Текст книги "Приди, полюби незнакомца (Где ты, мой незнакомец?) (др. перевод)"

Автор книги: Кэтлин Вудивисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Что случилось? – воскликнула она и, не дожидаясь ответа, побежала вниз по лестнице.

– О, Эштон, ты ведь ничего ему не сделал? – задыхаясь, проговорила она.

– Ну что вы, мадам, клянусь честью, – слегка усмехнулся Эштон. Ленора, подбежав к ним, расстегнула отцовский пиджак и стала лихорадочно шарить, ища пораненное место, но Эштон остановил ее.

– Твой отец всего лишь порезал руку, Лирин. Право, ничего страшного.

– Руку? – Она с облегчением выпрямилась, сняла повязку и, сморщив нос, принялась осматривать порез.

– Наверное, надо промыть, – сказал Эштон, склоняясь рядом с ней. Он искал любой предлог, чтобы быть поближе. Ноздрей его коснулся душистый аромат, а глаза задержались на шее, которую он так любил целовать.

– Отведи его в гостиную, – скомандовала Ленора. – Я скажу Мейган, чтобы она принесла таз с водой и промыла порез. Сейчас вернусь.

Эштон повиновался и усадил Сомертона в кресло. Тот снова прижал платок к кровоточащей ладони.

– Она займется мной, – капризно, как ребенок, проговорил он, – Как ангел чистый, ну а я презренное ничтожество… – Он смахнул выступившие слезы, глубоко и торжественно втянул воздух и положил здоровую руку на колено.

– Хорошее дитя. Согласны?

– Уже явно не дитя, – пробормотал Эштон, глядя на Ленору, которая как раз входила в комнату. Он пожирал ее жадным взглядом, пока она опускалась рядом с отцом на колени и перевязывала ему руку.

Послышался стук копыт. Все трое прислушались, Ленора и Роберт с явным беспокойством. По привычке Малкольм подскакал к самому дому и, спешившись, взбежал по ступенькам.

– Лишь забудусь я на миг, как за дверью грозный стук, – продекламировал Сомертон. – Бам, бам, бам, кто там?

Малкольм распахнул дверь и вошел в гостиную. Увидев происходящее, он круто остановился, прищурил глаза, уловил смущение на лицах Леноры и Роберта и резко повернулся к Эштону. Тот снисходительно улыбался.

– Какого черта вам нужно в моем доме? – прорычал он, швыряя в угол шляпу. Малкольму очень хотелось накинуться на Эштона и как следует отделать его, но, вспомнив недавнее поражение, он удержался от этого опрометчивого шага.

– Отец Лирин порезал руку, и ему понадобилась помощь, – пояснил Эштон. – Я и оказал ее.

– Хорошо, а теперь убирайтесь! – Малкольм театральным жестом указал на дверь. – Немедленно!

Эштон лениво пошел к двери и бросил:

– Я пришел без приглашения, так что не стоит упрекать Лирин или отца…

– Ленору! – заорал Малкольм, с силой ударяя кулаком по столу. – И она моя жена! Не ваша!

Снисходительно улыбнувшись, Эштон повернулся и вышел. Очутившись на крыльце, он заметил, что к дому направляются двое всадников. Того, что повыше, он вроде когда-то видел, но где именно, Эштон вспомнить не мог. Может, это матрос с одного из его кораблей? Он пожал плечами. Всех не упомнишь. Их ведь так много.

– Стоило мне выйти… – Малкольм на секунду замолк и дал выход своей ярости: – Стоило мне выйти, как этот негодяй появился в доме! Я не потерплю этого, ясно вам? Я нанял охранников. Теперь этот дом и все, кто в нем находятся, будут надежно защищены от этого типа!

Ленора решила, что уже достаточно долго сидит в экипаже, дожидаясь Малкольма. Было жарко и душно, и кто знает, когда он вернется. Над верхней губой выступили капельки пота, муслиновое платье прилипло к телу. Ландо стояло у тротуара, в точности там, где Малкольм велел ждать себя, но здесь не было и намека на тень, и лошади тоже изнемогали от жары. Они помахивали хвостами, отгоняя назойливых мух, и нервно переступали ногами, порой резко дергая вперед, когда оводы кусали их в морду.

