Текст книги "Мальчик по соседству (ЛП)"
Автор книги: Кэтти Ван Арк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
20
Гейб
Мы кланяемся судьям и зрителям, цветы и мягкие игрушки падают перед нами. Собирая все эти подарки по пути, мы преодолеваем неровности, покрывшие лед, и направляемся в «целуемся и плачем».
Я смотрю на прекрасные глаза Мэд и понимаю, что прямо сейчас, я не могу сидеть с ней рядом. Я не остановлю себя здесь, это же «целуемся и плачем», а не сосемся и плачем.
Кукареку! Кукарекууу!
У меня в мозгу кудахчет курица, потому что я и есть курица. Я склоняю свое пылающее лицо к груди и сажусь в дальний угол скамейки, вынуждая Игоря сесть между нами.
Захваченный постыдными мыслями, я даже не слушаю оценки.
Локоть тыкает меня в бок:
– Габриель! – Игорь тыкает меня еще раз, на этот раз сильнее. – Первое место, улыбайся.
Первое место.
Мы завоевали высшее место в отборочном чемпионате Среднего Запада в наш сеньорский дебют. Мы не просто поедем на национальное соревнование, мы будем одной из команд, собирающейся победить!
Я получил тот подарок на день рождение, который просил у Мэд, но почему-то я не чувствую себя победителем.
Игорь хлопает меня по плечу:
– Миссия выполнена, да?
Я смотрю на Мэд, на ее лице та же фальшивая улыбка, что и у меня. Миссия «фигурное катание» выполнена. Миссия «отношения»? Полная разруха.
***
Мы идем к раздевалкам, где в данный момент реально брызжет дерьмо.
Нападки начинаются из ниоткуда, толпа микрофонов и камер. Так много репортеров? На отборочных?
Игорь, должно быть отослал пресс-релизы заранее.
Высокая, худая женщина сует мне свой микрофон под нос:
– Скажите, как вы относитесь к выступлению, Габриель?
Другой репортер подходит к Мэд:
– Вы взволнованы перед национальными?
Темные пальто и бейджики прессы сдавливают нас со всех сторон, развивая во мне клаустрофобию.
– Вы еще никогда не упускали пьедестал, но вы уверены, что возьмете медали на своем первом национальном соревновании среди сеньоров?
– Это ваши родители заставляют вас кататься?
– Как вы думаете, каковы ваши шансы на мировом чемпионате?
У нас с Мэд даже нет ни малейшего шанса ответить хотя бы на один из вопросов, когда нас сражает самый «тупой вопрос» из «тупых вопросов»:
– Можете описать отношения между вами?
Жужжание прекращается, каждый хочет услышать ответ.
Я бросаю взгляд на Мэд. Забудьте про оленя, смотрящего на фары приближающегося автомобиля, она выглядит как мертвый, замерзший опоссум.
– Мэд и я эммм… катааались вмееесте годаааами,– я растягиваю каждое слово, чтобы дать себе время подумать, и надеюсь, что на снимках этого интервью, буду выглядеть мысленно отсталым. – Я не могууу… представить свою жиииизнь без нее, она…
Мэд задерживает дыхание. Если я сейчас быстро что-нибудь не придумаю, ее лицо станет цвета индиго, как и ее платье.
Но ведь никто не знает о нас. Ни друзья. Ни родители. Я не могу кричать в микрофон, что она моя девушка. Я не могу. Я даже не знаю, как это – иметь девушку.
Отец Мэд вроде мягко себя ведет. Но что на это скажет сенатор? Без комментариев. Я никак не могу этого сказать; они все ополчатся на меня.
Отчаянно, я пробегаюсь по фразам у себя в голове.
Она моя девочка – золотая медаль. Правда, но банально.
Миссис невероятная к моему мистеру Невероятному. Ужасно, еще Джульетта к моему Ромео. Да, шекспировская трагедия, вот из-за чего пришли репортеры.
Подождите, Шекспир:
– Я не думаю, что у самого Шекспира было бы достаточно слов, чтобы описать, что она значит для меня.
