Текст книги "Преследуя любовь (ЛП)"
Автор книги: Кэт T. Мэйсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
Я смотрю, как она выпивает целый стакан сангрии, и почти сразу же она выглядит спокойнее. Называют имена Эрика и Шарлотты, и они выходят на сцену. Я не могу не восхищаться ее потрясающей фигурой, когда она проходит мимо меня. Эти изумрудно-зеленые туфли потрясающе смотрятся на ее загорелых ногах. Я хватаю ее за запястье, когда она проходит мимо: – Удачи, Шарлотта, – говорю я.
Ее взгляд снова встречается с моим, как будто она что-то ищет, но я не знаю, потому что она мне не говорит. Эрик приглашает ее за собой, и они выходят на сцену. Ее тело выглядит более расслабленным.
Да, она чертовски пьяна.
Я узнаю песню почти сразу. Ее голос ангельский, и она закрывает глаза, когда поет свою партию. Я сижу и смотрю, впитывая каждое слово, когда она начинает петь «Just Give Me A Reason».
Эрик поет мужскую партию, но я начинаю отключаться, потерявшись в потоке эмоций.
Так вот что она чувствует?
Что мы сломлены.
Я отгоняю эту мысль.
Конечно, нас можно исправить, это же мы, в конце концов. Это не какая-то школьная интрижка. Если я был тем, кто сломал нас, уйдя, тогда что именно ей нужно от меня, чтобы исправить нас?
Толпа аплодирует и свистит, когда песня заканчивается. Слова были просты и понятны. Мы можем научиться любить снова, и мы не сломлены.
По крайней мере, я признаю ошибки, которые совершил и продолжаю совершать. По крайней мере, я пытаюсь. Она должна это видеть, иначе она не стала бы так открыто петь эту песню.
Шарлотта возвращается к столу и садится на стул. Эрик наливает ей сангрию, зачем, черт возьми, я понятия не имею. Ей нужно перестать пить.
Пока она продолжает смотреть на меня, я наблюдаю за ней, не зная, кто первым нарушит зрительный контакт, мы оба словно пытаемся прочитать мысли друг друга. Я первым отворачиваюсь только потому, что женщина рядом со мной просит прикурить, на что я вежливо отвечаю, что не курю.
Играет музыка, и толпа встает, чтобы потанцевать. Атмосфера расслабленная. Сангрия смертельно опасна – она подкрадывается к вам, когда вы меньше всего этого ожидаете. Адриана и Элайджа на танцполе. Эрик учит туристов танцевать «Макарену», и я должен признать, что на это стоит посмотреть. Никки и Рокки исчезают, но их вещи все еще здесь. Несомненно, в ванной их ждет быстрый секс.
– Лексссс, – невнятно произносит Шарлотта, когда подходит и садится ко мне на колени.
– Шарлотта, ты пьяна.
– Нет, не пьяна. Я просто очень, очень, очень, очень счастлива, понимаешь? – она улыбается, беря еще одну рюмку.
– Достаточно сангрии для тебя.
Я отодвигаю стакан, но она хнычет.
– Нет, Лексс… смотри, я в порядке. Видишь, ты мне даже нравишься сейчас.
– Значит, раньше я тебе не нравился?
– Нет, я ненавидела тебя… ненавидела за то, что ты оставил меня одну… оставил нас.
– Ты ненавидела меня, Шарлотта? – осторожно спрашиваю я.
Она обхватывает руками мою шею и притягивает меня к себе, вдыхая запах моей кожи.
– Конечно, я ненавидела тебя… но теперь ты мне снова нравишься, – она целует мой лоб, затем улыбается. Мои руки обвивают ее талию, прижимаясь к ней, пока она пытается успокоиться.
– Что ты имеешь в виду под нами, Шарлотта?
– Ты и я, мы, – ее тон меняется, – Давай потанцуем… пожалуйста, Лекс.
Она спрыгивает с моих колен и тащит меня на танцпол. Мы танцуем, и она крепко прижимается ко мне. Она поет мне, а я пою ей в ответ. Это наш единственный способ говорить друг с другом. Я даже не могу вспомнить, что это за песня, потому что я потерян в этом моменте с ней. Группа объявляет, что это последняя песня вечера, и что же они играют? Уитни Хьюстон. Я позволяю Шарлотте веселиться с девочками, они танцуют под музыку 80-х годов.
