Текст книги "Камбер-еретик"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

– Мои возражения заключаются в том, что каждый из нас обошел стороной настоящую причину этого заседания, распространяясь о новом таланте Райса. Подумайте об этом. Что важнее с практической точки зрения: новый, неизвестный талант, который может стать опасным, если кто-то узнает о нем и если он окажется в ненадежных руках, или те самые юные бездельники, которые и сейчас разъезжают по дорогам и сеют ненависть к нам, нападая на людей, многие из которых делаются нашими вполне реальными врагами.

– Он прав, – вынужден был признать Камбер. – Это, естественно, возвращает нас к первопричине нашей встречи. Грегори, ты и Джесс дольше всех ездили по дорогам. Ваши предложения?

Грегори посмотрел на сына, тот пожал плечами. Несмотря на то, что он был самым юным из присутствовавших и до этого момента не сказал ни слова, именно он возглавлял патрулирование дорог Эбора, потому что его отец часто бывал занят другими делами. Опыт делал его зрелым не по его шестнадцати годам.

– Трудно быть точным, ваша милость. Обычно жертвы не узнают нападавших. Не думаю, чтобы вы разглядели кого-нибудь из ваших забияк.

– Нет, но если еще раз увижу, то обязательно узнаю. Поэтому я немедленно сообщу все тебе, а Джорем поделится с Девином и Анселем. Это поможет?

– По-моему, да, – вступил Ансель. – Основной нашей проблемой всегда было опознание. Но свидетельство Дерини против Дерини весит куда больше, чем свидетельство человека против Дерини. Ты так не думаешь, Джесс?

Джесс кивнул.

– Конечно. О тех вещах, что вы обсуждали ранее, я знаю не слишком много, ваша милость, но о местных дворянах, которые разъезжают по дорогам Долбана и Эбора, я знаю достаточно. Если вы сможете опознать обидчиков, Мак-Рори и я найдем предлог, чтобы заманить и захватить их. Тогда они, по крайней мере, на некоторое время прекратят рыскать по округе.

– Мне это кажется прекрасным планом, – согласился Камбер. – Если к нему нечего добавить, Джорем и я проинструктируем наших юных друзей. Джеб, этого довольно, чтобы удовлетворить твои возражения? Думаю, сегодня больше ничего обсуждать не будем, у нас у всех был очень длинный день…

Все согласно закивали и загомонили, затем разошлись. В комнате осталось только пять человек. Впрочем, Камбер был уверен, что Грегори будет ожидать снаружи, а возможно, и Джебедия. Затем Джорем сел между своими племянниками и вошел в контакт с ними – это было обычным делом. Камбер обратился к Джессу.

– Итак, Джесс, у тебя есть какие-нибудь особые пожелания насчет того, как лучше установить контакт мозга с новым человеком? По-моему, раньше мы с тобой не работали вместе, не так ли?

– На оба вопроса ответ – нет, сударь, – пробормотал Джесс, доверчиво глядя на Камбера. – Но мой отец учил меня кое-чему, может быть, это поможет. Я знаю, что вы работали с ним.

Камбер улыбнулся и встал, знаком попросив юношу оставаться на месте.

– Тогда должно быть проще. – Он положил руку на плечо Джесса и встал позади. – День был длинным, я устал, так что пусть это будет легкий, хороший контакт. Как только будешь готов, я передам тебе все, что видел. – Он положил обе руки на плечи Джесса, большими пальцами массируя упругие шейные мышцы. – Сосредоточься, расслабься… – прошептал он, чувствуя, как Джесс глубоко вдохнул, приготовившись принять информацию. – Прекрасно, должен сказать, это будет довольно приятно. Снова вдохни и выдохни.

С этими словами он опустился сразу на два уровня и обнаружил, что сознание мальчика подготовлено так хорошо, как только можно желать. Он закрыл глаза, зная, что и Джесс уже не видит окружающие предметы. Руки Камбера по-прежнему лежали на плечах юноши. Телесное соприкосновение уже не требовалось, просто сохранять позу было легче, чем изменить.

