Текст книги "Потерянные Наследники (СИ)"
Автор книги: Кэсси Крауз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)
Глава 13. Неправильные связи
Адриан
Дни, когда Алина работала в ночную смену, сливались для меня в один бесконечно долгий скучный день. Я не думал о том, что между нами было, жалел только, что оставил ее одну в своей спальне в то утро. Агата застала меня тогда, тихо затворяющего за собой дверь, и по лукавой улыбке, в которую сложились ее губы, я понял, что она опять обо всем догадалась. А после в Алине будто потушили свет. Она старательно делала вид, что между нами ничего не было, хотя лекции по РЦБ объясняла мне наедине каждый божий день.
В пятницу вечером Свят, Элина и Агата собирались в «MadMary». Судя по подготовке, начавшейся за четыре часа до выхода, моя сестра планировала взять клуб измором. Я даже пожалел, что не пошёл вместе с ними. Но все же я нацелен был дождаться Алину. Время шло, я трезвел, а ее все не было.
Меня начинала злить эта девчонка! Неужели она решила поселиться на своих работах?! Какое право она имела заставлять меня сидеть дома в пятницу вечером! Швырнув в стену блокнот, исписанный ее по-детски круглым почерком, я набрал Агатин номер. Я хотел сказать, что скоро буду, но она сбросила и перевела меня на видеосвязь.
– Адриан! – Взвизгнул ее пьяненький голос. – Ты просто обязан это увидеть!!!
С этими словами Агата развернула камеру, чтобы я мог узреть, как на одном из возвышений в центре танцевала Алина. Ее волнистые волосы развевались из стороны в сторону, руки были задраны вверх, тело двигалось под музыку, неприятно бившую по ушам. А все для того, чтоб какой-то упырь лапал ее сзади и вжимал в себя!
Мне хватило 30 секунд, чтобы запомнить его морду и поклясться прописать ему по самое не хочу. Я бросил трубку и сжал кулаки. Меня всего затрясло от нахлынувшего гнева. На парня, что лез к Алине, на Алину, что позволяла ему такое, хотя дома ждал я, и на Агату, что показала мне все это. Я сбил со стола пустые бутылки из под пива и они со звоном покатились по полу. Один махом осушив недопитую бутылку виски, я распахнул шкаф и выудил оттуда текилу.
Когда чья-то неверная рука начала ковырять ключом в замочной скважине, я был до предела взвинчен и в стельку пьян. Они ввалились в квартиру под приветственные увещевания Тайлера всей гурьбой. Впереди Свят с бутылкой вина наперевес, следом Агата, едва стоявшая на ногах и удерживаемая на ходу только стараниями Томаса, и наконец Алина в обнимку с лапавшим ее ублюдком. Судя по всему, Эллину они потеряли где-то по дороге. Похоже, Агате одного взгляда на меня хватило, чтобы понять, что за этим последует. Она присела и, несмотря на опьянение, ловко расстегнула застежки на туфлях. Томас помог ей принять вертикальное положение и отступил назад, давая понять, что в грядущих разборках принимать участие не намерен.
– В доме лишний! Он должен уйти! – Предупреждающе спокойно заметил я.
– Он со мной! – Смело ответила Алина, решительно подталкивая своего рукоблуда в направлении спальни.
– Наша квартира это тебе не бордель! У нас правило, не водить сюда посторонних! – Рявкнул я, хватая парня за шиворот.
– Адриан! Нет у нас такого правила! – Подала голос Агата, но я даже не глянул в ее сторону.
– Ты уйдёшь по-хорошему?! Или же мне самому тебя проводить?! – Я встряхнул парня и пригвоздил его к стене, уперевшись локтем ему в горло.
– Эй, мужик, расслабься! Мы с Алиной просто хотим хорошо провести эту ночь, – заговорил тот, и мне в нос ударил резкий запах водки вперемешку с перегаром, – единственное, что помешает тебе спать, так это ее стоны.
– Паша, зря ты это сказал… – тихо прозвучал голос Агаты, прежде чем мой кулак врезался ему в челюсть.
