Текст книги "Неприятности с любовью (ЛП)"

Автор книги: Кэт T. Мэйсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Ты идеален, – я наслаждаюсь его видом, прижимая его губы к своим.

Как и последние несколько месяцев, этот момент наступил и прошел в мгновение ока. Я задыхаюсь от каждого прикосновения и слегка вздрагиваю, когда он входит в меня, но вскоре я понимаю силу близости. Как этот самый момент с правильным человеком может изменить биение сердца.

С каждым толчком желание овладевает нами, заставляя наши тела двигаться синхронно. Наши поцелуи становятся все глубже, торопливее, пока легкая боль, которую я испытывала, не стихает, а мое тело не начинает биться в конвульсиях, превращаясь в прекрасное завершение.

Я откидываю голову назад, когда Остин резко отстраняется, его тело подается вперед, и он выплескивается рядом с нами.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, едва переводя дыхание.

– Да, – отвечает он с ухмылкой. – Я в полном порядке.

И когда его губы снова находят путь к моим, мы обмениваемся «Я люблю тебя» и обещаем не строить планы на будущее, боясь потерять друг друга.

У нас всегда будет этот момент, и что бы ни случилось в дальнейшем, никто и никогда не сможет отнять его у нас.

 Шестая глава. Уилл.

– Уильям Рокфорд Романо, почему ты избегаешь моих звонков?

Ворчливый голос моей матери прорывается из динамика. Для человека, который амбициозен и много работает адвокатом, она должна понимать, что мое рабочее время дорого. Я не сижу, почесывая задницу, на диване и смотрю футбол, как папа. Я владею компанией, которая требует моего внимания почти каждый час каждого дня.

– Я не игнорирую тебя, мама. Я был занят, вот и все.

– О, прекрати нести чушь. Вчера вечером на вечеринке в Бруклине ты был сфотографирован с какой-то женщиной. Занят плейбоем, я вижу? Яблоко от яблони недалеко падает.

– Папа бы гордился, – я хмыкаю, слыша это уже дюжину раз.

– Да, к сожалению, твой отец гордится твоей неспособностью остепениться, – жалуется она, напоминая мне, почему я избегаю ее звонков как чумы. – Итак, когда ты придешь на ужин? Прошло слишком много времени, и твой брат скучает по тебе.

Мой брат скучает по мне только потому, что я – его спасение от родителей. Когда ему только-только исполнилось пятнадцать, он наконец-то открыл для себя девушек. Этот маленький сукин сын несколько раз использовал меня в качестве алиби, и Бог знает, что у него получилось. Я решил, что пусть он сам совершает ошибки. Я ему не отец, просто старший брат с пустой квартирой, в которую он удобно приводит «друзей», когда я на работе. В последний раз, когда он так поступил, я нашел в ванной использованный презерватив, который, как он клянется, принадлежал не ему. С тех пор я сменил код доступа к своей квартире и сказал ему, чтобы он тусовался где-нибудь в другом месте.

Закрыв глаза на короткий миг, я игнорирую постоянное пиканье электронной почты, зная, что сегодня днем у меня еще одна встреча, которая, скорее всего, перерастет в выпивку после работы.

– Я уточню у своего помощника и свяжусь с вами.

– Ваша личная помощница все еще блондинка с упругой попкой? Или она тоже вступила в конфликт с вашими рабочими отношениями?

Я раздраженно хмыкнула, недоумевая, почему я должна оправдывать свою сексуальную жизнь перед властной «мамой».

– Конечно, нет. У нее есть другие дела, которыми она хочет заниматься.

На заднем плане раздается шорох, отвлекающий маму, пока я не слышу: – Как мой мальчик? Только не говори, что ты дал ей пососать свой член, а потом уволил?

– Рокки! – кричит мама, и от этого громкого звука я отвожу телефон от уха. – Как некрасиво с твоей стороны говорить такое своему сыну.

Я хмыкнул. Папа был грубым, сколько я себя помню. Он не воспринимает жизнь всерьез, и это мне в нем нравится. Дисциплина могла бы ударить его по лицу, а он все равно не понял бы ее смысла. К сожалению, моя мама компенсирует его расслабленный стиль воспитания полной противоположностью.

