Текст книги "Камбер-еретик"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА XI
А говорят: кого хочет он учить ведению и кого вразумлять проповедию? Отнятых от грудного молока, отлученных от сосцов матери?[12]12
  Исайя 28:9


[Закрыть]

Прошло несколько дней, и погожим зимним днем Ивейн с Райсом отправились в свою усадьбу в Шииле – якобы желая навестить детей. Покуда Райс занимался с отпрысками, Ивейн, сославшись на усталость с дороги и недомогание, осталась дома вместе с Реваном.

Они вышли в заснеженный сад. Реван хромал меньше обычного, и все же он с благодарностью принял предложение Ивейн присесть на скамью. Неподалеку семилетняя Райсил демонстрировала отцу, как хорошо она объездила гнедую лошадку, которую родители подарили ей на день Богоявления. Тиегу было всего шесть, и ему не дозволяли пока самому сидеть в седле, его держал на руках Райс, и когда отцовский конь переходил на рысь, мальчик вскрикивал от восторга. Здесь не было только старшего, Эйдана, но сейчас он гостил в Труриле, неподалеку от Кулди, у своего кузена Адриана Мак-Лина, внука сестры Камбера Эйслин и отца второго Камбера, которого, во избежание путаницы, все именовали Камлином, и который был на год старше Эйдана. Первенца своего Ивейн видела лишь по праздникам и безмерно тосковала вдали от него.

С печальным вздохом она вновь обернулась к Ревану, рассеянно вертевшему пергаментный свиток в узких, испачканных чернилами пальцах. Скорее всего, поэма или песнь его собственного сочинения, но спросить напрямую Ивейн не решилась. Спасенный Катаном хромой ученик плотника за эти годы стал книжником и поэтом, и мысль о том, что их планы означают крушение всех надежд этого одаренного юноши, наполнила горечью сердце Ивейн. Но выбора не было.

– Как успехи детей, Реван? – спросила она, стараясь немного оттянуть неизбежное.

Реван улыбнулся, откинув с лица прядь светло-каштановых волос. Как и большинство молодых мужчин, он носил волосы до плеч.

– Лорд Тиег еще мал для серьезного обучения, миледи, – просто сказал он, – хотя подает большие надежды. Больше всех меня радует леди Райсил. Если она продолжит учение всерьез, то преуспеет в науках, как вы.

Польщенная Ивейн сняла с плаща сухую веточку и стала машинально вертеть ее в пальцах.

– Наследственность, – с улыбкой произнесла она. – Вся в деда. – Она внимательно разглядывала веточку, словно никогда прежде не видела ничего подобного. Ивейн искала нужные слова.

– Реван, ты долгие годы служишь моей семье. Тебе нравится эта работа?

Он улыбнулся своей обычной легкой, лучезарной улыбкой и застенчиво опустил глаза.

– Вы же знаете, миледи, что да. Вы и лорд Райс всегда были очень добры ко мне. Дети стали мне такими же родными, как братья и сестры, которых мне так и не довелось увидеть. Откровенно говоря, мне… иногда мне нравится думать, что я для вас нечто большее, чем просто наставник ваших детей, что я часть семьи, скромный бедный родственник. – Он отважился взглянуть на нее. – Вы не сердитесь на меня?

– Сержусь? Нет, конечно! Ты и есть часть нашей семьи. Зная, что ты здесь, нам с Райсом не нужно беспокоиться – наши дети в хороших руках.

Он был польщен, но промолчал, и Ивейн решила, что откладывать больше нельзя.

– Реван, мы с Райсом приехали не только затем, чтобы повидать детей. И я вполне здорова. Я хотела поговорить с тобой о твоей работе у нас и спросить, не захочешь ли ты послужить нам несколько иначе. Задача будет намного труднее тех, что тебе приходилось выполнять до того времени. Если бы мы не считали тебя членом семьи, я не отважилась бы просить об этом.