Защиты Джесса отступили с привычной легкостью. Именно этого и ожидал Камбер, зная Грегори. В мгновение ока его впечатления о происшествии на дороге у Долбана передались Джессу. Минуту спустя Камбер вернулся к обычному восприятию и увидел, что Джесс повернулся к нему лицом. На губах мальчика играла довольная, удивленная улыбка, словно он и сам не ожидал легкости контакта.

– Хорошо исполнено, парень, – пробормотал Камбер, одобрительно пожав плечо Джесса и снова усаживаясь. – Сразу видно, кто твой отец. Ты узнал кого-нибудь из этих юных негодяев?

– Конечно, ваша милость. Утром я пошлю людей на их поиски и вместе с графом Девином и лордом Анселем проверю сам. Благодарю вас, сударь.

– Спасибо тебе, Джесс.

Он наблюдал за юношей, когда тот встал и пошел к отцу, потом обернулся и увидел, что Джорем тоже смотрит на Джесса. Девин и Ансель уже ушли, и на губах Джорема играла легкая усмешка.

– Просто удивительно. Я бы сказал, что Джесс стал для тебя приятным сюрпризом, – сказал Джорем.

– Это ты верно заметил, просто удивительно… – Камбер потянулся, зевнул и встал. – Или я становлюсь старым, или молодое поколение слишком хорошо обучено. Этот Джесс гладкий, словно шелк, даже лучше Грегори. От одной мысли, на что он стал бы похож, пройдя воспитание в Ордене Михаила или Гавриила, меня пробирает дрожь.

– Как мы тебя испортили, – произнес Джорем. – Не припомню, чтобы ты говорил такие вещи до вступления в Орден.

Камбер улыбнулся и, обняв сына за плечи, направился с ним к двери, убедился, что за ней никого, кроме Джебедии, нет, и только после этого ответил;

– Ты абсолютно прав. А теперь давай вернемся в Валорет и немного поспим. Одному Господу известно, что эти кровожадные регенты припасли для нас на завтрашний день.

ГЛАВА X
Но сейчас тебя и дом твой будут оплакивать.[11]11
  Гермас III 7:12


[Закрыть]

Вечером следующего дня Ивейн с Райсом прибыли в покои Камбера, чтобы отужинать с епископом и его секретарем; Райс прихватил с собой и лекарский саквояж. Похороны Синхила были назначены на будущую неделю, и двор пребывал в глубоком трауре, так что в главном зале дворца не накрывали столов для совместных обедов, и обитатели замка трапезничали порознь и, в большинстве своем, весьма скромно.

Гроб с телом короля стоял в дворцовой часовне под охраной отборной стражи и избранных дворян, назначенных регентами. Юных принцев ежедневно приводили помолиться у гроба отца, и им даже дозволяли постоять в почетном карауле, если рядом был кто-то из регентов. Остальное время мальчики проводили в уединении, которое нарушали лишь недолгие парадные церемонии Алроя с гофмейстерами и регентами. Сумрачным зимним дням эти тягостные обязанности лишь добавляли тоски и уныния.

Таким же невеселым было и настроение Камбера, его детей и Джебедии. Наскоро поужинав, они вновь принялись обсуждать открытие Райса. Решено было, что именно на Джебедии они первым испытают новые возможности, так как он единственный не присутствовал при излечении Грегори. Смущенного Джебедию усадили на стул у камина, Райс встал рядом, Ивейн – чуть позади него, а Камбер с Джоремом уселись напротив. Потирая замерзшие руки, Целитель задумчиво покосился на Джебедию.

– Я пока не стану рассказывать тебе ничего лишнего, – мягко начал он. – С тобой я работал едва ли больше, чем с Грегори, так что начнем мы с того же самого, что и с ним. Расслабься, представь, что перед тобой обычный Целитель. Готов?

– Как всегда, – отозвался Джебедия, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

Бросив последний взгляд на Камбера, Райс обхватил руками голову Джебедии с обеих сторон, запустив пальцы в темные седеющие волосы, а большие пальцы прижав к вискам. Джебедия не шелохнулся, только дрожь век выдала его напряжение. Не давая ему времени разволноваться, Райс внедрился в сознание, миновав прочные защиты, следуя знакомыми путями Целителя и время от времени останавливаясь.

