Текст книги "Потерянные Наследники (СИ)"

Автор книги: Кэсси Крауз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Глава 4. Отверженный

Агата

Я находилась в самом начале длинного узкого коридора, кирпичные стены которого были склизкими от сырости и темноты. Его дальний конец был отчетливо виден благодаря узкой полоске солнечного света, такой желанной и недосягаемой. Я не могла убежать, ведь с другой стороны дорогу мне преграждало главное чудовище моих ночных кошмаров. Его глаза возбужденно сверкали в темноте, руки бесцеремонно блуждали по моему едва оформившемуся телу.

– Сестренка, ты стала такой сексуальной, могу я с тобой немного поиграть? – Почти стонал он в мое пылающее ухо. А я, парализованная ужасом, таращилась в пустоту, стараясь не думать о том, как же сильно он был похож на нашу мать. Он забрал ее у нас всю без остатка. Наш старший брат.

Когда его рука нырнула мне под майку, я закричала и… проснулась. Сердце бешено колотилось где-то в рёбрах, воздуха в лёгких не хватало. Почему я до сих пор вижу этот сон? Ведь с того момента прошло целых семь лет.

Дверь в спальню тихо скрипнула, и внутрь заглянула голова Макса.

– Ты в порядке?

– Прости, я тебя разбудила? – шепнула я, – Мне приснился страшный сон…

Он сонно кивнул и шагнул ко мне. Не спрашивая разрешения, улегся рядом, обняв меня. И тут же стало так уютно, будто я засыпала с ним каждую ночь уже несколько лет, свободная от плохих сновидений, в которые он не отпускал меня, всю ночь держа в своих руках. Я уткнулась носом Максу в грудь и вдохнула пряный аромат парфюма. Его рука успокаивающе гладила мою спину, а мне просто хотелось раствориться в этой ночи и забыть обо всем. С Максом у нас всегда была какая-то особенная связь.

– Я останусь с тобой, – прошептал Макс где-то рядом с моим лбом, но ответить я не успела, поскольку сон уже отнял мне язык.

В следующий раз я проснулась от того, что мне нечем стало дышать. Во сне Макс так сильно сжимал меня, что приток кислорода грозил закончиться в любую минуту. Ощутив мое неуверенное шевеление, парень проснулся и прижался лбом к моему:

– Снова кошмар? – Он был ко мне так близко, что наши губы почти ощущали друг друга, и все мое существо тянулось к нему со страшной силой.

Я мотнула головой:

– Дышать тяжело. Макс… – но как же тяжело мне было не дышать, а сопротивляться, когда переплетались наши вдохи и выдохи, когда так ужасно хотелось самой обхватить его за шею и впиться губами. В комнате было темно, но в глазах все равно потемнело от пробежавшей по телу дрожи.

Макс хороший, он мой друг и не заслужил той роли, что я отводила парням в своей жизни: быть соблазненным и брошенным, ведь иначе я просто не умела. Спасибо моему старшему брату.

– Макс, это все совершенно неправильно, – выдохнула я с трудом.

– Я ведь твой друг, мне можно, – смешливо возразил Макс. Но я гнула своё:

– Я чувствую, что ты очень хочешь любить и быть горячо любимым. Мы правда дружим с тобой столько лет, именно поэтому я говорю тебе прямо: я не могу тебе этого дать. Но очень хочу, чтобы ты был счастлив уже теперь…

– Мы все равно продружим с тобой еще столько же и в сотню раз больше.

– Правда?

– Да. А теперь засыпай, ладно? – Макс снова обнял меня и закрыл глаза. Я медленно потянулась к нему и коснулась губами виска. На прощание.

Чувствовала, когда настанет утро и я окончательно проснусь, его уже рядом со мной не будет.

***

Меня разбудили голоса, доносившиеся с кухни. С хриплым прокуренным голосом Руслана смешивался пронзительный женский фальцет. Сообразив, что он принадлежит моей Эллине, я пулей вылетела из кровати. Нельзя было оставлять их надолго наедине, это было чревато половым актом буквально на нашей кухне! Бессовестная парочка, которая выделывалась друг перед другом, как только могла, подогревая сексуальный пыл.

Сурового вида шкаф с помятым, но довольно таки симпатичным лицом, украшением которого служили яркие серые глаза, так удачно контрастировавшие с коротко стрижеными тёмными волосами, чуть ли не с пеной у рта распинался об абсолютной «беспонтовости» современного комедийного жанра в кино.