– Что это за служба, миледи? – пробормотал Реван. Его лицо внезапно стало более серьезным, а веселые искорки в глазах потухли. Отложив свой свиток, он с волнением ждал ответа.

– У нас – у меня и Райса – есть проблема. – Она разломила веточку, которую все еще держала в руках, и бросила половинку на землю. – Нет, в наших отношениях все нормально, – добавила она, поймав встревоженный взгляд Ревана. – Наши души, сердца и тела соединяют узы брака. Более близкого союза в этой жизни нельзя представить.

При этих словах Реван облегченно вздохнул, и Ивейн вдруг осознала, насколько этот молодой человек обожествляет Райса и поклоняется ей. Ивейн не без труда заставила себя вернуться к разговору.

– Это имеет отношение к Райсу как к Целителю, – продолжала она, скобля веточку ногтем большого пальца. – Несколько недель назад Райс обнаружил одну очень любопытную особенность Целителя, и мы решили, что она может послужить на пользу Дерини. Но это очень странное явление. С его помощью Целитель может блокировать способности Дерини так, что их нельзя ни использовать, ни выявить, ни даже вспомнить, что они были. Насколько нам известно, до настоящего времени никто не мог проделать такое.

Ивейн искоса взглянула на него, и Реван недоверчиво покачал головой, хотя в его светло-карих глазах ясно читалось замешательство.

– Но зачем вам нужно отнимать способности Дерини, миледи? Наделять ими – возможно, но отнимать их? Я не понимаю.

– Сначала и мы не понимали. Но… – Она со вздохом поднялась и стала ходить перед скамейкой, знаком велев Ревану оставаться на месте. – Реван, ты, конечно, осведомлен о чувствах людей к Дерини, особенно после смерти короля.

– Некоторых людей, миледи, – признал он, безразлично пожав плечами. – Но со мной и слугами Шиила совсем другой случай.

– Но многие люди относятся к нам именно так, – возразила Ивейн. – И что еще более существенно, таковы чувства регентов. Кто может предугадать официальную политику по отношению к Дерини в будущем, если в течение следующих двух лет юный король обречен находиться во власти таких, как Мердок, Ран и этот жалкий епископ Хьюберт. Вспомни, когда свергли Имре, с ним пала и власть Дерини. Дерини получили места в новом правительстве только потому, что Синхил испытывал к ним личную симпатию. У регентов нет симпатий, а только воспоминания о том, как Дерини поступили с людьми во времена Междуцарствия.

– Но архиепископ Джеффрай все еще входит в состав Регентского совета, а ведь он – Дерини, – сказал Реван.

– Но это не по воле регентов. Сейчас Джеффрай в Совете, потому что он обязан там быть. Будь то обычный королевский совет или Регентский, архиепископ Валоретский и примас Гвиннеда обладает неоспоримым правом заседать в его составе. Но стоит подвернуться удобному случаю, Джеффрая сместят. А другие Дерини – епископ Келлен, граф Джебедия и сам Райс – уже потеряли должности при дворе. После коронации мы все должны покинуть Валорет. Мы опасаемся, что это только начало, и потеря постов может стать прелюдией к потере жизней. Будет еще один Найфорд.

Медленно кивая, Реван нахмурился.

– Я понял, что вы имеете в виду. – Он помолчал. – Но какое отношение все это имеет к блокированию способностей Дерини? Мне кажется, что Дерини, наоборот, захотят только усилить свое могущество, чтобы защищаться, конечно, если ваши опасения сбудутся.

– Так действительно можно подумать, – признала Ивейн, обрадованная и немного испуганная тем, что Реван так хорошо понимает ее. – Но ты же знаешь, что всему на свете есть предел. И когда могуществу Дерини противостоит дюжина мечей, стрел и копий, зло только умножает зло. Это не лучшая защита.

– В таком случае, отсутствие волшебства – хорошая защита? – спросил Реван, по большей части обращаясь к самому себе.

