Текст книги "Молчи!"

Автор книги: Кейт Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Раздались полные ужаса возгласы. Лейк встретилась взглядом со Стивом, на его лице отражался шок. Челси, одна из молоденьких лаборанток, расплакалась, а затем посыпались вопросы.

– У нас здесь два детектива, и они нуждаются в нашей помощи, – сказал Левин.

– Мы очень сожалеем о вашей потере, – сказал детектив с недобрым взглядом. – Я детектив Халл, а это детектив Маккарти. Мы пришли сюда, чтобы переговорить с каждым из вас наедине. Пока будете ждать своей очереди, вспомните, пожалуйста, что вы делали после ужина. И не обсуждайте дело между собой.

Затем опять заговорил Левин. Он сказал, что все не слишком важные визиты пациентов отменены и что очень важно обслужить оставшихся пациентов наилучшим образом. Он распустил собрание, и все, двигаясь как зомби, вышли из зала.

Опять оказавшись в своей комнате, Лейк открыла папку, стараясь, чтобы руки не дрожали. Она мысленно репетировала разговор с детективами и старалась предугадать вопросы, которые они будут задавать. Они захотят знать, были ли они с Китоном в дружеских отношениях. Хватаясь за соломинку, она подумала об одной маркетинговой стратегии, о которой когда-то читала. Она называлась «Правило откровенности»: признавайте негатив и превращайте его в позитив. Ей придется рассказать о разговоре с Китоном вчера в офисе. Будет хуже, если они узнают о нем от Брай.

Вошла Рори, чтобы поставить на полку справочник. Ее глаза были затуманены, и она придерживала рукой свой большой живот.

– Разве это не ужасно? – спросила она Лейк. – Ему было всего сорок пять.

– Знаю, – ответила Лейк. – Кто, как вы думаете, мог желать его смерти?

– О, нам не велели обсуждать это, – напомнила Рори.

– Знаю. Я просто… – защищаясь, начала Лейк, но Рори повернулась и вышла, не дожидаясь окончания фразы.

Лейк полагала, что детективы вызывают сотрудников одного за другим в конференц-зал, и очень удивилась, когда через некоторое время они вошли в комнату, где она работала.

– Лейк Уоррен? – спросил детектив посимпатичнее.

– Да. – Лейк начала подниматься со стула, но он сделал ей знак оставаться на месте.

Детективы опустились на стулья напротив нее, и Маккарти открыл блокнот.

– Итак, вы работаете здесь всего несколько недель? – спросил он.

– Э… да. Хотя я не сотрудник клиники, а консультант со стороны. – Ее слова звучали неуклюже, словно она заново училась говорить.

– Вы хорошо знаете доктора Китона? – спросил Маккарти.

– Нет, нас просто представили друг другу пару недель назад. Но мы с ним вчера немного поговорили.

– О чем вы говорили?

– О том, что он начинает работать в клинике, а также о том, где он работал прежде.

– И что вы выяснили насчет «прежде»? – поинтересовался Халл, наконец подав голос.

– Прежде? – смутилась она.

– Вы знали его прежде? – спросил он, глядя на нее.

Ее пульс забился очень часто. Почему ее спрашивают об этом?

– Нет, – сказала она как только могла спокойно. – Я уже говорила, что познакомилась с ним, лишь работая здесь.

Маккарти записал что-то в блокнот и снова посмотрел на нее:

– Расскажите нам о вчерашнем ужине. О чем вы с ним говорили?

– Мы не разговаривали. Друг с другом, если точнее. Мы сидели на противоположных концах стола.

«Не надо оправдываться», – напомнила она себе. Ей уже становилось плохо от беспокойства.

– А после ужина?

– Вы хотите спросить, говорила ли я с ним?

– Да.

– Нет – он рано ушел. Сказал что-то о звонке пациенту. Я покинула ресторан одной из последних.

Детективы обменялись взглядами, и Халл посмотрел на Лейк.

– И что потом? – сурово спросил он. – Ведь вы не сразу отправились домой, верно?

Глава 5

Лейк почувствовала себя так, будто ей вкололи адреналин, и инстинктивно коснулась рукой щеки – следа от родимого пятна. Они знают, что она пошла к Китону? Что провела с ним ночь? Лейк внезапно озадачилась вопросом о том, была ли в холле его дома камера видеонаблюдения.

