Текст книги "Неприятности с любовью (ЛП)"

Автор книги: Кэт T. Мэйсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

В баре я достаю телефон, чтобы написать сообщение Аве, а затем быстро захожу в Insta, чтобы увидеть первую историю из аккаунта Остина. Это фотография, на которой он запечатлен с друзьями, и, что особенно примечательно, рядом с ним красивая брюнетка, положившая свою руку на его. Мой желудок завязывается в узел, и я опускаю плечо, вскоре последовав за снимком с надписью: «Просто еще один вечер пятницы».

Сегодня суббота, так что эта фотография была сделана вчера вечером. Он ничего такого не говорил, более того, я припоминаю, что он говорил, что учится. Мои руки сжимают живот, и единственное, о чем я думаю, – это осознание того, что он может мне лгать. Шум вокруг затихает, и единственное, что я слышу, – это громкий стук моего сердца, которое почти вырывается из груди.

Я снова смотрю на фотографию, изучая каждый ее сантиметр – как загораются глаза Остина, как он нагло ухмыляется рядом с девушкой, которая выглядит такой же счастливой. Чем дольше я смотрю, тем глубже становится боль.

В углу своего аккаунта я вижу уведомление о прямом «сообщении». Открыв его, я смотрю на имя пользователя и читаю сообщение:

Уилл Р: Идти в клуб, когда тебе всего 19, – глупо. Ты знаешь, какой опасности ты себя подвергаешь?

Я качаю головой в недоумении. Какого черта? Откуда он знает? И как Уилл нашел мой аккаунт в Insta? Моя мгновенная боль утихает, пока я печатаю, недоумевая, почему Уилл должен вести себя как мой чертов отец.

Я: То же самое можно сказать и о количестве женщин, с которыми ты спишь.

Я вижу, как появляется пузырек, прежде чем всплывает его сообщение.

Уилл Р: Я еду за тобой.

Я раздраженно хмыкаю, а потом вспоминаю, что он не знает, где я на самом деле нахожусь. Даже не задумываясь, я блокирую его имя пользователя. Неделя была достаточно плохой с той ночи, когда он отвез меня домой. Ненавижу то, что он влез ко мне под кожу, а еще больше ненавижу то, как я представляла себе, каково это – поцеловать его, когда он за ужином сделал то же самое со своими губами. Это возникло из ниоткуда: я смотрела, как его язык скользит по ложке, и мои ноги напряглись от этого зрелища. Между Уиллом и моими умирающими отношениями с Остином, мне нужен этот напиток.

– Знаешь что? Я возьму Cosmo сейчас.

Лизель хлопает в ладоши и немедленно заказывает мне один. Час спустя, выпив несколько бокалов, я сбилась со счета и обнаружила себя на танцполе. Уилл, конечно же, не появляется – одни разговоры и никаких действий. Вероятно, парню скучно, и он хочет досадить мне, чтобы доставить какое-то свое садистское удовольствие.

Я танцую с Лизель и Джошем, потом с группой женщин, с которыми подружилась. Наши тела раскачиваются в такт, я закрываю глаза, когда мои волосы взметаются вокруг. Мне становится жарко и потно, моя кожа скользит под едва освещенным танцполом.

Несколько парней пытаются танцевать, и я с удовольствием развлекаюсь, пока один из них не пытается обхватить меня руками за талию. От него приятно пахнет, и он довольно мужественный, с подтянутыми руками. Когда он трется промежностью о мою попку, ноющий голос в голове подсказывает, что мне нужно быстро вмешаться, но мои моторные навыки вялы. Как только я собираюсь вежливо попросить его отступить, меня дергают в другую сторону, и я чуть не спотыкаюсь на каблуках.

Моя грудь прижимается к груди Уилла, а огонь в его глазах пронзает меня, как животное, готовое напасть на врага. Глубокие голубые глаза держат меня в плену, пока я наконец не вырываюсь. Он все еще в своем рабочем костюме – брюках, темно-сером пиджаке и белой деловой рубашке под ним. Две верхние пуговицы расстегнуты, а галстука нет, так что его грудь слегка обнажена. Почему ты вообще смотришь, Амелия?

– Что ты здесь делаешь?

– Похоже, наш разговор заставил меня поверить, что ты недостаточно ответственна, чтобы находиться в этом клубе.

