Текст книги "Последние дни инков"

Автор книги: Ким Маккуарри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

«В этот период… прибыли гонцы… [с донесениями] о произведенных разрушениях в… Лиме и… Хаухе, где имели место сражения между индейцами и испанцами, из которых индейцы выходили победителями. Гонцы принесли моему отцу множество голов испанцев, также они доставили двух живых испанцев, негра и четырех лошадей. Эти донесения и дары очень подняли наш дух».

Имея сведения о том, что генерал Кисо очистил центральные Анды от испанских захватчиков и разбил четыре отряда испанцев, Манко отдал распоряжение генералу Кисо захватить Лиму.

Между тем Эрнан и Гонсало Писарро с еще 190 испанскими воинами, попавшими вдовушку в Куско, продолжали находиться в очень сложной ситуации. Хотя им и удалось захватить крепость Саксауаман, они потеряли убитыми Хуана Писарро и еще четырех бойцов, многие солдаты получили ранения, съестные запасы подходили к концу, боевой дух достиг низшего уровня, и за все те четыре месяца, что длилась осада, они не получали никаких известий из внешнего мира. Перекинулось ли восстание Манко через Анды и достигло ли оно побережья? Они не имели об этом представления. Какова судьба Франсиско Писарро и других испанцев, находящихся в Городе Царей? Этого никто не знал. Как можно было объяснить то, что никаких отрядов подкрепления не прибыло? Некоторые думали, что Писарро мог остаться в живых, а отряд подкрепления, который он, возможно, послал, вероятно, не смог добраться до города. Не имея достоверных сообщений извне, испанцы не представляли, что происходит в других областях Перу.

После захвата Саксауамана Эрнан оставил в крепости пятьдесят пехотинцев, а сам с остальной частью своего отряда продолжал держать оборону в двух зданиях на главной площади. Ежедневно силы Манко продолжали атаковать испанцев и их туземных сподвижников. Несколько военачальников подали Эрнану идею собрать небольшой отряд из лучших кавалеристов, который попытается вырваться из города и найти помощь на побережье. Там кавалеристы выяснили бы, жив ли Франсиско Писарро и остальные испанцы из его гарнизона и существует ли возможность набрать там отряд подкрепления.

По мнению некоторых других, попытки подобного рода будут равносильны самоубийству. Прежде чем отряд достигнет относительной безопасности прибрежных равнин, ему придется пробираться по высокогорным тропам, где можно легко угодить в засаду. Если отряд погибнет, то осажденные в Куско будут располагать еще меньшими боевыми силами. Эта вторая группа капитанов настаивала на том, что прорываться из окружения следует всем вместе, – либо все должны оставаться в городе. По их мнению, разделение боевых сил, и так значительно уступающих противнику в численности, означало бы неминуемую катастрофу.

Пребывая в западне без всякой надежды на спасение и осознавая, что контакт с братом Франсиско в Лиме давал шанс на отправку сил подкрепления к осажденным, Эрнан все-таки решил, что следует предпринять попытку вырваться из окружения. Он, конечно, не знал, что совсем недавно крупные кавалерийские отряды были уничтожены войском Манко. Видя, что другого выхода из тупика нет, Эрнан отобрал 15 самых доблестных всадников для миссии, которая многим представлялась обреченной.

Кавалерийский отряд практически уже готов был отправиться, как вдруг неожиданно инки предоставили осажденным испанцам известия из внешнего мира. Эти новости пришли в виде отрубленных голов и кипы вскрытых писем. Вот что рассказывал об этом Алонсо Энрикес де Гусман:

«За день до того, как испанцы должны были выступить, сразу же после мессы, послышались крики индейцев на прилегающих холмах… они оставили на дороге пять голов христиан и более тысячи вскрытых писем. Индейцы убили тех христиан, что губернатор отправил для освобождения города, и захватили письма… Индейцы принесли все это – так, чтобы мы могли все это видеть и знали, что случилось. Они хотели этим привести нас в еще большее отчаяние. [Но, напротив], это прибавило нам сил и бодрости… Благодаря этим письмам мы узнали то, что нас интересовало, – то, что губернатор и его люди живы… и мы также узнали о победе, одержанной императором [Карлом V против мавров] в ходе битвы за взятие Туниса… Я нашел также письма, адресованные мне… – с моей родной земли и от губернатора [Писарро]».