Но если детективы знают, что она была с ним, то не стали бы так долго ждать, прежде чем поговорить с ней. «Они, должно быть, просто ведут свою игру, – решила она, – пытаются что-то вынюхать. Так, наверное, они делают со всеми, кто был на ужине».

– Вы хотите спросить, пошла ли я после ужина куда-то еще? – спросила Лейк. Она пыталась говорить спокойно, но это было непросто.

– А вы пошли? – пытал ее Халл.

– Нет, – ответила она. – Я поймала такси и поехала домой.

– В какую сторону вы направились?

«Почему он об этом спрашивает?» – с беспокойством удивилась она.

– На запад, а потом на север. Я живу в Верхнем Уэст-Сайде.

– Доктор Салман говорит, что видел, как вы пошли на восток по Спринг-стрит, – сказал Халл. – Он проехал мимо вас на своей машине.

«О Боже», – подумала она. А Стив видел, что она свернула на Кросби? Мог ли он заметить, как она входила в дом Китона? Ей пришлось принять вызов и предположить, что им ничего не известно.

– Ну, я немного прошлась. Не сразу поймала такси.

– Но зачем ехать на восток, если вы живете в Верхнем Уэст-Сайде?

У нее в горле возник ком, но надо было отвечать.

– Сначала я пошла на Бродвей, но не увидела там такси. Поэтому решила пройти дальше на восток. Но мне опять не повезло, и я вернулась на Бродвей.

Маккарти опять сделал запись – казалось, слов у него получилось больше, чем она произнесла. Что он там пишет?

– Вы видели кого-то из участников ужина, когда ходили туда-сюда? – спросил Халл. Казалось, он подсмеивался над ней.

– Нет, никого, – ответила Лейк.

– Расскажите нам об ужине, – сказал Халл. – Какая на нем была обстановка?

– Все было очень мило, – ответила она. И медленно выдохнула. – Все, казалось, были счастливы, что доктор Китон будет работать в клинике.

– А вы не удивились, что вас пригласили? – спросил Халл.

– Э… да нет, – ответила она. – Думаю, доктора понимают, что мне полезно проводить с ними время. Это помогает в работе.

Детективы опять обменялись взглядами. Ей хотелось выбежать из комнаты.

– Ну ладно, – сказал Маккарти, перелистывая страницу блокнота. – Пожалуйста, напишите ваше имя, адрес и номера телефонов – домашнего и мобильного. Возможно, нам понадобится поговорить с вами еще раз.

Она не могла поверить, что наконец-то все кончилось. И быстро записала свои данные.

Когда они поднялись, чтобы уходить, она тоже встала. Это было глупо, словно она провожала их после визита вежливости, но ей было неловко сидеть. Дойдя до двери, Халл обернулся и посмотрел на нее. Его маленькие глаза были темными и глубоко посаженными.

– Нас интересует еще кое-что, – сказал он. – Когда вы приехали домой?

Проигрывая в уме эту ситуацию, Лейк совсем забыла о таком факторе. Она равнодушно смотрела на него, а ее мозг лихорадочно работал. В десять пятнадцать она была на углу Спринг и Кросби. На то, чтобы найти такси, могло потребоваться минут пятнадцать. И еще двадцать минут на дорогу до дома.

– Так когда? – настаивал Халл.

– Простите, я не обратила на это внимания. Наверное, было около одиннадцати.

– А кто-нибудь видел, как вы пришли? Например, муж?

«Почему он спрашивает об этом?»

– Я не замужем, – ответила она. – Меня мог видеть консьерж. Но мне кажется, он подзывал кому-то такси.

– Спасибо, – сказал Халл, хотя вовсе не выглядел благодарным. И они ушли.

Оставшись одна, Лейк глубоко вздохнула, затем прокрутила в уме их разговор. Маккарти вел себя вполне достойно, но Халл был резок и придирчив. Они обязательно захотят выяснить, может ли кто-нибудь подтвердить, что она приехала домой в одиннадцать. Подозревают ли ее? Или она попала в поле их зрения лишь потому, что была на ужине? Разве те, кто видел убитого последними, не являются первыми подозреваемыми? Кроме того, она женщина. Простыни Китона и использованный презерватив – если он оставил его у кровати – ясно дадут понять, чем он занимался в последние часы жизни.