– Адриан! Адриан, прекрати! – Кричала Алина, запрыгивая на меня и хватаясь за руку, чтобы остановить. Боясь ненароком задеть ее, я пропустил ответный удар. Ублюдок с именем Паша вырвался и отступил к двери, примирительно выставляя перед собой руки.
– Спокойно! Забирай ее себе. Мне не принципиально, с кем я буду трахаться сегодня, быть может с тобой, а, красотка? – Обратился он к моей сестре, похотливо обнимая за задницу. Я зарычал, но меня неожиданно опередил Томас, мертвой хваткой вцепившийся в его руку.
– На твоём месте, я бы не стал этого делать, – ровно произнёс он, но в его голосе слышался металл.
Я же переключил свой гнев на колотившую меня Алину.
– Кто просил лезть тебя?! Какое тебе дело?! – Кричала она.
– Какое мне дело?! – Заорал я. – Это я хотел тебя! А ты променяла меня на этого сосунка?!
– Откуда мне было знать!
– Он что тоже пообещал платить тебе?! – Вырвалось у меня. Алина, ошарашенная моим вопросом, даже перестала меня избивать.
– Эй, Адриан! Что ты себе позволяешь? – Хмуро выкрикнул Свят, но Агата вцепилась в него, удерживая на месте.
– Свят, не лезь! Ты не видишь, что ему больно?! С ним опять это происходит, он ревнует! Дай им разобраться самим! – Взмолилась она. – Пойдём отсюда! Паша, тебя это тоже касается!
Бросив на меня полный сочувствия взгляд, Агата вытолкала всех парней наружу, подобрала свои туфли и Тайлера, все это время метавшегося с пронзительным лаем от одних ног к другим, и закрыла входную дверь. В квартире мы остались одни.
Паша разбил мне губу, едва успевшую затянуться после драки с Русланом, и кровь теперь капала с подбородка. Я мрачно стёр ее и направился на кухню, чтобы продезинфицировать рану текилой. Но Алина опередила меня и бухнула бутылку обратно на стол.
– Я жду извинений!
– Мне не за что извиняться. Я спас тебя от большой ошибки, – сурово отозвался я, доставая из шкафа над ее головой бутылку Гордонс.
– С каких пор секс на одну ночь стал считаться большой ошибкой?!
– Всегда так было, – ответил я, отхлебывая прямо из горла.
– Значит, тебе можно, а мне нельзя?
– Первый раз у тебя должен быть по любви, а не по пьяни!
– Адриан, но я не девственница! – Выпалила Алина, от чего я едва не поперхнулся.
– В таком случае, ты ещё успеешь его догнать. Они сидят в кофейне через дорогу, – коротко бросил я и, захватив бутылку, направился к себе. Меня подташнивало от воспоминаний, какую бессмысленную сцену я закатил, самоотверженно защищая то, чего не было и в помине.
– Я устала. – Тихо сказала Алина мне в спину. – Устала ждать, что кто-то найдёт и полюбит меня. Почему вы, парни, можете забываться в сексе, который ни к чему не приведёт, а мы сразу же становимся шлюхами, когда начинаем вести себя, как вы?
Я остановился.
– Мне никогда не хотелось, я никогда не думала, что попаду в мир, где вращаются такие парни, как ты. Страшно притягательные, сексуальные и несчастные. Но я нахожусь здесь в этой роскошной кухне пьяная, и зарабатываю осуждение от очередного парня, который меня не захотел! Знаешь, я действительно пойду к Паше. По крайней мере, его мнение меня нисколько не задевает.
Когда Алина проходила мимо меня, решение уже было принято.
– Ты никуда не пойдёшь, – я поймал ее за руку и вжал своим весом в стену. – Сегодня я тебя не отпущу. А завтра ты решишь сама. Последняя женщина, от которой я хотел не просто секса, изменила мне с моим лучшим другом и бросила меня, когда я сделал ей предложение. – Я впервые сам озвучил правду о Нине, и поразился тому, как мало нервов шевельнулось у меня при этом в груди. – Я действительно чудовище. И я правда тебя не достоин. Но я хочу, чтобы ты была моей. Только моей.
