Текст книги "Черные боги, красные сны"
Автор книги: Кэтрин Люсиль Мур
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)
– Я не привык отказываться от того, что принадлежит мне по праву. В тебе есть неистовая ярость, которую я так страстно желаю, и потому я не откажусь от тебя. Но против твоей воли я все-таки тебя не возьму.
– Тогда дай мне шанс сбежать,– сказала Джирел.
Пылавший в ней гнев почти совсем утих под его угрюмым, вызывающим головокружение взглядом, и в сознании ее остались лишь смутные воспоминания о том, как адский огонь снедал ее, сопротивляясь гнету воли Пава. Но желание противостоять его воле нисколько не уменьшилось. Напротив, сознание того, что он наделен нечеловеческой, поистине беспредельной энергией, только придало ей силы. Одного воспоминания об этом кошмаре было достаточно, чтобы собрать все свои силы для сопротивления, ибо поражение было бы поистине ужасно.
– Позволь мне попытаться найти дорогу домой из твоей страны,– твердым голосом сказала Джирел.– И если я ее не найду...
– Ты не сможешь найти этой дороги. Ее просто не существует.
– Я ведь не вооружена,– не сдавалась Джирел, в отчаянии готовая, как за соломинку, ухватиться за любой повод, чтобы только уйти от него,– Ты захватил меня, когда я была совершенно беспомощна и без оружия, но я не сдамся до тех пор, пока ты не докажешь, что и правда можешь быть моим господином,– а я в этом сильно сомневаюсь. Дай мне оружие, и я тебе это докажу.
Пав с улыбкой смотрел на нее, как на непослушного ребенка.
– Ты сама не знаешь, о чем говоришь. Я не тот...– он умолк, подбирая слова,– во всяком случае, не совсем такой, каким ты меня видишь. Даже при всем своем искусстве, тебе никогда не одержать надо мной победу.
– Тогда позволь мне самой найти себе оружие! – Голос ее дрожал от страстного желания освободиться от него, найти какой-нибудь способ сбежать от этой невыносимой тьмы, смотревшей на нее из его глаз, от его назойливого присутствия.
Она чувствовала, как под его пристальным взглядом ее сопротивление с каждой секундой становится все слабее. Она знала: если она немедленно не расстанется с ним, все ее силы растают и тело ее, подчиненное его воле, еще раз падет к его ногам. Она старалась казаться храброй, чтобы скрыть свой страх, но ее выдавал предательски осипший голос.
– Дай же мне оружие! На свете нет человека, у которого не было бы слабого места. И я узнаю, в чем твоя слабость, Пав, повелитель Ромна, и убью тебя. А если я окажусь слабее тебя, я стану твоей.
Постепенно улыбка сошла с бородатого лица Пава. Он молча смотрел на нее с высоты своего роста, и глаза его, из которых глядела бесконечная тьма, светились неимоверной мощью, невыносимый жар которой был столь силен, что Джирел, не выдержав, опустила глаза вниз, на подол своего бархатного платья, складками спускавшегося на камни под ее ногами.
– Что же, иди,– проговорил он наконец.– Если ты так хочешь, попробуй найти способ убить меня. Только когда проиграешь, не забудь, что пообещала подчиниться мне.
– Если проиграю! – повторила Джирел, и в голосе ее зазвучала надежда.– Только в том случае, если я проиграю!
Он усмехнулся, и его темную величественную фигуру окутал сияющий вихрь, переливающийся всеми цветами радуги. Джирел, не отрывая взгляда, со смешанным чувством страха и благоговения наблюдала, как его высокая черная фигура, которая, казалось, только что состояла из плоти и крови, быстро тает в водовороте разноцветных красок,– и вот радужное сияние потускнело и исчезло в темном воздухе, и Джирел осталась одна.
