Текст книги "Потерянные Наследники (СИ)"
Автор книги: Кэсси Крауз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
– Агатик, постой смирно, хорошо? – Макс со смехом передал мне девушку, – А то, боюсь, нам с Викой тоже захочется присоединиться к твоему кайфу.
Агата обречённо повисла у меня на плече, танцевать я больше ее не пускал, так что ничего другого она не придумала, кроме как громко и отнюдь не лестно комментировать собравшихся на балу «прихвостней высшего сословия». Когда же в нашу сторону двинулась мать Агаты, хорошо сдерживавшая внутри себя ярость, девушка даже бровью не повела.
– Что ты себе позволяешь? – Гневно прошипела женщина, стараясь выглядеть при этом как мама, искренне интересующаяся тем, почему ее дочь не танцует.
– Мамочка! – Агата едва не взвизгнула от восторга. – А вблизи ты очень даже ничего! Я такой тебя и запомнила, когда ты выгнала нас из своей семьи!
– Да? – Свирепо отозвалась женщина, даже не глядя в мою сторону, – А вот ты подурнела, дорогая моя. Думала, что хоть часть денег, которые вы бессовестно тут прожигали, ты потратила с умом. Но нет, даже этот ужасный отцовский нос не исправила.
Я не верил своим ушам. Я никогда даже подумать не мог, что женщина, мама, может такое говорить, глядя в глаза своему ребёнку. Что там говорить, думать! Разве мы не должны быть самыми идеальными на планете в глазах наших матерей?
Но Агату такие заявления, казалось, не пронимали уже тысячу лет, наоборот, лишь раззадоривали.
– Ну, зато благодаря хирургам, твое лицо в скором времени и вовсе лопнет от закачанного ботокса и кучи подтяжек, и от нашего с тобой внешнего сходства не останется и следа!
Рука Натальи Эркерт инстинктивно метнулась к Агатиному лицу, но, вовремя сдержавшись, почти нежно накрыла ее щеку, слегка похлопав.
– Маленькая мерзавка, – с мягкой улыбкой, за которой скрывалась неподдельная ненависть, прошептала женщина и проплыла мимо нас.
– 1:0 в нашу пользу! – Прогорланила Агата, победно вскидывая руки. Я все еще находился под впечатлением от увиденной сцены, поэтому сумел выжать из себя лишь натянутую улыбку. Мне и самому не помешало бы выпить. А то я, судя по всему, принимал в свое сердце удары, предназначавшиеся Агате.
– Добрый вечер, – неожиданно раздался со спины знакомый мужской голос с акцентом. Агате уже сложно было ориентироваться в пространстве, поэтому она никак не могла обнаружить источник звука, пока я сам не развернул ее лицом к отцу.
– Дочка, я смотрю, правила дресс-кода и знание меры по-прежнему тебе чужды, – с усмешкой произнёс Вильгельм Эркерт.
– От чего же?! – Предстоящий манёвр потребовал от Агаты невероятной сноровки и, чтобы не растянуться на полу, она вцепилась в меня мертвой хваткой. Агата лихо задрала ногу, демонстрируя алую подошву своих чёрных туфель.
Вильгельм рассмеялся было, но, будто одумавшись, снова водрузил на лицо серьёзное выражение.
– Томас, – неожиданно обратился он ко мне, – я помню вас. Вы из службы охраны моего отца. Мне известны некоторые подробности вашего особого поручения, – он понизил голос почти до шёпота, – и, я не уверен, что деда порадует такое поведение его внучки. Не могли бы вы увезти ее отсюда?
Я с готовностью кивнул, поскольку и сам сомневался в Агатиных силах продержаться одетой и целомудренной до конца вечера. Этот человек показался мне самым приятным из всего этого семейства, пока он снова не открыл свой рот:
– Пусть она опозорится. Но только не сегодня.
Ну да, мне точно померещилось. Благой отцовской заботой тут даже не пахло.
Когда я объяснял Максу сложившуюся ситуацию, Агата упорно и безуспешно старалась стянуть с меня смокинг под заливистый хохот Вики. Парень обещал отыскать Адриана и отправить его домой. Но, поскольку Алины в толпе тоже было не видно, оставалось надеяться, что Адриан был вместе с ней.
