Текст книги "Мальчик по соседству (ЛП)"
Автор книги: Кэтти Ван Арк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
12
Гейб
Когда Игорь передает мне DVD «Самсон и Далила»,[39]39
Опера Камиля Сен-Санса в трёх действиях на ветхозаветный сюжет (Книга Судей, XVI).
[Закрыть] после нашей субботней тренировки, я понимаю, что еще никогда в жизни так не радовался тому, чтобы не смотреть фильм.
Мои родители и родители Мэд смотрят версию фильма 1949 года. А Мы с Мэд в свою очередь, отыгрываем сцены соблазнения на льду.
С того момента, как мы в сентябре взяли новую короткую программу под музыку из оперы Самсон и Далила, тренировки становятся все лучше и лучше.
После недели игры в «сильного мужчину» и «искусительницу», я потираю руки в ожидании, когда Игорь заканчивает наше занятие перед субботой. Каково будет домашнее задание на этой неделе?
Звук звонка – распахиваются ворота для заливщика, и в итоге, мы уходим с льда, не получив никакого задания.
– Уволен,– рявкает Игорь и поворачивается к нам.
Я спешу в танцевальную комнату. Может у миссис Расготры есть что-то для нас. Но все что я получаю в балетном классе – это подзатыльники, когда не держу взгляд прямо, в течении арабеска или же чтобы не опускал плечи очень сильно на второй позиции.
Мы выстраиваемся в линию для пируэтов, и я сверлю взглядом дверь в надежде увидеть заходящего Игоря, каждый раз, когда кручу головой. Не тут-то было.
***
В гостиной, на этот раз у Мэд, я сижу за столом напротив нее. Мы жуем еду в тишине, за исключением «Пожалуйста, передай хлеб» и «Может побольше салата?».
Не обращая внимания, мама и миссис Спаэр слушают папу, когда он начинает рассказывать о своих достижениях в лечении рака мозга.
Ин – те – ре – сно.
Может, тогда венерические заболевания за десертом обсудим?
Во время игр, я делаю всех в покер, установив новый рекорд по вечерним играм в количестве бонусных баллов.
Папа улыбается мне и говорит:
– Кое-кто сегодня очень удачливый.
Или нет.
***
– Стороны,– говорит миссис Расготра в классе пилатеса в понедельник вечером. – Русалки, растягиваемся. Вдох.
– Девулечки, двигаемся,– Крис выдыхает рядом со мной. – Знаешь, что заставляет меня думать о, ну ты понял? Где русалки…
– Другая сторона,– приказывает миссис Расготра.
Крис улыбается мне, когда мы переворачиваемся.
– Так что, ты и Мэд в Поинте? Что же значит это?
Я надеялся, что он уже забыл об этом. У меня краснеют уши, а мое лицо должно быть, цветом похоже на «Вайпер».
К счастью, Крис не может видеть меня, так как я стою спиной к нему. Мы переходим на пол.
– Уроки вождения, на этом все.
Он фыркает:
– Ты никогда не позволял мне управлять «Вайпером»!
– Ты никогда не просил.
Я держу голову прямо, но боковым зрением вижу, как он поворачивается ко мне. Его глаза бегают по мне.
– Ты позволишь мне прокатиться на своей машине? Серьезно?
Миссис Расготра встает между нами и поворачивает его голову обратно.
– Ни разговаривать на уроке. Серьезно.
Несмотря на то, кто что думает, я не дам крутить жопой в моей машине. Я жду, когда миссис Расготра отойдет, и за пределами ее слышимости отвечаю:
– Да.
– Сегодня? После уроков?
– Вечером. Я должен подбросить Мэд.
Этим вечером, когда Крис разгоняет мою машину по шоссе, тестируя ее от нуля до шестидесяти, я сижу откинувшись, на пассажирском сидение.
Он в такой эфории, что похоже отключился от реальности. Думаю, я сделал его неделю.
Это заставляет меня задуматься, может быть, я должен больше ценить то, что я имею.
Мэд – моя, каждую тренировку. Этого должно быть достаточно.
***
Но нет.
В Субботу, я чувствую, как будто я смотрю запись самого себя с прошлой недели.
Единственная отличающаяся вещь это то, что вместо семейных игр, я застрял с Мэд на одном конце козетки, пока все смотрят фильм.
