Текст книги "Последние дни инков"

Автор книги: Ким Маккуарри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Взобравшись на первую стену, испанцы внезапно атаковали часовых – индейцы даже не успели понять, каким образом захватчикам удалось очутиться здесь. Быстро перерезав индейский отряд, испанцы завладели террасой, находившейся на высоте первой стены. Их индейские союзники забрались следом за ними, втянув потом наверх лестницы. Вскоре прозвучал сигнал тревоги, и на испанцев полетели камни, но испанцы успели приставить лестницы к следующей огромной стене и вскарабкаться на нее.

Захваченные врасплох, войска Манко оказались вынуждены уйти с двух нижних террас, – они собрались на третьей. За их спиной виднелись силуэты трех башен. В распоряжении индейцев осталась только одна стена, поэтому они приготовились отчаянно биться за нее. Один из испанцев, принимавших участие в атаке, рассказывал:

«Я могу сказать, что это была самая страшная и жестокая война в мире; во время сражений между христианами и маврами проявлялась некоторая доля милосердия, оставшиеся в живых имели некоторую надежду, поскольку за них мог быть дан выкуп. Индейцы же не проявляли ни сострадания, ни рассудительности, ни страха Божия, они убивали нас так жестоко, как только могли».

С яростью испанцы размахивали мечами и отражали своими щитами град летящих камней. В ту ночь особенно ярко проявил себя один эстремадурец из города Бадахос. Эрнан Санчес был одним из 12 кавалеристов, направленных Эрнаном в качестве подкрепления. Этот боец одним из первых взобрался на третью стену. Затем Санчес влез в окно одного из зданий и обнаружил там изумленных индейцев. Работая мечом, он заставил индейцев бежать вверх по лестнице, ведшей на крышу. Санчес помчался за ними и обнаружил, что находится у основания центральной башни. Он увидел, что с вершины башни свисает веревка. Закрепив щит на спине, он полез наверх. Находившиеся на верху башни индейцы бросили в него огромный камень. Санчес успел сделать рывок вперед, и камень ударил в щит. Санчес достиг верхнего окна и прыгнул туда, оказавшись в окружении индейских воинов.

На протяжении всей ночи длилась схватка. Несмотря на все усилия испанцев, индейцы продолжали удерживать три башни, испанцы же со своими союзниками овладели террасами внизу. Вильяк Уму и полководец Паукар Гуаман продолжали руководить действиями обороняющихся. Саксауаман имел одну слабую сторону: там не было источников воды. Запасы камней, дротиков и стрел на складах начинали иссякать. «Они упорно сражались весь день и всю ночь, – вспоминал очевидец. – С наступлением рассвета позиции индейцев пошатнулись: у них истощился запас камней и стрел».

Вильяк Уму и Паукар определили, что воды и оружия уже совершенно недостаточно. Назначив заместителем командира одного знатного инку, Вильяк отдал обороняющимся приказ прорвать ряды испанцев, чтобы, таким образом, позволить убежать верховному жрецу и Паукару. Добравшись до Калки, два военачальника стали просить Манко направить к крепости дополнительные войска, надеясь на то, что контратака свежими силами позволит разгромить испанцев.

К этому времени обороняющиеся индейцы отступили к трем башням. Исполняющий обязанности командира, имевший при себе захваченное у испанцев оружие, продемонстрировал такие блестящие бойцовские качества, что обеспечил себе место в испанских летописях. Вот что рассказывал о его поведении Педро Писарро:

«Действия орехона были настолько мужественными, что его можно было сравнить с некоторыми римскими бойцами в давние времена. Этот орехон держал в одной руке овальный щит и дубинку, а в другой – меч. На голове у него был морион. Он забрал это оружие у испанцев, погибших на дорогах империи. Этот орехон двигался, как лев, по всему периметру самой верхней части башни, не давая испанцам взобраться туда по приставным лестницам… Когда один из его людей предупредил этого полководца, что какой-то испанец поднимается на одном участке башни, индейский командир со своим мечом и щитом бросился на него, как лев».