Алина
Мой мозг отторгал услышанные ушами слова. Он коверкал и переиначивал их, словно головоломку, выискивая логическое объяснение произошедшему. Адриан принял наркотики, чтобы не думать о девушке, которая его бросила. Он не пошёл ко мне, не попросил уехать вместе домой, он даже сам не рассказал мне, кем была та блондинка в синем платье. Я только теперь поняла, что за все время вальса он не удосужился предупредить меня о ней.
Телефон разрывался от намеренно пропускаемых мною звонков. Адриан искал меня. Я не знала, какой эффект оказывал на человека принятый экстази. Папа воспитывал меня в категорической неприязни к любого вида травке или наркотику, и я всю жизнь считала отвратительными и безвольными людей, принимавшими их. Но одним из таких теперь оказывался человек, в которого я была влюблена.
Похоже, я недооценивала меру влияния родителей и старшего брата на близнецов, которых страх сначала парализовал, а после ослеплял и швырял головой вперёд в край необдуманных поступков.
– Что я делаю… – подумала я вслух, схватила телефон и бросилась из кабинета, влезая в туфли на бегу. Адриан больше не звонил, и мое ухо теперь раздражали нудные протяжные гудки. В голове роились дурные мысли, но я гнала их прочь. Я заметила на своем пути Артура, только когда врезалась в него на полном ходу. Он ловко подхватил меня, предотвратив падение и, галантно извинившись перед пожилой парой, которую задел локтем, отвел меня к окну.
– Отпусти, я не хочу с тобой разговаривать, – буркнула я, стараясь не смотреть ему в глаза.
– В подростковом возрасте мы с Адрианом очень не любили рыжих девчонок. – Неожиданно сказал Артур, прислоняясь к стене рядом со мной. – Мы дразнили их и считали жутко некрасивыми. А сейчас я смотрю на тебя и понимаю, что с годами вкусы меняются. Адриан это тоже понял.
– Что ты несешь?! – Вспылила я, рассерженно глядя на него. – Тебе 27 лет, а ты все не прекратишь это глупое соперничество с младшим братом?
– Мне незачем соперничать с ним, я могу отнять у него все, что захочу и когда захочу. – Артур резко развернулся и обхватил меня за талию. Я перестала дышать, когда он приблизил свое лицо к моему. – Даже тебя.
– Никогда!
– Алина, – улыбнулся он. От того, как мое имя прозвучало в его исполнении, я невольно сжалась. Артур был похож на опиум. Опасный, но такой соблазнительный, что хотелось вдыхать его снова и снова. Но последние слова рассеяли его чары, словно сквозняк.
– Когда он предаст тебя, знай, я рядом. Думаю, тебе стоит поискать Адриана этажом выше.
И он ушел.
Я даже не помнила, как взлетела по широким ступенькам на третий этаж. Здесь явно никого не было, и эхо моих шагов тоскливо отскакивало от стен. Но я все равно набрала его номер. Сначала я решила, что приняла желаемое за действительное, но нет. В тишине был отчётливо слышен зазвонивший телефон. Я почти бежала по коридору, преследуя звук, который наконец привёл меня к двери с табличкой WC.
Я сбросила вызов и набрала снова, чтобы убедиться, что за дверью действительно находился Адриан. Похоже, ему стало плохо от принятых таблеток, залитых, я уверена, доброй порцией алкоголя. Он никак не реагировал на истошно звонивший телефон, и я подумала о самом страшном.
Как вдруг… Из-за двери донесся звук, который я совершенно не ожидала услышать. До моих ушей долетел протяжный и хриплый женский стон. Я распахнула дверь и едва ли поверила своим глазам. На подоконнике сидела растрепанная Нина. Ее задранное до бедер синее платье, в полумраке туалетной комнаты растекалось вокруг чёрным морем. Босые ноги с силой вжимали в себя тело парня в белой рубашке и приспущенных брюках.
У моих ног валялся черный смокинг, в кармане которого безответно надрывался телефон. А я даже не могла нажать на кнопку отмены…
– Трахни меня! Трахни, как умеешь только ты, Адриан! – Рычала Нина, вцепившись парню в волосы.
Я попятилась назад, но у меня подкосились ноги, и я врезалась в дверной косяк. Они разом обернулись на меня. Нина почти коварно ухмыльнулась и потянула Адриана обратно на себя, но он… в его мутных глазах я не увидела ни одной эмоции, хоть сколько-нибудь похожей на раскаяние. Он смотрел прямо на меня еще несколько секунд, прежде чем продолжить то, что он действительно умел делать хорошо.
Трахаться и разбивать чужие сердца.
Утром в своей спальне Адриан просил меня уцелеть на том злосчастном балу, но в итоге он сам же меня и погубил.
Томас
Я периодически поглядывал на Агату через зеркало заднего вида и каждый раз заставал ее в разном настроении. Облегчение от закинутых на переднее сиденье туфель, потом недовольство заколками, запутавшимися в волосах, следом безысходность от тяжёлого корсета, натиравшего грудь, и наконец бурное желание завладеть моим вниманием посредством обнажения лодыжек и покусывания губ. Когда добровольная жертва экстази полезла на меня, я не выдержал и свернул к тротуару в самом начале Невского проспекта.
– Агата, успокойся! Ты мешаешь мне вести машину! – Строго потребовал я, но она даже внимания на это не обратила, пытаясь протиснуться ко мне на колени через узкий промежуток между передними сиденьями. Я вышел из машины с твёрдым намерением затолкать ее на прежнее место и пристегнуть, но стоило мне открыть дверцу, как Агата с воодушевлением принялась сама сдавать назад.
– Хочу прогуляться! – Радостно заявила она, проводя ногой по моей ширинке. Я хмуро сжал ее за щиколотку, отводя ногу в сторону. Насколько я знал, экстази пробуждал неслабое половое влечение и делал человека гиперчувствительным, превращая все его тело в одну сплошную эрогенную зону. Не сводя глаз с Агатиного лица, я медленно повёл пальцами вверх по ее ноге, пока не достиг кружевного края чулка. Девушка на мгновение закатила глаза и рухнула на заднее сиденье. Я захохотал и, выудив из салона туфли, поспешил ее обуть.
Главная артерия этого города, освободившись к половине одиннадцатого от основного потока людей, готовилась погрузиться в сон. Витрины магазинов приглушали свой свет, а люди спешили укрыться от морозной ночи в своих домах, кофейне или ресторане. Юбка Агатиного платья беспомощно тащилась следом за нами, заметая следы на свежевыпавшем невесомом снегу. Прошло минут двадцать нашей молчаливой прогулки, когда Агатин взгляд начал постепенно яснеть. Когда мы перешли через Мойку, она уже совершенно осознанно глядела вокруг. А потом вдруг резко остановилась и уставилась на меня в упор.
– Так это правда?
– Что правда? – Удивился я.
– Что меня невозможно полюбить по-настоящему?
– Этого я не говорил.
– Но ты сравнил меня со шлюхой. – Не унималась Агата.
– Не сравнивал. Это ты надумала в своей голове. Я лишь сказал, что ты не способна на любовь.
Агата размахнулась, чтобы влепить мне пощечину, но я вовремя схватил ее за руку и потащил обратно в сторону машины, не встретив при этом ни капли сопротивления.
– Довольно на сегодня прогулок, ты же вся дрожишь!
Но когда я обернулся на неё, чтобы выяснить причину такого неожиданного повиновения, обнаружилось, что дрожь била ее не от холода, а от слез. Я замедлил шаг, Агата остановилась совсем, опустив голову и крепко зажмурившись. Экстази больше не держал ее в плену своих иллюзий, оставив так же стремительно, как и захватив. И, хотя все ее чувства по-прежнему были обострены до предела, теперь уже ничто, кроме хорошего крепкого сна, не могло их приглушить.
– Ты ведь понимаешь, что больше я так не считаю? – Тихо спросил я, когда она громко всхлипнула.
– Я так устала от тебя, Томас! Зачем ты вообще свалился на мою голову!
С этими словами она вырвалась из моих рук и зашагала вперёд, плотно укутавшись в шубу и периодически отряхивая от снега подол. Повезло, что идти до машины осталось совсем немного, потому что я не представлял, как она ещё могла передвигаться в минусовую температуру в тех туфлях.
Отпустив ее от себя шагов на двадцать, я покорно двинулся следом. Агата остановилась, чтобы в очередной раз встряхнуть подол, когда с ней поравнялся какой-то парень. Я невольно ускорил шаг, пока не оказался на расстоянии достаточном, чтобы слышать их разговор.
– Да, я живу в этом доме и уверен, что смогу поднять тебе настроение за бокалом вина в обмен на рассказ о том, где ты провела вечер в таком сногсшибательном наряде, – дребезжал картавый голос незнакомца, который очень рискованно демонстрировал мне свою спину. Агата заметила меня, но предпочла игнорировать. Она молча рассматривала своего новоиспеченного ухажера, явно обдумывая что-то. Я решил, она выстраивала в голове какой-нибудь остроумный отказ для такого нахала, но вместо этого девушка улыбнулась и решительно сложила руки на груди.
– Вот что. Мы опустим всю эту прелюдию с разговорами, не интересными нам обоим, но я разрешу тебе угостить меня. Только это будет не вино, а текила. После мы проведём вместе ночь, а наутро ты поможешь мне застегнуть молнию этого роскошного платья, и мы больше никогда друг о друге не вспомним, идёт?
Ни я, ни незнакомец такого поворота явно не ожидали. Мои руки невольно сжались в кулаки, когда тот вплотную шагнул к Агате.
– А вот это мне уже гораздо больше нравится! Всегда бы так!
– Она никуда с тобой не пойдёт! – Рявкнул я, не выдержав. Парень вздрогнул и обернулся.
– Дорогая, только не говори мне, что это твой парень.
– Он не мой парень, – спокойно ответила Агата, – я понятия не имею, кто он.
– Слышишь, что говорит? Обознался ты.
Я молча выдернул Агату из его худощавых рук.
– Что ты творишь?! – Зашипел я, встряхивая ее и не обращая внимания на возмущение парня.
– Вась, подожди меня у ворот, ладно? Я сейчас догоню, – с соблазнительной улыбкой проворковала Агата. Но едва тот повернулся к нам спиной, как ее лицо разом приняло жёсткое выражение. – Ты мне кто?! – Зашипела она, – Опекун? Или, быть может, брат?! Твоя задача – охранять меня от Артура, а не лезть в мою личную жизнь!
– Ты же знаешь, что не способна совершить такую ошибку!
– Ошибку?! Томас, ты же сам сказал, что парни лишь хотят меня трахнуть! Так сколько же я буду лишать себя удовольствия хотя бы от бесчувственного секса? Раз уж это мой удел.
Она подобрала свою несчастную юбку и развернулась в сторону переступавшего с ноги на ногу Васи, заставив меня убедиться в серьёзности своих намерений.
Когда она потащила меня в клуб, я был уверен, что ослышался, когда рыжая подружка обозвала Агату девственницей, а, учитывая, как умело она обращалась со своей сексуальностью и способностью возбуждать парней одним лишь взглядом, я приписал ей отвязных ночек больше, чем было у меня. И я совершенно осознанно обвинял ее в распущенности в тот день на парковке, когда она довела меня почти до потери рассудка от желания поскорее сорвать с неё одежду.
Но сейчас я знал правду. И эта правда объясняла практически все поведение Агаты.
И выходило, я неподвижно наблюдал, как она уходила от меня навстречу своему потенциальному дефлоратору, от которого она все равно убежит.
Тогда я и решился. Решился броситься в этот чертов омут с головой.
– Агата! – Она остановилась, медленно обернувшись на меня через плечо. – Если ты уйдёшь сейчас, ты разрушишь то, что могло между нами быть! Я…
– Между нами ничего и не могло быть, Томас. – Агата грубо перебила меня. – Позволь напомнить, что я просто твоя работа. Это твои слова. Отвечай же за них.
Я упрямо шагнул ей навстречу, все ещё намеренный помешать совершить ошибку, но она сурово выставила вперёд руку.
– Если ты посмеешь влезть не в своё дело, я потребую у деда немедленно тебя уволить, – ледяным тоном проговорила она. Гневно сверкавшие глаза почти убедили меня в правдивости той угрозы.
И я почти дал им уйти.
Но стоило мне потерять из виду Агату, свернувшую в арку, ведущую к жилым домам, я понял, что никогда себе этого не прощу.
Когда я схватил ее со спины и закинул себе на плечо, намереваясь унести оттуда как можно дальше, девушка со всей дури принялась колотить меня по спине, требуя немедленно себя отпустить.
– Томас! Я не шучу! Одного моего слова о твоей некомпетентности будет вполне достаточно, чтобы дед тебя выгнал! – Верещала она.
Но теперь, снова держа ее в своих руках, я почти смеялся от облегчения.
– Да мне плевать! Звони, хоть сейчас. Уверен, он мне ещё зарплату поднимет, когда узнает, что я спас тебя от этого насильника! Кстати где он?! Ты заметила, он даже нас не преследует!
– Можно подумать, он не понял, какая участь будет тогда его ждать, – проворчала Агата, в последний раз ударяя меня кулаком.
Теперь вы понимаете, от кого именно из этого семейства мы хотели вас уберечь?
Глава 18. Перемены
Агата
Итак, похоже, мы все таки пережили этот вечер, этот бал, что как вампир высасывал из нас энергию несколько недель. Мы снова стали Эркертами, а это значит, совсем скоро Артур узнает о контрольном пакете. И начнётся война.
А пока Томас молча вёз меня домой. По его вине это оказался самый бесполезно принятый экстази в моей жизни. Ни полиции, ни украденной машины, ни танцев и прогулок до рассвета, как это было в Бланкенезе у деда, где мы проводили все праздники и каникулы. Не спорю, половина вечера растаяла у меня в памяти, словно в тумане, но что толку, если теперь я была в двух минутах от дома, где Адриан явно занимался любовью с Алиной, ловя кайф от выветривающегося из организма наркотика.
От обострившегося чувства отчаяния я чуть не отдалась незнакомцу с улицы, если бы Томас вовремя меня не остановил. Я силилась детально вспомнить все сказанное им, заново пережить в памяти момент, когда он оторвал меня от земли, чтобы забрать из подворотни силой, и бешеная волна возбуждения начала подниматься внутри меня. Я заёрзала на сиденье и только тогда ощутила на себе его взгляд. Мы давным-давно приехали, и я с тоской думала об одиночестве, которое нетерпеливо дожидалось меня прямо у машины. Нужно было только открыть дверцу.
– Я не хочу домой… – прошептала я, прекрасно понимая, что неизбежность отрицать бесполезно. Мне больше некуда было отправиться в платье, подол которого промок насквозь, а уставшие ноги в туфлях весили теперь целую тонну.
Но когда моя рука потянулась к ручке, Томас неожиданно заблокировал дверь. Двигатель взревел, и машина сорвалась с места.
Ночь ещё не закончилась.
Мы неслись куда-то по полночному проспекту, и я буквально трепетала от любопытства. Но каково же было мое разочарование, когда Томас свернул на парковку круглосуточного гипермаркета.
Припарковавшись, он развернулся ко мне.
– Это что за похоронный вид? Вернуть тебя домой? – Его голос звучал подозрительно весело. Я быстро замотала головой и Томас продолжил. – Там, куда я тебя везу, вообще есть нечего. Нужно купить что-нибудь, а то на этих приемах вас вообще не кормят, не удивительно, что вы все такие злые!
Выйдя из машины под усилившийся снегопад, я с тоской посмотрела на своё платье. Все таки мне стоило более бережно обращаться с ним, хотя бы, как дань уважения его создателю. Но теперь подол был забрызган грязью и насквозь пропитался влагой, слои ткани склеились и замёрзли, так что я тащила за собой корки льда.
В магазине, несмотря на позднее время, все ещё сновали редкие покупатели. Томас быстро толкал тележку перед собой, так что я едва поспевала за ним на каблуках. Не задерживаясь у полок с продуктами дольше, чем на 10 секунд, он устремлялся дальше, не давая мне ни малейшего шанса передохнуть. Но видеть, как он отправлял в корзину отвратительный вид макарон, было выше моих сил. Я скинула туфли и, подхватив их с пола, ринулась на него.
– Нужно брать итальянскую пасту! – Заворчала я, доставая с полки картонную упаковку. – Те, что ты выбрал, разварятся и склеится уже на шестой минуте! И сливки! – Я сурово заглянула в тележку. – Слишком жирные!
Сгрузив свои туфли в тележку, я со вздохом пошлёпала обратно в молочный отдел.
– Кто б знал, – ухмылялся Томас, не отставая от меня ни на шаг.
– Ещё скажи, что думал, будто я готовить не умею!
– А ты умеешь?!
Я развернулась к нему и встала цыпочки, чтобы дотянуться до его лица.
– Просто приведи меня на кухню и поверь мне, я доставлю тебе гастрономический оргазм, – смело прошептала я, закрывая глаза от непреодолимого желания коснуться губами его шеи. Руки Томаса скользнули мне под шубу и опустились на бёдра, с силой прижимая к себе.
– Осторожнее, – выдохнул он, мне в ухо, – я забрал тебя у того парня не просто так.
Приятное тянущее чувство внизу живота, которое я ощущала безостановочно последние полчаса, лишало меня воли и рассудка. Томас едва касался губами моей шеи, но я все равно ощущала дрожащий в них воздух. У меня в глазах потемнело от невыносимого желания раздеть его прямо в молочном отделе, и наконец узнать, какой же он на вкус. Я нетерпеливо извивалась в его руках, распаляемая легкими невинными поцелуями и даже не скрывала, как тяжело мне было дышать. Я вцепилась в лацканы его пальто и в изнеможении закрыла глаза: мне было этого недостаточно.
– Все ещё не хочешь меня? – Хрипло шепнул Томас в мой приоткрытый рот.
– Нет, – еле-еле выдавила я. Он тут же отпустил меня и отступил на шаг, от чего я едва не потеряла равновесие.
На кассе мне стоило огромных усилий втиснуть обратно в туфли свои отёкшие ноги. Стараясь игнорировать лишь усилившиеся во всем теле пульсации, я думала о том, как выберусь наконец из своего неудобного платья, от которого уже ныла вся верхняя часть тела, и смогу вдохнуть полной грудью.
Наконец, мы могли ехать дальше. Машина сорвалась с места и продолжила рассекать темноту, увозя меня в неизвестность.
Томас остановился на светофоре, а я расстегнула шубу и повела рукой от шеи к груди, уперевшись пальцами в жесткий край лифа. Сжимая и расслабляя бёдра, я пыталась хоть немного умерить своё сексуальное напряжение. Томас неотрывно смотрел на меня через зеркало заднего вида. Под его пылающим взглядом я снова заёрзала на сиденье.
– Мы приехали, – с облегчением в голосе произнёс Томас, паркуя машину в маленьком уютном дворике, со все сторон закрытом старенькими но довольно высокими шестиэтажками, где в нескольких широких окнах горел тёплый жёлтый свет.
– Куда ты меня привёз? – Неуверенно спросила я, когда он выудил из кармана пальто ключи и открыл передо мной железную дверь в тускло освещённый подъезд, в котором стоял плотный запах сигаретного дыма.
– Я снимаю здесь квартиру. – Спокойно объяснил Томас, вызывая лифт, – правда, ты не даёшь мне в ней бывать.
– Ты должен быть благодарен, – я скептически оглядывала исписанные стены дребезжавшей коробки лифта, увозившей нас на самый верх, – место так себе.
– Я снял ее только из-за вида. Но опять же ты не даёшь мне им наслаждаться.
– Насладишься им завтра утром, – неожиданно для самой себя шепнула я.
Томас переступил черту, которую довольно резко обозначил в первый день нашего знакомства. Он привёз меня к себе домой, в место, где жили его вещи, пригласил в свой мир, а это значит, я больше не была для него просто работой.
Значит, этой ночью могло случиться все, что угодно.
Я ожидала увидеть крохотную квартирку с нагромождением никак не связанной между собой мебели, но вместо этого, когда выключатель хлопнул за моей спиной, все пространство озарилось яркими светодиодными лентами, вшитыми под потолком.
