Текст книги "Гарем"
Автор книги: Кэти Хикман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)
Джамаль сделал новый глоток.
– Что я могу сказать? Да, талисман, приготовленный мною, действовал. Несмотря на все желание, султан не мог почтить вниманием ни одну из своих женщин. Любовными утехами он мог наслаждаться только с хасеки Сафие. Но затем все обнаружилось.
– Что обнаружилось? Ваш талисман?
Джамаль молча кивнул.
– Как мне сказали, одна из ее служанок взяла на себя вину и была брошена в Босфор.
– А Сафие? Что случилось с ней?
– Она изменила свою политику. Стала сама подыскивать для султана наложниц, девушки были одна прекраснее другой. Ко дню своей смерти султан успел стать отцом еще девятнадцати сыновей.
– Но она сохранила любовь в его сердце?
– Должно быть, так, я полагаю.
– Так вот, значит, как вам удалось построить эту обсерваторию. Так вот откуда все эти великолепные приборы, ваша прекрасная библиотека.
– Да, вы правы. Валиде-султан сдержала данные ею обещания. Она оказалась щедрой и великодушной покровительницей.
– Вам и теперь случается для нее работать?
– Весьма редко в эти годы, – медленно произнес Джамаль. – Лишь время от времени. До недавнего происшествия с Хассан-агой она не обращалась ко мне много лет, хоть я, конечно, продолжаю бывать во дворце в качестве учителя принцев. Валиде не сомневалась в том, что ваш слуга Керью не имеет ни малейшего отношения к покушению на жизнь евнуха, и попросила меня помочь. Вот и все.
И вот что еще я хотел бы вам сказать, Пол. Я не единственный, к чьим услугам она обращается. Меня она называет своим лекарем, но по всей империи есть сотни людей, оказывающих ей те или иные услуги, когда в них возникает нужда. Когда Хассан-агу отравили, призвали на помощь меня. Разумеется, охоты ввязываться я не имел. – Он снова сокрушенно покачал головой. – Человек, принявший такую огромную дозу яда… Я мог оказаться бессилен, и, думаю, она знала об этом. Лишь по воле Аллаха он остался жив. Только она, эта воля, да еще, быть может…
– Что же еще?
– Кто знает? – Ученый пожал плечами. – Быть может, у этого человека было что-то такое, чем он дорожил не меньше, чем самой жизнью, то, ради чего он хотел жить. Он, как вы знаете, скопец, но что мы можем знать об их чувствах?
Когда история закончилась, Пол некоторое время оставался неподвижен; опустив глаза, он рассеянно смотрел на свои руки, чувствуя, как опять наваливается на него нечеловеческая усталость. Ему было тяжело не только говорить, но даже думать.
– А что же со мной, Джамаль? – Прикрыл глаза, оперся головой на стену. Горький вкус поражения, подобный пеплу, звучал в его словах. – Как мне жить дальше, не имея ничего, чем я бы мог дорожить?
– У вас есть ради чего жить. – Взгляд ученого был полон сочувствия. – Но позвольте мне дать вам один совет, друг мой. Отправляйтесь домой, Пол. Валиде дает вам шанс. Другого не будет никогда.
Уже брезжил рассвет, когда друзья стали прощаться.
– До следующей встречи, Джамаль.
– Да, друг мой. До следующей встречи.
Обнялись.
– Джамаль.
– Слушаю вас.
– Одна последняя просьба.
– Сколько угодно. – Астроном улыбнулся. – Что вы хотели?
– Прошу, возьмите его.
Джамаль увидел на ладони англичанина компендиум.
– Что? Компендиум?
– Передайте ей. Пожалуйста.
Протянулись неимоверно долгие мгновения, как показалось Полу, пока его собеседник решился взять инструмент. Он не проронил ни звука.
– Это не прощальный взгляд, не прощальное слово, даже не мысль, – с трудом выговорил Пол. – Но она поймет. Поймет хотя бы, что я пытался.
– Хорошо. – Рука Джамаля сжала компендиум. – Я уже говорил вам, Пол Пиндар, что на земле нет силы, которая могла бы вам помочь. Но может быть, она есть на небе?