Эрнан Писарро распорядился, чтобы лестницы установили у стен всех трех башен и чтобы испанцы начали одновременный их штурм. Педро Писарро рассказывал об этом:

«Индейцы, находившиеся рядом с этим орехоном, к этому времени уже пали духом. Он один продолжал сражаться. Эрнан Писарро приказал поднимавшимся наверх испанцам не убивать этого индейца, но взять его живьем. Он поклялся, что не убьет его, если заполучит живым. Взбираясь на одну из башен, испанцы достигли вершины с двух или трех сторон».

Другой очевидец повествовал:

«В это время они поразили его двумя стрелами, [однако] он почти не обратил на это внимания. Видя, что его люди держатся все хуже и что повсюду испанцы на своих приставных лестницах, он бросил свой боевой топор, который держал в руке, в христиан, и, взяв в ладони пригоршни земли, он набил ею рот и стал тереть лицо с выражением такой муки… что это едва можно описать. Не будучи в состоянии пережить захват крепости и осознавая, что ее потеря означала его неминуемую смерть, – с учетом данных [Манко] Инке обязательств, – он закрыл свою голову накидкой и бросился вниз с башни высотой более чем в сто эстадо [39]39
  Испанская мера длины. – Примеч. пер.


[Закрыть]и разбился. Эрнан Писарро был очень разочарован тем, что этого человека не удалось захватить живым».

«С его смертью индейцы совсем утратили боевой дух, – писал один летописец, – уступая свои позиции Эрнану Писарро и его людям, которые, не колеблясь, предавали всех обороняющихся мечу». Многие индейцы предпочитали прыгнуть вниз со стен, нежели принять верную смерть от рук испанцев. Немалое число индейцев в результате разбилось. Другие, падая на горы трупов, все же выживали, но их потом забивали дубинками или закалывали мечами испанцы. Один из испанских участников штурма Алонсо Энрикес де Гусман писал:

«Мы… осуществили штурм крепости, убив 3000 человек. Они убили нашего полководца Хуана Писарро… а во время сражения в городе они убили четырех христиан, также они убили более тридцати испанцев на фермах индейских вождей во время сбора податей у последних».

Как это обычно имело место в асимметричных сражениях между индейцами и испанцами, с инкской стороны погибли тысячи человек, у испанцев же потери были незначительные. Но этому асимметричному соотношению вскоре суждено будет поменяться.

10. СМЕРТЬ В АНДАХ

«Вы уже знаете, как я стремился воспрепятствовать вам причинить вред тем злым людям, которые… пришли в мое королевство… [Но] что сделано, то сделано… Отныне берегитесь их, поскольку… они наши худшие враги, а мы всегда будем их врагами».

Манко Инка, 1536

«О войне идет речь в случае явной необходимости; оружие допустимо, когда ни на что другое уже нет никакой надежды».

Никколо Макиавелли, 1511

Франсиско Писарро узнал о мятеже, поднятом Манко Инкой, лишь 4 мая 1536 г., за два дня до того, как Манко предпринял массированную атаку на испанский бастион в Куско. Встревоженный, он написал послания своему брату Эрнану и нескольким другим жителям Куско, дав им знать, что он пришлет подкрепления в самом скором времени. Содержание только одного из этих писем дошло до нас. Оно было адресовано дону Алонсо Энрикесу де Гусману, кавалеристу аристократического происхождения, который три недели спустя примет участие в отчаянном штурме Саксауамана:

«Достопочтенный сеньор!

Сегодня я прибыл в этот Город Царей [Лиму] после посещения городов Сан-Мигель и [недавно основанного] Трухильо – с намерением отдохнуть после столь многих трудностей и опасностей. Но мне сразу передали несколько писем от вас и от моих братьев, – меня информировали о восстании, поднятом этим предателем Инкой [императором]. Все это очень беспокоит меня ввиду того ущерба, который наносится нашим трудам во славу императора, и той опасности, в которой вы находитесь. Мое сердце утешает тот факт, что вы держитесь там в Куско и… если на то будет воля Божья, мы вызволим вас. Я молю нашего Господа, чтобы Он помог вам.

