Текст книги "Сын епископа"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава XII
И все, что были с тобой в союзе, подвели тебя к самой границе: те, что жили с тобой в мире, обманули тебя и стали тебя одолевать.[13]13
  Обадиа 1:7


[Закрыть]

– О, мы не одни, – пробормотал Келсон. Он перевел коня на шаг и привстал на стременах, чтобы лучше видеть, указывая на заснеженный хребет далеко впереди, где только что возник конь, несущий седока, хорошо заметный на фоне сумерек.

– Ты видишь его?

Морган, знаком велев остановиться колонне рыцарей, ехавших позади них по четыре в ряд, также придержал коня и воззрился вдаль, дабы выяснить, точно ли всадник один.

– Вижу. И он, несомненно, уже увидел нас, – ответил Морган. – Равно, как и подъезжающие ратарки… э, что такое? – он умолк в изумлении, ибо конь внезапно сорвался с возвышенности и ринулся вниз по снежному склону, шарахаясь и спотыкаясь, грозя на каждом шагу опрокинуться и сбросить всадников из седла.

– Он что, шею хочет сломать? – ахнул Келсон.

В этот самый миг лошадь чуть не упала, затем Келсон с Морганом внезапно увидели одну из причин, по которой животное так устало.

– Он несет двоих! – воскликнул удивленный Келсон.

– Ага. А чтобы ехать вдвоем с такой скоростью и на почти загнанном коне, нужно, чтобы за ним гнался сам дьявол, – подхватил Морган. – Не угодно ли бросить вызов дьяволу, государь?

Келсон приподнял бровь, уж больно крепко выразился его друг, но второго приглашения ему не потребовалось. Ведь именно стычки он и жаждал весь этот день. С ухмылкой, в которой было мало веселья, он извлек из ножен меч и вскинул его над головой, оглянувшись на миг туда, где Конал уже встряхивал складки боевого знамени Халдейнов.

– Вперед в галоп! Развернуться веером! – скомандовал он, привстав на стременах и указывая вперед мечом. – Кто бы ни преследовал этого беднягу, их ждет неожиданность!

Конал и Сигер де Трегерн немедленно пришпорили коней, и слева от Келсона заколыхалось на ветру, разворачиваясь, полотнище алого шелка. Джодрелл возглавлял правое крыло. Гибельное шипение стали, вылетающей из ножен, добавилось к звяканью удил и шпор, заскрипела кожа, рыцари рассыпались все шире, крайние всадники выдвинулись вперед. Они уже приближались к косогору, лошадь беглецов была совсем рядом, достаточно близко, чтобы Морган увидел: первый из всадников – девушка с мечущимися по ветру темными волосами. А второй…

– Это Дугал! – вскричал Келсон, и тут же рука горца взмыла в воздух в пылком приветствии.

И вот уже Дугал среди них, громко смеющийся, несмотря на усталость. Келсон и Морган схватили с боков спотыкающегося коня, в то время как все остальные хлынули вверх по косогору. Морган поймал ближайший повод каурого и подтянул его голову к себе, его собственный конь чуть не утратил опору, когда каурый закачался и почти что упал.

– Спокойно!

– Эй, возьмите ее! – выдохнул Дугал, подталкивая свою отбивающуюся спутницу навстречу Моргану, уже готовому ее пересадить. – Это Сидана, дочь Самозванки. Люди ее отца мчатся за мной по пятам.

– Сколько их? – спросил Келсон, поддерживая Дугала сзади чуть ниже плеча.

Дугал вцепился пальцами в пояс Келсона за спиной для большей надежности и радостно затряс головой.

– Недостаточно, чтобы твоим людям пришлось туго, мой государь. Как я рад тебя видеть!

– А я тебя, – Келсон развернул скакуна, приподняв на дыбы, и взглянул вслед рыцарям, приближающимся к гребню. – Но давай убедимся, что ты хорошо считаешь. Морган, не ввязывайся в бой, пока не понадобится. Держись рядом со мной. О, а вам добро пожаловать в Гвиннед, сударыня!

Морган почувствовал, как девушка, услыхав его имя, оцепенела в его руках, но только переместил ее поудобней в сгиб сжимающей щит руки, направляя коня вверх по склону за королем и держа наготове обнаженный меч. Впереди них воинство рассеялось по гребню гряды, испуская торжествующие крики.