Глава 29
Стамбул, нынешние дни
Лишь на утро следующего дня после прогулки по Босфору в обществе Мехмеда Элизабет представилась возможность прочесть письмо из Оксфорда, присланное доктором Сьюзен Эйлис на ее электронный адрес. Вот что та писала:
Уважаемая Элизабет!
Я рада тому, что в Стамбуле ваши занятия так плодотворны. Ученый совет факультета одобрил возможное присвоение вам ученой степени. Эту новость мы обсудим по вашем возвращении, но переслать результаты сканирования обнаруженного вами портрета я намерена уже сейчас. Надеюсь, что они более отчетливы, чем копия, представленная вами.
Даже не дочитав письмо до конца, Элизабет поторопилась открыть приложение, но через несколько секунд ожидания на экране возникла надпись: «Эта страница сейчас недоступна. Нажмите кнопку „обновить“ или повторите попытку позже». Она торопливо вызвала обновление, но на экране ничего не изменилось.
Черт подери! Пришлось вернуться к чтению электронного письма.
…представленная вами. Вы интересовались тем предметом, который Пол Пиндар держит на ладони. Могу сообщить, что это так называемый компендиум, прибор, использовавшийся как для астрономических, так и для математических измерений. Если вы рассмотрите его повнимательней, то увидите, что он состоит из ряда различных деталей: пассажный инструмент, используемый в астрономии для наблюдений за прохождением звезд через небесный меридиан, магнитный компас, таблица долгот и лимб равноденствий. На практике этот прибор в сложенном виде укладывался в медный футляр размером с современные карманные часы, но, как вы можете заметить, на портрете Пол Пиндар держит компендиум раскрытым на ладони таким образом, чтобы зритель видел этот прибор. Что само по себе довольно необычно, и вам следует спросить себя, по какой причине изображаемое лицо выбрало такую, не лишенную любопытства позу? Нет ли тут какого тайного смысла, ведь, как мы знаем, елизаветинская Англия обожала разного рода символы и тайные посылы? Не удивлюсь, если дата, указанная на портрете, поможет вам в этом.
На портрете указана дата? Черт бы побрал их компьютер! В нетерпении Элизабет снова вызвала приложение, но, увы, с тем же результатом. «Эта страница сейчас недоступна, нажмите кнопку „обновить“ или повторите попытку позже». Почему в интернет-кафе вечно случаются такого рода затруднения? Но с этим ничего не поделать, придется ей ждать понедельника и тогда уж ознакомиться с приложением к письму в библиотеке университета.
Вернувшись домой, девушка обнаружила, что у Хаддбы ее ждет официального вида большой конверт с местной почтовой маркой, адресованный «байан [72]72
Госпожа (тур.).
[Закрыть]Элизабет Стейвли». В тот же вечер позже она позвонила Эве.
– Представляешь, я наконец получила разрешение на работу в архивах.
– Они не спешили. Какие у тебя новости?
Элизабет рассказала подруге о найденном ею портрете Пола Пиндара.
– Знаешь, что мне кажется довольно странным в этом деле? И чем я больше думаю о нем, тем более удивительным оно представляется.
– Что? – заинтересованно спросила Эва.
– У меня постоянно в мыслях дом Пиндара. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?
– Гм. Довольно туманно, признаться. Кажется, что-то внушительное и солидное.
– Не только это. Послушай, я тебе зачитаю небольшой отрывок, я на днях опять бродила в поисковой системе и вот что обнаружила. – Элизабет взяла со стола свои записи. – «Одним из великолепных образцов жилых домов, выстроенных в фахверковом стиле, является особняк одного из зажиточных лондонских торговцев мистера Пола Пиндара». Видишь, это здание в свое время, оказывается, пользовалось известностью! «Фасад двухэтажного здания отделан как резным дубом, так и элементами наборной работы. Декоративные щиты в основании каждого из оконных выступов – эркеров – украшают своей богатейшей резьбой его первый и второй этажи, а расположенные в этих эркерах окна имеют мелкую расстекловку».
– Этот дом еще стоит на месте?
– Нет. Я же тебе говорила, что он был превращен в паб в тысяча семьсот восемьдесят седьмом году и полностью снесен в восьмидесятых годах девятнадцатого века при строительстве станции метро «Ливерпуль-стрит». Но фасад его сохранили, и он сейчас находится в Музее Виктории и Альберта. Когда вернусь в Лондон, непременно отправлюсь на него посмотреть.