4 мая 1536 г.

Франсиско Писарро».

За четыре месяца до этого Писарро заложил Город Царей, именуемый так, поскольку он был основан в день праздника Богоявления, называемого также праздником Трех Царей. Город был отграничен рекой Римак. Слово «римак», на языке рунасими означавшее «говорящий», с течением времени исказилось и стало звучать как «Лима» – нынешнее название города. Область, облюбованная Писарро, была заселена уже за тысячи лет до прихода испанцев; на этом месте стояли пирамиды из необожженного кирпича, которые за столь долгий срок настолько источились, что теперь напоминали своим видом холмы.

Писарро принялся распределять энкомьенды среди своих испанских товарищей. Он также занялся возведением зданий вокруг городской площади, используя для этого труд испанцев, туземцев и африканских рабов. Проведя блестящую военную кампанию, начавшуюся с пленения Атауальпы в Кахамарке и закончившуюся коронацией Манко Инки в Куско, Писарро поставил затем перед собой цель закрепить свои военные победы установлением прочного мира. Никто лучше, чем Писарро, не осознавал необходимости укрепить позиции испанцев на территории только что завоеванной империи.

Через четыре года после своего прибытия в Тавантинсуйю Писарро имел в своем распоряжении менее 600 испанцев, обосновавшихся в центральной части Инкской империи, общее население которой составляло, по всей видимости, более 5 миллионов человек. Это означало, что численное соотношение туземцев и испанцев в Перу составляло примерно 10000:1. К настоящему моменту около 200 испанцев обосновались в Сьюдад-де-Лос-Рейес (Городе Царей), несколько десятков их жило в Хаухе, небольшое число – в Сан-Мигеле и в Трухильо, и 190 человек попало в западню в Куско – в том числе двое братьев Писарро, Эрнан и Гонсало. Испанский отряд из 140 человек под водительством капитана Алонсо де Альварадо находился к этому моменту достаточно далеко – в лесах северо-восточной части Перу, где осуществлял покорение цивилизации Чачапойя. В распоряжении бывшего партнера Писарро, Диего де Альмагро, имелось в распоряжении 500 человек, но этот отряд находился очень далеко на юге, на территории современного Чили, увязнув в собственной отчаянной борьбе с местным населением.

Подотчетный Писарро капитан Себастьян де Беналкасар имел в своем отряде 200 человек. Этот отряд осуществил завоевание северной территории, ныне соответствующей современному государству Эквадор. Но потребовалось бы несколько месяцев, чтобы послание с просьбой о помощи дошло до Беналкасара. И еще большее время потребовалось бы его отряду, чтобы прийти на помощь. В реальности испанцы контролировали лишь крошечные зоны в Перу, и до сих пор они полагались на союзничество с Манко Инкой, чтобы расширить свою зону влияния. С крушением испанско-инкского союза Писарро и его испанцы явили себя тем, кем они в действительности были: крошечной группой находящихся в отчаянном положении завоевателей. В настоящий момент единственный отряд, который Писарро мог направить в Куско в качестве подкрепления, был тот, что находился вместе с ним в Городе Царей.

Писарро до сих пор в точности не знал, как развивалось восстание, и каков был его размах. Но в общем, основной мотив восстания инков особого значения для испанцев не имел. Единственное, что сейчас было важно, это положить восстанию конец, прежде чем оно распространится дальше. Если Манко Инке удастся захватить Куско, то, помимо того что будут уничтожены братья Писарро и около половины его наличных сил, придется по новой начинать завоевание Перу. На этот раз инков уже не получится так легко обдурить обещаниями добрососедства и сотрудничества.

