Текст книги "Гарем"

Автор книги: Кэти Хикман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Глава 33

Стамбул, утром 6 сентября 1599 года

В одном из павильонов дворцовых садов, своем любимом кёшке, расположилась Сафие, валиде-султан, мать Тени Аллаха на Земле, с высоты берега глядя туда, где сливались воды Босфора и залива Золотой Рог. Легкий бриз лохматил поверхность воды, усеивал волны белыми мелкими барашками, превращая их бирюзу то в пурпурный цвет, то в жемчужно-серый. Когда ветерок принимался дуть в направлении берега, до ее слуха долетал слабый звук ударов молотков работающих в отдалении столяров.

– Говорят, что подарок, приготовленный султану английским посольством, будет вручен ему сегодня, – обратилась валиде к своей собеседнице. – Вы слыхали об этом, Кейе-кадин?

Селия кивнула. Она тоже слышала стук, производимый работниками где-то около Двери в Птичник.

– Мне рассказывали, – продолжала валиде, – что этот подарок имеет устройство, само исполняющее музыкальные пьесы, и часы, показывающие время, над циферблатом появляются какие-то существа и начинают играть на серебряных трубах, и тому подобные удивительные вещи.

– Он может понравиться султану, как вы думаете?

– О да, не сомневаюсь. Султан увлекается всякими механическими затеями.

– Значит, английскому посольству удастся снискать его расположение?

– Вы говорите о подписании торгового договора, дарующего им право свободной торговли в наших землях? – Сафие-султан поудобнее устроилась в подушках. – До сих пор таким правом обладали только французы, и они не намерены с легкостью уступать его кому бы то ни было. Во дворце прошел слух о том, что великий визирь получил от французского посла подарок в шесть тысяч цехинов за то, чтобы он не склонялся на уговоры англичан. – Валиде чуть помолчала, будто давая этой новости улечься. – Но меня не тревожит судьба торгового договора, эти англичане отнюдь не просты, это находчивые и смелые люди. – Сафие поднесла к лицу алую дамасскую розу, которая лежала перед ней на подносе, уставленном фруктами и сластями, и медленно вдохнула ее аромат. – И они тоже имеют друзей.

Воцарилось молчание, некоторое время обе собеседницы лишь глядели на расстилавшуюся перед их глазами картину, неторопливое движение волн, кипарисы, растущие по берегам. Павильон был окружен густыми зарослями благоухающего жасмина, и стоило Селии вдохнуть воздух, напоенный соленым запахом моря и сладким цветочным ароматом, как ей начинало казаться, что Дворец благоденствия – это место наслаждений и покоя, место, в котором никто не ведает страхов. Девушка перевела взгляд на лицо валиде, обращенное к ней в профиль, та не шелохнулась, и Селия могла беспрепятственно разглядывать почти не тронутую временем молочно-белую кожу красавицы одалиски, нарядный убор из бирюзы и золота, недавний дар сына-султана.

«Но, несмотря на все это, как странно просто она держится со мной, – думала девушка. – Как спокойна она всегда, как внимательно разглядывает все, что видит перед собой. Будто постоянно за всем наблюдает, выжидает чего-то. Только вот чего?»

Селия опустила глаза и стала разглядывать собственные, сложенные на коленях руки, теряясь в догадках о том, как ей начать разговор. Может ли она задавать вопросы? Для чего ее сюда пригласили? После инцидента, происшедшего в комнате Хайде, она не слышала ни одного намека, ни одного шепота о том, что там случилось.

– Госпожа. – Слово вылетело прежде, чем она успела его удержать.

– Что, Кейе-кадин?

Селия набрала побольше воздуха в грудь.

– Эти женщины, я имею в виду Хайде и Гюляе-хасеки, что с ними теперь будет?