Он еще немного помедлил, а затем проник чуть глубже и почувствовал, что в тот же миг пропали все защиты и способности Джебедия. Осознав, что с ним произошло, Джебедия вздрогнул, открыл глаза, а Райс со сдавленным криком обернулся к Камберу.

– Боже, сработало! – взволнованно прошептал он, отступив от Джебедии, чтобы взглянуть со стороны. – Я был уверен, что именно так и случится, но в глубине души все-таки сомневался. Джеб, с тобой все в порядке?

Джебедия, широко раскрыв глаза, поднес дрожащую руку к виску, провел ей по щеке, и она упала на колени.

– Черт возьми, это самая странная вещь из тех, что мне приходилось испытывать!

– Моя помощь не требуется? – спросил Райс. – Ты уверен, что все в порядке?

Джебедия кивнул.

– Нет, сейчас не надо. Если ты собираешься изучить это, то обязательно нужно, чтобы было на ком это делать. – Он покачал головой. – У меня такое чувство, будто мой разум в ловушке. – Он посмотрел на дверь и снова покачал головой. – Я не могу узнать, что творится за дверью. Ни одно мое чувство, кроме зрения, не может сообщить о вашем присутствии. Матерь Божья, неужели это и значит быть человеком?

– Думаю, да, – с трудом выговорил Райс. – Кто-нибудь из вас хочет проникнуть в его мозг? Я могу ошибаться, но, по-моему, эффект тот же самый, что и с Грегори.

Вместе они читали по разуму Джебедии, который стоически переносил все прикосновения и исследования. Кроме сознания того, что когда-то обладал могуществом, им ничего не удалось обнаружить. А когда Райс блокировал память, и это знание исчезло. Камбер, проникший так далеко, как только сумел, не находил никаких специфических признаков Дерини. Если бы он не знал Джебедию, он не поверил бы, что это не просто человек.

Райс восстановил память старого воина – им нужна была его собственная оценка, однако способности пока не были возвращены. У Райса не осталось никаких сомнений, что он может это сделать. Он открыл свою лекарскую сумку и стал из пакетиков насыпать в маленькие бокалы с вином различные порошки, аккуратно перемешивая содержимое.

Самым важным была мераша, потому что именно мераша была известна людям как средство, обладающее особым действием на Дерини. Даже большая доза на людей действовала просто как успокоительное, но даже самой малой щепотки было довольно, чтобы на несколько часов совершенно расстроить способности Дерини, нарушить координацию движений и строгую организацию ума. Всем этим мераша была печально известна. Для начала они решили дать Джебедии умеренную дозу, на которую мог рассчитывать любой Дерини, если попадал во власть тюремщиков-людей.

Когда Райс предложил ему один из бокалов, на лице Джебедии появилось выражение тоскливой покорности. Как и все воспитанные по обычаю Дерини, он испытывал на себе подобные порошки и прекрасно знал их действие, но сейчас все могло быть иначе.

– Хочешь, чтобы я выпил все? – спросил Джебедия, подозрительно заглянув в бокал. – Определенно, этого слишком много.

– Я взял много вина. Оно отобьет вкус порошка. Ну, давай же, пей.

Джебедия выпил лекарство, по привычке сморщился, но потом изумленно поднял бровь.

– Послушай, действительно отбило вкус. – Он вернул бокал Райсу. – А ты уверен, что мераша там была?

Глядя на Джебедию, Райс тоже поднял бровь.

– По крайней мере с твоими вкусовыми ощущениями все в порядке, – сказал он, протягивая руку за следующим бокалом. – Попробуй вот это. В первый раз действительно ничего не было, на случай, если ты станешь реагировать на одно название.

Джебедия пожал плечами и поднял второй бокал, Камбер следил за ним еще пристальнее, зная, что именно в этом, а не в первом бокале не было порошка. Джебедия осушил второй бокал так же быстро, как и первый, снова покачал головой и вернул его Райсу.