Она облегченно вздохнула: сияние исчезло, будто его никогда и не было. Какое же это божественное наслаждение – не чувствовать более давления этой невыносимой энергии, пытавшейся сломить ее сопротивление. Теперь можно расслабиться, не надо больше напрягаться, не надо мобилизовывать все свои ресурсы, чтобы противостоять этому мощному давлению. Джирел повернулась спиной к тому месту, где только что стоял Пав, и обвела глазами мрачную землю Ромн. Она спокойно подумала: если она не отыщет ни дороги обратно, ни оружия, тогда сама смерть освободит ее из плена. Было в страшной силе Пава нечто такое, отчего все ее существо содрогалось. Она сполна почувствовала это в тот момент, когда обнаженная душа ее оказалась один на один перед этой силой. И потому теперь она твердо знала, что никогда не сможет сдаться ей. Адская природа той сущности, которую представлял собой Пав, опалившая ее бестелесную душу, оказалась совершенно чуждой, и она поклялась своим сердцем, что скорее умрет, чем покорится. Тело Пава было телом мужчины, но он не был мужчиной, это был не человек, она интуитивно чувствовала это... Как мужчина, он вожделел ее, но от одной мысли, что она подчинится темной силе, обитающей в этой мужской плоти, душа протестовала и рвалась прочь.
Джирел беспомощно огляделась по сторонам. Она стояла на скале, подол ее бархатного платья ниспадал на грубый, неровный камень, внизу виднелись какие-то деревья. Среди деревьев тускло мерцала темная вода, а вдали чернели горы. Огромный зал, где Джирел стояла перед изваянием, исчез, будто его никогда и не было. Вокруг лежали лишь пустынные холмы, луга и деревья, в кронах которых не слышно было птичьего щебетания. Унылое, серое царство мрака расстилалось перед нею.
И вновь она почувствовала, будто находится в замкнутом пространстве, границей которого является темная, совсем близкая линия горизонта. Эта страна Ромн казалась на удивление тесной. Она интуитивно чувствовала это, хотя видимых границ нигде не было. В прозрачном, темном воздухе даже далекие горные вершины вырисовывались отчетливо, как на черно-белом рисунке.
Джирел попыталась определить, как далеко до них. Неясная мысль, словно тень, пробежала у нее в голове: если ей не удастся сбежать из Ромна и избавиться от власти Пава, эти горы станут ее последним прибежищем и там она обретет свободу. Она просто спрыгнет с одной из высоких отвесных скал.
Но что это? Далекие черные вершины вдруг подернулись дымкой, размылись... нет, это не слезы навернулись ей на глаза, это что-то совсем другое. Джирел ошеломленно протерла глаза, не в силах поверить тому, что увидела, и снова внимательно всмотрелась. И правда, она не ошиблась: вся панорама Ромна вдруг стала таять, как утренний туман. И темные деревья, и блестевшее за ними озеро, и горы вдали – все истончалось и рассеивалось на глазах. И вот совсем рядом стали проступать те далекие горы, вот уже прямо перед ней взмыли горные вершины. В полной растерянности Джирел стояла среди обрывков расплывающегося ландшафта, и голова ее шла кругом. Она стояла теперь у самого подножия тех самых гор, которые всего секунду назад виднелись на горизонте. Пав и в самом деле был прав: странная это страна, Ромн. Кажется, он что-то говорил о ее иллюзорности?
Джирел посмотрела вверх, пытаясь вспомнить его слова. Прямо над ее головой нависали темные скалы. Высоко над ней по обнаженному выступу скалы вился серый плющ, за скалой виднелись раскачивающиеся верхушки высоких деревьев. Джирел внимательно всматривалась, пытаясь разобрать, что там дальше, за этим увитым плющом утесом. И вдруг...
Перед ее удивленным взором скалистый обрыв растаял, превратившись в тонкий темный туман. А сквозь него перед ее глазами все более и более отчетливо проступала плоская возвышенность, по краям которой рос плющ, а в центре – могучие деревья. Джирел стояла на краю плато, а за ее спиной отвесно спускалась скала. И не было никакой тропинки, по которой Джирел могла пройти в это поросшее деревьями место.