Мэд выдыхает и улыбается, когда микрофон тянется к ее лицу.
– Аналогично.
Камеры щелкают, а Игорь, как волшебник пробирается сквозь репортеров.
Это была прекрасная цитата, и наш тренер хотел, чтобы СМИ узнали об этом.
Он отталкивает толпу:
– Пожалуйста, извините, нам нужно присутствовать на церемонии награждения.
***
После церемонии, мы берем наши сумки со сладостями, игрушками, цветами и отправляем их в детский медицинский центр Лансинг Спарроу, прежде чем пойти на обед с моими родителями и родителями Мэд.
Между репликами и смехом детей, мы с Мэд опять улыбаемся, только на этот раз по-настоящему.
Возвращаясь в отель этим вечером, я провожу карточкой, открывая дверь. В комнате Крис, уткнувшись взглядом в потолок, растянулся на своей кровати.
Я закрываю дверь, оглядываю комнату: ни Кейт, ни включенного душа.
– Вау, я сегодня остаюсь в своем номере? Кому я должен быть благодарен за такую награду?
– Заткнись, – Крис переворачивается на живот и зарывается лицом в подушку.
Неудивительно, что они опять поругались.
– С чего началось на этот раз?
Он игнорирует меня.
Я смотрю на пульт от телевизора. Сегодня должно быть весело.
– Это потому что вы не заняли место?
Его голова остается на подушке, но от матраса поднимается правая рука, показывающая мне фак.
Я сажусь на свою кровать и включаю телевизор. Просматриваю каналы и не нахожу ничего хорошего.
Последний канал коммерческий по сбору средств центру Лансинг Спарроу. Там эти больные дети, а Крис дуется из-за плохого катания!
Я выключаю телевизор.
– Ты знаешь, если бы вы тратили больше времени на тренировки…
– Типа как ты, золотой мальчик? – Крис садится на кровати. – Это крутая игра «Игорь говорит», если следуешь его указаниям, то выигрываешь?
– Мои родители платят ему не зря. Он знает, что делает.
– А ты знаешь, что делаешь?
Я смотрю Крису в глаза:
– Ага.
Крис щурится, смотря в другую сторону:
– Может здесь что-то больше победы? Не знаешь, тем не менее, знай. Золото. Девушка. Любое золото, любая девушка, это не имеет значения. Ты всегда все это получаешь. Избалованный гнилой богатенький мудак.
Мы может быть оба и фигуристы, но когда дело доходит до конфликта.
– Скажи это еще раз.
Он не говорит. Вместо этого, он ложится на спину, от меня лицом:
– Подойди и врежь мне.
Я все еще хочу его ударить, но вместо этого я бью подушку.
Меня нравится мое одеяло, но комната выглядит как печь, злость Криса сжигает все снаружи.
В итоге, я отбрасываю одеяло. Все еще не спится. И я хватаю подушку, запасное одеяло и ухожу.
21
Мэдди
Я наклоняюсь к куче подушек в своей комнате и разворачиваю ленту вокруг золотой медали у себя в руках. Свет от ночной лампы танцует на блестящей поверхности. Я переворачиваю ее и провожу пальцем по гравировке: Мэделин Спаэр, КФГ[68]68
Клуб фигурного катания.
[Закрыть] Ривэвью, 1 место.
Я сжимаю этот прекрасный круг, чувствуя мягкие края под ладонью, и вновь слышу рев толпы.
Дверь в комнату со стуком открывается, а я засовываю медаль в карман халата.
– Мэдди, все хорошо? – Кейт кладет ключ-карту на комод. Она плюхается на свою кровать и прижимает подушку к груди. – Ребят, вы были великолепны, вы заслужили победу!
Я вытаскиваю медаль из кармана, но опять заворачиваю ее в ленту и убираю в чемодан:
– У тебя все хорошо?
Кейт переворачивается на спину и смотрит на потолок:
– Первое альтернативное. Просто нет таких же медалей, как у первого места.
Она быстро моргает.
Я сбрасываю одеяло и проскальзываю в свою кровать.