По-видимому, авторство идеи выложить письма вместе с отрубленными головами принадлежало одному из узников Манко. Этому человеку как-то удалось провести инкского императора – внушить ему, что испанцы будут сокрушены при виде этих «бесполезных» [вскрытых] «говорящих страниц» не менее, чем при виде отрубленных голов боевых товарищей. По-видимому, даже проведя три года в окружении испанцев, Манко не составил себе представления, как работает система письма. Так, даже не осознавая этого, Манко доставил осажденным ценную информацию – письма, забранные у испанских воинов, погибших в Андах.

Ободренный известием о том, что его брат Франсиско жив, Эрнан расстался с мыслью достичь побережья и вместо этого решил, что ему и его отряду следует попытаться сокрушить инкское восстание одним храбрым ударом. Шпионы-янаконы информировали Эрнана о том, что Манко Инка перенес свою штаб-квартиру в Оллантайтамбо, находящийся в 30 милях к северо-западу от Куско. Если Эрнан сможет пленить или убить императора, то будет нанесен удар по движущей силе восстания. Тогда можно будет посадить на трон кузена Манко, Паскака, продолжавшего сражаться на стороне испанцев. Оставив 50 пехотинцев держать оборону Саксауамана и еще 40 в городе, Эрнандо повел отряд, состоящий из 70 кавалеристов и 30 пехотинцев, за пределы города. Цель Эрнана была простая: захватить или убить лидера национального восстания – самого Манко Инку.

Эрнан со своим отрядом добрался до узкой долины Юкай и далее проследовал вдоль по течению протекающей по ней реки. В процессе продвижения испанцам приходилось пять или шесть раз пересекать реку вброд. Долина все более сужалась. Сопровождавшие испанцев индейцы неожиданно остановились и стали на что-то показывать. На вершине огромного отрога, выступавшего из каменной стены долины, как контрфорс, испанцы увидели храм-крепость Оллантайтамбо. Педро Писарро вспоминал:

«Когда мы подъехали, мы обнаружили [Оллантай]тамбо настолько хорошо укрепленным, что это произвело на нас впечатление ужаса, – это совершенно неприступное место с очень высокими террасами и очень большими и хорошо укрепленными стенами. Оно имеет только один вход, расположенный напротив очень крутого холма. И… [на холме] стояло множество воинов с валунами, и они готовы были их сбросить, как только испанцы осмелятся войти в крепостные ворота».

Испанцы стояли пораженные видом высоких стен и десятков тысяч туземных воинов, стоящих на огромных, расположенных в шахматном порядке террасах, которые поднимались к командному центру крепости. Вскоре испанцы заметили, что рядом с инкскими воинами находились индейцы из другой племенной группы. Это было племя антис, обитавшее в лесистых областях на востоке.

Испанцам раньше уже приходилось встречаться с тем, что инки включали амазонских воинов в свою армию, но сейчас конкистадоры с удивлением обнаружили, сколь большое число этих туземцев присутствовало здесь. В отличие от обитателей Анд многие антис раскрашивали свои лица красками. Когда испанцы подъехали слишком близко к крепостным стенам, множество стрел с заостренными бамбуковыми и пальмовыми наконечниками поднялось в воздух. Эрнан вскоре обнаружил, что антис стреляют из луков очень метко.

Писарро подъехал для разговора к одному седовласому конкистадору. Один очевидец писал:

«Эрнан… сказал пожилому человеку, рядом с которым он находился: „Ну что ж, молодые не отваживаются приблизиться и что-либо сделать, так давай мы, старики, прощупаем индейскую оборону“. И он взял седовласого человека с собой, и они помчались к стенам, – пиками они проткнули двух индейцев. Было удивительно видеть тот водопад стрел, который сыпался на них, когда они возвращались назад, и слышать весь тот рев [индейцев]».

Такие качества Эрнана, как высокомерие, жадность и эгоизм, сделали его непопулярным в среде испанцев, однако никто не мог обвинить его в трусости. Продемонстрированная им сейчас редкая храбрость заставила остальных испанцев устыдиться, и несколько молодых всадников пришпорили своих лошадей и попытались достичь ведущих в крепость ворот, которые индейцы заложили камнями. Но туземные воины в мгновение ока отразили атаку, как писал Педро Писарро, они «бросали вниз столько валунов и запускали столько камней из пращей, что если бы там нас, испанцев, было даже намного больше, они бы убили нас всех». В ходе этой первоначальной стычки воины Манко убили большое число индейских сподвижников испанцев и ранили нескольких конкистадоров.