Интерес детективов мог подогреваться показаниями Стива. Предполагалось, он ей друг, но именно он словно толкнул ее под автобус, подвергнув опасности. Если он проехал мимо нее вчера ночью, то почему не остановился и не предложил подвезти? Он понял, что она высматривает какой-то дом? Рассказал ли он об этом полиции?

Лейк посмотрела на дисплей ноутбука. Как же ей теперь сосредоточиться и заняться работой?

У двери раздался какой-то звук, она подняла глаза и увидела доктора Левина.

– Простите, если я вас напугал, – извинился он. – Похоже, мы все на пределе.

– Да, это ужасно.

– Полицейские сказали, что почти закончили работать у нас. Как только они уйдут, а я завершу последнюю процедуру, мы должны будем поговорить – вы, я и другие доктора. Мы должны понять, как нам действовать с точки зрения контактов с прессой.

Пока он говорил, Лейк поняла, что именно ей придется давать всем рекомендации, но сейчас она не могла мыслить ясно.

– Совершенно верно, – сказала она. – У меня есть кое-какие предложения.

Он серьезно кивнул.

– Кстати, – добавила Лейк, когда Левин повернулся, чтобы уйти, – пока мы не выработаем план действий, не надо разговаривать с журналистами. И уведомите об этом персонал.

Некоторое время спустя Лейк услышала, как сотрудники ходят по коридору, и поняла, что детективы ушли. Она решила на несколько минут покинуть комнату и попытаться успокоиться перед встречей с Левином, а также решить, какие советы дать персоналу. Выходя из здания клиники, Лейк увидела, что в приемной находится только секретарь – она сидела с мрачным лицом и наматывала на палец прядь волос.

Лейк прошла половину Восемьдесят третьей улицы, направилась к Лексингтон-авеню и тут услышала, что ее окликают по имени. Она оглянулась и увидела спешившего к ней Стива. Он был в белом медицинском халате, словно вылетел из клиники сломя голову.

– У тебя все в порядке? – спросил он, приблизившись. В его карих глазах отражалось беспокойство.

– Мое состояние далеко от идеального. Все это очень печально.

– Знаю, – согласился Стив. – Сожалею, что ты оказалась в центре событий.

– Ну, ты не стал облегчать мне жизнь, – сказала она, сама удивляясь своей глупости.

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросил он.

– Ты сказал полицейским, что видел, как я слонялась по Сохо вчера ночью.

Он вздохнул:

– Но я не понимаю, какие с этим могут быть проблемы?

– Похоже, копы сочли это подозрительным, – ответила Лейк.

– Боже, Лейк, прости меня. Я не подумал.

– Что конкретно ты им сказал?

– Просто, что видел тебя, когда ехал на восток по направлению к ФДР-драйв. Они спросили, когда я в последний раз видел каждого, кто был на ужине, и я упомянул, что заметил тебя после того, как мы поймали машину.

– Я искала такси.

– Так в этом нет ничего плохого, – сказал Стив.

– Я удивилась, что ты не остановился, увидев меня.

Он вздохнул и посмотрел в сторону.

– Я должен был это сделать. Но если честно, мы тогда спорили с Хилари. Получилось бы неудобно.

Лейк подумала, что недовольство Стива мог вызвать беззастенчивый флирт Хилари с Китоном во время ужина.

– И ты рассказал им лишь об этом? – поинтересовалась Лейк.

– А в чем дело? – удивился Стив. – Что я мог к этому добавить?

– Ничего. Просто не хочу, чтобы меня снова застали врасплох.

– Я больше ничего не говорил. Прости меня. Все в порядке?

– Да. Просто чувствую себя немного разбитой, – ответила она. – Из-за всего сразу. Я скоро вернусь в клинику.

На улице было жарко, и прогулка не принесла ей успокоения, а блузка стала влажной и липкой от пота. Но по крайней мере она могла не слишком волноваться, зная теперь, что Стив видел ее не на Кросби-стрит или как она входила в дом Китона.