В течение недели после получения известий о восстании Манко Писарро направил в Куско первый отряд подкрепления. Это был кавалерийский отряд из 30 человек, возглавляемый тридцатитрехлетним капитаном Хуаном Морговехо де Киньонес. Писарро приказал Морговехо идти в восточном направлении по инкской дороге, поднимавшейся от побережья в Анды, а затем держать направление в сторону Вилкасуамана, стратегического перекрестка четырех инкских дорог, находящегося примерно в 100 милях к западу от Куско. Захват Вилкасуамана не позволит инкским войскам на севере идти на юг в сторону Куско. Вместе с тем силы Манко не смогут расширить зону, охваченную восстанием, на север.

После отправки отряда Морговехо Писарро снарядил второй отряд подкрепления из 70 кавалеристов, во главе которого был поставлен родственник Писарро, Гонсало де Тапиа. Этот отряд направился по другой дороге. Тапиа должен был направиться на юг по дороге, шедшей вдоль побережья и, пройдя около сотни миль, свернуть на восток, на тропу, поднимавшуюся в Анды. В результате этот кавалерийский отряд должен был выехать на ту же магистральную инкскую дорогу, капак нян, на которой должен был уже стоять Морговехо.

Чего не знали ни Писарро, ни командиры двух его отрядов, так это то, что Манко уже направил в северном направлении отряд под водительством генерала Кисо Юпанки. Кисо было приказано сковать силы Писарро в Лиме и таким образом воспрепятствовать приходу свежих сил на помощь осажденной горной столице. Это позволило бы Манко решить «испанскую проблему» в Куско всецело по своему усмотрению. Помимо всего прочего, командиры двух отрядов подкрепления пребывали в полном неведении относительно масштабов восстания. Они не осознавали, что, как только они покинули пределы Лимы, они вступили на вражескую территорию. Восстание Манко, как круги по воде от брошенного камня, дошло на юге уже до города Кольяо, находящегося на берегу озера Титикака. В северном же направлении оно дошло до границ города Хаухи. Как только испанские отряды вышли из Лимы, туземные гонцы начали доставлять информацию об их местонахождении генералу Кисо.

Теперь испанские силы в Лиме, Хаухе и Куско пребывали в полном информационном неведении. Они совершенно не имели возможности сообщаться друг с другом. Инкам не только удалось перерезать линии коммуникации испанцев. Они имели намерение также перекроить военную тактику врага. По прошествии трех с половиной лет оккупации инкские полководцы уже кое-что знали о сильных и слабых сторонах испанской военной тактики. Схватка с испанской кавалерией на плоской поверхности была равнозначна самоубийству, вне зависимости от того, какое количество туземных войск было задействовано. Индейцы помнили, что успеха они до сих пор добивались лишь на неровной поверхности, которая позволяла нейтрализовать превосходящую мобильность и скорость испанских кавалеристов. Тщательно оценивая всю информацию, которая была ему известна о захватчиках, генерал Кисо выстраивал свои планы. «[Их стратегия] заключалась в следующем, – писал летописец XVI в. Агустин де Сарате, – они хотели дождаться, пока испанцы войдут в глубокое, узкое ущелье, и, блокировав вход и выход из него, перебить испанцев камнями и валунами, так что с врагом даже не пришлось бы вступать в рукопашную».

Тактика, взятая на вооружение инками, заключалась в том, чтобы превратить изрезанные контуры Анд в своего союзника, обратить топографию во врага испанцев. Вскоре это стало центральной стратегией всей кампании генерала Кисо Юпанки.

Отряд генерала Гонсало де Тапиа, состоявший из 70 человек, первым испытал на себе новую военную тактику инков. До сих пор испанцы считали, что их кавалерия является практически непобедимой и совершенно не важно, сколь многочисленны туземные войска, выступившие против нее. Отряд Тапиа вскоре вышел на королевскую инкскую дорогу, протянувшуюся вдоль Андского хребта – от Кито на юг, на расстояние примерно в 3000 миль. Повернув на юг, к магистральной дороге, испанцы пересекли высокогорные луга (пуны) Уайтара, отмеченные стадами длинношерстных альпак. Высоко над отрядом парили кондоры – огромные черные птицы с белыми отметинами. Затем отряд пересек по мосту реку Пампас и вышел в узкий каньон с высокими зазубренными стенами. Пространство каньона было заполнено шумом реки.