– Я могу сфотографировать его. – В голосе Эвы звучал неподдельный интерес. – Но я не вижу, как это может приблизить тебя к разгадке истории, случившейся с Селией Лампри.
– Ну-у, может быть, не впрямую, а косвенным путем? – задумчиво протянула Элизабет. – Я поискала данные об этом здании, желая ознакомиться с его внешним видом, и, как ни странно, нашла страничку, которая называется «Архитектурная старина Лондона. 1791 г.». Там обнаружилось изображение не только самого дома, каким он был в те времена, но и домика садовника в парке, прилегавшем тогда к самому особняку. Эти частные владения, видимо, находились на месте нынешней Хафмун-элли. [73]73
В переводе «переулок Полумесяца» – возможно, аллюзия на жизненный опыт домовладельца.
[Закрыть]– И Элизабет зачитала аннотацию статьи: – «Лица, проживающие в данной местности, до сих пор помнят тутовые деревья и другие великолепные насаждения этого парка».
– Ну и что? Ты выяснила, что у этого Пиндара имелся прекрасный дом с парком. Но в конце шестнадцатого века Бишопсгейт находилась буквально сразу за городскими стенами, и в те времена вся эта сторона представляла собой сплошь поля и рощи.
– Как ты не понимаешь? Ведь сказано, что дом построили в тысяча шестисотом году, значит, всего год спустя после того, как Левантийская торговая компания преподнесла султану в дар свой механический орган. А нам известно, что в то время Пол Пиндар находился в Стамбуле, так как Томас Даллем упоминает о нем в своем дневнике. Именно секретарь Пиндар был одним из двух сопровождавших британского посла официальных лиц при вручении верительных грамот. И заметь, построенный для Пола Пиндара дом не просто обычный городской особняк, это огромное величественное здание, ничуть не хуже, чем, например, особняк Томаса Грэшема [74]74
Существующий в настоящее время в качестве музея дом Т. Грэшема, финансового деятеля XVI века.
[Закрыть]или кого-нибудь другого из лондонской торговой знати. Но если б Пиндар был по-прежнему бессемейным человеком, холостяком, зачем бы он стал строить такой вместительный дом?
– Почему бы, собственно, и нет? – усомнилась Эва. – Сама рассуди, богатый человек, состоятельный предприниматель, что бы еще он стал делать со своими деньгами? Как ему по-другому было заставить деньги говорить? Насколько мне известно, для елизаветинской Англии это очень характерная черта – бахвальство и буффонада.
– Это-то так, но Пол Пиндар личность совершенно другого плана. – Элизабет мысленно представила человека, изображенного на портрете: строгий черный камзол, суровое лицо. – Ты рисуешь его как какого-то ужасного нувориша, в то время как он ничем не напоминал людей такого склада. Это был ученый. Джентльмен.
– Может быть, он намеревался приглашать большое общество? – высказала предположение Эва. – Представь только, жить во всех этих пустых, пышно раззолоченных апартаментах!
– Я так не думаю. Подобный особняк предназначался для человека, имеющего потомство, семью. Он являлся скорее приобретением, созданным для жизни в нем будущих поколений.
– Ну-у, может, Пол Пиндар на ком-нибудь другом женился? Об этом ты не думала?
– Конечно же подумала. – Элизабет понемногу стала раздражаться. – Я рассмотрела каждую из вероятных возможностей. Нет, просто немыслимо, чтобы он мог влюбиться в кого-нибудь, кроме Селии. Я не сомневаюсь в том, что ей удалось спастись.
Девушка подняла глаза, и за окном перед ее взглядом предстала бухта Золотой Рог, видневшиеся чуть дальше очертания дворца. Вид величественной древней столицы Османской империи, возможно, именно такой ее видели глаза тех английских торговцев, что жили в своих непритязательных постройках, расположенных у подножия Галаты.
Странно, что, впервые переступив порог этой комнаты в пансионе, она даже не обратила внимания на ее обстановку, а за прошедшие недели настолько привыкла к своему здешнему жилью, что опять же его просто не замечала. Но вдруг сейчас комната предстала ее глазам как нечто увиденное впервые: голые неровные половицы, две узенькие кровати, простота и опрятность корабельной каюты.