Солдатам Эрнана пришлось отступить и произвести перегруппировку, воины Манко в это время начали спускаться с крепости, с тем чтобы начать преследование испанцев. «У индейцев, есть одна особенность, – вспоминал Педро Писарро, – когда победа на их стороне, они гонятся за тобой, словно демоны, когда же им приходится убегать, они ведут себя, как мокрые курицы. Поскольку на этот раз победа сопутствовала им, они преследовали нас с огромной решимостью». Испанцы обнаружили, что особенно яростно атаковали амазонские лучники: «В инкской армии было множество… [амазонских туземцев], которые не знают, что значит бежать, – писал один испанец, – они продолжают выпускать стрелы, даже когда смертельно ранены».

Испанские пехотинцы и их туземные сподвижники сошлись в схватке с начинавшими демонстрировать все большую лихость инкскими войсками. В то время как противостоящие друг другу силы сошлись в битве, испанцы вдруг обнаружили, что равнину, на которой они сражаются, начала загадочным образом затоплять вода. Оказалось, что Манко Инка разработал тайное оружие. Вдоль протекавшей поблизости реки Патаканчи, впадавшей в Юкай, инкские инженеры выстроили ряд каналов. Теперь Манко подал сигнал открыть их, чтобы затопить единственную равнину, на которой испанские всадники могли маневрировать. Согласно одному сообщению, появился сам Манко Инка – оседлав испанского коня, он призывал своих воинов идти в атаку. Вскоре вода поднялась так высоко, что уже доходила до уровня стоявших лошадей. Способность испанцев атаковать была начисто парализована. Педро Писарро писал:

«Индейцы повернули реку в сторону равнины, где мы находились. И если бы мы прождали дольше, мы бы погибли. И когда он понял, какой трюк индейцы провернули в отношении нас, и, осознав, что деревню занять в настоящий момент не представляется возможным, Эрнан Писарро приказал отступать. Когда уже совсем стало темно, он направил нескольких пехотинцев вперед. Эрнан отправил вперед багаж – вместе с несколькими конниками, которые должны были охранять его. Сам же он с оставшимися войсками занял позиции, готовясь обороняться. Эрнан приказал своему брату Гонсало Писарро и еще нескольким кавалеристам подтянуть тыл. Так мы начали отступление».

На протяжении всей ночи испанцы были вынуждены отступать, их индейские помощники помогали им отбиваться от орд индейцев, неожиданно возникавших из темноты со своими дубинками. Каким-то образом Эрнану и его людям удалось пробиться в долину и достичь высот на противоположной ее стороне. Там они разбили на ночь лагерь в покинутой индейской деревне. На следующий день уставшие, павшие духом испанцы двинулись назад в Куско. Несмотря на все усилия испанцев, результатом их храброй атаки явилось множество раненых в их стане и большое число погибших лошадей. Сорванная кампания, закончившаяся отступлением испанцев, по-видимому, лишь приободрила Манко и его бойцов.

В это время Франсиско Писарро с тревогой и нетерпением ждал подкрепления из-за границы. Его беспокоила мысль: живы ли его братья в Куско? Он получал донесения от напуганных шпионов-янаконов о том, что вблизи города крупные подразделения инкской армии готовятся к атаке.

Писарро жил в Городе Царей в течение последних полутора лет. Вместе с ним проживала его семнадцатилетняя любовница донья Инес. Она была дочерью великого Уайны Капака и сестрой Манко Инки. У Франсиско и доньи были двухлетняя дочь и годовалый сын. Город, заложенный Писарро, располагался вокруг главной площади в традиционном испанском стиле. На ней были выстроены разнообразные типы зданий, а также масса палаток, навесов и традиционных индейских жилищ, в которых проживали слуги испанцев и недавно прибывший отряд африканских рабов.

На защиту Города Царей могли встать только 100 испанцев. В их число входило 80 кавалеристов и 20 пехотинцев. Также Писарро мог рассчитывать на помощь примерно 70 тысяч туземцев – в основном на представителей племен Чачапойя, Канярис и выходцев из класса янаконов. В отряде также было 14 испанских женщин – единственные в Перу, и большое число индейских любовниц испанцев плюс к этому мориски, рабыни исламского происхождения. Выстроенный на бесплодной песчаной почве, Город Царей располагался примерно в 12 милях от побережья Тихого океана. К востоку, северо-востоку и юго-востоку от города возвышались круглые холмы с крутыми склонами – последние напоминания об Андах.