– Если бы не Вуди Аллен! – Гремел на всю квартиру Руслан. – Можно было бы смело вырывать себе глаза!

– Ты из какого столетия выкатился, дедуля?! – верещала в ответ Эллина.

– Нет, нет, ребята, все замечательно, не беспокойтесь, я уже все равно собиралась вставать, – хмуро пробубнила я, минуя Руслана и хватая Лину за рукав.

Мы должны были повторить презентацию по оптимизации денежных потоков в то утро, но я никак не могла отделаться от беспокойства, ворочавшегося в груди с того самого момента, как я открыла глаза.

Руслан и Адриан с мокрой после душа головой готовили две сковородки шакшуки, пока мы с Эллиной по очереди тараторили слайд за слайдом, стараясь уложиться в регламент.

– Стоп, – отозвался Руслан, останавливая на телефоне секундомер, когда прошла десятая минута.

– Черт, ещё 2 слайда с выводами, – Эллина мрачно закусила губу, – давай уберём описание отчета о движении денежных средств? Пусть просто пример на слайде останется.

Я согласно промычала в ответ, заметив на варочной панели грязный ковшик, в котором ночью варила шоколад. Макс стоял позади и шёпотом подпевал песне группы Скрипт, и слова щекотали мне шею, заставляя сбиваться дыхание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– А чего Макс так рано свалил? Обещал подкинуть, – поинтересовался Руслан, измельчая кинзу.

Адриан передернул в ответ плечами:

– Я спал, когда он ушел. К отцу, наверно.

Я даже не заметила, что вся обратилась в слух и забыла о презентации напрочь. Эллина непонимающе хлопнула меня тетрадью по коленке.

– Сосредоточься, Агатик.

Но я не могла. Я даже не осознавала, как вернулась в свою спальню, где между подушек уже вовсю валялся Тайлер, и как в руках оказался телефон, а Максу ушло смс:

«Почему ты уехал? Парни готовят шакшуку».

Ответ пришёл мне спустя три минуты. Я сосчитала.

«Если бы мы проснулись вместе, ты бы смогла меня отпустить?»

Телефон выскользнул из моей руки. Когда я нагнулась, чтобы поднять его, на экране высветилось новое уведомление.

«Агатик, расслабься. Мы просто снова выбрали не то время. Это ничего между нами не изменит, сестричка».

Я улыбнулась, беспокойство в груди в очередной раз шевельнулось и вдруг растаяло. Эллина зашла ко мне и забралась с ногами на кровать. Щеки ее раскраснелись, как всегда выдавая бушевавшие внутри неё эмоции.

– Этот бритоголовый орангутанг такой умный и такой агрессивный, что я… – зашептала она.

– Что ты даже NOPAT и EBITDA произносила как что-то пошлое, – хихикнула я, выглядывая из-за ширмы и застегивая на боку молнию твидового платья.

– А давайте устроим вечеринку?! – Неожиданно выпалила подруга. – Ты вспомни, когда последний раз мы тусовались в этой квартире? Это же аж в начале марта было! Помнишь, как мы стали играть в семь минут в раю? – Эллина захохотала, – заперли Свята с Ниной! Как они дразнили беднягу Адриана! О! Нет нет! Помнишь это! – Ее уже было не остановить. – Вы тогда с Максом напились и стали песню какую-то горланить, мы вас на балкон вытолкали проветриться, и дверь заклинило!

Эллина от смеха почти икала.

– Мы потом лежали с температурой под 40, а ей весело, – но я сама засмеялась, вспомнив переписку, которую мы с Максом вели, одновременно пребывая в том болезненном бреду, в который нас вогнал весенний грипп.

– Ну пожалуйста, – начала умолять Эллина, – я так соскучилась по тестостерону, бьющему из всех щелей и по неизвестности относительно того, с кем проснешься на утро! Давай устроим вечеринку? Скажем, в конце ноября, когда мы закроем контрольные точки? Ну пожалуйста, пожалуйста! – Эллина умоляюще вскинула руки.

– Ну а что Адриан скажет? Ты спросила? – Я почти сдалась.

– Он согласен! – Из кухни прогремел голос Руслана. Ой, ну конечно. Можно было не сомневаться, что уж этот точно уши греть будет.

Эллина радостно взвизгнула.