– Я? Это показывает, как мало ты обо мне знаешь.

– Если ты так готова лгать своему отцу...

– Почему ты так зациклился на этом? У тебя, конечно, есть дела поважнее, чем дразнить меня вопросами, которые тебя не касаются!

Я понятия не имею, почему он вдруг стал вести себя как мачо, и к чему все эти разговоры о моем отце? Это, мягко говоря, расстраивает. Смысл моего переезда сюда заключался в том, чтобы обрести некоторую свободу, а это кажется невозможным, если мистер Засранец следует за мной, куда бы я ни пошла.

– Мы уходим, – требует он, раздувая ноздри.

– Отпусти меня! – говорю я ему. – Ты такая задница, и, кроме того, у меня сегодня день рождения.

– Задница, которая сегодня спасет тебе жизнь. И с днем рождения.

– Правда, спасет мне жизнь? – смеюсь, тыча пальцем ему в грудь. – Ты собираешься настучать старому папочке? Или лучше проследуй за мной в мою спальню. Как насчет душа? Хочешь увидеть меня там?

Его лицо напрягается, кожа собирается вокруг глаз, словно он страдает от того, что его увидели со мной. Возможно, в словах Энди есть доля правды – я слишком долго играл в безопасность.

Я хватаю его за руку и тяну обратно на танцпол, чтобы помучить его, пока я танцую вокруг того места, где он стоит, раскачивая свое тело, покачивая бедрами, смеясь, пока он остается совершенно неподвижным.

– Что случилось? – я дуюсь, закидывая руки ему на шею. – Неужели Уилл Романо не умеет веселиться?

Он кладет руки мне на бедра, и от его прикосновения я чувствую странное ощущение. Я никогда не испытывала такого раньше, и вполне возможно, что всему виной алкоголь.

– Тебе нужно успокоиться, – сурово предупреждает он меня.

– Зачем? Я уже взрослая. Просто признай, что ты ревнуешь, потому что вся твоя жизнь крутится вокруг работы и беготни за киской своей «помощницы», – смеясь, говорю я. – Я удивлена, что ты вообще здесь, если, конечно, ты не ищешь, с кем бы здесь переспать.

Я сканирую комнату, пока не понимаю, что мои руки все еще на нем, а его – на мне. Поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и его взгляд падает на мои губы. Сделав глубокий вдох, он снова фокусируется на моих глазах.

– Нам нужно уходить, иначе...

– Иначе что? Что именно пойдет не так?

Уилл качает головой, на его губах играет ухмылка. Я отпускаю его, почти отталкивая от себя в раздражении, пока он не притягивает меня обратно к себе, и наши тела сливаются. Мой разум играет с ним, наблюдая за тем, как его взгляд падает на мою грудь, как он слегка проводит по ней языком. Я кладу руки ему на грудь, прижимаясь к нему, но меня отвлекает что-то твердое между нами. Черт, это не то, о чем я думаю, потому что все это неправильно.

Он наклоняет голову, его дыхание касается моего уха: – Тебе нужно вести себя хорошо и перестать тереться о мой член, иначе ничем хорошим это не закончится для нас обоих.

Я отстраняюсь, пока он не вцепляется в мое запястье, протаскивая меня сквозь толпу, пока холодный воздух не ударяет мне в лицо, и мы не оказываемся на улице на тротуаре.

– Я отвезу тебя домой, – ворчит он, раздувая ноздри.

– Если ты забыл, – говорю я, слегка икнув. – Мой дом в Нью-Хейвене, а не здесь.

– Я отвезу тебя к себе.

Он не произносит больше ни слова среди внезапного гнева, вызывает такси и запихивает меня внутрь. Я начинаю спорить, но чем больше я спорю, тем сильнее кружится голова.

– Отдашь мне свой телефон? – беспричинно требует Уилл.

– Зачем?

– Чтобы я мог написать твоей подруге, чтобы она знала, что ты вернулся домой со мной и с тобой все в порядке. Как ее зовут?

– Лизель, – пробормотала я под нос. – И еще предстоит выяснить, в порядке ли я. Я тебя больше не знаю. Что, если ты убийца с ножом?

– Поверь мне, дорогая, последний, с кем бы я хотел иметь дело, если бы это оказалось правдой, – это ты.

