И имелись у них крошечные разновесы для взвешивания золота – на римский манер… и были мешки, полные мелких изумрудов и халкидонов, и других драгоценных камней, и кусочков кристаллов и смолы. Они везли все это для того, чтобы выменять на раковину рыб [15]15
  «Раковины рыб» – это, несомненно, раковины Spondylus (шипастая американская устрица). Это были розовые двустворчатые раковины, которые высоко ценились и использовались в качестве подношений на всей территории Инкской империи, однако обитали данные устрицы только в прибрежных водах нынешнего Эквадора. – Примеч. авт.


[Закрыть], из которой они делают игральные кости кораллового и белого цветов, и все судно было полно этого добра».

Этот огромный плот явился для испанцев первым серьезным свидетельством того, что где-то поблизости действительно должно находиться индейское королевство. Вскоре испанский корабль с награбленной добычей, которой был заполнен трюм, присоединился к экспедиции Писарро. Затем, когда Писарро вновь взошел на борт, экспедиция повернула на юг. Бросив якорь вблизи покрытого джунглями острова, который они назвали Гальо – неподалеку от южной оконечности современной Колумбии, – Писарро и его экипаж принялись ждать на одолеваемом москитами берегу прибытия из Панамы Альмагро с припасами, в которых имелась огромная нужда.

Когда имевшиеся на корабле запасы стали заканчиваться, среди испанцев начали распространяться болезни, вызванные истощением, затем один за одним они начали умирать. В неделю умирало три-четыре испанца, боевой дух участников экспедиции резко пошел на убыль. Неудивительно, что люди начали испытывать желание возвратиться в Панаму. Однако Писарро, обнаружившего свидетельства существования индейского царства, по всей видимости, обладавшего изрядным богатством, не устрашили эти трудности. Пятидесятилетнему конкистадору понадобилась почти четверть века, чтобы возглавить экспедицию, которая, по его расчетам, должна была принести ему львиную долю прибыли. По свидетельству хронистов, Писарро был неразговорчив, но очень решителен в своих действиях. Однако в случае необходимости он мог произнести и воодушевляющую речь. Так, когда Альмагро привел наконец корабли и люди Писарро выразили желание покинуть экспедицию и вернуться в Панаму, Писарро, находясь в сокрушенном состоянии духа, выхватил свой меч и прочертил им на песке длинную линию. Он обратился к изнуренным людям:

«Господа! Эта линия означает труд, голод, жажду, усталость, раны, болезни и все прочие виды лишений и опасностей, которые должны будут встречаться нам до скончания жизни. Пусть же те, кто имеет мужество встретить лицом к лицу и превзойти опасности свершаемого нами героического деяния, пересекут эту линию в знак своей решимости и в свидетельство того, что они будут моими верными спутниками. Те же, кто чувствует себя недостойным этого, пусть возвращаются в Панаму, – я не хочу никого принуждать силой. Я верю в то, что Бог поможет тем, кто останется со мной, пусть их даже будет немного, и что мы не будем испытывать нужды в тех, кто покинет нас». Известно, что только 13 человек пересекли черту, приняв решение подвергнуть риску свои жизни вместе с Писарро, позднее их стали именовать «людьми Гальо». Остальные же испанцы решили прекратить поиски Биру и вернуться.

С одним оставшимся у них кораблем Писарро и его небольшой отряд продолжили путь вниз вдоль побережья – до них ни один европеец еще не исследовал эти земли. Побережье было тропическим, везде густые леса и мангровые заросли. Повсюду слышался характерный стрекот обезьян. Вдоль побережья проходило холодное течение Гумбольдта, идущее из Антарктики. По мере медленного продвижения испанцев на юг леса и комары пошли на убыль, и вот у северной оконечности современной территории Перу путешественники наконец увидели то, что искали на протяжении ряда лет, – настоящий город с широкими улицами, в котором было не менее тысячи зданий, а в гавани стояли своеобразные корабли. Шел 1528 год.

Небольшому отряду испанцев, которые плыли уже более года и по прошествии столь длительного времени страшно исхудали, походя больше на скелеты, предстояло вступить в первый настоящий контакте Инкской империей.

Когда испанцы бросили якорь, они увидели, что от берега к ним отплыл десяток плотов из бальзы. Писарро понимал, что, поскольку число его людей невелико, у него нет возможности захватить такой большой город силой. Вместо этого он должен был полагаться на дипломатию, с тем чтобы побольше узнать о тех, с кем ему пришлось столкнуться. В ожидании прибытия плотов индейцев испанцы надели свои доспехи и взяли в руки мечи – готовые драться. Будут индейцы вести себя враждебно или дружелюбно? Есть ли у них еще города? Есть ли у них и сколько золота? Что это: город-государство или часть какого-то большого королевства?