Алина глядела на меня во все глаза. Я не мог понять, ненавидела она меня или давала шанс. Когда спустя несколько минут Алина так и не шевельнулась, я отпустил ее, но тонкая рука вдруг потянулась к моему лицу. Большим пальцем она осторожно провела по моей разбитой губе, стирая вновь выступившую кровь.
– Неужели изменяют даже таким, как ты… – прошептала она. В тот момент она была самой собой. Той, что однажды плакала за почти незнакомого парня, которого унизил в аэропорту старший брат.
В ту ночь мы пошли до конца.
Спустя несколько часов я все ещё прижимал к груди ее разгоряченное тело и смотрел в ее пылающие страстью глаза. Страшно было думать, что принесёт мне утро, и какое решение примет Алина.
***
Из глубокого отрезвляющего сна меня вырвало дребезжание будильника, который я забыл вчера отключить. Алина недовольно завозилась у меня под боком. С замершим сердцем я ждал, что будет дальше. Но она лишь подняла голову и сонно уставилась на меня через пряди волос, спадавшие на лицо.
– Ты издеваешься, да? – Пробормотала она. – Сегодня же суббота… давай ещё поспим…
Она коснулась губами моего плеча и снова закрыла глаза.
Глава 14. Дама пик
Агата
Свят, сложив голову мне на плечо, ныл о том, как сильно ему хотелось спать. Паша не терял надежды склонить меня на секс. Сначала меня забавляли его пьяные приставания, но по прошествии получаса начали здорово бесить. Его потная рука, полезшая мне под пальто и начавшая теребить шнуровку платья, стала последней каплей. Я резко крутанулась на барном стуле, так что пальто свалилось с моих плеч, и со всей силы сжала его рвавшееся из штанов на волю достоинство. Паша охнул, но я сдавила его ещё сильнее.
– Езжай домой, если не хочешь, чтобы я организовала тебе вывих, ты понял?! – Прошипела я, отталкивая его от себя. Он качнулся, но все равно снова навис надо мной, и его рука упрямо норовила проникнуть мне под юбку, поднимаясь вверх по неприкрытому бедру. – Паша, прекрати же! – Я изо всех сопротивлялась, знакомая паника уже сжимала мое горло, но он просто вдавливал меня в высокий стул, на котором я сидела, и пытался силой раздвинуть мне ноги, шепча при этом нечто совершенно омерзительное даже для моих нетрезвых ушей. Марина, увидев, что ситуация принимала опасный оборот, схватила металлический портофильтр от кофемашины и бросилась мне на помощь. Но пока она огибала барную стойку, чья-то рука уже с силой рванула Пашу назад, от чего он потерял равновесие и рухнул на кафельный пол.
– Я что плохо объясняю? – Свирепо рявкнул Томас, одним движением водружая Пашу обратно на ноги. – И я разве не предупреждал тебя, чтобы ты не лез к ней?! – Паша бормотал что-то неразборчивое, но Томас не стал его слушать и вытолкнул из кофейни.
Мы с Мариной завороженно наблюдали за моим телохранителем в действии. Сердце оглушительно бухало у меня в груди, когда он приблизился и, решительно подняв мое лицо за подбородок, уставился в глаза.
– Все нормально?
– Бывало и похуже, – кивнула я, стараясь не смотреть в темноту его разгоряченно сверкающих глаз. Марина, словно почувствовав себя лишней, нырнула обратно за барную стойку, где в картонной коробке в уголке мирно посапывал Тайлер, заботливо укутанный в шарф Свята.
– Тебя это даже не обижает! – Рассерженное лицо Томаса приблизилось к моему.
– Недомерка, распускающего руки по-пьяни, недостаточно, чтобы меня обидеть, – отозвалась я, выдавливая из себя улыбку.
– Чего же будет достаточно? – Почти шёпотом спросил он, и от его тёплого дыхания на моих губах сердце перестало биться. Почерневшие глаза Томаса скользнули вниз к моим скрещенным на груди рукам, и дальше к коленям, которые я прикрывала длинным подолом платья.
– Моего старшего брата, – спокойно сказала я, прекрасно понимая, что это не тот ответ, который Томас ожидал услышать. По-крайней мере это была чистая правда, а сегодняшний день ещё мог окончиться моей сокрушительной победой.