От резких остановок такси моя голова кружится еще больше. Я закрываю глаза, игнорируя звуки гудков, и молюсь о том, чтобы все это закончилось.

Быть взрослой очень сложно.

Насколько, мне еще предстоит узнать.

 Одиннадцатая глава. Амелия.

Уилл кричит таксисту, чтобы тот остановился у какого-то здания.

Не обращая внимания на направления, по которым мы ехали, я совершенно не знаю, где мы находимся. Все здания выглядят одинаково – высокие и причудливые, ничего необычного.

Взяв меня за руку, он помогает мне выйти из такси, и мои ноги спотыкаются о тротуар. Ночной воздух освежает, обдувает мое уставшее лицо и заставляет вздрагивать.

– Ты можешь идти? – спрашивает он с разочарованным видом.

Я киваю, прежде чем моя лодыжка поддается, и я снова падаю на него.

– Господи, мать твою, – бормочет он под нос.

Выталкивая меня через главную дверь, он обхватывает меня за талию, чтобы нести, так как по какой-то причине все вокруг начинает кружиться.

Каким-то образом мы едем на лифте вверх и на Бог знает какой этаж, пока не оказываемся в его квартире.

– Итак, это твое жилье, – я оглядываю холостяцкую квартиру, отмечая кожаную мебель, которая выглядит нетронутой. Большой белый диван примыкает к незажженному камину. Между ними – стеклянный журнальный столик с книгами на нем и плюшевый белый ковер, который лежит поверх темных половиц. Удивительно, как он вообще удосужился почитать. Стены украшают черно-белые картины. Я не могу разобрать изображения. Единственное, что я могу отметить, – это отсутствие цвета в квартире. – Такое мужское жилье.

– Я очень сомневаюсь, что ты была во многих мужских местах, чтобы судить об этом.

Жар поднимается по моим щекам – ну и козел: – Я смотрела фильмы. Это настолько стереотипно, насколько это вообще возможно.

Внезапно комната начинает вращаться, и желчь поднимается у меня в горле: – Где твоя... твоя... – он указывает на ванную, и я, не теряя ни секунды, прощаюсь с многочисленными «Космосами», которые я пила, – мерзкий вкус остается у меня во рту. Прижавшись к унитазу, я молю о том, чтобы все это закончилось, пока не становится очевидно, что на мои волосы и платье попали последствия.

Раздеваясь, с отвращением вспоминая собственную рвоту, я хватаю полотенце и обматываю его вокруг себя. Медленно открыв дверь, я зову его по имени, но умоляю не приходить.

– Одолжи мне, пожалуйста, рубашку, и не мог бы ты оставить ее у двери?

Я снова закрываю дверь, голова кружится от мелких движений. Прижимаюсь головой к кафельной стене, и это приносит некоторое облегчение, но лишь на мгновение.

– Она здесь, и да, ты можешь воспользоваться моим душем, – в дверь осторожно стучат.

С облегчением я забираю рубашку и прыгаю в душ, отчаянно желая вымыть волосы. Вода кажется абсолютным раем, а один только душ достаточно большой, чтобы вместить весь мой класс экономики. Я наслаждаюсь теплом, позволяя ему ласкать мое тело, которое чувствует себя невероятно возбужденным. Брусок мыла скользит по моей коже, но я останавливаюсь чуть ли не у самого бедра и делаю глубокий вдох.

Виноват Космо и затянувшийся эффект от алкоголя. Я закрываю глаза и моюсь между ног. В голове мелькает танцпол, тело Уилла, прижатое к моему сознанию.

Черт, это все пьяные мысли.

Остановись. Сейчас же.

Быстро кладу кусок мыла обратно в держатель и провожу руками по волосам еще раз. Я заканчиваю, вытираюсь насухо и надеваю его рубашку. Пальцами я расчесываю волосы.

Рубашка достаточно длинная, чтобы казаться платьем – черная, с логотипом какой-то рок-группы спереди.

Я надеваю туфли на каблуках, гадая, довезет ли меня такси до Нью-Хейвена в такой час. Оставаться здесь – не вариант. Мне нужно вернуться в святость собственной комнаты.

Выйдя из ванной, Уилл опускает глаза на мои ноги. Его взгляд изучает мою обнаженную кожу.