– Только не тогда, когда кого-то уже знают как Дерини и могут доказать это. Но я прошу принять во внимание, что если даже другой Дерини не может определить расу кого-то и если сам не помнит, что когда-то был Дерини, то отсутствие волшебства может стать хорошей защитой.

Пока Реван обдумывал все это, Ивейн снова села и приказала сердцу, готовому вырваться из груди, успокоиться.

Несколько мгновений спустя Реван поднял голову и посмотрел вдаль, за луг. Невдалеке от дубовой рощи Райс с дочерью вели своих лошадей под уздцы, а Тиег гордо восседал в седле. Реван быстро отвел взгляд, но Ивейн успела заметить, что он начал смутно догадываться о том, что она собиралась разлучить его с детьми.

– Миледи, вы еще не сказали, что это коснется меня и детей.

Она вздохнула.

– Эйдан у кузена в безопасности. Райсил и Тиег останутся здесь, но придется нанять другого учителя. Если появится необходимость, они отправятся в Орден к моему брату.

– Понятно.

– Что же касается тебя, то мы подумали, что ты сможешь помочь нам использовать открытие Райса для защиты по крайней мере некоторых из нас. Ты станешь пророком, кем-то вроде Иоанна Предтечи, последователем святого Виллима. Мы устроим так, будто ты отнимаешь у Дерини могущество, чтобы уберечь от зла, о котором проповедуют виллимиты. На самом деле ты будешь работать с Целителем, который будет блокировать могущество Дерини. Ты привлечешь к этому как можно больше малоизвестных Дерини, особенно женщин и детей. Потом они смогут поселиться в безопасных местах и начать новую жизнь, расставшись с клеймом Дерини, пока не минует угроза и не появится возможность восстановить их способности.

После окончания ее речи Реван покачал головой.

– Это невозможно! Такое никогда не сработает! Я служу Дерини всю свою жизнь. Кто поверит этому? Кто поверит мне?!

Когда Ивейн обрисовала дальнейшие детали их плана, Реван покорился.

– Думаю, это может сработать, миледи, – сказал он, через силу выговаривая слова. – И вы действительно считаете, что я смогу это сделать?

– Вот именно.

Реван сглотнул слюну, неловко опустился на колени, взял руку Ивейн и с благодарностью прижал к губам.

– В таком случае, я, как всегда, в вашей воле, миледи, – прошептал он.

– Спасибо тебе, Реван, – произнесла она, слегка касаясь его головы. – А теперь сядем рядом и продолжим беседу. Нужно хорошенько подготовиться.

Когда он поднялся и сел, не выпуская ее руки, взгляд его блуждал.

– Расслабься, Реван, и позволь мне проникнуть в твой разум, как мы делали раньше, И для твоей же безопасности не вспоминай ничего, из того, о чем узнаешь, кроме тех случаев, когда ты будешь со мной или с Райсом.

* * *

Поздним вечером того же дня Ивейн и Райс вернулись в Валорет, довольные разговором с Реваном – орудием исполнения их плана, хотя сердца щемило от жалости к юноше. Они сообщили об этом на Совете Камбера и привели в действие остальные части плана.

А в Шииле Реван внезапно воспылал неодолимой страстью к деревенской девушке Файнелле, которая тут же таинственным образом заболела. Несмотря на все старания Райса, вызванного Реваном, ее состояние ухудшалось.

Райс старательно лечил молодую женщину, Ивейн помогала ему, а Реван, который объявил о своем намерении жениться на Файнелле, не находил себе места. Несмотря ни на что, Райс мало чем мог помочь Файнелле. В тот день, когда гроб Файнеллы опустили в землю – бедная девушка умерла за день до своей помолвки, – Реван переменился.

– Вы могли спасти ее, – кричал он, стоя перед несколькими дюжинами гостей, приглашенных Райсом и Ивейн по случаю Сретения. – Вы позволили ей умереть, вы, Дерини, – чудовища! Вы могли спасти ее, но позволили умереть! Вы убили ее!