Я возвращаюсь к столу и вижу, что Эрик, Рокки и Элайджа смеются, глядя на меня.
– Что?
– Почему вы, ребята, не можете просто поцеловаться и помириться? – Эрик смеется.
– Или поцеловаться и потрахаться, – подхватывает Рокки.
– О, подождите, слишком поздно, вы, ребята, уже сделали это, – укоряет Элайджа.
– Забавно, ребята. Раз уж вы трое так заинтересованы, почему бы вам не задать Шарлотте те же вопросы?
– Чувак, у нее будут мои яйца, если я спрошу ее об этом.
– Я думал, Никки уже носила их как серьги, – саркастически отвечаю я.
– Ооо, щелк! – радостно восклицает Эрик.
– Извини, чувак, но он прав. Какого хрена ты так взмок? – шутит Элайджа.
– Чувак, моя жена горячая штучка. Она моя мамочка, к тому же она извращенка, как дерьмо в спальне. Был один раз… – Никки подошла к нему сзади и ущипнула его за ухо, как непослушный первоклассник.
– Что ты говорил обо мне?
– Ничего… что ты красивая… отличная мать и нежный человек.
Эрик чуть не выплевывает свою сангрию. Я прячу свой смех за бокалом вина в руке. Элайджа изо всех сил старается сохранить прямое лицо, но у него ничего не получается.
– Я разберусь с тобой позже, – отвечает она властным тоном.
Глаза Рокки загораются, его руки потираются от восторга.
– Ладно, я ухожу, ребята, – щебечет Эрик, – Мой друг прислал мне сообщение, и оказалось, что в клубе видели очень горячую модель. Я просто жду, чтобы узнать, где, – он продолжает писать на своем телефоне, быстрее скорости света. Шарлотта и Адриана возвращаются за стол, обе выглядят расслабленными и отдохнувшими.
– Ты готов идти, детка? – Адриана спрашивает Элайджу.
– Готов, когда ты будешь готова, принцесса, – пробормотал Элайджа.
– Чувак, я не единственный, у кого нет яиц, – Рокки хихикает.
– Что я могу сказать? Я самый счастливый парень на свете… – он делает паузу, затем продолжает, – без яиц.
Адриана прижимается к нему и прощается со всеми. Затем она быстро отводит меня в сторону: – Ты в порядке, Лекс?
– Да, в порядке. Пожалуйста, забери Элайджу домой и делай все, что вы, молодые ребята, делаете в эти дни.
– Ну, вообще-то мы думали…
– Адриана, это выражение. Я не хочу знать.
Она крепко обнимает меня: – Я люблю тебя, старший брат.
– Я тоже тебя люблю, сестренка.
Она может быть королевской занозой в моей заднице, но лучшей сестры я и не мог себе пожелать. Иногда я не знаю, как бы я без нее обходился. Она также приходит на помощь, когда она мне нужна, и она единственная, кто терпит все мое дерьмо. Я был для нее засранцем, о чем сейчас сожалею.
– Чарли, ты хочешь пойти с нами домой? – спрашивает Никки.
– Нет, спасибо. Вы, извращенцы, убьете мой кайф.
– Я отвезу тебя домой, – предлагаю я.
– Думаю, с нами ей будет безопаснее, – возражает Никки.
– Поскольку она моя подруга, я уверена, что смогу доставить ее домой в целости и сохранности, – я подчеркиваю «подруга», потому что Никки такая гребаная сука.
– Детка, он может забрать ее. Итак, завтра вечером, да? Стадион «Янки»?
– Я пришлю к тебе машину, и мы сможем поехать вместе.
– Отлично, брат.
Они прощаются, и я беру Шарлотту за руку, так как она с трудом идет. Ее глаза стекленеют, но она все еще выглядит такой красивой. Я просто молюсь, чтобы ее не стошнило на меня.
– Я могу сама отвезти себя домой, ты знаешь. Это не первый раз, когда я веселюсь, как будто на дворе 1999 год.
Я ничего не говорю. Нет смысла. Мы выходим на улицу, и я вызываю такси. Мне удается затащить ее внутрь после бессвязного спора о том, что она независимая женщина, дать водителю ее адрес, и мы едем.
