Текст книги "Испорченная кровь (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Уилтчер

Соавторы: Кора Кенборн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Кора Кенборн и Кэтрин Уилтчер
Испорченная кровь

– Балбесы никогда не говорят умри...

Каррера – мастер обмана.

Сантьяго никогда не забывает.

Санти Каррера – это война, которую я никогда не предвидела.

Прекрасный лжец.

Безжалостный.

Пленительный...

Архитектор моей собственной гибели.

Он превратил мою лояльность в ультиматум.

Он приковал меня к себе клятвой обмана.

Я должна презирать его за все, что он со мной сделал...

Но за этими темными глазами я вижу его боль.

Я признаю его конфликт, потому что мы можем разделить его.

Теперь я пешка в новой войне.

Меня украл незнакомец и увез в чужую страну.

Моя судьба зависит от хрупкого перемирия между нашими семьями.

Они разорвут этот мир на части, чтобы найти меня.

Но он единственный мужчина, который может спасти меня.

Примечание автора

Дорогой читатель,

«Испорченная кровь» – книга 2 «Развращенных богов», мрачный романтический дуэт о мафии. Это не отдельный роман. Чтение книги 1 «Дурная кровь» требуется для понимания персонажей и событий.

– Моя единственная любовь возникла из моей единственной ненависти ...

–Уильям Шекспир

с любовью,

Кора и Кэтрин

Список воспроизведения

В произвольном порядке...

If We Never Met – John K., Kelsea Ballerini

Black Sea – Natasha Blume

Dirty Mind – Boy Epic

Umbrella (Epic Trailer Version) – J2, JVZEL

Fight For My Survival – The Phantoms

Dead Man Walking – WAR*HALL

Like That – Bea Miller

Black Widow – Iggy Azalea, Rita Ora

Sucker For Pain – Lil Wayne, Wiz Khali

Heathens – Twenty-One Pilots

Gangsta – Kehlani

Devil Eyes – Hippie Sabotage

You Should See Me In a Crown – Billie Eilish

Prisoner – Raphael Lake, Aaron Levy

Give Em Hell – Everyone Loves An Outlaw

Finish Line – SATV Music

The Hunted – The Rigs

Do It For Me – Rosenfeld

Drink Me – Michele Morrone

Feeling Good – Michale Bublé

Пролог

Санти

Десять лет назад

Снег теперь идет сильнее.

Он оседает на лобовое стекло. Окрашивает весь мир в белый цвет.

Я снова проверяю свой телефон, мой пульс учащается, когда я вижу сообщение от ЭрДжея.

Понял. Позвоню тебе через пять.

Я так и знал.

Я уже выхожу из внедорожника, когда Тито, моя назначенная картелем няня, грозит мне кулаком через консоль. – ¡Maldito niño estúpido!¹ Возвращайся в свою гребаную машину, пацан!

– Я всего на минутку.

– Куда, черт возьми, ты собрался?

Я перевожу взгляд на старую церковь. – Чтобы доказать свою точку зрения.

Хлопнув дверью, я перехожу улицу, толстый слой снега достает мне до икр и пропитывает джинсы.

Я слышу голос моего отца на каждом шагу.

Выбор имеет последствия, Санти.

Даже будучи безрассудным тринадцатилетним подростком, я понимаю значение этой фразы и содержащееся в ней предупреждение. Он вбивал это в меня столько раз, что это стало моей второй натурой.

Сегодня я сделал три выбора, но последствия до сих пор остаются загадкой. Первым было пересечение мексиканской границы с Америкой. Вторым было мое решение присоединиться к этой войне. А третий? Это произошло десять секунд назад, когда я решил проигнорировать прямой приказ.

Снег мне по колено. Я решаю, что я не фанат, пробираясь по нему, адреналин бурлит в моих венах.

Я не могу все испортить.

Я не хочу все испортить.

Я опускаю взгляд на свой телефон.

