Текст книги "Потерянные Наследники (СИ)"

Автор книги: Кэсси Крауз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава 25. Крепкий сон

Адриан

Сначала я почувствовал, что у меня здорово чешется нос. Страшное желание унять этот невозможный зуд пробудило в моем мозгу понимание, что я все еще был здесь. И в меня вернулась боль. Проходили секунды, казавшиеся вечностью, а я все посылал мысленные импульсы в каждую часть тела, проверяя, на месте ли она. Болела голова, щекотало в носу, ныла кожа в районе живота. Я слышал кровь, шумевшую в венах, сердце, спокойно ждавшее, когда я открою глаза. Я услышал писк аппарата, совпадавший с моим сердцебиением, и следом за ним в мою тишину начали проникать голоса.

– Так ты что, и правда невеста моего внука?

Это что? Мой дедушка? Что он тут забыл?! Неужели со мной все настолько плохо? И кто же та бессмертная, что посмела назвать себя моей невестой без спроса?!

– Нет. – Донесся до меня полусонный голосок Алины. – Нас больше не связывают подобные отношения. Просто в палаты пускают только родных, и выдать себя за невесту мой единственный способ попасть к нему.

– Я слышал, он тут жениться собирался, но ему отказали.

Дедушка, остановись!

– Это была не я.

– Это очень хорошо. Я думаю, твой отказ и меня бы огорчил.

Твою мать, что ты несешь?!

– Ваш внук еще встретит ту самую, даже не сомневайтесь. Но это не я.

Мое сердце дрогнуло и забилось в протестующем быстром ритме.

Аппарат неистово запищал, выдавая мое возвращение. Я поморщился и открыл глаза, едва не ослепнув от яркого солнечного света.

– Адриан! – Взвизгнула Алина, я попытался поднять голову на звук ее голоса, но здоровый ошейник не дал мне даже оторваться от подушки. Ее прохладные руки опустились на мое лицо. – Не шевелись, – ласково шепнула она в ответ на мой недоуменный взгляд. Кардиоаппарат, как последнее трепло, выдало мою реакцию на ее прикосновение.

– Ты в порядке? – Еле выдавил я каким-то чужим осипшим голосом. Горло будто протерли наждачкой, так что слова царапали нёбо. В Алиных глазах засверкали слезы, она утвердительно кивнула и прижалась губами к моей щеке.

– С возвращением, – выдохнула она и, смущенно улыбнувшись, покосилась на зашедшийся неистовым писком прибор. Я уже проклял его, но сердце все равно стучало, как бешеное.

Она рядом, она рада, что я очнулся, она… простила меня?

Но стоило первой волне радости утихнуть, Алина посерьезнела и отстранилась, уступая место моему деду.

– С Агатой все нормально? – Прохрипел я. Дедушка, облегченно улыбнувшись, сжал мои пальцы и по привычке пошевелил усами.

– Настоящий близнец. Лежит с переломанными конечностями, а беспокоится о сестре. Она в безопасности.

Я не успел спросить, поймали ли нападавших, как дверь моей палаты распахнулась и внутрь влетел амбал в белом халате, сопровождаемый стайкой медсестёр. Пока женщины проверяли капельницу и показания приборов, врач бесцеремонно откинул одеяло и принялся ледяными пальцами прощупывать мой живот.

– Ну что, орел, на всю жизнь у нас тут выспался. Пора и честь знать. Теперь только сам, и дышать, и питаться, и… – хирург обернулся на Алину, – ну и все прочее. Адриан, как самочувствие?

– Потрясающе, – ответил я, пытаясь понять смысл его слов. Ночью меня избили, судя по всему сейчас я отошел от наркоза. Каким местом я должен был выспаться?

– Расскажу, что произошло. Ты был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Такое решение было принято, чтобы минимизировать риск повторного кровотечения и пневмонии. Плюс ребра, – врач провел пальцами по грудине, – были сломаны пятое, седьмое и восьмое ребро. Дышал ты через интубационную трубку, поэтому сейчас в горле может саднить. Ну и, разумеется, носовая перегородка. Сегодня мы отключили тебя от аппарата, поскольку ты уже мог справляться с дыханием сам. Организм молодой, все заживает достаточно быстро.