– И в этом вкуса не чувствуется. И вообще ни одного обычного признака какого-либо зелья. Дрожи в руках нет, зрение нормальное, не тошнит… – Он улыбнулся. – Похоже, твой талант способен нейтрализовать действие мераши, только цель не оправдывает средства. Я изо всех сил стараюсь бодриться, но если ты скажешь, что не можешь сделать все по-старому, я разорву тебя на куски.

– Я сумею вернуть все обратно, – твердо сказал Райс и задумчиво поднял брови. – Кроме телесных, у тебя нет других ощущений? – спросил он, положив руку на лоб Джебедия и проникая в те области, на которых обычно сказывалось действие порошка. Даже глубокий контроль не помог обнаружить признаки влияния мераши на организм пациента.

Спустя несколько секунд Джебедия покачал головой.

– Все, что я чувствую, это прикосновение твоей руки.

– Я так и думал. Ивейн? Еще кто-нибудь?

Все остальные по очереди убедились в правильности суждений Райса. Вздохнув, Целитель снова положил руки на виски Джебедии и углубился до определяющей точки.

– Соберись, если можешь. Прошло достаточно времени, чтобы снадобье подействовало. Сейчас ты ощутишь его. Думаю, тебя ожидает удар посильнее, чем камнем из катапульты.

Джебедия дернулся от боли – способности были возвращены, а Райс попытался хоть немного облегчить его мучения. Когда остальные трое вошли в контакт, подтвердилось полное восстановление всех качеств Дерини и влияние мераши на них. Знаком Райс попросил Ивейн передать ему со стола еще один бокал, поднес его к бледным губам рыцаря и велел выпить. Лекарство не сможет нейтрализовать действие мераши – тут поможет лишь время и крепкий сон, – но, по крайней мере, оно спасет от тошноты и ужасной головной боли.

Райс снова применил блокирование, на сей раз уже не спрашивая Джебедию. Это помогло тому выпить содержимое третьего бокала. Он откинулся на спинку стула, опустошенный, но, по мере того как противоядие оказывало действие, его лицу возвращался нормальный цвет. Спустя несколько минут Райс снова снял блокирование, сохраняя строгий контроль над болевыми точками, на этот раз удар оказался терпимым. Джебедия вздрогнул, закрыл глаза и, застонав едва слышно, стал тереть лоб рукой, но теперь ему стало немного полегче. Спустя еще несколько минут он смог открыть глаза и посмотреть на друзей.

– Было очень плохо? – мягко спросил Райс.

Джебедия удалось слабо улыбнуться.

– И сейчас тоже, мой друг, но уже терпимее. О, Господи, неужели они действительно дают такую дозу в тюрьмах? – Чтобы выговорить эти слова, ему потребовалась вся сила воли.

– Так мне говорили, – ответил Райс. – Когда я во второй раз блокировал способности, это помогло?

Джебедия на мгновение задумался.

– Думаю, да. Хотя трудно сказать наверняка. Тогда я почти ничего не соображал, так что не могу быть уверен. Боже, уж лучше получить рану в сражении, чем пройти через это еще раз!

– Думаю, ни в том, ни в другом необходимости не будет, – сказал Райс. – Хочу, чтобы ты знал: я очень благодарен тебе за то, что ты перенес эту пытку. Хочешь отдохнуть немного?

– Ни на что другое я сейчас не годен, – ответил Джебедия, задумчиво покачав головой. – Просто погрузи меня в сон. Может быть, когда я проснусь, все это покажется обычным кошмаром.

– Твой доктор согласен с диагнозом и средством лечения. – Райс улыбнулся, взял Джебедию под руку, когда тот подался вперед, чтобы встать, и знаком велел Джорему поддержать рыцаря с другой стороны. – Сейчас мы отведем тебя в комнату Джорема и уложим спать. Утром ты будешь чувствовать себя намного лучше.

– Хорошо бы, – пробормотал Джебедия, нетвердо ступая между ними. – Если будет хуже, я просто умру.