– Что именно ты собираешься делать в моей рубашке и туфлях на каблуках?

– Не знаю, взять такси, – бормочу я, прикрывая глаза, чтобы не обращать внимания на пульс в голове.

– Я отведу тебя в постель.

– Я не хочу заниматься с тобой сексом, – говорю я, терпя поражение. – Кроме того, ты уже стар.

– Я и не предлагаю заниматься сексом. Я приказываю тебе спать в моей постели, потому что ты поблагодаришь меня утром, когда, надеюсь, твое похмелье будет не таким мерзким. И, кроме того, ты слишком молода.

– Ты не мой отец.

– Если бы я был твоим отцом, то, зная Лекса, тебя бы отправили обратно в Лос-Анджелес и заточили в женский монастырь. Перестань быть такой упрямой.

Он приказывает мне следовать за ним в его спальню. Открываю дверь, свет горит, но не слишком ярко. Здесь стоит кровать королевского размера с черными атласными простынями, которые так хорошо смотрятся прямо сейчас, и больше ничего, кроме большого стеклянного окна с видом на реку Гудзон.

Я стою рядом с ним, пока он не предлагает мне забраться внутрь. Сев на край, я снимаю каблуки и забираюсь под простыни. Ощущения фантастические, но мне интересно, сколько женщин побывало в этой постели и когда он в последний раз стирал простыни.

Уилл выходит из комнаты, но через несколько минут возвращается с таблеткой Адвила и стаканом воды.

– Выпей это, прими это и ложись спать.

– Где ты будешь спать?

– На диване. Почему? Я могу спать рядом с тобой, но, милая, просто хочу сказать, что спать с тобой – это больше проблем для тебя, чем для меня.

– Ты придурок, – бормочу я.

Он парит рядом с кроватью, продолжая смотреть на меня.

– Что-то не так? Мой отец приказал тебе сидеть и смотреть на меня всю ночь?

– С днем рождения, Амелия, и удачи завтра утром.

Я закрываю глаза, не обращая внимания на его запах, разбрызганный по подушкам, и на то, что даже в состоянии алкогольного опьянения мне интересно, каково это – ощутить вкус его кожи своими губами. Дверь за ним закрывается, и как только он уходит, знакомая боль между ног возвращается. Я изо всех сил стараюсь не обращать на нее внимания, двигаясь в разных позах, но она начинает поглощать меня. Может быть, если я просто прикоснусь к себе, она пройдет. Мои пальцы приближаются к бедрам, затем медленно проникают между ног. Мгновенно мое тело становится горячим и лихорадочным, а в животе подпрыгивает трепетное ощущение.

Я снова царапаю себя, но на этот раз я выгибаю спину, и желание становится слишком сильным, чтобы его игнорировать. Мои пальцы двигаются быстрее, а лужица влаги между бедер заставляет меня сгорать. Я поворачиваю голову, зарываясь лицом в подушку, когда чувствую только запах Уилла.

Внезапный прилив тепла распространяется по всему телу, и я вздрагиваю от чувствительного прикосновения пальцев. Из-за неглубокого вдоха трудно глотать, пока я наконец не обретаю контроль над собой, а мое тело еще больше погружается в кровать.

Я не могу пошевелить ни одной конечностью, даже не могу дотянуться до салфетки, чтобы вытереть между ног.

Сон неминуем.

Постепенно мои глаза начинают опускаться, и я вижу лицо Уилла, почти как если бы он находился в этой самой комнате и наблюдал за мной.

 Двенадцатая глава. Уилл.

Я смотрю, как она спит, несмотря на свое нежелание делать это.

Не успел я войти в комнату несколько часов назад, как из-за закрытой двери донеслись тихие стоны. Мой разум начал играть со мной в грязные трюки, и я тут же отошел от нее и встал на балконе, чтобы проветрить свои разбежавшиеся мысли.

Прохлада ночного воздуха – именно то, что мне нужно, холодная пощечина после бурной ночи. Я недолго потягиваю виски, которое налил себе, выпиваю его почти одним махом и позволяю теплу распространиться по мне.

Она заползает ко мне под кожу.

Медленно и неуклонно, как существо в дикой природе.