– Почему у меня ощущение, будто я тут не одни сутки пролежал? – Спросил я, пытаясь пошевелиться, но гипс, тянущийся от колена и до ступни, лишил меня этой возможности. Еще и этот чертов ошейник.

– Месяц, – спокойно ответил хирург, записывая что-то в медицинскую карточку.

– Сколько?!

– Так! Отставить волнение! – Хирург сурово сдвинул брови. – Из тебя чуть душу не выбили, целая бригада врачей тебя полночи латала. Твоя группа поддержки задолбала всю клинику. Каждый божий день тут кто-нибудь ошивается.

– Ну, выходит, я не умру, док? – Спросил я.

– Умрешь, конечно, но не от этого.

На этой оптимистичной ноте хирург оставил нас одних, обещая позвать из кафетерия тех, кто дежурил там сегодня, дожидаясь моего пробуждения.

– Дедушка, я надеюсь, ты оставил Артура нам? Или он уже догнивает в какой-нибудь канаве?

– Адриан, сейчас это тебя не касается. – Сухо оборвал меня дед. Я не смог разобрать его многозначительного взгляда, поэтому снова бросился с вопросами к Алине.

– Как Тайлер?

– Все хорошо, не переживай, Свят все это время жил в вашей квартире. А когда был у тебя, Макс или Вика приходили его кормить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Мне нужно было просто чуть не сдохнуть, чтобы он, наконец, переехал. Как я раньше не догадался… – ухмыльнулся я, но Алина закусила губу и покачала головой.

– Не шути так… – чуть слышно сказала она. Ее пальцы напряженно сжали край моего одеяла, а в глазах задрожали предательские слезинки.

– Прости… больше не буду, – шепнул я, незаметно накрывая ее руку своей. Она не отодвинулась, но предостерегающе глянула на меня:

– За это прощу, – успела ответить она прежде, чем я понял, почему моя банда успела так достать всю лечебницу. Дверь палаты с неприемлемым грохотом распахнулась и, внутрь ворвался Макс, размахивающий недоеденной шавермой в одной руке и телефоном, откуда по видеосвязи верещала Агата, в другой. Ему в спину влетел Мартин, расплескав полстакана кофе, и Свят, еще недавно где-то храпевший, если судить по его помятой физиономии.

– Какие вы невоспитанные! Почему нельзя было оставить все в кафетерии? – Отчитала их Эллина, перепрыгивая через лужицу на полу.

– УплОчено же! – Возмутился Макс.

– Вы жрете эту дрянь уже целый месяц, могли хоть сегодня воздержаться?! – Вторила ей из телефона Агата.

– Забирай! – Облегченно выдохнул Макс, вручая мне в руки свой телефон, – она заставила меня подключить безлимитный интернет, так что теперь я слышу и вижу ее чаще, чем, когда она жила здесь! С возвращением, братишка. Без тебя здесь было очень тухло!

Легонько стукнув меня кулаком в плечо, Макс попятился, чтобы поскорее дожевать свою шаверму, от аромата которой у меня скрутило от голода живот. Эллина довольно чмокнула меня в нос, Мартин, едва не вылив на меня остатки кофе, взъерошил мне волосы. Вся компания расселась вокруг и выжидающе уставилась на деда, вроде ни на что не намекая, но в то же время ясно давая понять, что он тут лишний. Даже Агата затихла у меня в руке.

– Понял я, понял. Ухожу. Адриан, я очень рад, что ты снова здесь. – Дедушка наградил меня крепким рукопожатием и покинул палату.

Они даже не стали дожидаться, пока за ним закроется дверь, затараторив все разом, словно целый месяц сдерживались от речевого поноса. На меня вывалился целый шквал новостей (кто с кем переспал, кто где напился, кто с кем подрался и кто куда кого послал), прежде чем Эллина многозначительно покашляла, намекая, что пора предоставить слово моей сестре.

Агата все это время только размазывала по лицу слезы с тушью, а от ее всхлипываний у меня щемило сердце. Я боялся даже предположить, каким адом для нее обернулся этот месяц, пролетевший для меня сном длиною в одну ночь. Оставалось надеяться, что Томас был рядом и не давал ей сходить от волнения с ума.