И испанцы, и их лошади к этому времени уже устали и ощущали на себе воздействие высокогорного разреженного воздуха. Медленно, в полудреме поднимаясь вверх по каньону, они оказались совершенно не готовы к встрече с индейским отрядом, появившимся словно ниоткуда. Войска Кисо бросились на испанскую колонну, пращники начали поливать всадников градом камней. Захваченный врасплох, Тапиа приказал своим людям поворачивать назад; отряд помчался вниз по каньону. Но испанцы обнаружили, что мост через реку исчез; туземные воины разобрали его сразу, как только испанцы пересекли его.

Будучи окруженными отвесными стенами каньона и имея перед собой непроходимую реку, испанцы оказались в ловушке. В это время раздался оглушительный звук, словно выстрел пушки. Огромный валун упал на землю, раздавив несколько всадников и лошадей, а других окатив смертоносной шрапнелью из камней. Взглянув наверх, испанцы в ужасе увидели, что туземцы, стоящие наверху стен каньона, сталкивают вниз другие глыбы.

Все новые валуны летели на землю, погребая под собой многих всадников и их лошадей. Раненые лошади ржали, испанцы хрипло кричали в обстановке всеобщей неразберихи и смятения. Несколько всадников попытались спастись бегством, пустив своих лошадей вверх или вниз по каньону, но они немедленно попадали под град камней и стрел. Несколько испанцев понеслись на своих лошадях прямо в толпу индейцев, рубя туземцев своими мечами. Но вскоре всадников окружил лес рук и стянул их с лошадей.

По окончании бойни Кисо приказал, чтобы те несколько испанцев, которым удалось выжить в ходе мясорубки, были отправлены к Манко Инке в качестве дара.

Между тем генерал Кисо уже узнал от часки, что в округе находился еще один испанский отряд и он сейчас направлялся прямо к месторасположению инков. Это был отряд из 60 пехотинцев под водительством капитана Диего Писарро, который, несмотря на то что он имел такую фамилию, не приходился родственником братьям Писарро. Пехотинцы вышли из города Хаухи; их целью было нанести удар по отряду инкского генерала Тисо, занимавшегося подстрекательством местного населения к мятежу. Разведчики Кисо донесли, что 60 испанских солдат в настоящее время движутся на юг вдоль реки Мантаро – по направлению к инкскому городу Уаманге, находящемуся примерно посередине между Хаухой и Куско. Никто из пехотинцев не знал о том, что поблизости была практически полностью уничтожена испанская кавалерийская колонна.

В еще одном узком высокогорном каньоне, к северу от Уаманги, Кисо устроил новую засаду. Там инкский полководец захватил врасплох испанский пехотный отряд и буквально раздавил его лавиной валунов; оставшихся в живых туземцы забили дубинками.

«Инкский [генерал Кисо] набрал множество ценных вещей, которые испанцы привезли с собой из Испании: парчу и шелка… другую богатую одежду, большое количество вина и съестных припасов… мечи и пики, которые они позднее использовали против нас, у них в результате оказалось более сотни лошадей, и они [также] захватили значительное число артиллерийских орудий… и аркебуз».

Намереваясь продолжать свою методичную тактику истребления испанцев, генерал Кисо направился со своим отрядом на север, по направлению к городу Хаухе: там еще продолжали проживать несколько десятков энкомендеро. Годы военного успеха и природное высокомерие взлелеяли в жителях Хаухи ложное чувство собственной безопасности. Полагая, что их пехотный отряд все еще боеспособен, энкомендеро проигнорировали донесения их напуганных слуг-янакон о том, что к городу приближается многочисленная инкская армия. Вот как описывает все это летописец Мартин де Муруа:

«[Испанцы] получили донесение о том, что они [туземные воины] идут сюда убивать их, но они не придали этому никакого значения, говоря: „Пусть эти собаки придут сюда, мы их ждем и порубим всех на куски, даже если их число будет вдвое большим, чем есть на самом деле…“ И соответственно они не собирались предпринимать никаких мер предосторожности – укрепляться в центральном районе, выставлять дозорных, размещать шпионов на дороге, которые могли бы известить о приближении индейцев».