– Нет, папа, я бы так не сказал.

– Значит, ты ее трахнул?

– Господи Иисусе, уходи. И почему ты здесь? – голоса стихают, прежде чем мама говорит ему, чтобы он отвалил, просто и ясно. – Теперь слушайся, не обращай внимания на отца и, пожалуйста, приходи на ужин. Я скучаю по тебе.

– Приду, мам. Обещаю.

Мы вешаем трубку, моя улыбка все еще не сходит с лица после того, как папа грубо, но точно высказался о моей сексуальной жизни. Перед Дженнифер, как ее будут звать, было слишком трудно устоять. Каждый раз, когда она наклонялась, чтобы полить растения в моем кабинете, и блузки с низким вырезом, которые она носила, – все это было слишком.

И все же я джентльмен. Я не делал никаких шагов, пока на прошлой неделе на рабочем мероприятии она не напилась и не предложила отсосать мне. Конечно, я предупредил ее, что в этом случае ей придется отказаться от своей хорошо оплачиваемой должности.

Но она больше хотела член.

Кто бы мог ее винить?

Я получил то, что мне было нужно, и не сказать, что она была усердной работницей. Ее навыки были ниже среднего. Но, конечно, у меня нет помощника, а эти временные женщины, которые меня подменяли, были старыми и нежелательными.

Учитывая, что я руковожу этой компанией, неужели, блядь, так сложно найти кого-то компетентного?

Я отмечаю время, хватаю телефон и отправляюсь в зал заседаний. При моем появлении шум затихает, а моя команда менеджеров спокойно ждет, пока Лекс Эдвардс войдет в комнату. Все эти ублюдки падают на колени от его доминирующего присутствия, а я протягиваю руку и пожимаю ее.

В отличие от всех остальных, я знаю Лекса на личном уровне всю свою жизнь. Я считал его дядей, великим наставником и тем, кто относился ко мне как к собственному сыну. Нас связывают не только личные узы, но и то, что именно Лекс вложил деньги в мою компанию, позволив ей запуститься на начальном этапе и превратив ее в многомиллионный бизнес.

Он сообщил мне о своей поездке в город, и я предложил встретиться, поскольку есть шанс расширить бизнес, хотя нам и нужен больший капитал.

– Давайте перейдем к делу, – настаивает он, занимая свое место за столом. – Покажите мне ваши цифры.

К концу совещания мои сотрудники разбегаются, как потерянные щенки, оставляя только Лекса и меня. За окном опускается темнота, хотя яркие городские огни не перестают светить, и, как я и предсказывал, мы засиделись до глубокой ночи.

– Я соглашусь с тобой. Я вижу потенциал и хочу получить полный объем этого слияния к концу месяца. Вы обеспечите то, что мне нужно, и капитал будет ваш.

Я вздохнул с облегчением, уверенный, что смогу это сделать. Я учусь только у лучших, и нет ни малейшего шанса, что Лекс позволит мне все испортить. Может, я и закончил магистратуру по бизнесу, но ничто так не важно, как наставления магната.

Магната, как его часто называют.

Встав, чтобы размять ноги, я открываю шкаф и достаю бутылку выдержанного виски, которую я там хранил, и протягиваю стакан Лексу. Мы подбадриваем нашу предложенную сделку, а затем оба расслабленно выдыхаем.

– Сменим тему, – говорит Лекс, делая еще один глоток. – Амелия начала учиться в Йеле.

– Йель? Впечатляет, – киваю, несмотря на то, что сам был выпускником Гарварда. – Что она изучает?

По правде говоря, я не видел ее с тех пор, как она была ребенком, или, может быть, четыре года назад, когда она училась в средней школе. Это был один из наших семейных ужинов, и, учитывая разницу в возрасте чуть больше десяти лет, у нас не было ничего общего. Мои воспоминания о ней – эта надоедливая маленькая девочка, которая приставала ко мне, чтобы я делал опасные вещи на ее заднем дворе во время моих визитов, например прыгал с крыши в бассейн.

– Право, как мать, так и дочь, – говорит Лекс, ласково улыбаясь. – Я не был в восторге, когда мы узнали об этом.