– Ты где? – Спросил я, заметив мелькавший за Агатой белоснежный коридор, залитый солнечным светом.

– Иду с пар. Дедушка запихнул меня на семестр в Гамбургский Университет на Право в области финансов и страхования, – она закатила глаза, – Вокруг одни задроты, скука смертная! Но знаешь, что за новость я хочу тебе рассказать? Угадай, кто заключил с нами перемирие!

– Кто?

– Наш отец!

– Агата, ты что сдурела?!?!

От неожиданности я чуть не выронил из рук телефон. Кардиоаппарат пронзительно запищал, выдав мое волнение. Голова закружилась, я потерялся в пространстве. Почти сразу же в палату влетела старенькая медсестра, едва не растянувшись в кофейной луже. Ругаясь на чем свет стоит, она выгнала из палаты всех, кроме Алины, затихарившейся в дальнем углу, и схватила с кровати телефон, откуда меня пыталась успокоить Агата.

– Пошли вон отсюда, варвары! Где вас воспитывали вообще?! Так ждали пробуждения своего друга, что чуть сами его и не угробили! Отныне будете приходить по одному! И я глаз с вас больше не спущу! – В подтверждение своих слов медсестра угрожающе тряхнула в воздухе шваброй. Проверив показания приборов, она вытерла пол и склонилась ко мне.

– Постарайся не нервничать так сильно, Адриан, – медсестра ласково потрепала меня по щеке своей мягкой морщинистой рукой. Должно быть, настоящие мамы также успокаивают своих приболевших детей.

Когда мы остались одни, Алина придвинула свой стул вплотную к моей кровати и настороженно заглянула мне в глаза.

– Я так переживала за тебя, – неожиданно призналась она, – весь этот месяц слился в один долгий день. Не могла отделаться от мысли, что все это из-за меня. Если бы ты не бросился на того таксиста, у тебя остались бы силы устоять перед остальными…

– Ты стоишь даже смерти. Я же говорил, – с трудом отозвался я.

Я хотел коснуться Алиного лица, но руку повело куда-то в сторону. Она сжала мою ладонь и сама прислонила к своей влажной от слез щеке.

– Почему мне кажется, что не лежи я на больничной койке, ты бы не была рядом со мной…

– Потому что так оно и есть, – эхом отозвалась она.

В палату снова вошел мой лечащий врач, сжимая под мышкой какую-то папку. В этот раз он был настроен менее решительно, что не могло не насторожить. Он мягко кивнул Алине, попросив оставить нас с ним наедине. Она испуганно поджала губы, но задерживаться не стала. Кардиоаппарат вновь поймал мое беспокойство и зашелся в неистовом писке.

Доктор придвинул к изголовью кровати стул и раскрыл на коленях папку. Он перебирал какие-то бумажки, но даже дурак бы понял, что он попросту тянул время, пытаясь сообразить, с чего начать.

– Я все таки умру в ближайшее время? – Я решил спрашивать в лоб. Разговоров на отвлеченные темы и прочую ерунду, призванную подготовить человека к страшному диагнозу, я бы не перенес.

Доктор с горечью усмехнулся:

– Нет, Адриан, я же твой лечащий. К тому же, как говорила Фаина Раневская, если больной очень хочет жить, любой врач бессилен.

У него не получилось разрядить обстановку. Я нервно сглотнул.

– Из-за содержимого этой папки мной был подписан договор о неразглашении. Я дорожу своей карьерой и лицензией, так что будь спокоен, с моей стороны утечка не произойдет. То есть об этом знаем только я, твоя сестра и вот-вот узнаешь ты. Месяц назад мы делали тебе переливание крови. Поскольку в больнице присутствовал твой кровный родственник, старший брат, первым делом кровь бралась у него. Она не подошла. Это довольно частое явление даже среди ближайших родственников, но его группа, точнее резус фактор, сильно озадачили твою сестру. Она утверждала, что у вашего старшего брата не может быть второй отрицательной.