Это всего лишь пятнадцатиминутная поездка на такси, и часть меня испытывает любопытство. Наконец-то я увижу место, в котором она живет. Я знаю, что независимо от того, что я увижу, это будет олицетворять ее. Может быть, прошло всего пятнадцать минут, но к тому времени, как мы приехали, она уже потеряла сознание. Я выношу ее из такси и несу к входу в ее дом. Ее швейцар – приятный пожилой мужчина, который приветствует меня, когда я выхожу.
– А, мисс Мейсон… в какие неприятности она попала?
– Простите, сэр. Не могли бы вы впустить нас? Мне неудобно рыться в сумочке Шарлотты. Вы же знаете женщин в наши дни, они носят с собой всякое барахло. К тому же, я не хочу ее будить.
– Вот запасной. Будьте добры, верните его вниз, когда будете уходить, – он протягивает мне ключ. Наверное, он хорошо ее знает.
– Спасибо. Конечно, принесу.
Мы приезжаем на ее этаж. Мне удается открыть ее входную дверь и включить свет. Прежде чем я могу остановиться и принять это все, я нахожу путь через коридор, пока не достигаю того, что, как я предполагаю, является ее спальней. Открываю дверь, и мое предположение оказывается верным.
Ее идеально заправленная кровать стоит посреди комнаты, и я осторожно укладываю ее, снимая обувь и накрывая одеялом. Она мирно лежит, свернувшись клубочком. Ее легкое дыхание – единственный звук в комнате. Она выглядит умиротворенной, захватывающей дух, и я не смею разбудить ее по своим эгоистичным причинам.
Раздается слабый звук кошки, и в тени она появляется из-за занавески и забирается на кровать рядом с ней. Я решаю не гладить ее, на случай, если она нападет на меня за то, что я чужой в ее доме.
Мой взгляд перемещается по комнате. Она кажется теплой, с точки зрения декора. У нее большой туалетный столик со всеми этими духами и девчачьими штучками, идеально расставленными и аккуратно организованными. Черт, она такая же долбаная анальщица, как и я. На ее тумбочке стоит лампа, док-станция и книга. Комната слегка освещена, поэтому я открываю страницу, на которой есть закладка.
– Черт, это как порно, – я слегка хихикаю, откладывая книгу, пока она не создала проблему, которую я не могу решить.
Я кладу ее сумочку на тумбочку и достаю ее телефон на случай, если он ей понадобится, замечая на экране текст.
Бэтмен: Ты знаешь, что у нас есть что-то хорошее, Чарли. Ты даже сама сказала об этом в своем офисе в четверг. Ты знаешь, где меня найти. Я люблю тебя, Чарли Мейсон. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, никогда не сомневайся в этом.
Какого хрена? Итак, на следующий день после моей ссоры она бежит к нему. Опять. Я не могу остановиться, я захожу в ее сообщения, читаю следы их разговора.
Бэтмен: С днем рождения, красавица. Извини, я не могу приготовить ужин сегодня, но я буду свободен после. Пещера летучей мыши готова… и я тоже, детка. Я просто хочу снова почувствовать твой вкус, ощутить себя внутри тебя. Оставайся, и, возможно, ты получишь завтрак в постель, как ты любишь.
Я сижу на краю кровати, склонив голову и сжимая телефон. Мое сердце бешено колотится, ярость пульсирует в моих венах.
Она все еще трахается с ним?
Я хочу встряхнуть ее, разбудить и потребовать, чтобы она ответила.
Мною овладевает не только гнев, но и ревность: он прикасался к ней, он был внутри нее, и он может проснуться с ней. То, чего мы никогда не испытывали.
Даже в те времена мы всегда старались быть сдержанными. Ни разу я не удостоился чести держать ее в своих объятиях всю ночь и просыпаться рядом с ней. Для меня это становится слишком сложным. Я не могу мыслить рационально, сырые эмоции управляют мной, и мне нужно уйти, пока ущерб не стал необратимым.
Я встаю, чтобы уйти, пока она произносит слова невнятно.
– Лекс, я люблю тебя… пожалуйста, не оставляй нас.
Нас, опять это слово. Я люблю тебя. Как я жаждал услышать эти слова из ее уст.
Я хочу, чтобы это было по-настоящему, отчаянно нуждаюсь в том, чтобы ее глаза встретились с моими, когда она произнесет слова, которые мое сердце должно услышать снова.