Я смеюсь, наливая еще виски в наши бокалы: – Лекс Эдвардс, магнат-миллиардер с четырьмя дочерьми. Почему я не удивлен?

Он хмыкает, наслаждаясь моей насмешкой над его защитной личностью: – Однажды у тебя будут свои дети, возможно, дочери, и тогда ты узнаешь.

– Пожалуйста... – закатываю глаза от скуки. – Последнее, чего я хочу, – это брак и дети. Я вполне счастлив быть одиноким, несмотря на то, что считает моя мама.

– Твоя мама считает, что ты не можешь держать свой член в штанах. Поэтому ей постоянно приходится иметь дело с разными ассистентами, когда она пытается тебе позвонить.

– Хм... сплетни распространяются быстро, – я игриво ухмыляюсь за стеклом. – Никто не понимает моего образа жизни. Они хотят быть либо на моем члене, либо быть в моем кармане. Мне почти тридцать, я слишком молод, чтобы беспокоиться о том, чтобы остепениться. Мне нужно строить империю, а не гоняться за кисками.

Лекс покачал головой со знающей улыбкой: – Разве ты не олицетворение молодого Лекса Эдвардса? Но предупреждаю: однажды ты проснешься и поймешь, что одиночество – это наказание, а не благословение.

– А до тех пор какая разница, будет ли моя постель теплой по утрам от какой-нибудь цыпочки, которая сможет меня быстро снять?

– Почему я не верю, что ты позволяешь им оставаться у себя?

– Ты поймал меня на слове, старина, я просто пытаюсь изобразить из себя внимательного любовника, – я опрокидываю в себя остатки своего напитка.

Лекс показывает на меня пальцем: – Ты, Уилл Романо, эгоист, как и я когда-то, но посмотри, к чему я пришел? Если ты пойдешь по моим стопам, я ожидаю, что очень скоро ты будешь принадлежать какой-нибудь женщине.

Смех вырывается из меня: – Я вспоминаю неприятные воспоминания. Ты украл мою любимую тетю и увез ее рожать детей в Лос-Анджелес. Я буду рад доказать, что ты ошибаешься. Пари, если понадобится.

– Ну-ну, не будь таким самоуверенным. Попомни мои слова, сынок, это случится с тобой. И все это... – он обвел мой кабинет высокомерной ухмылкой, – ничего не будет значить, если ты не сможешь заполучить ее.

Презрительно кивнув, я поднимаю свой бокал: – Ставка сделана. Пришло время доказать, что Лекс Эдвардс ошибается.

 Седьмая глава. Амелия.

Мы стоим в комнате общежития, на деревянном полу стоят последние коробки с моими вещами.

– Это навевает воспоминания, – признается мама, ее глаза с нежностью блуждают по комнате. – Я жила в этой самой комнате.

– Ты уверена? Они все похожи.

– Есть вещи, которые никогда не забываются, – говорит она мне с улыбкой, а затем указывает на комнату слева. – Кстати, именно в этой комнате я застала твою тетю Никки и дядю Рокки голыми в мой первый день здесь.

Я кривлю рот, складывая руки, как будто это защитит меня от нежелательных воспоминаний.

– Слава богу, я выбрала другую. Хотя я уверена, что у тебя есть истории, которые ты могла бы рассказать. Студенческие годы, разве они не должны быть лучшими годами в твоей жизни?

Мама присаживается на небольшой диван цвета загара: – У всех по-разному. Для меня это был период, когда я училась преодолевать травмы. Я использовала учебу как механизм преодоления, поэтому свидания и вечеринки были для меня наименее приоритетными.

Я сажусь рядом с ней, опираясь головой на ее плечо, чего мне будет очень не хватать.

– Ты никогда не объясняла, что произошло тогда, кроме того, что вы с папой проводили время порознь.

Мама вздыхает, возможно, я слишком сильно на нее надавила, хотя мне часто бывает любопытно узнать, что же произошло на самом деле.

– Мы были молоды. Ну, я была молода. У нас с твоим папой что-то началось, когда я училась в выпускном классе, а он был женат, только что окончил колледж. Все закончилось не очень хорошо, и это очень сломило меня.

– Конечно, ты любила его, верно?