Не в силах терпеть долее и даже забыв в экипаже шляпку, Ленора вышла наружу и велела Генри сказать мистеру Синклеру, если он вообще появится, где ее искать. Малкольм всегда злился, когда его заставляли ждать, и она честно терпела, но больше уж сил нет. Кучер послушно кивнул, а Ленора, обмахиваясь платком, ступила на деревянный тротуар и направилась в ближайший магазин. Стоило ей переступить через порог, как хмурость сменилась улыбкой.

– О, миссис Синклер, доброе утро, – приветствовал ее хозяин. – Как поживаете? Бог знает сколько времени прошло, как я вас не видел!

Ленора попыталась вспомнить этого человека, но, как обычно, у нее ничего не получилось.

– А вы разве знаете меня? – неуверенно спросила она.

– Ну как же, конечно… То есть я хочу сказать… – хозяин заколебался. – Я принял вас за миссис Синклер. Неужели я обознался?

– Да нет, – ответила Ленора. – Наверное, нет.

Смущенный ответом, он пристально вгляделся в нее.

– Вам нехорошо, мадам?

Она снова стала обмахиваться платком, на сей раз более методично.

– Наверное, жара.

Хозяин гостеприимно указал на стулья, стоявшие у стены в дальнем углу магазина.

– Может, отдохнете немного?

– Да нет, я и так слишком много сидела. – Ленора благодарно улыбнулась. – Я ждала в экипаже мужа. Похоже, он задерживается.

Хозяин сочувственно кивнул.

– Бывает.

Ленора оглянулась. Как бы спросить у хозяина, как его зовут, и при этом не раскрыть секрет своей болезни? Он и так явно сбит с толку ее вопросами.

– Я тут собираюсь составить список всех своих знакомых в Билокси. – Ленора и впрямь имела это в виду, чтобы проверить память. – Разумеется, вы должны быть в нем. Не напомните, как пишется ваше имя?

– Блэквелл. Бе, эл… – Он горделиво продиктовал по буквам свою фамилию. – Джозеф Блэквелл.

Слегка покраснев, Лирин снова обмахнулась платком и рассмеялась. Пожалуй, лучше бы у него было имя потруднее, а то она немного боялась произвести на него впечатление полной тупицы.

– Ну да, так я и считала.

– Если вы заводите такой список, то, видно, собираетесь надолго осесть здесь, – заметил хозяин.

– Совершенно верно, – ответила она. – По крайней мере, муж ничего не говорил о том, что собирается куда-то переезжать. К тому же с нами живет мой отец.

– Ах, вот как? – Джозеф удивленно поднял кустистые брови. – И как же вам удалось уговорить его оставить Англию? Мне казалось, вы говорили, что он ненавидит Штаты и по-прежнему называет их колониями?

Ленора слегка пожала плечами.

– Похоже, он несколько переменил свое мнение.

Хозяин понимающе кивнул.

– Наверное, ему трудно быть вдали от семьи. Иногда отцам трудно примириться с тем, что у детей своя жизнь. Должно быть, для него было настоящим ударом, когда вы решили перебраться сюда из Англии и жить своей жизнью. Между прочим, а как поживает ваша сестра?

Девочка из воспоминаний вновь мелькнула в сознании Леноры, и улыбку сменило выражение боли.

– Она умерла.

– О, прошу прощения, миссис Синклер, – сочувственно отозвался хозяин. – Я не знал. – Он печально покачал головой. – Сначала муж, а потом жена. Остается только восхищаться вашим мужеством.

Ленора изумленно уставилась на него.

– Муж?

Джозеф явно удивился.

– Ну да: Вы ведь вдовствовали, когда впервые появились здесь, – Джозеф задумчиво почесал в затылке. – По крайней мере, мне кажется, вы так говорили. Впрочем, я могу и ошибаться. Мы ведь никогда подолгу не разговаривали, так, перекинемся словом-другим… Я всего месяц назад узнал, что вы вышли за мистера Синклера…

У Леноры голова кругом пошла, в сознании замелькали смутные фигуры. Одна из них, инстинктивно почувствовала Ленора, принадлежала ее отцу. Хоть черты его расплывались, он явно протягивал в ее сторону руки, как бы призывая подойти. Рядом возникла еще одна фигура, она вроде подталкивала ее к отцу. Это был Малкольм.

– Ага, вот ты где! – Откуда-то сзади донесся знакомый голос.