Тут же послышались тревожные крики с другой стороны: это преследователи Дугала увидели над головами нападающих знамя Халдейнов.

Все решилось ко времени, когда Морган остановил коня на вершине косогора рядом с Келсоном. Вдалеке на равнине горстка халдейнских рыцарей преследовала нескольких отставших, а прочие меарцы уже во весь дух мчались домой. По ту сторону гряды несколько человек, спешенных в стычке, дрожа, поднимались на ноги, но ни на одном из них не было королевской ливреи. И над каждым стояли с оружием рыцари Халдейна. Трегерн и Конал вели к остальным еще одного, в то время как оруженосцы ловили и заворачивали освободившихся коней. Дружное «ура» грянуло кругом, как только Келсон начал спускаться с гряды, и по его знаку пропел боевой рог, зовя обратно тех, кто увлекся погоней. Ухмыляясь, Морган направил свою лошадь следом за королевской.

– Нам здорово повезло, государь, – промолвил он, когда они седло к седлу съехали по дальнему склону и остановились, весело поглядывая на девушку, принявшуюся извиваться, как только он стал убирать меч в ножны. – Вдобавок, Дугал принес богатую добычу. Не стоит так биться, сударыня. Поберегите лучше силы для обратной дороги в Ремут.

– Отец отомстит за меня! – выкрикнула Сидана. – Вы захватили его врасплох.

– Но разве принято поступать иначе, моя госпожа? – смеясь, спросил ее Келсон. – Любой старается захватить врага врасплох. Плохим бы я был предводителем, если бы послал своих людей против мятежников, не воспользовавшись сполна всеми преимуществами. Ваш отец сделал бы то же самое.

– Мой отец не мятежник, – возразила девушка. – Он хочет вернуть моей матери престол, который принадлежит ей по праву, и снова сделать Меару свободной. Нами не будет править… еретик-Дерини!

Эта кличка, бывшая для Моргана лишь чем-то, приевшимся с детства, и давно вызывала не более чем легкую досаду, но Келсон взвился, словно его ужалили, ибо явно не ожидал такого от прелестной юной девушки. Дугал, находившийся позади короля, не видел, как угрожающе вспыхнули серые глаза, но, безусловно, уловил внезапное напряжение, прежде чем Келсон обуздал свой гнев. Даже Сидана широко раскрыла рот, когда поняла, что сказала, кому, и в чьих руках пребывая. Морган заставил себя не вмешиваться, выжидая, как справится юный король.

– В будущем, моя госпожа, я бы тщательней выбирал выражения, – произнес наконец король, после того, как озабоченно вздохнул. – Если то, что мы – Дерини, для вас отвратительно, то вам следовало бы догадываться, что хотя бы часть того, что говорится о Дерини – правда. А мы не каменные. Не испытывайте слишком настойчиво наше терпение.

И несколько секунд целеустремленно глядел на своих возвращающихся рыцарей, временно избавив Сидану от своего жгучего взора, но эта краткая передышка ничуть не помогла девушке успокоиться, и она дрожала в руках Моргана, точно воробей в когтях хищной птицы. Неестественно прямая осанка Дугала свидетельствовала, что он все еще оглушен хлестнувшей по нему силой, исторгшейся из человека, в седле впереди, и внезапно ставшего чужим. Даже если Морган и не почуял бы страха за щитами, которым неоткуда взяться у Дугала, он догадался бы о его чувствах. Лицо Келсона стало много мягче, когда он, наконец, оглянулся, но Сидана все же отпрянула.

– Вам не причинят вреда, сударыня, – проговорил Келсон. – Клянусь честью и короной. Если мои недавние слова показались вам суровыми, простите меня, но у нас за плечами долгая тяжелая дорога, а столь высокородная пленница – полная неожиданность для меня. Я враждую не с вами, но отпустить вас не могу. А теперь вы должны извинить меня, я взгляну, что там у моих людей.

Он пустил своего скакуна в галоп вниз по склону к месту недавней стычки, не дожидаясь ответа, белый конь отчетливо виднелся на истоптанном снегу. Дугал, державшийся теперь не за пояс короля, а за круп его коня, последовал за ним на своем спотыкающемся животном.