Пока они помогали Джебедии устроиться, Камбер взглянул на Ивейн. То, чему он стал свидетелем, потрясло его больше, чем хотелось бы. С уверенностью, выработанной за годы совместной работы с Целителем, он знал – следующей на очереди будет его дочь. Она тоже знала – это говорили ее глаза. Камбер подошел, крепко обнял дочь и отпустил только тогда, когда Райс и Джорем вернулись.

С притворной улыбкой Ивейн заняла освобожденный Джебедией стул. Райс взял со стола бокал и задумчиво посмотрел на него, затем, на что-то решившись, он передал бокал Джорему и сел на стул рядом с женой.

– Прежде чем ты выпьешь это, я должен убедиться, что лекарство подействует на тебя так же, как и на Джеба. – Он слегка сжал ее виски. – Если можешь, сопротивляйся как можно меньше, нет, как можно больше, – поправился он. – О, Боже, определяющая точка не защищена, как обычно! Я не могу проникнуть привычными путями, но эта точка совершенно открыта. Ты чувствуешь, что я подобрался к ней?

Она выдохнула:

– Нет.

Райс взглянул на Камбера и Джорема.

– Вы хотите следить за тем, что я делаю? Думаю, операция пройдет почти так же, как было с Грегори.

Камбер положил ладонь на руку Райса и почувствовал, что Джорем делает то же самое. Ведомые Райсом, они проникли в разные уровни сознания, блуждая в поисках незащищенных путей. Камбер сам ни за что не смог бы добраться до этой точки, да и Джорем тоже. Способность тонко различать уровни, которой менее одаренные Дерини не обладали, была преимуществом Целителей. Камберу было важно знать, только ли Целитель может влиять на эту точку. В который раз он сожалел, что талант Целителя не был и его даром.

– Вот так ты будешь себя чувствовать, – мягко произнес Райс, глядя Ивейн в глаза.

Камбер почувствовал, как что-то сдвинулось, и все было уже сделано. Ивейн удивленно заморгала, стараясь быстро оценить ситуацию, как ее всегда учили, но, кроме обычного человеческого зрения и слуха, ничто не посылало сигналов сознанию. Она была слепа!

Ивейн обратилась к Райсу, руки которого по-прежнему сжимали ее голову.

– На меня это тоже подействовало. – Она старалась заглянуть ему в глаза. Сейчас ничего, кроме этих глаз, Ивейн не видела, хотя они привыкли общаться в прямом мысленном контакте.

Райс вернул ей обычные способности Дерини, наклонился и крепко поцеловал в губы. У него щемило сердце.

На мгновение Ивейн прижалась к мужу, но потом отпрянула и глубоко вздохнула. Увидев, что она кивнула, Райс взял у Джорема бокал и передал жене.

– Ты уверена, что хочешь это сделать?

– Нет. Мераша мне не нравится, но то, что я пережила, понравилось мне еще меньше. Давайте скорее разберемся с этим, и пусть все будет позади.

Она осушила бокал, широко раскрыла глаза и покачала головой, потом откинулась на спинку стула и еще раз глубоко вздохнула.

– У меня остался ужасный привкус, – спустя несколько секунд с трудом выговорила она. – Язык костенеет, в глазах мелькает и двоится.

– Обычная реакция, – ответил Райс: профессионал вновь взял в нем верх, когда он сжал запястье Ивейн. – Сейчас действие немного медленнее, чем это было с Джебедией, реакция будет усиливаться.

Она, морщась, закрыла глаза. Райс положил свободную руку на ее лоб.