– Только, чтобы никаких парочек! Пусть все приводят свободного друга или подругу. Не хватало нам тут ещё дома сопливых свиданий, договорились?

– Я за! – снова проорал Руслан.

На том и порешили.

Глава 5. Инопланетяне

Адриан

Чем круче у вещи бренд, тем дороже ее химчистка, чем круче машина, тем больше нулей в стоимости ее ремонта. Повседневные очевидные факты, против которых уже давно никто не бычится. Но почему, чем древнее и родовитее собачья порода, тем активнее тебя обдирают как липку?

Спустя неделю после вымоленного из меня обещания устроить вечеринку, необходимость плановой прививки погнала меня за вакциной для Тайлера на другой конец города. Ради 7000 за стеклянную колбу размером меньше моего мизинца, я отстоял двухчасовую пробку в один конец и уже почти выполз из транспортного коллапса в другой, когда в кармане завибрировал телефон.

– Муррр, – не дожидаясь моего ответа, в трубку заурчала Агата, – ты самый лучший братик на свете!

– Агатик, чего тебе надо?

– Я тебя очень люблю.

– Короче!

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня купил…

– Я так понимаю, мне опять надо в магазин товаров для женщин?

Агата согласно замычала в трубку.

– Ну почему ты сама не можешь покупать эти штуки себе?! Я же не прошу тебя покупать мне презервативы!

– Я не думала, что они сегодня начнутся… ну Адрик, ну пожалуйста, это последний раз, обещаю!

– Ладно, не ной. Куплю я, все, пока!

В чем на самом деле заключается связь близнецов? Почему ученым так нравится исследовать таких, как мы? Я отвечу. И нет, это никак не связано с покупкой тампонов!

Это больше, чем брат с сестрой разного возраста, больше, чем друзья, которые знают друг друга с самого детства. Мы знали друг друга ещё до рождения, и ещё до появления на этот свет мы были вместе. Именно в этом заключалась наша уязвимость. Мы были близки настолько, что мало кто мог понять эту связь, близки настолько, что я сейчас парковался у неоновой малиновой вывески магазина косметики. Близки настолько, что однажды это уже сыграло с нами злую шутку.

С облегчением выудив из бардачка чехол с солнцезащитными очками, я вышел из машины. «Ладно, парень, просто возьми и сделай. Максимум, что они подумают, это какой ты заботливый. В худшем – что ты тряпка и каблук». И вот этот исход как обычно выбил меня из колеи.

К цели я был уже довольно близок, мялся на седьмой ступеньке от входа, когда прошедшая было вниз девушка развернулась и уставилась на меня.

– Привет, – нерешительно сказала она. Я непонимающе глянул на неё и неожиданно узнал Алину. Все тот же пуховичок и мерзкая шапка, но в дневном свете ее волосы уже не казались мне рыжими, а приобрели почти благородный янтарный оттенок. С порозовевшими от декабрьского мороза щеками, она была такой ненаигранно естественной и почему-то очень уставшей.

Я выдавил из себя улыбку: ну до чего ж она была похожа на ребенка.

– Что ты тут делаешь? – Поинтересовалась она.

– Сестра попросила кое-что купить, – максимально небрежно отмахнулся я, – а ты?

– Я тут работаю, моя смена только что закончилась.

– Здесь? Свят говорил, ты работаешь в кофейне…

– Там я работаю со среды по пятницу, в понедельник и вторник здесь, – Алина покраснела, но я совершенно не хотел ее смутить.

– Копишь на что-то? – Поинтересовался я, бесцеремонно сканируя ее взглядом. На этот вопрос девушка отвечала с улыбкой.

– Я помогаю кое-кому. А почему ты не заходишь? Агата что, попросила тебя купить тампонов? – хихикнула она. Но едва Алина увидела, как я изменился в лице, улыбка моментально сползла с ее лица.

– Извини, не смешно получилось, просто я смотрю сериал, и на днях там была такая сцена, и… – залепетала она, – глупо в общем.

– На самом деле, ты права, – коротко отозвался я. И тут она одним махом разрушила в моей голове уверенность в безнадежности женского пола, вполне себе крепкую конструкцию, которую я строил ради собственного же спасения.

– Если хочешь, я могу купить. Только ты скажи, какие надо.

– Самые дорогие, – проговорил я, протягивая Алине деньги. Только когда она скрылась за стеклянными дверьми, я понял, что повел себя как самый настоящий дегенерат. В шоке от себя самого, я нацепил на нос очки и отвернулся от этого чертового магазина.