Морган с утихомирившейся девушкой ехал совсем медленно, думая о Келсоне.

Как понял Морган, меарцы, гнавшиеся за Дугалом, еще не сочли дело безнадежным, прочесывая темнеющую равнину впереди. Они сбились тесной кучкой в нескольких сотнях ярдов отсюда, явно пытаясь решить, что делать дальше. Между ними и местом первой стычки выстроились в одну долгую линию почти все королевские рыцари, готовые отбить любое повторное нападение.

Позади их строя оставшиеся всадники стерегли пленных. Тех было шестеро: четверо стояли вместе перед Трегерном и Коналом со связанными за спиной руками, еще двоим, получившим легкие раны, оказывали помощь. Никто из них не был в тяжелых доспехах, а часть и вовсе без брони, лишь в придворной одежде.

– Ты случайно не испортил им праздник? – спросил Келсон через плечо, когда они приблизились к Трегерну и Коналу.

Дугал скорчил мину и наклонился вперед мимо короля, чтобы осмотреть пленных.

– Они бы сочли, что да, государь. Архиепископ Лорис нынче утром посвятил Джедаила Меарского в епископы Ратаркинские. И, полагаю, ты догадался, что епископ Истелин взят под стражу. – Его лицо вспыхнуло изумлением, а затем радостью, когда он как следует рассмотрел мрачного на вид юношу, стоявшего ближе других к лошади Конала, у него были не только связаны руки, но и веревка на шее, конец которой держал Конал.

– Вот так чудеса!

– Кто-нибудь знакомый? – спросил Морган, чувствуя охвативший Сидану безмолвный ужас.

Дугал расхохотался и хлопнул Келсона по плечу, его скверное настроение развеялось окончательно.

– Знакомый? О, еще как, ваша светлость. Редкая удача. Государь, не кому-то, а мне выпала честь представить вам принца Ллюэла Меарского, младшего из братьев этой особы. – Он широко взмахнул рукой в сторону Сиданы. – Отлично, Конал. Это ты его пленил?

Конал весь подобрался, неуверенный – то ли торжествовать по поводу такой ценной добычи, то ли сердиться, что Дугал пренебрег его титулом.

– Я, а кто же еще? Так ты говоришь, это Ллюэл Меарский? – повторил он, с презрением толкая Ллюэла носком сапога.

Ллюэл вынес оскорбление, не сопротивляясь, но его карие глаза полыхали, когда он обернулся, чтобы взглянуть снизу вверх на Конала.

– Черта с два ты бы меня взял, если бы не сбилась подпруга, – горячо заявил он. – Отец еще вернется за нами!

– Да, под флагом переговоров, – парировал Келсон, привлекая их внимание к направляющейся к их строю кучке всадников. – Думаю, это едва ли ошеломляющий налет спасителей, но послушаем, что они скажут.

Пав духом, Ллюэл повернулся в другую сторону и до отказа вытянул шею.

– Мы с сестрой не сделали ничего дурного, – в отчаянии произнес он. – Вы не имеете права нас удерживать.

– Разве? – Келсон небрежно опустил руки на край седла. – А что мне следует делать с подданными, которые бросают вызов моим законам и узурпируют мою власть в моих землях?

– У нас больше прав на них, – начал Ллюэл. – Наша ветвь берет начало…

– Да знаю я все про вашу ветвь, и где вы на ней выросли, – перебил его Келсон. – Дело было решено почти сто лет назад. – Он поглядел на оруженосца, едущего от халдейнского строя, и на горстку меарских всадников, медленно приближающихся под белым флагом, затем привстал на стременах и прикрыл глаза рукой, чтобы высмотреть что-то дальше на погружающейся во тьму равнине.

– Вижу, – сказал Морган, заметив факелы, которые нес другой приближающийся отряд, возможно, бывший в получасе лихой скачки. – Подкрепления Сикарда. Нам лучше поторопиться, государь.