– Это правда, – кивнул я, не очень понимая, к чему клонил доктор, – в школе мы заполняли карточки здоровья на экстренный случай. У Артура вторая положительная. Как и у нас.

– Нет. По просьбе Агаты мы неоднократно проверяли резус фактор. Она отрицательная. Это настолько обеспокоило твою сестру, что она прилетела сюда уже на следующий день.

– Стоп, что?! Агата была здесь? – Мои глаза округлились. Сумасшедшая, как же она умудрилась не натолкнуться на дедушку?! Или он поэтому засунул ее в Университет на Право?

– Она не просто была здесь. Адриан, она попросила провести экспертизу на установление степени родства между тобой, Артуром и вашим отцом. Мы не только тестировали Y-хромосому, но и проверяли совпадение локусов ваших с братом ДНК-профилей. Дождавшись ответа из лаборатории, Агата сразу же уехала, а результат велела сообщить тебе, как только очнешься.

Я не мог ни слова из себя выдавить. Судя по предыстории результат был вполне очевиден. Доктор вышел, оставив меня один на один с оранжевой папкой, превратившейся в бомбу замедленного действия. Я мог активировать ее в любой момент. Решение всех наших проблем. Ответ на все наши вопросы. Артур не просто нас ненавидел. Он нас боялся. Мы не просто претендовали на часть наследства, которую мог получить он, мы ее заслуживали. Ведь, оказывается, Артур никогда не был чистокровным Эркертом.

У нас с ним была нулевая степень родства по отцу. И судя по степени его желания от нас избавиться, он об этом знал.

Мои руки так тряслись, что номер Агаты я сумел набрать только с третьей попытки. Но когда она сняла трубку, мой язык намертво прилип к гортани.

– Адрик, ты как?! – Надрывался ее взволнованный голос.

– Почему ты сразу мне не сказала? – Выдавил я.

– О чем ты?

– Что вернулась в Петербург и предложила провести экспертизу! – Нетерпеливо выпалил я, забыв о всякой осторожности. – Как тебе вообще пришло это в голову? Я бы в жизни не обратил внимание на такую мелочь, как резус фактор! Ты самая гениальная сестра на планете!

– Адриан…

– Что?

– Я не была в Петербурге со дня покушения на меня Артура.

Глава 26. Прятки

Агата

Первой мыслью было, что мозг моего бедного братика не выдержал четырехнедельного сна и порядком повредился. Лечащий доктор, утверждающий, что я привезла в Петербург пробирку с отцовской кровью, странная экспертиза, согласно которой наша мамаша нагуляла своего любимого сына на стороне, невероятный козырь, пришедший в наши руки от сказочного доброжелателя. Все это слишком сильно смахивало на подвох. Адриан был до того возбужден, что не мог даже включить логику. Взяв с него слово, что он не станет ничего предпринимать без моего ведома, я повесила трубку и озадаченно уставилась на Томаса. Мне нужно было понять, с чего начать проверку этой странной истории, а он, развалившись на моей кровати с ежедневной газетой, только отвлекал меня своей расслабленной позой и видом интеллектуала.

Итак, совершенно очевидно, была девушка, сумевшая выдать себя за меня. Вряд ли провести подобную экспертизу мог потребовать обыкновенный человек с улицы. Я бросилась к письменному столу и за считанные секунды опустошила содержимое ящиков. Права, страховка, старый и новый паспорта – все лежало передо мной. Другое дело, что за все полтора месяца пребывания в Гамбурге пользовалась паспортом один единственный раз. 1 февраля, когда заполняла документы в приемной Университета. А значит, он мог запросто исчезнуть из моего стола и так же незаметно в него вернуться.

Я замерла на месте, сосредоточенно накручивая на палец отросшую прядь волос. Темные с легким отливом волосы, бледная кожа, острый нос, карие глаза. В моем окружении не было ни одной подходящей кандидатуры с внешностью, приближенной к моей. Моника? Ну да, конечно, особенно, если учесть, что всю первую неделю после операции Адриана она не отходила от меня ни на шаг. И свои волосы до попы она бы никак не смогла запрятать под лохматый парик брюнетки. Я поглядела на Томаса. Он уже сидел на кровати, отбросив в сторону газету, и с явным беспокойством наблюдал за мной.