Атмосфера страха и тревоги охватила жителей города ввиду слухов о приближении вражеской армии и осознания несоразмерности противостоящих друг другу сил. Жители города знали, что занятой испанцами Хаухи более не существовало, что ее энкомендеро были уничтожены. Куско могла постигнуть такая же судьба. Также ничего не было слышно о Диего де Альмагро, чей отряд из 500 человек год назад отправился обследовать королевство Новое Толедо, как был назван этот край. Этот отряд также мог быть уничтожен, о его судьбе ничего не было известно. Несмотря на все отчаянные мольбы Писарро, обращенные за границу, корабли с отрядами подкрепления так и не пришли к нему на выручку. До сих пор Писарро не получил ответа.

Наконец в конце зимы новости о том, что все находятся в тяжелом положении, принес один испанец.

«[Конкистадор Диего де Агуэро] добрался до Города Царей, [и] он сообщил, что индейцы поднялись с оружием; проезжая через их селения, он подвергался смертельной опасности. Приближалась огромная армия, известия об этом сильно напугали горожан, тем более что в городе осталось совсем мало испанцев».

Вслед за тем последовали еще более плохие новости.

«Явились [союзные] индейцы из окрестностей Города Царей, – они сообщали, что движется огромное количество индейских воинов с гор, чтобы убить всех горожан, их женщин и детей. Губернатор направил Педро де Лерму с кавалерийским отрядом из 20 человек, с тем чтобы разведать, что происходит на самом деле, – все описанное имело место на расстоянии трех лье, на равнине… [Лерма] выехал той ночью, и на расстоянии двух лье от города он вдруг обнаружил, что окружен пятьюдесятью тысячами индейских воинов».

Жители города поняли, что слухи о надвигающейся атаке подлинные. Генерал Кисо на протяжении нескольких месяцев формировал свои отряды. К этому времени он приобрел уже большой опыт в плане борьбы с испанскими войсками, как с пехотой, так и с кавалерией. Используя изрезанную топографию Анд и постоянно собирая информацию о дислокации и перемещениях вражеских войск, он сумел разгромить испанские кавалерийские отряды, которые до этого считались непобедимыми. При этом сам Кисо потерял очень мало человек. Однако испытанный полководец хорошо осознавал границы своих возможностей: до с их пор ни он и никто другой в инкской армии не обнаружили эффективных средств борьбы с испанской конницей на равнинной местности; в данном случае численное превосходство индейских войск не играло роли. Стоящему над Кисо главнокомандующему – Манко Инке – еще предстояло усвоить этот урок.

За несколько месяцев до последних событий Манко, узнав о целой серии одержанных полководцем побед, направил к Кисо одну из своих сестер, «которая была очень красивой», с тем чтобы он взял ее себе в жены. Манко также послал Кисо королевские носилки, которые являлись статусным атрибутом. Манко сделал все возможное для повышения статуса и уровня полномочий своего самого успешного генерала, чему способствовало и заключение кровных родственных связей. Дары, однако, были вручены вместе с твердыми указаниями: Кисо должен был атаковать прибрежный город Писарро «и уничтожить его, не оставив целым ни одного дома, и убить всех испанцев, каких он только обнаружит». Писарро, при благоприятном стечении обстоятельств, следовало взять живым и отправить затем к Манко. Всех индейцев, которые помогали испанцам, следовало уничтожить. После разграбления и разрушения города Кисо должен был вернуться со своей армией в Куско, где он вместе с Манко довершил бы истребление остающихся в Перу испанцев.

Генерал Кисо осознавал, что мощь и скорость испанской конницы могут быть нейтрализованы только за счет неровностей топографии. Контролируя высоты, Кисо имел явное преимущество.

Между тем Педро де Лерма, обнаруживший, что армия Кисо находится уже совсем близко от города, решил атаковать. Несмотря на значительные потери в своих рядах, инкские войска все продолжали и продолжали наступать – новые воины занимали место убитых. Инкам удалось убить одного испанца и ранить нескольких; потом метко пущенный из пращи камень попал в лицо Лерме. Тот покинул поле боя, и вскоре его войска отступили в Лиму.

По тщательном изучении местности генерал Кисо решил атаковать город Писарро с трех сторон – с севера, востока и юга. Разделив армию на три части, Кисо приказал дивизии, в которую входили представители племен Тарама, Атабильо, Уануко и Уайла, атаковать с севера. Вторая дивизия, в которую входили представители племен Уанкас, Ангарес, Яуйос и Чауиркос, должна была атаковать с юга. Сам же Кисо должен был возглавить третью дивизию и повести атаку с востока. Войска Кисо начали занимать свои позиции, и в первый раз жители города имели возможность увидеть их. «Губернатор, увидев такое множество воинов, – писал один испанец, – решил, что партия, безусловно, проиграна». Генерал Кисо дал команду к атаке.