– Я ему не позволю, – прорычал Томас, и я заметила, как напрягся каждый мускул на его прекрасном, охваченном гневом лице. Его лоб прижался к моему, и в изнеможении я закрыла глаза. Что переменилось в его отношении ко мне? Почему он не отталкивал меня, а сам тянулся ко мне при всякой на то возможности? Это было восхитительно, но… так неправильно.
– Томас, мы не можем… – чуть слышно выдавила я.
– Я знаю. От этого ты становишься ещё более невыносимой, – прошептал он, медленно отстраняясь.
Я осторожно выдыхала скопившийся в груди воздух и вытаскивала из спутавшихся волос невидимки, обдумывая истинную степень этого «мы не можем». Рядом со мной каждый день находился мужчина, который одновременно презирал меня, ненавидел и безумно хотел. А я все не могла отпустить свое прошлое.
Я нагнулась за пальто, все ещё валявшимся на полу, и тугая шнуровка платья больно врезалась мне в и без того натертую спину. Я незаметно развязала ее и закуталась в пальто. Уже было все равно, сумеет ли платье с подолом, ставшим вдруг таким тяжёлым, удержаться на мне. Ноги ныли от каблуков, голова – от наступавшего похмелья. Было уже почти пять утра. Если Адриан не успел за это время исправить ситуацию с Алиной, придётся ему делать это уже в наше присутствие.
Я еле-еле убедила Свята, что досыпать в своей кровати ему понравится гораздо больше, чем распластавшись по барной стойке. Держа его за рукав на ходу, я расплатилась с Мариной за выпитый чай, и готовилась принять из ее рук свёрток с Тайлером, когда Томас меня опередил. Прижав к своей каменной груди тёплое тельце щенка, он неожиданно шепнул мне:
– В твоих интересах не потерять по дороге платье. Иначе я уже не посмотрю, что ты внучка моего босса.
Я не поверила своим ушам. Томас признался мне в своем поражении. Я же могла хоть тогда убрать от груди руку, и шедевр Вивьен Вэствуд тут же соскользнул бы к моим ногам. Но я сделала все, что было в моих силах, чтобы этого не произошло.
***
В ту ночь я снова видела во сне причину, по которой не могла забыться и отдаться Томасу всем своим существом: старшего брата, что едва не совратил меня в подворотне, когда мне было 14. Покрытая испариной, с дрожащими плечами и упавшим сердцем, я скинула с себя одеяло и села на кровати. Как бы мне хотелось, чтобы это был лишь очередной кошмар, выдуманный моим подсознанием. Часы показывали полдень. Полдень субботы, по прошествии которой до Рождественского бала останется десять дней. Еще десять дней меня никто не будет хотеть убить. Или нет?…
– О дьявол! О боги! Что это такое?! Агата!!! Твою мать, я знаю, что это твоих рук дело! – Из коридора раздавались вопли Свята. Мне даже высовываться туда не нужно было, чтобы понять, что произошло. Пока я вытряхивала друга из верхней одежды и укладывала в кровать, Томас положил Тайлера в будку, как он был, завернутым в шарф Свята. А проснувшись, щенок воспринял своё одеяло как собственность и, судя по тому, как надрывался теперь Свят, прогрыз в нем не один десяток дыр.
– Ну ладно Святик, кончай орать, я подарю тебе новый шарф, – примирительно говорила я, завязывая пояс халата, – все равно, Тайлеру красный идёт больше, чем тебе.
– Никому!!! Никому красный не подходит больше, чем мне! – Ревел Свят, пытаясь отлупить резвившегося вокруг нас Тайлера своим шерстяным ситом, в то время как я уже почти икала от смеха.
– Вы что, охренели, так орать? – Послышался сиплый ото сна голос Адриана.
Мы как по команде развернулись, забыв о начатом слушании по делу о сожранном шарфе.
– Как спалось? – Хихикнула я.
– Никто не мешал? – Заботливо поинтересовался Свят.
– Вот знаете, никто, кроме вашей парочки. Я бы очнулся даже на том свете от грохота, с которым вы перемещались по квартире! Откуда столько шума? Вы же оба тощие, как два скелета! Или это гремели ваши кости?! – Напустился на нас Адриан.