Ленора обернулась и увидела Малкольма. На какое-то мгновенье фантазия и реальность переплелись, и трудно было отделить одно от другого. Возникло видение: чья-то сильная мужская рука опускается на спину Малкольма.

– Что это тебе вздумалось выходить из экипажа? – грубовато спросил он. – Я уж было забеспокоился.

– Прошу прощения, Малкольм, – негромко произнесла Ленора. – Я не хотела волновать вас, но мне стало очень жарко.

Малкольм заметил, что хозяин в некотором недоумении смотрит на них, и неохотно пояснил.

– Жена не вполне здорова. Надеюсь, она не слишком вас обеспокоила, – Малкольм предпочел не заметить удивленного взгляда, брошенного на него Ленорой. – В последнее время у нее что-то неладно с памятью, многое забывает.

– Весьма печально, – сочувственно откликнулся мистер Блэквелл.

Малкольм натянуто улыбнулся.

– Ну что ж, если не возражаете, мы тронемся. – Он вежливо поклонился. – Прошу прощения. Мы договорились о встрече с ее отцом, и я уже опаздываю. Всего доброго, сэр.

Крепко, почти до боли сжав Леноре руку, он вывел ее на тротуар и подсадил в экипаж. Садясь рядом с ней, он хмуро сказал:

– Я ведь просил тебя не выходить.

– Здесь было слишком жарко, – с трудом сдерживая раздражение, ответила она. – А вас слишком долго не было. И вообще, мне кажется, что вы взяли меня с собой лишь из страха, что Эштон появится снова, пока вас не будет.

– Я не боюсь этого подонка, – отрывисто бросил Малкольм.

– Не понимаю, почему вы так настаивали, чтобы я оставалась в экипаже. Мы очень мило поговорили с мистером Блэквеллом.

– В самом деле? – Взгляд его был холоден. – И о чем же? – Да кое-что интересное выяснилось. – Лирин слегка нахмурилась. – Почему вы не сказали, что женились на вдове?

Малкольм сдвинул брови.

– Я думал, если сказать тебе, будет только хуже. Вот почему я так старался оградить тебя от городских сплетен. Мне просто трудно было себе представить, как ты это воспримешь. – В голосе Малкольма зазвучали едва ли не прокурорские ноты. – И что этот милый джентльмен сказал тебе?

– Да ничего особенного. Из его слов я поняла, что мы не были слишком близко знакомы. Не так уж и часто разговаривали прежде.

С облегчением откинувшись на сиденье, Малкольм снял шляпу и стер пот со лба.

– Извини, что заставил тебя ждать. Никак не мог вырваться.

Ленора, однако, еще не удовлетворила своего любопытства.

– А что вам известно о моем первом муже? – осторожно спросила она.

Малкольм неопределенно пожал тяжелыми плечами.

– Вроде бы он умер от лихорадки вскоре после свадьбы. А больше ты мне ничего не говорила. Да, вот еще – он жил где-то на островах Карибского моря.

– А имя… Вы знаете, как его звали? – настаивала Ленора.

Малкольм снова вытер лоб и, взглянув на нее, ответил:

– Камерон Ливингстон.

– Ливингстон… Ливингстон… – Она покатала это имя по нёбу; вроде оно ей знакомо.

– Да, кажется, я слышала это имя. – Она задумчиво сдвинула тонкие брови. – Ленора Ливингстон? Ленора… Ливингстон. Ленора Ливингстон. Точно! Это имя я слышала! – Она засмеялась, довольная, что ей удалось вспомнить. – Кажется, память возвращается. Вот хорошо-то!

Повернувшись к ней, Малкольм слегка улыбнулся.

– После того несчастного случая прошло немало времени. Я уж начал бояться, что память вообще не вернется, и ты никогда не вспомнишь, как мы любили друг друга.

– Сейчас я помню куда больше, чем когда приехала сюда, – сказала она. – Пусть медленно, но дело движется.

Малкольм потянулся к чемоданчику, который он раньше бросил на сиденье напротив.

– Тут кое-какие бумаги. Твой отец хочет, чтобы ты их подписала. Он сейчас здесь, в городе. Ты как, готова?

– А нельзя ли нам немного отложить? – спросила Ленора. Она совершенно изнемогала от жары. – Я сейчас и прочитать толком не могу.