Когда балетные уроки заканчиваются снова без появления Игоря, я иду в южный коридор.
Игорь в своем офисе, дверь открыта, так же как и его жесткая политика. Он сидит за столом, сканируя листочки из тетради, лежащей напротив него.
Я останавливаюсь в дверях, и напряженно вглядываюсь в него, но он не замечает. И тогда я кашляю.
– Да, входи,– говорит он, не смотря. Его карандаш делает записи через всю страницу.
Я проскальзываю на стул напротив его стола.
После нескольких секунд тишины и черкания ручки, он смотрит на меня.
– Да, что?
– Хотите ли вы, чтобы мы с Мэд эммм поработали над чем-нибудь на этой неделе?
Игорь опять смотрит на свои записи.
– Если вы хотите. Вы знаете, что должно быть сделано.
– Да, сэр.
Я сопротивляюсь, чтобы не закричать, и не замахать руками в победном жесте. И уж точно я не могу станцевать победный танец.
Я выскальзываю из офиса, и смотрю на петли и думаю, насколько сломанными они должны быть, прежде чем Игорь заметит, что Крис снял его дверь. Опять.
Не смотря куда иду, я бегу прямо к Мэд.
Черт, двойной черт . Слышала ли она меня?
– О, ты здесь,– говорит Мэд,– можешь дать мне ключи от машины, пожалуйста? Я кое-что забыла в рюкзаке.
Я выдыхаю. Я умный.
– Гейб, у Кейт девичья неожиданность, ключи дай, пожалуйста.
СМИ [40]40
Слишком много информации.
[Закрыть], но, в конце концов, Мэд не подслушала слишком много информации.
Я достаю ключи.
***
Наша очередь принимать семейный ужин. После ужина, мама встает, чтобы убрать со стола.
Хелен готовит еду, стирает, моет полы, но ее нет на выходных. Я тоже встаю, кладу руки на плечи мамы, останавливая ее.
– Я уберу сегодня.
Она удивлена, но не протестует.
– Спасибо, Гейб.
Вне поля зрения мамы, я смотрю на Мэд, потом киваю в направлении кухни.
Она наклоняет голову.
– Что?
Я кладу руки на губы, потом указываю на нее, на меня и на кухню.
13
Мэдди
– Эммм, какая хорошая идея,– говорю я, пытаясь понять игру жестов Гейба. – Я помогу.
На кухне, я просматриваю возвышающуюся груду грязной посуды. Гейб никогда не занимается домашними делами. Он хочет остаться наедине со мной, это большой успех.
И конечно же, Гейб поворачивает кран, бросает несколько тарелок под идущую воду, и забывает про остальные, когда поднимает меня на стойку.
Мое шаткое положение на краю раковины, заставляет меня наклониться к нему, чтобы удержать баланс. Он встает между моих ног и скользит руками вокруг моей талии.
Я откланяюсь настолько, насколько возможно, чтобы не упасть.
– Я не припоминаю, чтобы Игорь давал нам дополнительные задания на этой неделе.
Сейчас Гейб наклоняется ко мне.
– Я разговаривал с Игорем.
Ну, это я слышала.
Я чуть-чуть откланяюсь назад, и чувствую, что мой зад уже висит на кране.
Низкий голос Гейба звучит в моем ухе:
– Он сказал поработать над всякой ерундой на этой неделе, если мы так хотим.
Я ерзаю.
Ты знаешь, что должно быть сделано.
Но я точно уверена, что Игорь не говорил Гейбу делать это со мной на этой неделе, и я не хочу сегодня вечером «дополнительную тренировку». Теперь время Гейбу прыгать.
Потом я чувствую что-то странное и теплое сзади у себя на джинсах.
– Я намокаю!
Он целует мое ухо:
– Так и предполагалось.
В этот раз я толкаю его.
– Нет, кран!
Я вскидываю руки, и вода из тарелок «KitchenAid», которые я раньше удерживала, каскадом проливаются прямо Гейбу на ноги. Он отпрыгивает в удивлении, и шлепает по крану.
У меня мокрые джинсы.
– Что предполагается, я должна делать с этим?
Он игнорирует воду на полу и встает передо мной, впитывая ее в свои носки.
– Хммм,– его руки продвигаются к моему поясу. – Да, тебе нужно снять штаны.
Я ударяю его.
– Прекрасно, но я сделаю это дома. Ты позаботься о посуде.
