Текст книги "Дочь дьявола"
Автор книги: Кэтлин Крамер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 6
Облаченная в белую капитанскую рубашку, Квинн стояла на палубе своего корабля. Скрипели наполненные ветром паруса, который рвал волосы девушки, обдувал ее стройную фигурку.
Слушая пронзительные крики чаек, Квинн задумчиво отбросила с лица темные пряди и облизнула губы, почувствовав на них соль и запах океана. Море давно стало неотъемлемой частью ее жизни.
– Ты – прирожденная морячка, – говаривал отец.
И это было правдой. Квинн страстно любила морскую стихию и корабли. Даже Черная Борода поразился, как быстро его дочь привыкла к пиратской жизни.
Прищурившись, Квинн пристально всматривалась в морскую гладь. Она так любила все это: и свежий ветер в лицо, и постоянно меняющийся цвет моря, поскрипывание корабля, запах смолы и океанской воды… Да, она, действительно, прирожденная морячка. А что касается пиратства… Квинн называла это «большой игрой» и в совершенстве овладела ею.
Пират… Она вспомнила, с каким негодованием произносил Джеред это слово, и стала размышлять о жизни, которую выбрала для себя. Квинн вовсе не считала морских разбойников такими ужасными и кровожадными, как все говорили о них. Чаще всего это были самые обыкновенные моряки, соблазненные возможностью быстро разбогатеть за счет грабежей. Одни из них стали пиратами потому, что не смогли найти иную работу, другие – из-за жестокого обращения офицеров на их корабле. У некоторых были даже жены и дети. Конечно, временами морские разбойники вели себя из рук вон плохо, но это скорее от скуки, чем от злобы. Именно от скуки они частенько забавлялись со своими пленниками.
Что касается язвительного замечания Джереда Камерона насчет виселицы, то это, увы, горькая правда. Немногим пиратам удавалось начать новую жизнь, хотя были и такие, кто стал землевладельцем или купцом. Чаще всего морского разбойника ожидало возмездие за его злодеяния. Некоторые из них доживали свой век в нищете, другие умирали от ран и болезней. Но Квинн давно свыклась с тем, что на корабле под черным флагом с черепом и костями жизнь и смерть всегда ходят рядом.
– Меня не повесят, – упрямо прошептала она. – Я – дочь Черной Бороды.
Огромные волны, накатываясь одна на другую, разбивались о борт корабля, пенясь и окутывая все вокруг сонмом соленых брызг. Как похож отец на эти грозные валы: такой же неудержимый, непобедимый и непредсказуемый. Будучи пиратом до мозга костей, Черная Борода наслаждался каждой минутой своей полной тревог и опасности жизни. Он как никто другой соответствовал роли предводителя отчаянных головорезов. Отец всегда старался быть первым, стремился победить. Всегда и во всем!
– Никогда не проявляй слабость, – учил он дочь. – Постоянно одерживай верх и напоминай другим, что вся власть – в твоих руках, даже если для этого потребуется держать их в вечном страхе.
Квинн вспомнила, как однажды Черная Борода предложил своей шайке устроить на борту настоящий ад, чтобы проверить, кто дольше всех сможет просидеть в «преисподней». Трое матросов приняли вызов капитана и спустились вместе с ним в трюм. Там они уселись на большие камни, которые использовались как балласт. По приказу Черной Бороды принесли несколько горшков с серой. После этого закрыли все решетки, а серу подожгли, и тесное помещение быстро заполнилось густым дымом. Началось состязание в выносливости. Продолжалось оно довольно долго, пока наполовину задохнувшиеся пираты не потребовали, чтобы их поскорее вытащили на свежий воздух. Следом за ними на палубу, улыбаясь, поднялся капитан, весьма довольный тем, что сумел продержаться дольше всех. То ли в шутку, то ли всерьез, он объявил, что следующей игрой будет «виселица»: кто дольше всех провисит на веревке без какой-либо поддержки и не задохнется.
– Никогда не проявляй слабость, – повторила Квинн слова отца.