Можно представить себе облегчение испанцев в момент, когда они увидели, что индейцы на плотах не только выказывают дружелюбие, но что они прибыли со съестными дарами, среди которых были своеобразный род «ягнятины» (мясо ламы), экзотические фрукты, необычная рыба; испанцам доставили также воды и угостили еще какой-то жидкостью с острым вкусом, ныне этот сорт кукурузной водки называется «чича». Один из тех индейцев, что поднялись на борт, явно пользовался особым уважением в своей среде, он был довольно хорошо одет – на нем была узорная хлопковая туника. У него были удлиненные мочки ушей, в которые были вставлены большие деревянные пробки; у других индейцев ничего подобного не имелось.

Это был представитель инкской элиты. Испанцы позднее станут именовать этих индейских аристократов «орехонами», или «ушастыми», – из-за больших дисков в мочках ушей, указывавших на элитный статус этих людей. Данный орехон прибыл с тем, чтобы выяснить, что этот странный корабль делает в индейских водах и кем являются эти странные бородатые люди (у жителей Инкской империи, как и у подавляющего большинства коренных жителей Америки, практически не было растительности на лице). Не имея иной возможности контактировать, кроме как при помощи жестов, орехон тем не менее поразил испанцев своей любознательностью: он использовал жесты для того, чтобы выспросить у них, «из какой земли они происходят, откуда они прибыли и что они ищут». Затем инкский аристократ внимательно осмотрел корабль, изучил его оснастку; как смогли выяснить испанцы, он готовил своего рода доклад своему повелителю, великому королю по имени Уайна Капак, который, как указал орехон, жил вдали от побережья. Видавший виды Писарро, который только и делал, что захватывал, порабощал, убивал и пытал индейцев с самого момента своего прибытия в Новый Свет, теперь изо всех сил старался скрыть истинные мотивы своей миссии. Он хотел определить, сколь много ему удастся узнать об этом народе при помощи наигранного дружелюбия и дипломатических уловок. В ответ на дары индейцев Писарро подарил орехону двух свиней, четыре европейские курицы, петуха и железный топор, «к огромному удовольствию индейца, – если бы ему поднесли золото, вес которого в сто раз превосходил бы вес топора, то оно, в его глазах, обладало бы гораздо меньшей ценностью». Когда орехон был уже готов возвращаться на берег, Писарро велел двум своим людям – Алонсо де Молине и одному черному рабу – сопровождать его; так впервые европеец и африканец ступили на землю, ныне носящую название Перу. [16]16
  За четыре года до этого, в 1524 г., португальский авантюрист по имени Алейшу Гарсия возглавил двухтысячный отряд индейцев гуарани, который проник в юго-восточный угол Инкской империи и произвел разграбление ряда инкских городов на территории современной Боливии. Инки, предводительствуемые Уайной Капаком, изгнали вторгшихся в их пределы и укрепили границы рядом крепостей. Гарсия был убит в 1525 г. на берегу реки Парагвай – через год после своего рейда на Инкскую империю и за три года до того, как Франсиско Писарро со своим маленьким отрядом высадился на далекой северо-западной оконечности нынешней территории Перу. – Примеч. авт.


[Закрыть]В одно мгновение Молина и черный раб превратились в местных знаменитостей. Взбудораженные жители Города, – который, как позднее выяснили испанцы, назывался Тумбес, – толпами высыпали на улицы, чтобы поглазеть на диковинный корабль и на экзотического вида пришельцев. Они «все пришли посмотреть на свинью и хряка и на кур, – они пришли в восхищение от крика петуха. Но все это не могло сравниться с волнением, которое вызвал у них вид черного человека. Увидев, что он черный, они его пристально разглядывали, потом попросили помыться, чтобы посмотреть, является ли его чернота натуральным цветом или же это что-то вроде красителя. Но он смеялся, показывая свои белые зубы, когда некоторые отваживались подойти поближе, чтобы получше рассмотреть его, – потом и другие, и так много их всех было, что они даже не давали ему времени поесть… [Он] расхаживал повсюду, повсеместно к нему проявляли большой интерес, как к чему-то абсолютно новому, до сих пор никогда не виденному».