Войска Кисо ночью незаметно прокрались в долину и окружили город. На рассвете следующего утра инкский полководец дал своим войскам сигнал к атаке, захватив испанцев врасплох. Оказавшись окружены, те испанцы, что успели, собрались в центре города, намереваясь стоять до конца; те же, что были захвачены поодиночке в своих домах, были убиты. Сражение за Хауху продолжалось от рассвета до заката. Постепенно индейцы одолели испанцев. К наступлению ночи «индейцы убили всех испанцев, а также их лошадей и их черных рабов». Лишь одному испанцу удалось спастись. Этому единственному выжившему удалось спуститься с Андских гор и добраться до Лимы, где он поведал обо всем случившемся Писарро.

Известие о потере Хаухи пришло слишком поздно: к этому времени Писарро уже направил два дополнительных отряда в город в качестве подкрепления. Он ничего не знал о той катастрофе, что постигла кавалерийский отряд, и о занятии инками Хаухи. Один из направленных Писарро отрядов состоял из 20 кавалеристов, его возглавлял капитан Алонсо де Гаете. В его задачу входило доставить в город нового инкского императора – одного из братьев Манко Инки, Куси-Римака. Писарро надеялся, что, поместив этого марионеточного правителя на троне, он сможет расколоть инкскую элиту, ослабив таким образом силу инкского восстания. Писарро провел спешную коронацию – третью со времени убийства Атауальпы (первым императором был недолго проживший Тупак Уаллпа, а вторым Манко Инка) и затем направил нового марионеточного императора в Хауху, вместе с испанским эскортом и несколькими слугами из числа туземцев.

Поскольку Хауха располагалась довольно далеко на севере от очага восстания в Куско, Писарро полагал, что город будет безопасным местом, где Куси-Римак сможет постепенно начать утверждать свою власть. Но вскоре после отправки отряда Писарро решил, что кавалерийский эскорт слишком немногочислен. Он распорядился, чтобы еще 30 пехотинцев под командованием капитана Франсиско де Годоя присоединились в качестве подкрепления к отряду Гаете. Ни Писарро, ни два подчиненных ему военачальника не знали, конечно, что город, куда они направлялись, был захвачен генералом Кисо, что жители города были перебиты, а также то, что два испанских отряда были уничтожены практически полностью.

Писарро опасался, что эскорт нового императора может быть уязвим, но он и заподозрить не мог, что Гаете и его люди будут атакованы теми самыми туземцами, которых испанцы эскортировали. Оказалось, что марионеточный император Куси-Римак вовсе не собирался становиться ренегатом. Он уже некоторое время состоял в секретном общении с силами генерала Кисо. В каньоне на пути к Хаухе армия Кисо устроила засаду колонне Гаете. Прежде чем испанцы осознали, что происходит, Куси-Римак и его сторонники – те самые люди, которым Гаете со своим отрядом обеспечивал охрану, – направили свое оружие против конкистадоров. Результатом стала еще одна бойня. Объединившиеся туземные боевые группы убили испанского капитана и 18 из 20 испанцев. Только двум человекам удалось уцелеть, у одного из них была сломана нога; они выбрались из каньона на муле.

Двое выживших повстречали испанский отряд подкрепления из 30 пехотинцев под командованием капитана Годоя. Выслушав известие о разгроме, изрядно встревоженный Годой решил повернуть назад в Лиму, взяв с собой испанцев из разбитого отряда. В это время генерал Кисо направил Манко донесение об одержанных за последние дни победах; наряду с донесениями он послал императору испанскую одежду, оружие «и также двух живых испанцев, черного раба и четырех лошадей». Куси-Римак направился на юг для встречи со своим братом. Он будет союзником Манко на всем протяжении восстания.