Она не даст одержать над собой верх. Она – капитан, а это ко многому обязывает. Допустить сентиментальность к пленникам – значит открыто призвать к мятежу. А тогда…
Квинн бросила взгляд в сторону трюма. Что за сырое и вонючее, темное, холодное место! Оно подходит лишь для крыс и пауков. На душе у нее скребли кошки.
– Пиквит!
В ответ на ее призыв тут же послышался щелчок каблуками: первый помощник приветствовал своего капитана.
– Да, капитан Квинн.
– Пленники… как они там?
Она посмотрела ему прямо в глаза, стараясь не выказывать своих истинных чувств.
Пиквит неопределенно пожал плечами.
– Ну, учитывая те условия…
– Понимаю, – кивнула Квинн и вздернула подбородок. – Кто-нибудь из них принял мое предложение?
– Еще один, – сухо ответил помощник. – Кэмпбелл.
– А… а капитан Эйвери? Он ничего не передавал мне?
Пиквит судорожно сглотнул.
– Он… он сказал, что ты можешь идти… идти к черту, – запинаясь, повторил Пиквит слова Джереда.
– Что?!
Квинн разразилась страшными ругательствами, давая выход своему гневу. Выросшая среди мужчин, она ничего не знала о женских уловках, но прочно усвоила, что подчинить себе другого человека можно только при помощи силы. Пиратские правила предельно просты: либо ты – жертва, либо – победитель. Если ты потерпел поражение – подчиняйся, а если победил – требуй повиновения от побежденных. Квинн никак не могла понять, почему же капитан Эйвери ведет себя совершенно иначе, отказываясь от ее заманчивого предложения?
Господи, что же ей делать с этим упрямцем? Неужели он не понимает, что произойдет с ним и этими преданными ему простаками, если они по-прежнему будут твердить свое «нет»? Очевидно, придется поступить с ними по-другому.
– Воды не давать, Пиквит.
– Воды не давать, – словно эхо повторил помощник и ободряюще подмигнул Квинн. – Уж это-то заставит его передумать.
Однако они просчитались. Хотя еще два человека из команды Джереда Камерона присоединились к шайке Квинн, капитан и двое других матросов, судя по всему, твердо решили держаться до конца. Как мудро заметил Пиквит: шла борьба двух характеров.
– Будь он проклят, проклят, проклят! – негодовала Квинн, сердясь на себя за то, что этот золотоволосый Джеред Эйвери Камерон так занимает ее мысли.
Квинн напомнила себе, что всегда мечтала стать капитаном собственного судна, что у нее впереди еще много дел. Например, предстояло наладить дисциплину на корабле.
Пиратская жизнь становилась скучной и однообразной, если поблизости не было добычи. В это время следовало поддерживать твердый порядок среди команды и иметь достаточный запас воды и пищи. Но пираты – народ необузданный и частенько начинали действовать друг другу на нервы. Перебранки нередко перерастали в крупные ссоры и заканчивались мордобоем.
Вот и теперь завязалась драка: по палубе, сцепившись, катались два здоровенных матроса.
– Прекратить! – приказала Квинн.
Однако поглощенные выяснением отношений, разъяренные соперники даже не обратили на нее никакого внимания. Квинн пришлось тогда схватить кнут и хлестнуть их по головам.
– Я сказала прекратить!
На этот раз драчуны быстро оставили друг друга в покое и вскочили на ноги.
– Так-то лучше, – удовлетворенно заметила Квинн.
Она намеревалась поддерживать на судне твердый порядок, пусть даже с помощью применения телесных наказаний. Обычно порка и угроза высадить на необитаемый остров срабатывали безотказно, хотя бы на некоторое время.
Дни тянулись невыносимо медленно. Квинн все чаще ловила себя на том, что постоянно думает о тех, кто находится у нее под ногами. Но она знала, что должна сдержать свое слово, невзирая на то, что творится в душе. Пусть лучше они умрут, если не станут пиратами.
– Пиквит!
– Да, капитан.
– Кто-нибудь еще изъявил желание присоединиться к нам?
Помощник поднял вверх один палец.
– Рид, капитан.
– А… капитан Эйвери?
Пиквит залился краской.
– То, что он сказал, я не могу повторить: это не для женских ушей.