– Вот держи, – прозвучал над моим ухом весёлый голосок, и перед носом возник кричаще розовый пакет с цветами.

– Алин, ты прости. Я обычно более презентабелен в общении с девушками… если честно, я стараюсь говорить как можно меньше, но… – чувак, заткнись, я умоляю тебя. Останови этот речевой позор, пока она не запомнила тебя, как самого тупого парня, которому в добавок купила средство женской гигиены.

– Эй, – рука Алины неожиданно легла мне на предплечье, – не волнуйся, все в порядке. Ничего такого в этом нет.

– Тогда давай я реабилитирую себя и отвезу тебя домой? – Выдал я, неожиданно для себя самого.

Ну приехали, если эта девчонка не таскает с собой паспорт, меня, чего доброго, еще посадят за совращение малолетних.

– Если честно, мне не домой… – ответила Алина, и в ее голосе, разумеется, прозвучало огорчение.

– А куда? – Зачем-то спросил я.

– Мне нужно в Ботанический сад, – нерешительно сказала она.

– Садись в машину.

Дебил. А она точно ведьма! Иначе зачем я добровольно тащусь с ней в противоположный конец города?!

Оказавшись в ещё не остывшем салоне, я закинул подальше под сиденье сзади несчастный пакет и настроил Алине подогрев сиденья. Сначала она жутко стеснялась, и ее смущение спирало воздух даже в моих лёгких. Чтобы как-то вывести ее из мешавшего мне оцепенения, я включил с телефона плейлист, который всегда требовала Агата, потому что собственноручно собирала в него самые новые и модные песни. Прошла минута, может две, девчонка сняла шапку и, наконец, расслабилась. Песне на четвёртой музыку прервал звонок, который я принял с бортовой панели. На весь салон тут же прогремел голос Руслана:

– Друс! Ты где?!

– Здорова! Катаюсь.

– Ты один?

– Не совсем, – я покосился на Алину, которая изо всех сил делала вид, что смотрит в окно и не слушает наш разговор, – Русик, ты чего такой серьёзный то?

– Адриан, есть кое-что, это касается Артура.

Я схватил телефон и отключил громкую связь.

– Что? – прохрипел я.

– Я везу его в аэропорт, он дал мне штуку, чтобы я купил ему латте в кофейной будке. Если б не это, и предупредить бы тебя не смог, – быстро рапортовал Руслан.

– Как долго он здесь?

– С неделю. Жил в квартире недалёко от представительства. Приехал со своим телохранителем и заказал другого водителя. Что-то заподозрил. А тут он раньше времени сорвался, а парень на другом объекте. Вот меня и вызвали. Друс? Друс, ты там?!

– Да, – прорычал я, – сколько времени?!

– Адриан…

– Сколько?! – рявкнул я.

– 20 минут это максимум, что я могу протянуть, но ты же не…

– Я буду там!

– Друс! Не забывай, ты не один в машине! Алло?!

Но я уже отключился. Причём не только в отношении разговора. 20 минут. Это все, что у меня сейчас было. Нога впечатала педаль газа в пол, я крутанул руль и развернулся в обратную сторону через двойную сплошную. Возмущённые гудки со всех сторон я мысленно слал на три буквы, впрочем как и светофоры с камерами. Мне нужно было успеть. А от гаишников я откуплюсь.

Только когда машина с рёвом вылетела на скоростной диаметр и гнала под 150, я вспомнил о Алине. Девчонка вжалась в сиденье и застывшими глазами, блестящими от испуга, таращилась на дорогу. Она молчала, и я не стал ничего объяснять. Я ослеп от тупой жажды успеть. Волчок заурчал и накинул ещё десятку. Ещё чуть-чуть и мы бы достигли скорости, которой самолёт отрывается при взлёте от земли.

Оставалось минут 5, когда мы влетели в зону аэропорта. Лишь тут, ползя на 30 километрах в час к зоне бизнес класса, я ощутил, что у меня побелели от напряжения пальцы, мертвой хваткой сжимавшие руль. Через несколько машин впереди я уже видел чёрный бронированный мерседес Руслана. Вильнув к тротуару, я заглушил машину и вынул ключ.

