Текст книги "Смертельно опасно"

Автор книги: Кэти Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

27

В половине одиннадцатого мы забрали ткань и кости, найденные в гробнице, и сели в личную машину Фридмана. «Форд-темпо» восемьдесят четвертого года. Сам Фридман остался с Каштаном.

– И что теперь? – спросила я.

– Дадим этому джентльмену время подумать.

– А потом?

– А потом попросим повторить показания.

– Повторение – это хорошо.

– Да, сразу становятся заметны несоответствия.

– И всплывают забытые детали.

– Надо поговорить с матерью Ферриса, – сказал Райан.

– Правильно. Ведь именно она и навела нас на Йосси Лернера и Сильвио Мориссоно, – согласилась я.

Мы направились в Бет-Ханину. Дорога проходила через территорию, принадлежавшую Иордании с 1948 по 1967 год. Джейк с давних пор имеет квартиру в этом районе. Через десять минут мы приблизились к контрольно-пропускному пункту.

Люблю с пользой проводить время. Например, стоять в пробке.

Дорогу разделяла стена, которую, по словам Джейка, выстроили, чтобы отгородить Израиль от остального мира. По обе стороны располагались пиццерии, химчистки, цветочные магазинчики и кондитерские.

Но Израиль есть Израиль. По одну сторону стены жили люди, чей бизнес процветал, по другую – те, чьи дела оставляли желать лучшего. Грустно, подумала я.

Без Фридмана мы с Райаном подверглись проверке. Au contraire. Охранник изучил наши паспорта, посмотрел на значок Райана, нагнулся, заглянул в машину и только после этого пропустил. Сразу после пересечения границы Западного берега мы повернули налево, потом свернули еще раз и выехали на улицу, где жил Джейк.

Драм арендовал верхний этаж маленького оштукатуренного дома у итальянского археолога по имени Антонио Фиорелли. Джейк жил наверху. Фиорелли с семью кошками – внизу.

Мы подошли к ограде и позвонили. Через секунду Джейк открыл ворота. Мы проследовали по дорожке, посыпанной мелким гравием, мимо загонов с козами и клеток с кроликами. Поднялись на второй этаж дома. Навстречу нам выскочили три кошки.

Существует несколько моделей поведения этих домашних животных. Модель «гладь меня, я обожаю лежать, свернувшись калачиком на твоих коленях» – обычно пятнистые черно-рыжие кошки. «Накорми меня, не трогай меня, я сам подойду, если надо» – сиамская порода. «Я наблюдаю за тобой, пока ты спишь» – дикие.

Встретившие нас точно соответствовали третьей категории.

Большую часть квартиры Джейка занимала гигантская гостиная с коричневым кафельным полом. Побеленные стены и своды в форме арок над дверью и окнами. Деревянные шкафы с ящиками отделяли комнату от кухни.

Спальня являла собой крошечную комнатку с неубранной постелью, шкафом и корзиной для грязного белья.

Вся остальная площадь квартиры представляла своего рода рабочий кабинет. В прихожей стоял компьютер, висела карта. Крытая лоджия использовалась как лаборатория. В спальне находились всякие картотеки, записи и каталоги.

Душевное состояние Драма заметно улучшилось с момента нашего последнего телефонного разговора. Он поприветствовал нас, потом живейшим образом обо всем расспросил.

Я выставила на стол пластиковые контейнеры. Джейк открыл и рассмотрел содержимое первого.

– О Боже!

Потом снял крышку со второго контейнера.

– О Боже!!!

Райан посмотрел на меня.

Джейк потянулся к одному из контейнеров с тканью.

– О Боже, – тихо произнес Райан.

Я отвела взгляд. Драм молча уставился на большой кусок ткани.

– Господи. Боже. Мой, – произнес Джейк именно так – с неуместной расстановкой.

Он быстро юркнул в спальню, принес увеличительное стекло и тщательно изучил материю.

– Я сегодня же отнесу это Эсфири Гетц, – сказал он.

Джейк рассматривал ткань целую вечность, затем выпрямился.

– Гетц – эксперт по текстилю в Музее Рокфеллера. Ты изучила кости?

Я отрицательно покачала головой.

– От них мало что осталось.

Джейк снял очки, отошел от стола и сделал приглашающий жест – мол, теперь давай ты.

Я осторожно вынула содержимое банок.

– У тебя есть перчатки?

Драм снова пошел в спальню.

– И захвати пинцет! – крикнула я ему вслед. – А еще – зубочистки.

Он все принес. Затем они с Райаном наблюдали, как я разбирала кости, подписывая каждый фрагмент.

– Сустав пальца. Пяточная кость.

Это я разобрала легко. Все остальные кусочки были размером с мочку уха.

– Локтевая кость, бедро, таз, череп.

– Итак, что ты думаешь? – спросил Джейк, когда я закончила.

– Думаю, не много осталось.

– Мужчина или женщина?

– Да, – ответила я.

– Черт, Темпе! Это серьезно.

Я осмотрела осколок затылочной кости. Задняя часть выступала вперед, но не очень сильно. То же самое можно сказать и о бедренной кости. Единственной частью, оставшейся от таза, был толстый выступ, сросшийся с крестцом. Больше никаких костей, определяющих пол, не сохранилось.

– Я бы сказала, что это мужчина. Но материала для уверенной идентификации недостаточно.

Я подняла и покрутила в руках пяточную кость. В глаза бросилось маленькое круглое отверстие. Джейк заметил мой интерес.

– Что?

Я указала на крошечный туннель на внешней стороне кости.

– Это не естественное отверстие.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джейк.

– Здесь его не должно быть.

– То есть?

– Это не канал для сосуда или нерва. Кость проткнули. Видишь, края отверстия острые, а не гладкие.

Я положила кусочек на место и протянула Джейку очки. Он нагнулся и принялся рассматривать кость.

– Как ты думаешь, что это? – спросил Райан.

Не успела я ответить, как Драм буквально ринулся в комнату с картой. Захлопали дверцы ящиков и полок. Он вернулся с пачкой скрепленных страниц.

Шлепнув бумаги на стол, Джейк ткнул пальцем в одну из них.

Я посмотрела.

Статья «Антропологические результаты исследований скелетных останков, найденных в Гиватха-Митвар». Джейк показывал на страницу со снимками. Фотографии не отображали некоторых деталей, но смысл был ясен.

На четырех снимках были изображены фрагменты пяточной и других костей стопы до и после сортировки и восстановления. Можно было различить покрытый толстым известковым налетом металлический гвоздь, протыкающий пяточную кость. Из-под шляпки гвоздя торчала деревянная щепка.

На пятой фотографии древнюю пяточную кость сравнивали с современной, где имелось повреждение, аналогичное тому, что и на нашей кости из гробницы.

Я вопросительно посмотрела на Джейка.

– В шестьдесят восьмом в трех погребальных пещерах нашли пятнадцать оссуариев. Тринадцать из них содержали человеческие останки. Захоронены они были по высшему классу. Цветы, венки и все такое. Поврежденные кости говорили о том, что несколько человек умерли насильственной смертью. Раны были в форме таких вот круглых отверстий. – Джейк постучал по фото. – Несчастных распяли.

Драм положил на стол рисунок, изображающий тело на кресте. Руки жертвы привязывали, а не прибивали к поперечной балке. Ноги расставляли и прибивали к сторонам столба, а не к передней его части.

– Иосиф Флавий отмечает, что дерево в Израиле являлось дефицитом, поэтому римляне оставляли столб на месте, а снимали только поперечную перекладину. И обе части креста использовались неоднократно.

– Итак, руки привязывались, а не прибивались, – уточнил Райан.

– Да. Распятие на кресте придумали египтяне. Они привязывали жертву. Ведь смерть не являлась следствием ранений. У висящего на кресте человека ослабевают дыхательные мышцы. Смерть наступала от удушья. Жертва обхватывала ногами столб с двух сторон. Пяточная кость – самая большая в стопе. Вот почему гвоздь вбивали именно в нее.

Семейная гробница Иисуса. Распятый человек, завернутый в ткань.

Я поняла, куда клонит Джейк, и, положив руку на пяточную кость, произнесла:

– Нет доказательств, что отверстие появилось в результате травмы. Проход мог образоваться из-за болезненных процессов в организме. А может, и вообще этот канал прогрызли черви или улитки уже после смерти несчастного.

– Но это может быть дырка и от гвоздя?

Глаза Джейка горели.

– Не спорю, – была вынуждена согласиться я.

Распятие? Но кто это? Мы уже исключили одного кандидата. Он не проходил по возрасту – слишком стар, если придерживаться классической концепции. Или слишком молод, исходя из теории Джойса. Джейк что, предполагает, что это кости Иисуса из Назарета?..

Как и в случае со скелетом из Масады, в подобное верилось с трудом.

– Ты говорил, будто вы обнаружили другие кости в гробнице долины Кедрон? – спросила я.

– Да. Мародеры не знали о ценности останков, они только разбросали их по полу и забрали оссуарии.

– Надеюсь, они были в лучшем состоянии, чем эти, – проговорила я, показывая на стол.

Драм отрицательно покачал головой:

– Нет, в основном осколки. Хорошо лишь, что грабители высыпали кости из оссуариев отдельными кучками. Это помогло их рассортировать.

– Кто-нибудь проводил анализ останков?

– Антрополог Израильского университета. Он идентифицировал трех взрослых женщин и четырех взрослых мужчин. Сказал, что это вся информация, которую он может выдать исходя из представленных образцов. Дескать, недостаточно материала, чтобы определить рост и расу. Он не обнаружил ничего уникального и необычного.

– И не нашел ни одного отверстия, похожего на наше?

– Он упомянул размягчение костей и артрит. Вот и думай, травма это или болезнь.

– Находили ли другие останки не в оссуариях?

– Нет, – сказал Джейк. – Мародерам нужны были именно они, а не кости. Хорошо еще, что негодяи не стали ломать стены. Я все еще не могу поверить, что ты нашла скрытую нишу. И ткань. О Боже! Две тысячи лет. Ты представить себе не можешь, сколько разных людей побывало в этой гробнице. А именно ты нашла нетронутое захоронение. О Боже!..

За спиной Джейка Райан беззвучно пародировал его «о Боже!».

– Где же теперь эти кости? – спросила я.

– Вернули, – сказал Драм. – В Святую землю. И «Защитники веры» не признаются, где они. Но у меня есть антропологический отчет.

Райан продолжал дурачиться. Джейк ухмыльнулся.

– То есть большая его часть.

– Как? – спросила я, подняв бровь.

– Несколько страниц потеряно.

– Потеряно?..

– Помнишь наш разговор о ДНК-тесте скелета из Масады?

Я кивнула.

– Отличные ребята работают в этой лаборатории.

– ИОД согласилось предоставить экземпляры для теста?

– Не совсем.

– Ты сам послал образцы?

Джейк пожал плечами:

– Блотник отказывался сотрудничать. Как я должен был поступить?

– Наверняка решил не сдаваться, – ответил Райан.

– Опять хочу спросить, – сказала я. – Какова цель ДНК-теста, если результаты все равно не с чем сравнить?

– Его необходимо было провести. Идемте за мной.

Джейк отвел нас в спальню к рабочему столу. На нем были разложены фотографии с изображениями оссуариев. Целых или фрагментов.

– Грабители унесли много оссуариев, – сказал Джейк. – Но оставили немало осколков, которые подлежали восстановлению.

Драм протянул мне несколько фотографий. На них было изображено восемь оссуариев, все в трещинах, некоторые вообще дырявые.

– Оссуарии различаются по стилю, размерам, форме, толщине камня. Большинство из них незатейливы, но попадаются довольно изысканные экземпляры. Например, оссуарии Иосифа Каиафы.

– Первосвященника, который встречался с Иисусом до Понтия Пилата, – произнес Райан.

– Да. На иврите Yehosef bar Qayafa. Каиафа занимал должность первосвященника с восемнадцатого по тридцать седьмой год нашей эры. Его оссуарии нашли в 1990 году. Примерно в это же время обнаружили еще один склеп, подписанный «Александр, сын Симона из Кирены». Этот саркофаг представлял собой тоже весьма изысканную штуковину.

– Симон помогал Иисусу нести крест на Голгофу, – опять проявил эрудицию Райан.

– Новый Завет, – кивнул Джейк. – Симон и его сын Александр упоминаются в Евангелии от Марка, 15:21.

Райан сдержанно улыбнулся и ткнул в одну из фотографий:

– Мне нравится вот этот, с цветочными лепестками.

– Розы, – сказал Джейк и вытащил еще несколько снимков. – А теперь посмотрите сюда.

Он протянул фотографии Райану. Я подошла ближе.

Прямоугольный оссуарии с крышкой и пятнистой поверхностью. В глаза бросались вырезанные розочки. Орнамент напоминал мне узоры, которые мы рисовали карандашами в детстве. На передней части оссуария виднелась трещина.

Маленький гробик выглядел точь-в-точь как те, которые склеил Джейк.

– Оссуарий Иакова? – спросила я.

– Обратите внимание на подпись, – сказал Драм, протягивая мне увеличительное стекло.

– Ты читаешь по-арамейски? – спросил он у Райана.

Райан отрицательно покачал головой. Я сделала вид, что страшно удивлена.

Впрочем, Джейк не обратил особого внимания на эту пантомиму.

– Отличительной чертой оссуария Иакова является необычная разборчивость надписи. Даже если ее сравнивать с более изысканно оформленными экземплярами.

По-моему, Джейк прикалывался. Строчку написали как курица лапой.

Палец Драма опустился на символы с правой стороны.

– Еврейское имя «Иаков» звучит на английском как «Яков».

– Отсюда и термин «якобиты», сторонники английского короля Якова Второго.

Райан начинал действовать мне на нервы.

– Правильно, – рассеянно кивнул Джейк. – Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса. «Иешуа» звучит на английском как «Иисус».

Драм сложил снимки.

– Пойдемте за мной.

Мы направились в крытую лоджию, подошли к гигантскому шкафу. Джейк открыл дверцы. Известняковые черепки и осколки заполняли две верхние полки. Восстановленные оссуарии – шесть нижних.

– Очевидно, грабители оказались дилетантами, поэтому пропустили кучу подписанных фрагментов.

Джейк протянул мне треугольный осколок с верхней полки. На нем слабо вырисовывались буквы. Я посмотрела на надпись через увеличительное стекло. Райан наклонился ко мне.

– Мария, – перевел Джейк, потом ткнул пальцем в надпись на восстановленном оссуарии.

Символы казались знакомыми.

– Матфей.

Джейк провел ладонью по большому саркофагу полкой ниже.

– Иегуда, сын Иешуа. «Иуда, сын Иисуса».

Джейк перешел к третьей полке.

– Иосиф.

Он двигался дальше.

– Иешуа, сын Иосифа. «Иисус, сын Иосифа».

Четвертая полка.

– Мириам.

– Эта надпись отличается от других, – сказал Райан.

– Правильно. Она на греческом. Иврит, латынь, арамейский, греческий. В древности Ближний Восток представлял собой языковую мозаику. Мария, Мириам, Мара – это одно и то же имя. Наравне как и Иосиф, Хосе, Джозеф. Тогда тоже использовались уменьшительные имена.

Вернувшись к верхней полке, Джейк достал еще один фрагмент и поменял его на тот, который я держала в руках. Тиснение на нем было практически невидимым.

– Возможно, написано «Саломея», – произнес Джейк. – Но я неуверен.

Я пыталась сообразить.

Мария. Мария. Саломея. Иосиф. Матфей. Иуда. Иисус.

Семья Иисуса? Фамильная гробница Христа? Подходили все, кроме Матфея.

«Господи», – подумала я, но промолчала.

28

– Что думают историки по поводу семьи Иисуса? – спросила я, стараясь сохранить спокойствие.

– Ученые придерживаются мнения, что Иисус, его четыре брата – Иаков, Иосиф, Симон, Иуда – и две сестры, Мария и Саломея, являлись биологическими детьми Иосифа и Марии. Протестанты утверждают, что отцом Иисуса был не простой смертный, а у Марии родились от Иосифа и другие дети.

– Выходит, Иисус – самый старший, – сказал Райан.

Джейк кивнул.

– Согласно ватиканским канонам, Мария – вечная девственница, – заметила я.

– И никаких младших братьев или сестер, – добавил Райан.

– Да, – сказал Джейк. – По мнению католиков, остальные – это дети брата Иосифа и его жены, которую также звали Мария. То есть они приходились Христу двоюродными братьями и сестрами. Православные утверждают, что отец Иисуса – Бог, Мария – непорочная дева, а дети остались у вдовца Иосифа от предыдущего брака.

– Тогда получается, Иисус – самый младший, – произнес Райан.

– Да, – сказал Джейк.

Я выстроила список.

Две Марии. Саломея. Иуда. Иосиф. И кто-то по имени Матфей.

В животе похолодело.

– А эти имена в то время являлись такими же распространенными, как какие-нибудь Джо или Том сегодня? – спросила я.

– Очень, – ответил Джейк. – Вы голодны?

– Нет! – выпалила я.

– Да, – укоризненно посмотрел на меня Райан.

Мы пошли на кухню. Джейк достал холодное вареное мясо, сыр, хлеб, маринованные огурчики и оливки. Кошки пристально наблюдали за нами.

Приготовив сандвичи, мы переместились за столик в столовой и продолжили беседу за едой.

– Мария – самое популярное женское имя в Палестине в те времена, – сказал Драм. – Мужские – Симон и Иосиф.

Найденный оссуарий с таким именем еще ни о чем не говорит. А вот найти их все в одной гробнице – это уже большое дело. Волей-неволей задумаешься.

– Послушай, Джейк…

– Я изучил список всех оссуариев, найденных в Израиле. Из тысячи экземпляров только на шести встретилось имя «Иисус». Из этих шести только один – с надписью «Иисус, сын Иосифа». И вот теперь еще наш. – Джейк пнул кота, который тянулся к бутербродам. – Слышали что-нибудь об ономастике?

Мы отрицательно покачали головами.

– Раздел ономасиологии, изучающий собственные имена, – сказал Джейк, кладя в рот оливку. – Так вот. Например, в опубликованном каталоге оссуариев с надписями израильский археолог Рахмани насчитал девятнадцать Иосифов, десять Иисусов, пять Иаковов. – Джейк выплюнул косточку и отправил в рот еще одну оливку. – Другой эксперт произвел статистический анализ имен, подсчитав, что в первом веке нашей эры в Палестине четырнадцать процентов мужчин носили имя «Иосиф», девять процентов – «Иисус» и два процента – «Иаков». Оперируя этими цифрами, другой французский ученый, Андре Лемьер, сделал вывод, что только четырнадцать сотых процента от общего количества населения здешних мест в те времена могли зваться «Иаков, сын Иосифа».

Оливки во рту Драма исчезали с головокружительной быстротой.

– Основываясь на предположении, что каждый мужчина имел в среднем двух братьев, Лемьер вычислил следующее: приблизительно восемнадцать процентов из «Иаковов, сыновей Иосифа» могли иметь брата по имени Иисус. Таким образом, только пять сотых процента населения, причем за два поколения, могли бы иметь на своем оссуарии надпись «Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса».

– Сколько человек жило тогда в Иерусалиме? – спросила я.

– Лемьер определяет его население в восемьдесят тысяч.

– Из них примерно сорок тысяч – мужчины, – произнес Райан.

– Да. Таким образом, Лемьер заключил, что в течение двух поколений до семнадцатого года нашей эры только двенадцать человек соответствовали надписи на оссуарии Иакова.

– Но ведь не каждый удостоился оссуария, – сказала я.

– Нет.

– И далеко не каждый оссуарий подписывали.

– Соображаешь, доктор Бреннан. А упоминание о брате встречается еще реже. Как много Иаковов, сыновей Иосифа, братьев Иисуса, были достаточно знамениты, чтобы о них упоминать?

Я не нашлась что ответить, поэтому задала следующий вопрос:

– А другие эксперты согласны с утверждением Лемьера?

Джейк шмыгнул носом.

– Конечно, нет. Некоторые насчитали больше, некоторые меньше. Но каковы шансы, что эти имена соберутся в одной гробнице? Мария, Иосиф, Иисус, Иуда, Саломея. Вероятность сводится к нулю.

– А это не тот самый Лемьер, которому Одед Голан впервые показал оссуарии Иакова? – спросила я.

– Он.

Мой взгляд упал на пяточную кость с круглым отверстием. Я вспомнила Донована Джойса и его теорию по поводу того, что Иисус выжил, а затем сражался с поработителями и умер – или погиб – в Масаде. Потом припомнился Йосси Лернер с его верой в то, что кости Иисуса находятся в парижском Музее истории человечества.

Он так в это верил, что украл скелет. Но возраст скелета опровергал убеждения Лернера. По моим подсчетам, тот парень умер в возрасте от сорока до шестидесяти. Такое заключение сводило на нет и теорию Джойса.

И вот теперь Джейк выдвинул еще одно странное предположение и следующего кандидата. Иисус умер на кресте, но не воскрес, а его тело похоронили в гробнице. В этой же гробнице захоронили и всех остальных членов его семьи. Гробница находится в долине Кедрон. Мародеры нашли ее и выкрали оттуда оссуарии Иакова. Джейк тщательно исследовал гробницу, обнаружив человеческие останки и обломки других оссуариев, которые не забрали грабители. Посетив то место захоронения, я наткнулась на нетронутое захоронение. А в нем на завернутые в ткань кости Иисуса.

У меня снова похолодело внутри.

Я отложила сандвич. Один из котов начал осторожно подбираться к нему.

– Иаков в свое время был известной личностью? – спросил Райан.

– Вполне. Немного истории. Факты свидетельствуют, что Иисус являлся прямым потомком Давида – царя Израиля в десятом веке до нашей эры. Было предсказано, что ребенок из этого рода станет могущественным царем Израиля. Род Давида хорошо был известен и Ироду, который правил в то время в Палестине, и римскому императору. Короче, всех представителей этого рода схватили и казнили. А когда Иисуса распяли на кресте, его брат Иаков стал вождем христиан в Иерусалиме.

– Разве не Петр? – удивился Райан.

– Нет, не Петр и не Павел, а Иаков-праведник. Мало кому известный факт. Когда в шестьдесят втором году Иаков погиб, вакантное место занял его брат Симон, которого спустя сорок пять лет приказал распять император Траян. В основном по причине принадлежности Симона к королевскому роду. Догадайтесь, чья следующая очередь?

Мы промолчали.

– Вождем христиан в Иерусалиме стал третий брат, Иуда.

Я задумалась. Значит, Иисус и его братья являлись претендентами на роль еврейского царя. О'кей. Куда опять клонит Джейк? Намекает, что Иисус все еще находится в гробнице?

– А почему ты уверен, что гробница в долине Кедрон принадлежит именно к тому периоду? – не выдержала я.

– Такой способ захоронения использовался только с тридцатого по семидесятый год нашей эры.

– Но ведь одна из надписей сделана на греческом! Возможно, эти люди даже не евреи.

– Смесь греческого и иврита – широко распространенный факт для гробниц первого века. А оссуарии вообще использовали только иудеи, – сказал Джейк, предугадав мой следующий вопрос. – И почти всегда – в Иерусалиме или его окрестностях.

– Я думал, на месте гробницы Христа находится церковь Гроба Господня, недалеко от Старого города, – сказал Райан, заворачивая огурец в сыр.

– Так многие думают.

– А ты нет?

– Я – нет.

– Иисус родился в Назарете, – сказала я. – Возможно, и его гробница находится где-нибудь там?

– В Новом Завете написано, что Мария с детьми переехали в Иерусалим сразу после казни Иисуса. Здесь ее и похоронили.

Наступила довольно долгая пауза, во время которой кот подкрался к моей ноге.

– Давай кое-что проясним. – Кот отпрыгнул в сторону, услышав мой голос. – Значит, ты убежден, что надпись на оссуарии Иакова настоящая?

– Да, – ответил Джейк.

– И оссуарии находился именно в гробнице долины Кедрон.

– По слухам.

– Она же являлась и семейной гробницей Христа?

– Да.

– И круглые отверстия на пяточных костях свидетельствуют о том, что лежащих в гробнице распяли?

Драм кивнул.

Наши с Райаном взгляды встретились. Больше мы не улыбались.

– А ты рассказывал свою теорию о гробнице Блотнику?

– Да. Только тогда я еще не знал об отверстии в пяточной кости. Ты первая его нашла. До сих пор не могу поверить.

– И?..

– Он выгнал меня, тупоголовый кретин!

– В смысле?

– Поймешь, когда увидишь его.

«Будем иметь в виду», – подумала я.

– Ты стащил образцы костей из разбитых оссуариев для ДНК-теста. Когда успел-то?

– Я все вернул к моменту перезахоронения. Это случилось сразу после нашего телефонного разговора. Твои слова подтвердили мои ожидания. ДНК-тест мог определить родственные связи людей, найденных в гробнице. Хотя бы их пол.

У меня на языке вертелся вопрос, но пока я не была готова его задать.

– Обычно тела оставляли на один год для разложения, а после кости собирали и помещали в оссуарии, правильно? – спросил Райан. – Тогда почему нашего парня оставили в гробнице да еще завернули в ткань?

– Может быть, из-за специфической, так сказать, смерти. Или этот человек не имел детей, а по иудейским законам кости должен был собрать сын умершего. Не исключено, что его семья просто переехала.

Райан посмотрел на него так, будто собирался что-то сказать, но передумал.

Я встала и взяла статью с размещенными в ней фотографиями ступней. Вернувшись к столу, обратила внимание на верхний колонтитул каждой страницы.

«Н. Хаас. Кафедра анатомии Израильского университета и Медицинской школы в Хадассе».

– Это тот самый Хаас, что проводил раскопки в Масаде?

– Да, мэм.

Я бегло просмотрела статью. Возраст. Пол. Параметры. Травмы и патологии. Диаграммы. Таблицы.

– Достаточно подробно.

– Много недоработок, но в целом – да, – согласился Джейк.

– И этот Хаас ни разу не упомянул о скелетах из «пещеры-2001»?

– Ни слова.

Так. О скелете из Масады нигде не говорилось. Его просто вывезли из Израиля, украли из музея и переправили в Канаду. По словам Каплана, Феррис клялся, что это останки исторической личности, найденные в Масаде. Джейк подтвердил, что о скелете ходили слухи, а информатор-археолог признался, что видел его. Из-за фотографии, отданной мне Капланом, Джейк сначала прилетел в Монреаль, затем отправился в Париж. А я заявилась в Израиль.