Сорвав значок слуги Райса Турина, он бросил его к ногам своего хозяина и, рыдая, выбежал из зала. Ивейн стала сбивчиво объяснять гостям, среди которых были и люди, и Дерини, что все было не так, как сказал Реван, что с ухудшением состояния Файнеллы он сам все более был не в себе, но настроение и обед были испорчены. Несостоявшийся праздник закончился очень рано, едва со стола убрали посуду.

В течение следующей недели новость об этом происшествии распространилась при дворе, потому что среди прочих Ивейн были приглашены незнатные и неименитые придворные – наиболее ловкие и энергичные разносчики слухов. К Благовещению история в разных вариантах выглядела так: Райс намеренно довел суженую Ревана до смерти, возможно, из-за ревности.

Райс не хотел, чтобы Реван оставил службу после женитьбы на Файнелле и завел собственную семью.

Райсу точно была нужна сама Файнелла, но девушка предпочла Ревана, вот почему он уморил ее.

В конце концов разве Райс не был Дерини? Разве епископ Хьюберт не предупреждал на проповеди, что Дерини коварны, что даже кажущиеся на первый взгляд достойными доверия оказываются похожими на Имре?

К коронации заговорили о Реване. К середине мая стало известно, что он объявился в общине неовиллимитов в холмах восточное Валорета. По слухам, новые братья принимали его как блаженного. Дни напролет он проводил на вершине горы, беседуя с глыбой медного купороса, в еде был умерен, говорил мало. Никто не сомневался в том, что его действия – это не просто бред больного, доведенного до сумасшествия. В своем новом брате виллимиты видели искру божьего огня, зажженного против Дерини.

Епископ Хьюберт, услышав новости, произнес в королевской часовне проповедь об обращении язычника Савла на пути в Дамаск в святого Павла. Хьюберт недвусмысленно пожелал, чтобы каждый человек, находящийся на службе у Дерини, молил Всевышнего даровать ему такое обращение.

Пока Реван находился у виллимитов, готовясь стать гласом благочестия среди диких нравов, его на время забытые союзники готовили к исполнению свою часть плана. Джеффрай старался получше организовать непростую встречу Райса, Эмриса и Кверона.

Местом для нее он избрал монастырь святого Неота, принадлежавшего Ордену Гавриила, где настоятелем был отец Эмрис. При жизни нескольких поколений этот монастырь пользовался славой центра деринийского обучения и воспитания Целителей. В монастыре был древний церковный Портал, возведенный деринийским духовенством несколько веков назад. Доступ в него был открыт не только Райсу и Камберу, которые собирались вернуться из Грекоты, но и Джеффраю, который до этого должен был провести переговоры с Эмрисом, а через него – и с Квероном.

В большинстве соборов и главных культовых строений, так или иначе связанных с Дерини, имелся по крайней мере один Портал, хотя нынешние обитатели этих строений могли и не знать о существовании такового.

Воспользовавшись сетью Порталов, доступ к которым был открыт любому священнику-Дерини, Джеффрай в мгновение ока перенесся из своей часовни в Валорете в ризницу церкви аббатства святого Неота, как раз в тот час, когда ожидал застать Эмриса одного. Каждую ночь члены Ордена проводили бдения в своем знаменитом храме святого Гавриила и Богородицы, расположившись в часовне, в которую пускали не только братьев и послушников, но и мирян. Эмрис участвовал в бдениях по ночам с субботы на воскресенье и, как Джеффрай выяснил впоследствии, не изменил своей многолетней традиции.

Как Джеффрай и надеялся, он нашел Эмриса перед храмом Богородицы. После приветствия несколько минут прошло в молчании, прежде чем архиепископ изложил цель своего визита, установив контакт, они возобновили былую дружескую связь. Изложение фактов было сжатым, Джеффрай объяснил, что прибыл сюда по важному делу Совета, которое требует встречи Райса с Квероном и Эмрисом. Из чего отец-настоятель сделал вывод, что встреча может быть посвящена не только делам Совета, но и вопросам исцеления.