Когда вчера вечером мне позвонил Лекс и сообщил о пятничном приключении Амелии в клубе, пришлось чертовски долго рыться в ее социальных сетях, которые, слава богу, были открыты. Она опубликовала историю с фотографией ресторана в SOHO, и я точно знал, какой клуб находится по соседству.

Это было последнее, что мне хотелось сделать. Я только что прилетел из Чикаго после утомительного дня, проведенного на бизнес-саммите. Большую часть дня я провел в окружении всяких идиотов и их жалких просьб посмотреть на их идеи – приложения, которые могли бы сделать то-то и то-то, ничего инновационного или даже отдаленно интересного, на мой взгляд.

И Лекс не терпелив, когда речь заходит о так называемой безопасности его старшей дочери. Его крики по телефону были не слишком приятными, и мне ничего не оставалось, как найти ее и вытащить оттуда целой и невредимой.

Я не ожидал найти ее пьяной, полагая, что она была бы более ответственной. Ее тело покачивалось на танцполе, мужчины смотрели на нее с жаждой во взглядах. Некоторые пытались прикоснуться к ней, провести руками по тем местам, которые могли бы скомпрометировать ее невинность. Гнев прорвался сквозь толпу, когда я, не стесняясь, отталкивал людей с дороги и чуть не ввязался в драку с одним ублюдком, который не хотел двигаться.

Потом она накричала на меня, рассмеялась и сделала то, чего я не ожидал – она обняла меня и потерлась о мое тело. Конечно, мой член был чертовски твердым. А чего вы ожидали? Ее грудь подпрыгивали в облегающем платье, а губы были похожи на красные леденцы.

Мне снова и снова приходилось напоминать себе, зачем я пришел за ней – в голове звучал голос Лекса, его отчаяние, смешанное с яростью.

Но я не должен был сидеть здесь и смотреть на нее всю ночь, слушая крошечный храп и наблюдая за тем, как ее тело раскинулось на моей кровати. В голову лезут мысли, которых я должен стыдиться. Я должен контролировать себя, вести себя как старший брат или сестра, а не как мужчина, интересующийся, какая она на вкус между ног.

Мило, не сомневаюсь.

Когда утренний свет проникает в спальню, я убегаю на кухню и жду, когда она проснется.

Уже почти восемь, когда я слышу шаги по коридору.

– Доброе утро, – приветствую я с властной улыбкой. – Смерть уже нашла тебя?

Она сидит на табурете и стонет. Рубашка на ней задралась, обнажив бедро, но, похоже, ее это не беспокоит. Я быстро переключаю внимание, не обращая внимания на свой член, твердеющий от этого зрелища. Серьезно, возьми себя в руки.

– Напомни мне никогда больше не пить.

– С радостью, поскольку тебе уже девятнадцать, закон тоже может тебе напомнить.

– Как по-братски с вашей стороны... – пробормотала она себе под нос, прежде чем ее лицо скривилось. – Что это за запах?

– Это называется еда от похмелья. Буррито на завтрак.

– Не произноси слово «буррито».

– Поверь старожилу, это творит чудеса.

Улыбка срывается с ее губ, прежде чем она откусывает кусочек. Сначала она останавливается на середине жевания, ее лицо приобретает легкий оттенок зеленого, но вскоре она проглатывает и начинает выглядеть вполне нормально.

– Я же говорил тебе, правда?

– Я действительно чувствую себя намного лучше, – признается она, принимая кофе, который я ей наливаю. – Ты просто утренний хозяин.

Я понимаю, к чему она клонит, но, как бы мне ни хотелось поставить ее на место, я выбираю более мягкий подход, чувствуя к ней некоторую жалость. Я впервые выпил в старших классах, на какой-то вечеринке по памяти, и это было сделано в качестве отваги. Как же мне досталось от родителей на следующее утро. Папа, конечно, посмеялся, но мама наказала меня. Это было не самое лучшее похмелье и определенно запоминающееся.

– Хочешь верь, хочешь нет, но женщины здесь не задерживаются.

– Как это вообще возможно? – ее глаза поднимаются и встречаются с моим любопытным взглядом.

– Я очень трепетно отношусь к своему распорядку и своей постели.

Выпустив небольшой смешок, она покачала головой: – Мне трудно в это поверить. Ты, похоже, мужчина, который любит своих женщин, и я предполагаю, что твой интерес к ним выходит далеко за рамки ночи и раннего утра.