– Детка? – Неуверенно позвал он, но я взмахнула рукой, призвав его помолчать и не сбивать выстраивавшуюся в моей голове дальнейшую цепь рассуждений.

Девушка-доброжелатель-самозванка совершенно явно заявилась в больницу Адриана не из какого-то района Петербурга. Она прилетела из Гамбурга, иначе откуда у нее могла бы взяться кровь нашего отца?

– Папа! – Вскрикнула я, кидаясь к телефону. Он снял трубку почти сразу, не то что раньше, когда мы могли безответно названивать ему часами, в то время как его, предположим, неродной сын получал ответ уже после первого гудка.

– Папа, ты случайно не был в больнице в день или через день после того, как Адриана избил Артур?

– Нет, – спокойно отозвался он, и мое сердце упало. – После работы я все время возвращался в Бланкенезе к вам с бабулей. А в чем дело?

– Ммм… – потянула я, пытаясь выдумать правдоподобный ответ. Взгляд упал на газету, брошенную Томасом на моей кровати. «Вспышка кори. Четыре детских сада ушли на карантин». – Корь. – выпалила я. – Вакцинация от кори.

Идиотка. Почему нельзя было потратить лишнюю минуту на то, чтобы заранее продумать этот разговор?!

– Ах вот в чем дело! – Неожиданно хмыкнул отец. – Так бы и сказала. У нас в офисе производился забор крови на выявление антител. Это было… – зашуршала бумага, папа листал страницы ежедневника, – 10 января. Кстати мне прививка не понадобилась. Я здоров, как бык и…

– Кто брал у тебя кровь? – Перебила я его, перекладывая телефон в левую руку. Правая дрожала слишком сильно.

– Рыжая медсестричка, точно, рыжая. Это точно, потому что я сразу вспомнил, как твои братья ненавидят рыжих.

Он даже не подозревал, как изменились вкусы его детей, собственно, как и их количество. Вероятно.

Выпалив слова благодарности, я отключилась. Итак, она была рыжей. Но все знакомые нам рыжие находились в Питере вместе с Адрианом. Ни у Эллины, ни у Алины не было ни мотива, ни навыка забора крови.

Все это превращалось в одну огромную головоломку без инструкции для сборки. Но если бы я согласилась принять на веру содержимое этой папки, каким должен был стать наш следующий шаг? Поиски настоящего отца Артура? Разоблачение его перед дедушкой, скандал и окончательное и бесповоротное лишение наследства? Какая сладкая вышла бы месть…

Я мотнула головой. Нет, пока мы не убили Тео, Артур был для меня идеалом мужчины, старшим братом, о котором могли только мечтать мои друзья и подружки. Ведь когда мать и отец откровенно нас игнорировали или демонстрировали в нашу сторону отнюдь не родительские чувства, он был тем, кто вытирал мои слезы, целовал разбитые коленки и утешал, когда мама называла меня самой уродливой девчонкой во всем мире.

Папа всю жизнь применял свои воспитательные навыки только по указке матери, ее ненависть к нам заражала его. Никак не иначе. Так что же, если она и правда видела в нас угрозу для благосостояния своего сына от другого мужчины?

В такой ненависти было гораздо больше логики, чем в той, что мы знали всю жизнь. Нас не любили не потому, что мы были глупее, невоспитаннее и сумасброднее. Нас не любили потому, что мы были настоящими.

Что же мне делать? Какую из двух крайностей мне следует выбрать?

Томас поднялся с кровати и приблизился к окну, у которого я сосредоточенно дожевывала свой маникюр. Его руки обвились вокруг моей талии, а подбородок уперся в мой лоб. Он весь буквально дышал спокойствием и уверенностью. Большой, сильный, безопасный. Мои руки сами потянулись к нему, а когда кончики пальцев ощутили волосы у него на затылке, я вспомнила. В бабушкином кабинете хранился альбом с нашими фотографиями. А рядом были приклеены конвертики, в которые бабушка, в нетрезвом состоянии становившаяся невозможно сентиментальной, вложила выдранные с наших затылков локоны. Адриана, мои и Артура.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Детка, о чем ты думаешь? – Ласково прошептал Томас где-то возле моего уха.