– Алин, я не прошу понять и простить, что я сейчас сделал. Знай только, что я не специально. Это все очень важно для меня. Если бы я не гнал, этого шанса мог бы ждать год или больше. Если ты хочешь, я дам тебе денег на такси, или я отвезу тебя сам, если ты готова ждать, – быстро проговорил я, глядя сквозь девушку на стеклянные двери аэропорта. Я не ждал от неё понимания, просто почему-то не хотел, чтобы еще и такая, как она, мне в лицо высказала, какой я мудак.

– Я подожду, – донёсся шёпот до моих ушей.

Ровно в тот момент, когда я вышел из машины, застёгивая пальто, на подступах к дверям показалась фигура высокого мужчины в безупречно скроенном твидовом костюме с дорожной сумкой и пальто на сгибе локтя. Мне не нужно было видеть его глаза через солнцезащитные очки, чтобы узнать Артура.

В три прыжка я нагнал его и замер прямо перед ним.

Сначала он предпринял попытку обойти меня, но я не дал ему этого права.

– Привет, – неуверенно поздоровался я.

С тяжёлым вздохом, будто знаменитость, которого уже порядком доконала неугомонная фанатка, Артур снял очки.

– Добрый вечер, Адриан. Ужасно выглядишь.

– А ты неплохо, и костюмчик зачетный, прямо щегол.

– Я смотрю ты все со сворой своей якшаешься? Даже говорить стал, как они.

– А ты меня на себя не ровняй.

– И не буду. Пять лет назад я бы, может, ещё рассмотрел этот вариант, но не теперь.

– Артур. Ты забрал у нас все. И мы не возражали. Но бабушку с дедом…

– Ты думаешь, если бы дед хотел вас видеть, он бы не прилетел?

– Через полтора месяца у нас день рождения, 21. Я не за себя прошу, а за Агату. Пожалуйста, Артур, сделай что-нибудь. И больше я не буду искать встречи с тобой, – тихо проговорил я.

– Ах за Агату. За нашу милую добрую алкоголичку и наркоманку. Действительно, что мне стоит, уговорить деда принять вас на один вечер… 25 декабря в консульстве будет Рождественский вечер. Я скажу, чтобы вам прислали приглашения.

– Артур! – Выдохнул я. – Спасибо!

– Но это ваш последний шанс. Облажаетесь как обычно, и больше ты от меня ничего не получишь! Две паршивые овцы…

Артур развернулся, собираясь уходить, но его последние слова я уже стерпеть никак не мог.

– А ты не боишься, что скоро я смогу предъявить права на долю в компании деда?!

Артур рывком подскочил ко мне и вцепился в воротник:

– А ты мне тут угрозами не сыпь, а, – зашипел он, – твои 25 % акций перейдут ко мне по твоей же воле. Или ты забыл наш уговор?! Мое слово против твоего, проверим?! В очередной раз! Тебе мало, что у вас отобрали фамилию?! Останетесь без какой-либо денежной поддержки, отнимем ваши тачки, шмотки и квартиру! Даже шавку вашу, и ту продадим! Ты понял?! Ты будешь молчать, а после бала с семьёй, независимо от его исхода, перепишешь свою долю на меня! Ясно?! – Артур тряхнул меня и, оттолкнув от себя, выжидающе и свирепо на меня глядел.

Сгорая от унижения и беспомощности, я заставил себя кивнуть.

– Ах да, совет, – Артур, уже было решивший уйти, о чём-то вспомнил, – если вы с Агатой и дальше собираетесь нюхаться с этими беспородными, типа той рыжей, что сидит у тебя в машине, шансов реабилитироваться на балу у вас не останется вообще никаких.

В каком-то странном оцепенении я стоял на месте, давясь от оскорблений и унижения, которые мне нужно было проглотить. Когда Артур скрылся из поля моего зрения, на плечо легла чья-то тяжёлая рука.

– Руслан, – проговорил я в ответ на слова сочувствия, – сколько он тебе заплатил?

– Что?! Что ты несёшь, Адриан?

– Отвечай мне, сколько?! – Рявкнул я, развернувшись и смахнув его ладонь со своего плеча.

– Сто в месяц, – с трудом ответил он.

– Как долго?

– Весь этот год.

– Почти полтора миллиона… – ухмыльнулся я, – по красивой цене ты нас продал. Брат.