Квинн вспыхнула и с такой силой сжала кулаки, что ногти больно впились в ладони. Ну почему Джеред не уступит хотя бы немного? Ее губы мелко задрожали, когда вспомнила о том, каким холодом веяло от него всякий раз, когда им случалось оказаться недалеко друг от друга. Почему она так озабочена тем, что он о ней думает? Ведь ей это должно быть абсолютно все равно. Или нет?
Квинн лгала отцу, Пиквиту, другим пиратам, но сколько ни старалась, не могла обмануть себя. У нее не было сил выбросить из головы непокорного капитана, а ночью он сам являлся ей во сне. Вновь и вновь Квинн вспоминала тот поцелуй. Только в мечтах Джеред не отталкивал ее от себя, а прижимал, постанывая от наслаждения… Вот он шепчет, как она красива, нежно ласкает и улыбается, целуя ее…
– Хватит! – чуть не закричала Квинн, отгоняя прочь подобные мысли.
Ну почему Джеред так притягивает ее? Почему его образ постоянно стоит у нее перед глазами, дразня и лишая покоя?
Поначалу Квинн пыталась заставить себя с равнодушием относиться к судьбе Джереда, намеренно ужесточив условия содержания пленников. Это дало свои результаты. Рид, Бартоломью и Кэмпбелл – тому наглядное подтверждение. Квинн задумчиво скользнула взглядом по новоиспеченным пиратам, которые рьяно выполняли порученную им работу, предпочтя долю морских разбойников смерти. Почему же Джеред Камерон продолжает упорствовать? Ведь он голодает! Его мучает жажда!
Квинн медленно направилась к ведущим вниз корабля ступенькам. Вот уже несколько дней капитан сидит в этом вонючем трюме и, кажется, не собирается сдаваться. Неужели ему все равно, что они могут погибнуть? Единственным утешением было то, что сегодня еще один член команды, Мейнард, предал Джереда и перешел на ее сторону.
«Ну почему же это не капитан Эйвери?» – задавала она себе один и тот же вопрос.
Наверно, Квинн было бы приятно узнать, что и она занимает мысли Джереда, хотя эти размышления вряд ли обрадовали бы ее.
Днем и ночью преследовал бывшего капитана «Ветра странствий» образ молодой злодейки, но им двигало только одно чувство – месть.
– О, хотя бы на мгновение оказаться на свободе! – вздрогнув, прошептал Джеред.
Он с детства не выносил замкнутых помещений. Возможно потому, что его часто наказывали, запирая в чулан. Но несмотря на невыносимые страдания, Джеред никогда не просил пощады. Не собирался сдаваться он и на этот раз, уверенный в том, что когда-нибудь доберется до этой ведьмы, пусть даже ценой собственной жизни.
Эта мысль поддерживала Джереда все томительные дни темноты, голода и тишины, когда он часами разрабатывал план мести. О, когда Квинтина Тийч станет его пленницей, ему доставит удовольствие провести ее сквозь тот ад, который она устроила им здесь!
Джеред улыбнулся, мечтая в один прекрасный момент сдавить руками прекрасную шею этой красотки.
– Я задушу ее, Эпплгейт. Вот увидишь!
– Задушишь, кап? О, нет. Ты не должен этого делать. Я думаю, не ее вина в том, что она стала такой, – мягкосердечный по натуре Эндрю Эпплгейт не держал зла на свою мучительницу.
Но Джеред не собирался так легко все прощать.
– Не ее вина?!
– Нет, кап. Подумай, чему мог научить дочь этот чернобородый язычник. В конце концов, – Эпплгейт склонил голову набок, – она прелестна. Жаль убивать девушку с такими красивыми глазами…
– Бог мой! Да вы только послушайте его! – воскликнул Люсьен, который, как и Джеред, не питал нежных чувств к Квинтине Тийч. – А ты хоть раз задумался над тем, сочувствует ли она нам? – он яростно сплюнул. – Да она даже плевка не стоит.
– Безусловно, Квинтина Тийч такая же, как и ее отец, – проговорил Джеред. – Может быть, даже хуже, хотя такое вряд ли возможно. Насколько я слышал, его неистовость и непредсказуемость делают этого человека опасным, как пороховая бочка.