– А тебе и не надо читать, дорогая. Отец уже обо всем позаботился.

– Отец меня не так воспитывал. Он приучил меня взвешивать каждое решение. – Ленора встряхнула головой, пытаясь понять, как ей это вспомнилось.

Малкольм нетерпеливо вздохнул.

– Слушай, Ленора, в этих документах нет ничего такого особенного, что требовало бы детального изучения.

– И все же я предпочла бы немного отложить, – на сей раз более твердо сказала она. Ей не нравилась его настойчивость. – Если отец привезет эти бумаги домой, я займусь ими. Это единственное, что я могу обещать.

Малкольм насмешливо фыркнул.

– Ты что-то в последнее время стала слишком умничать. Особенно после того, как этот любитель черномазых расположился прямо против нашего дома. Только не забывайте, мадам, что ваш муж – я, а не Эштон Уингейт. И прошу оказывать мне должное уважение.

Ленора была поражена. Чего это он так разозлился? И все из-за того только, что она не хочет сразу подписывать бумаги, которые, по его же собственным словам, не имеют такого уж значения?

– Малкольм, я всего лишь прошу, чтобы мне дали возможность прочитать эти документы.

– Твое упорство оскорбительно. Получается, что ты не доверяешь мне… или собственному отцу. А мы только о твоем благе и печемся.

– Отец сызмальства учил меня саму заботиться о своих интересах.

– К черту твоего отца!

– Малкольм! – Она изумленно посмотрела на него. – С чего это вы так разошлись?

– С чего? Я скажу тебе! – выкрикнул он. – Я прошу тебя о сущей ерунде, а ты отказываешь. Спорю на что угодно, если бы на моем месте был твой драгоценный мистер Уингейт, ты бы на уши встала, лишь бы ублажить его.

– Нельзя быть таким ревнивым, – попыталась она урезонить его.

– Но разве это не так? – Его глаза были готовы выскочить из орбит. – Представься случай, ты непременно затащила бы этого недоноска к себе в постель.

– Малкольм, вы заходите слишком далеко! – В голосе Леноры зазвучали металлические нотки.

– В каком смысле? Что называю его недоноском или тебя сучкой?

Ленора вспыхнула и, потеряв терпение, заколотила зонтиком в стенку, за которой сидел кучер. Тот свесился со своего места и заглянул внутрь.

– Генри, остановитесь, пожалуйста. Я сойду тут. Мне надо еще кое-что купить.

– Оставайся на месте! – прошипел Малкольм, когда экипаж остановился. – Я отвезу тебя домой!

– Тогда тебе придется убить меня прямо на месте, ибо, если ты немедленно не дашь мне выйти, я устрою такой скандал, что в этом городе тебе уже не жить.

Слова упали медленно и веско, а в изумрудных глазах горела такая решимость, что Малкольм понял: она не шутит. Надо быть поосторожнее, иначе беды не миновать.

– Если так, то тебе придется идти домой пешком, – угрожающе сказал он.

– С удовольствием! – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Только дай мне выйти.

Лицо ее раскраснелось. Она рывком распахнула дверцу и вышла на улицу. Не оборачиваясь, она открыла зонтик и перешла через ухабистую дорогу, не обращая никакого внимания на движение. Мимо пролетел фургон, но она лишь искоса посмотрела на него, явно задевая самолюбие рысаков. Они здоровенных мужчин заставляли поспешно посторониться, а эта субтильная дамочка даже глазом не моргнула. Кучер натянул вожжи и резко подался в сторону.

– Вы что, с ума сошли, леди? Ведь так можно убиться, – сердито закричал он, проезжая мимо.

– Паршивая деревенщина, – бормотала про себя Ленора. – И как это я умудрилась выйти за него? Глаза бы мои его не видели!

Она ступила на деревянный тротуар и быстро миновала несколько магазинов. Высокий симпатичный мужчина, стоящий у витрины, заметил ее приближение и, выразив взглядом восхищение, сказал, приподнимая шляпу:

– Доброе утро, мисс. Не могу ли чем-нибудь быть полезен?

Не обращая на него внимания, Ленора проследовала дальше, но повеса, резко повернувшись на пятках, последовал за ней. Он впился взглядом в точеную спину девушки, словно модные одежды не мешали ему видеть прикрываемое ими тело, и широко улыбнулся, когда она бросила через плечо сердитый взгляд. Она миновала еще один вход. Цирюльник, проводивший бритвой по щедро намыленной щеке клиента, только протяжно свистнул.