К возвращению Лейк даже секретарь из приемной ушла, но она увидела Мэгги, Рори, Челси и Эмили, столпившихся на кухоньке и о чем-то шептавшихся. Было ясно: они обсуждают убийство.

– А вот и ты! – Мэгги еле заметно улыбнулась.

Лейк посмотрела на свои часы – без десяти четыре.

– Доктор Левин искал меня? – спросила она.

– Нет, но вам звонил мужчина. Он не представился.

Ей было непонятно, кто это мог быть. Хочкис? Она говорила ему название клиники?

Лейк хотела было пойти в свою комнату, но все же решила остаться. Болтовня с этими четырьмя женщинами позволит ей быть в курсе дела, хотя нужно как можно тщательнее подбирать слова.

– Как тут? – осторожно спросила она.

– Я напугана до смерти, – призналась Мэгги. – Попросила сестру провести со мной ночь.

– Ты ведь не думаешь, будто тебе что-то угрожает? – спросила Лейк.

– Просто не хочу оставаться одна, – ответила Мэгги и повернулась к Рори: – А что собираешься делать ты? В твоем положении стрессы совершенно ни к чему.

– Знаю, мне нужно думать о ребенке, – согласилась Рори. – Колин будет отсутствовать еще несколько дней, а мы живем на отшибе. Я, наверное, приглашу к себе подругу.

Эмили покачала головой:

– Вы, девушки, просто глупы. Вряд ли это дело рук серийного маньяка, который убивает тех, кто работает в клинике по лечению бесплодия.

– А что думает полиция? – спросила Лейк. – Это было ограбление? – Она пыталась говорить спокойно, но прозвучало это неестественно и громко, словно она играла в пьесе, поставленной старшеклассниками.

– Меня спросили, не знаю ли я, встречался ли с кем-то Китон, – прошептала Мэгги. – Словно это могло быть преступлением на почве страсти.

– Меня тоже об этом спрашивали, – сказала Рори. И повернулась к Лейк: – А вам задавали такой вопрос?

– Нет. Детективам известно, что я в клинике совсем недолго.

– Но вы же знали его, верно?

– Китона? – спросила ошарашенная Лейк. – Э… нет. Я познакомилась с ним только здесь.

– А я видела, как вы вчера разговаривали с ним. И подумала, что вы были знакомы и раньше.

Неужели именно из-за Рори полицейские задавали Лейк все эти вопросы?

– Нет, не была. – Она поняла, что говорит довольно резко. – Мы просто беседовали о работе…

– Ну, если вернуться к работе, то мне пора. У меня есть дела, – сказала Эмили. – Ты можешь дать мне свою руку, Мэгги?

«Хорошо», – подумала Лейк. Ей не хотелось больше никаких опасных разговоров о Китоне, и она была рада уйти под каким-либо предлогом. Медсестры разошлись, и Лейк тоже покинула кухоньку.

Было почти четыре. Прежде чем направиться в кабинет Левина, Лейк вернула папки с прочитанными статьями в архив в задней части клиники. Она была уверена, что изучила каждую газетную вырезку и каждую журнальную статью, собранные там, но, желая удостовериться в этом, снова проверила ящики стола. Последние часы она думала о чем угодно, но только не о презентации, и теперь ей было необходимо вдохновение.

Ничего не найдя, Лейк открыла нижний ящик. В нем, похоже, лежали старые материалы. Она уже собиралась задвинуть его, но тут увидела папку, обозначенную словом «Арчер», и заметила, что из нее торчат журнальные страницы. Она достала папку – там оказалась статья о лечении бесплодия. Лейк закрыла папку и прихватила ее с собой.

Когда она пришла в кабинет Левина, там уже собрались все доктора – Шерман, Хосс, Салман и Перкинс. Брай тоже была здесь – пристроилась на подоконнике.

– С тех пор как я говорил с вами, нам позвонили двое репортеров, – угрюмо сказал Левин Лейк, когда она села. – Из «Дейли ньюс» и с Седьмого канала.

– Мы должны были предвидеть это, – сказал Шерман. – Если берешь на работу такого красавца, вот чем может закончиться, верно?

– О, ради всего святого, Дэн! – произнес Левин. – То обстоятельство, что Китон был красивым парнем, вовсе не предполагало его убийства.