– В следующем году?
Кейт сворачивается в позу эмбриона:
– Я правда не хочу говорить об этом, Мэдди.
Не будет никакого следующего года, осознаю я.
Не будет, если Кейт уедет в колледж. Больше не будет соревнования для нас вместе, это был наш последний раз, как…
Тук тук.
Я переворачиваюсь и склоняю голову к двери.
– Возможно это Крис.
Она открывает дверь, а ее глаза затеняются светом, идущим из холла.
– Я знаю, эта неделя была не такой, как мы ожидали, но…, – она отступает назад. – Гейб?
Я сажусь на кровати.
Гейб колеблется в дверях, сжимая в одной руке подушку и держа подмышкой одеяло.
– Я могу поспать здесь, пожалуйста, просто на полу?
Я смотрю на него, потом на Кейт и снова на него и начинаю открывать рот, но…
– Не надо на полу,– говорит Кейт,– можешь спать на моей кровати.
Я закрываю рот.
Гейб смотрит то на Кейт, то на меня, а потом снова на Кейт.
– На полу будет отлично, правда.
Кейт хватает подушку и хлопает ею Гейба по животу:
– Я не буду спать здесь с тобой, – она бросает подушку на мою кровать. – Мы с Мэдди поделим эту кровать.
Гейб заползает в кровать Кейт:
– Спасибо.
Кейт залезает ко мне в кровать и шепчет:
– Прости, ты не против, да? Я просто не могу быть сегодня с Крисом.
Я не против, серьезно. Но когда Кейт опять переворачивается и стаскивает с меня одеяло, я обещаю сама себе, неважно, последний раз мы живем в одной комнате или нет, я просто в следующий раз открою свой рот быстрее и скажу, что Гейб может спать в моей кровати. Со мной.
***
На следующее утро, мы завтракаем в отеле. Кейт разгадывает кроссворд, пока мы с Гейбом едим.
Крис подходит с подносом и садится с нами. Он мямлит «прости» Гейбу, но с Кейт они не разговаривают. Когда я смотрю на них, я не знаю, хорошая ли это идея.
В конце концов, Кейт говорит:
– Я застряла на этом.
– Покажи-ка мне,– Крис тянется к листку. – Шесть букв, начинается на О?
И тут он начинает трястись. Вырывает у Кейт карандаш и надавливает так сильно, когда пишет, что ломает кончик дважды. Он сует ей кроссворд обратно, берет свой поднос и уходит.
– Это смешно,– Гейб встает. – Я пойду…
– Не надо,– Кейт вздыхает и смотрит на кроссворд. – Я начала это, я и уйду, – она переворачивает лист, и сует его мне. – Это, у тебя нет еще копии для своего альбома?
Гейб смотрит на лист.
– Эй, это…
– Да,– говорит Кейт. – Мэдди не показывала тебе?
Я тоже смотрю вниз: это фотография меня с Гейбом в Сэндвич шопе.
Кейт уходит, но Гейб остается сидеть на месте, грозный, холодный как лед.
– Ты знала?
– Да.
– Ты не думала, что я тоже захочу знать об этом?
– Я не хотела расстраивать тебя пред выступлением. Ты дал мне клятву на мизинцах. Это просто фото, в любом случае, просто обед у друзей. Нам что, даже не разрешается быть друзьями на публике?
– Просто фото? Просто несколько репортеров? Я говорил тебе, я не готов появляться на публике.
Я скрещиваю руки на груди в ответ на его слова, и смотрю ему в глаза:
– Я знала о фотографии, не о репортерах. И ты, мог бы сказать «без комментариев»?
– Это то, чего ты хочешь?
– Это звучит как то, чего хочешь ты.
– Это не так легко, Мэд. Прости, что я начал с маленькой аудитории, а не с целой страны. Наши родители даже не знают.
– Ты думаешь, они расстроятся по этому поводу?
– Да.
Ну, возможно, папа и нервничает немного по поводу Гейба, но…
– Серьезно?
– Мои родители запрещают встречаться с тобой.