– Свихнулась, не иначе, – прокомментировал он. – Да и то сказать, жарища адова.

Клиент поднял голову посмотреть, о ком идет речь. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы узнать этот профиль. Ошибиться Эштон не мог.

– Лирин! – Он вскочил с кресла и, сорвав с шеи полотенце, поспешно стер пену с лица. По пути к двери он отшвырнул несколько стульев и растолкал людей, один из которых – Эштон уронил ему на колени мокрое полотенце – бросился было за ним.

– Ваш сюртук, сэр! – крикнул ему вдогонку парикмахер. – Вы забыли сюртук!

– Я вернусь! – бросил Эштон через плечо. Он помчался вслед за быстро шагающей дамой, что не укрылось от мужчины, ее преследовавшего. Мужчина нахмурился и разочарованно всплеснул руками. Эштон промчался мимо.

Почувствовав прикосновение чьей-то руки, Ленора круто обернулась и уже готова была ткнуть зонтиком в зарвавшегося приставалу, как вдруг увидела смеющееся и такое знакомое лицо.

– Эштон! Ты что здесь делаешь?

– Я последовал за вами в город, – признался он, – а когда увидел, что ты села в экипаж, решил побриться.

Она засмеялась и смахнула засохшую пену с его лица.

– Похоже, ты не дал парикмахеру закончить его работу.

Эштон потрогал заросший подбородок.

– Прошу извинить, мадам. Утром я собирался впопыхах. – Эштон огляделся. – А ты-то что здесь делаешь? Где твой экипаж?

Ленора наморщила нос. Она все еще никак не могла прийти в себя после сцены в экипаже.

– Я отослала в нем Малкольма.

Эштон с интересом посмотрел на нее.

– Что, Малкольм оставил тебя одну?

– Да, вроде мой отец должен быть где-то здесь. – Она слегка пожала плечами. – Впрочем, мне все равно.

Немного отступив, Эштон предложил ей руку, согнув ее в локте.

– Если вы позволите мне сбегать за сюртуком, я буду счастлив, мадам, сопровождать вас, куда прикажете.

Красавчик повеса застыл посреди тротуара, расставив ноги и упершись руками в бока. Наверное, он был недостаточно расторопен. Так или иначе, за эту девчонку стоит поспорить. Он и с места не сдвинулся, когда они проходили мимо. Эштон твердо встретил его вызывающий взгляд и, немного посторонившись, провел свою даму мимо. Когда опасность миновала, Эштон выставил назад локоть и резко ударил нахала прямо под ребра.

– Чтобы твоего духу здесь не было, если шкура дорога, – негромко сказал Эштон. Не хватало еще этого типа. – Она моя.

Тот отдышался и, схватив Эштона за плечо, начал было:

– Я первым ее увидел…

Разноцветный зонтик мгновенно раскрылся, и в бок повесы уперся острый конец. Он вскрикнул от боли и, решив, что с этой парой ему не справиться, отступил.

– Ну что ж, если вам так угодно. – Он развел руками и пошел прочь, примирившись с тем, что эта очаровательная девица не про него. Ясно было, что она сделала другой выбор.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

На эту пару оборачивались люди, и Эштон был горд и счастлив, что ему удалось завоевать королеву, пусть только на один день. Он жестом велел Хикори подать экипаж и помог своей даме войти. Усевшись рядом, он стал любовно перебирать ее тонкие пальцы. Ленора посмотрела на него, чувствуя, как ее охватывает блаженство, как бывало всегда, стоило лишь ему оказаться рядом. Под его горящим взглядом на щеках у нее выступил румянец. А Эштон долго и любовно смотрел на нее, упиваясь каждой черточкой любимого лица. Когда он заговорил, голос его звучал мягко и хрипловато, вызывая желание в ответ на то, что горело в его карих глазах.

– На вас, мадам, я никогда не могу налюбоваться.

Ее непринужденный смех проник ему прямо в душу.

– Отец и Малкольм считают, что ты слишком часто со мной встречаешься… а я с тобой. – У нее насмешливо опустились края губ. – Отец был совершенно шокирован твоим видом тогда, на берегу.

Эштон ухмыльнулся.