– Хайде поправится, я уверена. Для всех нас, даже, признаюсь, для меня, была загадкой ее болезнь. Какое-то время назад мы стали подозревать, что опиум ей доставляет Гюляе, что она всегда умудряется отыскать к ней дорожку. Тогда я перевела Хайде в покои, расположенные над моими собственными, более безопасного места я не могла представить, но она и туда нашла путь. Проникала она к несчастной больной старыми заброшенными коридорами, их запечатали еще со времен султана Мюрада.

– И что теперь с нею будет?

– С Гюляе? О, ее просто сошлют в старый дворец, где она больше не сможет никому причинять зло.

– Она больше не будет хасеки?

– Нет. – Валиде тихонько усмехнулась. – Нет, хасеки она определенно больше не будет. Султан принял решение, по моему совету, никого больше не назначать хасеки. А Гюляе, после того что она вытворяла, пусть будет рада тому, что осталась в живых.

Селия обвела взглядом мраморный павильон, именно здесь она сидела в тот вечер с Гюляе, когда они в первый раз говорили друг с другом.

– А я поверила всему, что она мне сказала. – Девушка печально и недоверчиво покачала головой. – Всему-всему.

– Не браните себя. Многие ей верили.

– Как вы узнали, что Гюляе охотится за Ночными Соловьями из Манисы?

– Как ни удивительно, но вы сами навели меня на эту мысль. Помните тот день, когда она послала за вами? Именно тогда она завела о них разговор, намекнула на существование Ночных Соловьев. Не смотрите на меня так удивленно, мне сообщила об этом Ханзэ.

– Я помню, она была одной из прислужниц, подававших нам фрукты.

Валиде кивнула.

– Да, Ханзэ обладала прекрасным слухом, – сухо добавила она. – Разумеется, она не много поняла из подслушанного, но все равно со стороны Гюляе это было ошибкой.

– Выходит, вы послали Ханзэ, чтобы она, – Селия попыталась подобрать нужное слово, – следила за Гюляе?

– Нет. Я послала Ханзэ, чтобы она следила за вами.

– За мной?

– Да, за вами. Разве ваша память ничего не подсказывает вам? Вы и ваша подруга Аннетта были подарком мне от хасеки. С самого начала вы отличались от других девушек в гареме, большинство кисляр попадают к нам в более молодом возрасте – например, мне довелось оказаться в гареме в возрасте тринадцати лет. Догадавшись, что она намерена вас использовать, я стала размышлять и поняла истинную цель этого поступка Гюляе. Я оказалась права, согласитесь. Впрочем, додуматься до этого было не так уж сложно. В горах охотникам часто доводится выслеживать одних животных с помощью других.

– Значит, она хотела использовать меня как приманку?

– Вроде того. – На губах валиде появилась одна из ее чудесных улыбок. – Но какое это сейчас имеет значение? Все уже позади, Кейе-кадин.

После этих слов она замолкла и, все еще держа в пальцах розу, погрузилась в свои мысли. Взгляд ее устремился к азиатскому берегу Босфора.

– Нет, я не ищу глазами горы, если это то, о чем вы подумали, – произнесла она чуть погодя, словно прочитав мысли Селии. – Я уже давно оставила эту привычку. Если, конечно, не холмы Стамбула вы называете горами. О, посмотрите сюда, – вдруг воскликнула валиде и указала девушке на склон холма под ними.

Далеко внизу по тропинке между деревьями медленно брели двое человек. В одном из них, хоть он шел, сильно ссутулившись, и шаги его были нетверды и шатки, девушка узнала Хассан-агу, а рядом с ним увидела крохотную фигурку женщины в простом платье служанки.

– Вот это и есть мои Ночные Соловьи. Так нас стали называть в Манисе, когда впервые продали в неволю. – Полузакрыв глаза, валиде медленно водила цветком вдоль щеки. – О, вы даже представить не можете, как давно это было, каким далеким-далеким кажется то время сейчас. Видите ли, мы трое обладали удивительно красивыми голосами.

И она умолкла.

Нотки грусти в голосе валиде придали девушке смелость.

– А карие Лейла, она теперь в безопасности? Ей уже ничего не грозит?

– Я говорила о ней с султаном. – Ответ был краток.

Девушка решила больше ни о чем не спрашивать.

– Она счастлива, это видно по ней, – вдруг сказала валиде. – Маленькая Лилэ, вот как он ее всегда называл. Я же всегда звала ее Михримах. Моя подруга. Вам она, наверное, кажется старухой, для меня же она навсегда осталась тем испуганным, как маленький зверек, существом, которое я когда-то увидела. Я обещала, что стану заботиться о ней, что научу ее всем охотничьим трюкам, которые знаю. А получилось так, что это она спасла меня.

Селия проследила за ее взглядом. Те двое остановились, они почти не разговаривали между собой, просто стояли рядом и смотрели в открытое море, на видневшиеся на самом горизонте корабли, отсюда казавшиеся вырезанными из бумаги треугольниками.

– Так это правда, что они любят друг друга? – снова у Селии вырвались слова, которые она не успела удержать.

– Любят? – Тень недоумения промелькнула по лицу валиде-султан. – Какое отношение любовь имеет к жизни? О любви говорят только поэты, глупая девочка. Мы ничего не знали о любви, мы знали только, что должны выжить. Она и его тоже когда-то спасла. Он всегда это помнил.

– Спасла? А как?

– Ну, это было очень давно. В пустыне. Когда их гнали сюда.

– В пустыне?

– После того, как его оскопили. Именно она помогла ему выжить. – Валиде оборвала несколько лепестков цветка и подбросила в воздух. – Да, это сделала его Лилэ. Его Лейла. Ли.

«А я? Как же будет со мной? – хотелось выкрикнуть Селии. Она беспокойно задвигалась на подушках. – Она обязательно должна сказать о том, что будет со мной».

Но валиде продолжала хранить молчание. По гладким водам скользили немногие в этот ранний час суда. Стук молотков наконец затих, на утренний сад опустилась тишина.

И девушка больше не смогла выдержать.

– Эти торговые соглашения, о которых вы говорили… – начала она.

– Я помню. Так что эти соглашения?

– Я слышала, они касаются не только торговли.

– Да?

– В них сказано, что любой англичанин, захваченный в плен, может быть выкуплен, если за него внесут определенную денежную сумму. Это так?

– Да, это действительно так. Только не забывайте о том, что в течение последних четырех лет, после смерти старого султана, эти соглашения не действовали. Как и о том, что они еще не возобновлены.

На борту «Гектора», торгового корабля, такого огромного, что рядом с ним остальные суда, стоявшие в гавани, казались карликами, Селия различала фигурки матросов, карабкавшихся по вантам и мачтам. Один из матросов вел наблюдение, стоя высоко на рее.

– Кажется, английский корабль готовится в обратное плавание, – заметила валиде.

– И я так думаю… – начала опять Селия, но не смогла продолжать, будто неожиданно лишившись дара речи. – Извините. – Девушка прижала руку к горлу, дыхание у нее прерывалось, она даже не могла набрать в грудь воздуха. – Извините меня, госпожа.

– Ну полно, не расстраивайтесь, Кейе-кадин. Все будет хорошо. Может быть. – Заговорив, валиде чуть отвернулась в сторону, к сидевшему рядом с ней белоснежному коту, и глубоко погрузила пальцы в его шерстку. – Когда мы с вами впервые встретились, я, помню, сказала вам, что когда-нибудь попрошу рассказать о себе. Сегодня, как мне кажется, пришло время услышать вашу историю. Вы мне ее расскажете? Вы доверяете мне?

Когда Селия подняла заплаканные глаза, она, к своему удивлению, увидела, что в глазах валиде тоже стоят слезы. Они долго смотрели друг на друга.

– Да, – произнесла наконец Селия. – Я расскажу вам о себе.

Глава 34

Стамбул, нынешние дни

Когда Элизабет, оставив Мариуса в кафе, вышла на улицу, оказалось, что в воздухе уже пляшут белые снежинки, и скоро весь город укутал белый ковер. Становилось очень холодно, на противоположном берегу у моста Галаты дрожали в воде причудливые отражения куполов и башен старого города. Воздух был таким морозным, что становилось трудно дышать.

Как и в прошлый раз, они с Мехмедом встретились у доков.

– Послушай, Элизабет, я подумал, что мог бы одолжить тебе эту штуку.

С этими словами он накинул что-то мягкое и пушистое ей на плечи. Но вес этого мягкого и пушистого был не меньше веса свинца.

Ощутив такую тяжесть, девушка даже вскрикнула от удивления:

– Из чего оно?

– Вообще-то из соболей. – Увидев выражение ее лица, Мехмед шутливо поднял руки вверх, будто сдаваясь. – Понимаю, что ты хочешь сказать. Не сердись на меня, отнесись к этой накидке как к почтенному антику. Она и в самом деле довольно старая, поскольку принадлежала еще моей бабушке, но в качестве антика довольно практична. Тебе же она нынче вечером может пригодиться, поскольку на воде будет еще холоднее.

Он взял ее руку и прижал к губам.

– Ты выглядишь как королева, – произнес он затем, не выпуская ее руки. Привлек девушку чуть ближе и еще раз поцеловал ее руку, на этот раз в открытую ладонь.

– Я и чувствую себя королевой, – улыбнулась она.

Они смотрели друг на друга, и глаза их искрились весельем.

Катер отчалил. Воды Босфора в этот поздний час казались темными, словно чернила. Как обычно по вечерам, судов было немного, но время от времени мимо проскальзывало небольшое суденышко, в сумерках походившее на светящуюся летучую рыбку.

– Когда ты вернулся? – спросила Элизабет.

– Нынче после обеда. Я правильно сделал, написав тебе? Хаддба мне сказала, что к тебе кто-то приехал. – Он вопросительно взглянул на нее.

– Хаддба! Я могла бы догадаться, что она приложила к этому руку. – Девушка рассмеялась. – Но должна сказать, твое сообщение пришло в нужную минуту. – На секунду заколебавшись, она продолжила: – Да, ко мне приезжал мой знакомый из Англии.

И замолчала, раздумывая над тем, рассказать ли о Мариусе подробнее.

– Все понятно. Можешь ничего мне не объяснять.

– Нет, я и сама хотела, чтобы ты все узнал. Мне неприятна мысль о том, что Хаддба могла сказать…

С краской стыда она вспомнила о первых минутах встречи с Мариусом, о попытке ее поцеловать, увлечь наверх, к ней в комнату, и о том, как она, словно покорная собачонка, готова была опять подчиняться ему.

– Пусть тебя это не тревожит. Хаддба оценила все правильно. Мне она сказала только, что считает, этот человек не для тебя. Вот и все.

– Он на самом деле ничуть мне не подходит. Вернее, никогда и не подходил, – поправила она себя. – Но я совершенно не могу понять, как это могло стать известным Хаддбе. Я о нем ей даже не рассказывала.

– Наша Хаддба, как бы тебе сказать, немножко sorcière. <sup>[77]77
  Колдунья (фр.).


[Закрыть]</sup>Я давно это заметил.

– Как ты сказал? Колдунья?

– В том, что касается любовных дел. – Мехмед улыбнулся. – Конечно же, я шучу. Но у нее действительно есть чутье на такие вещи. Ведь, в конце концов, именно она нас с тобой и познакомила.

Девушку охватило чувство, подобное эйфории, замечательной, незнакомой легкости, ощущение свободы, не поддающееся описанию.

– А то, что происходит между нами, это тоже из области любовных дел?

Обратись она с подобными словами к кому-нибудь другому, это могло бы прозвучать жеманно или даже напыщенно, но с Мехмедом она не страшилась непонимания. Элизабет вдруг почувствовала, как трепет пробежал по телу, но на этот раз его вызвал не холод.

– Думаю, наши отношения могли бы быть такими, – серьезно ответил он.