Три испанских отряда были разбиты, так что теперь в центральных Андах оставался только один испанский отряд, состоявший из 30 кавалеристов. Это был отряд, который Писарро изначально послал для освобождения Куско. Генерал Кисо вскоре загнал в ловушку этот отряд под командованием Морговехо и обошелся с ним так же, как с тремя предыдущими. Оставшиеся в живых – практически единственные выжившие из всего боевого состава четырех разрозненных отрядов – добрались до Лимы и сообщили Писарро очередную порцию плохих новостей. За два месяца – май и июнь 1536 г. – военная фортуна изменила испанцам, тогда как к инкам удача повернулась лицом. Впервые с того момента, как испанцы прибыли в Перу, инкскому полководцу удалось уничтожить не один, а целых четыре отряда – три из которых были кавалерийские. Генералу Кисо к этому моменту удалось уничтожить около 200 «непобедимых» виракочей – число, почти равное количеству людей, осажденных в Куско, и превышающее численность бойцов, участвовавших в пленении Атауальпы в 1532 г.

Всего лишь за два месяца до этих событий под командованием Франсиско Писарро было 500 испанцев, и он имел послушного ему инкского императора на троне. Теперь эта марионетка возглавила народное восстание, которое уже уничтожило треть боевых сил Писарро. Пять испанских капитанов были убиты – в их числе брат Франсиско, Хуан. Кроме того, более сотни лошадей были либо захвачены индейцами, либо убиты, Хауха была подвергнута разграблению, а ее жители вырезаны. Куско находился в осаде, и были убиты почти все испанские энкомендеро на пространстве между Куско и Лимой. Один летописец оставил такую запись:

«Губернатор был очень обеспокоен, увидев, как плохо пошли дела, – погибло четыре подчиненных ему капитана и почти двести солдат, а также большое число лошадей; и он также был уверен в том, что этот город [Куско] либо находится в большой опасности, либо уже сдан, [в последнем случае] его братья и все остальные испанцы должны были уже погибнуть. Осознавая все это и видя, как мало людей остается рядом с ним, он находился в состоянии отчаяния, опасаясь утраты этой земли, – не было и дня, когда бы кто-то не явился к нему сообщить о том, что „такой-то вождь поднял восстание“ [или] что „в таком-то районе столько-то испанцев погибло, отправившись на поиски продовольствия“».

Слишком поздно Писарро понял, что инки нашли способ уничтожать кавалерийские отряды, которые еще несколько месяцев назад считались неуязвимыми для вражеских атак. Писарро пришлось взглянуть в лицо тому невеселому факту, что он имел в своем распоряжении не более 100 бойцов. Вдобавок в городе циркулировали слухи, что инки вот-вот предпримут атаку на город, что, несомненно, означало массовую резню.

Опасаясь, что его братья Эрнан, Гонсало и Хуан могли уже погибнуть, отчаявшийся Писарро направил срочное послание ряду испанских губернаторов обеих Америк. 9 июля 1536 г. – к этому моменту уже два месяца в империи полыхало восстание – Писарро в нехарактерном для него просящем тоне обратился к Педро де Альварадо, который был заместителем Эрнана Кортеса в их бытность в Мексике. Сейчас де Альварадо был губернатором Гватемалы.

«Достопочтеннейший сеньор!

…Инка [император Манко]… осадил Куско, и мне ничего не известно о судьбе находящихся в нем испанцев… Стране нанесен сильнейший урон, ни один туземный вождь более не служит нам. Туземцы одержали много побед над нами… Все это является источником снедающей меня великой печали и [страха] утратить губернаторство… Я молю вас оказать мне помощь. Этим вы не только окажете огромную услугу Его Величеству, но [также] сделаете одолжение мне и спасете жизни тех… кто находится здесь в Лиме… Могу вас заверить в том, что если мы не спасемся, то Куско будет утрачен… и все оставшиеся в стране испанцы погибнут: нас мало, и у нас почти нет оружия, индейцы же являют бесстрашие… В заключение скажу лишь, что вам составит очень мало труда оказать эту услугу нашему Королевскому Величеству, услугу, о которой просит вас наше королевство и я лично. И даже если помощь христианам будет стоить вам значительных трудов, вам все будут очень признательны за это.