– Я точно так и думаю, – Келсон повел лошадь коленями вокруг свежего скакуна, которого второй оруженосец подводил для Дугала, и помог другу пересесть. – Ллюэл, я уделю вашему отцу несколько минут, но, думаю, вы и сами понимаете, почему я не могу болтать с ним долго. Джодрелл, приготовьте всех, чтобы выехать, как только мы переговорим. Конал, нам понадобится еще одна лошадь для вашего пленника. А вы, Морган, подвезите девушку чуть поближе. Возможно, им легче будет рассуждать здраво, если они увидят, что она цела и невредима.

Поспешно зажигались факелы, трещавшие и шипевшие из-за падающего снега. Они поехали вперед. Келсон и Дугал – во главе, Сидана, все еще оцепеневшая и перепуганная, – в седле перед молчаливым Морганом чуть поодаль. Конал и Трегерн – по бокам от усаженного на коня Ллюэла, и вплотную за ними – четыре рыцаря. Среди дюжины всадников, приближавшихся с меарской стороны, Дугал с ходу узнал двух первых – Сикарда Мак-Ардри и его сына Итела. Все, кроме четверых главных участников переговоров, осадили коней в пределах слышимости от разделявшей их незримой черты. Келсон и Дугал поехали дальше навстречу Сикарду с Ителом. И остановились на расстоянии пары шагов друг от друга.

– Я никогда не причинял тебе ущерба, Сикард Мак-Ардри, – спокойно заговорил Келсон. – Почему ты изменил мне?

Сикард бросил холодный и надменный взгляд на Дугала, державшего факел близ короля, затем опять посмотрел на Келсона.

– Я никогда не приносил тебе присягу, Келсон Гвиннедский. А вот мой юный родич предал свою кровь и преступил клятву, принесенную на святой реликвии перед многими свидетелями. Тебе ли упрекать меня в измене, когда клятвопреступник сидит подле тебя, и ты к нему прислушиваешься.

– Он верен куда более давнему слову, чем любая клятва, исторгнутая принуждением, – ответил Келсон. – Но, думаю, ты явился не обсуждать проступки Дугала Траншийского, каковы бы они ни были. Я полагаю, что ты желал бы удостовериться в том, что твои дети целы и невредимы. Как видишь, с ними ничего не случилось.

Взгляд прикусившего губу Сикарда устремился на сына, беспокойного, но полного надежды, связанного и охраняемого Коналом и Трегерном, затем еще короче, но мучительней упал на Сидану.

– Верни мне их, Халдейн, – проговорил он, стараясь больше на них не смотреть.

Келсон учтиво наклонил голову:

– Отец не может об этом не просить, мой господин. И этого нетрудно добиться. Я не враждую с детьми.

– А какова цена? – спросил Сикард.

– Для начала – пусть мне вернут моего епископа Генри Истелина.

– Он не у меня.

– Не у тебя. Но ты можешь отдать его мне.

Сикард покачал головой.

– Его удерживает Лорис, а не я.

– Измена Лориса – давнее дело. Я не считаю, будто ты за нее отвечаешь. Твоя измена еще свежа и может быть прощена, если я получу надежное доказательство твоей будущей верности. Как только Истелин, живой и здоровый, вернется ко мне, и ты передашь в мои руки Лориса, я соглашусь обсудить полное помилование для всей вашей семьи.

– Ты не посмеешь.

– Я сказал, что посмею.

– А что, если я откажусь?

– Тогда ты больше не увидишь своих детей. А весной я поведу в Меару большое войско и переворошу все, пока не отыщу тебя, твою жену и всех, кто жив из Меарского королевского дома, и предам вас мечу.

– Не бывать этому, – прошипел Сикард.

– Если хочешь – проверим, – отрезал Келсон. – С другой стороны, если ты сам, твоя достойная супруга и все прочие из вашей семьи явятся к моему двору на Рождество, передадут в мои руки изменника Лориса и его сообщников и принесут мне присягу, как подобает вассалам моей короны, наша размолвка может завершиться наиболее счастливо для всех, кто в нее втянут.

– Это немыслимые условия! – воскликнул Сикард, с презрением плюнув на снег. – Ты меня не иначе как за дурака считаешь! Никто не пойдет на такое, если он в здравом уме.

– Тогда, возможно, тебе лучше немного спятить, Сикард, – парировал Келсон, поглядев на факелы, уже наполовину догоревшие. – И я вряд ли в своем уме, если останусь продолжать этот спор.