– Это студия! – Удивлённо проговорила я. Никаких дверей и стен, огромное отремонтированное пространство было обставлено новенькой мебелью, выдержанной в тёмных древесных тонах. Просторная кухня с чёрным мраморным островком переходила в зал с огромным во всю стену окном, закрытым плотной портьерой. Плазменная панель на стене, большой диван с пушистым пледом и пустой стеклянный столик у него, все просто кричало о том, что квартира тосковала без постоянного хозяина, собирая пыль и простаивая без дела.
– Но тут нет твоих вещей!
– Они все в спальне. Ты не дала мне возможности их распаковать, – невозмутимо отвечал Томас, снимая пальто и поднимая с пола пакет с продуктами. Я проводила его взглядом до кухни и скинула свои ненавистные туфли.
– Пытаешься вызвать во мне чувство вины? – Поинтересовалась я, вылезая из шубы.
– Нет! Я и так знаю, что оно в тебе отсутствует, – со смехом отозвался Томас. – Надо бы тебе переодеться.
Он снова приблизился ко мне, пробегая глазами по моему начавшему оттаивать подолу. Он уже снял смокинг и я не могла оторваться от очертаний его корпуса, угадываемых через рубашку. Мое сердце трепыхалось, словно на американских горках, когда я подняла на него глаза. Внутри меня все ныло от желания, я закусила губу, пытаясь сохранять спокойствие. Дрожащими руками я коснулась молнии платья. Я мечтала потянуть ее вниз с той самой секунды, как Вика на мне ее застегнула, но теперь под пылающим взором Томаса мне хотелось этого гораздо больше. Когда платье упало к моим ногам, а я с облегчением набрала полные лёгкие воздуха, его синие глаза потемнели.
– И во что я должна переодеться? – Прошептала я, вышагивая из горы ткани, расплывшейся у моих ног. Не сводя с меня глаз, Томас выправил рубашку из брюк и начал медленно расстегивать пуговицы. Мое дыхание сбивалось уже бесчисленное количество раз, возбуждение достигло своего пика, когда белоснежная ткань сползла с его плеч, обнажив идеально гладкую загорелую грудь с угадываемыми кубиками пресса и выразительными косыми мышцами. Я в изнеможении отвела глаза, когда Томас протянул мне свою рубашку.
– Подойдёт? – Хрипло спросил он. Моя рука дрожала, когда я приняла из его пальцев ещё нагретую его кожей рубашку. Когда я утонула в ее широких рукавах, его головокружительный запах окутал меня до кончиков пальцев. Под его взглядом, следившим за каждым моим движением, я чувствовала себя совершенно голой, но упорно застегивала на себе маленькие пуговицы. Я скользнула руками под рубашку и расстегнула бюстгальтер, благо, он был без бретелек, и с вызовом глянула на Томаса. С его губ сорвался тяжёлый вздох. Не сводя с него глаз, я отстегнула порванные чулки, отправив их вместе с поясом на пол к бюстгальтеру.
– Я готова делать ужин.
Я старалась придать голосу как можно больше убедительности. И, для подтверждения серьёзности своих намерений, я прошагала мимо Томаса в сторону кухни. Он следовал за мной, как тень, перемещаясь от холодильника к раковине. Когда я вернулась с продуктами для карбонары к столешнице, Томас одним ударом вышиб из моих рук бекон, пармезан и пачку сливок и с силой вжал меня в холодный мрамор. Его горячая грудь упиралась мне в спину, его руки скользнули под рубашку, начав медленно ласкать мою кожу, покрывавшуюся мурашками от его прикосновений.
– Я очень голодный, – прошептал его невозможный опьяняющий голос рядом с моим ухом. Широкие ладони накрыли мою грудь, и я, теряя контроль, откинулась головой ему на плечо.
– Карбонару делать всего 15 минут… – едва дыша, отозвалась я.
– Слишком долго ждать.