– Вообще, нас было трое, – икнула я.
– Как вас с Алиной, только ещё один, и между нами ничего не было, – пояснил Свят.
– Между нами тоже ничего не было, правда? – Промурлыкала Алина, выглядывая из-за спины моего брата, и обнимая того за талию. Адриан с нежной улыбкой опустил на неё глаза и прижал к себе.
Мы со Святом издали синхронный стон приторного умиления.
– Вы такие трогательные, меня аж тошнит, – Свят картинно прижал руку к груди. А потом подумал и добавил, – хотя знаете, меня бы все равно стошнило, даже без вашей помощи.
С этими словами он махнул всем нам рукой и отправился в ванную избавляться от бутылки вина, оказавшейся вчера ночью лишней. Я сочувственно поглядела на запертую дверь. Прежде чем пойти на кухню за водой для нашего сегодняшнего слабого звена, я снова посмотрела на Адриана и Алину. Она встала на цыпочки и обхватила моего брата за шею. Тот легко оторвал ее от земли и, не переставая целовать, затащил обратно в спальню, закрыв за собой дверь.
Мы близнецы, единое целое, и теперь одна наша половина была совершенно счастлива.
И это снова была не я.
***
За пять лет проживания в Петербурге я успела смириться с тем, что шла неизменным бонусом к отношениям с Адрианом или с кем-то из его близких друзей. Все их подружки свято верили, что самый надёжный путь к сердцу и кошельку моего брата или его друга лежал через дружбу со мной. Так что периодически, с разницей где-то в полгода, если речь касалась Макса, и ежегодно или еженедельно (в зависимости от серьёзности), если говорить об Адриане, у меня появлялись новые «близкие» подружки, которые исчезали из моей жизни так же быстро, как и появлялись. Поэтому я почти не удивилась, когда за неделю до бала в предстваительстве, на пороге торгового центра я оказалась в сопровождении Вики и Алины (и Томаса, куда же без него).
Если первая отпиралась от кредитной карточки Макса лишь первые десять минут, то вторую мой брат почти силой заталкивал на заднее сиденье машины Томаса. Несмотря на мольбы и угрозы Алины, Адриан оставался непреклонен в своём намерении вывести ее в общество. Но нужно отдать обоим парням должное хотя бы в том, что они избавили меня от неудобных вопросов относительно Томаса, следовавшего за мной по пятам. Выдав его за моего охранника, они вполне удовлетворили естественный интерес своих подружек, потому что ни одна из них даже не спросила, от чего на самом деле Томас был призван меня оберегать.
Не знаю, что занимало мысли Алины и Вики, застывших теперь по бокам от меня. Быть может в глубине души каждая из них гордилась оказанной ей честью быть приглашённой на настоящий светский приём. Возможно, Вика жалела, что на той вечеринке поставила не на того парня, заполучив сына управляющего иностранным представительством, хотя при более тщательной подготовке ей мог достаться сын немецкого дипломата и внук миллиардера в одном лице.
Хотя я все же не знала, как много было известно Вике и Алине о нашем происхождении и важности предстоящего вечера, но в чем точно была уверена, так это в том, что они не подозревали и о толике разочарований, что ждала их через неделю. Особенно это касалось Алины.
Если же отбросить мой скептицизм, обе девушки были хороши как минимум тем, что не задавали меркантильных вопросов. Обеих отличала своя природная красота, и я была спокойна, что ни одна не будет выглядеть, как проститутка, даже в платье за сотни тысяч, что так блестяще удавалось в своё время Нине.
Нам навстречу уже спешили три девушки-стилиста в приталенных чёрных костюмах. С главной из них, Татьяной, мы выбрали большую половину моего гардероба, за пять лет она здорово научилась визуализировать образы, складывавшиеся в моей голове.
– Привет, Агат, не скажу, что скучала по тебе, – улыбнулась она, – благодаря твоим постоянным набегам, я не поправляюсь ни на грамм. А тебе пора заканчивать жрать по ночам, иначе я не втисну тебя ни в одно платье от кутюр!