Они стояли рядом, едва касаясь друг друга, но девушка ощущала такое влечение к этому человеку, что у нее кружилась голова.

– Мне даже кажется, что они такими уже стали. – Он обернулся к ней и заглянул в глаза. – Моя красавица.

Мехмед не предупреждал, что собирается пригласить ее в йали, в тот деревянный особняк на азиатском берегу, которым они любовались в прошлый раз издалека, но Элизабет догадалась, что они направляются именно туда. Когда катер причалил, навстречу им вышел мужчина, по-видимому исполнявший обязанности сторожа; подав руку Элизабет, он помог ей выбраться на крохотный пирс и по команде Мехмеда, спрыгнувшего на берег следом, занялся катером. Позади дома в деревьях вздыхал холодный ветер, дрожали на морозе укрытые снегом ветви. Девушка, осторожно ступая, шла по обледенелой земле позади Мехмеда, пока они не оказались в просторном вестибюле. В доме горели все лампы, ярко освещенный и согретый, он словно готовился к приему гостей, но пока, не считая сторожа, встретившего их на берегу, здесь не было видно ни одного человека.

– Ты подождешь меня? Я отлучусь всего на несколько минут. – Мехмед наклонился и поцеловал ее. – Есть небольшое дело, которое мне следует теперь же уладить.

– Пожалуйста, конечно, я подожду.

Но ни один из них не двинулся с места.

Он поцеловал ее снова. Девушка ощутила вкус его губ, аромат сильного мужского тела, и у нее все поплыло перед глазами, сладость чувственного удовольствия пронзила ее.

– Я вернусь тотчас.

– Не уходи.

– Обещаю.

– Правда?

– Конечно правда.

Но он продолжал стоять рядом, покрывая поцелуями ее щеки, шею, волосы.

– Ты мне обещаешь?

Она прильнула к нему всем телом.

– Обещаю. – И он ласково погладил ее щеку.

– Мехмед?

– Что, дорогая? – Его взор не отрывался от ее рта.

– Нет, ничего.

Элизабет закрыла глаза и почувствовала, как его ладонь скользнула к ее лицу, один из пальцев коснулся губ, осторожно раздвинул их, проник внутрь.

– Ты ни в чем не сомневаешься? Не станешь возражать, что я привез тебя к себе? Я могу и подождать, знаешь.

Но от его взгляда у нее кружилась голова и сердце билось как сумасшедшее.

– Я ни в чем не сомневаюсь. – Она взяла себя в руки и отстранилась от него. – Иди, я подожду твоего возвращения.

Как предложил Мехмед, Элизабет поднялась по лестнице и оказалась в гостиной, которая представляла собой узкую галерею, обегавшую по периметру весь дом. В центре этого длинного помещения имелся альков с невысоким помостом, прямо у окна. Устроившись на мягком, с разбросанными по нему подушками и покрытом нарядными тканями диване, девушка выглянула в окно, выходящее на Босфор, и вдруг ей показалось, что она плывет по водам пролива.

Элизабет сняла соболью накидку, аккуратно сложила ее, убрала в сторону и тут увидела, что на краю дивана нежится огромный черный кот.

– О, вот кто тут есть. Привет, кошка, – сказала она и наклонилась к коту.

Затем, усевшись рядом, стала щекотать его шейку, но тот, не обращая никакого внимания на гостью и высокомерно прикрыв глаза, продолжал лежать в ленивой неподвижности, лишь кончик хвоста, чуть дернувшись, показал, что животное понимает, одиночество его нарушено. За окном сверкал освещенный огнями противоположный берег пролива, по темной воде ярким светлым язычком скользил маленький круизный теплоходик.

– Живи я здесь, я бы никогда не смогла расстаться с этим домом, – вслух произнесла девушка, обращаясь то ли к себе, то ли к коту.

– С чем бы ты не рассталась? – раздался голос Мехмеда.

– С этим домом.

– Тебе тут понравилось?

– О, очень.

– Мне приятно это слышать. Во времена османов эти деревянные йали использовали в качестве летних резиденций, поскольку они, построенные у самой воды, щедро дарили прохладу. – Он подошел и сел рядом. – Но тогда часто случались пожары, построенные из дерева йали вспыхивали мгновенно и сгорали дотла. Поэтому хозяева забросили их, и они, старея и ветшая, постепенно доживали свой век. Но теперь как будто снова входят в моду.

Оба не могли отвести глаз от раскинувшегося на противоположном, европейском, берегу сверкающего города.

– Наш Стамбул прекрасен и зимой, тебе не кажется? – спросил тихо Мехмед.

– О да, – ответила она.

Оба помолчали.

– Я вижу, вы с Милошем поладили. – Глаза его были прикованы к руке, гладившей мягкую шерстку кота.

– Его так зовут?

И снова долгая пауза.

– Мы в Англии говорим, что когда двое молчат, это значит, кто-то ступает по их будущим могилам, – тихо сказала Элизабет. – У нас есть такая примета.

– Ты суеверна?

– Нет… хотя, наверное, да, суеверна. Мехмед, нынешний день был таким необычным для меня, – попыталась объяснить девушка. – Совершенно не похожим на другие. А теперь еще вот это…

Она замолчала, поскольку внезапно ей пришла в голову мысль о том, сколько женщин могло побывать здесь прежде нее, в этом нарядном доме, который своим интимным уютом казался буквально созданным для сцен обольщения.

– Ты сказала «теперь»?

Элизабет смутилась и неловко произнесла:

– Этот вечер мне кажется самым странным из всего, что случилось нынче.

И, будто прочтя ее мысли, Мехмед вдруг сказал:

– Ты не об этом хотела заговорить. По-моему, ты собиралась спросить у меня о чем-то?

– Ты прав. Я действительно хотела задать тебе вопрос.

Она не могла не вспомнить о том, насколько невозможно было задавать вопросы Мариусу. Вернее, получать на них ответы.

Мехмед привлек ее к себе, стал целовать шею.

– Я хотела спросить о том, сколько женщин ты приглашал до меня в этот дом. – Услышав свои слова, она даже слегка поразилась собственной смелости, но продолжила: – Но не уверена в том, что хочу услышать ответ на него.

– Должен признаться, что до тебя тут побывала всего одна женщина, – спокойно ответил Мехмед.

Он протянул руку и распустил ее волосы, они темной волной упали девушке на плечи.

– Это было недавно?

– Нет. В далеком прошлом.

И, нагнувшись, стал снимать с нее туфли.

– Ты хочешь сказать, что между вами все кончено?

– Да, любовное увлечение миновало, если ты спрашиваешь об этом. – Тут он улыбнулся. – Она вышла замуж, но мы и теперь с ней большие друзья.

– Понимаю, – неуверенно протянула Элизабет, хотя попытка представить «большими друзьями» их с Мариусом оказалась безнадежно тщетной.

– Ты говоришь так, будто это тебя удивляет.

– Нет.

Опустив глаза, она смотрела, как его пальцы расстегивают пуговки на ее блузке. Осторожно сняв вещицу, Мехмед бросил поверх подушек соболью накидку.

– Мы становимся большими друзьями? – улыбнулась она и тихо легла, следя за тем, как он принялся раздеваться.

«Но чувство мое к нему гораздо больше, чем просто дружеское. Что же я испытываю к этому человеку? Любовь?» – с внезапным страхом подумала она.

– Элизабет, почему ты думаешь о конце, когда мы с тобой в самом начале? – Он склонился над ней, целуя ее плечи. – Давай попробуем стать любовниками, ты не возражаешь?

Элизабет счастливо улыбнулась, приподнялась и обняла его. Когда она вглядывалась в его лицо, ей подумалось, что, в конце концов, счастье не такая уж сложная и недостижимая вещь. И, пораженная этой мыслью, она прошептала:

– Давай станем любовниками.