Мамины губы изгибаются вверх, очаровательная улыбка украшает все ее лицо, когда ее спрашивают о любви к мужу. Я часто задумываюсь о том, не делаю ли я такое же выражение лица, когда говорю об Остине.

– Я всегда любила твоего отца, но я была молода и глупа в своих желаниях и намерениях. То, что у нас было, или, вернее сказать, было, оказалось недолговечным. Мы разошлись, а спустя годы, видимо, судьба решила свести нас снова.

О судьбе я читала в романтических романах, но не уверена, что она существует. Если судьба существует, то почему мы с Остином не оказались в более близких университетах? Какой смысл в том, что нас разделяет несколько часов?

– Я люблю Остина, – признаюсь я, понизив голос. – Но я знаю, что это будет трудно.

– Любовь не бывает легкой, Амелия. И чем сильнее и глубже любовь, тем сложнее она будет испытывать тебя. Как еще ты узнаешь, стоит ли этот человек того, чтобы за него бороться, если не подвергнешь его испытанию?

– Это то, что произошло у вас с папой?

– Боже, малыш, мы с твоим папой прошли через такие испытания, которые ты даже представить себе не можешь.

– Мама... – шепчу я, нервно сжимая руки. – Я переспала с Остином.

Мама молча сидит рядом со мной, между нами слышно только ее неглубокое дыхание. Мы всегда были близки, и мама никогда не заставляла меня чувствовать себя неловко до такой степени, чтобы я не могла быть честной или задавать вопросы, когда я не уверена.

– Я знала, что это случится, это было неизбежно, а Остин – хороший мальчик.

– Ты расстроена из-за меня?

– О, милая, – она обнимает меня, позволяя мне уткнуться лицом в ее грудь. – Ничто из того, что ты делаешь, не расстроит меня. Я люблю тебя безоговорочно. Ты уже взрослая, а секс – это часть взрослой жизни. Просто будь осторожна, вот и все, что я скажу. Я люблю тебя, но я не совсем готова стать бабушкой, – она тихонько хихикает.

– Я начала принимать таблетки несколько месяцев назад, – признаюсь я, немного опасаясь. – Я просто хочу стать юристом, как ты. Я здесь не для того, чтобы развлекаться или спать со случайными мужчинами. Сейчас самое время сосредоточиться на учебе.

– Не забывай немного развлекаться. Это все часть полноценного обучения в колледже.

Шум у двери застает нас врасплох. Мы обе поворачиваем головы и видим девушку с русыми локонами, откинутыми набок, которая втаскивает два больших розовых чемодана.

– О, привет, – она улыбается, ее рот расширяется, а на лице появляются две ямочки. – Вы, должно быть, моя соседка по комнате. Я Лизель.

Я встаю, чтобы поприветствовать ее: – Я Амелия, а это моя мама, Чарли.

– Приятно познакомиться с вами обеими, – говорит она, задыхаясь.

– Вам нужна помощь?

– Я в порядке, я думаю. Я нашла несколько симпатичных парней у входа, и они предложили занести остальные мои вещи.

Пока Лизель заканчивает фразу, трое парней заносят коробки, багажник, еще два чемодана и доску для серфинга. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на маму в поисках ответа, но она, как и я, пожимает плечами в замешательстве.

– Спасибо, ребята, увидимся вечером.

Лизель закрывает дверь и садится на багажник, испуская протяжный вздох. Мы молча ждем, пока она сориентируется, пока она не поднимает руку к груди.

– Прости, я знаю, что у меня много вещей.

– Все в порядке, но... зачем доска для серфинга?

– Сколько у тебя времени? Скажем так, я оставила парня. Он из Австралии, и вот это, – она указала на доску для серфинга, – принадлежало ему.

– Ладно, логично, – киваю. – Но не проще ли было оставить ее дома?

– Мои родители переезжают в Гонконг. Так что оставалось либо бросить его, либо забрать. У меня пока не хватало духу бросить его. А вдруг Флинн – любовь всей моей жизни? Может, мы снова будем вместе, и я пожалею о своем решении выбросить то, что должно было стать романтическим подарком? Я могу испортить вселенную.

Это было слишком много для меня, и рядом со мной я видела, как мама пытается сохранить прямое лицо.

– Ну что ж, девочки, мне, наверное, стоит дать вам обеим возможность устроиться.