Между тем испанцу Алонсо де Молине, который явно был охвачен благоговением, столкнувшись лицом к лицу с продвинутой индейской цивилизацией, восторженная толпа оказала такой же прием. Оба путешественника были чем-то сродни современным астронавтам – представителям далекой, совершенно чужой цивилизации.

«Их удивляло то, что у испанца [Молины] имелась борода, и то, что он был белым. Они задавали ему множество вопросов, но он ничего не понимал. Дети, старики и женщины – все смотрели на него с восхищением. Алонсо де Молина видел в Тумбесе множество зданий и разных примечательных деталей… ирригационные каналы, возделанные поля, стада овец [лам]. Многие индейские женщины – очень красивые и хорошо одетые, согласно местным традициям, – вступали с ним в разговор. Они подносили ему фрукты и самые разнообразные подарки, с тем чтобы он взял все это с собой на борт. Они использовали жесты для того, чтобы вызнать, куда [испанцы] направляются и откуда они прибыли… Среди разговаривавших с ним индианок была одна очень красивая девушка, она предложила ему остаться с ними, сказав, что он может взять себе в жены любую девушку, какую только пожелает… И когда он [Алонсо] вернулся на корабль, он был настолько ошеломлен тем, что увидел, что не мог произнести ни слова. [Наконец] он сказал, что их дома выстроены из камня и что прежде, чем он поговорил с индейским повелителем [местным инкским управителем], он прошел через трое ворот, у которых стояли привратники… Во время трапезы ему подносили серебряные и золотые чаши».

Посланные затем на сушу несколько испанцев с целью удостовериться в словах Молины и черного раба засвидетельствовали, что «они видели серебряные чаши и множество разнообразных серебряных изделий, и что некоторые святилища были покрыты золотыми и железными листами, и что женщины индейские были очень красивые. Экипаж с огромным воодушевлением слушал этот рассказ, надеясь с Божьей помощью поиметь свою долю от всего этого».

Теперь, когда их корабль был нагружен свежей едой и водой, Писарро со своими спутниками продолжили изучение побережья. Недалеко от современного Кабо-Бланко, что означает «белый мыс», Писарро прошел вдоль берега на каноэ. Там, оглядев извилистый берег, Писарро заявил своим спутникам: «Вы свидетели, что я беру во владение эту землю со всем, что было обнаружено здесь нами, – ради императора, нашего повелителя, и ради королевской короны Кастилии!»

Для испанцев, слышавших речь Писарро, Биру, которое вскоре превратилось в Перу, теперь стало подвластной территорией испанского императора, жившего за 12 000 миль от этих мест. В соответствии с Тордесильясским договором, заключенным в 1494 г. между Испанией и Португалией, произошел раздел Южной Америки между двумя этими морскими державами: Португалии отошла Бразилия.

В 1501 г. королева Изабелла издала указ, в соответствии с которым все «индейцы» Нового Света становились ее «подданными и вассалами». По установлении местонахождения индейцев им надлежало сообщать, что они обязаны выплачивать дань испанским монархам.

Экспедиция Писарро для него самого явилась успешной. На борту они везли с собой никогда прежде не виданных животных – лам, которые некоторым испанцам могли напомнить верблюдов, представленных на гравюрах в Библии. Также испанцы везли глиняные и металлические сосуды, искусно и тонко сотканные предметы одежды из хлопка и неизвестного до тех пор материала: шерсти альпаки. Кроме того, на борту находились два индейских мальчика, которым при крещении были даны имена Фелипильо и Мартинильо. Индейцы отдали этих мальчиков испанцам по их просьбе: предполагалось подготовить из мальчиков переводчиков для будущих путешествий. У Писарро теперь имелись убедительные свидетельства контакта с окраиной богатой индейской империи.

Но по мере приближения к берегам Панамы Писарро начала беспокоить мысль, что вскоре повсеместно расползутся слухи о том, чему стали свидетелями участники экспедиции. Теперь и у других испанцев могла появиться идея направиться самим к этой территории, сулящей столь большие прибыли. Писарро оставалось только одно – вернуться в Испанию. Только обратившись собственнолично к королю и королеве, Писарро мог надеяться получить эксклюзивные права на завоевание и разграбление этого, по видимости, до сих пор не тронутого туземного королевства. В противном случае кто-нибудь еще мог наспех сколотить «завоевательную корпорацию», которая помешала бы Писарро в осуществлении его планов. Оставив Альмагро, которому было велено готовиться к следующему путешествию, Писарро пересек перешеек, заказал билет на отплывавший корабль и отправился в страну, которую он не видел уже тридцать лет, – в Испанию.