С огромной высоты Джирел окинула взглядом эту мрачную страну Ромн. Она раскинулась внизу, ограниченная кольцом черных гор на горизонте, черных раскачивающихся верхушек деревьев да бесцветных холмов, отчетливо видневшихся в прозрачном, темном воздухе Ромна. Куда ни глянь, всюду одни только горы, холмы и деревья с их черно-серыми очертаниями. И нигде ни следа присутствия человека. Теперь, словно во сне, она вспоминала тот огромный черный зал с идолом посередине, светившимся загадочным светом. Страна-темница, где вместо тесных стен – не менее тесный круг горизонта.
Вдруг какая-то сила настойчиво заставила ее прервать изучение окрестностей. Джирел почему-то захотелось обернуться. Она посмотрела назад и застыла в изумлении... Рука ее невольно потянулась к поясу, где раньше всегда висел кинжал. Кто-то шел между деревьями и направлялся прямо в ее сторону.
Похоже, это была женщина. Ее белый силуэт, словно язва проказы, выделялся на черном фоне деревьев, причем ни одна тень не падала на нее. Словно существо из другого мира, она медленно шла вперед, переливаясь ослепительной белизной и окружающей черноте. Ее худое, как сама смерть, тело было облачено в белое одеяние, похожее на саван. Черные локоны спускались ей на плечи, словно змеи.
Но более всего поразило Джирел лицо этой женщины. При виде ее Джирел содрогнулась от ужаса и холодок пробежал по ее спине. Это было лицо самой Смерти, туго обтянутое кожей ослепительной белизны. И все же была в нем какая-то красота. Это лицо имело такие великолепные пропорции, что, даже обнаженное смертью, оно оставалось красивым.
В лице ее не было красок – белые губы, глаза скрыты тенями. Существо подходило все ближе, и ее белые длинные одежды неспешно колыхались, а длинные черные локоны, словно клубки змей, извивались на ее узких белых плечах. И чем ближе подходила эта женщина, тем более нереальным казался контраст с черным воздухом. И тусклая, поглощающая всякий цвет атмосфера Ромна не могла приглушить ее сияющую белизну, почти ослепительную в своей незамутненной чистоте.
Когда она подошла ближе, Джирел всмотрелась в ее лицо, ожидая встретить пристальный взгляд ее глаз. Но даже если глаза там и были, Джирел их не увидела. Непроницаемая тьма заполнила глазницы, и лицо это казалось лишенным взгляда – не слепым, но именно невидящим, словно эта женщина мыслями была где-то далеко и думала о чем-то своем и потому все, что окружало ее, не представляло для нее ни малейшего интереса.
Она остановилась в нескольких шагах от не спускавшей с нее глаз Джирел и застыла без движения, не произнося ни слова. У Джирел было такое чувство, будто из глубины покрытых тенью глазниц, как паутиной, закрытых тьмой, ее внимательно изучают, начиная от рыжеволосой головы до ног, скрытых под бархатным подолом. Наконец бескровные губы этого странного существа дрогнули, и раздался голос, холодный и глухой, словно он шел из подземелья, а до Джирел доносилось лишь эхо из глубин невидимого склепа, хотя вокруг таинственной женщины воздух был прозрачен и пуст. Так же как и ее белизна, нетронутая тенью, казалась лишь иллюзорным отражением существа из другого мира, так и голос ее, казалось, был лишь доносившимся из других миров эхом.
– Так вот ты какая, избранница Пава,– медленно и глухо рокотал голос.– А волосы-то и правда как огонь, ну и ну! Настоящее пламя, прямо жжется! Что ты делаешь здесь, невеста, и почему ты не в объятиях своего жениха?
– Я ищу оружие, которое поможет мне убить его! – с жаром ответила Джирел.– Я не из тех женщин, которых можно взять против воли, а Пав мне не по душе.
Вновь она почувствовала, как женщина изучает ее. В ее ледяном голосе слышались скептические нотки, отчетливо различимые, несмотря на то что голос звучал глухо, как эхо, доносившееся из неведомых замогильных глубин.
– Да ты с ума сошла! Ты хоть знаешь, что он такое? Неужели ты в самом деле хочешь схватиться с ним?
– Я уничтожу или его, или себя,– гневно ответила Джирел,– Я знаю лишь одно: я никогда не подчинюсь ему, кем бы он ни был.
– И вот ты явилась сюда. Зачем? Как ты узнала дорогу? И как ты посмела?