Мои глаза упали на руки с пустым взглядом, и вскоре на грудь навалилась тяжесть. Этот момент должен был произойти. В какой-то момент я должна попрощаться.

Лизель удаляется в свою комнату, оставляя нас с мамой прощаться.

– Я... я... – я заикаюсь, не в силах прочистить горло. – Я буду скучать по тебе, мам.

Схватив обе мои руки, мама крепко сжимает их, ее взгляд затуманен. Это один из тех моментов, которые вы наблюдаете в фильмах, но никогда не осознаете всю глубину эмоций, которые играют роль в таком прощании. Покидать сестер и даже отца было тяжело. Закрывать дверь в свою спальню – ту самую комнату, с которой связано столько воспоминаний, – чрезвычайно трудно. Но, прежде всего, прощание с женщиной, которая привела меня в этот мир и приносила жертву за жертвой, чтобы дать мне самую лучшую жизнь, – это, безусловно, самое тяжелое из всех прощаний.

– Я всего лишь на расстоянии телефонного звонка, хорошо? Неважно, в какое время, когда бы я тебе ни понадобилась, я буду рядом.

Я киваю головой, наконец-то моргая и позволяя слезам свободно падать. Я обхватываю ее руками, крепко сжимая, как в детстве, умоляя, чтобы наши объятия заглушили тошноту в животе.

– Со мной все будет хорошо, мама.

– Конечно, все будет хорошо, – уверяет она меня с улыбкой, быстро скрывая свое сопение. – В тебе течет кровь Эдвардсов. Сильная, рожденная воином.

Мы обнимаемся еще раз, прежде чем мама окончательно прощается и выходит из комнаты. Я делаю глубокий вдох, чувство тоски по дому – сильная пощечина. В считанные мгновения одиночество поглощает меня. Оно неумолимо преследует меня, питаясь моими ослабленными эмоциями и ставя под сомнение необходимость учиться так далеко от дома.

Стены, окружающие меня, голые, эта комната не хранит никаких воспоминаний, которые я могла бы с нежностью вспоминать в трудную минуту.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь выбежать на улицу, чтобы найти маму и сказать ей, что я не могу этого сделать, Лизель выходит из своей комнаты с сочувственной улыбкой.

– Знаешь, что поможет тебе почувствовать себя лучше? Если ты пойдешь со мной на вечеринку сегодня вечером.

Я тихонько хихикаю, отвлекаясь, что в какой-то степени радует: – Уже на вечеринку? Я не уверена, мне, наверное, нужно распаковать вещи. Занятия начнутся через несколько дней, и я хочу убедиться, что все в порядке.

– Для этого у тебя есть достаточно времени. Давай, это будет весело, а также хороший шанс познакомиться с новыми людьми.

Я отвожу свои ссутуленные плечи назад, улучшая осанку и выпуская дыхание. Я уже взрослая. Уход из семьи должен был произойти. Если я хочу, чтобы у меня все получилось, мне нужно принимать правильные решения, а не те, которые ведут в мою зону комфорта.

Вечеринка в колледже – не такая уж плохая идея и определенно отвлечет меня от моих страданий.

Я киваю в знак согласия.

– Ура! Ладно, мне нужно найти, куда я положила свою косметику. Буду одета через час.

Не теряя времени, я направляюсь в свою комнату и закрываю за собой дверь. Решив, что вечеринка будет спокойной, я решила надеть сегодня джинсы и майку. Бросившись на кровать, я беру телефон и звоню Остину по видеосвязи.

– Эй, ты, – его красивая ухмылка украшает экран. Позади него на кровати лежит стопка таких же коробок, как у меня. – Полагаю, твоя мама наконец-то уехала?

– Да, и я не хочу об этом говорить. Разве ты не видишь мои глаза панды?

– Ты все еще прекрасна, – он тихонько хихикает, – Так ты познакомилась со своей соседкой по комнате?

– Да. Она милая и очень дружелюбная. Она пригласила меня на вечеринку сегодня вечером.

– На вечеринку?

– Да, только не знаю, куда. Я согласился только потому, что она умоляла.

Остин опускает взгляд, выражение его лица меняется почти мгновенно. Если бы я не знала лучше, он не рад, что я иду на свидание.