***
У себя в комнате, я хмурюсь, смотря на пустой комод с одеждой. Мама была очень занята, чтобы стирать на этой неделе, и признаться честно, с огромным количеством домашней работы, я тоже не сделала этого.
И сейчас у меня нет ни одной чистой пары джинс, и моя мама-дизайнер, заметит, если я вернусь к Нильсенам в голубых леггинсах и в футболке.
Я роюсь в корзине, но кроме моих штанов для занятий, все остальное воняет. Я вздыхаю, надеваю джинсовую юбку и думаю, что этого достаточно.
Возвращаюсь к Гейбу, и вижу около двери горы полотенец, но посуда так и лежит без внимания.
Гейб оценивает мой новый наряд.
– Мило, – он кладет слегка мокрую руку мне на бедро, чуть выше края юбки и кивает головой в сторону стойки. – Я не думаю, что ты хочешь?
Я закатываю глаза.
– Что будем делать, когда родители заметят, что я переоделась?
Он пожимает плечами.
– Скажем правду?
– Какую из?
Что он безумно влюблен в меня. Давай, Гейб, прыгай.
– Что я пролил на тебя воду. Думаешь, они не поверят?
А он дело говорит.
Это не так, как будто он собирается заниматься домашними делами. Я вздыхаю и помогаю ему закончить с посудой.
Проще, чем я думала, хотя, когда мы входим в гостиную, мама и родители Гейба замолкают. Гейб может объяснить это одной моей маме.
Гейб смотрит на меня. К сожалению, он выглядит так, как будто он не заинтересован в нашей наполовину правдивой истории.
Потом мистер Нильсен прочищает горло:
– Гейб, почему бы вам с Мэдди не пойти и не поиграть в игру?
Когда мы выходим из гостиной, все продолжают молчать: полная, бездыханная тишина.
Смотрю назад поверх плеча, и встречаюсь взглядом с тремя взрослыми, которые смотрят на нас.
Стоя на коленях напротив двери в общую комнату с Гейбом, я поворачиваюсь к нему.
– Это было страшно или нет?
Он уже смотрит на меня поверх игровых коробок.
– Что было страшно?
– Они смотрели на нас.
– Нет. Если они волнуются о нас, тогда зачем послали сюда нас одних?
Я задумываюсь на секунду, но он прав. Это имеет смысл. И мама ничего не сказала, по поводу моего «другого» в кавычках костюма.
– Во что хочешь поиграть?
Я изучаю выбор: Покер на костях, Скрабл, Табу?
Нет, определенно не в этот раз. Никоим образом, я не хочу сталкиваться с обсуждением слов типа «белья» или «голые». Подождите. Я палюсь на коробку.
– Табу, – Гейб тянется, чтобы достать игру, но я останавливаю его. – Нет, я имею в виду наших родителей. Они говорили о чем-то, о чем не хотели, чтобы услышали мы.
Гейб морщится.
– Возможно, мы в любом случае не хотим слышать о каких-то медицинских случаях.
С волнением перед тестом, я забыла об этом, и тут, мамины слова по телефону врезаются в мой мозг.
Я знаю, ты не собираешься отрекаться от нас.
– Что на счет…, – палец Гейба касается моей щеки, и я понимаю, что она влажная. – Прости, Мэд. Я был задницей там, с краном. Я не понимал, что ты так расстроилась.
– Все хорошо,– говорю я, как будто сказав это, я могу превратить слова в правду. – Давай играть в Скрабл.
Когда Гейб разворачивает поле, я беру свои буквы из мешочка и расставляю их в алфавитном порядке.
Одна Л, Е, еще А и Д.
– Д-Е-Л, – произношу я по буквам, смотря на свою подставку.
Осталась одна буква А. Медленно, я соединяю их вместе и в вздрагиваю.
Папа не приезжает домой уже четыре выходных подряд. Он никогда не уезжал так надолго до этого, но и у ФДР (Франклин Д. Рузвельт) и у ДФК (Джон Ф. Кеннеди) были ДЕЛА.
***
Этой ночью я не сплю. Гейб до сих пор не делает никаких шагов, чтобы определить наши отношения, но сейчас он хочет меня достаточно, чтобы на время создать нас.