– Это тебе сказала моя или твоя мать?

– Я пришла к такому выводу, когда на мгновение забыла, где нахожусь, и открыла ящик твоей кровати, где лежала большая упаковка презервативов.

Мое лицо опускается, но, чтобы сохранить лицо, я говорю ей: – Нет резинки – нет любви, верно?

– Я не знала, что беседа о безопасном сексе была частью твоего лекарства от буррито на завтрак. Спасибо, я думаю. Поскольку я ни с кем не занимаюсь сексом, думаю, будет справедливо сказать, что я настолько безопасна, насколько это вообще возможно.

– А как насчет твоего парня? – я скрестила руки, с любопытством прислонившись к столешнице.

– Нечего сказать, – она склоняет голову.

– Да ладно, мисс Эдвардс всегда есть что сказать.

У нее вырывается смешок, хотя и зловещий: – Мне буквально нечего сказать. Мы почти не общаемся, и я уверена, что если просмотреть его аккаунт в Instagram, то найдется кто-то еще.

– Мне жаль.

– Эй...– ее глаза встречаются с моими, но, улыбнувшись с надеждой, она выпускает вздох. – Должно было случиться так, что один из нас найдет кого-то другого.

– Ты прекрасна. Парни будут выстраиваться в очередь, как и говорил мой отец, – в ту же секунду я жалею, что сказал ей, что она красива, хотя не могу перестать думать об этом. Но мысль о том, что она встречается, а тем более спит с другими мужчинами, пронзает меня гневом, за которым следует непонятно откуда взявшаяся боль.

– Почему... эм... спасибо, – она прочищает горло. – А ты довольно симпатичный, так что, думаю, недолго осталось ждать, когда кто-то действительно будет ночевать в твоей постели, потому что ты этого хочешь.

Она спрыгивает с табурета в тот самый момент, когда звонит мой телефон, и на экране высвечивается Лекс Эдвардс.

– Лекс, – отвечаю я, и это останавливает Амелию на месте. – Все в порядке?

– Это я должен спросить у тебя, – раздается из динамика его строгий голос.

– Если ты звонишь по поводу прошлой ночи, то с Амелией все в порядке.

– С ней все в порядке?

– Да, я оставался рядом, потом она с радостью согласилась отправиться домой, и я отвез ее обратно в кампус.

– Ты отвез ее обратно? – повторил он.

Я ненавидел лгать ему, и почему я чувствую необходимость защищать ее – понятия не имею.

– Конечно, улицы – не место для молодой девушки ночью. С ней все в порядке.

– Я рад, что ты присматривал за ней, – тяжелый вздох, – она не отвечала на мои звонки.

– Я знаю, что у нее был ранний завтрак с другом или что-то в этом роде. Она упоминала об этом по дороге домой. Я бы не волновался. Она наверняка позвонит тебе, как только закончит.

– Ты прав... – соглашается Лекс. – Я все равно поговорю с ней.

– Я понимаю, но, возможно, Лекс, тебе стоит быть с ней помягче. Помни, что когда-то ты был таким же, как она.

Она закрывает глаза, слушая, хотя я вижу беспокойство в ее выражении.

– Я постараюсь, – смягчается его голос. – Насчет Дня благодарения, ты присоединишься к нам? Мы решили приехать, хотя Шарлотта сообщит об этом Амелии. Я настаиваю, потому что ты часть семьи, а также потому, что нам нужно уладить некоторые детали перед приобретением.

– Конечно, я приду.

Лекс кладет трубку, когда Амелия испускает громкий вздох.

– Кстати, твоя одежда постирана и находится в спальне.

Амелия молча кивает: – Почему ты солгал моему отцу?

Ее вопрос застает меня врасплох, в основном потому, что я понятия не имею, почему я это сделал. Я пожимаю плечами, не в силах смотреть ей в глаза.

– Не уверен, может быть, потому что ты прикрыла меня в тот раз, когда я был у тебя дома и улизнул, чтобы посетить какую-то вечеринку на Мелроуз. Ты сказала, что не расскажешь, и меня так и не поймали, так что да...