Голос затих, и лишь призрачный шепот эха доносился, словно из склепов и гробниц, откуда-то из невидимых глубин: «...ты посмела... ты посмела... ты посмела...»
– Посмела что? – беспокойно переспросила Джирел.– Я не знаю... я просто посмотрела на горы, и вдруг все вокруг растаяло и я оказалась здесь.
На этот раз она была уверена, что долгий и внимательный взгляд ощупал ее с головы до ног, впился в глаза, словно пытаясь прочесть самые тайные ее мысли, хотя черные глазницы не выражали абсолютно ничего. Когда голос таинственной женщины зазвучал снова, гулкий, словно отражаемый стенами глубокого подземелья, в нем одновременно прозвучали нотки облегчения и в то же время недоверия, она словно забавлялась, глядя на Джирел.
– Так что же это, незнание или хитрость, а, женщина? Неужели ты даже не понимаешь, в чем тайна страны Ромн? Не понимаешь, почему ты, едва взглянув на горы, сразу здесь оказалась? Уж конечно, ты и представить себе не можешь Ромн таким, какой он есть на самом деле. Он ведь вовсе не такой, каким кажется. Подумать только, пришла сюда одна и без оружия, прямо к моей горе – в мою рощу, посмела явиться прямо передо мной! И ты говоришь, будто явилась сюда в поисках средства уничтожения?
Холодный голос перерос в ледяной смех, который мягким эхом, постепенно затухая, прыгал от стены к стене в невидимом подземелье. И, не дожидаясь, когда эхо затихнет совсем, женщина весело продолжила:
– Как же тебе легко удалось найти дорогу сюда! Видишь, вот она, твоя смерть, она прямо перед тобой – она у меня в руках! Надеюсь, ты понимаешь, что я убью тебя без сожаления!
Сердце Джирел затрепетало. Да, она искала смерть, но могла ли она предполагать, что примет смерть от подобного чудовища! Джирел лихорадочно искала ответ, но ее природное любопытство оказалось сильнее, чем охвативший было ее животный ужас.
– Но почему? – спросила Джирел твердым голосом, секунду поколебавшись.
И вновь пустые глазницы изучающе и недоверчиво уставились на нее. Джирел бросило в дрожь, и почему-то она не посмела отвести глаза от этого белого, словно тронутого проказой лица, похожего на голый череп, хотя ничего, кроме отвращения, вид его не вызывал. Затем бескровные губы шевельнулись, и холодный, глухой голос, словно эхо, зазвучал в ушах девушки.
– Трудно поверить, что ты и в самом деле находишься в полном неведении. Уж Пав-то должен был бы хорошо знать женскую природу – даже таких, как я,– и предполагать, что может случиться, когда встречаются две соперницы. Нет, не видать Паву больше своей избранницы, и белая ведьма вернет себе корону Ромна. Готова ли ты умереть, Джирел Джори?
Ее слова глухо повисли в темном воздухе, вновь и вновь отдаваясь эхом о невидимые своды подземелья. Руки этого странного существа-трупа медленно поднялись, белые одежды затрепетали, как огромные бледные крылья, и волосы зашевелились, словно живые змеи. Джирел показалось, будто сквозь тени, как паутина облепившие глазницы черепа, стал пробиваться свет. У нее дыхание перехватило, когда она каким-то шестым чувством поняла, что не в силах смотреть на это странное мерцание в пустых глазницах и, чтобы избежать его, ей придется сделать шаг назад и броситься со скалы в пропасть.
– Погоди! – закричала она, задыхаясь от ужаса.
Бледные руки-крылья замерли, и свечение, мерцающее в черных глазницах, на мгновение потухло.
– Зачем тебе убивать меня? – Джирел отчаянно ухватилась за последний шанс.– Я бы с радостью сама ушла отсюда, если бы знала дорогу.
– Нет,– откликнулся холодный голос, как эхо, доносящееся издалека.– Нет, ты умрешь, иначе моей независимости придет конец.
– Так что все-таки ты не хочешь потерять из-за меня – независимость или любовь Пава? – выпалила Джирел, боясь, что какое-нибудь волшебство заставит ее замолчать прежде, чем она закончит говорить.