Ему никогда не позволялось пропускать семейные обеды, и его машина всегда была у дома по пятницам. Но кристально ясно, что он хочет большего, и если не дать ему этого, он пойдет куда-то еще? Он пойдет к кому-то еще, опять?
Я выбираюсь из кровати и подхожу к окну. Его дом темный, за исключением мягкого света из его комнаты.
Я вытаскиваю фонарик из верхнего ящика стола. Мы с Гейбом не делали этого со средней школы, но я свечу из своей комнаты и сигналю ему. Ничего. Я еще раз сигналю, но он должно быть занят.
Я убираю фонарик, когда вижу, как гаснет свет в комнате Гейба. Его ответ приходит медленно, как будто ему нужно свериться с шпаргалкой.
Все хорошо, я тоже немного отсталая: у меня уходит много времени, на то, чтобы расшифровать его послание.
«ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?»
«Я ХОЧУ ТЕБЯ»
«Я ТОЖЕ ТЕБЯ ХОЧУ»
Остальная часть его дома все еще темная. Я делаю глубокий вдох, обратно включаю свет у себя, и задергиваю шторы. Стоя напротив окна, я хватаю безрукавку со дна шкафа.
14
Гейб
Святой Бэтмэн и Робин!
Я сопротивляюсь желанию прижаться лицом к окну, даже не волнуясь, что Мэд может увидеть меня, подглядывающего за ней. Она действительно раздевается с выключенным светом? Это действительно происходит?
Да, она трясет своей жилеткой поверх головы, привлекая мое внимание.
Черт.
Она сбрасывает свои пижамные штаны на пол.
Я знаю, как работают крысоловки. Это точно не хорошая идея, но я здесь, лечу все ближе и ближе к свету.
Она поворачивается ко мне спиной. Поглядывая поверх плеч, она скользит своей другой рукой по спине и расстегивает бюстгальтер.
Я утыкаюсь лицом в стекло.
Во что я впутываюсь?
Она сбрасывает на пол одежду.
И я точно знаю, во что впутываюсь – я впутываюсь в Мэд.
Она выходит из поля моего зрения и выключает свет.
«СЛАДКИЕ МЕЧТЫ»,– сигнализирует она фонариком.
Я ложусь на кровать, но не могу уснуть. Я не могу перестать думать о сегодняшней вечерней… тренировке.
Я спускаюсь в подвал для небольшой тренировки в более традиционной разновидности. Сажусь на скамейку, но не трогаю штангу.
Я не хочу думать о традиционной тренировке. Я хочу думать о трусиках Мэд, на полу, вместе с остальной одеждой. Я не понимаю, что к чему.
Вне льда, я чувствую себя на еще более скользкой поверхности. У меня жажда, и я забываю о тех прошедших двух неделях.
Я убираю папины гири, и начинаю работать. Я делаю миллион подходов, но я не могу выкинуть растущую идею из своего мозга.
Я и Мэд. Я должен попробовать.
15
Мэдди
Когда я просыпаюсь на следующее утро, у меня в животе ледяной комок. О чем я думала прошлой ночью? Я тру руки друг о дружку, чтобы согреть их, а потом прижимаю их к животу, где чувствую спазмы.
Даже потому что у папы с мамой есть дистанционные вопросы, я не должна бросаться на Гейба как… ух!
Я хочу накрыться одеялом с головой и остаться в кровати. Но потом, я вспоминаю, что сегодня воскресенье, а значит, могу лежать в кровати.
Может быть, Гейб так устанет, что даже не попытается вспомнить, что случилось?
Я лежу в кровати до того, пока мама не заходит в мою комнату, спотыкаясь, как слепая. У нее отекшие глаза и волосы до сих пор не расчесаны, и это все напоминает аварию.
– Я обессилена, Мэд. Как ты думаешь, что если мы пропустим церковь сегодня?
Если бы папа был дома, этого не произошло. Но что? Его нет.
***
Мы с мамой все-таки будим друг друга и завтракаем в час дня. После сна, мы обе выглядим лучше, но я не чувствую себя лучше.
Я не видела и не разговаривала с Гейбом весь день и вечер, и вообще начала думать, что он слишком устал, чтобы вспомнить. Или ему стыдно из-за этого, и мы оба притворимся, что этого никогда не случалось. Но как только я выключаю свет, чтобы лечь в кровать, я вижу вспышки в его окне. «РАНЯЯ ТРЕНИРОВКА ЗАВТРА. БУДЬ В МАШИНЕ В 4:30.»