– Но что будет с моими детьми?

– У тебя две недели, чтобы сказать мне, что с ними будет, – ответил Келсон, собирая поводья и готовясь поворачивать. – Я должен узнать твое решение к Рождеству. А пока что даю тебе слово, им никто не причинит ущерба… Надеюсь, ты заверишь меня в том же самом касательно епископа Истелина.

– Я уже сказал тебе: это не в моей власти…

– Тогда изыщи способ этого добиться!

– Не могу!

– Две недели, – повторил Келсон.

Они с Дугалом поворотили коней и двинулись обратно, а строй подался немного вперед, предостерегая Сикарда от самой мысли о преследовании. Бросив взгляд назад на подходящие подкрепления, все еще в четверти часа езды, то есть не способные мгновенно изменить соотношение сил, Сикард в последний раз с тоской посмотрел на сына и дочь, которых увлекали с собой враги, затем дернул поводья и галопом поскакал обратно вместе с оставшимся сыном. Ллюэл достаточно твердо перенес совершившееся, лишь пригнул голову и закусил губу, чтобы не всхлипнуть, когда отец и брат уносились в сумерки, и двинулись прочь факелы, но его сестра разразилась бурными рыданиями.

– Нет! Не может быть… Бросить нас! Вот так! – выкрикивала она, извиваясь в руках Моргана и пытаясь вырваться. – Отец, отец, вернись!

Конечно, ее усилия были тщетны, но Моргану было совершенно ни к чему, чтобы она вопила и вырывалась всю дорогу. Стянув зубами правую перчатку и покрепче удерживая девушку левой рукой, Морган переглянулся с Келсоном и передал ему свое предложение.

Келсон согласился.

Притиснув сопротивляющуюся девушку к своей облеченной в броню груди, Морган наложил ладонь ей на глаза и велел уснуть. И она немедленно расслабилась и обмякла в его руках, уронив голову на его плечо.

– Что вы сделали? – ахнул ее брат. И дернулся так, что веревка впилась ему в запястья, пытаясь подогнать коня поближе, чтобы лучше видеть. – О, Боже, что вы с ней сделали?

– Ничего страшного, он просто погрузил ее в сон, – резко ответил Келсон, вклинив своего коня между Ллюэлом и Морганом и хватая Ллюэла за плечо. – И если ты постараешься не глупить, мне не придется поступать с тобой, как он с ней.

– Это волшебство? – с трудом прошептал Ллюэл, у которого сперло дыхание.

– Нет, но нет времени прямо сейчас объяснять, в чем разница. Будь покладистым, и я прикажу, чтобы тебе поудобнее связали руки. До Ремута еще далеко, намаешься с руками, скрученными сзади.

– Ты за это заплатишь! – буркнул Ллюэл, стиснув зубы. – Твою деринийскую душу ждут ад и проклятие!

– Ты не считаешься с тем, что у моего терпения есть пределы, – предостерег его Келсон. – Не стоит. Если ты веришь, что я уже проклят, из этого следует, что я ничего не выиграю, стараясь сдерживаться… Хотя, что бы ты ни вбил себе в голову, я намерен обращаться с тобой настолько благородно, насколько возможно. Легко это будет для меня или трудно?

Ллюэл со слезами и отчаянием в глазах несколько секунд выдерживал его спокойный и бесстрастный взгляд, затем отвел глаза и уронил голову, удрученно поникнув.

– Мне не выстоять против демона, – прошептал он. – Я не настолько глуп, чтобы умышленно искать смерти.

– Я тоже, – ответил Келсон. – Конал, свяжешь ему руки спереди, и глаз с него не спускать. – Он бросил новый взгляд на приближающиеся меарские силы, развернул коня и поднял над головой руку.

– Начинаем тактическое отступление, господа! – прокричал он, и его люди ответили криками одобрения. – Мы осуществили хотя бы часть того, для чего явились. А теперь возвращаемся в Ремут!

И они ускакали с Ратаркинской равнины с приобретением в виде двух царственных пленников и спасенного графа Дугала, еще не ведающего о своей потере: кончине отца. Темнота и все усиливающийся снегопад вскоре помогли им скрыться от преследовавшего их войска меарцев; и когда обычные и магические чувства подтвердили, что они вне опасности, Келсон позволил своему войску короткий отдых. Лишь тогда он отозвал Дугала немного в сторону и сообщил ему о старом Каулае, постаравшись утешить друга, как мог, так как разделял его горе о смерти старика.