Побоявшись нежелательных вопросов, которые могут возникнуть после визита примаса Гвиннеда в главный деринийский храм, Джеффрай постарался скрыть свое прибытие от посторонних. Оставшись единственным Дерини в составе Регентского совета, Джеффрай и так ходил по лезвию бритвы, а его визит мог дать регентам новый повод для подозрений. Кроме того, ему пока не хотелось открывать Кверону свое участие в Камберианском Совете, и связаться с ним архиепископ поручил отцу Эмрису.

Из-за того, что в Долбане не было собственного Портала, пришлось посылать гонцов, и на подготовку встречи ушло несколько недель. К тому же поначалу Кверон заупрямился, и, прежде чем Эмрису удалось заставить его приехать, пришлось вносить изменения в первоначальный план. В конце концов Кверон согласился и приехал в назначенный день, но то, что Элистер Келлен, не бывший Целителем, тоже будет присутствовать, вызывало у него подозрения и раздражало. Эмрис не мог разрядить ситуацию, потому что сам не знал, зачем понадобилось Райсу приглашать не-Целителя, и не имел права распространяться о Совете Камбера. Эмрис не спрашивал, а Джеффрай не открывал причину присутствия Элистера.

Назначенный день начался ярким и чистым рассветом. Прозрачный воздух этого чудесного утра благоухал букетом запахов, разносящихся из цветущих садов Камбера. После мессы и легкого завтрака Камбер и Райс в безмолвии поднялись на сто двадцать семь ступеней башни королевы Шинед. Поставленный перед необходимостью давать инструкции Эмрису, своему бывшему наставнику, а также почти легендарному Кверону, Райс очень волновался. Таким Камбер его еще никогда не видел.

Выйдя в открытую галерею, на яркий дневной свет, они невольно прищурились, а вновь нырнув под крышу, остановились, чтобы глаза привыкли к неяркому освещению комнаты. Райс встал настороже, четко рисуясь в дверном проеме на фоне апрельского неба, в то время как Камбер опустился на колени в северо-восточном углу, чтобы обследовать одну из плит пола.

– Хотелось бы мне знать, как тебе это удается, – сказал Райс, когда Камбер встал и поправил белый пояс на своей сутане епископа. – В теории я отлично разбираюсь, но не доверяю Порталу, он несет меня, а я его не чувствую.

Камбер тихонько засмеялся, встал на открывшийся прямоугольник и протянул руки к Райсу.

– Я могу почувствовать его. Именно это имеет значение сегодня утром? Впрочем, я знаю, что тебе не по душе. Не нравится, что, перемещаясь от одного Портала к другому, ты не контролируешь ситуацию. – Положив руки на плечи Райса и поставив его перед собой, он улыбнулся. – Все Целители одинаковы. Вы всегда хотите быть победителями.

– Необоснованное утверждение! – воскликнул Райс в негодовании, которое, однако, заставило его солгать.

– Иногда, – добавил он, глубоко вздохнув, – очень даже хорошо, когда кто-то берет над тобой верх. – Он посмотрел на Камбера, снова глубоко вздохнул. – Послушай, это будет очень трудно, и не только для меня, – мягко сказал он. – Ты не Целитель, а они самые лучшие. Ты уверен, что хочешь рискнуть…

Камбер покачал головой.

– Нет, вовсе не уверен. Но я не оставлю тебя одного, Райс. Я рискну, кстати, уже не в первый раз.

– Да, не в первый.

– Тогда не волнуйся. Они больше не твои учителя. Ты знаешь то, что не известно им, и неважно, насколько они преуспели в другом. Запомни это.

– Постараюсь.

Улыбнувшись, Камбер снова обнял Целителя за плечи, глубоко вдохнул и выдохнул, сгущая энергию вокруг, и вызвал в сознании образ желаемой точки пространства.

В то же мгновение они очутились в темноте перед маленьким алтарем слоновой кости, в комнате горела одна-единственная свеча на стене. Из темноты выступили Эмрис и Кверон.