«ПОЧЕМУ?»
«ЭКСКУРСИЯ»
***
Утром в машине у меня сжимается желудок и скачет вместе с дорогой. За фарами видно только толстый туман, но я ездила по этой извилистой дороге недавно, и понимаю, куда мы едем. Вопрос в том, это то место, в которое я хочу ехать?
Миллер Поинт такой же пустынный, как и в день урока вождения, но только сегодня я не на водительском сидение.
Гейб подъезжает к шлагбауму на выезде. Мы должны видеть огни нижнего берега, но с таким густым туманом как сегодня, ощущение, будто там крутой обрыв и больше ничего. Когда Гейб выключает фары, темнота все поглощает.
Пугающе тихо. Ночные животные ходят, пока остальной мир еще не проснулся.
Гейб устанавливает будильник на телефоне. Удары пальцами по экрану, звучат невозможно громко. Он дотягивается до меня через рычаг переключения передач, и запускает пальцы в мои волосы.
– Мы не можем оставаться здесь очень долго. Я не знаю, какой шериф патрулирует здесь в это время.
Я позволяю ему поцеловать меня, но его слова, крутятся в моей голове. Мысль растет по мере того, как я считаю...
Гейб был здесь достаточно часто, чтобы запомнить маршруты полиции? Что для него наши дополнительные тренировки, еще один перепих?
Я отклоняюсь и говорю:
– Не здесь.
Он смотрит в окно в черную пустоту.
– Это мерзко для тебя. Я не хотел, чтобы это было так.
А как он хотел? И чего вообще я ожидала? Люди не приезжают в Миллер Поинт ради вида, ну точно не ради вида на реку.
Он тянется к ручнику.
– Прости, поехали.
Я не хочу здесь оставаться, но я не хочу уезжать.
– Это просто… ты бывал здесь много раз.
– Я не думаю о тебе в таком ключе, ты же знаешь, – он находит мои руки и переплетает свои пальцы с моими. – Это как-то иначе. С тобой, это не просто для развлечения.
Вождение. Тройные Аксели. Здесь нет ничего. Я еще никогда не была так напугана в своей жизни, как сейчас.
Мой голос даже не шепот, когда я спрашиваю:
– Что ты думаешь обо мне?
Первая птичка чирикнула, сигнал о начале утра, его руки сжимают мои. – Ты единственная девушка, которая заслуживает такого раннего подъема.
Это начало. Неустойчивый первый – шаг – на – лед, но все же начало. Я тоже сжимаю его руки.
***
Мы тренируем поддержку на катке, когда Гейб говорит мне:
– Ты должна помочь мне.
– Я сжимаю руки, что ты еще хочешь, чтобы я сделала?
– Не с поддержкой.
Когда я слезаю, я вижу, как у Гейба начинают краснеть уши.
– С… нами. Ты должна говорить мне, когда я делаю «этого» слишком много.
– Хорошо, – я улыбаюсь.
Следующий шаг, еще парочку и мы засияем.
После тренировки, я кружась, подхожу к шкафчику. Я все еще в поддержке, парю вместе с Гейбом, держащим меня. И тут, я слышу голоса моих одногруппниц.
– Ты думаешь, она ему действительно нравится?– спрашивает Люси.
– Гейбу? Две недели?– Реджина смеется, фыркая. – Это просто хореография Игоря и все.
Очень ревнивы? Все же, я захлопываю дверцу шкафчика, чтобы Реджина и Люси услышали, что кто-то пришел и заткнулись. И я ничего не скажу им обо мне и Гейбе.
16
Гейб
После импровизированного представления, мы с Мэд начинаем одеваться.
Миссис Ксандер прогнала нас по Роме и Джульетте. И к концу сентября мы изучали Макбет неделями. Мне кажется, даже Мэд уже тошнит от этого.
– Где видно множество других; иные – с трехствольным скипетром, с двойной державой,– читает миссис Ксандер, пытаясь игнорировать хмыки Криса над словом «держава»[41]41
Прим. переводчика: в строчках из пьесы «Макбет» используется устаревшее название этого слова «ball», что в современном английском означает «шарик, мячик».
[Закрыть], но он не один, кто хихикает. Она вздыхает и смотрит поверх книги. – Шекспир имеет в виду, державы[42]42
Прим. переводчика: в современном английском это слов «orb».