* * *

Скорбь и слабое утешение в полной мере были явлены в тот вечер и в Ратаркине, когда сокрушенный Сикард вернулся без дочери, без племянника-клятвопреступника, да еще и без второго сына. Кэйтрин и Джедаил в гробовом молчании выслушали его сбивчивый рассказ, и Джедаил неловко держал тетушкину руку, но был неспособен сказать хоть что-то обнадеживающее.

– Откуда Халдейн мог знать? Как он там вдруг оказался? – прошептала Кэйтрин, когда ее муж умолк. – О, это гнусное колдовство! И мои дети – у него в заложниках…

– Мы ошиблись, доверяя юному Дугалу, – пробормотал Джедаил. – Предать своих родных… Но кто бы мог предположить, что он изменит слову, да еще когда поклялся на святынях! Он проклят, проклят…

– Я должен был собственноручно убить его, когда только увидел, – простонал Сикард. – Должен был догадаться, что за все эти годы мой брат настроит его против нас. А теперь мой сын… моя девочка… в руках Дерини!

Немного погодя, когда они несколько пришли в себя и обдумали требования Келсона, они послали за Лорисом и Креодой. Ко времени, когда Сикард закончил свой повторный рассказ для вновь явившихся, Лорис вскочил с пеной у рта.

– Он предложил вам помилование, если вы бросите меня? – взъярился он. – И посмел требовать освобождения Истелина? Какая наглость! Полное бесстыдство! Как он смеет думать, будто вправе нам угрожать!

– Но он так думает, – с раздражением ответила Кэйтрин. – Более того, он чувствует себя вполне уверенно. Я была бы до крайности наивна, если бы считала, будто он ждет, что мы примем его предложение, но он прикидывается, будто так и есть. И все же мы не беспомощны. Племянник, пусть сюда приведут епископа Истелина.

– Он пока что мой пленник, а не ваш, сударыня, – предостерег Лорис.

– Я об этом еще не забыла. Я желаю допросить его. Джедаил, прикажи им.

Лорис позволил ему выйти, чтобы выполнить ее требование, но продолжал ворчать и брюзжать все время отсутствия Джедаила, едва ли притронувшись к вину, которое налил Ител, чтобы все хоть как-то взбодрились.

– Да проклянет Бог Дерини! – прошипел Лорис, когда немного спустя Джедаил привел Истелина. – И да проклянет деринийского короля, который прикидывается благочестивым и кротким, а сам продолжает возиться с магией. И да проклянет Бог вдвойне любого епископа, который станет с ним разговаривать! – добавил он, вперив горящий взгляд в Истелина. – Ты не лучше, чем Халдейн, которому ты служишь, Истелин. Мне бы следовало казнить тебя как изменника.

– В этом городе не будет казней без моего дозволения, архиепископ, – кротко произнесла Кэйтрин, подав знак, чтобы для Истелина принесли табурет. – Мертвый епископ едва ли может нам пригодиться. Халдейн желает получить его обратно живым и здоровым. Точно так же, как и он не тронет моих детей, пока верит, что мы согласны на переговоры. А переговоры можно затянуть до весны.

– Вы слишком полагаетесь на его честь, сударыня, – сказал Лорис. – Дерини – воплощенное коварство. И Келсон – самый коварный из них.

– И все же он еще мальчик, – с презрением изрек Сикард. – Дети детей не убивают.

– Не стоит недооценивать его, господин мой, – возразил Лорис. – Со мной такое было, но я больше не повторю свою ошибку. Он уже мужчина со всем присущим взрослому мужчине коварством и вероломством, особенно учитывая, что он Дерини. – Он немного помолчал. – А уж коли он мужчина, разве вам не приходило в голову, что у него могут быть вполне мужские влечения? А в его власти сейчас ваша дочь…

Кэйтрин крепко сжала губы, не издав ни звука, костяшки пальцев Сикарда побелели на подлокотниках кресла.