Да наградит вас Господь таким процветанием, о каком вы только мечтаете.

Франсиско Писарро».

Постепенно письма Писарро с сообщениями о массовом инкском восстании достигли центральноамериканского перешейка, потом Карибского бассейна и затем Испании. Так, император Карл V узнал о поднятом мятеже. Тревожащие новости подразумевали под собой тот факт, что с причитающимися королю 20 процентами от поступавшего из Перу золота и серебра было покончено. Направляя депеши с тревожными новостями в Совет по делам Индии, в Санто-Доминго, а также королю, испанец Паскуаль де Андагойя [40]40
  Паскуаль де Андагойя и был тем самым исследователем-первопроходцем, который в 1522 г. привез в Панаму сообщение о существовании богатой земли под названием Пиру. Эта информация побудила к активным действиям только Франсиско Писарро. – Примеч. авт.


[Закрыть]писал следующее:

«Повелитель королевства поднял восстание. Мятеж начал распространяться из одной провинции в другую, пока все не восстали. Мятежные вожди подошли уже на расстояние в 40 лье от Города Царей. Губернатор [Писарро] просит о помощи, отсюда ему будет послано все, что только возможно. Мы пошлем к нему человека с достаточной суммой денег, и мы просим, чтобы губернатору в помощь было послано столько людей, сколько это возможно, а также большое число единиц артиллерии, аркебуз и арбалетов».

В то время как Писарро в отчаянии рассылал послания с просьбой о помощи, Манко Инка праздновал победу генерала Кисо в своей новой штаб-квартире, расположенной в 30 милях к северо-западу от Куско. Манко покинул свою прежнюю штаб-квартиру в Калке, расположенную всего лишь в 12 милях от столицы. Он полагал, что она слишком уязвима для атаки. Мятежный император переместился дальше – вниз по течению реки Вильканоты, в оборонительно-храмовый комплекс Оллантайтамбо. В этом месте долина Юкай сужалась. На ее северной стороне, над круто поднимавшимися одна над другой террасами, имевшими сельскохозяйственное назначение, возвышался обнесенный стеной комплекс Оллантайтамбо, крепость, позволявшая контролировать входы в долину Юкай и в примыкавшую к ней еще одну долину.

Переместившись в Оллантайтамбо, Манко собрал индейских вождей и полководцев на важное совещание, на котором пошла речь о выказанной неспособности удержать крепость Саксауаман. За те три месяца, что прошли с момента побега Манко из Куско, молодой император очевидно возмужал. Манко обратился к аудитории со следующими словами:

«[Мои] сыновья и братья!

По опыту предыдущих бесед… вы уже знаете, что я пытался отвратить вас от причинения вреда этим злым людям, которые посредством своего обмана, заявлений о том, что они являются сыновьями [бога-создателя] Виракочи, проникли в мое королевство. Я дозволил им это, и я помогал им, отдавая им все, что у меня было, – серебро и золото, одежду и кукурузу, лам и альпак, мужчин, женщин и детей и бесчисленное множество других вещей. Они схватили меня, били меня и унижали, хотя я этого совсем не заслужил, они даже попытались убить меня… Меня сильно опечалил тот факт, что вас так много, а их так мало, но им удалось уйти от вашего возмездия. Возможно, им помогал Виракоча: вы говорили мне, что они каждую ночь молятся на коленях… Если Он не помог им, то как им удалось избежать возмездия от ваших рук, когда вас так много? Но что сделано, то сделано… Отныне берегитесь их… они наши худшие враги и вечно будут таковыми. Я хочу укрепить свои позиции в этом городе и выстроить здесь такую цитадель, в которую никто не сможет проникнуть. Помогите мне в этом, ведь однажды она может нам понадобиться».

Тем временем часки продолжали приносить Манко донесения об одержанных генералом Кисо победах на севере. Титу Куси вспоминал: