Текст книги "Смертельно опасно"

Автор книги: Кэти Райх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

14

– Мириам Феррис и Гершель Каплан родственники?!

– Свояки.

– Свояки?..

Я никак не могла сообразить.

– Это звание обычно присваивается после свадьбы. – Райан мило улыбнулся. – Надо отдать дань твоему антропологическому прошлому.

Я попыталась включить логическое мышление.

– Мириам Феррис была замужем за братом жены Гершеля Каплана?

– Бывшей жены.

– Но Мириам отрицает, что знакома с Капланом.

– Мы спрашивали о Кесслере.

– Это один из его известных псевдонимов.

– Непонятно, верно?

– Если Каплан – член семьи, Мириам должна его знать.

– Вероятно, – согласился Райан.

– Она бы узнала его на вскрытии.

– Если Мириам видела этого парня.

– Ты действительно думаешь, что Каплан и Кесслер – одно лицо?

– Ты же опознала его на фото, – сказал Райан, заглядывая в коробку на моем столе.

– Брат жены Каплана еще жив?

– Бывшей жены. До развода он приходился Каплану шурином. Впрочем, это не столь важно: он все равно умер от диабета в девяносто пятом.

– Таким образом, Каплан развелся с женой и остался один. Муж Мириам умер, и она тоже осталась одна.

– Ага. Смерть Ферриса разбередила старую рану. Что в коробке?

– Несу череп к Бержерону, чтобы он высказал свое мнение по поводу зубов.

– Его пациентам это понравится, – сказал Райан и скорчил безумную гримасу.

Я закатила глаза.

– Когда состоялась свадьба Мириам и Авраама Ферриса?

– В девяносто седьмом.

– Достаточно быстро после смерти первого мужа.

– Некоторые вдовы легко отходят от потрясения.

Мириам произвела на меня совсем другое впечатление, и я взяла это себе на заметку.

– Как давно развелся Каплан?

– Во время второго срока заключения в Бордо.

– Ясно.

– Я проверил досье Каплана. В тюрьме вел себя хорошо, проявил искреннее желание исправиться, за что и скостил себе половину срока.

– Значит, за ним закрепили полицейского по надзору за условно освобожденными?

– Майкла Гинсона.

– Когда его выпустили?

– В две тысячи первом. По словам Гинсона, Каплан с тех пор занимается честным бизнесом.

– Каким?

– Связанным с аквариумными рыбками и морскими свинками.

Я удивленно моргнула.

– Он открыл зоомагазин?

Райан кивнул.

– У него собственный дом с магазином на первом этаже.

– Он все еще отмечается в полиции?

– Ежемесячно. Образцовый подопечный.

– Восхитительно.

– Всегда точно в срок. Кроме последнего раза. Он не позвонил и не появился четырнадцатого февраля.

– В понедельник, следующий после убийства Ферриса.

– Верно.

– Бержерон уже ждет меня.

Райан посмотрел на часы:

– Встретимся внизу в два тридцать?

– Я принесу «Чаппи».

Офис Бержерона находится в многоэтажном здании на пляс Виль-Мари. Он делит его с партнером, неким Бугенвиллером, чья фамилия вызывает у меня какие-то винные ассоциации.

Я припарковалась на подземной стоянке и на лифте поднялась на семнадцатый этаж.

Бержерон был занят с пациентом, поэтому я присела в комнате ожидания, поставив коробку под ноги. Напротив возвышалась какая-то громадная женщина, которая читала «Домохозяйку». Когда я потянулась за журналом, она подняла глаза и улыбнулась. К дантисту я бы пропустила ее без очереди и лишних разговоров.

Через пять минут женщину пригласили в кабинет. Думаю, она там долго не пробудет.

Секундой позже из кабинета выскочил мужчина без пиджака и с развязанным галстуком.

Появился Бержерон и пригласил меня к себе. Из кабинета раздалось тихое подвывание. Я представила большую женщину в камере пыток.

Распаковывая коробку, я рассказала Бержерону некоторые подробности. Он внимательно слушал, скрестив костлявые руки на груди.

Выслушав меня, дантист взял череп и осмотрел верхние зубы. Затем челюсть. Соединив все вместе, изучил прикус.

Протянул руку. Я дала ему коричневый конверт. Включив проектор, он тщательно изучил рентгеновские снимки. В ярком флуоресцентном свете его голова выглядела как одуванчик.

Прошло несколько секунд, минута.

– Mon Dieu,[3]3
  Боже мой (фр.).


[Закрыть] вопросов нет, – сказал Бержерон, постучав пальцем по второму и третьему верхним коренным зубам. – Посмотри на эти полости и каналы. Мужчине было, по крайней мере, пятьдесят. Может, больше.

Палец передвинулся к первому коренному зубу.

– Здесь дентин разрушен гораздо меньше. Этот зуб однозначно принадлежал молодому человеку.

– Насколько молодому?

Бержерон выпрямился.

– Лет тридцать пять – сорок. Не больше. – Он вернулся к черепу. – Очень маленький кончик зуба.

– Вы можете сказать, когда зуб был вставлен?

Бержерон посмотрел на меня так, как будто я попросила его решить в уме квадратное уравнение.

– Приблизительно, – добавила я.

– Клей пожелтел и отслоился.

– Секундочку, – сказала я. – Вы хотите сказать, что зуб приклеили?

– Конечно.

– Соответственно это не могло случиться две тысячи лет назад?

– Определенно – нет. Несколько десятилетий назад.

– В шестидесятые?

– Вполне возможно.

Варианты «Б» или «В», зуб вставили во время раскопок или в музее. Опять все по новой.

– Вы не против, если я извлеку эти три верхних зуба?

– Ничуть.

Я собирала рентгеновские снимки, опасаясь, что раздула из мухи слона. Странный зуб молодого человека. Кто-то просто вставил его не в ту челюсть. Или рабочий экспедиции, или Хаас, или неопытный музейный работник.

Из кабинета продолжали доноситься жалобные звуки.

Несметное число раз могла произойти ошибка. При раскопках. Транспортировке. Отборе. Очистке. В пещере. В лаборатории. В парижском музее.

Бержерон вернулся и протянул мне коробку и конверт.

– Вы можете что-то добавить? – спросила я.

– Тот, кто это сделал, абсолютно ничего не понимал в стоматологии.

Зоомагазин Каштана представлял собой двухэтажное здание с зеркальным фасадом. Оно располагалось в ряду точно таких же домов на рю Жан-Талон. На витрине – рекламы кормов для собак, кошек, аквариумных рыбок и (специальное предложение!) для длиннохвостого попугая (плюс клетка в подарок!).

Войти можно было прямо с тротуара, открыв две двери, деревянную и стеклянную. Как только Райан толкнул вторую, звякнул колокольчик.

Магазин наполняли разные запахи и звуки. Вдоль стены располагались аквариумы, следующий ряд составляли клетки с птицами. Дальше я увидела лягушек и змей.

Тут имелись кролики, котята, ящерица с бородкой, как у моей тетушки Минни. Щенки в клетках. Один вилял хвостом и нажимал передними лапами на проволочную сетку. Другой глодал красную ребристую кость.

В центре магазина стоял мальчик лет семнадцати.

Услышав колокольчик, паренек обернулся, однако ничего не сказал.

– Bonjour, – поздоровался Райан.

– Йоу!

– Нам нужна помощь.

Парень вразвалочку подошел. Райан показал ему жетон.

– Полиция?

Райан кивнул.

– Круто!

– А тебя как звать?

– Берни.

Берни добросовестно придерживался уличного стиля. Штаны спущены, коленки обвисли, рубашка расстегнута до пупа. Но для «крутого чувака» он был слишком худой.

– Детектив Райан. А это доктор Бреннан.

Берни перевел взгляд на меня. Маленькие темные глазки и сросшиеся брови. А еще ему не мешало бы почаще пользоваться «Клерасилом».

– Мы ищем Гершеля Каплана.

– Его здесь нет.

– Мистер Каплан часто отсутствует?

Берни приподнял одно плечо и склонил голову набок.

– Ты знаешь, где он?

Мальчик пожал плечами.

– Эти вопросы для тебя слишком сложны?

Берни пригладил волосы.

– Начнем сначала? – произнес Райан довольно жестко.

– Не давите на меня, я просто работаю на этого парня.

Щенок начал лаять.

– Слушай меня внимательно. Мистер Каплан был сегодня здесь?

– Я открывал утром.

– Он звонил?

– Нет.

– Мистер Каплан наверху?

– Он в отпуске. Теперь все? – спросил мальчик, переминаясь с ноги на ногу.

– Думаю, дело пойдет быстрее, если ты начнешь отвечать, Берни.

Берни уставился в пол.

– Ты знаешь, куда уехал мистер Каплан?

Мальчик отрицательно покачал головой.

– А когда он вернется?

Реакция аналогичная.

– Что происходит, Берни? Я начинаю подозревать, что ты не хочешь со мной разговаривать.

Парень рассматривал грязь на своих кроссовках.

– Каплан тебе что-то пообещал?

– Послушайте, я не знаю. – Берни поднял голову. – Он велел следить за тем, чтобы магазин работал, и ни с кем не разговаривать, пока он отсутствует.

– Когда это было?

– Примерно две недели назад.

– Ты живешь с родителями, Берни?

– Ага, – ответил он, насторожившись.

– Может, мы попросим твою маму нам помочь?

– Сэр!..

Райан повернулся ко мне:

– Ты чувствуешь запах газа?

– Возможно. – Я принюхалась.

Здесь пахло многими интересными вещами.

– Да, ты прав.

– А ты, Берни, чувствуешь странный запах?

– Это хорек.

– А мне кажется, пахнет газом. – Райан сделал несколько шагов влево, потом вправо. – Точно. Газ. Опасная штука. – Он повернулся к Берни. – Нужно проверить!

Мальчик насупился.

– Ты ведь не хочешь, чтобы с животными случилось что-нибудь плохое по твоей вине?

– Конечно, нет, сэр.

Берни зашел за прилавок и достал связку ключей. Райан взял ключи и повернулся ко мне.

– Граждане пожаловались на утечку газа.

Я пожала плечами.

Мы прошли через стеклянную дверь, повернули налево. Узкая лестница вела на второй этаж. Мы поднялись туда. Райан постучал. Никто не ответил. Райан постучал сильнее.

– Полиция, мистер Каплан.

Тишина.

– Мы заходим.

Райан пробовал ключ за ключом. Подошел четвертый.

Квартира Каплана состояла из маленькой кухни, гостиной, спальни и ванной с выложенной черно-белой плиткой душевой кабиной. Окна закрывали жалюзи, а на стенах висели какие-то репродукции. Присутствовали и элементы технического прогресса. Регулируемый душ в ванной. Микроволновая печь на кухне. Автоответчик, присоединенный к телефону в спальне. В остальном квартира выглядела как в фильмах тридцатых годов.

– Элегантно, – заметил Райан.

– Недооцениваешь.

– Не люблю, когда декораторы увлекаются.

– И делают ставку на линолеум.

Мы прошли в спальню.

На складном столике лежали книги, журналы и кипа бумаг. Я быстро их просмотрела. Позади меня Райан открывал дверцы и выдвигал ящики. Прошло несколько минут.

– Нашел что-нибудь? – спросила я.

– Кучу ужасных рубашек.

Он подошел к ночному столику.

И мы одновременно обнаружили две интересные вещи.

15

Я подняла листок плотной бумаги, в то время как Райан нажал кнопку автоответчика.

Пока я читала, звучал сахарный голос:

– Сообщение для Гершеля Каплана. Подтверждение бронирования билетов на субботу двадцать шестого февраля. Рейс «Эр Канада» номер девять пять восемь ноль. Вылет из Международного аэропорта Торонто в двадцать три пятьдесят. Напоминаем, что в связи с усиленным контролем безопасности необходимо приехать в аэропорт для регистрации как минимум за три часа до вылета. Желаем вам приятного полета.

– Каплан улетел в Израиль, – сказал Райан.

– Они с Мириам Феррис гораздо ближе, чем мы думали, – заметила я. – Взгляни.

Райан подошел ко мне. Я протянула ему бледно-желтый листок.

Герш!

Ты счастлив, словно в несбыточном сне. Я видела это в твоих глазах. Удовольствие и радость уносят за грань воображения.

Не злись. Не смущайся. Не бойся. Мы двигаемся медленно, словно команда корабля, борющаяся с морской стихией. Но волны отступят. Это будет нашим триумфом!

С любовью М.

Я указала на выпуклые инициалы на бумаге – М.Ф.

– У аббревиатуры могут быть другие значения.

– Марка бумаги, сокращение.

– Морган Фриман. Маршалл Филд. Миллард Филмор. Морган Фэрчайлд.

– Впечатляет. – Я подумала. – Масахиса Фукасе.

Пустой взгляд.

– Японский фотограф. Потрясающе снимает ворон.

– Фотографии Фэрчайлда поражают не меньше.

Я закатила глаза.

– Нутром чувствую, это написала Мириам. Но когда? Здесь нет даты. И к чему?

– Чтобы поддержать Каплана в тюрьме?

Я указала на последнюю строчку.

– «Это будет нашим триумфом».

– Значит, хотела подговорить его выпустить пару пуль в муженька.

Внезапно в комнате стало темно и холодно.

– Время звонить в Израиль, – произнес Райан.

Вернувшись, мы разошлись по своим кабинетам. В лаборатории я отделила правую бедренную кость скелета, спустилась в кабинет номер четыре, где обычно проводятся вскрытия, и поместила кость на стол.

Надев маску и вооружившись пилой, вырезала из центра два дюймовых кубика. Затем вернулась в лабораторию и позвонила Джейку – как всегда, разбудив его посреди ночи.

Я рассказала ему о замечаниях Бержерона по поводу странного зуба.

– Как чей-то зуб мог попасть в челюсть этого скелета?

– Я предполагаю, что зуб вставили во время раскопок в пещере. Корни приблизительно подходят, и кто-то – например, рабочий – вставил его в челюсть.

– А позже Хаас приклеил его.

– Ну да. Или кто-нибудь из музея. Наверное, просто ошибка.

– Ты приготовила образцы для ДНК-теста?

Я повторила свои слова по поводу подобной процедуры.

– Все равно я хочу сделать этот тест.

– Ладно. Это же твои деньги.

– И датирование с помощью радиоуглеродного анализа.

– Радиоуглерод срочный или обычный?

– А в чем разница?

– В сроках и нескольких сотнях долларов.

– Срочный.

Я назвала Драму лаборатории, в которые собиралась обратиться. Он согласился и дал номер своего счета.

– Джейк, если датирование радиоуглеродом покажет, что скелет стар настолько, как ты предполагаешь, я буду вынуждена связаться с израильскими властями.

– Только позвони мне первому.

– Обязательно. Но я хотела бы…

– Спасибо, Темпе. – Быстрый вздох. Я почувствовала, что Джейк собирается мне что-то сказать. – Возможно, мы на пороге большого открытия.

Я не стала давить на Джейка. Нужно было подготовить образцы, чтобы утром не терять на это время.

После разговора я вышла в Интернет и скачала форму договора на проведение ДНК-теста.

Странный зуб и кости принадлежали разным индивидуумам. Я не хотела, чтобы назначали два анализа. Присвоила первый номер странному зубу, второй – вырезанному квадратику и еще один – зубу, который извлек Бержерон.

Зарегистрировала второй зуб и второй квадратик на радиоуглеродный анализ.

Закончив с бумажной работой, попросила Дениз отправить экземпляры костей и зубов в соответствующие лаборатории.

И все. Больше ничего нельзя было сделать.

Шли дни. Окна замерзли. Двор покрылся снегом.

В моей работе наступило типичное зимнее затишье. Никаких туристов, никаких детей в парках. На земле снег, на реке лед. Птицы притаились в ожидании весны. С ее приходом все оживет, а пока все замерло.

Во вторник утром я купила книгу Ядина о Масаде. Прекрасные иллюстрации, десятки глав о дворце, купальнях, синагогах и манускриптах. Но Джейк оказался прав. Ядин выделил едва ли страницу для описания останков из пещеры, сопровождаемую только одной картинкой. Трудно поверить, что работа вызвала такие споры в свое время.

К полудню Райан выяснил, что Гершель Каплан прибыл в Израиль 27 февраля. Теперешнее местонахождение неизвестно. Его разыскивает израильская полиция.

Райан позвонил в среду днем и спросил, не хочу ли я с ним пойти кое-что уточнить у Кортни Пурвайенс.

– Уточнить – что?

– Ничего особенного, спросим об одном из компаньонов Ферриса, парне по имени Клингман. Он сказал, что заглянул проведать Ферриса в ту пятницу, но не нашел его.

А, к черту! Мне все равно нечем больше заняться.

Райан забрал меня около четырех.

Пурвайенс жила в типичном для Монреаля доме в Сен-Леонарде. Серый кирпич. Синяя отделка. Металлическая лестница.

Вход в подъезд с кафельным полом цвета талого снега. Сбоку от внутренней двери висели таблички с вписанными от руки фамилиями. Пурвайенс жила в квартире 2-В.

Райан позвонил в дверь. Отозвался женский голос. Мой приятель представился. Видимо, этого оказалось недостаточно. Пока Райан разъяснял, кто мы такие, я изучала фамилии других жильцов.

Пурвайенс попросила нас подождать.

Райан обернулся. Должно быть, я улыбалась.

– Что смешного?

– Посмотри на эти имена. К примеру, вот здесь, 1-А. Как это переводится на французский?

– Сосна.

Я постучала по 1-В.

– «Олива» по-итальянски. 2-А. «Дуб» на латышском. Прямо какое-то собрание лесоводов.

Райан засмеялся и кивнул.

– Чего только нет в твоей голове, Бреннан.

– Потрясающе, правда?

Раздался сигнал, мы вошли и поднялись на второй этаж.

Когда Райан постучал, женщина еще раз спросила, кто пришел. Он ответил. Залязгал миллион замков, дверь отворилась. Показался нос. Дверь захлопнулась. Сняли цепочку. Дверь распахнулась снова.

Райан представил меня как коллегу. Пурвайенс кивнула и пригласила нас в крошечную комнату с немыслимым количеством мебели. На каждой полке, каждом столе и вообще на любой горизонтальной поверхности располагались какие-то безделушки.

Пурвайенс смотрела «Закон и порядок». В этот момент героиня сообщала злобному полицейскому, что не знает подозреваемого.

Выключив телевизор, женщина уселась напротив Райана. Блондинка небольшого роста, полноватая, далеко за сорок.

Пока они беседовали, я изучала квартиру. Гостиная переходила в столовую, столовая – в кухню. До чего же бестолковая планировка. Ванную и спальню связывал маленький коридорчик. Кроме комнаты, где мы находились, дневного света не было нигде больше часа в день.

Я перевела взгляд на Райана и Пурвайенс. Сейчас солнечные лучи падали ей на лицо, и она казалась удивительно красивой.

Мой приятель стал расспрашивать Пурвайенс о Гарольде Клингмане. Пурвайенс объяснила, что он владеет магазином в Галифаксе. Ее пальцы теребили бахрому декоративной подушки.

– Его визит не показался вам необычным?

– Мистер Клингман часто заглядывал на склад, когда бывал в Монреале.

– В пятницу вы отсутствовали по причине болезни?

– Насморк.

Я поверила. Пурвайенс шмыгала носом. Кашляла. Теребила подушечку. Так и хотелось предложить ей платок.

– Вы говорили ранее, что Феррис перед смертью пребывал в дурном настроении. Нельзя ли чуть поконкретнее?

Пурвайенс пожала плечами:

– Не знаю, он был каким-то тихим.

– Тихим?

– Не шутил, как обычно. – Манипуляции с бахромой убыстрились. – Ушел в себя.

– Не знаете почему?

Пурвайенс отложила подушку в сторону и высморкалась.

– У мистера Ферриса были размолвки с женой? Семейные проблемы? Он когда-нибудь жаловался на свой брак?

– Ну, не то чтобы.

Райан задал еще несколько вопросов о Мириам. Вскоре мы откланялись. Потом заскочили поужинать. Моему приятелю было любопытно, какое впечатление произвела на меня Пурвайенс. Я заметила, что достойная леди явно недолюбливает Мириам Феррис. А еще ей нужны хорошие капли для носа.

В четверг мне доставили книгу Донована Джойса «Манускрипт Христа». Я быстренько пролистала ее.

Небо затянуло, на улице потемнело, начинался снегопад.

Теория Джойса выглядела занятно. Он писал, что Иисус был внебрачным сыном Марии и не умер на кресте, а женился на Марии Магдалине. Дожил до старости, оставил завещание и погиб во время захвата Масады.

Джейк сделал правильный вывод по поводу отношений Джойса с Максом Гроссетом. По словам Джойса, Гроссет – американский профессор, который работал на раскопках в Масаде. Во время случайной встречи в аэропорту в декабре 1964-го Гроссет сообщил Джойсу, что в предыдущем сезоне раскопал древний манускрипт Христа, спрятал его, а сейчас вернулся в Масаду, чтобы забрать.

В мужском туалете Гроссет показал Джойсу свою находку. Тому показалось, что манускрипт написан на иврите. Профессор сказал, что это арамейский язык, и перевел первую строчку: «YeshuabenYa'akobGennesareth» – «Иисус из Назарета, сын Иакова». Джойс сделал предположение, что Христос принадлежал к царскому роду.

Несмотря на предложенные 5000 долларов, Джойс отказался участвовать в контрабанде. Гроссет справился сам и вывез манускрипт в Россию.

У Джойса не было возможности закончить книгу, так как ему отказали в разрешении посетить Масаду. Заинтригованный тем, что видел в аэропорту, следующие восемь лет он провел, изучая жизнь Иисуса.

Когда пришел Райан, принеся еды на целую роту, я все еще читала.

Пока мы ели блинчики, я пересказывала основные моменты книги.

– Если Иисус являлся потомком царской династии, то обладал не только религиозной, но и политической властью.

– Прекрасно! Еще одна бредовая теория, – сказал Райан и окунул палец в соус.

Я протянула ему блинчик.

– По словам Джойса, Иисус хотел стать царем Израиля. Это взбесило римлян. Иисус устроил переговоры через посредника.

– Дай-ка угадаю. Посредник – Иуда?

– Да. Суть предложения была в том, что Пилат освобождает Варавву, а Иисус сдается.

– Почему Иисус так решил?

– Варавва был его сыном.

– Понятно.

Райан воспринимал все как очередную басню.

– Кроме того, обмен включал в себя план побега, рассчитанный до долей секунды.

– Время – это жизнь.

– Тебе неинтересно?

– А что, есть возможность заняться чем-нибудь поинтересней прямо сейчас?

Я прищурилась.

– Все-все, слушаю очень внимательно.

– Существуют два вида казни на кресте – быстрая и медленная. Медленная – это когда распятый преступник умирает в течение недели. Быстрая – в течение суток. По Джойсу, Иисус и его последователи выбрали вторую.

– Я бы тоже так поступил.

– Приближалась Пасха. Согласно иудейским законам, тело не могло оставаться на кресте.

– Но для римлян распятие было настоящим шоу, – сказал Райан и снова потянулся за соусом. – И всем известно, что Пилат был тиран и деспот. Не наплевать ли ему на еврейские законы?

– Не в интересах Пилата было разжигать недовольство. План включал использование яда, вызывающего состояние временной смерти. Papaver somniferum или Claviceps purpurea.

– Люблю, когда ты грязно ругаешься.

– Опиумный мак и спорынья, лизергиновая кислота, вырабатываемая грибами. В современном языке – героин и ЛСД. Оба наркотика были известны в Иудее. Иисус принял их – и тут же умер.

– Но ты же сказала – он выжил.

– Не я, а Джойс.

– Как ты снимешь живое тело с креста при свидетелях и охранниках?

– Зеваки располагались довольно далеко. Охранников подкупили.

– Давай разберемся. Остывшее тело сняли с креста и отнесли в гробницу, затем похитили и вернули к жизни. Христос дожил до старости и умер в Масаде.

– По теории Джойса.

– Кстати, а что этот псих забыл в Израиле?

– Рада, что ты включил мозги. Джойс вернулся, чтобы дописать книгу о Масаде. Но израильские власти отказали ему в возможности посетить гору.

– А вдруг вся история с Гроссетом – всего лишь игра его воображения? Присел писатель за стол, уставился на собственный палец – и высосал из него всю эту ахинею про грибы, спорынью и высокую гору.

– Не исключено. Возможно, ничего вообще не было.

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Я дочитала сначала Джойса, затем Ядина.

Джейк оказался прав. Ядин рассказал об останках, относящихся к периоду Ирода, детально рассмотрел римлян, которые осаждали Масаду, византийских монахов, поселившихся там в V–VI веках. Потом дал информацию об иудейском восстании, включая конкретное описание трех скелетов, найденных в северном дворце. Крупные планы, диаграммы, карты. И только одна фотография и несколько абзацев касаются останков из пещеры.

Странно.

В воскресенье мы с Райаном катались на коньках. Затем лакомились мидиями в ресторанчике.

В понедельник я проверила электронную почту и обнаружила ответ из радиометрической лаборатории.

Я помедлила. А вдруг скелету всего лишь сотня лет? Или он относится к Средневековью? Или к временам Христа?..

А какая разница? Моя оценка возраста показала, что индивид слишком стар для Иисуса. Или же слишком молод для него, если верить Джойсу.

Я кликнула по иконке.

Лаборатория получила достаточное количество органического материала, чтобы провести тройной тест каждого образца. Результаты были представлены в виде необработанных данных, потом расположены по датам с использованием аббревиатур «до н. э.» и «н. э.». Археологически все верно.

Я посмотрела на даты, полученные в результате анализа зуба.

Образец 1: средняя дата (количество лет до настоящего времени) 1970 + / – 41 год.

календарный интервал – 6 год до н. э. – 76 год н. э.

Образец 2: средняя дата (количество лет до настоящего времени) 1937 + / – 54 года.

календарный интервал – 14 год н. э. – 122 год н. э.

Образец 3: средняя дата (количество лет до настоящего времени) 2007 + / – 45 лет.

календарный интервал – 47 год до н. э. – 43 год н. э.

Я просмотрела результаты анализа бедренной кости. Даты полностью совпадают с «зубными».

Стык двух эпох.

Этот человек жил во времена Христа.

На какой-то момент все мысли разом вылетели из моей головы, а затем посыпались вопросы.

Что все это значит?

Кому звонить?..

Я набрала номер Райана и оставила сообщение о том, что скелету две тысячи лет.

Позвонила Джейку. И тут автоответчик. Оставила такое же сообщение.

Что теперь?

Мориссоно.

Переборов нерешительность, я схватила сумку и кошелек и выскочила на улицу.

Через час я уже находилась в монастыре, на этот раз прямиком направившись к оранжевой двери. Далее – через вестибюль и библиотеку к кабинету Мориссоно. Там никого не было.

Откуда-то с права доносилось монотонное пение. Я направилась туда.

Не успела я сделать и десяти шагов, как меня остановил чей-то голос:

– Arretez! Остановитесь!..

Я обернулась.

– Вам нельзя здесь находиться, – произнес какой-то монах.

В тусклом свете его глаза казались лишенными зрачков.

– Я пришла к отцу Мориссоно.

Лицо в капюшоне окаменело.

– Кто вы?

– Доктор Темперанс Бреннан.

– Почему вы беспокоите нас в дни нашей скорби?

– Извините. Я должна поговорить с отцом Мориссоно.

Что-то промелькнуло в его взгляде, как будто в темноте зажглась спичка. Монах перекрестился.

От его следующих слов волосы у меня буквально встали дыбом.