– Если он только тронет ее…

– Конечно, он может и жениться на ней, – продолжал Лорис, особо следя за Сикардом и тщательно подбирая слова. – Это подтвердило бы его претензии на меарский престол после того, как он уничтожит всех вас. Союз двух корон… Так же рассуждал его прадед, когда брал в жены сестру вашей прабабки, ваше высочество. Но опять же, он может просто позабавиться с ней и бросить… Или предложить ее своим людям после того, как она ему наскучит. Такие вещи…

– Я не желаю об этом слышать! – взорвался Сикард.

– А там еще и Ллюэл, – безжалостно продолжал Лорис. – Прехорошенький мальчик. У вояк иногда…

– Молчать!

С трудом разогнув пальцы, намертво обхватившие подлокотник, Сикард машинально взял руку жены в свою, а другой рукой поднял чашу и осушил ее одни духом. Кэйтрин вздрогнула, когда он сжал ее ладонь, но хранила глухое молчание. Когда чаша опустела, Сикард отставил ее и сделал глубокий вдох, прежде чем с укором взглянуть на Лориса.

– Последний удар был ниже пояса, архиепископ.

Лорис передернул плечами.

– Тогда приношу извинения. Однако опасность для Сиданы…

– Я ее отец, архиепископ! – огрызнулся Сикард. – Неужели вы полагаете, что все это время я не боялся и мог думать о чем-то еще? Когда я увидел проклятого Халдейна на его огромном белом коне, молодого, горячего, гордого, и его подручного-Дерини, обхватившего лапами…

– Сикард, перестань! – взмолилась Кэйтрин. – Пожалей себя. Сидана будет в безопасности, увидишь… Мы добьемся.

– Тогда мы должны показать халдейнскому щенку, что с нами шутки плохи, ваше высочество, и что мы не позволим себя запугать, – промурлыкал Лорис.

Сикард рывком снова поднял свою чашу и протянул Ителу, чтобы тот налил еще вина, позволив Кэйтрин успокоить себя нежным поглаживанием по плечу. Однако смотрела она не столько на мужа, сколько на Истелина. Епископ старался как мог не попадаться никому на глаза, пока они спорили, но теперь ему было никуда от нее не деться. Темные круги под глазами резко выделялись на его нежно-белой коже, но, судя по всему, он оправился от действия снадобья, которое давали ему утром. Когда Сикард выпил половину содержимого чаши, внимание Кэйтрин вернулось к Лорису. Ее грубоватое лицо вновь выразило решимость.

– Нас, действительно, не запугаешь, архиепископ, – спокойно сказала она. – Я люблю детей не меньше, чем мужа, но суровая истина такова, что они уже не маленькие, и полностью осознавали возможные последствия поддержки нашей борьбы за престол. Если Богу угодно, чтобы они пали от руки тирана, мне остается только молиться, чтобы им даровано было вынести это со всем достоинством, какое дает королевская кровь. Эти горькие слова произносит не только королева, но и мать. С помощью Божией, пусть никому из нас не потребуется приносить жертвы!

Она поднялась и стала медленно мерить шагами пространство между креслом и очагом, поигрывая кольцами на изящных руках.

– Как королеве, мне приходит, однако, в голову, что наш юный король-Дерини мог совершить большую тактическую ошибку, давая нам понять, что ему нужен епископ Истелин. Он угрожает страшными карами, если мы не покоримся к Рождеству, но пока он считает, что мы обдумываем его условия, он вряд ли причинит нашим детям какой-либо ущерб. При всем при том, что он Дерини, он предпочитает не проливать кровь, если без этого можно обойтись. Переговоры могут отнять много времени – целую зиму, как я сказала. Это достаточно долго, чтобы удостовериться, что мы располагаем всецело той поддержкой, в которой нуждаемся, дабы весной встретить и разгромить его.

– Сама зима даст нам время, которое необходимо, чтобы собрать силы для весенних боев, – упрямо продолжил Лорис. – И нет надобности в переговорах с Дерини, сударыня.

– Матушка, можно мне кое-что сказать? – вмешался Ител.

Кэйтрин царственно наклонила голову.