Осталось три минуты.

Я замедляю шаг, когда добираюсь до места назначения, приглушенные желтые уличные фонари надо мной отбрасывают широкий свет. Церковь Святого Сердца с ее грозными каменными горгульями выглядит неуместно на тихой улице в Хасбрук-Хайтс, штат Нью-Джерси. Это маленький городок недалеко от Хакенсака, пропитанный американой и семейными ценностями. По одну сторону узких улочек расположены магазины для мам и пап, а по другую – парки и поля малой лиги.

Всепросто.

Но это еще одна вещь, которую я усвоил. Самые простые решения часто оказываются самыми умными, например, прятаться на виду.

Пока я жду звонка ЭрДжея, мой взгляд устремляется к зубчатому горизонту Нью-Йорка. Что-то шевелится внутри меня. Что-то, чего я не могу объяснить. С таким же успехом эти яркие огни могли бы произносить мое имя. Однажды я буду править всем Восточным побережьем. Не только Нью-Джерси. Я возьму и Нью-Йорк, и Каррера будут править всем этим.

При этой мысли мое дыхание становится горячим и тяжелым, поднимаясь передо мной, как облако дыма. Пистолет, заткнутый за пояс моих джинсов, кажется еще тяжелее, прижатый к пояснице. Я хочу держать его в руке. Я хочу почувствовать рукоятку. Обхватить пальцем спусковой крючок.… Знать силу, решать чью-то судьбу.

Как только я тянусь за ним, у меня звонит телефон.

–Ну?-спросил я

– Определенно украдено, – подтверждает он.

Я провожу ледяной рукой по волосам. – Черт возьми.

Как только я увидел тот темный седан, припаркованный дальше по улице, мои подозрения улетучились, как бутылочная ракета. Как только у меня был номерной знак, я отправила сообщение ЭрДжея.

Мой двоюродный брат живет ради этого дерьма. Если вы хотите, чтобы базу данных взломали или запись вскрыли, ЭрДжей – ваш парень. В четырнадцать лет ребенок уже представляет угрозу для общества. Еще через несколько лет он станет национальной угрозой.

Копы – последнее, что нам нужно. – Об этом сообщили?

– Около двадцати минут назад. Что дает тебе около сорока, прежде чем твой тихий маленький пригород превратится в вечеринку команды спецназа.

– Я перезвоню тебе. Закончив разговор, я набираю короткое сообщение своему отцу.

Неожиданное шоу голубых огней через сорок минут.

Нажимая "Отправить", я засовываю телефон в задний карман.

Утрамбованный снег хрустит у меня под ногами, когда я защищаюсь от пронизывающего ветра, не сводя пристального взгляда с темного седана.

Блядь, украли.

Кража означает, что скоро все станет по-настоящему запутанным.

Поднося ладони ко рту, я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь вернуть ощущение в пальцах. Не могу нажать на спусковой крючок, если у меня онемела рука.

Кто бы ни был внутри этой машины, он здесь не для того, чтобы замаливать свои грехи. Он здесь, чтобы танцевать с двумя дьяволами. Но пока они не сделают первый шаг, все, что я могу делать, это наблюдать и ждать, в чем и заключается история моей жизни.

Ты не готов, Санти...

Смотри и учись, Санти...

Подожди, пока тебе не исполнится восемнадцать, Санти...

Ладно, к черту это. Я больше не маленький ребенок, и я устал ждать.

Я в отчаянии пинаю груды снега. Теперь, когда мне дали шанс проявить себя, меня перевели в – фалькон —гребаный сторожевой пес...

Dios mio, я Санти Каррера – сын вора в законе. Я не должен прятаться, вынужденный вести наблюдение, как солдат низкого ранга. Мое место внутри, там, где происходит действие. Я сижу рядом со своим отцом, Валентином Каррерой. Смотрю в черные глаза нашего врага, Данте Сантьяго.