– Ну да, мне он сказал то же самое. Он считает, что ты еще не доросла до такого. Твой отец явно не знает, что в Бель Шен мы жили с тобой, как муж с женой.

Ленора покраснела под его пристальным взглядом.

– Я не решилась сказать им, Эштон. – Она опустила глаза.

– Они наверняка вывернули бы все наизнанку. Все, что бы ты ни сделал, выглядит в их глазах грязным. А отец все еще не может простить, что ты отнял у него Лирин.

Эштон мягко сжал ее пальцы.

– Это несчастный человек, и мне против воли жаль его.

Она почувствовала, как любовь нахлынула на нее, сметая преграды, которые она с таким тщанием возводила. Ленора подняла голову и посмотрела на загорелое лицо своего спутника.

– Ты хороший человек, Эштон Уингейт.

Рассмеявшись, Эштон бросил шляпу в угол и с сомнением посмотрел на Ленору.

– Почему? Потому что я не держу зла на старика, который считает, что у него есть основания ненавидеть меня? Но какой смысл тратить на него чувства? Я не знал раньше, что он выпивает, но теперь вижу, что зеленый змий делает свое дело. Он поранил руку, всего-то, а чуть сознание не потерял. Тогда я и понял, что это всего лишь слабая, высохшая плоть, заслуживающая сострадания. А желчь я лучше приберегу для другого.

– Для Малкольма? – тихим голосом спросила Ленора.

Лицо у Эштона окаменело, по скулам заходили желваки.

– Да, вот он действительно заслужил мою ненависть.

Видя, что Эштон едва сдерживается, она мягко погладила его по руке.

– Давай лучше не будем о нем говорить, – просительно сказала она. – Расскажи мне о своих планах. Ты еще долго собираешься держать здесь «Русалку»?

– Сколько понадобится… или пока ты не отошлешь меня.

– Но ведь я уже просила тебя уехать, – напомнила она.

Он взял ее за руку и поцеловал один за другим пальцы, вглядываясь в ее изумрудные глаза, светящиеся разнообразными чувствами, которые объемлются одним именем: любовь.

– Я уйду, когда твои глаза прикажут мне, любовь моя. Не раньше.

Ленора опустила густые шелковистые ресницы. Неужели чувства ее так заметны? Какой смысл отрицать, что она его любит? Любовь не такое чувство, от которого легко отказаться. Эштон положил их сплетенные руки себе на колени, и, ощущая, как участился у него пульс, Ленора поняла, что они хотят одного и того же. Свободной рукой он взял ее за подбородок и слегка поднял ее лицо, не отрывая взгляда, нежно погладил шею.

– Я хочу тебя, – хрипло пробормотал он.

Эштон положил ее руку так, чтобы она сама убедилась в этом, и увидел, как от смущения у нее расширились глаза. Она почти умоляюще покачала головой, стараясь отстраниться, молча взывая о пощаде, но имя Лирин, слетевшее у него с губ, парализовало ее жалкие усилия. Он прижал ее к спинке сиденья рядом с собой, и она беспомощно взглянула в его горящие карие глаза, глядящие на нее откуда-то сверху. Он нагнулся к ней, и она растворилась в его жгучем поцелуе, зная, что этого нельзя, что так не должно быть. Рука ее, покоящаяся у него на бедре, дрожала, горела, словно воспламененная его откровенным желанием. Шепча слова любви и страсти, он покрывал ее шею и щеки поцелуями, слегка касаясь тонких век, трепетавших под его нежными прикосновениями.

– Я всю ночь не находил себе места, – лихорадочно шептал Эштон. – Это мука – так хотеть тебя и знать, что ты недостижима. Вся душа переворачивается, как подумаю, что ты рядом, в доме, но между нами Малкольм. Как подумаю о нем, всего трясет, и чувствую, что от ревности голова кругом идет. Прямо не могу видеть вас вместе. Пожалей меня, пожалей мою истерзанную душу, любовь моя. Давай уедем. Позволь мне отвезти тебя домой, где мы сможем любить друг друга, где я буду ласкать тебя…

– О, Эштон, Эштон, – простонала она, и слезы выступили у нее на глазах. – Подумай сам, каково мне будет, если я вернусь с тобой в Бель Шен. Я ведь так и не знаю своего имени – Лирин или Ленора. И все время буду мучиться, гадая, кто я: прелюбодейка или верная жена. А ключ здесь – в Билокси, в этом доме, и я верю, что все-таки в конце концов двери откроются и в темнице станет светло. Мне являются страшные, жуткие видения, и, если я не разгадаю их смысл, они будут преследовать меня до самой могилы. Мне бы так хотелось стать твоей, я хочу того же, чего хочешь ты, но я не могу уйти с тобой, пока не узнаю, кто я, откуда, что со мной произошло.