– Даже еще опаснее, – подхватил Люсьен и рассказал о тех варварских методах, с помощью которых Черная Борода держал в подчинении свой сброд.
Он поведал о том, как однажды ночью Черная Борода вместе со штурманом Хэндом и другими пиратами распивал ром в своей каюте. Под столом у него на коленях лежало два пистолета. Неожиданно он взвел курки, задул свечу и выстрелил.
– Выстрелил? – переспросил Эпплгейт.
– Да, хладнокровно выстрелил в Хэнда.
В трюме повисло напряженное молчание.
– …и убил его? – наконец спросил Эпплгейт.
– Нет, только прострелил ему колено, но искалечил парня на всю жизнь.
Джеред тоже слышал эту историю. Когда Черную Бороду спросили, почему он это сделал, тот ответил, что если время от времени не убивать или не калечить кого-нибудь из своей шайки, они скоро забудут, кто у них главный. Его дочь такая же жестокосердная. Иначе как она может спокойно взирать на то, как Джеред и его матросы медленно умирают в трюме? Если бы не этот низенький лысый человек, которого Квинн держит при себе в качестве первого помощника, они бы уже давно умерли от голода.
Жалея их, Пиквит тайком приносил пленникам хлеб, воду и апельсины, и только благодаря этому в них еще теплилась жизнь. Он также сбросил ключ, и Джеред смог освободить от цепей руки. Капитан подолгу разминал пальцы и кисти, стараясь сохранить их силу и не замечая того, что с каждым днем слабеет все больше и больше.
– Я… я так голоден, кап, – слабым голосом начал Эпплгейт. – У меня даже кружится голова. Не могли бы мы…
– Нет! – отрезал Джеред. – Нет!
– Нет! – поддержал его Люсьен, хотя так же, как и все, страдал в заточении.
– Разве мы не можем… притвориться? – робко спросил Эпплгейт.
– Нет и еще раз нет! – жестко ответил Джеред.
Страдания Эпплгейта усугубляли его собственные, но он оставался непреклонен. Однако, пытаясь подняться на ноги, капитан вдруг отчетливо понял, насколько ослаб. Неужели, действительно, скоро наступит конец, и ему суждено сгнить в этом проклятом трюме?
Дни проходили за днями, и Джеред слабел все больше, постепенно привыкая к мысли о неизбежной смерти.
Однажды, находясь в полуобморочном состоянии, ему показалось, что он слышит голоса, мужской и женский. Но это, действительно, оказалась Квинн.
– Поживее, ты, сукин сын!
Квинн обуревали противоречивые чувства, когда она смотрела, как два здоровенных матроса сдвигают тяжелую металлическую крышку решетки. Сегодня Квинтина решила в последний раз навестить капитана Камерона и спросить его, не хочет ли он стать пиратом. Но то, что предстало ее взору, потрясло девушку до глубины души.
– Капитан?..
Он медленно, с трудом выпрямился. Господи, куда подевался тот гордый человек, каким она увидела его на палубе своего корабля? Где мужчина, снившийся ей по ночам? Джеред выглядел очень худым и бледным. Лохмотья свободно болтались на нем; когда-то золотистые волосы спутались и потемнели; густая щетина покрывала красивое лицо.
– Я… я не сдамся, – упрямо прошептал он, стараясь беречь силы.
– Капитан Эйвери…
Квинн с трудом подавила готовый вырваться наружу крик и едва сдержалась, чтобы не броситься Джереду на помощь.
– Пришла позлорадствовать? – спросил он, покачиваясь от слабости и щурясь от света, но по-прежнему сохраняя гордый вид.
– Нет!..
Квинн была напугана и пристыжена: ведь это ее бессердечные приказы довели капитана до такого состояния. Она отвернулась, будучи больше не в силах выносить это зрелище.
А Джеред, не обращая на нее внимания, с жадностью вдыхал свежий воздух, который сейчас был для него дороже золота. Голова его постепенно прояснилась.
– Я еще раз повторяю: добровольно мы никогда не присоединимся к вам, – прохрипел он.