Волшебница-труп усмехнулась, и до Джирел снова донеслось холодное короткое презрительное эхо.
– Для меня любви не существует,– ответила она.
– Тогда,– ответила Джирел, и, несмотря на терзавший ее ужас, слабая надежда затеплилась в ее душе,– тогда дай мне шанс. Позволь мне убить Пава, как я и намеревалась, и, когда эта страна останется без повелителя, ты станешь править ею сама.
Джирел, терзаясь неизвестностью, наблюдала, как застывшая перед ней с приподнятыми руками жуткая фигура медлит, раздумывая, и свет прерывисто мерцает в глубине ее затемненных глазниц. И вот руки ее медленно опустились, а глаза вновь превратились в затуманенные провалы. Слепой, безликий череп повернулся к Джирел. Каким-то непонятным образом Джирел чувствовала, что за этой невыразительной маской покрытого белой кожей черепа кипит мысль, разрабатывается коварный план, таящий для нее смертельную угрозу. Она чувствовала, как в воздухе растет напряженность, как приближается опасность – и опасность не менее явная, чем просто угроза смерти. Но когда белая колдунья заговорила, в ее словах не слышалось никакой угрозы. Глухой голос равнодушно доносился словно из подземелья, будто не этот же голос еще пару минут назад обещал ее убить.
– Есть всего один способ уничтожить Пава,– медленно проговорила она.– Я бы никогда на это не решилась, как, впрочем, и никто другой, за исключением того, над кем уже нависла угроза смерти. Думаю, даже сам Пав не знает об этом. Если ты...– Глухой голос затих на секунду, и словно холодный ветер дунул в лицо Джирел: она почувствовала, что в тех недосказанных словах таится еще более серьезная угроза ее жизни, чем в только что прерванном колдовстве волшебницы.– Если ты решишься на это и расчистишь мне дорогу к трону, ты будешь свободна,– вновь раздался равнодушный голос, но в нем явно слышался злой умысел.
Джирел медлила, даже ей, привыкшей к постоянной опасности, показалось очень сильным дуновение холодного ветра, предупреждающее ее о чем-то страшном. В предложении колдуньи таился какой-то обман, вряд ли она на самом деле предлагала ей путь к спасению. Джирел была в этом уверена, хоть и не могла понять, что именно так сильно ее насторожило. Но выбора у нее не было.
– Я принимаю твое предложение, что бы за ним ни стояло. Это единственная надежда вернуться домой. Так что же может погубить его?
– Пламя,– ответила волшебница, словно колеблясь.
И вновь Джирел почувствовала, как из затянутых паутиной глазниц волшебница искоса ее изучает, словно сомневается в том, что ей могут поверить.
– Пламя, обрамляющее голову идола Пава. Если его погасить, Пав умрет.
Сказав это, она как-то странно рассмеялась, словно холодная рябь пробежала по воздуху. Джирел почувствовала, как ей в лицо снова дунул резкий порыв ветра, и кровь прилила к щекам, словно она получила пощечину. Она поняла, что насмешка адресована ей. Только никак не могла догадаться почему.
– Но как это сделать? – спросила Джирел, стараясь скрыть растерянность.
– С помощью пламени,– быстро ответила волшебница.– То пламя может быть погашено лишь другим пламенем. Думаю, Пав догадался хоть раз воспользоваться теми голубыми язычками пламени, которые мерцают вокруг твоего тела. Ты сама-то хоть знаешь об этом?
Джирел молча кивнула головой.
– Это пламя говорит о твоей силе, которую пробудил в тебе он. Лучше объяснить тебе все это я не в силах. Ты должна была почувствовать сильную слабость в тот миг, когда оно вспыхнуло. Но поскольку это пламя – часть твоей человеческой силы, в стране Ромн, стране куда более странной и необычной, чем может показаться на первый взгляд, оно способно погасить пламя Пава. Сейчас ты это вряд ли сможешь понять. Но когда это произойдет, тебе все станет ясно. Ты должна сделать так, чтобы Пав пробудил голубое пламя твоей силы, потому что никто другой этого сделать не сможет. Затем ты сосредоточишься и направишь его на пламя, которое окружает голову статуи Пава. Когда появится твое пламя, ты сможешь им управлять. Итак, ты направишь его на статую. Ты должна это сделать. Сделаешь? Ты сделаешь это?