Высвободив руку, она положила ее на колено и погладила другой рукой, словно охлаждая горящую кожу.

– Мне надо возвращаться. Лучше всего будет, если ты отвезешь меня сейчас домой. – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, вновь хлынувшие у нее из глаз. – А то я не выдержу и отдамся тебе тут же, в экипаже.

Зная, каково ему будет, когда они расстанутся и он окажется один, Эштон попытался уговорить ее.

– Побудь со мной еще хоть немного. Давай пообедаем вместе, а потом я отвезу тебя домой.

Она умоляюще взглянула на Эштона, а он печально улыбнулся и, видя, как покраснели ее глаза, сдался.

– Может, я прошу у тебя слишком много. Я ведь знаю, каково тебе приходится.

Он медленно вздохнул, стараясь прийти в себя.

– Хорошо, поехали. Но настанет день, когда мы соединимся.

Вздохнув с облегчением, Ленора вытерла глаза. Она знала, как воздействовать на его чувства, и ему было так трудно ей противиться. Как это ей только удавалось? Впрочем, еще и – сейчас она не могла забыть, что только что между ними произошло, и рука у нее все еще горела.

Эштон сказал Хикори, куда ехать, и, вновь откинувшись на сиденье, погрузился в созерцание своей спутницы, явно предпочитая ее образ мелькающим за окном пейзажам.

– У меня тут хотят на несколько дней одолжить «Русалку». Это мои деловые партнеры.

Видя ее удивление, Эштон пояснил:

– У них там какой-то прием, и всех местных богачей приглашают поиграть в азартные игры.

По правде говоря, идея принадлежала самому Эштону. Это была часть его плана, окончательная цель которого заключалась в том, чтобы похитить и увезти королеву.

Ленора заметила, как поблескивают у него глаза, и не смогла удержаться от вопроса:

– А ко мне-то это какое отношение имеет?

Лукавая улыбка подчеркнула контраст между дочерна загоревшей кожей и белыми зубами:

– Естественно, вы с Малкольмом тоже будете приглашены.

– Малкольм никогда в жизни не поднимется на борт твоего корабля. – Сама эта мысль казалась совершенно абсурдной. – Он слишком ненавидит тебя.

– Да, но мне говорили, что Малкольм – азартный игрок, любит легкий заработок, а особенно богатых людей. Выяснилось, что он не так уж преуспевает, как мне вначале казалось. Непонятно даже, откуда он берет деньги.

– Я ничего не знаю о его работе, – рассеянно сказала Ленора. Только сейчас ей пришло в голову, что Малкольм никогда не рассказывал ей о своем прошлом, своей семье, своей работе. – Да и вообще я мало что о нем знаю.

– Я тут послал своих людей посмотреть за ним, и выяснилось, что центр его деловой активности сосредоточен на втором этаже таверны.

– Ты хочешь сказать… – Ленора покраснела, подыскивая слово поприличнее, – ты хочешь сказать, что он общается с продажными женщинами?

Эштон улыбнулся.

– Если бы так, любовь моя, я бы ни за что не сказал тебе о его изменах. – Эштон покачал головой. – Нет, он там встречается с мужчинами, и это, судя по рассказам моих людей, весьма сомнительная публика. После встречи они обычно расходятся по городу, а затем через несколько дней снова встречаются с Малкольмом там же.

– Уходя, Малкольм обычно говорит мне, что у него назначены встречи с адвокатами. А когда возвращается, дает мне на подпись какие-то бумаги.

– Что за бумаги?

Ленора слегка пожала плечами.

– Не знаю. Он не дает мне читать их.

– И ты подписываешь? – с беспокойством спросил Эштон.

– Нет, – ответила она, несколько смущенная его волнением. – И не подпишу, пока он не даст мне их прочитать.

– Умница!

– А что, по-твоему, может в них быть? – спросила Ленора.