Господи, какое это теперь имело значение? Квинн видела, до чего довела его, и страдания Джереда причиняли ей боль, словно она сама находилась в вонючем трюме.
– Что ж, значит так тому и быть, – выдохнула Квинн.
Джеред не понял, что она имела в виду. Очевидно, теперь их казнят. Как же эти злодеи поступят с ними: вздернут на реях, обезглавят, пристрелят или отправят по доске в море? Как бы там ни было, он собирался храбро встретить свою смерть.
– Так тому и быть, – глухо повторил Джеред.
– Так… так… тому и быть, – пролепетал Эпплгейт, дрожа всем телом.
– Так тому и быть, – побледнев, эхом сказал Люсьен.
Сердце Квинн пронзило острой болью. Она закрыла глаза и сжала кулаки. Неожиданно, приняв какое-то решение, девушка отрывисто бросила:
– Пиквит, выведи их отсюда!
– Вывести? – помощник взглянул на Квинн, потом – вниз, в трюм, затем – опять на своего капитана. – А что потом?
Властным тоном – пусть другие думают, что хотят: она здесь главная и будет делать то, что ей нравится – Квинн приказала:
– Проследи за тем, чтобы все они были вымыты.
Она поморщилась, словно вонь, исходящая от пленников, оскорбляла ее.
– Проследить, чтобы их вымыли, – Пиквит вопросительно поднял бровь, но тут же быстро опустил голову. – Есть, капитан, – он протянул Джереду руку. – Давай, давай!
Джеред хотел что-то сказать, но закашлялся. У него ужасно кружилась голова. Когда он попытался поставить ногу на ступеньку, его вдруг качнуло в сторону. Наконец-то настал момент, о котором Джеред так долго мечтал. Вот она, их мучительница, всего в нескольких шагах от него, но не осталось сил даже поднять руки. Джеред шагнул к дочери Черной Бороды и тут же упал навзничь. Все вокруг погрузилось во тьму.
ГЛАВА 7
Поначалу Джереду снились спокойные сны, но постепенно из них стали складываться ужасные видения: вот он снова ребенок, одинокий, испуганный, бродит без отца и матери по булыжным улицам Эдинбурга… Ему ужасно хочется есть…
– Пожалуйста… еды…
Увы, никто не проявляет к нему сострадания. Джереду некуда идти. Впереди – длинный темный тоннель, там – свет…
– Помогите…
Кто-то закрывает его; он протягивает руки, пытаясь за что-нибудь ухватиться.
– Нет!
Им не удастся схватить его… запереть… он не позволит сделать это…
– Уйди с дороги, дьявол! – шепчет Джеред, чувствуя сквозь пелену сна на своей груди чьи-то руки.
Как темно… ему хочется назад, к свету. Куда они ведут его? Нужно бежать, освободиться, вернуться домой, в Шотландию…
До Джереда доносились какие-то голоса: говорили о нем. Он пытался прислушиваться, но то погружался в сон, то снова выныривал из него.
Когда кто-то положил ему на лоб руку, Джеред немного успокоился, чувствуя свет и тепло. Он явственно ощущал рядом с собой чье-то присутствие, но не мог открыть глаза, а лишь полностью отдался во власть приятных прикосновений. По его телу скользило что-то мягкое, теплое и влажное, вверх-вниз, вдоль рук, груди, спины, бедер…
– М-мм…
Он расслабился, каждой клеточкой своего существа наслаждаясь этими волшебными ощущениями. Ему было так уютно, хорошо; Джеред чувствовал себя в полной безопасности.
Какая-то женщина шептала что-то успокаивающее, говорила о том, что сожалеет, и просила простить ее… Господи, этот голос…
Неожиданно его перестали гладить, и из горла Джереда тут же вырвался протестующий хрип: он пробормотал, что готов на все, лишь бы она продолжила свои ласки.
– М-мм…
Джеред чувствовал, как от этих прикосновений кровь начинает быстрее бежать по жилам. О, как он любил эти руки, как ему нравился этот аромат, сладко щекочущий его ноздри…
Джеред потянулся и, ухватившись за что-то мягкое, попытался сесть, но те же нежные руки надавили ему на плечи и уложили опять. Женский голос певуче прошептал какие-то слова.