– Что-то не так?

– Ничего, – он прочищает горло, по-прежнему избегая моего взгляда. – Слушай, мне нужно идти. Мне нужно многое распаковать.

– Я люблю тебя, Остин, – говорю я, так сильно скучая по нему. – Пожалуйста, не забывай об этом.

Медленно его взгляд встречается с моим, и его лицо смягчается: – Я тоже люблю тебя, Милли. Позвони мне, когда вернешься, хорошо?

– Обещаю, – я улыбаюсь, прежде чем положить трубку.

Оставшись одна в своей комнате в общежитии, я падаю на кровать и смотрю в потолок. Все это кажется слишком трудным – переезд через всю страну, прощание с семьей и парнем, которого я люблю. Я упорно борюсь именно за этот Йель. Но ради чего? Что, если мне не понравится учеба или я передумаю быть юристом? Я жду знака, который подскажет мне, что я на правильном пути и именно здесь мне суждено быть, что мы с Остином выдержим расстояние и найдем способ остаться вместе.

Но что-то предупреждает меня об обратном, какой-то голос говорит мне, что все это только начало. Как мудро сказала моя мама, чем сильнее любовь, тем сложнее борьба.

И больше всего меня пугает то, что настоящее испытание еще впереди.

Разбитое сердце не за горами.

 Восьмая глава. Амелия.

Никто не мог сказать, что подготовит для меня первый месяц учебы в колледже.

Это было даже лучше.

Окружение умных студентов, которые хотят учиться, значительно отличается от средней школы. Наши лекции часто превращаются в дискуссии, которые мне очень нравятся, давая возможность пообщаться со сверстниками на несоциальном уровне.

Я часто погружаюсь в чтение, и учеба стала намного сложнее, чем в выпускном классе. Временами давление возрастает, но я быстро поняла, что мне это нравится. Это заставляет меня работать еще усерднее, а если я хочу сделать карьеру в юриспруденции, мне нужна крепкая кожа и сильная трудовая этика.

Помимо Лизель, мне не потребовалось много времени, чтобы подружиться с теми, у кого схожие со мной интересы. Мы часто обедаем вместе и пьем кофе, что я презирала до студенческой жизни. Но теперь я не могу прожить без него ни дня. Он стал моим основным рационом, когда я не могу остановиться, чтобы перекусить. Парень с кофейной тележки знает меня по имени-отчеству, и да, он симпатичный.

Если в Нью-Хейвене проходит какая-нибудь светская тусовка, мы идем все вместе, в зависимости от расписания занятий. В общем, мои родители довольны, что я не нашла «плохую компанию», которая проводит все время, «планируя вечеринки с кегами и трахаясь».

Да, я знаю, кто они такие, и просто предпочитаю избегать их.

Но, как и во всем, хорошее приходит вместе с плохим. Я неизменно тоскую по дому, причем больше всего – по ночам.

В трудные минуты я звоню маме и часами болтаю обо всем, о чем только можно, скучая по ее голосу и нуждаясь в ее утверждениях. Чаще всего у меня возникают вопросы по документам, хотя папа часто помогает мне разобраться с тем, что я с трудом понимаю. Удивительно, но наша связь укрепилась после моего отъезда.

Тем не менее, такие знаменательные даты, как дни рождения моих братьев и сестер, проходят, и мне становится тяжело, когда я не могу присутствовать лично. Я планирую отправиться домой на День благодарения, так как, не видела свою семью уже два месяца, и к этому всему добавляется то, что я скучая по Остину.

Сегодня пятница, редкий свободный от занятий день, и я решила поехать в город на поезде. Я достаю телефон и пишу Остину.

Я: Почему в поезде такой странный запах?

Остин: Это называется «люди». Это то, что происходит, когда ты выходишь из своей комнаты в общежитии после непрерывной учебы.

Итак... ты оправилась от вчерашнего?

Улыбка сходит с моих уст, а за ней следует жар, поднимающийся по щекам. К счастью, сиденье рядом со мной пусто. Я смотрю в окно, вспоминая вчерашний вечер. Все началось с флирта, потом мы разделись и все закончилось очень счастливо. В последнее время мы часто прибегаем к этому, поскольку находимся за много миль друг от друга.