Томас рывком развернул меня к себе лицом и впился губами с той страстью, что мы так долго распаляли друг в друге. Он целовался безумно хорошо, и я не представляла даже, что ещё он мог вытворять своим ртом. Я провела языком по его нижней губе, давая понять, что мне мало простых поцелуев, и он беспрекословно протолкнул мне в рот свой. Он не стал церемониться со своей рубашкой как прежде и грубо разорвал ее прямо на мне. Ткань затрещала, но я лишь поскорее хотела от неё избавиться, поскольку та отделяла меня от Томаса. Его грудь была тверда, как камень, когда он прижал меня к себе. Я высокая, но в его сильных руках чувствовала себя совсем крошечной. Мои руки сжимали его тёмные волосы, гладили безупречные, перекатывавшиеся под пальцами мышцы, когда он, тяжело дыша оторвался от моего лица. Его затуманенные страстью глаза, ставшие почти чёрными, без тени улыбки смотрели на меня:
– Не остановишь меня?
В какую-то секунду в моей голове мелькнула недобрая тень, но я отбросила прочь дурные мысли.
– Том… Я хочу тебя… – прошептала я, смело глядя на него в упор. Томас зарычал и снова накрыл мои губы своими. Руки нетерпеливо скользнули к линии его брюк, с замиранием сердца я провела пальцами ниже, чтобы ощутить под ними мощную и твёрдую концентрацию его желания. Но когда я попыталась сократить количество ткани между нами, Томас отчаянно замотал головой и, схватив меня за бёдра, поднял в воздух и усадил на столешницу. Но холод камня не мог умерить желание, бушевавшее между моих ног. Я ждала, что Томас сам снимет с себя брюки, но вместо этого он с почти звериным рыком обрушил кулаки на столешницу по бокам от меня. Уперевшись головой мне в грудь он пытался совладать с собой.
– Я не могу, – выдавил Томас, поднимая наконец голову и снимая со своего плеча мою руку, чтобы прижать ее к своему глухо и часто стучавшему сердцу. – Не могу делать это с тобой, когда я…
– Как ты узнал? – Чуть слышно спросила я, чувствуя как уже знакомое оцепенение, словно ядовитая змея, вновь выползало из своей засады, чтобы сковать меня по рукам и ногам. Оно делало так всякий раз, когда я позволяла парням подобраться к себе слишком близко. И оно впервые проспало свой выход, когда я оказалась в руках Томаса. Если бы он мне не напомнил…
По моему телу пробежала отнюдь не возбужденная дрожь, и парень почувствовал это. Он молча снял меня со столешницы и на руках отнёс на диван, где завернул нас обоих в мягкий вкусно пахнувший плед.
– Не вырывайся, ладно? Я не причиню тебе зла, обещаю, – прошептал он, нежно касаясь губами моего плеча.
– Том, откуда ты узнал? – Повторила свой вопрос я, не в силах избавиться от напряжения и готовности двинуть его локтем по яйцам, чтобы убежать.
– Утром я запрашивал подтверждение твоего рассказа про шрам. Слишком жуткая история, прости. В доме твоего деда вам с Адрианом сопереживают больше, чем ты думаешь. Детка, не отводи глаза, – Томас мягко повернул мое лицо к себе. Он думал, я боялась его. Но он никогда не вызывал во мне панической атаки, что накрывала меня всякий раз, когда какой-нибудь парень готов был заняться со мной сексом. В моем сердце растекалось тепло от того, как он назвал меня, и это тепло топило собой оцепенение.
– Прости меня за все те мерзости, в которых я обвинял тебя. Я не знал. Я не знал, что… – похоже, мой телохранитель сам собирался с духом, чтобы это сказать.
– Что Артур пытался меня изнасиловать, когда мне было четырнадцать? – против воли меня снова била крупная дрожь.
Я думала, этого никто не знал. По крайней мере, Адриан не знал точно. Я хранила своё целомудрие так долго не потому, что ждала того самого, и не потому, что крутила с парнями вхолостую из удовольствия. Никто не отвергал меня, просто я сама бежала. Бежала от парней всякий раз, когда на мне оставалось небезопасно мало одежды, а их губы шептали мне всякие пошлости. Обычно это просто перекрывал белый шум, следом за которым раздавался голос моего старшего брата: «никто не узнает, Агатик, позволь мне трахнуть тебя всего разок. Ты растешь такой горячей, сестрёнка!». Тогда ему было 19, он был уже не ребёнком, а психически нездоровым человеком.