– Кто?..
Эти темные волосы, серые глаза, полные нежные губы… Ангел…
Постепенно к Джереду полностью вернулось сознание, и он попытался открыть глаза, чтобы понять, где находится. Сначала перед ним были только разноцветные пятна и подрагивающие огоньки, но скоро все это обрело форму и оказалось картами, его картами. Когда Джеред увидел знакомое кресло и деревянную спинку кровати, то понял, что находится в своей каюте и лежит обнаженный среди скомканных простыней и одеял.
– Капитан…
– Ты?!
– Да, я.
Он лихорадочно пытался вспомнить, что произошло. В памяти всплывали отдельные эпизоды, разрозненные куски, которые совершенно неожиданно вдруг разом встали на свои места, как части одной головоломки.
– Мой корабль! Мои люди! – воскликнул Джеред.
Квинн отпрянула, ожидая его очередной гневной тирады, но ее не последовало. Джеред Камерон просто лежал и смотрел на нее холодным взглядом, который она так ненавидела.
Еще совсем недавно он выглядел таким беззащитным в своем тревожном сне, вызывая в ней сострадание и желание помочь. Эти чувства были раньше неведомы Квинн, а сейчас согревали ей душу.
Она задумчиво смотрела, как трепещет пламя в керосиновой лампе, вспоминая, как раздевала и мыла Джереда. Его нагота взволновала ее. Золотистая поросль покрывала широкую грудь капитана и, сужаясь, тонкой линией спускалась к пупку. Мускулы на ногах и руках были еще крепкими, несмотря на длительную голодовку. Она до сих пор помнила их силу, когда Джеред прижимал ее к себе, поднимаясь по веревочной лестнице на корабль. Интересно, как бы сложились между ними отношения, если бы они встретились при иных обстоятельствах?..
– Что с Эпплгейтом и Люсьеном? – с тревогой спросил Джеред, ожидая самого худшего.
– Пиквит заботится о них, – ответила Квинн, не в силах оторвать взгляд от его обнаженной груди. Странно, что он даже не пытается прикрыть свою наготу, подумала она.
– Пиквит?!
Джеред попытался подняться с кровати, но обнаружил, что слаб, как новорожденный щенок. Каюта поплыла у него перед глазами, и он покорно откинулся на спину.
– Я уверяю тебя, что они находятся в полной безопасности, – убедительно заверила Квинн.
– В безопасности?
Джеред недоверчиво покачал головой. Как можно верить дочери Черной Бороды после того, что им пришлось пережить, да к тому же по ее милости?!
Квинн догадалась, о чем он думает, и его недоверие больно укололо ее.
– Самое худшее уже позади, капитан. Сейчас я хочу только одного: чтобы ты восстановил свои силы.
В доказательство искренности этих слов она взяла со столика чашку с мясным бульоном и, аккуратно зачерпнув его ложкой, поднесла к губам Джереда.
– Ешь.
– А если он отравлен? – с горечью спросил капитан и отвернулся; только теперь заметив свою наготу, он натянул на себя одеяло. – Нет, спасибо.
Квинн до боли закусила губу, стараясь сдержаться, и мягко пригрозила Джереду, что немедленно позовет сюда двух самых сильных пиратов, которые просто-напросто силой вольют в него бульон. Это подействовало, но не потому, что Джеред испугался: от чашки шел такой аппетитный запах, что устоять было практически невозможно, тем более после стольких дней без воды и пищи.
Наблюдая, как он ест, Квинн вспомнила, каким бледным его принесли в каюту. В тот момент она даже испугалась, что Джеред умрет. Но он боролся за свою жизнь так же отчаянно, как и за корабль.
– Ты еще очень слаб, но силы обязательно вернутся к тебе, – сказала Квинн.
Да, а что потом? Блэк Бэзил больше всех противился тому, чтобы пленников выпустили на свободу, справедливо считая, что опасно иметь на борту людей, которые не следуют пиратским законам. Но Квинн все-таки настояла на своем, убежденная в том, что ей удастся склонить упрямцев на свою сторону.