Я: Если бы я не ехала в поезде с незнакомцами, я бы сказала, что это второй раунд?

Остин: Ты меня убиваешь...

Ты еще не думала о Дне благодарения?

Глубоко вздохнув, я не хочу затягивать с ответом, но и не хочу обидеть Остина, учитывая мои семейные планы, которые, надеюсь, он поймет.

Я: Я знаю, и ты знаешь, что я скучаю по тебе, но мне очень нужно увидеться с семьей. Может, ты сможешь приехать сюда на выходные? Это всего в пяти часах езды.

Я жду ответа, но он не приходит. Эта разлука оказалась сложнее, чем я ожидала, и хотя секс нас в какой-то мере сблизил, он же порой вбивает между нами клин. Физически скучать по кому-то тяжело, и я была бы глупцом, если бы думала, что мы сможем продолжать в том же духе следующие семь лет. У Остина есть потребности, которые девушки из Джона Хопкинса могут легко удовлетворить. Но даже в этом случае я предпочитаю не заканчивать отношения, в очередной раз позволяя нашим отношениям пройти через проблемы, чтобы выдержать испытание временем разлуки.

Поезд подъезжает к Центральному вокзалу. Как только я выхожу, городская суета приветствует меня вместе с осенним ветерком. Одетая в джинсы и длинное пальто верблюжьего цвета, я решила надеть кеды, зная, что буду гулять по городу, и последнее, что мне нужно, – это мозоли на ногах.

Знакомый светловолосый мальчик машет мне с другой стороны выхода. Я бегу к нему, практически бросаюсь на него в отчаянии.

– Я скучала по тебе, – бормочу я ему в грудь, крепко прижимаясь к нему.

– Я тоже по тебе скучала, Харли Квинн, – Энди хихикает, вспоминая мое давно забытое прозвище из детства. Я совсем забыла о нем и о том, что они часто называли меня Харли Квинн из-за моих безумных выходок. К счастью, я уже переросла это безрассудное поведение, что должно послужить основанием для того, чтобы навсегда отказаться от этого прозвища.

Я отстраняюсь от него и кладу руки ему на плечи: – Надолго ты у меня?

– Четыре часа, а потом у меня занятия.

– Ты такой зануда, – шучу я, ухмыляясь. – Ты хорошо себя вел?

– Хм... – он потирает подбородок, и только сейчас я замечаю легкую щетину бороды, которую он отращивает. – Давай пройдемся и поговорим. Хот-доги на обед?

– Конечно, веди.

Мы выходим на 42-й улице и направляемся в сторону Брайант-парка, ненадолго останавливаясь, чтобы перекусить хот-догом и газировкой. Энди рассказывает о жизни в кампусе, своих занятиях, причудливом соседе по комнате и группе, с которой он тусуется. Мы оба погрузились в жизнь колледжа, осознавая, как сильно мы изменились за это короткое время.

– Ну, расскажи мне, как у тебя с девушками?

Энди шаркает ногами, выглядя неловко.

– Почему такое лицо? – спрашиваю я, любопытствуя, как изменилось его выражение. – Я же не просила тебя глотать яд.

– Я... эм, – заикается он, почесывая затылок. – Я виделся с несколькими девушками, но ничего серьезного.

– Встречался с несколькими девушками? Это было быстро. Прошло всего два месяца. Ты уверен, что учишься?

– Девушки в колледже другие... они, как бы это сказать...

– Свободные?

Энди хихикает, вгрызаясь в свой хот-дог: – Наверное, так можно сказать.

– Аргх, – ворчу я, опускаясь на стул. – Почему все проводят время в свое удовольствие, а я спорю с парнем из-за сообщения?

– В чем проблема?

– Проблема в том, что между нами более двухсот миль. Это сложнее, чем я думала.

– Тогда расстанься с ним. Просто.

– Все не так просто.

– Милли, – говорит Энди, скрестив руки и наблюдая за мной. – Ты действительно думаешь, что Остин просто сидит и тоскует по тебе? Ты видела девушек в колледже?

– Да, – тяну я, понимая, что Остина окружают красивые женщины. – Но разве любовь ничего не значит?