Я задумалась было, но ответ сорвался с моих губ прежде, чем я сама успела осознать сделанный выбор.

– Думаю о том, как мне найти настоящего отца Артура.

***

Я почти привыкла к тому, что в Вильгельме Эркерте разгорались отцовские инстинкты. Его попытки принимать участие в моей жизни временами усыпляли даже мою бдительность. Вот что творит с людьми кровное родство. Каким бы паршивцем не был твой родитель, его простого участия иногда бывает достаточно, чтобы ребенок на время почувствовал себя окруженным заботой, позабыв о нанесенных обидах.

Когда в то утро папа мне позвонил, я даже не удивилась, ведь практически каждый день мы поддерживали связь друг с другом на радость бабушке. Я даже пару раз ночевала в его доме в Эппендорфере, когда мама оттуда съехала.

– Агата, ты дома? – Безо всяких приветствий начал отец. Получив от меня утвердительный ответ, он продолжил. – Мой детектив сообщил, что ваша мать несколько минут назад въехала в Альтону, задержись, посмотри, не к вам ли она направляется!

– Что она тут забыла? – Изумилась я.

– Не знаю, но убедись, пожалуйста, что она не намерена выкачивать из твоих бабушки с дедушкой деньги на свое существование. Я отсудил ей вполне достаточно.

Папа уже повесил трубку, а я так и стояла, слушая монотонные отрывистые гудки. Теперь, когда мне открылась правда на прошлое нашей матушки, я сильно сомневалась, что сюда она заявилась с насосом для откачки денег. Что, если она, сама того не ведая, приведет меня к своему старому любовнику? Я перебирала в уме список кандидатов, прикидывая вероятность отцовства, но одни были слишком стары, вторые чересчур молоды, а третьи совершенно не похожи на Артура внешне.

Мамина красная мазда на подъездной дорожке гнезда выглядела так же неуместно, как и она сама в своей меховой жилетке и замшевых ботфортах, громко цокавших по брусчатке. Я наблюдала, прячась за занавеской, как она взбила свои светло-русые волосы, склонившись к боковому зеркалу машины, и уверенным шагом направилась ко входу в пристройку охраны. Боясь пропустить какую-то важную деталь, я сорвалась с места и понеслась ко входу, что располагался в подвале. Томас уже ждал меня на пороге и, прислонив палец к губам, указал на одну из дверей.

– Ты не говорила, что твоя мама сюда нагрянет, – шепнул он, пока я переводила дыхание.

– Чей это кабинет?

– Моего отца, – спокойно ответил Томас. Я озадаченно уставилась на своего телохранителя, пытаясь разглядеть в его лице сходство с Артуром. Но ни в синих глазах, исполненных огнем и страстью, ни в идеальном носе, ни в высоких скулах не было ничего похожего на моего зеленоглазого русого брата с пухлыми губами. Ведь не мог же один сын пойти только в отца, а второй исключительно в мать?

– Агата, только не вздумай сказать, что мы с тобой в какой-то степени родственники, – Томас шутливо мне подмигнул, – ведь от этого я не перестану тебя меньше хотеть. Стоп. Ты что, правда думаешь, что твоя мать спала с моим папой?!

– Я не знаю, – честно призналась я.

– Вот что, – Томас вздохнул и медленно провел большим пальцем по моей нижней губе, обдумывая план дальнейших действий, – я поговорю с отцом и узнаю, зачем приезжала твоя мать. Идет? Не лезь туда, иначе выдашь ваш чертов план за минуту. И тогда вам с Адрианом уже никогда не удастся их переиграть. Эта женщина не дура. Ты же лучше меня знаешь.

Я неохотно кивнула. Чтобы окончательно сбить меня с толку, Томас скользнул рукой мне под майку и пробежал подушечками пальцев по чувствительной коже вокруг шрама. Тело затрепетало, что всегда происходило от его прикосновений, Томас с тихой улыбкой смотрел мне в глаза.

– Только пусти меня вечером к себе, – прошептал он, когда я не вытерпела и легонько укусила его за губу, – иначе я не смогу рассказать тебе, что выяснил, и сделать с тобой вот это.