С опущенными плечами, побежденный долгой ночью, я решаю выйти из комнаты, но останавливаюсь в гостиной. Это уютная комната с кучей книг на полках и стеной, заполненной рамками. Я подхожу и смотрю на каждую фотографию. На каждой из них она выглядит счастливой, не похожей на ту несчастную девушку, которую я якобы оставил позади.
Одна черно-белая фотография привлекает мой интерес. Она положила голову на колени пожилой женщины, сидящей на качелях на крыльце. Шарлотта укрыта одним из тех самодельных вязаных одеял. Она выглядит исхудавшей, ее глаза почти черные, но есть намек на улыбку. Пожилая дама прикладывает руку к ее щеке. Должно быть, это ее бабушка, о которой она говорила.
И только один взгляд на эту фотографию подтверждает ущерб, который я нанес. Я подвел нас, как она выразилась.
Я идиот, если думал, что мы могли бы так легко вернуться к прежним отношениям.
Я никогда не перестану хотеть Шарлотту, но я не знаю, как это исправить. Сейчас мне нужен перерыв, чтобы очистить голову и подумать о том, как сделать так, чтобы мы снова стали единым целым.
Нет сомнений, что присутствие рядом с ней создает огромную проблему – мы либо ссоримся, либо я трахаю ее. И ни одно из этих действий не приближает нас к решению проблемы.
Я закрываю за собой дверь и покидаю ее квартиру, в моей голове бурлит чувство вины.
Вернувшись в отель, я допиваю бутылку Jack Daniels и неуверенно открываю еще одну, зная, что зависимость от этого напитка приведет меня к серьезным неприятностям.
Чувство вины превращается в обиду, и гнев поднимается во мне, как прилив.
С телефоном в руке я звоню Брайсу, оправдываясь тем, что звоню посреди ночи, надеясь, что он раскопает для меня какую-нибудь грязь.
– Вы уверены, мистер Эдвардс?
Со сжатой грудью и ослабленным зрением от крепкого алкоголя, проникающего в мои вены, я смотрю на голую стену и мои губы кривятся в довольной ухмылке.
Я хочу, чтобы Джулиан ушел.
И теперь меня не остановить.
Тридцать пятая глава
Чарли
Девять лет назад
– Ладно, извини, обещаю, что теперь слушаю. Итак, кто идет сегодня на концерт?
Я не разговаривала с ним, несмотря на его многочисленные попытки связаться со мной. Его отчаяние объяснить то, что видела Адриана, было заметно в каждом его сообщении.
Да и что было объяснять?
Его застали трахающимся с женой на пианино через две минуты после того, как я ушла.
В ту ночь мы с парнем с татуировкой черепа целовались около часа на пляже, пока я была полностью пьяна от какого-то коктейля. Он хотел большего, но в последний момент я вытащила карту месячных. Этого было достаточно, чтобы отшить его, но не раньше, чем он попросил сделать ему минет, от чего я с такой готовностью отказалась.
– Я, Элайджа, Финн, Дженнифер, та цыпочка из английского класса с огромным торсом.
– Ты имеешь в виду Лили?
– Да, ее так зовут.
В Калифорнии раз в год показывали лучшие новые таланты, и концерты всегда проходили на ура. Ехать было четыре часа, поэтому доктор Эдвардс организовал для нас номер в шикарном отеле по соседству, и только поэтому отец разрешил мне поехать.
– А что насчет твоего…, – я прочистил горло, притворяясь, что выдаю это за противный кашель, – брата?
– Они с Самантой должны пойти на какое-то мероприятие.
Как пара.
Ладно, с меня хватит.
Как бы я ни ненавидела его прямо сейчас, какая-то крошечная часть меня хотела увидеть его, чтобы он мог умолять меня простить его. Это было не то состояние, в котором я должна была находиться. Я заполнила анкету и прочитала множество статей в журнале Cosmo. Все они давали один и тот же ответ – он был гребаным придурком, так что оставь его жалкую задницу сейчас, пока ты не оказалась в дураках. Ага, обмани меня один раз, стыдно тебе, обмани меня дважды, стыдно мне. Ну, к сожалению, дурак сидел в комнате Адрианы, все еще думая о том, как сильно я по нему скучала.
Я начала листать журналы Адрианы, не обращая внимания на них, а скорее на доску объявлений над ее столом. Фотографии были разбросаны повсюду, тонна наших фотографий, но именно фотографии Алекса привлекли мое внимание. Как может одно человеческое существо быть таким фотогеничным на каждой фотографии? Он был похож на чертову мужскую супермодель. Взгляд на фотографии зажег искру, которую я пыталась похоронить вместе с обидой и унижением.
Вот фотография Алекса и Саманты в день их свадьбы. Я почувствовала, как в моем животе начинают образовываться узлы, а реальность пробирается внутрь, когда я изучала выражение его лица. Он любил ее, верно? Иначе зачем бы он женился на ней и трахал ее на пианино? И снова гнев всколыхнулся во мне.
– Мне нравится их фотография, – вздохнула Адриана.
– Как они познакомились?
– В колледже. На первом курсе, я думаю. Вы знаете моего брата, он был шлюхой здесь, в Кармеле. Я удивлена, что он остепенился. Я не знаю, как она это сделала, но она это сделала.
Молодец, что задала этот вопрос. Алекс была шлюхой. Не могу сказать, что тогда я обратила на это внимание, но если бы сейчас я могла чувствовать себя меньше, я была бы чертовым муравьем.
– Она милая, – это было все, что я смогла сказать.
– Да, она такая. То есть, не поймите меня неправильно, она мне нравится, но иногда мне кажется, что она слишком многого от него требует. Как будто она вернулась в 1950 год, когда женщины оставались дома, пекли пироги и оставляли их на подоконниках, чтобы они остывали, пока мужчины приносили домой бекон.
– Может, ему это нравится. Знаешь… вся эта история с «я буду пещерным мужчиной, ты будешь пещерной женщиной», – пробормотала я.
– Я думаю… может быть. Просто Алекс не такой. Да, он мой брат и раздражает меня до смерти, но глубоко внутри он такой добродушный парень. Он никогда не причинит никому боль намеренно, и он никогда не будет так обращаться с женщиной. Конечно, он дурачился в старших классах, но кто не дурачился? – Адриана подошла к стереосистеме и включила последнюю песню Рианны.
Когда мы обе пели во весь голос, стук в дверь эхом разнесся по комнате. Я лежала на кровати Адрианы и бросала резиновый мяч, который ударялся о потолок и отскакивал обратно ко мне. Да, я был настолько расстроен.
– Адриана, к тебе пришли, – его голос заставил меня потерять свой улов, и мяч покатился к его ногам, – Это Финн.
Я села, когда он посмотрел на меня, раздраженный. Какого хрена я сделала? Это не я трахала свою жену на пианино.
– Мило. Чар, бери свои вещи и пошли. Я вызываю дробовик, – подбодрила она.
Я тихо собрала свои вещи и телефон, изо всех сил стараясь не смотреть в глаза Алексу, стоявшему в дверях и загораживавшему вход. Здесь можно было резать напряжение гребаной бензопилой. Я молилась, чтобы он ушел, и я смогла бы выйти без драмы, связанной с необходимостью проходить мимо него.
– Давай, концерт начнется через несколько часов, и нам нужно найти хорошее место. Слава Богу, Финн ведет машину, так что я могу быть диджеем.
Я с нетерпением ждал, когда Адриана станет диджеем, но Финна это раздражало до чертиков. Их споры по мелочам служили хорошим развлечением, пока они бездельничали на заднем сиденье.
Алекс стоял на месте у двери, и у меня не было выбора, кроме как пройти мимо него. Когда я направилась к двери, стараясь не вступать в физический контакт, он быстро схватил меня за руку.
– Ты пригласила его сегодня вечером? – спросил он с горькой ноткой в глубоком голосе.
– А тебе-то что? Возвращайся к траханью своей жены, – я отдернула руку и бросилась вниз по лестнице.
Финн встретил меня с огромной ухмылкой на лице и заключил меня в свои медвежьи объятия. Пока он душил меня в своей груди, которая, кстати, пахла мужским потом, Алекс медленно спускался по лестнице. Он сузил глаза и пробормотал что-то о том, что Адриана использовала все мыло в ванной.
Саманта рассмеялась: – Бедный ребенок. Если мыло – твоя самая большая проблема, я уверена, что мама сможет наполнить бутылочку для тебя в следующий раз.
Адриана засмеялась вместе с ней. Я опустила голову, игнорируя их обеих, а затем призвала Адриану уйти, иначе мы опоздаем.
Прошло ровно пять минут и двадцать одна секунда, прежде чем зажужжал мой телефон. Я сидела на заднем сиденье машины одна. Финн отчитывал Адриану за то, что она включила «Like A Prayer» Мадонны.
Алекс: Ты не ответила на мой вопрос.
Несколько мгновений я сидел молча, не зная, как ответить. За окном, как бесконечная дорога, перед нами простиралось шоссе.
Я: Мне не нужно объясняться с тобой. У меня нет кольца на пальце. Пожалуйста, перестань писать мне. Я понимаю, Алекс. Было весело, пока все длилось. Счастливой жизни.
– Чарли, давай! – крикнул Финн.
Я потрясла головой, чтобы сосредоточиться: – Что, Финн?
– Пожалуйста, скажи Адриане, что мы не будем слушать «Immaculate Collection» всю дорогу до концерта, – ныл он.
У меня не было права голоса в этом вопросе, и, честно говоря, мне нравился этот диск. Мой телефон снова зажужжал. Я нервно посмотрела. Я не знала, что хочу от него услышать. Мог ли он сказать что-нибудь, что изменило бы мои чувства?
Алекс: Нам нужно поговорить. У меня не было выбора, Шарлотта.
Конечно, был. У тебя всегда есть выбор. Я не знала, что на меня нашло, но я хотела отгородиться от этого, хотя бы на эту ночь. Забыть, что я встречаюсь с женатым мужчиной, который к тому же оказался братом моей лучшей подруги, и забыть, что я сказала человеку, который поглотил меня, чтобы он вел хорошую жизнь.
Дорога заняла несколько часов, постоянные препирательства в машине и тысячу остановок, потому что Финн решил выпить Big Gulp, когда мы выезжали из Кармела.
Мы встретились с Элайджей и остальными членами группы, и я не могла быть счастливее, когда толпа окружила меня, и заиграла музыка.
Толпа танцевала, люди подбадривали, группы сменяли друг друга, а мы веселились – никаких забот, никакой драмы, только чистое веселье без примесей. Мы с Финном танцевали, ничего сексуального на этот раз, только смех и веселье, чего мне так не хватало в последний год. Выпускной год был трудным, и он еще не закончился.
Концерт закончился, и мы решили перекусить, вернуться в отель и переодеться. Я жила в одной комнате с Адрианой, но, конечно, она жила с Элайджей. Если доктор Эдвардс узнает, он убьет ее, а я буду ее сообщницей, и, следовательно, мой отец убьет меня.
Я надела черное платье, которое Адриана выбрала несколькими неделями ранее. Я не из тех, кто носит платья, если только этого не требует случай. Чтобы завершить свой наряд, я надела черные туфли на шпильке. Папа убьет меня, если увидит их, поэтому я запихнула их на дно сумки и тайком ушла из дома.
Нанеся блеск для губ и небольшое количество туши для ресниц, я распустила волосы, чтобы они струились по спине. Глядя в зеркало, я молила себя забыть о его существовании, по крайней мере, на сегодняшний вечер.
Клуб был переполнен. Все подростки с концерта были здесь. Это был клуб для детей до 21 года, поэтому алкоголя, конечно, не было, но это не мешало танцевать. Адриана затерялась где-то на танцполе, потираясь задницей об Элайджу.
Финн болтал с другими парнями из Кармела, которые пришли. Я общалась с несколькими знакомыми девушками, пока рядом со мной не встал высокий худой парень. Он был симпатичным и немного напоминал мне Леонардо Ди Каприо, когда тот снимался в фильме «Ромео и Джульетта».
Он улыбнулся мне, я улыбнулась в ответ. Наклонившись, он прошептал мне на ухо: – Я не люблю пошлые фразы, но мне нравится эта песня. Хочешь потанцевать?
Как я уже сказала, он был милым, и это был просто безобидный танец. Это не было похоже на то, что у меня на пальце кольцо и я каждую ночь ложусь в постель с человеком, с которым поклялась провести остаток жизни. Я взяла его за руку, и мы танцевали под несколько песен. Он хорошо танцевал – плавно, – и я двигала своим телом, наслаждаясь ритмами.