– Именно поэтому, пять лет назад я выбрала тебя, – просияла я.
– Девушки, – обратилась Татьяна к Вике с Алиной, – я наслышана о том, что впереди вас ждёт важный вечер. Не стесняйтесь выражать своё мнение и не позволяйте своим стилистам засовывать вас в платья, которые вам не нравятся. – Татьяна кивнула своим помощницам, и те с профессиональными улыбками на лицах представились девушкам.
– Есть какие-то общие пожелания, Агат?
– Да! – Я спохватилась, вытаскивая из сумки карточку с цветовой гаммой бала, которая была заботливо вложена в конверт с приглашением, – Татьяна, прочитай ее вслух, пожалуйста, – попросила я.
– «Мы будем рады, если вы поддержите цветовую стилистику нашего Рождественского вечера». Так, это у нас малахитовый, бургунди и сапфир?
– Navy, – поправила я, – адмиралтейский синий. Цвета семьи Эркерт. Вы запомнили их, дорогие мои? – Я окинула взглядом девушек. Получив от них согласные кивки, я продолжила, – эти три цвета не должны встречаться в наших платьях ни в каком своём оттенке. Никакого синего, голубого, василькового, зеленого, изумрудного, салатного, мятного, розового, красного, винного и так далее. Чёрный идёт всем, налегайте на чёрный.
Я смотрела в след удалявшимся от нас парочкам. Вика, нисколько не расстроенная тем, что я ограничила их в выборе цвета, пылко размахивала руками, описывая своей помощнице платье, на которое ей всю жизнь хотелось потратить баснословную сумму чужих денег. Алина же вся сжалась под натиском вопросов, сыпавшихся на неё от стилиста. Мне казалось, я физически ощущала ее дискомфорт. Названия модных домов, роскошные платья, манившие к себе с витрин почти растворили ее в чувстве собственной неуместности. Если она придёт с таким настроем на Рождественский бал, моя семья сожрет ее за считанные минуты.
– Инга! – Не выдержала я, окрикивая на бегу стилиста Алины. – Думаю, вы можете идти. Мы с Алиной будем вместе выбирать платья, а Татьяна справится с нами в одиночку.
– Но почему? – Удивилась та.
– Никогда не заставляйте клиентку думать, что она ниже вас. Потому что она пришла купить платье, которое вам лишь нужно принести, подать и иногда на ней застегнуть.
С этими словами я выдавила из себя самую милую улыбку на которую только была способна, подхватила опешившую Алину и поволокла её за собой под насмешливым взглядом Томаса.
– Спасибо, Агат, – шепнула она, – ещё бы чуть-чуть и этот день стал бы самым ужасным в моей жизни.
– Не позволяй обижать себя людям, которые для тебя ничего не значат! Алина, ты уйдёшь отсюда с покупкой за полмиллиона рублей, а она останется развешивать не подошедшие тебе платья! Посторонние люди ничего не значат, потому что единственный человек, который всегда будет на твоей стороне, это ты сама! – Напустилась я на Алину. – Если ты позволишь другим втаптывать себя в землю, как же ты выживешь в одиночку?! Адриану предстоит большая работа по подготовке тебя к балу. Хочется выпить с тобой шампанского на Новый год, а не поплакать над твоими останками! – Выпалила я.
– Агата, просто не все рождаются такими стервами, как ты, – обиженно проворчала Алина, от чего я расхохоталась и, примирительно шлёпнув ее по заднице, продолжила следовать за Татьяной по начищенным до зеркального блеска полам.
Не трудно догадаться, что Томас не отставал от нас ни на шаг, невозмутимый, беспристрастный и жутко сексуальный в своём форменном костюме телохранителя. Его глаза провожали меня от одного платья к другому, не отпускали меня, когда я садилась, чтобы примерить очередную пару туфель. Это не ускользало и от Алины, но она все ещё не решалась задать своего главного вопроса: какое именно отношение мы с Адрианом имели к предстоящему балу. Усилиями трёх пар глаз и рук мы, как дань, собрали с каждого именитого бренда все имеющиеся в наличии чёрные вечерние платья, которые теперь едва помещались в примерочный зал, забронированный на мое имя на целый день.