Высокая фигура волшебницы в нетерпении склонилась к Джирел, ожидая ответа, ее белое костлявое лицо приблизилось, и волнение ее можно было прочесть даже в черных безликих глазницах. И хотя голос ее звучал глухо и отстраненно, он был полон насмешки, словно все, что она сейчас сказала, было просто издевательской шуткой, но при этом в нем чувствовалось напряжение и неподдельная страсть, и это подтверждало, что она не лжет.
– Ты сделаешь это?! – вновь исступленно потребовала она ответа.
Джирел смотрела на лицо, обтянутое белой кожей, и непонятная тревога охватывала ее все больше и больше. Она почти физически ощущала опасность. Почему этой ведьме непременно понадобилось взять с нее обещание? И вдруг все в душе Джирел взбунтовалось. Если уж ей предстоит умереть, то пусть это случится теперь же. Уж лучше встретить смерть лицом к лицу, а не играть с ней в кошки-мышки. Нет, не станет она ничего обещать.
– Нет,– вдруг услышала она свой голос, дрожащий от ярости,– нет, не стану!
Белое лицо волшебницы перекосилось от злости. Так приходит в ярость злодей, которому не удалось свершить задуманное злодеяние. Глухой голос странно захлюпал, губы растянулись в злобной усмешке, и она снова подняла свои бледные руки– крылья, и яркое сияние адского пламени вспыхнуло в глазницах, опутанных паутиной теней. На долю секунды она застыла над Джирел, белая и жуткая, сияя костяной белизной в черном воздухе страны Ромн, и за спиной ее чернели леса. Словами не передать, как она была ужасна, когда вся исполнилась волшебной силы.
Оцепенев, Джирел в ужасе смотрела в эти темные, пустые, мерцающие глазницы... как вдруг лицо белой колдуньи исказилось, и гнев сменился смертельным ужасом.
– Пав! – задыхаясь, глухо проговорила она замогильным голосом.– Пав идет!
Джирел посмотрела вдаль, ища глазами того, кто вызвал такой ужас в душе колдуньи – ужас, словно проказа, исказивший ее белое как снег лицо, и, облегченно вздохнув, она увидела на горизонте огромный черный силуэт своего похитителя. Он был хорошо виден в прозрачном черном воздухе – Джирел даже могла видеть насмешливое, высокомерное выражение его бородатого лица. Джирел окатила горячая волна возмущения. Хотя ей известно о его черном, ужасном могуществе, но его человеческое высокомерие натолкнулось на кремень ее решительности, и из искры вспыхнуло пламя глубоко таившегося в Джирел гнева, и этот гнев был так силен, что его не смогли погасить ни страх перед ним, ни изумление перед его немыслимыми размерами.
Возвышаясь над деревьями, он вышагивал, словно некий гигант, и огромные плечи его, казалось, упирались в небеса. К скале, где стояли две женщины, он приближался с невероятной скоростью, и Джирел показалось, что чем ближе он подходил, тем становился меньше ростом. Слышно было, как шелестят верхушки деревьев, касаясь его бедер, словно стебли травы, словно волны морского прибоя. Лицо его пылало гневом. Джирел услышала, как кто-то ахнул у нее за спиной. Она резко обернулась: ей стало страшно, что белая волшебница воспользуется моментом и убьет ее прямо сейчас, пока Пав не успел подойти.
Но Джирел с изумлением обнаружила, что белая колдунья и думать о ней забыла, она отчаянно пыталась спасти собственную жизнь. Как зачарованная, Джирел смотрела на нее, а та словно не осознавала опасности, того, что Пав уже совсем близко: с ней происходило нечто странное, будто она совершала колдовской обряд. Вот белая ведьма встала на цыпочки и закружилась, и ее похожее на саван одеяние и змеевидные волосы взметнулись и закружились вместе с ней в каком-то безумном вихре. Сначала кружение давалось ей будто с трудом, но скоро она завертелась так легко и быстро, словно какая-то неведомая сила закружила ее, будто невидимый смерч подхватил ее и завертел со всей своей мощью. И вот уже от колдуньи осталось одно только сияющее пятно – ослепительно белое, обвитое черными змеевидными локонами, которое скоро превратилось в бледное облачко на фоне темного леса,– а потом она и совсем исчезла.