– Ирония судьбы, не так ли? – сказал Шерман. – Мы наконец-то решаем серьезно заняться маркетингом, а дело кончается грандиозным скандалом.

– Для вас оно не обернется скандалом, – вступила в разговор Лейк, – но мы должны принять меры по исправлению ситуации.

– Меры по исправлению ситуации? – резко бросила Брай. – Вы говорите так, будто мы сделали что-то неправильное.

– Я имею в виду вовсе не это, – возразила Лейк. – Ситуация находится за пределами вашего контроля, но может сказаться на бизнесе. Я знаю одну женщину, она специализируется на менеджменте в условиях кризисов. Предлагаю пригласить ее ненадолго сюда. Она…

– Но разве это не ваша работа? – спросила Брай. – Пиар?

– Пожалуйста, Брай, дай ей закончить, – сказал Левин.

Брай выпрямила спину, ее, казалось, охватило раздражение.

– У меня есть знакомая, – сказала Лейк, – но она не специалист по улаживанию кризисов, да и я тоже. Вам нужен настоящий профессионал. Услуги женщины, о которой я говорю, стоят недешево, но я настойчиво рекомендую привлечь ее.

– Я думаю, это важно, – сказала Хосс. – У нас нет выбора.

Было решено, что Лейк позвонит своей знакомой. Потом двадцать с лишним минут все озабоченно разговаривали – о том, как решать вопросы с пациентами, о нарушении графика приема и просто о том, как прожить несколько следующих дней. Дискуссию вели Левин и Хосс, а Шерман в основном с отвращением качал головой. Стив и Мэтт Перкинс замкнулись в себе и открывали рот, только когда к ним обращались с вопросами. Наконец Левин предложил всем разойтись по домам и попробовать расслабиться.

– Я также рекомендую не обсуждать эту тему с кем-либо, кроме членов семей, – добавил он.

Сотрудники клиники устремились из кабинета, Лейк последовала вместе со всеми, но тут ее окликнул Левин:

– Вы думаете, ваша знакомая действительно поможет?

– Я совершенно в этом уверена, – ответила Лейк. – Она справлялась с ситуациями и похуже.

Он пересек комнату, застегивая пиджак, и Лейк увидела, что он смотрит на папку, которая была у нее в руках.

– Где вы взяли это? – довольно бесцеремонно спросил он.

– В ящике архива – я читаю все вырезки.

– Она вам не нужна, – сказал он, забирая у нее папку.

Глава 6

Было уже почти семь, когда Лейк наконец пришла домой. После странного разговора с Левином она вернулась в свой кабинет и оставила сообщение для Хайден Колбрет, гуру по кризисам, которую она рекомендовала в клинике. Затем, совершенно измученная, Лейк собрала вещи и поймала такси до Уэст-Сайда.

Поставив на пол сумки, Лейк села в кресло в гостиной и всхлипнула. Смоуки забрался ей на колени, встал на задние лапы и прижался к подбородку. Лейк гладила его и старалась успокоиться. Ее взгляд пробежал по гостиной, по книжным полкам и симпатичным пейзажам на стенах. То, что она сказала Молли и Китону, было правдой. Хотя последнюю неделю ее жизни трудно было назвать счастливой, она начала чувствовать себя спокойнее и стала с надеждой смотреть в будущее. Но все изменилось за один миг. Вся ее жизнь оказалась под угрозой – дети, работа, будущее. Она уступила отчаянному стремлению к близости и необдуманному желанию, а теперь дело может кончиться потерей права опеки над детьми. И существовал также шанс, что ее арестуют по подозрению в убийстве.

Заставив себя встать с кресла, Лейк оставила Хайден второе сообщение. Полчаса спустя, когда она смотрела на замороженную овощную лазанью, зная, что должна поесть, Хайден позвонила ей. Лейк описала ситуацию и быстро предложила стать консультантом клиники по этому делу.

– Я сейчас страшно занята, – говорила Хайден неторопливо, как уроженка Алабамы, – но отказаться не могу. С кем я только не работала – от фармакологических фирм, которые продавали просроченные лекарства, до генерального директора, снявшего на деньги компании аквапарк на день рождения своего ребенка, – но никогда не имела дела с убийством. Это очень, очень сексуально.