Не успела я опомниться, как он рванул меня себе на грудь и, сжав мои бедра, столкнул наши губы в совершенно опьянившем меня поцелуе.

***

– Адриан, они даже не похожи! – Шипела я в трубку тем же вечером.

– Агата, послушай меня. Ни ты, ни я тоже не похожи на Артура. У бабули есть образцы наших волос, они вместе с луковицами и хранятся в пластиковых пакетиках, даже я это помню! – Втолковывал мне Адриан. – Пока капельница не действовала, я полазил в интернете, написано, что волос с луковицей это нестандартный биоматериал, по которому степень родства можно определить с вероятностью до 100 %!

Мне уже начинало казаться, что поисками кровного родителя Артура он был одержим больше, чем я.

– Что ты хочешь?! Чтобы я выдернула волос из бороды главы службы безопасности деда? – Я даже не пыталась скрыть свое раздражение.

– Не обязательно у него. Вполне достаточно волоса его сына. Какая разница, чью связь устанавливать, папа-сын или брат-брат. Уверен, что с Томом у вас отношения более доверительные, чем с его отцом, – съязвил Адриан.

– Адриан, ты просто омерзителен! – Взвизгнула я почти в голос. – Не стану я этого делать!

– Станешь. – Последовал невозмутимый ответ. – Агата, мы с тобой были знакомы за 9 месяцев до рождения, не забывай. Я прекрасно знаю, чего от тебя ожидать.

Я громко фыркнула и отключилась. Но как же он оказался прав… у меня ушло целых семь минут на отрицание самой возможности такого поступка и всего одна на то, чтобы вытащить из косметички пинцет и засунуть их в тумбочку у кровати.

С того дня, как Адриан попал в больницу и дедушка уехал из гнезда, каждая смена Томаса заканчивалась в моей спальне. Следуя правилам, он спрашивал разрешения подняться на этаж и, получая мое безусловное согласие, все крепче запечатлевал себя в моем сердце. Первые ночи он просто ждал, когда я усну, крепко держа в своих руках и покрывая поцелуями всякий раз, когда кошмар норовил проникнуть в мой сон.

Но после, смирившись с тем, что Адриан будет находиться под аппаратом искусственной вентиляции легких до тех пор, пока более менее не заживут ребра, я уже не могла сохранять спокойствие рядом со своим телохранителем. Одного только взгляда на его твердые гладкие мышцы было достаточно, чтобы я отбрасывала наше одеяло и забиралась на Томаса верхом. А он глядел на меня мутными от возбуждения глазами и стаскивал зубами бретельку майки с моего плеча.

Так было и в тот вечер после разговора с Адрианом, когда, поймав ртом мой последний стон, Томас осторожно убрал с моего разгоряченного лица прилипшую прядь волос и поцеловал в кончик носа.

– Ты такая… – начал было он, но вдруг осекся, подбирая слова. Я поерзала под ним и ласково очертила пальцами контур его губ. – Моя. – выдохнул Томас.

Перекатившись на спину, он прижал меня к себе и поплотнее накрыл одеялом. Наивный, как я могла замерзнуть рядом с таким горячим парнем? И все равно, забота и внимание, так несвойственные человеку его склада, буквально растворяли меня в обожании к нему.

– Отец рассказал, зачем твоя мать приходила к нему. – Томас так несвоевременно вернулся к теме, о которой я не хотела вспоминать до утра. Мысль о пинцете в тумбочке тут же неприятно царапнула голову. – Она просто хотела узнать, не может ли он выделить кого-нибудь для охраны Артура. Ей больше не к кому обратиться.

От гнева, подкатившего к горлу резкой волной, я села на кровати и даже не смогла подобрать слов. Любимый сынок этой женщины чуть не грохнул ее младшего сына, а она еще смеет являться в гнездо, где даже последняя горничная находилась на стороне Адриана?! Она что же, после развода совсем из ума выжила? Или… или же кто-то мне наврал, и причина ее визита была совсем в другом? Я мотнула головой, отгоняя от себя эту назойливую мысль. Заметив мое замешательство, Том мягко но настойчиво уложил меня обратно на подушки и вплел пальцы мне в волосы.