– Спасибо. – Ител подошел и встал возле пустого кресла матери, положив руку на его спинку, и устремил взгляд на Лориса. – Архиепископ, как наследник моей матери, я немало приобрету, если мы одолеем Халдейнов, но, надеюсь, вы поймете, что я бы предпочел, чтобы мои брат и сестра были еще живы, когда мы победим его окончательно, и разделили бы нашу радость. С этой целью я хотел бы высказать несколько практических соображений по части тактики и политики, которые могли ускользнуть от вашего внимания.

– Не поучай меня, дитя.

– Я не дитя, архиепископ. Не более, чем Келсон, – парировал Ител, холодно и не повышая голоса. – Я принц и буду благодарен, если вы обратитесь ко мне как к таковому. Вам не приходило в голову, что даже если для Келсона невозможно вести настоящую войну зимой, он способен все-таки достаточно тревожить равнинные местности, чтобы помешать сбору нашего ополчения? Но он не предпримет решительных шагов, пока мы с ним договариваемся.

– Тебе предстоит еще немало узнать о политике, дитя, – холодно ответил Лорис. – И о Дерини. Как ты можешь даже думать о том, чтобы дать ему удовлетворение…

Сикард с угрозой откашлялся.

– Мой сын мыслит здраво, архиепископ. Так мы с матерью его воспитали. И я, тоже привыкший смотреть на вещи трезво, понимаю: мы не сможем защитить Сидану и Ллюэла, если Халдейн не станет держать слово. К началу года, когда пройдет лишь немного после Рождества – срока, назначенного Халдейном, даже наши равнины будут совершенно недоступны для больших воинств, собранных вне Меары. Пока мы делаем вид, будто согласны рассмотреть его условия, будут в безопасности и наши дети, и наши пограничные земли.

– Ни дети, ни земли не могут быть в безопасности, пока жив Келсон, – упрямо заявил Лорис. – Он считает вашу землю своей, и должен в конце концов убить вас и ваших наследников или же держать вас в пожизненном заточении, как попытался поступить со мной. Не такой он дурак, чтобы оставить вас в покое и позволить, чтобы над ним всегда висела угроза мятежа. Он использует детей, как наживку, дабы заманить вас в ловушку и уничтожить.

– Так пусть думает, будто все идет как надо, – отрезала Кэйтрин. – Болтовня ничего не стоит. Возможно, нам удастся сыграть на его надежде на освобождение Истелина, ибо его, кажется, тревожит безопасность этого человека. Теперь, когда Джедаил посвящен, нам здесь от Истелина пользы мало.

Лорис высокомерно поднял бровь в направлении Истелина.

– Да. Любой достойный священнослужитель известил бы вышестоящих, что кто-то из его подопечных намерен нарушить священную клятву. Истелин, вот кто лично в ответе за побег юного Дугала.

Истелин, доселе угрюмо молчавший, тряхнул головой.

– Искренне сожалею, но не могу признать за собой эту заслугу, – вымолвил он негромко. – Что же до греха клятвопреступления, полагаю, есть куда более противные Богу деяния, чем попрание обета, принесенного по принуждению. Возможно, кое о каких из них вам известно.

У Лориса недобро засветились глаза.

– Что до того, чего я стою как священнослужитель, – продолжал Истелин, – вы не полномочны об этом судить, вы лишены такого права с тех пор, как епископы низложили вас и отправили в заточение.

Столь же внезапно, сколь и сознательно, Лорис вскочил и занес руку, чтобы ударить непокорного Истелина. Нечленораздельный рык вырвался из его гортани, он не заметил, как его кубок свалился с подлокотника и разбился о каменные плиты.

– Стойте! – выдохнула Кэйтрин, одновременно Сикард кинулся между этими двумя, чтобы предотвратить удар.

Возглас принцессы и звон разбитого кубка умерили слепую ярость Лориса, и он с негодованием остановился, прежде чем Сикард успел коснуться его, подчеркнуто уронив руки по сторонам и склонив голову перед Кэйтрин, и опять уселся. Сикард шумно и резко вздохнув, поправил рубашку и тоже сел. Ител, который намеревался поддержать отца, осторожно вернулся на прежнее место за креслом матери. Джедаил стиснул руки перед собой и попытался, чтобы по его лицу не поняли, насколько он разрывается между верностью тетушке и повиновением человеку, который сделал его епископом. И за все это время Истелин даже не дрогнул.