Пятидесятиоднолетний Франсиско Писарро прибыл в город-крепость Севилью в середине 1528 г. Король Фердинанд и королева Изабелла, спонсировавшие путешествие Колумба, умерли уже более десяти лет назад. Теперь на троне был их внук, двадцативосьмилетний Карл V. Писарро спешно направился в Толедо, где он испросил аудиенции у короля. Прошло уже почти три десятка лет с того момента, когда нищий двадцатичетырехлетний Писарро направился в Новый Свет искать удачу. У Писарро было за плечами три десятилетия опыта в исследовании новых земель и завоевании их, он принимал участие в экспедиции, открывшей Тихий океан. Ни один европеец до него не проходил так далеко в южном направлении вдоль побережья Южного моря. Привезя с собой ювелирные изделия, предметы одежды, некоторое количество золота и двух индейских мальчиков, которые делали большие успехи в изучении испанского, Писарро теперь был готов предъявить козырную карту: тот факт, что он открыл не известную до тех пор туземную империю, на земле, которую он поименовал Перу.

Писарро, однако, вскоре обнаружил, что он оказался не единственным конкистадором, пытавшимся воздействовать на короля. Сорокатрехлетний Эрнан Кортес, завоевавший Ацтекскую империю за семь лет до этого, поразил королевский двор сокровищами, которые по своему количеству и ценности вполне могли составить конкуренцию сокровищам, добытым Александром Македонским. Большой специалист по части саморекламы, Кортес привез с собой сорок индейцев, в их числе и трех сыновей Монтесумы, ацтекского правителя, чью империю он завоевал, – в ходе этой борьбы Монтесума погиб. Кортес привез с собой индейских жонглеров, танцовщиков, акробатов, карликов и горбунов. В его багаже были совершенно фантастические головные уборы из перьев и мантии, веера, щиты, зеркала из обсидиана, бирюза, жадеит, серебро, золото. Были привезены такие животные, как броненосец, опоссум и пара рычащих ягуаров, которых до сих пор никто в Европе не видел.

Зрелищная демонстрация возымела желаемый эффект. Хотя Кортес рисковал, осуществляя завоевание Ацтекской империи, не имея на то особого королевского разрешения, король Карл отмел связанные с этим соображения, будучи пораженным тем, что ему было продемонстрировано, – он даровал великому завоевателю особую честь восседать рядом с собой. Король пожаловал Кортесу титул маркиза, объявил его генерал-капитаном Мексики, даровал ему поместье с 23 000 ацтекскими вассалами и определил ему 8 процентов от всех будущих доходов, которые принесут завоевания Кортеса. В результате одного взмаха королевского скипетра Кортес стал одним из богатейших людей Европы, равно как и одним из самых известных. Теперь, получив королевское покровительство, Кортес и завоеванные им области становились защищенными от хищнических устремлений других испанцев.

Храня еще свежие воспоминания о визите, нанесенном Кортесом, король Карл оказал Писарро теплый прием. Хотя усилия, предпринятые Писарро, растянулись на тридцать лет, масштаб его фигуры явно вырос: бывший крестьянин из Эстремадуры получал аудиенцию у одного из самых могущественных правителей Европы. Вскорости сделавшийся императором Священной Римской империи, король Карл V правил не только испанскими королевствами, но также Нидерландами, в состав которых входили части территорий современных Австрии и Германии, Королевством обеих Сицилий, рядом островов в Карибском бассейне, Панамским перешейком и – благодаря недавнему завоеванию Кортеса – Мексикой. Королю и его окружению Писарро продемонстрировал лам, образцы индейской одежды, сосуды, керамику, многие другие предметы и затем подробно описал, что он со своей командой увидел на земле Перу: упорядоченно выстроенный город Тумбес, его здания, жителей, искусно вырезанные камни, внутренние стены помещений, покрытые мерцающими золотыми листами. Этот по большей части молчаливый конкистадор сделал хороший заход: в июле 1529 г., в то время как король готовился к коронации, королева Изабелла [17]17
  Король Карл V женился на своей кузине Изабелле Португальской 10 марта 1526 г. Имя свое Изабелла получила по имени своей бабушки со стороны матери, Изабеллы I Кастильской, которая выступила в роли покровительницы Колумба. – Примеч. авт.