Какая-то сила тянула меня, и я знала, что кто-то наблюдает за мной. Я оглядела комнату, тела были тесно прижаты друг к другу, каждый был занят своим маленьким мирком. Я попыталась снова сосредоточиться, чтобы не быть грубой с Лео.
Я почувствовала знакомое притяжение, как будто пол вот-вот провалится подо мной, и меня вот-вот выдернет в другом направлении, но я ничего не видела. Снова мое воображение разыгралось.
Я продолжала танцевать с Лео, пока эти изумрудно-зеленые глаза не нашли меня, стоящую в углу и пристально смотрящую на меня.
Он здесь.
Быстро извинившись, Лео любезно переместился к другой девушке, которая строила ему глазки прямо рядом со мной.
Мои шаги были маленькими, но тяжелыми, с каждым шагом я приближалась к нему. Не зная, что сказать, но и настороженно оглядываясь по сторонам, я остановилась перед ним на достаточном расстоянии, чтобы не вызвать никаких подозрений. Его глаза были темными – неважно, что в клубе было слишком темно, чтобы сказать наверняка. Я могла это почувствовать.
Музыка гремела, и он наклонился к моему уху: – Ты мне не ответила.
Я вздохнула, его запах был слишком неотразим и разрушал стены, которые я пыталась возвести. Я скучала по нему и хотела поцеловать его прямо здесь, прямо сейчас.
Сдержанность, кто бы мог подумать, что я так хороша в этом?
– Да, я пригласила его. Он мой друг. Вообще-то, он один из моих лучших друзей.
– Шарлотта, мне жаль. Она продолжала задавать мне вопросы о тебе, и я запаниковал. Она хотела знать, почему я не прикасался к ней и не было ли это из-за кого-то другого. Я не хотел этого делать, она сделала первый шаг, но я подумал, что так она от меня отстанет. Мы не стали продолжать. Я до сих пор не трахал ее с тех пор, как появился ты. Ты должна мне поверить, – умолял он, отчаяние сквозило в его голосе.
Склонив голову, я испустила долгий вздох, который так долго сдерживала. Я знала, что он не станет мне лгать, но все равно было больно. Адриана сказала это громко и ясно – он был мужеложцем.
Так где же прятался мой мозг отличницы?
Ах да, в его штанах.
– Я не знаю, что сказать.
Алекс стоял там, молча глядя на меня. Я не знала, о чем он думает, и это сводило меня с ума. Диджей смешал песни и снова начал играть музыку. Толпа закричала, и свет приглушился еще больше. Было темно, люди танцевали, люди пели, а я стояла на месте, пока Алекс не потащил меня в угол, окруженный незнакомцами. Он притянул меня к себе и начал раскачиваться. Положив руки на мои бедра, я качалась вместе с ним. Я так сильно хотела его, что мне было все равно, кто нас увидит, пока он не оттолкнул меня. Когда я сделала несколько шагов в сторону от Алекса, я наконец врезалась в парня в мускулистой рубашке.
– Мне так жаль, – извинилась я, прижимаясь к его груди, – Я споткнулась.
Адриана стояла там же, где и я, очевидно, вошла после того, как Алекс оттолкнул меня с дороги, и оживленно разговаривала, прежде чем обнять Алекса. Отстранившись, они продолжали разговаривать, пока оба их взгляда не упали на меня.
Расстроенная его внезапным решением оттолкнуть меня, я повернулась, чтобы поприветствовать Лео. Как раз когда он собирался что-то сказать, Адриана ворвалась между нами.
– Шар! Вот ты где. О, привет, я Адриана, – она протянула руку, что было странно, но, будучи вежливым парнем, он пожал ее в ответ.
– Я Дэвид.
– Хочешь поесть с нами, Дэвид? – спросила Адриана, одарив меня взглядом «можешь поблагодарить меня позже».
– Звучит неплохо.
Адриана переплела свою руку с моей и прошептала: – Шар, сегодня вечером он тебя точно трахнет. Я чувствую это своими костями.
Кости Адрианы не могли быть дальше от истины.
У Дэвида не было ни единого шанса, ни единого в аду.
Единственный мужчина, который был мне нужен, смотрел на меня гневным взглядом, готовый одним движением разорвать Дэвида в клочья, если он приблизится ко мне.
Я собиралась назвать это расплатой, и в глубине души мне нравилась каждая минута.