В полном замешательстве Джирел смотрела и глазам не верила: здесь только что стояла ведьма, а теперь от нее не осталось и следа... Вдруг ее щеки коснулся холодный ветерок, такой сырой и промозглый, словно прилетел он из холодного, глубокого подземелья. И странным было это дуновение, от которого не шевельнулся ни один волосок на ее золотистой голове. Вдруг откуда ни возьмись, прямо из воздуха, появилась жесткая, костлявая рука и влепила ей пощечину, а писклявый голос, раздавшийся словно из бездны, пропел ей в уши:
– Это тебе за то, что ты видела, как я колдую, рыжеволосая! Если не выполнишь наш договор, то узнаешь мое искусство на собственной шкуре! Помни об этом!
Вдруг дунул мощный порыв ветра, послышалась тяжелая поступь, и на уступе возле Джирел появился сам Пав. Теперь он был обычного размера и вида: высокий, черноволосый, величественный – высокомерие и мощь так и сияли в его облике. Пылающим взглядом черных бездонных глаз он буквально пронзил то место, где только что стояла ведьма, и презрительно рассмеялся.
– Там, где она теперь, она не опасна,– пророкотал он,– вот пусть там и сидит. Не надо было тебе приходить сюда, Джирел Джори.
– А я и не собиралась,– выпалила она вдруг с какой-то ребяческой задиристостью: ее стали раздражать все загадки этой страны, высокомерный тон Пава, его постоянная демонстрация собственной силы и могущества, необходимость чувствовать себя в долгу перед ним за то, что он спас ее от чар белой ведьмы,– Гора сама пришла ко мне! Я только на нее посмотрела, как она тут же прибежала.
Смех Пава был подобен реву быка, его раскаты были такими мощными, что, казалось, сами небеса задрожали. Кровь прилила к щекам Джирел.
– Тебе пора узнать, в чем секрет твоей страны по имени Ромн,– сказал он снисходительно.– Эта страна совсем не похожа на тот мир, откуда ты появилась. Со временем, когда я обучу тебя всем приемам и тайнам магии, ты поймешь всю необычность Ромна. А пока достаточно просто понимать, что расстояние здесь – совсем не то, как в твоем прежнем мире. Пространство и материя здесь подчиняются силе мысли, и, если нужно куда-нибудь попасть, достаточно лишь сосредоточенно посмотреть туда, и ты окажешься в этом месте. Как только станешь моей королевой, я покажу тебе Ромн в его настоящем виде, и ты увидишь своими глазами, что это за удивительная страна.
И снова от злости у Джирел перехватило дыхание. Теперь она не слишком боялась его, ведь в руках у нее было оружие, о котором он и понятия не имел. Она знала его уязвимое место.
– Не бывать этому! Скорее я убью тебя! – выкрикнула она дерзко.
Пав только презрительно рассмеялся.
– Куда тебе,– пророкотал он,– Я ведь уже говорил: это невозможно. Или, может, ты думаешь, я ошибаюсь?
Она пронзила его пылающим взглядом своих желтых глаз и... едва не проболталась. С губ ее чуть не сорвалось неосторожное слово, она чуть не похвасталась, что знает его тайну, но вовремя умолкла и лишь отвернулась, сдерживая злость. И вновь раздался рокочущий, издевательский смех такой силы, что ей снова сделалось страшно.
– Ну что, как твои успехи, нашла против меня оружие? – продолжал он снисходительно и вместе с тем высокомерно.
Она помолчала. Что ответить? Ведь чтобы применить оружие, надо снова попасть, причем вместе с Павом, в тот самый зал, где стоит его идол.
– Нет,– дрожащим голосом ответила она.