– Нет…
Мама Гейба любит меня. Она даже купила мне мою первую пару коньков.
– Дело не в тебе. Они просто боятся, что я буду трахаться с тобой. Они говорят, что типа это помешает нашим партнерским отношениям или что-то вроде этого.
Я морщу нос:
– Звучит так, как будто ты покупаешь меня.
Он садится, лист с нашей фотографией кладет вниз изображением и не смотрит на меня, но его голос мягок.
– Мне нужно, чтобы мы все еще были в секрете. Мэд, пожалуйста. Если они спросят, скажи, что между нами ничего нет.
Нас нет. Мое сердце кричит «нет», но я выдыхаю:
– Хорошо.
Когда Гейб уходит, я смотрю обратно на листок. На шесть букв Криса. ОШИБКА.
***
Никто не спрашивает меня о фотографии, даже Гарольд, так что я держу в себе горькую правду.
Игорь оставляет меня на дополнительные тренировки со страховкой, спасая меня от неловкой пустоты в машине с Гейбом.
Кейт и Крис подбрасывают меня до дома, когда я осознаю, что мы завтра не учимся.
Выходные на День Благодарения. Папа приезжает домой сегодня снова, а возможно он уже там.
Когда Крис высаживает меня на подъездной дорожке, я бегу к двери.
На последней секунде, я решаю, что будет лучше сделать сюрприз, и проскальзываю в открытую дверь, шагая внутрь.
Как только я это делаю, я понимаю, что это не имело бы значения, если бы я просто не топала внутри.
– Это все нонсенс,– спорит мама из кухни. Кастрюли гремят в раковине громче, чем когда они просто моют посуду. – Тебе нужно…
– Ты знаешь, я не могу сделать этого,– отвечает папа.
– Не можешь? Или не будешь? – Кухня затихает, сильно затихает. – Когда ты собираешься сказать Мэдди?
– Я не буду.
– Это честно, Честный Билл?
– Будь проклят, если ты это сделаешь, и будь проклят, если ты этого не сделаешь,– бормочет папа.
– НЕ смей мне цитировать Элеонору Рузвельт,– обдает холодом мамин голос. – Я не буду твоей Элеонорой, Уилл. Я не могу.
– Секрет это нечто другое, чем ложь. У нее сейчас и так достаточно стресса. Что ж, возможно наши мечты столкнулись с трудностями. Но сейчас ее поезд, Син. Я не собираюсь спускать его с рельсов.
– Наши мечты? Наши мечты? – мамин голос трясется. – Здесь никогда не было моей мечты!
– У меня болит голова,– огрызается папа. – Пойду на улицу, подышу свежим воздухом.
Я отступаю с пути только для того, чтобы меня не ударили распахивающейся кухонной дверью.
Хлопнув о стену, дверь прячет меня на секунду, но потом отъезжает обратно. Папа даже не замечает меня, настолько он сосредоточен. Он уходит.
22
Гейб
День Благодарения не кажется очень благодарным. Дела у нас с Мэд после отборочных идут не супер.
Она пообещала не рассказывать на счет фотографии, и я сказал, что простил ее. Во время балета, мы ходим на цыпочках вокруг друг друга в па-де-де.
Воздух на улице стал морозным, и когда приходят Спаэры на ужин, вместе с ними вихрем заносится Джек Фрост[69]69
Джек Фрост или Ледяной Джек (англ. Jack Frost) – персонаж английского фольклора, олицетворяющий собой зиму. Джек Фрост – аналог русского Деда Мороза в его жестоком варианте, который ближе к славянскому Карачуну.
[Закрыть] к нам в дом.
Папа разделывает индейку, а родители Мэд цепляются друг к другу, как Крис и Кейт.
Плохое настроение заразительно, и мои родители начинают ходить мрачными. Единственное чему я радуюсь, это то, что через несколько часов все это закончится.
Папа так много пьет, что случайно наливает мне вино в бокал. Я оставляю его на столе.
– Давай выйдем отсюда,– шепчу я Мэд.