– О да, я опять стану сильным, – пробормотал Джеред, собираясь после этого расквитаться со злодейкой.
– Если ты сам хочешь этого, значит, так оно и будет.
Стремясь как-то улучшить их отношения, Квинн заботливо взяла у него пустую чашку и села на край кровати. На какое-то мгновение ей вдруг стало легко и хорошо оттого, что Джеред находится рядом. Но он тут же резко отодвинулся от нее.
– Если ты думаешь, что я прощу тебе все то, что ты сделала, то глубоко ошибаешься. Мы навсегда останемся врагами.
Взгляд Джереда скользнул по лебединой шее Квинн, такой длинной и стройной. Ее, наверное, будет очень легко свернуть, пронеслось у него в голове, хотя жаль лишать жизни такую прелестную девушку.
– Всегда, капитан?
Дерзко склонившись над ним, Квинн принялась гладить его грудь, как не раз делала, когда он спал. И Джеред не оттолкнул ее руку.
– Всегда! – прохрипел он.
Проклятье! Эти прикосновения возбуждали его, заставляя на время забывать о ненависти, доставляли ему огромное удовольствие.
– Я тебе не враг, капитан, – прошептала Квинн, медленно скользнув пальцами вниз.
У Джереда на миг перехватило дыхание; по телу прошла сладкая дрожь. А может, это всего лишь озноб от легкого ветерка, ворвавшегося в каюту? Решив положить этому конец, он грубо оттолкнул руки Квинн и натянул одеяло до самого подбородка.
– Враг, – упрямо сказал Джеред. – Ты – мой враг.
Он мысленно перечислил причины, позволявшие ему утверждать это. Во-первых, она – пиратка; во-вторых – дочь Черной Бороды; в-третьих, из-за нее Джеред потерял корабль; в-четвертых, она пыталась уморить его голодом; в-пятых, она беспринципна, бессовестна и не имеет ни малейшего понятия о приличиях.
Квинн твердо посмотрела в его сверкающие от злости глаза.
– Я не враг тебе, капитан. Если ты перестанешь упорствовать и трезво посмотришь на вещи, то поймешь, что во многих случаях я вела себя как твой друг, и только благодаря мне эта гордая голова еще находится на плечах.
Квинн тряхнула своими густыми темными волосами, которые красиво рассыпались у нее по плечам. Господи, до чего же он упрям!
– По крайней мере, в настоящий момент, – с горечью проговорил Джеред.
Интересно, как давно эта маленькая злодейка решила переменить тактику?
Квинн Тийч вышла из каюты, оставив Джереда одного. Нахмурившись, он уставился в потолок, пытаясь привести в порядок свои мысли. Что же затеяла эта чертовка? И как вообще ее понимать: сначала доводит человека до полусмерти, а потом сама же заботливо выхаживает его.
– Полуангел-полудьявол, – прошептал Джеред.
Опасная, красивая, хитрая ведьма, чьи прикосновения буквально сводят с ума, судя по всему, хочет подчинить его своей воле. Именно поэтому она сейчас такая добрая и нежная. Очевидно, придумала какой-то способ завлечь его, заставив присоединиться к пиратам. Да, медом наловишь мух больше, чем уксусом. Ничего, со временем он докажет, что его честь нельзя купить.
Джеред постепенно восстанавливал утраченные силы, чему в большей степени помогало огромное желание отомстить Квинн Тийч. Он намеренно старался не обращать на нее внимания, сохраняя дистанцию, и не позволял ей дотрагиваться до себя. Ел и одевался капитан уже без посторонней помощи, спал на полу, отказавшись от предложенной кровати.
«Она – дикарка», – говорил себе Джеред, отказываясь замечать ее прелести и стараясь не задерживать взгляд на высокой груди, соблазнительно натягивающей ткань рубашки.
– Она очень женственна, кап, – заметил Эпплгейт, который в отличие от Джереда не собирался закрывать глаза на красоту дочери Черной Бороды.