– Значит, ты согласна? – спросила Лейк.

– Да, но мы должны действовать быстро. Дело будет громким – возможно, станет темой передачи «Закон и порядок» на следующей неделе. Ты можешь устроить так, чтобы я встретилась со всеми сотрудниками завтра утром, в восемь?

Лейк заверила ее, что это не составит проблемы, а потом она позвонила Левину.

– Потрясающе, Лейк, – сказал он. – Я дам знать об этом доктору Шерману. Думаю, на первой встрече должен присутствовать только старший персонал.

Его голос звучал почти подобострастно, и Лейк гадала, не пытался ли он так загладить свою бестактность с папкой.

Затем ей пришлось собраться с силами, чтобы отправить факс детям. Она оставила в стороне истории и загадки и просто написала: «Не могу дождаться воскресенья, когда увижу вас и познакомлюсь с вашими новыми друзьями. Я приеду ровно в десять».

Ей захотелось еще что-нибудь добавить, но она странным образом показалась себе обманщицей и вспомнила то время, когда Джек начал отдаляться от нее, а она старалась вести себя с детьми как обычно. Что она может им сказать? Мамочку того и гляди заподозрят в чудовищном убийстве, и потому, возможно, она вообще не сможет приехать?

Сунув бумагу в факс, Лейк задумалась над тем, как ей вести себя при встрече с Джеком в лагере. Перед одним из последних разговоров с Хочкисом она с трудом примирилась с мыслью, что бывший муж там будет, а сейчас это казалось ей совершенно невыносимым.

Лейк разогрела лазанью в микроволновке и потом некоторое время гоняла ее вилкой по тарелке, потягивая вино. Она пыталась успокоиться, но все время представляла Халла и Маккарти, как они изучают свои заметки в поисках ключей к разгадке и прочесывают свидетельские показания. Криминалисты найдут отпечатки ее пальцев в квартире Китона, но, поскольку их нет в базе данных, это не много им даст. Но если Лейк даст копам повод подозревать ее, они возьмут у нее отпечатки пальцев и анализ ДНК и узнают, что она была в постели убитого.

Закрыв глаза, она положила голову на ладони. И вновь как наяву увидела ужасный, длинный, сочащийся кровью разрез на шее Китона. Убийца, должно быть, сгорал от ярости. Кого Китон умудрился так разъярить? Это была женщина, с которой он спал, а потом бросил? Он сказал Лейк, что купил квартиру в начале лета, но, по всей вероятности, бывал в городе и раньше, консультировал в клинике. И свои планы убийца мог вынашивать много недель. Его ярость обратилась бы и на Лейк, если бы та не заснула на балконе. Лейк застонала, представив, что могло бы с ней произойти.

Ей не давал покоя еще один вопрос: как убийца смог войти в квартиру? Был ли у него – или у нее – ключ? Или этот человек воспользовался отмычкой? Может, Китон сам впустил убийцу, когда Лейк спала, решив, что она ушла. Но если Китон открыл дверь, его бы не зарезали в постели…

Лейк подумала над замечанием Хайден о том, каким громким может оказаться дело. И теперь ее того и гляди начнут преследовать репортеры. Неужели тот неназвавшийся мужчина, который звонил ей вчера в клинику, тоже был одним из них?

Ее беспокоило еще кое-что: комментарий Китона в «Бальтазаре» о некотором препятствии для его работы в клинике. Во время сегодняшнего собрания в кабинете Левина ни о чем таком не упоминали. Либо Левин предпочел не выносить это на всеобщее обсуждение, либо Китон ни с кем своими сомнениями не поделился.

Лейк думала, что будет долго ворочаться в постели, но почти сразу же заснула. Дважды она просыпалась от кошмаров. Она не могла вспомнить первый из них – он исчез, стоило ей открыть глаза, но второй остался в памяти: ей снилось, что кто-то звонил по телефону и спрашивал о детях – называл их имена, смеялся, а затем повесил трубку.

Она проснулась в шесть, будто от толчка. Ее сразу же охватила тревога, словно она забыла сделать важную работу. Встав, поспешила взять «Таймс», лежавшую на коврике за дверью. История была изложена в разделе «Город» и занимала половину колонки. Китона называли там «лос-анджелесским акушером-гинекологом» и «специалистом по бесплодию, жившим время от времени в Нью-Йорке». Клиника не упоминалась. Возможно, об этом убийстве скоро забудут.