– Расслабься, любовь моя. Я знаю, что становится хуже. Вдохни глубоко и растворись во вдохе. Присоединяйтесь ко мне. – Райс повернулся к остальным. – Теперь действие зелья вошло в полную силу. Ее защиты разрушены. Способности Дерини я не блокировал, но воспользоваться ими практически невозможно. Если бы она попыталась, что-нибудь, может, и получилось бы, но совсем не то, что надо. Самоконтроля больше нет. Это классическая картина действия мераши, такое нам всем приходилось испытывать, А теперь я воздействую и поверну этот рычажок…

Как только он произнес последнее слово, веки Ивейн вздрогнули, и она посмотрела вокруг. В ее взгляде больше не было страдания. Не было и следов могущества Дерини. Они исследовали ее мозг, а она оглядывалась вокруг, удивленная исчезновением действия мераши, которое так мучило ее только мгновение назад. Когда все убедились в исчезновении способностей Дерини, Райс поднес к губам жены еще один бокал и дал выпить. Затем проводил ее в соседнюю комнату и уложил в постель Камбера, не снимая блокирования, покуда не убедился, что второй бокал сделал свое дело. Вернувшись, он нашел Камбера и Джорема сидящими у камина и, не говоря ни слова, сел на стул между ними. Словно опомнившись, правой рукой Райс коснулся лба Джорема. Прежде чем тот смог отреагировать, Райс передвинул и тут же вернул в обратное положение тот самый загадочный рычажок, оставив Джорема изумляться и качать головой.

– Так я и думал, – сказал Райс, глядя на пламя камина и потирая глаза. – Я начинаю уставать. По-моему, это похоже на передачу энергии при исцелении. Но, очевидно, этап подготовки отсутствует. Это тоже необходимо было узнать. Джорем, ты не испытал каких-нибудь побочных ощущений?

– Была… чернота на какую-то долю секунды. – Джорем сглотнул. – Райс, ты пугаешь меня!

– Знаю. Я сам себя боюсь. – Райс глубоко вздохнул и посмотрел на Камбера. – Думаю, нашим следующим шагом в познании должна стать проверка того, как это влияет на нашу способность изменять облик. Если влияет, наше открытие становится особенно опасным для тебя. Вдруг не только я могу манипулировать способностями Дерини.

Камбер был убежден, что странное явление может принести многие неприятности и беды, но от последних слов Райса невольно напрягся и пристально посмотрел на зятя.

– Есть только один способ выяснить это? – спросил он ровным голосом. – Давай. Я готов.

Камбер почувствовал прикосновение руки Райса ко лбу и, когда контакт был установлен, закрыл глаза, зная, по крайней мере, хоть что-то из того, что должно произойти. В это мгновение способности Дерини повиновались ему.

А потом наступила темнота, словно кто-то выключил свет и окутал сознание тяжелым непроницаемым шерстяным полотном. Камберу пришлось открыть глаза, чтобы увидеть Райса. Он очень удивился, что, как и секунду назад, тот сидит на стуле. Он знал, где находится и что случилось, но не мог вспомнить свои ощущения, он знал только, что что-то было утеряно.

Его внешность не давала повода для беспокойства. Камбер видел, как внимательно разглядывают его Райс и Джорем, догадывался, что, должно быть, они исследуют его разум, но ничего не чувствовал. Мгновение спустя Райс улыбнулся и кивнул, коснувшись кончиком пальца его виска, и его сознание снова вернулось. Чувствуя легкое головокружение, Камбер тряхнул головой.

– Кажется, я так и остался Элистером, – после короткой паузы прошептал он.

– Именно, – согласился Райс. – Как это ни странно, твое опасное второе «я» осталось скрытым, хотя если кто-нибудь захотел бы поискать его, то, возможно, докопался бы. Теперь, по крайней мере, мы знаем, что я могу сделать это с каждым. И мы знаем, как подействует мераша. А теперь осталось испробовать только полдюжины порошков и посмотреть, как они действуют на Дерини с блокированными способностями. Думаю, нам предстоит тяжелая неделя, не говоря уже о том, что добровольцев у меня нет.

Ни Камбер, ни Джорем не стали оспаривать это утверждение.

* * *

Всю оставшуюся неделю продолжались эксперименты. Порошки Райса были сначала испытаны на Грегори и Джессе, затем на Девине и Анселе, а потом их попробовали Джеффрай и Джебедия. К празднику святого Тейло, на который были назначены похороны Синхила, все они нуждались в передышке, хотя бы на время церемонии.