Огромные зеркала в позолоченных рамах у каждой стены создавали иллюзию бесконечного пространства, небольшой круглый подиум, выполненный из стекла, в центре зала так и призывал поскорее на него забраться и забыть обо всем, кружась вместе со своими отражениями в сногсшибательном платье. Освещение было ярким и честным, не затемняло лишние килограммы или неровную кожу (любимая уловка массмаркета), из скрытых динамиков переливающимися в воздухе волнами струилась классическая музыка, ещё дальше отдаляя от реальности.
Из самого зала можно было попасть в четыре уютные комнатки с кушетками, заменявшие собой обыденные кабинки в примерочных. Алина, чьи глаза широко распахнулись ещё в бутике Диор, теперь едва дышала от восхищения. Вика ещё не закончила с выбором, но ждать ее не было сил даже у меня. Доверив Татьяне Алину, я закатила первый рейл о своими платьями в одну из комнат, а Томас уселся на диване в зале у подиума.
Шифоновое платье от Валентино, оказавшееся на мне самым первым, имело лиф в виде взмаха черных крыльев, широкая часть которых прикрывала грудь, а острые концы упирались в ключицы. Когда я вышла в нем на Татьянин зов, та с улыбкой прижала руку к груди.
– Я теперь знаю, для кого было создано это платье… – шепнула она.
Я видела, как Томас поднялся за ней со своего места, не отрывая глаз от моей оголенной груди.
– Оно создано не для меня, – вздохнула я, поворачиваясь к ним спиной. Как и мое недавнее платье из клуба, тонкие бретельки скрещивались на пояснице, и никакого кусочка ткани не прикрывало отчетливый рисунок шрама, беспощадно пересекавшего меня от плеча до пояса. Я не готова была представить его обществу, что соберётся на балу.
Татьяна подавила сочувственный вздох, а я украдкой глянула на Томаса. Несмотря на хмурый вид, в его глазах я совершенно отчётливо видела свою победу. В его взгляде не было ничего светлого, ни одной эмоции, что походила бы на нежность, любование, симпатию… синие глаза были почти чёрными от едва ли не звериного желания, которое я распаляла в нем с каждым днём. И вот проблема, я уже даже не понимала, делалось ли это мной намеренно, и считалось ли все происходящее бесчувственной игрой.
Я задумчиво водила кончиками пальцев по тканям, выбирая, какое платье примереть следующим. Но вдруг рука замерла и, уверенная, что мне показалось, я раздвинула наряды в стороны. Передо мной висело тяжёлое платье с огромной пышной юбкой из парчи и бархатным бюстье насыщенного дорогого оттенка бургунди.
Когда я вышла в нем в зал, ступая медленно и осторожно, неся это роскошное платье на себе подобно тяжкому бремени, голоса Татьяны и Алины, раздававшиеся из-за соседней двери, будто тонули в каком-то ином мире. На подиуме, отражаясь одновременно в четырёх зеркалах, была какая-то другая девушка, не я.
– Томас, что это платье делает среди моих? – Спросила я севшим от ужаса голосом, неотрывно глядя на свое отражение. Это он его выбрал, и я догадывалась, что за разговор потянет за собой мой вопрос.
– В каждой семье есть традиции, – тихо заговорил Томас из своего угла, – независимо от достатка, – он встал и, не отводя глаз от зеркала, начал приближаться ко мне, – чем богаче семьи, тем нелепее могут показаться их традиции. Например, в семье Эркертов каждому рождённому в законном браке потомку присваивается свой цвет. Цвет его удачи, благополучия, личности. Своего первенца Наталья Эркерт отметила как малахитовый, – Томас поднялся ко мне на подиум и встал позади. Мы вместе смотрели на пару, копировавшую все наши движения по ту сторону зеркала. – Близнецов она рожала тяжело. Прогноз был неутешительный, либо она, либо дети. Она выбрала близнецов и выжила. Их цветами стали бордовый и синий, как вена и аорта, что качают кровь в материнское сердце, – у девушки в отражении по щеке покатилась слеза. Томас стоял ко мне вплотную, его широкая грудь упиралась мне в спину. Он медленно склонился ко мне и коснулся губами уха, – Агата, это твой цвет, никому на свете бордовый не шел бы лучше, чем тебе. Выбери его. – Мы с девушкой в отражении синхронно закрыли глаза под последовавший дальше поцелуй. – Ты выиграла…
Одна рука Томаса обвилась вокруг моей талии, еще ближе прижимая к себе, жар пальцев другой обжег верхушку моего шрама. Девушка в отражении готова была спалить все мосты и развернуться к нему, но я уже пришла в себя.