Позже, по пути к автобусной остановке, Лейк купила «Пост» и поежилась, увидев фото Китона на первой странице и заголовок: «Холостяк доктор убит в центре города». Его фотография напоминала фотографию звезды на красной дорожке в Голливуде. Китон был в смокинге, покидал какое-то мероприятие, казался красивым и самоуверенным, как Джордж Клуни на вручении «Золотого глобуса». Лейк прочитала текст. На этот раз название клиники было приведено.

В «Дейли ньюс» появилось фото поскромнее, из тех, что печатают в программках медицинских конференций. В статье был один новый момент: тело Китона нашел комендант дома. Когда Китон вчера не появился в клинике, Левин, возможно, велел Брай отыскать его, а уже та как-то связалась с комендантом дома.

Когда Лейк пришла на работу, то обнаружила, что там царит чудовищная атмосфера: персонал возбужден, подавлен и взволнован в одно и то же время.

– Ты способна поверить в эту историю? – шепотом спросила Мэгги, когда Лейк раскладывала на столе вещи. – Я имею в виду, что все это напоминает дело Лэйси Петерсон [3]3
  Имеется в виду дело, за которым следила вся Америка: 31-летний Скотт Петерсон убил в 2002 г. свою беременную жену, отвез тело в Сан-Франциско и выбросил в море.


[Закрыть]или что-то в этом роде.

– Тебе звонили репортеры? – спросила Лейк.

– Мне лично нет, но они звонят все утро.

Лейк увидела, как напряжена Мэгги.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась она. – Сестра приехала к тебе?

– Да, но из этого ничего особо хорошего не вышло. Мне снились кошмары. Я должна попросить совета у доктора Клайна, когда у него будет свободная минута.

– О, он здесь? – спросила Лейк, осознав, что не видела Гарри после случившегося.

– Да, он уезжал на несколько дней, но уже вернулся. Он был потрясен, когда узнал новости.

Лейк и Мэгги попытались отвлечься от всего и поработать. Без пяти восемь пришла Хайден Колбрет, она была в потрясающем пурпурном шелковом платье-рубашке, которое смело контрастировало с ее коротко стриженными светлыми волосами. Как и обещала, Хайден сразу взяла быка за рога.

– Давайте приступим, – сказала она Левину, как только Лейк познакомила их.

Шерман присоединился к ним в кабинете Левина – он привел с собой Хосс и Брай, в руке у Шермана были блокнот и ручка. Брай оглядела Хайден с ног до головы – ее неодобрение было ясным и выразительным.

– Вы все делали правильно, – заявила Хайден. – Я хочу сказать, что никто из вас не проболтался журналистам. Но они не оставят попыток получить информацию. Мы должны держать рот на замке и патроны наготове.

– Боже милостивый! – воскликнул Шерман. – Это звучит так, будто вы предлагаете использовать стрелковое оружие.

Хайден поджала губы и покачала головой:

– Разумеется, нет. Но чтобы спасти репутацию клиники, вы должны как можно меньше общаться с посторонними. Никто – я подчеркиваю, никто – не должен обсуждать это дело с прессой. Скажите всем: всякий, кто пообщается с журналистами, тут же вылетит с работы. Но в то же время, – продолжала она, – держите персонал в курсе событий и рассказывайте о том, что узнали от полицейских. Если вокруг полно тайн и люди не знают, какого черта тут происходит, они начинают болтать – и иногда с репортерами.

– Полагаю, вы проследите все звонки прессы, – сказал ей Левин.

– Нет, мы поручим это Нью-Йоркскому департаменту полиции.

– Нью-Йоркскому департаменту полиции? – изумился Левин. – Но…

– Это самый лучший вариант. Когда к вам станет приставать пресса, человек, занимающийся подобными звонками – давайте подключим к этому кого-то сметливого, – будет говорить, что с этими вопросами надо обращаться в полицию.

– Но разве мы наняли вас не за тем, чтобы вы занимались звонками? – спросила Хосс. Несмотря на свое высокомерие, она выглядела усталой и измученной, ее темные волосы казались тонкими и истощенными.