Похороны Синхила прошли с огромной пышностью и достоинством. На них регенты немало позаимствовали у церкви и в казне. За последние тридцать лет Гвиннеду не случалось видеть погребение царствовавшего монарха. Синхил не был ни очень хорошим, ни обожаемым королем, но он был человеком и Халдейном, он сверг с престола Имре и не дал его сестре вернуть трон Фестилам. Никто не мог отрицать, то были благие деяния, и народ был по крайней мере благодарен Синхилу за это.

Но, несмотря на их своеобразную признательность, они не понимали его. Не любили за набожность, которая заставляла Синхила страстно желать возвращения духовного сана, и отдаление от дел государства, которое досталось ему ценой огромных усилий. Зато все понимали, что Синхил, не будучи необыкновенным или особенно мудрым королем, проявлял подлинную заботу о благосостоянии своего народа, хотя порой и не знал, как лучше править или выбирать себе советчиков. Он был много лучше ребенка, наследующего престол Гвиннеда.

Ясно было, что по крайней мере два следующих года страной будут править регенты. Среди соотечественников-людей их персоны были популярны, но все-таки они были только людьми, а народу было прекрасно известно, как трудно устоять от искушения и не воспользоваться своим положением при дворе, чтобы получить звания и земли. Нет, регенты – это нечто совсем иное, чем монарх на престоле.

И все же народ не могла не трогать беззащитная прелесть трех принцев. Никто о них толком ничего не знал – всю жизнь отец тщательно оберегал детей от толпы, – но, по слухам, наследник и младший принц были умными прелестными мальчиками, хотя первый был слаб здоровьем.

О среднем сыне, увечном принце Джаване, носившем печать Божьей кары, особенно не распространялись. Кое-кто сочувствовал мальчику, но не было ни одного человека, который пожалел бы, что именно Алроя, а не Джавана коронуют в мае, в день двенадцатилетия близнецов. Хотя закон этого и не запрещал, считалось, что калеке не пристало сидеть на троне Гвиннеда.

Но все могло перемениться, с легкой руки регентов. Правда, ходили слухи, будто днем и ночью с мальчиком должен находиться Целитель. Возможно, он умрет и этим прекратит смятение в умах. Если спросить об этом регентов, то, ответь они по чести, пришлось бы признаться, что печальный исход в видах государственных был рациональным решением. Райс-Майкл был на полтора года младше Алроя и Джавана, и до его совершеннолетия было еще далеко.

Первым появлением принцев на людях после смерти Синхила, если не считать кратких визитов в часовню, было участие в погребальном шествии – они шли за гробом отца. От замка, где тело умершего короля находилось всю последнюю неделю, процессия двинулась по узким извилистым улочкам и в конце концов достигла собора Всех Святых.

Алрой с золотым обручем наследника на голове, блестевшем в черных волосах, шел, не глядя по сторонам, с высоко поднятой головой, бледный и суровый. За последнюю неделю он получил множество наставлений. Его черные одежды приличествовали случаю, но на груди и спине помещался ярко расцвеченный герб Халдейнов – знак, отличающий наследника. Братья шли за ним, так же одетые в черное.

Джаван хромал меньше обычного, удивляя тех, кто его раньше не видел и поверил слухам о чудовищном увечии. Он держался так же холодно и царственно, как и его брат. Городские зеваки никак не могли знать об утренних манипуляциях Тависа, смягчавших боль, причиняемую ходьбой, не знали они и цены этой прогулки, которая будет заплачена сегодня ночью. Сейчас Джаван был настоящим принцем, и никто не должен был в этом усомниться.

Рядом с братом уверенно вышагивал Райс-Майкл, похожий на эльфа. Его так и подмывало улыбнуться и помахать толпе рукой.

Далее следовали регенты, все, кроме епископа Хьюберта, который помогал в устройстве церемонии погребения и уже ждал в соборе с остальными прелатами. Они шли четверо в ряд, облаченные в траурные одеяния, переполненные сознанием собственной значимости для будущего Гвиннеда.

Погребальную мессу по Синхилу служили архиепископ Джеффрай и епископы Келлен и Мак-Иннис – дружившие с королем, но не между собой. Служба была наилучшим прощанием с набожным королем. В соборе теснились люди и Дерини. Когда месса окончилась, тело Синхила опустили в усыпальницу под полом собора, рядом с могилами королей династии Фестилов, которые когда-то правили Гвиннедом.