Снег продолжает падать. Как будто Мать-природа пытается противостоять темноте, сочащейся из церкви. Это может похоронить нас по шею, и это все равно не будет иметь значения. Свет никогда не побеждает тьму.

Внутри приглушенная череда жарких испанских боев за господство.

Я смотрю на часы.

Одиннадцать минут.

Я удивлен, что они продержались так долго. Мой отец и Сантьяго не были вместе в одной комнате – черт возьми, в одной стране – уже одиннадцать лет.

Со времен La Boda Roja – нет.

Предоставьте Джанни Маркези, главе Синдиката Нью-Джерси, выступить посредником во встрече Дьявола и Жнеца. Когда твоя семья имеет дело не по ту сторону закона, даже тринадцатилетний ребенок знает, что эгоизм и обида отходят на второй план, когда дело доходит до управления по борьбе с наркотиками. Наручники и тюремные решетки не допускают дискриминации, и федералы приходят не за одним – они приходят за всеми.

Вот почему они все внутри, а я здесь отмораживаю себе яйца.

Сантьяго и мой отец предпочли бы провести остаток своих жизней за решеткой, чем снова объединиться, но оба мужчины сделают все, чтобы защитить свои семьи. Даже если для этого придется находиться в одной комнате.

Насколько я понял, агент подставил пару портовых рабочих по обе стороны реки, поставив под удар задницы не только Сантьяго и моего отца, но и Джанни. Босс итальянской мафии – это тот, кто одиннадцать лет назад проложил путь картелю Каррера в Нью-Джерси. Оказывать услугу такому человеку, как мой отец, никогда не бывает разумным – компромисс никогда не бывает справедливым.

Откуда ни возьмись, жестокий порыв ветра швыряет мне в лицо облако мокрого снега. Смахивая снежинки с глаз, я снова поворачиваюсь к темному седану как раз вовремя, чтобы увидеть, как распахивается задняя пассажирская дверь.

– Черт. Я нащупываю свой пистолет.

– Жук! Я слышу низкий голос, шипящий со стороны водителя. – Вернись!

Красные, покрытые шерстью сани прорываются сквозь белую стену. Это девушка. Молодая девушка. Она поднимает волны снега, когда бежит ко мне.

Черт!

– Пристрели ее, – говорит голос в моей голове. – Пристрели ее сейчас же.

– Но она же всего лишь ребенок, – шепчу я.

– Враги бывают всех форм, - рычит он в ответ. – Самые милые лица часто бывают самыми обманчивыми.

У меня сжимается горло.

– Ты кого-то ждешь? окликает она. – Не хочешь посидеть с нами? – спрашивает она.

– Сделай это. тихий голос командует. – Прояви себя.

Ей не может быть больше девяти или десяти лет. Невинная. Какого черта она делает на заднем сиденье угнанной машины?

Неохотно я спускаю курок. Нет, я не могу. Моей первой жертвой будет не она.

Я хочу сказать ей, чтобы она возвращалась в машину, но не могу найти свой голос. Я слишком увлечен этими розовыми, обветренными щеками. Она похожа на ангела, затерянного в стенах белых джунглей. Я хочу отвести взгляд. Вместо этого я завороженно смотрю, как она приближается, снежинки усеивают ее длинные темные волосы, как домино.

Крики из церкви усиливаются. На этот раз это нечто большее, чем столкновение эго. Что-то кажется неправильным. Инстинкт крови, как называет это мой отец.

Все еще держа пистолет, я достаю телефон из заднего кармана. Вот-вот случится что-то плохое. Я чувствую это нутром. И, несмотря на то, что думает мой отец, я готов взять на себя ответственность. Я собираюсь устроить sicario засаду внутри этой церкви. Я должен вытащить оттуда своего отца.

Я снова смотрю на девушку.

Я тоже должен забрать ее отсюда.