Она кивает со знающей ухмылкой: – Мне было восемь. Я мало что помню, кроме того, что слышала что-то о тете Никки, которая отрезала тебе яйца.

Смех вырывается у меня: – Слава богу, они в целости и сохранности.

– Приятно слышать, – она тихонько хихикает. – Спасибо, Уилл. И ты был прав. Я не должна была подвергать себя опасности, отправляясь в клуб и напиваясь до одурения. Я не знаю, о чем я думала.

– Все в порядке. Иногда мы совершаем поступки и действия, не имеющие ни смысла, ни причины.

Медленно, прикусив уголок губы, она смотрит на меня. Стоя в нескольких шагах от нее, в своей футболке, я испытываю желание протянуть руку и провести большим пальцем по ее нежным губам. Если бы она была моей, я бы снял футболку, полюбовался ее обнаженной формой, а потом взял бы ее в свою постель и овладел ею.

Черт.

Избавься от этих мыслей.

– Я пойду переоденусь, – она ломает мою позицию и отворачивается, хотя ее щеки раскраснелись. – Еще раз спасибо тебе, Уилл, за то, что не сказал об этом моему отцу. Видно, что он тебя уважает.

– Да, уважает... – шепчу я, когда она уходит. – Да, уважает.

Я настаиваю на том, чтобы отвезти ее домой, поскольку по воскресеньям утром поезда ходят реже. Почти всю дорогу мы говорили о прошлом, рассказывали забавные анекдоты, некоторые из которых я помню, а некоторые – нет.

– Когда ты поняла, что безумные трюки могут тебя убить? – спрашиваю я с ухмылкой. спрашиваю я с ухмылкой.

Она поджимает губы, пытаясь скрыть улыбку: – Когда у меня выросли сиськи и прыгать с ними стало сложнее.

Мои руки крепко сжимают руль. У нее отличные сиськи, все натуральные и упругие, такие же, на которые я дрочу, когда смотрю порно.

Подумай о чем-нибудь другом.

– Кроме того, это было не так весело. Я предпочитал учиться, Энди нашел другие интересы, а потом появилась Ава. Мы все знаем, чем это обернулось.

– Как поживает твоя милая сестренка?

– Милая? – она смеется. – Грешная. Но то, о чем папа не знает, Аве сходит с рук.

Я ставлю машину на парковочное место у входа и выхожу, чтобы пройтись до ее комнаты в общежитии, немного любопытно исследовать кампус, поскольку я никогда там не бывал. Когда мы направляемся к зданию, в котором она живет, она останавливается и кладет руку мне на плечо.

– Спасибо тебе еще раз за то, что спас мою задницу. Бог знает, с кем бы я могла оказаться.

Я почесал подбородок, пристально глядя на нее.

– Не за что, – говорю я ей. – Но чтобы ты знала, я бы ни за что не отпустил тебя домой с кем-то другим.

– Думаешь, ты смог бы остановить меня? – опустив голову, она усмехается.

Мои губы раздвигаются, взгляд изнутри падает на ее рот. Почему, черт возьми, тебя всегда тянет к ней? Как чертов мотылек на пламя. Тяжесть в груди сковывает мои движения, что, к счастью, к лучшему.

Я наклоняюсь, мой рот в дюйме от ее уха, достаточно, чтобы она почувствовала тепло моего дыхания: – Я мог бы остановить тебя, не стоит недооценивать мою силу, когда есть что-то, чего я хочу, а кто-то другой пытается это украсть.

Ее дыхание сбивается, сладкий звук вызывает возбуждение прямо у меня в штанах. Медленно отстранившись, она разворачивается, и я следую за ней в фойе, пока она не останавливается на полшага, и я врезаюсь в нее.

– Остин?

Прислонившись к двери, стоит более молодой мужчина, но высокий и атлетически сложенный. Он несет букет цветов и выглядит рассерженным тем, что она вошла со мной.

– Кто это? – спрашивает он с легким ворчанием.

– Кто? О, ты имеешь в виду Уилла? Он кузен.

Кузен? Это звучит так инцестуозно, хотя на самом деле у нас нет общей крови.

– О, простите, – он качает головой. – Думал, ты кто-то другой.

Амелия снова поворачивается ко мне лицом, ее глаза смущены и полны вины, как будто я не знаю, что лучше: – Еще раз спасибо, Уилл. За все.