[Закрыть], что монархи держат на коронации. Джеймс был дважды коронован, оба раза и в Шотландии, и в Англии, исходя из этого, «двойная», значит две державы.
– Тогда почему нельзя просто так и сказать?– фыркает Крис.
Миссис Ксандер опять вздыхает:
– Если сказать просто «золотые державы»[43]43
Используя современное слово «orb».
[Закрыть], это не будет соответствовать той эпохе, Кристофер. Это часть прекрасной шекспировской работы.
– Ой, если сказать «orb» ничего не случится,– бормочет Крис.
Миссис Ксандер опять продолжает, в этот раз, читая со своих записей:
– Сейчас, если вы посмотрите на следующую строчку, то увидите, что можно пропустить один слог в третьем слове, но не принять к сведению предыдущий, «семя…,– она опускает плечи и заканчивает слово на выдохе,– …извержение».
Она только больше привлекает внимание своим бедным словарным запасом к этому слову. Что заставляет Курта с хоккейной командой чуть ли не по полу катаются в припадке ржача.
Крис даже не высмеивает ее на этот раз.
– Как она это делает?– шепчет он мне.
Ее лицо становится багровым, но миссис Ксандер тем не менее не бросает пьесу, а продолжает. Она проходит через это вполне достойно, до «чуткости природной не достает ему». Ее слова заглушаются очередным взрывом смеха.
Она хлопает книгой по столу – это была последняя капля. Взрыв раздражения и эмоций, дает ей шанс наброситься на нас.
– Как Вы можете ожидать что поймете пьесу, если вы столь невнимательны? Леди Макбет, показывает контраст между поведением ее мужа и королька[44]44
Корольким (лат. Regulus) – род птиц из отряда воробьинообразных, единственный в семействе корольковых (Regulidae).
[Закрыть]. Он убежал, а королек, обычная птица, осталась бы защищать свою семью. Ваше незрелое поведение не дает вам понять сей метафоры!
Мэд поднимает руку:
– Может, мы будем что-то сравнивать с современными вещами?
Она вроде любимчиков у учителей, но после маленького шоу со мной, миссис Ксандер ко всем нам относится с подозрением, даже к Мэд.
– Это будет вроде самостоятельного обучения.
Воспитательный вариант заинтересовывает миссис Ксандер.
– Хорошо,– говорит она, обводя взглядом класс и ясно видя, что хуже поведения, чем уже, не будет. – Я полагаю, мы можем попробовать, – она хватает маркер и идет к доске. – Скажите мне несколько современных вещей, которые важны для вас.
Народ начинает выкрикивать, и миссис Ксандер минуту собирается с мыслями, смотря на нас. Она-то хотела, чтобы мы поднимали руки, но столкнулась с внезапным, не контролированным наплывом участников.
Миссис Ксандер записывает наши идеи, ее почерк становится все неразборчивей и неразборчивей, пока она всеми силами пытается не отставать.
Деньги, сотовые телефоны, машины, видео игры, список пополняется, туда даже включили «Тако Белл»[45]45
Это самая известная по всему миру сеть ресторанов и закусочных, в которых подают блюда мексиканской кухни.
[Закрыть] и «Фламин Хот Читос».
Она отступает от доски, массажируя правую кисть. У нее все еще раскрасневшееся лицо, но на этот раз, я думаю, ее улыбка может быть реальной.
– Ок. А сейчас пьеса Шекспира, как и все работы художественной литературы, имеет центральные темы. Понимая, что опять теряет наше внимание, она обрушивает на нас весь свой гнев. – Большие идеи, вещи, которые могут перекликаться с нашей с вами жизнью. Вещи, которые использует каждый.
Она делает еще одну колонку на доске: любовь, страх, цель, вина, правда, храбрость, преданность, и стучит маркером напротив своего списка.
– Возьмите одну из этих великих мыслей, – она указывает на наш список. – Как похожи они или не похожи с вашей повседневностью?
Крис на сантиметр поднимает руку. Миссис Ксандер морщится, но больше никто не желает ответить, даже Мэд.
– Кристофер?
– Ну, любовь, она как «Тако Белл», вкусно, но после нее ты все равно пойдешь в туалет.