Три дивизии Кисо пересекли равнину под звуки традиционной инкской военной музыки: звуков раковин, глиняных труб и барабанов. Сверху все это выглядело как трехсторонний зажим, медленно и неуклонно сдавливавший городу горло. Писарро к этому времени разместил свой кавалерийский отряд в укрытии внутри городской черты. Когда дивизии Кисо начали наступление, и общая совокупность индейских войск стала хорошо видна на равнине, Писарро дал сигнал к атаке.

Неожиданно появился отряд стрелков из аркебуз. Затем в ход пошла кавалерия. Вооруженные пиками и мечами, испанцы галопом понеслись на передние линии атакующих и врезались в них. Туземные союзники испанцев, намного более многочисленные, чем конкистадоры, также контратаковали инкские войска камнями и дубинками с бронзовыми наконечниками. Завязалась яростная схватка, и, как обычно, дубинки и пращи оказались слабым оружием против закованных в доспехи испанцев с их пятисоткилограммовыми лошадьми и стальным оружием. Хотя войскам Кисо удалось достичь предместий города, организовать успешную атаку они не смогли, – испанские пехотинцы и кавалеристы, а также их индейские сподвижники самоотверженно отстаивали город.

Всю вторую половину дня длилась яростная битва, в ходе которой испанская кавалерия нанесла огромный урон войскам Кисо. Наконец инкский генерал приказал своим войскам отступать на холмы, окружающие город, зная, что крутые склоны обезопасят индейскую армию от дальнейших кавалерийских атак. Кисо со своей дивизией отступил на высокий бурый холм, ныне носящий название Сан Кристобаль, которой возвышается над Лимой. Две другие дивизии заняли холмы с северной, западной и южной сторон, практически взяв город в кольцо.

На протяжении следующих пяти дней индейский полководец держал в осаде Город Царей, испанцам приходилось яростно сражаться, чтобы отстоять свой город. Но на шестой день наступил поворотный момент. Манко приказал своему испытанному полководцу взять штурмом город, разрушить его и всех испанцев предать смерти. Зная, что воины Манко все еще продолжают держать в осаде Куско, но глубоко увязли в этой ситуации, не достигая полной победы, инкский генерал чувствовал, что нужно довершить дело здесь на побережье и затем прийти на помощь императору, пытающемуся овладеть инкской столицей. Но каждый день на своем наблюдательном пункте, находящемся на вершине холма, Кисо наблюдал, как испанская кавалерия наносит атакующей инкской армии сокрушительные потери. И он решил, что единственная его возможность пробить брешь в обороне Писарро заключается в том, чтобы нанести окончательный, сокрушительный удар по городу: и на этот раз сам Кисо должен был возглавить атаку.

Кисо созвал офицерское собрание. Постепенно подтянулись военачальники на своих носилках. Когда все собрались, инкский генерал встал и жестом показал на испанский город. С веской интонацией он произнес, что намерен войти в город и взять его силой или же умереть. «Я намереваюсь войти сегодня в город и убить всех испанцев, находящихся там, – сказал Кисо, – те, кто пойдет вместе со мной, должны осознавать, что если я умру, то и все умрут, и если я поверну назад, то и все вместе со мной должны повернуть назад».

Узнав от своих шпионов о том, что в городе присутствуют испанские женщины, Кисо пообещал военачальникам, что вознаградит их этими женщинами, так чтобы две расы смогли смешаться, и появилась бы сильная генерация воинов. Генерал также напомнил командирам, что если им повезет, то ненавистные оккупанты лишатся последнего своего плацдарма на побережье и вскоре вся Тавантинсуйю будет освобождена отложных виракочей. Ближе к вечеру, после того как полководцы вернулись к своим войскам, была предпринята последняя атака на Город Царей. Один летописец писал:

«Вся [туземная] армия двинулась строем с огромным количеством знамен, – испанцы сразу почувствовали решимость и волю наступавших. Губернатор [Писарро] разбил всю имевшуюся у него в распоряжении кавалерию на два эскадрона. Он лично возглавил один из них и устроил засаду на одной улице. Другой эскадрон организовал засаду на другой улице. К этому времени враг уже пересекал открытую равнину вблизи реки. Надвигающиеся войска выглядели величественно – все они были отборные. Генерал [Кисо] шел впереди войск – с копьем наперевес».