Она кидает в меня настороженный взгляд:
– Мы ведь не будем снова помогать с посудой?
– Нет.
Хотя если так пойдет дальше, я буду убираться на кухне после того, как Спаэры уйдут домой. Либо Хелен будет делать это завтра.
Я думаю, что родители все сядут за стол. Никто и не заметит, что мы вышли из комнаты.
Мы сидим на диване в гостиной, не касаясь друг друга, и уткнувшись в серые облака за окном.
– Мне жаль, что твои родители в ссоре,– говорю я, слыша как рядом Мэд шмыгает носом. Я начинаю чувствовать себя еще дерьмовее, пытаясь успокоить ее, но ничего не выходит.
Мэд задыхается от плача, но потом я понимаю, что она пытается заговорить.
– Иногда, я думаю… вся моя жизнь это ложь.
– Что?
– Мои родители. Мы.
Она обещала мне о фотографии. И тут я понимаю, что я никогда ничего не обещал ей. Я был зол на эту засаду, но она то не знала, что это случится.
– Секрет и ложь – разные вещи.
Теперь она рыдает:
– То же, что мой папа сказал. Секрет это другое, чем ложь.
– Что?
У нее занимает минуту, чтобы собраться и заговорить.
– У них была огромная ссора вчера. Папа цитировал маме Элеонору Рузвельт.
Элеонора Рузвельт была достаточно состоявшаяся женщина, нет? Не она ли выполняла работу президента, когда он болел? Возможно, я не достаточно силен в истории.
– Что не так с Элеонорой Рузвельт?
– ФДР был со своей любовницей, когда умер.
Ни хрена! Ауч.
Я обхватываю Мэд руками:
– Чтобы ни случилось, я буду здесь, с тобой. Мы… это не ложь.
Мэд отшатывается от меня:
– Поэтому мы должны быть в тайне?
– Мои родители…
– Нет. Даже если вначале им это не понравится, они переживут.
Она права. Мы не несчастные возлюбленные из враждующих семей. Мои родители любят Мэд. Но здесь что-то большее.
– И… я.
Реальная причина, почему мои родители не хотят, чтобы я встречался с Мэд.
– Я никогда не делал этого прежде. Все что я делал, это трахался. Я потерял свою «девственность в отношениях» с тобой. Мне нужно, чтоб это было медленно.
Она наклоняется ко мне.
– Прости, я просто расстроилась из-за фото.
Ее руки обхватывают мою талию. И мне не нужно больше ничего говорить.
– Окей.
Мы сидим и держим друг друга в объятьях, пока серость не превращается в беззвездную черноту, а наши личные штормовые облака поднимаются ввысь. Может быть с родителями Мэд и не все в порядке, но наша вселенная возвращается на свою орбиту.
***
На следующий день, мы тренируемся немного дольше, так как школа закрыта. После, Игорь подзывает меня в сторону.
– Рождественское ледовое шоу,– говорит он.
Ух, фруктовый пирог моих каникул, с огромным сырным шариком поперек.
Мы показывали Щелкунчика, Снежную королеву, Гринча похитителя Рождества и даже Божественное рождение[70]70
Фильм повествует о жизненном пути Девы Марии и Иосифа, начиная с момента их изгнания из Назарета и заканчивая прибытием в Вифлеем, где, как известно, и должен родиться Иисус. В этом непростом путешествии не раз проверятся на прочность их любовь и истинность убеждений.
[Закрыть].
Кейт и Крис были Марией и Иосифом и с помощью какого-то божественного чуда они продержались без ссор все двенадцать дней репетиций. Но что осталось на этот год? Чарли Браун?[71]71
Чарльз «Чарли» Браун (англ. Charles «Charlie» Brown) – один из главных персонажей серии комиксов Peanuts, созданный Чарльзом Шульцем и впервые появившийся в комиксе 2 октября 1950 года. Является хозяином Снупи.
[Закрыть]
Я спрашиваю настороженно:
– Какая история?
– В этом году никакой истории,– говорит Игорь. – Попурри из праздничных песен. Я хочу чтобы вы набрали свою музыку. С Мэделин, пожалуйста.