Она вздергивает подбородок. – Ты слышал, что я...?

– Уходи, рычу я, сокращая расстояние между нами за пару шагов и отталкивая ее назад. – Убирайся отсюда. Это небезопасно!

Она спотыкается, ее мягкие карие глаза расширяются от шока. Она не понимает.

– Оставь ее в покое! – кричит мальчик постарше.

Вот тогда-то и начинается настоящий ад.

Из ниоткуда, двигатели на полной скорости прорезают плотную белую завесу, как раз в тот момент, когда внутри церкви вспыхивает стрельба. Мое сердце бешено колотится в груди. Верность велит мне бежать внутрь.

Но эта девушка...

Незнакомые мужчины высыпают из машин, когда раздаются новые выстрелы. Не успеваю я опомниться, как мчусь прямо к ней. Схватив ее за талию, я толкаю ее на землю, ее маленькое тельце глубоко погружается в снег, когда я укрываю ее своим телом.

Выбор имеет последствия.

Я посмотрю в лицо своему.

Если я проживу так долго.

Снова визг шин. Летят еще пули, но я отказываюсь двигаться. Я не позволю этой маленькой девочке умереть.

Не сегодня.

Никогда.

– Жук! Я поднимаю глаза и вижу, что мальчик постарше катит седан вдоль тротуара, на котором мы лежим. Сноп пуль попадает в багажник. – Черт!

Задняя дверца открывается, и оттуда выскакивает еще один мальчик примерно моего возраста, лихорадочно роющийся в снегу, пока не находит руку девочки. Свирепо глядя на меня, он тянет ее к машине.

Я обнимаю ее так крепко, что он тащит меня за собой. Затем срабатывает логика, и я откатываюсь в сторону, выпуская ее.

Она приехала сюда вместе с ними.

Они забирают ее отсюда.

В безопасное место.

Подальше от меня.

Я не готов к тому, что эти три слова скрутятся узлом у меня в груди. Я понимаю, что с ними ей лучше, но что-то укоренившееся ненавидит их за это. Она ненавидит их за то, что они были ее героями, а не мной.

Второй парень делает паузу, прежде чем занести ее внутрь. Она снова встречается со мной взглядом, на ее лице читается невысказанный вопрос.

– Уходи, повторяю я. – Тебе здесь не место, muñequita… Уходи!

Мальчик что-то кричит ей, но их спор заглушает очередной порыв ветра. Когда все проясняется, я наблюдаю, как он поворачивается ко мне.

– Он Каррера, – слышу я его голос. – Он их наблюдатель. Он подал сигнал. Разве ты не видишь? Вся эта встреча была ловушкой. За это он заслуживает смерти как собака.

Ненависть в его словах выдает его. Многие боятся моей семьи. Некоторые ненавидят нас. Но только один живет, чтобы видеть наши страдания.

Сантьяго.

– ¡Hijo de tu puta madre! Я проклинаю его. Он лживый сукин сын. Кем бы они ни были в организации Сантьяго, они живут в пузыре. Этот pendejo ничего не знает о моем мире. Ничего о том, чем я только что пожертвовал. Сегодня вечером я предпочел незнакомца своей собственной семье.

Удивительно, но ложь парня, похоже, не действует на нее. Вместо этого она протягивает мне руку. – Пойдем с нами! – Говорит она.

Невинная ихрабрая.

В этот момент я понимаю, что сделал правильный выбор. Может, я и мальчик, но я еще и Каррера. Для меня никогда не будет места на Небесах, поэтому, когда ангел падает к моим ногам, у меня есть два варианта: подрезать ей крылья или помочь летать.

В другое время, в другом месте, может быть, я и буду эгоистом, но не сегодня.

Качая головой, я предлагаю ей прощальный подарок —правду. – Я не могу. Я не буду.… Пока это не наша война. Но скоро это будет.

У нее нет возможности ответить. Дверь захлопывается, седан умчался, и я смотрю, как его поглощает шторм.