– Тогда вернемся во дворец и подготовимся к церемонии, которая возведет тебя в сан моей королевы.
Еще не утихла дрожь в ее теле, которая всегда почему-то охватывала ее при звуках его низкого, рокочущего голоса, как скала за их спиной и все остальное окружение растворились, словно мираж, сквозь пелену которого проступило пламя, которое горело над головой идола – того самого гигантского идола в огромном черном зале без потолка, стены которого вдруг с магической быстротой сомкнулись вокруг них. Джирел в изумлении озиралась по сторонам – действительно, трудно поверить, что, не сделав ни шагу, можно вновь оказаться в том же месте, где она очнулась после своего ранения.
Она вдруг вспомнила, как с жаром поклялась скорее умереть, чем подчиниться Паву. Только теперь она выступит против него не с пустыми руками. Теперь ей нечего бояться. Джирел внимательно огляделась.
Вот он, этот огромный черный идол. О, как грозно он возвышается над нею. Джирел внимательно всмотрелась в огненную диадему вокруг головы этого изваяния с лицом Пава. Пока она не очень понимала, что надо делать и как. Но решение ее твердо: она готова на все, лишь бы не подчиниться темной силе этого большого черного человека, стоящего возле нее.
Тяжелые руки легли ей на плечи. Она вдруг оказалась в объятиях Пава, словно кукла, завернутая в бархатную упаковку юбок. Горячее дыхание опалило ей лицо, и, как два черных свирепых солнца, вспыхнули над ней эти глаза, взгляд которых невозможно было вынести. Снова волна ярости поднялась в ее груди, она закричала и попыталась вырваться, обеими руками упершись ему в грудь. И как ни странно, Пав сразу же отпустил ее. Джирел даже немного опешила от неожиданности. Но он железной хваткой схватил ее руку и резко повернул к себе. Джирел задохнулась от боли и беспомощно упала на колени. Над ней прогремел густой, зловещий голос короля Ромна. И даже столь мужественная воительница, как Джирел, не могла не затрепетать от этого исполненного дикой силы рокочущего баса.
– Если еще раз посмеешь брыкаться, я тебя так проучу, что запомнишь навсегда,– ты и представить не можешь своим жалким умишком, какой это ужас. И я повторять не стану. Не выводи меня из себя, Джирел, ибо в гневе Пав поистине страшен. Ты не нашла против меня достойного оружия, тебе нечего противопоставить моей мощи, и потому теперь ты должна подчиниться мне, таков наш уговор. Готова ли ты выполнить его, Джирел Джори?
Она склонила голову, чтобы спрятать усмешку – ей не терпелось продемонстрировать свое оружие.
– Да,– тихо ответила она.
И вдруг в лицо ей дунул холодный ветер и на нее пахнуло ледяной пустотой подземелья, а в ушах задребезжал знакомый писклявый голосок, словно эхо, многократно отраженное от сводов невообразимой пропасти.
– Пусть оденет тебя в подвенечное платье. Проси! Проси немедленно!
В памяти ее промелькнул обтянутый белой кожей череп: в пустых глазницах ходят тени, словно эти провалы опутаны паутиной. И бледный рот кривится, усмехаясь глумливо, а может, и коварно, подстрекая ее к действию. Но Джирел не осмелилась ослушаться – слишком много она поставила на карту, заключив с ведьмой сделку. Может, и опасно доверять ей, но куда большая опасность подстерегает ее прямо сейчас – она таится в черных, как ночное небо, глазах Пава. Но вот отзвучал в ее ушах скрипучий голосок, улегся порыв ветра, принесший запах склепа, и она услышала собственный голос:
– Я хочу встать – я готова. Но неужели на собственной свадьбе я буду без подвенечного платья? Черный цвет может принести несчастье невесте.
Скорей всего, голос ведьмы звучал только в ее ушах и Пав не слышал его: на лице его не дрогнул ни один мускул, во взгляде не было заметно подозрительности. Железные пальцы разжались и отпустили ее руку. Джирел проворно вскочила на ноги, потупив глаза, опасаясь, как бы Пав не заметил торжествующего блеска в ее глазах.