Куча Рождественских песен и предлог, чтобы потусить? Звучит как план.
***
Лицо Мэд загорается, как будто Рождество уже наступило, когда я говорю ей новости в машине.
Вернувшись, она быстро бежит домой.
Я хватаю две чашки какао и тарелку печений от Хелен, и иду в гостиную разводить камин. Когда возвращаюсь, Мэд пропускает меня вперед с руками полными дисков. Несколько начинают выскальзывать у нее из рук. Я тут же ловлю их.
– Может, будет легче просто найти их в iTunes?
– Это было бы намного проще.
Мэд украшает кофейный столик кучей CD дисков.
– В этом вся суть.
Она поворачивается ко мне, обнимает руками мою шею и дарит мне долгий, глубокий поцелуй. Отталкиваясь назад, она усмехается.
– Я хочу, чтоб это длилось дольше.
После такого поцелуя, я тоже хочу.
Я тащу старый портативный CD проигрыватель из кабинета.
Ага, правильно, после такого долгого поцелуя я таскаю CD проигрыватель.
Ставлю его на конец стола. Мэд включает первого кандидата. Музыка медленная, мягкая и нежная. Начинает петь женщина. А я стараюсь не ерзать.
– Эм, а кто это?
– The prayer[72]72
Молитва (англ.)
[Закрыть], это дует…
– Это Селин Дион, так?
– Да,– Мэд хмурится. – Не пойдет?
– Как-то не очень.
– Я поняла,– она откладывает диск в кучу «нет».
Я ставлю альбом Элвиса и включаю. Король затягивает песню о Санта Клаусе, а мы смотрим, друг на друга и лопаемся от смеха.
– Определенно нет, – я ковыряюсь в куче дисков и сажусь обратно на диван. – Должно быть что-то веселое. Мне нравятся наши программы в этом сезоне, но они мрачные. Ну не прям смешное смешное. Нам нужно, чтобы песня была…
Мэд улыбается.
– Кокетливо смешно.
Я подвигаюсь ближе к ней, так, что наши бедра соприкасаются друг с другом:
– Да.
Она наклоняется к моей руке, пальцами пробегает от внутренней стороны моего колена вверх по ноге.
Я больше не думаю о выборе музыки.
Мэд чмокает меня в щеку.
– Я знаю песню,– Она выставляет All I want for Christmas[73]73
Все, что я хочу на рождество (англ.)
[Закрыть], встает и танцует.
Я откидываюсь на диван, кладу руки под голову и позволяю глазам пройтись по ее телу.
– Мне нравится. Но еще больше мне понравится, если мы будем в моей комнате, а ты будешь в нижнем белье. Ну, а если серьезно? – Я сажусь. – Тебе ничего не нужно делать на этой песне. Это будет прекрасное соло, но что-то мы должны сделать вместе на представлении.
Мэд прекращает танцевать и смотрит на меня.
– Мы,– говорит она медленно и останавливается. – Гейб… может, в этот раз ты будешь звездой?
– Что?
– На Хеллоуине, ты сказал, что всегда показываешь меня. Это правда. Мы не можем ничего с этим сделать на соревнованиях. Но в это раз это развлечение. Что если мы поменяемся ролями?
Я буду партнершей, а она партнером. Это будет сделано вроде пародии. Она никогда не поднимет меня, но она может сымитировать выброс, и возможно мы сможем сделать циркуль[74]74
Скольжение на любом из ребер на ход вперед или назад с постановкой свободной ноги на зубец в центр спирали. Циркули внутрь предваряются постановкой ноги на зубец. Наружу, напротив, сначала скольжение, затем зубец.
[Закрыть]. Это будет за пределами смеха, но… это будет означать быть с Мэд как-то по-другому.
– Спасибо, но я хочу показывать тебя.
В общем, я не поддерживаю ее предложение.
Тающий маршмеллоу согревает меня больше чем какао. Внезапно, я просто хочу держать ее у себя в объятьях. Я переключаю радио, на рождественскую радиостанцию и тяну Мэд к себе на колени.