Шагнув от Томаса с подиума, я развернулась, чтобы посмотреть ему в глаза:
– Ты работаешь на моего деда и не знаешь настоящей истории нашего рождения? Она не хотела еще детей! Она травила нас, как только могла! Мама велела делать все возможное, что бы жила ОНА! – Крикнула я. – Если бы дедушка не пригрозил ей лишением состояния, если бы не ходил по пятам всю ее беременность, меня бы тут не было! Бордовый и синий это цвета трупов! Утопленного акушера, что рассказал деду о выборе между внуками и невесткой, и сгоревшей в пожаре своего собственного дома медсестры, что вынимала нас из утробы матери! – По щекам текли слезы злости и отчаяния. Они делали это против моей воли, но я все равно позволяла Томасу их видеть.
– Но почему? – Спросил он, спустившись с подиума, но не приближаясь ко мне.
– Думаешь, если бы у нас был ответ на этот вопрос, мы бы ненавидели собственных родителей?!
Платье будто стало живым, превратилось из дорогой тряпки в бушующее пламя, тянувшее меня к земле, не давая вдохнуть или пошевелиться. Я бросилась в свою примерочную, спотыкаясь об подол и не видя ничего от слез. Вот что творил со мной мой цвет. Он напоминал мне о той, кем я снова должна была стать. Задыхаясь от паники, я пыталась расстегнуть тонкую молнию, но мне никак не удавалось.
– Я помогу, – процедил сквозь зубы Томас, но я даже не почувствовала его прикосновения. Когда молния поддалась, я рухнула вниз вместе с платьем. Томас опустился на пол рядом со мной, не понимая, что так сильно на меня подействовало. Под его пристальным взглядом я, почти голая, ещё никогда не чувствовала себя такой беззащитной. Платье цвета бургунди, напоминание о рождении и почти стон, сорвавшийся с губ Томаса на том чертовом подиуме, вкупе подействовал, как лекарство от похмелья.
Меня действительно никто никогда не любил.
– Уходи, – выдавила я наконец, – я обещала стать твоим ночным кошмаром, и ты признал, что мне это удалось. Игра окончена. Все, что ты сказал тогда на парковке, чистая правда. И я никогда тебя не хотела.
Томас медленно поднял мое лицо за подбородок. Он взволнованно всматривался в мои блестевшие от слез глаза, а потом большим пальцем прочертил траекторию до уголка моих губ.
– Все это ложь, – почти шёпотом проговорил он, поднялся на ноги и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Несмотря на поочередные взывания Алины, Вики и Татьяны, больше я из своей примерочной не выходила. Только когда они втроём забарабанили в дверь, угрожая и требуя моего мнения о выбранных платьях, я сдалась.
Татьяна почти прыгала от восторга, в ней одной концентрировалось энергии больше, чем в нас троих вместе взятых. Уставшие, с растрёпанными волосами, голодные, но довольные окончанием мук выбора, мы предстали перед зеркалом плечом к плечу, изучая отражения друг друга.
Черное фатиновое платье от Элли Сааб с пышной полупрозрачной юбкой поверх пепельно-серой подкладки, расшитое вручную чёрными бархатными цветами по всему лифу и подолу делали Вику похожей на принцессу, передумавшую выходить замуж за принца и набросившую поверх своей невинности чёрную вуаль.
Алина продала свою душу Диору совершенно взаимно: его лаконичное шифоновое платье с летящей юбкой и бюстье на тонких бретельках делало ее маленькую фигурку ещё более воздушной и изящной, а чёрный бант с длинными лентами на плече уже теперь призывал моего брата поскорее его развязать.