– Понятия не имею, но весьма вероятно, он хочет, чтобы ты подала на меня жалобу. Он был бы счастлив, если бы меня арестовали по подозрению в убийстве Мэри.

– А как ты думаешь, Эштон, кто мог убить ее?

– Может, Хорэс Тич? – Эштон пожал плечами. – Мэри когда-то работала у его сестры. А впрочем, не знаю. В конце концов, эта полоска земли, где мы живем, не отделена Китайской стеной от всего остального мира. Кто угодно мог зайти, надругаться над девочкой, прикончить ее и бросить в лодке.

Ленора содрогнулась.

– Но я ничего не слышала.

– Наверное, на нее напали, когда ты была у меня, и мне даже подумать страшно, что какое-то время ты была на берегу одна. – Эштон любовно посмотрел на Ленору и продолжал: – Я еще не поблагодарил тебя за алиби. Никак не думал, что ты скажешь шерифу, что была со мной.

Ленора бросила на Эштона робкий взгляд.

– Твоя свобода дороже моей репутации.

Эштон ласково потрепал локон, упавший ей на шею.

– А где ты оставила свою шляпку?

Ленора удивленно посмотрела на него.

– Было так жарко, что я оставила ее в экипаже, но как?..

– Как я узнал, что ты носишь шляпку? – Эштон не дал ей закончить вопрос. – Я же видел, как ты сегодня утром уходила из дома, помнишь? К тому же я замечаю все, что касается тебя. Если бы я не видел, что на тебе шляпка, то удивился бы, наверное, почему у тебя волосы немного растрепаны…

Неожиданно смутившись, Ленора быстро поправила прическу и тут же, заметив, что Эштон улыбается, поняла, что он просто поддразнивает ее. Снова положив руки на колени, она неловко улыбнулась, а Эштон любовно сжал ей руку.

– Мне приходилось видеть твои волосы и не в таком состоянии, дорогая, и твоя красота сводила меня с ума.

Эштон полуобнял ее, и, остро ощущая его близость, Ленора прильнула к нему.

– Между прочим, ты знал, что, когда Малкольм женился на мне, я была вдовой?

– Ты имеешь в виду, Ленора… – Эштон не мог скрыть удивления.

– Ну да, я… Перед тем, как выйти за Малкольма, я была замужем за Камероном Ливингстоном.

– Если только ты за него вообще вышла, – мягко заметил Эштон.

– Ты когда-нибудь поверишь, что я не Лирин?

– Только когда получу неопровержимые доказательства, мадам.

– Лирин Ливингстон как-то не звучит.

– Когда я женился на Лирин, она не была вдовой. – Покачивая головой, Эштон лукаво посмотрел на нее. – Она была девственницей.

– Ну, обо мне этого не скажешь, в чем ты мог убедиться, когда мы занимались любовью в Бель Шен, – сказала Лирин и тут же пожалела о своих словах – настолько по-дурацки они прозвучали. В конце концов, Лирин или Ленора, но она к тому времени была замужней женщиной. Вопрос только в том, за кем замужем.

Эштон усмехнулся и прижался губами к ее волосам.

– Да, дорогая, к тому времени ты уже потеряла невинность. Это случилось по меньшей мере три года назад, я могу с уверенностью утверждать, что, когда после той ночи пробились первые лучи солнца, мы уже были мужем и женой.

– Подъезжаем! – крикнул со своего места Хикори.

Эштон выглянул в окно. Во все стороны до самого горизонта расстилался свинцово-серый океан. Хикори ехал домой не торопясь, и все равно им ужасно не хотелось расставаться друг с другом. Эштон потянулся к ней, и Ленора с готовностью вложила ладонь в его руку.

– Малкольм получит приглашение на «Русалку». Мне хотелось бы, чтобы ты пришла. Придешь?

– Если это имеет для тебя значение, приду.

– Имеет… Потому что я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Так что, когда увидишь, что «Русалка» отчаливает, не расстраивайся. Я остаюсь с тобой.

– Мне будет не хватать «Русалки». Я так люблю смотреть на нее с балкона.

– На ее место придет другое судно, мадам, – со смешком ответил он. – Имейте терпение.

– А разве ты отменил торговые рейсы? – удивилась Ленора. – Ведь ты же теряешь массу денег, когда корабли без толку простаивают здесь, в заливе.