– Ты любишь его? Или ты говоришь так только потому, что потеряла с ним девственность?

Мои глаза расширяются, я резко поворачиваю голову: – Как ты узнал?

– Ава, но в ее защиту скажу, что я тоже так думал.

– Вы оба – заноза в моей заднице, – жалуюсь я, нахмурившись. – Я действительно люблю его, то есть то, что я чувствую, – это больше, чем просто влюбленность. Мы вместе уже больше года. Я не могу просто бросить это, потому что мне стало тяжело.

Энди обращает внимание на стаю голубей, которые дерутся за пончик, брошенный маленьким ребенком на тротуар. Мгновением позже он поворачивает голову и морщит брови.

– Милли, ты должна быть честна с собой. Рано или поздно вы оба отдалитесь друг от друга. Это вполне естественно. Сколько ты знаешь школьных романов, которые длились долго?

– Ну, мама и папа, для начала.

Энди поджал губы: – Эм... по словам моей мамы, они не были вместе восемь лет, так что это не считается.

Я ломаю голову, пытаясь придумать ответ, но не могу. Может, Энди и прав, но, тем не менее, я не хочу пока сдаваться. До тех пор, пока мне кажется, что это правильно, я буду бороться за нас.

– Итак, вернемся к тебе и твоим свиданиям...

Энди смеется рядом со мной: – Не так уж и много, Милли. Это было бы странно, если бы я вдавался в подробности.

– Куда дальше? – я качаю головой и хватаю свою бутылку с газировкой, чтобы бросить ее в урну.

– Музей столичного искусства? – предлагает Энди.

– Пойдем.

Мы направляемся к метро и проводим остаток времени, гуляя и комментируя все выставленные произведения искусства. Мы часто спорим, когда наши мнения расходятся, но забываем об этом через несколько минут, когда обнаруживаем, что смеемся над какой-нибудь мелочью.

Часы проходят так легко, а наше веселье снова подходит к концу. Энди обнимает меня на прощание, уходя на занятия. Мы договариваемся встретиться на мой день рождения через неделю, поужинать в городе в ресторане по моему выбору.

Сегодня великолепный день, несмотря на осень. Выглянуло солнце, теплое одеяло легло мне на лицо, чтобы сгладить прохладный ветерок. Я не спеша прогуливаюсь по Центральному парку, любуюсь окрестностями и наблюдаю за людьми, которые занимаются своими делами. Непринужденная прогулка доставляет удовольствие, пока мои ноги не устают от ходьбы.

Я останавливаюсь у небольшого кафе, заказываю себе кофе и присаживаюсь, чтобы отдохнуть. Я проверяю свой телефон, но сообщения от Остина все еще нет. Когда я уже собираюсь убрать телефон, раздается звонок, и на экране появляется имя моей тети Никки.

– Привет, моя любимая тетя, – весело приветствую я.

– Если бы я действительно была твоей любимицей, меня бы уже навестили, – замечает она, пока я сокрушаюсь по поводу предстоящей мне лекции. – Птичка сказала мне, что ты сегодня в городе.

– Да, я в городе. Мне нужен был перерыв в учебе.

– Что ж, я настаиваю, чтобы ты присоединилась к нам сегодня за ужином. Рокки может отвезти тебя домой, так как нет ни единого шанса, что ты сядешь на поезд так поздно.

Я поджала губы, понимая, что у меня нет выбора: – Конечно, звучит здорово.

– А теперь, у тебя был шанс навестить Уилла?

– Уилла? Нет... Уверена, он занят работой.

– Учитывая, что мой сын – трудоголик, как и твой дорогой старый отец, импровизированный визит не повредит. Кроме того, я только что разговаривала с ним, пытаясь убедить прийти на ужин, но, конечно, у него есть женщина, которую он, вероятно, должен преследовать.

Я смеюсь над ее комментарием: – Плейбой-трудоголик, уверена, дядя Рокки гордится тобой.

– Даже не начинай, – шутливо рычит она. – Я пришлю тебе наш адрес, и не забудь навестить его. Кто-то должен образумить этого человека. Возможно, это будешь ты.

– Я очень сомневаюсь в этом, но, конечно, я загляну к нему в офис примерно через час.