Квинн, действительно, прекрасно выглядела, даже одетая в потертые порыжелые штаны, высокие черные сапоги и рубашку в красно-белую полоску. Вокруг талии, настолько тонкой, что, казалось, ее можно обхватить пальцами, она завязывала малиновый шарф.
Стоя на палубе, Джеред с наслаждением вдыхал соленый морской воздух, украдкой наблюдая, как Квинн бесстрашно карабкается на мачту, и думал о том, что ей очень далеко до настоящей леди.
– Возможно, она не такая уж плохая, как ты о ней думаешь, – Эндрю Эпплгейт задумчиво почесал подбородок. – В конце концов, Квинн Тийч вполне могла позволить нам умереть, кап.
– И испортить себе игру? – продолжал упорствовать Джеред, твердо уверенный в том, что она хочет позабавиться с ним, как кошка с мышкой.
Эпплгейт пожал плечами.
– Не знаю, какие там у нее соображения насчет нас, но, должен заметить, за Люсьеном и мной ухаживали очень хорошо. Кроме того, разве можно не восхищаться женщиной, которая не хуже любого мужчины владеет шпагой и пистолетом, говорит на испанском, французском. И… она знает, как составлять карту и определять путь по звездам.
– …и как обвести вокруг пальца, – вставил Джеред.
Эпплгейт пропустил мимо ушей это язвительное замечание и продолжил:
– О, она даже может рассказать непристойную историю, да такую, какую вряд ли еще от кого услышишь, – он снова перевел восхищенный взгляд на Квинн Тийч, ловко продвигающуюся по нок-рее.
– Как чудесно, – саркастически заметил Джеред, отметив про себя, что эта чертовка лазает по канатам и веревочным лестницам с ловкостью паука.
– Между прочим, на корабле болтают, что Квинн Тийч влюблена в тебя, капитан, – Эпплгейт смущенно зарделся, передавая Джереду эту новость.
– Ха! – отмахнулся тот, но он уже и сам стал замечать нечто странное в поведении Квинн.
Как любил говорить Эпплгейт, это так же очевидно, как нос на твоем лице.
– Кстати, пираты очень недовольны этим, – первый помощник понизил голос до шепота. – Если хочешь знать, есть такие, кому не нравится, что судном командует женщина, даже если она – дочь Черной Бороды.
Джеред прищурился от солнца.
– Смута, говоришь?
Впрочем, чему тут удивляться! Каждый из этой шайки мечтал стать капитаном, но женщина перешла им дорогу. Женщина! О, как, должно быть, это бесило их, думал Джеред, наблюдая, как пираты снуют по кораблю, выполняя поручения Квинн. А если принять во внимание их жадность: по законам морских разбойников капитан получал полторы доли всего награбленного.
Прогуливаясь по палубе, Джеред замечал, что хотя пираты и оказывают должное почтение своему капитану, но старательно избегают присутствия Квинн, бросают ей вслед хмурые взгляды, перешептываются, прикрывая ладонями рот. Все это явно попахивало бунтом. Эти подонки наверняка бы уже давно подняли мятеж, но их взоры, как магнит, притягивал корабль слева по курсу, корабль Черной Бороды.
Стоило только один раз увидеть знаменитого пирата, чтобы понять, что всеми этими людьми движет вовсе не преданность, а страх, страх перед «дьяволом», чья душа была так же черна, как и его волосы; страх перед злодеем, который с наслаждением сражается, грабит и убивает. Черная Борода, как никто другой, любил смаковать свои темные дела. Возможно, он – безумец, но уж лучше не становиться ему на пути. Тем удивительнее, что при всей своей необузданности и сумасбродстве, жестокости и кровожадности, Черная Борода, кажется, просто обожал дочь.
– Его дочь… – задумчиво произнес Джеред, наблюдая, как Квинн спускается по канату. – Ахиллесова пята Черной Бороды.
– Она действительно влюблена в тебя, кап, – напомнил Эпплгейт. – Даже сейчас Квинн Тийч смотрит на тебя.
– Влюблена, – повторил Джеред.
На этот раз он твердо выдержал взгляд девушки и даже выдавил на губах подобие улыбки. С этой минуты Джеред знал, что ему делать дальше.