Одно из самых существенных различий между инкским и испанским методами ведения военных действий заключалось в том, что инкский генерал и подчиненные ему боевые командиры зачастую лично вели войско в атаку. Многоязычная туземная армия была привычна к тому, что полководец всегда держится впереди шеренг войск. Видя своего командира впереди себя на носилках, туземцы сражались с большей решимостью. Если же военачальники оказывались сраженными, то атака зачастую захлебывалась. Соответственно ахиллесовой пятой инкской военной стратегии была привычка определять командный центр на самое острие атаки. Испанские командиры, наоборот, руководили сражением, находясь в тылу своих войск. За исключением операции с пленением Атауальпы, Писарро всегда посылал подчиненных ему полководцев, например, Диего де Альмагро и Эрнана де Сото, руководить атакой. Если бы с ними что-то случилось, то Писарро сохранил бы контроль над общей ситуацией. Один летописец писал:

«[Генерал Кисо] пересек оба рукава реки [Римак] на своих носилках. Видя, что [вражеские воины] начинают заполнять улицы города и некоторые из людей Кисо уже взобрались на самый верх стен, [испанская] кавалерия ринулась вперед и атаковала с такой огромной решимостью, что она в один миг разгромила врага наголову, – этому способствовало также то, что испанцы сражались на плоской местности. На месте погиб генерал [Кисо], а с ним еще сорок командиров и вождей. Хотя могло показаться, что наши люди специально нацелились на их уничтожение, индейские командиры были убиты, поскольку они находились впереди своего войска и первый удар испанцев пришелся прямо на них. Испанцы продолжали преследовать и уничтожать индейцев до самого подножия холма [Сан Кристобаль], но там, на месте оборонительных укреплений инков, конкистадоры столкнулись с самым ожесточенным сопротивлением».

Вечерняя тьма накрыла поле боя, усеянное телами туземцев и окровавленными носилками павших инкских командиров. На следующее утро, проснувшись, испанцы обнаружили, что вся туземная армия исчезла так же неожиданно, как появилась. Психологически сокрушенные потерей своего генерала и столь большого числа своих командиров, войска Кисо отступили к Андам. И вновь закованная в доспехи испанская кавалерия, которая имела пространство для маневра, оказалась решающим фактором. Это в сочетании с фатальной инкской стратегией выдвигать командиров в авангард своих войск в одночасье раздавило атаку инков на прибрежный город Писарро.

Через три дня после смерти Кисо запыхавшийся часки прибыл в Оллантайтамбо, в лагерь Манко. Император с мрачным выражением лица слушал, как часки повторял текст донесения, которое по эстафете поочередно передали 60 гонцов. В сообщении речь шла о недавней катастрофе на побережье; генерал, которому Манко даровал свою сестру в качестве жены, погиб, равно как еще большое число блестящих инкских командиров; армия Кисо в беспорядке отступила в горы. Испанский город не удалось взять. Франсиско Писарро остался в живых, его кавалерия не пострадала.

На Манко известие о поражении, которое потерпел Кисо, произвело сокрушительный эффект. Погиб самый блестящий генерал империи, на которого возлагалось столько надежд. Манко возложил на победоносного генерала роковую миссию. Инкский император, очевидно, проигнорировал фундаментальную причину предыдущих успехов Кисо: эффективное использование андской топографии для нейтрализации испанской кавалерии, – и вместо этого приказал генералу атаковать на открытой равнине, где эту кавалерию остановить не было никакой возможности. Вероятно, Кисо понимал, что ему была поручена миссия, которая с большой долей вероятности могла стать для него фатальной. Но, получив прямой указ от своего божественного императора, Кисо ничего не мог поделать, ему оставалось только атаковать.

Некоторые испанские источники утверждали, что генерал Кисо был сражен пулей аркебузы, другие – что он погиб в результате того, что удар пики попал ему прямо в сердце. Так или иначе, великий воин погиб. Ввиду того что армия Кисо оказалась рассеяна, Манко уже не мог помешать тому, чтобы кавалерия Писарро отправилась на освобождение Куско. Но вскоре Манко получил еще более страшное известие: отряд из 400 закованных в доспехи испанских солдат возвращается в Перу – и во главе его идет бывший партнер Писарро, Диего де Альмагро.