Регенты объявили, что позднее гроб Синхила будет перевезен в Ремут и присоединен к праху предков Синхила, а двор вернется в прежнюю столицу Халдейнов, как только будет сделан необходимый ремонт. Регенты позаботились даже о могилах отца Синхила – Алроя, известного как Ройстон, и деда – Эйдана, известного под именем Даниеля Тряпичника.

Это заявление представляло новую власть в выгодном свете. Проявление набожности и уважения к прошлому нашло отклик у людей и Дерини. С переездом в старую столицу связывали будущее процветание династии Халдейнов и надежды на мудрость новых правителей. Начало регентства, казалось, дает к этому повод.

В первые недели после похорон Синхила регенты очень заботились о том, чтобы ни одним неосторожным поступком не разрушить ловко созданное ими представление.

Пока двор носил траур, регенты занимались приготовлениями к предстоящей в мае коронации Алроя, утверждая свою стратегию на месяцы и годы вперед. Совет избавился ото всех Дерини, кроме единственного – архиепископа. Теперь главной задачей регентов стало выдворение Дерини из замка, устранение их влияния на принцев.

Для начала мальчиков расселили по отдельным комнатам. Расположенные в одном крыле, они разделялись комнатами прислуги и самих регентов. Уроки проводились как обычно, только нагрузка стала еще больше, а учителя строже. Очень часто Алрой отсутствовал на занятиях, все так же проходивших в детской. Регенты сочли, что он сможет научиться большему, путешествуя по своему королевству и осматривая владения. На самом деле все это было частью программы, рассчитанной на его изоляцию и все возрастающую зависимость от регентов.

Чтобы избежать гнева Джавана, Тавису позволили остаться при дворе, но, по слухам, дни его были сочтены. Он был одним из тех Дерини, которые пришлись не по вкусу регентам, и знал это.

Для Дерини, уволенных со своих постов, как, например, для Камбера, недели конца февраля и начала марта стали временем приготовлений к новым занятиям и новой жизни. Многие, предвидевшие свою отставку, заранее занимались тем же. Архиепископ Джеффрай просил Камбера участвовать в церемонии коронации Алроя, дав повод задержаться в столице и, возможно, выяснить кое-что из планов регентов, но рано или поздно отъезд был неизбежен, и Камбер это понимал. К счастью, у него все еще была Грекота. По крайней мере, в Грекоте он сможет действовать без опаски.

Камбер делил время между молитвой и размышлениями о судьбах своего народа, не забывая оказывать услуги и демонстрировать всяческую приязнь тем, кто оставался при дворе. Используя свои связи, он постарался разузнать как можно больше о тех людях, в чьи жадные руки попало будущее Гвиннеда.

Словно всего этого ему было мало, Камбер еще и приглядывал за борьбой Девина и Анселя против шаек, бесчинствующих на дорогах и все более досаждавших путникам. Не без помощи Джорема личности некоторых были установлены.

Девин, граф Кулдский, поймал и повесил двоих своих подданных за изнасилование и убийство жены фермера из Чилдермаса. На дорогах стали появляться и банды людей. Бремя от времени между ними и Дерини возникали жестокие стычки. Полагали, что именно такая шайка людей спалила монастырскую школу в Барвике, учениками которой были преимущественно Дерини. В Эборе тоже было неспокойно. Из тех, кто нападал на Камбера и Джорема, полдюжины были опознаны Джессом и его отцом, всех поймали и водворили за решетку. В первую же ночь юных бездельников едва не захватила и не повесила взбешенная толпа людей. Спасти заключенных солдатам Грегори удалось ценой жизни четырех Дерини и двух людей. Пленников поместили в более безопасные камеры, но Грегори сомневался, что продержит их долго. Отцы юношей требовали освобождения узников, раз граф Эборский не может обеспечить их безопасность. Кроме того, в сущности, эти злодеи были просто-напросто мальчишками.