Голос Эвы продолжал звучать в трубке.
– Извини, я не расслышала, о чем ты?
– Я сказала, что твои предположения звучат привлекательно, но не имеют ни малейших доказательств. Ни малейших, – подчеркнула она.
– Прошу, не надо говорить со мной так, будто я полная идиотка. Насчет доказательств я и сама все понимаю, хотя и без них знаю, что произошло с Селией, только не могу объяснить, откуда мне это известно. – Внезапно она заговорила очень резко. – И мне не нужны никакие доказательства. Для этого, по крайней мере.
Слова вылетали у нее изо рта, и она не могла их остановить. На другом конце провода воцарилось молчание.
– Для чего «этого»? Ты имеешь в виду ученую степень? – Голос Эвы звучал насмешливо. – Думаю, что доказательства тебе все-таки могли бы понадобиться.
– Я не о степени… – Элизабет вздохнула и почти про себя добавила: – О, черт, о чем бишь я? Тебе знакомо чувство, э-э, как бы поточнее сказать, ощущение, что с тобой говорит прошлое?
Снова глубокое молчание в трубке.
– Не таким фантастическим образом, как оно говорит с тобой, – наконец пришел насмешливый ответ Эвы.
Элизабет промолчала.
– Ты, по-моему, сильно устала? – поинтересовалась подруга.
– Да, устала. – Элизабет провела рукой по глазам. – Довольно плохо сплю почему-то.
– У тебя какие-нибудь еще проблемы? – после недолгой паузы сочувственно спросила Эва. – Мариус не пытался связаться с тобой, нет? Я слышала, что он пару раз звонил в колледж, спрашивал о тебе.
– Мариус? – Девушка едва не рассмеялась. – Нет, не связывался.
Стоявшее в ее памяти лицо принадлежало вовсе не Мариусу. Последнего можно вычеркнуть из памяти. Неужели она действительно сможет это сделать?
– Это уже что-то.
И снова пустое гулкое молчание, обе не находили слов для дальнейшего разговора.
– Ну, тогда пока. Мне пора идти.
– Пока.
– До свидания.
– До свидания.
Элизабет прилегла на кровать и уставилась в потолок. Что с ней творится? Ведь сейчас она чуть не поссорилась с Эвой, своей лучшей подругой, с которой не ссорилась практически никогда. Она могла бы рассказать ей о Мехмеде, но не стала этого делать, почему? Она всегда делилась с Эвой своими переживаниями. Элизабет перекатилась на бок, взяла телефон со столика, вызвала из меню «фотоальбом» и принялась рассматривать фотографии, сделанные ею накануне. На некоторых Мехмед был виден в профиль, и она обратила внимание на то, какой у него красивый, почти скульптурный, нос. Чего бы она сейчас не отдала, только б услышать его голос, увидеть Мехмеда в жизни, а не на фото. Но он уехал, уехал по своим делам в Анкару и пробудет там целых два дня.
Девушка выключила телефон и снова улеглась на спину. Откуда-то издалека в наступившей за окном темноте раздался голос муэдзина, призывавший правоверных на молитву.
Элизабет закрыла глаза. Эва права, она и в самом деле устала. Прошлой ночью ей почти не удалось сомкнуть глаз, мысли о Мехмеде сменяли одна другую. А сон, время от времени овладевавший ею, был неглубок и беспокоен. То она опять видела себя в хаммаме, как тем утром, когда воображала, что он смотрит на ее обнаженное тело. В другие моменты она возвращалась мыслями к тому эпизоду, когда он в ресторане взял ее за руку, и снова чувствовала прикосновение его горячих пальцев.
Вечером в субботу, на обратном пути, когда они на катере возвращались в Стамбул, они стояли близко-близко, но не прикасались друг к другу. Элизабет даже чувствовала его дыхание на своей шее. Потом Мехмед спросил:
– Ты довольна поездкой?
– Да.
– И не замерзла? Ты дрожишь.
– Ничуть не замерзла. Просто…
– Уверена?
И он легонько тронул прядь ее волос, касавшуюся уха.
– Вполне.
– Посмотри сюда. – Мехмед указал на стайку старинных деревянных домов, глядящих в воду небольшой бухты. – Это и есть те йали, о которых я тебе говорил. Видишь вот этот? – Он кивнул в сторону одного из самых больших зданий с красновато-коричневыми деревянными стенами. – Это его Хаддба просила меня показать тебе.
– Он прекрасен. Интересно, кому он мог бы принадлежать?
– Моей семье, – неожиданно прозвучало в ответ. – Одна из моих двоюродных бабушек, самая младшая из сестер моей родной бабки, до сих пор живет здесь. Нынешнюю зиму она проводит в Европе. – Внимательный взгляд на Элизабет. – Я хочу на днях пригласить тебя сюда. Если ты не будешь возражать, конечно.
Некоторое время они молчали. Солнце устало опускалось в тучи. Почти касаясь воды, над катером пролетела стая бакланов.
– Тебя что-то тревожит? – тихо спросил Мехмед.
– Нет, ничего.
– Я рад. – Он обернулся к ней и заглянул в глаза. – Тебе нечего тревожиться, ты знаешь об этом?
– Знаю, – кивнула девушка. – Я знаю.
И теперь, напряженно вглядываясь в ночь, она лежала в своей комнатке, думая о нем. Иногда не разбирая, дремлет или бодрствует. Когда ночь была уже на исходе, до девушки вдруг донесся легкий шумок. Она услыхала, как отворяется дверь комнаты, потом раздался звук легких шагов. Элизабет испуганно вскрикнула и села в кровати.
Неясный силуэт молодой женщины – волосы распущены, на шее молочным светом сияет жемчужное ожерелье – виднелся рядом с ее кроватью.
Элизабет услышала чей-то голос – кому он принадлежал? ей самой? – испуганно что-то воскликнувший.
– Селия?
Но рядом снова никого.
Глава 30
Стамбул, утром 5 сентября 1599 года
Почти два дня минуло с той ночи, когда Селия обнаружила тайный ход, ведущий в комнатку Хайде, а она все не имела возможности поговорить с подругой. Но вот наконец девушка оказалась в комнате кисляр, Аннетта находилась там одна, и, хотя лицо ее все еще казалось бледным, она сидела среди подушек аккуратно одетой в обычное платье, а волосы ее были опрятно убраны и заплетены в косички.
– Сегодня ты выглядишь лучше.
– Зато ты просто ужасно. – Аннетта критически оглядела свою подругу, затем стрельнула глазами в направлении коридора за ее спиной. – Где сегодня твоя прислуга?
Селия опустила голову.
– Управительница гарема сказала, что должна поручить им другую работу.
– Это означает, что ты больше не гёзде? – без обиняков осведомилась Аннетта.
– Наверное, да.
Селия вспомнила султана, каким она видела его в спальне: тяжелое рыхлое тело, козлиная светлая борода, отвисший подбородок и хрупкая фигура Ханзэ, подмятая им под себя. Услышала всхлипывающие вскрики, подобные плачу ребенка, который захлебывается от слез, но изо всех сил старается сдержаться и не плакать вслух.
– Я знаю, что ты скажешь, – покосилась она на подругу. – Но я ничуть не жалею об этом.
– Ну и хорошо. Хоть ты и балда.
– Наверное, я совсем скоро вернусь сюда, к тебе.
Девушка оглядела маленький спальный покой, в котором ютились помимо Аннетты еще пять карие. Ни одного окна в этой комнатке не было.
– Этому я тоже рада.
– Мы с тобой будем вместе. – Аннетта ласково пожала ее руку. – Что бы теперь ни случилось, мы все равно будем вместе.
– Да, мы должны быть вместе. – Селия со значением посмотрела на подругу. – А раз так, значит, ты обязательно должна рассказать мне все о том, что на самом деле произошло той ночью с Хассан-агой.
– О мадонна! Не надо больше об этом! – Аннетта откинулась на подушках, и добродушное выражение исчезло с ее лица. – Ты можешь наконец забыть про это?
– Забыть? Но ты же сама собиралась рассказать мне обо всем. «Между нами нет секретов», помнишь, как ты говорила? Думаешь, это разрешится само по себе? Никогда. Если Хассан-ага на самом деле увидел, что ты была у него в комнате, то тебя могут ждать не меньшие трудности, чем меня. – Селия перешла на шепот. – Ш-ш-ш! Что это?
– Что? Я ничего не слышу.
– Погоди минутку.
Девушка вскочила и на цыпочках подбежала к двери, быстро выглянула в коридор, бросила взгляд в обе его стороны, затем заглянула в дворик карие. Никого не было видно, но вернулась она слегка побледневшая.
– Они обыскивают мои вещи, я уже убедилась в этом. Куда бы я ни пошла, я постоянно чувствую, что за мной следят. Все время. Даже те люди, которым я хотела бы доверять, – Гюльбахар, Гиацинт, все они. Ты и понятия не имеешь, каково это. Я больше не понимаю, кому можно верить.
– Но с чего это вдруг? Из-за сахарного кораблика? Но ведь уже всем понятно, что с отравлением эта игрушка никак не связана.
– Считаешь, понятно? Я совсем не уверена в этом. Я вот о чем все время думаю, Аннетта: вдруг они догадались о том, что Пол имел ко мне отношение? Тогда, значит, и он теперь находится в опасности. – Она непроизвольно прижала руку к груди, туда, где теперь все время ощущала боль. – Еще ничего не кончено, ведь на кораблике стояло мое имя! Послушай, у нас не так много времени, поэтому, прошу, расскажи мне все поскорей. И поверь, само по себе ничто не разрешится.
– А я считаю, наилучший выход для нас – дать всей этой истории тихо закончиться, что непременно и произойдет, если кое-кто не будет все время ее ворошить. – Девушка бросила сердитый взгляд на подругу и снова опустила голову на подушки. – Дело в том, что в самом деле ничего и не случилось. Они обнаружили, кто это сделал, не важно, хасеки, или Ханзэ, или обе они. Конечно, – неохотно добавила она с сожалением в голосе, – я жалею о том, что произошло с хасеки, потому что знаю, ты полюбила ее. Но если б Хассан-ага видел меня в тот раз, он бы уже рассказал об этом. А раз никто ни о чем не говорит и, мне кажется, не собирается, то почему бы и нам не оставить эту тему?
– Ты бы так не рассуждала, если б была тогда в Парадной зале. Это было просто ужасно, Аннетта. Я ведь находилась там и видела, как их обеих увели. – Селия показала подруге свою руку, на запястье которой голубел браслет Гюляе. – Главный из черных евнухов был отравлен, а две женщины погибли из-за этого. Их бросили в мешок и утопили в Босфоре, ты только представь себе… То, что Хассан-ага до сих пор ни о чем не рассказал, это добрый знак, тут я с тобой согласна, возможно, он и не видел тебя. Но вдруг он просто ждет благоприятного момента, выжидает, как все они тут. Ты сама знаешь, что это любимое здешнее занятие. Следить и выжидать, ты мне сама так говорила, помнишь?
Аннетта резко перевернулась на другой бок, сейчас она лежала спиной к Селии, словно не желая больше слушать ее.
– Хасеки пыталась рассказать мне о чем-то, но теперь ей никогда не сделать этого. – Девушка наклонилась и коснулась рукой плеча подруги, привлекая ее внимание. – Ты думаешь, что Эсперанца Мальхи напустила на тебя порчу, но мне кажется, что ничего подобного не было. Тут замешан кто-то совершенно другой. Хасеки говорила о тех, кто гораздо более опасен.
– Тем больше у тебя причин отстать от меня.
Аннетта все еще лежала лицом к стенке.
– Но я не могу. Не сейчас.
Наступило долгое молчание.
– Ты сделала это? – спросила Аннетта и, обернувшись наконец лицом к Селии, глянула ей в глаза.
– Что сделала?
– Не разыгрывай передо мной невинность. Ты бегала туда? За Дверь Птичника?
Селия на мгновение залилась краской, но отрицать ничего не смогла, с Аннеттой ей определенно не нужно было хитрить.
– Меня никто не видел.
– Ты так думаешь? – Аннетта в отчаянии закрыла глаза руками. – Я просто не верю своим ушам.
– Не веришь? В таком случае твоим ушам придется услышать кое-что еще более удивительное.
В немногих словах, торопясь, Селия рассказала подруге о своем открытии, о том, как она пробиралась старыми заброшенными лазами и проходами и обнаружила комнатку, в которой жила незнакомая женщина, оказавшаяся Хайде, и обо всем том, что она видела две ночи назад. Аннетта слушала ее в полном молчании, но когда она наконец заговорила, голос ее был полон злости.
– Что ты наделала? Святая мадонна, не обо мне тебе надо беспокоиться, это тебе грозят большие неприятности.
– Ш-ш-ш! – Селия оглянулась и выразительно приложила палец к губам. – Сама подумай. Карие Михримах. Ты когда-либо слышала это имя?
– Я знаю, что главного евнуха называют Маленький Соловей, но имени Михримах мне не доводилось слышать никогда. – Аннетта покачала головой. – Ни разу.
– Если нам удастся разузнать, кто это… Я уверена, что мы получим ключ ко всему.
– Ключ? Какой ключ?
– Ответ на все вопросы. Узнаем, кто пытался отравить главу черной стражи и кто в действительности стоит за смертью Гюляе-хасеки. – Селию охватила дрожь нетерпения. – Почему на сахарном кораблике стояло мое имя и почему он был точной копией корабля моего отца. Все это связано между собой. Именно об этом хасеки пыталась сообщить мне, но не успела.
– Но ведь все эти загадки уже прояснились и с твоей хасеки покончено, – почти прорыдала Аннетта. – Ханзэ обнаружила тот гороскоп, и все стало ясно.
– Я в это ни чуточки не верю, а ты? Да и вообще поверил ли хоть кто-нибудь? Помнишь тот день, когда мы с тобой видели, как Эсперанца Мальхи подошла с каким-то свертком к дверям в покои Гюляе? Кто-то, не выходя оттуда, принял его, я только не разглядела, кто это был. Думаю, Гюляе-хасеки знала, что подобное может случиться. Она мне почти так и сказала. У нее были враги до того опасные, что она даже не хотела оставаться хасеки султана.
– Так вот что она тебе сообщила, оказывается? – Взгляд Аннетты был более чем недоверчив. – А ты ни о чем не забыла? У Гюляе есть сын – сын, который может стать следующим султаном, а это означает, что она может стать следующей валиде! Нет ставки более высокой, чем эта. Когда на трон взошел нынешний султан, все девятнадцать его братьев были казнены, помнишь, что нам рассказывала карие Лейла? И Гюляе было прекрасно известно, что если она не победит, то эта опасность угрожает ее сыну. Собственно, эта напасть его еще не миновала, – мрачно добавила она.
– Но я этого и не отрицаю. Только думаю, что это было частью ее плана.
– Тебе хоть раз пришло в голову, что она нарочно заставила тебя думать именно так? Что она по своим личным мотивам рассказала тебе о Ночных Соловьях? – Аннетта вздрогнула и поплотнее натянула одеяло на плечи. – Чем больше я слышу всякого от тебя, тем меньше мне это нравится.
– Ты не права. Тебе бы следовало больше мне доверять. А теперь, я прошу тебя, расскажи мне поточнее о том, что произошло тогда ночью. Что ты все-таки видела?
– Ладно. Расскажу.
Девушка вздохнула, закрыла глаза и начала свой рассказ.
– В ту ночь, когда тебя в первый раз взяли к султану, я совершенно не могла заснуть. Все время думала о тебе, беспокоилась, как ты там. – Тень улыбки скользнула по ее губам. – Беспокоилась даже о том, что за трюки известны карие Лейле и стоят ли они тех денег, которые мы заплатили ей, так много от этого зависело, и я была почти уверена, что это наш единственный шанс на успех. В здешнем гареме держали сотни насельниц, и на большинство из них никто ни разу и не посмотрел, но ты, Селия, ты другое дело. Ты такая красивая и нежная и умеешь себя вести как настоящая леди, и я не сомневалась, что тебя тут заметят. А взять, к примеру, меня, ты только посмотри, – девушка невесело рассмеялась, – «тощее чучело с копной черных волос», так меня прозвали монахини. Ни один мужчина, а уж тем более сам султан, не посмотрит на меня дважды, но зато у меня есть голова, которая умеет соображать быстро и четко. Да и вообще вдвоем всегда лучше, чем в одиночку.