– Отец Эмрис, отец Кверон, – пробормотал Камбер, подбирая тон, соответствующий бесстрастному выражению лица Эмриса, и слегка поклонился.

– Добро пожаловать в монастырь святого Неота, ваша милость, – мягко вымолвил Эмрис, его холодная рука поднесла руку Камбера к губам, чтобы поцеловать аметистовый перстень епископа. – Лорд Райс, рад видеть вас снова после стольких лет.

В полумраке комнаты старый Целитель был похож на призрак, а его косичка была едва заметна на белом облачении. Почти бесцветные глаза, точно иней при свете заходящего солнца, поблескивали на худом, аскетическом лице. И только знак Целителя слева на груди нарушал игру оттенков белого на белом фоне.

На Квероне, как и в прошлую встречу с Камбером, была серая сутана его обители, но ради торжественного случая он надел зеленую мантию Целителя, хотя и не такую яркую, как у Райса. Пока Целители довольно церемонно приветствовали друг друга, Камбер заметил, что Кверон нервничает не меньше молодого коллеги; им, видимо, будет нелегко общаться друг с другом. Он был рад, что хотя бы спокойствие Эмриса сглаживает всеобщее волнение. Эмрис улыбался и подталкивал их к двери ризницы.

– Идемте, милорды. Для беседы я выбрал более безопасное место, – сказал он, отперев дверь и отворяя ее почти прозрачной рукой. – Я подумал, что раз епископ Келлен никогда раньше не бывал здесь, перед работой мы устроим ему небольшую экскурсию по монастырю. Что-нибудь не так, Райс? – Он обернулся к Райсу, которому было явно не по себе.

– У нас очень серьезное дело…

– И ты думаешь, что сейчас твое состояние как раз подходит для него? – спросил Эмрис, отечески погладив Райса по руке. – Ты весь напряжен, сын мой. Где та дисциплина, которой я учил тебя? Конечно, прошло столько лет, но ты не мог забыть все, чему научился. Об этом можно судить хотя бы по твоей репутации.

Вовремя приведенному в чувство и немного смущенному от того, что все происходило на глазах Кверона, Райсу удалось выдавить из себя извинение. Ощутив некоторую симпатию к аббату, Камбер позволил себе слегка улыбнуться. Он уже заметил, что Кверон, воспользовавшись срывом Райса, попытался скрыть свою собственную неловкость. Служитель святого Камбера чувствовал неприятное давление от присутствия малознакомых людей. Кажется, он был вовсе не таким уж опасным собеседником, каким они его себе воображали.

– Благодарю тебя за эти слова, отец Эмрис, – произнес Камбер с сухим смешком. – С тех пор, как Райс явился ко мне прошлой ночью, я все время пытался заставить его расслабиться, хотя и с меньшим успехом, чем вы с отцом Квероном.

Он намеренно не обратил внимания на колкий взгляд аббата из Долбана и беспечно продолжал, будто ничего не заметив:

– Суть в том, что, как вы, должно быть, знаете, мои познания в искусстве исцеления очень невелики, хотя я много слышал об этом от Райса. Пока я здесь, мне будет интересно понаблюдать за вами. Если же ваша братия сочтет единственной целью моего визита знакомство с вашей обителью, тем лучше.

– Именно так я и сказал себе, – отозвался на это Эмрис, взглянув на Кверона и слегка наклонив голову. – Если ваша милость согласится последовать за мной, я покажу вам кое-что интересное. Кверон, Райс, – он обратился к ним как учитель к своенравным ученикам. – Когда мы приступим к серьезной беседе, надеюсь, вы будете лучше держать себя в руках.

Не промолвив больше ни слова, он вывел Камбера из ризницы, бледной рукой поддерживая его под локоть и указывая на изумительной работы мозаику с ликом архангела Гавриила, украшавшую стену коридора.

Обменявшись осторожными взглядами, Райс и Кверон, уже более уравновешенные, последовали за первой парой.