Отстранившись, она направляется к Остину, а он обхватывает ее руками за талию и заключает в крепкие объятия. Черт. Из моего горла вырывается рык, и, не прощаясь, я выхожу из здания, мои шаги тяжелы, кулаки сжаты, пока я иду к машине.

Внутри машины я откинул голову назад и закрыл глаза, не обращая внимания на жгучее чувство, поглощающее меня.

Ты чертов идиот. Что, по-твоему, должно было произойти?

Она слишком молода, а ее парнем стал какой-то мальчишка.

У тебя есть взрослые дела, чтобы занять тебя, киска по вызову. Какого черта тебя это так беспокоит?

Я завожу двигатель и с силой жму на газ.

Больше никаких игр разума. Просто забудь о ее существовании, потому что у тебя нет выбора. Она – это все, чего ты не можешь иметь.

И в то же время все, что ты хочешь.

Смертельная комбинация, которая никогда не заканчивается хорошо.

 Тринадцатая глава. Амелия.

Остин стоит возле моей двери, одетый в темные джинсы, белую толстовку и кроссовки, и у меня перехватывает дыхание, когда я все это воспринимаю.

Его приветливая улыбка почти мгновенно исчезает, когда его глаза встречаются с Уиллом. Это выражение лица я наблюдала неоднократно, например, когда Итан Олбрайт сидел рядом со мной за обедом и приглашал на свидание, или даже на выпускном вечере, когда несколько парней из футбольной команды исполнили мне серенаду перед всем выпускным классом. Хотя это было сделано в шутку, Остин был не слишком впечатлен.

Не знаю, почему я запаниковала, быстро назвав Уилла кузеном. Думаю, это было не так уж и надуманно, учитывая, что мама относится к нему как к сыну. Но потом мои эмоции захлестнули меня: я была смущена тем, что нафантазировала о нем в его постели, и виновата, потому что передо мной стоял мужчина, которого я люблю.

Остин Картер.

Не пытаясь привлечь излишнее внимание к ситуации, я благодарю Уилла и прощаюсь с ним. Он не выглядит обеспокоенным, быстро отворачивается и быстрым шагом идет к машине. Полагаю, у него есть какая-то женщина, которой нужно заняться, учитывая, что вчера вечером я помешал его стилю, завалившись к нему в квартиру пьяным в «Cosmo».

– Ты здесь, – говорю я, делая шаг назад, чтобы еще раз осмотреть его. – Но как?

– Я сел на поезд сегодня рано утром, – отвечает он, глядя на меня через плечо. – Кто, ты говоришь, это был?

– И ты здесь на целый день?

– Я уезжаю последним поездом сегодня вечером, – заключает он, странно глядя на меня. – Ты не ответил на мой вопрос?

Я качаю головой, притворяясь, что забыла, хотя на самом деле надеялась, что мы сможем обойти тему Уилла.

– Он сын моей тети Никки и дяди Рокки.

– Твой двоюродный брат?

– Да, ну, вроде того. На самом деле мы не кровные родственники, но моя мама – его крестная мать и провела время, воспитывая его вместе с моими тетей и дядей.

– Ты никогда не упоминала о нем раньше.

Я поджала губы, изо всех сил стараясь не показать, что мне неинтересен этот разговор: – Да и упоминать-то особо нечего. Мы провели много летних каникул вместе, когда были детьми, но он старше, и ему наскучили мои детские выходки. Он поступил в колледж, а потом занялся бизнесом. Компания моего отца вложила деньги в нее или что-то в этом роде. Я точно не знаю. Честно говоря, я не особо обращаю на это внимание.

Я прекрасно понимаю, что мой бред длится дольше, чем я намереваюсь. Постепенно выражение лица Остина меняется, и он обхватывает руками мою талию, притягивая меня ближе. Он наклоняет голову и прижимается губами к моим, когда в памяти всплывает его фотография в Insta.

Я отстраняюсь, создавая дистанцию, и делаю глубокий вдох, чтобы на мгновение избавиться от затянувшегося эффекта его поцелуя и обрести некоторую перспективу.

– Остин, вчера вечером, – я останавливаюсь на середине предложения, опустив голову и уставившись на свои туфли. – Я видела фотографию, на которой ты с какой-то девушкой.