Миссис Ксандер кивает, ее мысли, как открытая книга. Мы правда заинтересованы или вновь хотим поиздеваться над ней?
– Да. Эм… да, что-то типа того. Я имею в виду технически правильно.
Пайпер поднимает руку:
– Можем ли мы записывать наши мысли?
– Да,– быстро говорит миссис Ксандер. Она передает Пайпер стопку листочков в линейку. – Прекрасная идея, приступайте.
Я смотрю, как Пайпер передает мне листочек. После, я смотрю на пустой лист. Рядом со мной, Крис, пишет со скоростью восемьдесят миль в час[46]46
~ 128 км/ч
[Закрыть], но у меня нет ни одной идеи в голове.
Я украдкой смотрю, но не для списывания. Я смотрю на доску: деньги на вершине списка, и любовь на верху второго списка. Деньги как любовь? Я смотрю через весь класс на Мэд. Любовь – как деньги, пишу я, потому что это смешно. Нет. Я стираю и смотрю в окно.
Через пару столов, я вижу Пайпер, хихикающую со своим соседом, пока они передают друг другу листки туда-сюда. Она складывает листочек в руках, поворачивается на парту девочки позади нее, которая взяв у нее листочек, открывает его и смеется. Записка идет по всему классу.
С тех пор, как я порвал с ней в прошлом году – все хорошо. Точнее, с тех пор, как Мэд порвала с ней для меня. И после этого, я пытаюсь оставаться равнодушным к ней, но кто-то сильно хихикает и мне интересно.
Когда записка доходит до девочки, которая сидит впереди меня, она бросает его через проход, вместо того, чтобы передать назад. Бумажка доходит до Курта, когда звенит звонок. Он читает, но не хихикает, он ржет.
Мда. Класс пустеет, но я останавливаюсь около этой ерундовой записки: мне нужно знать, что в ней.
Курт ждет меня, чтобы пойти вместе, и опять начинает смеяться, держа в дали от меня записку и блокируя мои плечи, когда я пытаюсь дотянуться до нее. Записка падает на пол, но Курт не поднимает ее. Он смотрит мне в глаза.
– Правда бьет, как хоккейная палка, боль словно ад. Взгляни. Посмотри, что каждый действительно думает о тебе.
Он уходит.
Я поднимаю записку с пола и открываю ее.
Г. Н. любовь, как сотовый, никогда не знаешь, когда он собирается сбросить тебя.
Г. Н. любовь, как «Хот Читос», ты хочешь его, но он сожжет тебя.
Г. Н. любовь, как спортивная машина, это поездка твоей жизни, но в ней постоянно заканчивается бензин.
Я иду к мусорному ведру и рву записку.
***
– Что съедает тебя?– спрашивает меня Мэд в машине, по пути домой после тренировки.
Меня? Я думаю, чувство догорания «Хот Читоса». Я порвал бумажку, но не смог порвать слова. В конце концов, она ничего из этого не видела.
– Просто думаю о своем дне рождения.
Это в субботу, 5 октября.
– Большая один-восемь. Волнуешься становиться мужчиной? – ее палец пробирается по краю моего бедра. – Чего особенного ты хочешь?
Раньше, я принял бы ее там, где гуляет ее палец. Сейчас? Я не могу бросить Мэд. Не хочу сжигать ее. И если сейчас у меня кончится бензин, я не смогу идти дальше.
О чем, черт возьми, я думаю? Я даже не знаю, что такое любовь. Вместо этого я шучу:
– Как на счет того, чтобы стать золотыми медалистами на отборочных?
Мэд смотрит на меня и по ней видно, что она не шутит.
– Я за.
***
Мы не делаем ничего особенного на мой день рождения, только ужин с Мэд и ее мамой.
Мои родители хотели устроить гала ужин, но я сказал им не делать этого.
Я беру достаточно большой кусок торта, пытаясь выяснить, что будет со мной и Мэд без присутствия друзей. С нашими родителями, она так же волнуется на счет того, что бы держать нас в секрете.
– Загадай желание,– говорит она мне в темной гостиной. Я смотрю на ее лицо, освещаемое только моими восемнадцатью свечами.
Я не желаю Мэд, я желаю нас. Для себя. Люди меняются, и я тоже собираюсь. На этот раз с Мэд, я хочу делать все правильно. На этот раз? Я думаю, я хочу понять, что такое настоящая любовь.