«Она, наверное, как и все, беспокоится о том, как это скажется на ее репутации», – подумала Лейк.

– Вы привлекли меня выработать стратегию. Я буду общаться с журналистами, и они станут цитировать меня, будут говорить, что я представляю клинику. А вы должны дистанцироваться от этого. Мы будем подходить к делу как специалисты по абортам, когда на них нападают, – не допустим, чтобы название клиники попало в газеты. И вы должны снабдить меня информацией. Мне нужно знать о докторе Китоне все.

Левин, скривившийся при слове «аборты», кратко изложил биографию Китона: окончил Корнелл, занимался репродуктивной эндокринологией, имел обширную практику в Лос-Анджелесе. И опять – ни малейшего намека на то, что Китон раздумывал о целесообразности работать в клинике.

«Китон не имел возможности поделиться с Левином своими сомнениями, – гадала Лейк, – или Левин темнит?»

– Ну, все это хорошо, – сказала Хайден, – но меня интересует, почему кто-то захотел убить его. Согласно газетам, непохоже, что его убили при ограблении.

– Мы мало знаем о его личной жизни или тех, с кем он общался за стенами клиники, – ответил Левин. – Он работал у нас только как консультант.

– Полиция поделилась с вами какими-нибудь деталями? – вмешалась Лейк. Она отчаянно хотела знать это и не могла не спросить, хотя понимала, что ответ будет отрицательным. Хосс вопросительно посмотрела на нее.

– Нет, – ответил Левин. – Мы знаем только то, что было в газетах.

– Он был привлекательным парнем, – заметила Хайден. – Он был геем?

– Вряд ли, – сказал Шерман.

– Тогда бабником? – спросила Хайден. – Его могла убить ревнивая любовница?

– Как сказал доктор Левин, мы знали его только как высококлассного специалиста, – с раздражением ответил Шерман.

Лейк заметила: Брай смотрит так, будто ей что-то известно и она считает происходящее пустой тратой времени.

– Есть еще кое-что, о чем вы должны знать, – серьезно сказал Левин, – и я обязан сообщить об этом полиции.

Все с удивлением повернулись к нему, Лейк задержала дыхание.

– Да? – вкрадчиво спросила Хайден.

– Вечером, накануне убийства, мы ужинали вместе, и мне позвонил коллега из Лос-Анджелеса, – сказал Левин. – Он сообщил, что слышал, будто Марк присоединяется к нам, и потому пожелал донести до меня слухи, ходившие о нем на Западном побережье. У Китона, похоже, были проблемы с азартными играми.

– И мы узнаём об этом только теперь? – раздосадованно спросил Шерман.

– У меня не было возможности рассказать об этом раньше, – ответил Левин. – Конечно, мне не понравилось услышанное, и я хотел вникнуть в это как можно скорее. Мы бы поостереглись работать с таким человеком.

– Вы спрашивали об этом Китона? – поинтересовался Шерман.

– Конечно, нет! – выпалил Левин. – Он бы мне не признался. Единственно возможный путь докопаться до истины – навести справки на стороне.

Лейк стала гадать, сказал ли Левин что-нибудь Китону – и не было ли это тем препятствием, о котором упомянул Китон.

Хайден стала требовать от Левина дополнительной информации об увлечении Китона азартными играми, но тот заверил, что ему нечем больше поделиться. Затем она стала рассказывать о мерах, которые надо предпринять. Лейк старалась сосредоточиться на разговоре, но не могла не думать о том, что ей стало известно. Мог ли убийца Китона быть бандитом или гангстером, нанятым букмекером?

В восемь сорок пять Хайден закончила совещание, и Лейк проводила ее. Поскольку большинство визитов было отменено и перенесено, в приемной сидело всего несколько пациенток.

– Давай встретимся позже, – тихо предложила Хайден.

Лейк больше нечего было делать в клинике – исследование закончено, – но она продолжала расхаживать по коридорам и кабинетам, думая, что могут опять возникнуть разговоры о Китоне. Если слух о том, будто Китон – игрок, правдив, полиция начнет разрабатывать эту версию. Но никто ни о чем не разговаривал, и повсюду было тихо и пусто.