Внезапно все становится холоднее. Тяжелее. Темнее… Впервые с момента приземления в Нью-Джерси я дрожу.

Собирая все мысли о ней воедино, я запираю их в ящик на задворках своего сознания.

Пришло время стать Каррерой. Пришло время доказать, что я сын своего отца.

Хладнокровно и методично я поднимаюсь с тротуара и с каменным лицом иду прямо на линию огня.

– Ты сегодня хорошо поработал, Санти, – говорит мой отец, поднимая свой бокал.

Он выглядит таким беззаботным, сидя там и потягивая текилу на высоте сорок одна тысяча футов, как будто ничего не произошло.

Как будто у него нет одиннадцати новых швов, скрепляющих правый бок.

Как будто мы не потеряли четырех наших лучших наставников сегодня вечером.

Как будто пуля не задела мое плечо.

Как будто его тринадцатилетний сын не просто лишил себя первой жизни сегодня вечером – он забрал пять.

В конце концов зажженная спичка выпала из пальцев ирландца. Шон Махони, босс ирландской мафии Нью-Хейвена, был предупрежден о встрече и был не слишком взволнован отсутствием приглашения. Он сорвал вечеринку, и в результате ни один чертов Махони не вернулся в Коннектикут.

– Спасибо, говорю я бесцветно, разочарование вытесняет остатки моего адреналина.

– Я никогда не хотел так скоро приводить тебя в картель. Тебе тринадцать, Санти. Он слишком молод, чтобы понимать последствия такой жизни.

Я думаю о запертой шкатулке, надежно спрятанной на задворках моего сознания. Вот что он думает.

– Тогда зачем ты взял меня с собой? Почему ты предоставил мне этот выбор?

Этот вопрос не дает мне покоя с тех пор, как мы покинули Мексику.

– Я не делал секрета из своих намерений. Я ожидаю, что однажды ты займешь это место.

– И я не делал из этого секрета. Это то, чего я хочу.

Его рука крепче сжимает бокал. – В конце концов, все будет вашим – картель, имя Карреры, наше наследие и ответственность, которая сопутствует всем трем.

Я выгибаю бровь. – Ответственность?

– La Boda Roja. Эти три слова слетают с его языка в извращенной смеси благоговения и отвращения.

Ему не нужно ничего объяснять. La Boda Roja вбили мне в голову с тех пор, как я был малышом.

– Nuestra lucha no tiene fin. Нашей борьбе нет конца, Санти. Это порочный круг, который будет передаваться из поколения в поколение. Итак, отвечая на ваш вопрос, я привез вас в Нью-Джерси, чтобы показать, что ждет вас впереди. Свести тебя лицом к лицу с Сантьяго, чтобы этот круг горел для тебя так же ярко, как и для меня.

– Я ненавижу его.

Ненависть – недостаточно сильное слово для того, что я чувствую к колумбийцу. Наши взгляды встретились в тот момент, когда я ворвалась в двери той церкви, и он посмотрел прямо сквозь меня. Пули пролетали мимо его головы, как торпеды, когда он отмахнулся от меня, как от ребенка, оказавшегося не в том месте не в то время.

Как будто я даже не был Каррерой.

Отец пригвождает меня убийственным взглядом. – Помни об этой ненависти, Санти. Подпитывай ее. Развив ее. Используй ее в своих интересах. Но что бы ты ни делал, никогда не недооценивай ту же самую ненависть, которая пылает к тебе.

– Итак, кто присоединится ко мне в этом огненном кольце?

Его губы подергиваются. – Это еще предстоит выяснить. Вселенная сочла нужным лишить Сантьяго наследника. Подергивание переходит в ухмылку. – И все же мятежник не может избежать своей судьбы.