[Закрыть]даровала капитулясьон, или королевскую лицензию, дававшую Писарро эксклюзивное право осуществлять завоевание земель Перу. Однако королева дала очень ясно понять, что именно ожидалось от Писарро:

«Что до Вас, капитан Франсиско Писарро, то ввиду выраженного Вами желания служить нам Вам предлагается продолжить вышеозначенные завоевание и колонизацию, полагаясь на собственные денежные средства, – так что мы никоим образом не обязаны платить Вам или покрывать Ваши возможные расходы, за исключением того, что обусловлено данным соглашением…

Во-первых, я даю Вам разрешение и власть… чтобы ради нас и во имя наше и во имя короны Кастилии Вы могли продолжать означенные изыскания, завоевание и колонизацию провинции Перу на протяженности в две сотни лье [700 миль] вдоль прибрежной линии…

[И] понимая, что Вы являетесь исполнителем воли Господа Нашего Бога, равно как и нашей, и имея целью оказать честь Вашей персоне и выказать Вам свое расположение, мы обещаем сделать Вас нашим управителем и генерал-капитаном всей провинции Перу, всей земли [и] деревень, приходящихся на эту протяженность в двести лье, – на всю Вашу жизнь. Ежегодное жалованье Вам будет положено в сумме 725 000 мараведи [18]18
  Старинная испанская монета. – Примеч. пер.


[Закрыть], считая от того дня, когда Вы отплывете от наших королевств, с тем чтобы продолжить означенную колонизацию. Выплаты Вам будут производиться из суммы доходов и прибылей, следующих нам в земле, которую Вы собираетесь колонизовать…

Далее, мы жалуем Вам титул губернатора означенной провинции Перу, а также должность Маршала оной же провинции – до скончания Ваших дней».

Это был превосходный договор – Писарро мог о таком только мечтать. Он был должным образом заверен у нотариуса, подписан и скреплен печатью. Королева, однако, давала ясно понять, что в плане финансирования Писарро следовало по большей части полагаться на себя. Поскольку Писарро являлся соучредителем Компании Леванта, он и его партнеры должны были собрать капитал, чтобы купить средства производства, при помощи которых можно было бы актуализировать основной род деятельности корпорации – грабеж. Корабли, ружья, ножи, мечи, кинжалы, пики, лошадей, порох, провизию – все необходимое для того, чтобы поставить туземную империю на колени, должны были подготовить сами конкистадоры, так же как они готовили это во время предыдущих экспедиций.

Писарро, учредив Компанию, обнаружив туземную империю и получив королевскую лицензию, тем не менее нуждался в дальнейшей помощи. Самым важным тут было сформировать большую группу молодых, решительных и хорошо вооруженных предпринимателей, которые были бы готовы отправиться вместе с ним в Новый Свет и следовать его указаниям. Не найти было лучшего места для этого, чем Эстремадура; и после встречи с королем Писарро направился в свой родной город Трухильо, с тем чтобы рекрутировать новый отряд конкистадоров.

Писарро без особых проблем нашел их, – создавалось ощущение, что каждый молодой испанец испытывал большое желание принять участие в очень «крутом» по меркам того времени предприятии. Кто в этом нищем регионе с засушливой землей и низкими урожаями не бросил бы все, появись у него серьезный шанс в одночасье заполучить богатство и стать хозяином огромного поместья в Новом Свете или же вернуться домой с этим богатством? В Трухильо Писарро подключил к этому мероприятию четверых своих единокровных братьев: двадцатидевятилетнего Эрнана, девятнадцатилетнего Хуана, восемнадцатилетнего Гонсало и семнадцатилетнего Франсиско Мартина. Пятеро братьев вскоре образуют ядро этого мероприятия; в последующие годы они останутся накрепко спаянным отрядом братьев, сколь бы трудными и страшными ни были встретившиеся на их пути обстоятельства.

Согласно некоторым сообщениям, вскоре после своего представления при дворе Эрнан Кортес, получивший высокие титулы и роскошные награды, встретился с Писарро. Так, на короткий момент жизненные траектории людей, каждому из которых было суждено завоевать империю, пересеклись. О чем они говорили? Никаких записей их беседы не существует. Но можно полагать, что сказочно богатый Кортес дал советы своему не менее амбициозному соотечественнику и что после их встречи последний был еще более решительно настроен повторить то, что Кортес осуществил в Мексике.

Наконец, в январе 1530 г., со своим отрядом будущих конкистадоров, ни один из которых до тех пор еще не был в Новом Свете, Писарро отплыл из Севильи. Прошло около трех лет, прежде чем в ноябре 1532 г. братья вместе с еще 163 испанцами оказались высоко в Андах, на пути к их судьбоносной встрече с Атауальпой, великим повелителем Перу.