– Детка, я не хочу, чтобы что-то омрачало тебе сны. Ты становишься такой беззащитной, когда начинается очередной кошмарный сон, что я готов не спать всю ночь, лишь бы вовремя отогнать его от тебя. Не думай о плохом…

Я молча прижалась губами к его плечу и закрыла глаза.

– Что мы будем делать, когда дедушка узнает о нас? Он последний из гнезда, кто еще не в курсе, где ты спишь почти каждую ночь.

Томас молчал подозрительно долго, так что мне пришлось приподняться на локте, чтобы проверить, не заснул ли он. Но Томас просто задумался, и его глаза загадочно сверкали в темноте.

– Думаю… мне придется спасти тебе жизнь, чтобы Уильям оставил мысли сосватать тебя наследнику чего-нибудь, – прошептал он, опуская мою голову обратно себе на грудь.

Я слушала его дыхание, становившееся все спокойнее и ровнее, ощущала, как расслаблялись подо мной его мышцы, и утопала в чувстве совершенно космического счастья. Что еще мне нужно было?

Поймите меня правильно… если бы я была обыкновенной девчонкой по имени Агата, я бы, не задумываясь, поставила во главу угла любимого человека, не стала бы подвергать сомнению его слова. Но я была и остаюсь частью клана Эркерт, саморазрушение – это синоним нашей фамилии. Мы никогда не сможем измениться к лучшему, даже понимая, что вот-вот совершим ошибку. И уж точно никогда не будем претендовать на статус «хороших людей». Мы никогда не изменимся. Мы не знаем, как.

Поэтому в три часа ночи я вытащила из тумбочки пинцет, и, молясь одновременно всем святым, чтобы тот не проснулся, выдернула несколько волосков с затылка Томаса. Теперь я могла надеяться лишь на то, что он об этом никогда не узнает. Завтра не его смена.

***

Своим доверенным лицом я выбрала Монику, соврав, что должна сдать кровь на ХГЧ, поскольку последний раз мы с Томасом якобы не предохранялись. В назначенное время мы встретились во внутреннем дворе университета.

– Ты все помнишь? – Спросила я, застегивая на ее шее свою цепочку с датчиком слежения.

– Конечно, дорогая, – улыбнулась она, забирая мой телефон, – ты быстренько смотаешься в больницу, сдашь анализы, а я побуду здесь вместо тебя. Если Саша спросит, почему ты задерживаешься, напишу сообщение.

– Да, но не забудь писать его от моего имени. У нас Сашей немного другие отношения, – подмигнула я Монике. Очень важно было не волноваться, чтобы участившее сердцебиение не заставило моих телохранителей обратиться к датчику в одном из моих пальцев.

– Агата, прежде, чем ты поедешь, считаю своим долгом спросить тебя последний раз: ты уверена, что Томас не должен об этом знать?

– Разумеется. – Отрезала я, всем своим видом давая понять, что ни ей, ни кому бы то ни было меня не переубедить.

– Окей. Я твоя подруга, и я не осуждаю. Но Томас не простит тебя, если ты предпримешь что-то кардинальное.

Намекая на аборт, Моника даже не предполагала, как близка была в своем предостережении.

– Мне не привыкать! – Единственное, что я могла из себя выдавить.

Я быстро чмокнула Монику в щеку и заспешила к выходу. Нужно было лишь обогнуть здание университета, надвинув на голову капюшон куртки Моны, и усесться в такси. А там уже дышать как можно ровнее и следить за сердцебиением, чтобы то не ускорилось.

Но у людей с нечистой совестью частенько не срабатывают даже самые простые планы. Вот и я, жадно выглядывающая у тротуара номера своего такси, смачно вписалась в кого-то плечом. Я невольно вскрикнула, балансируя на одних лишь пятках, но руки столкнувшегося со мной человека моментально водворили меня на место. Это оказался высокий парень в зеркальных солнцезащитных очках, хоть Гамбург и не располагал желанием вытаскивать солнце из-за туч. Я пробурчала извинения и поспешила дальше, но незнакомец ловко поймал меня за рукав и снял очки.