Я понятия не имею, что он имеет в виду. Pápa никогда не отличался прямотой. Ему нравится дергать людей за ниточки и заставлять их танцевать для собственного развлечения – до тех пор, пока ему не надоест настолько, что он перережет их и перейдет к делу.

Обычно я не заглатываю наживку... Но это привлекает мое внимание.

– Кто бы мог попытаться сбежать от власти?

– Ты был бы удивлен. Не все такие, как ты, Санти. От гордости в его голосе у меня сжимается грудь. – Но есть и такие, кто отказывается видеть ценность в нашем образе жизни.

Тогда эти люди настолько же слепы, насколько и близоруки. Уважение – это все в этом мире. Когда я вырасту, у меня будет все, так или иначе.

– Кто эти идиоты? Я усмехаюсь.

– Сыновья заместителя Сантьяго и его близкого делового партнера. Они сформируют следующее поколение картеля Сантьяго, несмотря на их нынешнее отвращение к нему .

– У этой ‘команды мечты’ есть названия? Мой сарказм переходит все границы, но он не выглядит взбешенным из-за этого. Вместо этого его, кажется, забавляют мои недавно надутые яйца.

– Эдьер Грейсон и Сэм Сандерс.

Я прокручиваю их в голове, решая, что ни то, ни другое меня не особо волнует.

Он бросает на меня краешек глаза, и его взгляд становится убийственным. – Грейсон старше из нас двоих.

Должно быть, это тот, кто был за рулем седана. Что по умолчанию означает "болван с большим ртом" Сандерс. Я стискиваю зубы, его слова зацементировались в моей голове.

– Он Каррера. Он их наблюдатель. Он подал сигнал. Разве ты не понимаешь? Вся эта встреча была ловушкой. За это он заслуживает смерти как собака.

Нет, он заслуживает смерти за то, что был лживым дерьмом. Это точно так, как Pápa всегда говорил мне —Сантьяго не имеет дела с правдой, он играет то повествование, которое соответствует его потребностям.

Я мог умереть прямо там, в этом чертовом снегу, защищая девушку, и это не имело бы значения. Для них я никогда не буду чем-то большим, чем та собака, которая должна была испачкать снег в красный цвет.

Я надеюсь, Pápa прав. Я надеюсь, что когда-нибудь эти два мальчика смирятся со своей судьбой. Потом, когда я стану главным, я покажу им, кто именно заслуживает смерти.

Но это все еще оставляет один вопрос без ответа… Кто эта девушка в красных санях?

– Muñequita, – бормочу я.

– Что это было?

Я быстро качаю головой. – Ничего.

Я уже рассказал своему отцу об украденном седане, припаркованном возле церкви, но я ничего не сказал о том, кто был в нем. И я чертовски уверен, что не расскажу ему о ней.

Выбор имеет последствия.

Наступает долгая тишина, пока Pápa допивает то, что осталось в его стакане, затем прочищает горло. – Как твое плечо? – спрашиваю я.

– Болит. Как твой бок?

– Разделанный на филе.

Я смеюсь над абсурдностью этого разговора. Иногда я задаюсь вопросом, каково было бы родиться в нормальной семье. Тот, который смотрит "Самых разыскиваемых в Америке" вместо того, чтобы играть в нем главную роль.

– Поспи немного, сынок, говорит он, медленно поднимаясь со своего места. – У нас есть около четырех часов до посадки в Мехико. Он указывает на мой заплывший глаз. – Нам обоим понадобятся силы, чтобы справиться с твоей матерью, когда она увидит твое лицо. С этими словами он исчезает в маленькой спальне в задней части самолета.

Оставшись наедине с миллионом вопросов, я откидываюсь на спинку стула, позволяя единственному слову снова сорваться с моих губ.

Когда-нибудь я вернусь.

Править.

Править, чтобы размыть небо пулями.

Когда-нибудь я снова увижу свою мuñequita. И когда я это сделаю, я расскажу ей о той ночи, когда предпочел ее невинность своей верности.