Лернер думал, что это скелет Иисуса, однако ошибся. Возраст не совпал. Драм предполагает, что настоящие останки Христа лежат на столе за моей спиной.

Так почему десятилетиями длилась неразбериха вокруг скелета из Масады? И кому все-таки он принадлежал?

Я представила тот костяк – украденный и, наверное, потерянный навсегда.

Вспомнила сумасшедшую поездку на грузовике Джейка. Перевернутую вверх дном комнату. Злость.

Отлично. Надо ее использовать. Сфокусироваться на костяке из Масады и временно отстраниться от останков на этом столе.

– Масадский скелет пропал навсегда, не так ли? – спросила я.

– Возможно, что-то удастся сделать, – сказал Джейк неопределенно.

Я посмотрела на него с удивлением.

– Поговорю сегодня с Блотником, – продолжил он.

За окном заблеяли козы.

– О чем ты задумался? – спросила я.

Драм нахмурился.

– Да в чем дело?

– Здесь явно есть что-то еще, – сказал Джейк и опустил глаза.

Я открыла было рот, но Райан сделал мне знак молчать. Джейк облокотился на стол.

– Перезахоронение – это полная чушь. «Защитники веры» преследовали нас в Кедроне не просто так. Они знали, что кости из Масады находятся у нас, – сказал он и нервными движениями начал сметать со стола крошки. – Думаю, Ядин знал секрет этого скелета.

– Какой секрет?

– Не знаю. Но послать своего представителя из Израиля в Канаду? Устроить обыск в гостинице? Возможно, даже убить человека? Это нечто гораздо большее, нежели просто защита веры.

Я подумала о Йосси Лернере, Аврааме Феррисе и Сильвио Мориссоно. Вспомнила двух палестинцев, устроивших засаду у стены монастыря.

Внутренний инстинкт подсказывал мне, что Джейк прав. Мы участвуем в какой-то жутковатой игре, причем на чужом поле и с неизвестными игроками. Главный приз – скелет из Масады. И противник твердо настроен на победу. Но один вопрос никуда не делся. Чей это скелет?

– Джейк, послушай…

Вытянув ноги, Драм облокотился на спинку стула, скрестил на груди руки и посмотрел сначала на Райана, затем на меня.

– Ты получишь результаты ДНК-теста и анализ ткани. Есть гробница. И это немаловажно. Но прошу, давай сфокусируемся на Масаде.

Зазвонил сотовый телефон Райана. Он посмотрел на определившийся номер и вышел из комнаты. Я повернулась к Джейку:

– Хаас никогда не писал о костях из пещеры, так?

– Так.

– А как же полевые записи?

Джейк покачал головой.

– Некоторые работники вели дневники, не более того. Протоколы на Масаде не составляли.

Известие меня шокировало.

– Ядин с ведущими сотрудниками собирались каждый вечер и обсуждали события дня. Совещания записывались на пленку, а позже переписывались на бумагу.

– И где теперь эти записи?

– В Институте археологии при Израильском университете.

– К ним есть доступ?

– Могу попробовать сделать несколько звонков.

– Ладно, – сказала я. – Кстати, как твое самочувствие?

– Норма. Нужно вот только отвезти образец ткани Эсфири Гетц.

– А где находится ее лаборатория?

– В Музее Рокфеллера.

– Там же, где и офис ИОД?

– Да, – сказал Джейк и грустно вздохнул.

– Отлично. Самое время нам с Блотником познакомиться.

– Не надейся, что он тебе понравится.

Пока я убирала со стола, Джейк куда-то звонил. Когда появился Райан, я закрывала крышкой банку с огурцами. По лицу было видно, что моему приятелю сообщили что-то не очень приятное.

– Каплан изменил показания, – произнес он.

Я смотрела на него.

– Утверждает, будто его наняли, чтобы пришить Ферриса.