Ладно, хватит об этом. В общем, той ночью, как я уже сказала, я совсем не могла заснуть. Покои во дворце тогда стояли безлюдными, поскольку женщины еще оставались в летней резиденции валиде и должны были вернуться не раньше следующего дня. Я встала и вышла во дворик, хотела выпить воды. Помню, было так тихо и спокойно, что, когда я шла к купальням, мне собственная тень показалась в лунном свете привидением.
И вдруг среди этой тишины моих ушей достиг какой-то шум – едва слышное бормотание чьих-то голосов, доносящееся из покоев султана. Мне тут же подумалось, что это может иметь отношение к тебе, и я на цыпочках стала красться к двери, ведущей из нашего дворика в его апартаменты, чтобы подслушать, о чем там говорят. И вот не успела я приблизиться, как дверь резко распахнулась и на пороге появилась карие Лейла, держа в руках тот самый сахарный кораблик. От неожиданности мы обе до того перепугались, что чуть не вскрикнули, и в какой-то ужасный момент я подумала, что вот сейчас она велит мне отправляться к управительнице гарема и та устроит мне нагоняй. Однако карие просто протянула мне этот кораблик и велела отнести его в покои Хассан-аги, пробормотав при этом, что доставить его было приказано ей, но я тоже с этим справлюсь.
– Так вот как это случилось! Это ты отнесла его! Боже мой, Аннетта… – Селия расширенными от ужаса глазами уставилась на подругу. – Оказывается, даже не один, а двое людей знают, где ты была в ту ночь!
– Брось, все мы знаем, что карие Лейла – самое безобидное создание на свете. – Аннетта нетерпеливо прищелкнула языком. – Вопрос в другом, кто послал ее?
– Да, да. Но погоди, не все сразу. Сначала расскажи мне, пожалуйста, что случилось, когда ты пришла к Хассан-аге?
– Самое странное, что там никого не оказалось, – ответила Аннетта. – Я положила кораблик на поднос, стоявший на столике рядом с диваном, и огляделась. Мне стыдно, что я не рассказала тебе этого раньше, наверное, так и следовало поступить, но понимаешь, когда я принесла ему эту штуку, я даже не знала, что делать дальше. Сначала я хотела дождаться Хассан-агу и объяснить, почему нахожусь у него в комнате, сказать, что мне велели принести ему это угощение, но он все не приходил. – Она бросила на Селию виноватый взгляд. – Тогда я решила, что должна воспользоваться моментом и постараться узнать побольше. Я стала хорошенько все там рассматривать.
– Что ты стала рассматривать? – Теперь настал черед Селии поражаться, и она с ужасом уставилась на подругу. – Покои самого главного из черных стражников?
– Представь себе. – Аннетта понизила голос и наклонилась к ней. – А теперь слушай внимательно. Я почти сразу наткнулась на это. Вернее, сначала я услышала мяуканье кошки.
– Мяуканье? Ну и что из этого? Здесь этих кошек полно.
– Но этот звук раздавался будто внутри стены. Я стала прислушиваться, приглядываться и наконец смогла догадаться, откуда он исходил, оказалось, что прямо из-за стены позади дивана. Бедный кот орал все громче и громче, я стала водить пальцами по фаянсовым плиткам в том месте и вдруг нащупала что-то вроде задвижки. Я потянула за нее, и целый участок стены откатился в сторону чуть ли не прямо на меня.
– Секретная дверца! Еще одна!
– Точно. А за нею был довольно большой чулан, в нем даже толстяк евнух смог бы поместиться. Вот там-то и сидел кот.
– Бедняжка!
– Причем заметь, не просто какой-то там кот, а белый котище самой валиде. Помнишь, тот, с разноцветными глазами?
– Конечно помню, – в изумлении протянула Селия. – Но как он мог там оказаться?
– Вот и я об этом подумала. И догадалась! Стоило мне только открыть эту задвижку, как котяра так и бросился вон оттуда, чуть не сшиб меня с ног. И тогда я увидела, что за первой дверцей есть другая.