– Давай просто послушаем чуть-чуть. Может быть, что-то услышим.
Мы прижимаемся друг к другу, слушая исполнение «Let It Snow»[75]75
Пусть идет снег (англ.)
[Закрыть] Кенни Джи.
Первые снежинки в году борются и падают на землю, за окном.
– Эта милая,– говорит Мэд. – Не для катания, но для других вещей, – она трется своими ногами в носках о мои колени и смотрит в холл. – Это Хелен идет проверить нас?
Я сжимаю руки вокруг нее.
– Она слушает «NPR»[76]76
National Public Radio – крупнейшая некоммерческая организация, которая собирает и затем распространяет новости с 797 радиостанций США.
[Закрыть] пока печет. Все в порядке.
Мне нравится обниматься, но если Мэд захочет большего, я не скажу «нет». Я подвигаюсь, чтобы поцеловать ее снова, и тут мы оба слышим это. Прекрасная с самой первой ноты «Baby, It's Cold Outside»[77]77
Милая, снаружи холодно (англ.)
[Закрыть].
– Эта,– Мэд поворачивается, чтобы увеличить громкость.
Я хватаю телефон и скачиваю песню. Сажусь, включаю еще раз, и мы проходимся по шагам и элементам.
Музыка позволяет нам повторить шаги и наши любимые движения из старой программы «Невероятной семейки». Дразнящая, в ней меньше катания, в ней легко скользить, вместе. Мы готовы попробовать завтра на льду.
Игорю нравится, когда мы ему показываем.
– Выглядит хорошо.
Крис и Кейт делают номер под «I Saw Mommy Kissing Santa Claus» с одним из их учимся-кататься учеником.
Хороший выбор, я думаю, когда вижу их показ номера. Если бы у них до рождества случилась еще одна ссора, то Крис мог бы навсегда принять роль ревнивого мужа.
Они не ругаются, Крис даже принес Кейт веточку омелы[78]78
«Рождественская омела», или «Ветка поцелуев» – основное традиционное рождественское украшение в Англии, до распространения рождественской ёлки во второй половине XIX столетия.
[Закрыть]. По секрету, я тоже дал одну Мэд. Это будет веселое Рождество.
***
Ривэвью не хедлайнер в развлечениях, но у нас обычно хорошая явка на шоу. Хотя, в этом году, Игорь поднял цены на билеты, но они все равно продаются.
Миссис Расготра делает объявление о том, что нельзя фотографировать, но когда выходим мы с Мэд, все это игнорируют.
Наше первое место на отборочных было зафиксировано в средствах массовой информации, самая молодая пара сеньоров, которую только видела Америка.
Наша программа Ромео и Джульетта – тоскующая.
Программа этого шоу? Кокетливо смешная. Прилюдное веселье.
Не берите в голову строчку «Я правда не могу остаться» [79]79
Строчка из песни «Really can't stay».
[Закрыть]. С наших первых шагов на лед, даже до нашей первой позы, она всю программу убеждала меня в обратном. В этот раз никаких прыжков, никаких выбросов. Все поддержки, тодес, парное вращение с Мэд, выполняющей продольное вращение, с ее правой ногой на моем плече. То как мы касаемся друг друга на льду, руки повсюду, нас бы выгнали из команды танцоров Ривэвью.
Когда приходит время нашего хореографического сюрприза, у меня наступают десять секунд славы. Мы делаем циркуль наоборот, Мэд встает в циркуль, пока кружит меня вокруг себя. Музыка завершается, и я закручиваю Мэд в финальную позу. На самых последних нотах, я опускаю ее спину. В миллиметре от меня, ее губы выглядят так изумительно прямо как в песне.
И я целую ее.
Это не было частью хореографии.
Любой, кто моргнул пропустил это, я быстро отрываюсь. Но камеры повсюду, как будто фейерверки вспышек. Я встаю и закручиваю Мэд еще раз, подготавливаясь для поклонов. Я не могу смотреть на нее.
Четверное дерьмо!