– Но как ты…

– Руслан, я что, по-твоему, совсем идиот?! А Артур похож на человека, который пьёт кофе из картонных стаканчиков?! Я знаю все его повадки. Ему нужно было встретиться со мной, потому что позвать нас на этот Рождественский вечер велел дед. Вы разыграли весь этот цирк, поскольку Артуру «не по породе» самому ко мне приезжать. А я же, совсем как пёс, пробегал за ним весь прошлый год! Ты хорошо повеселился?!

– Друс, – выдохнул он, – прости меня… эти деньги, они мне были нужны очень.

– Тогда, пока он тебе платит, сделай одолжение! Не приближайся ни ко мне, ни к Агате! – Прорычал я, – Не смей!

– Адриан!!!

Но я уже ушёл.

Наверно он видел, как я почти бежал к своей машине, как рухнул на сиденье и захлопнул дверцу.

Опустив голову с руками на руль, я изо всех сил пытался побороть гнев, ураганом бушевавший внутри. Меня почти тошнило от этого бессилия, от отвратительного унижения, через которое мне приходилось проходить всякий раз, когда я срывался в погоню за Артуром, от осознания, что нас с сестрой так запросто продали! Артур оскорбил всех наших друзей, сравнил с дворняжкой Алину, которую я сам едва знал, и которой досталось уже лишь от знакомства со мной! И я ничего ему не мог ответить! НИЧЕГО!

– Адриан, тебе очень плохо? – Прошептал дрожащий голос рядом с моим ухом.

Я повернул голову на бок и молча уставился на Алину. И… в ее глазах я увидел слезы.

– Что они с тобой сделали? – Снова зашептала она, склоняясь ко мне ближе. – Кто этот человек? Вы с ним чем-то похожи…

– Мой старший брат, – тихо отозвался я, – почему ты плачешь?

– Я не пл… просто… просто мне за тебя очень больно.

***

Мы ехали в полной тишине, не нарушая ни ее, ни скоростной режим. Хотя в этот раз молчание устраивало нас обоих. Я слушал ровное гудение двигателя волчка, которое успокаивало меня лучше любого антидепрессанта, Алина, задумавшись о чём-то, следила за дорогой через окно с моей стороны.

Так мы и достигли места, куда я обещал привезти ее изначально. Я остановился перед резными воротами Ботанического сада и заглушил машину.

– Спасибо, что подвез, – Алина мягко улыбалась, внимательно изучая выражение моего лица.

– Прости, что так долго.

– Ничего, – одними губами отозвалась она. Выйдя из машины, она осторожно закрыла дверцу (так бережно с волчком еще никто не обходился) и зашагала вперед, на ходу натягивая свою нелепую шапку. А потом неожиданно развернулась и побежала назад.

Я не успел понять, что она забыла, как дверца распахнулась, и голова Алины нырнула в салон.

– Адриан, хочешь пойти со мной?

– А я не помешаю?

– Конечно нет, – улыбнулась она.

Я не понимал, зачем согласился и куда она вела меня, потому что ни в какой Ботанический сад мы, как оказалось, заходить не собирались. Под начавшимся снегом мы двигались вдоль длинного каменного строения, пока, наконец, не свернули в какой-то двор. Почти все его пространство занимало неказистое здание со стеклянной крышей. В прошлой, возможно, лучшей, жизни это было пожарное депо.

Остановившись на пороге, Алина довольно улыбнулась:

– Готов?

– Разумеется, – хмыкнул я, все еще ни черта не понимая. И она распахнула передо мной старые скрипучие двери. С порога меня тут же обдало густым и спертым, теплым воздухом.

– Не стой, – хихикнула Алина, задвигая дверной засов, – раздевайся, сюда нельзя в верхней одежде.

Взяв из моих рук пальто, она повесила его в старенький шкаф, до того пропахший средством от моли, что щипало в носу.

– Аля, это ты? – Неожиданно раздался зов скрипучего мужского голоса откуда-то из глубины помещения.

– Я! – отозвалась Алина, взглядом приглашая меня следовать за собой.

Парник. Это был гигантский парник. Всевозможные пальмы в старых деревянных кадках, длинные ряды каких-то кактусов, комнатных цветов в банках и горшках всех окрасок и размеров, плющи и виноград, плотным ковром увивавшие стены и упиравшиеся в грязный стеклянный потолок. Вот место, где мы оказались.

Но самое главное! В середине этого огромного балкона возвышалась деревянная беседка, выкрашенная в облупившуюся белую краску. А на ступеньках стоял самый настоящий самовар! С сапогом наверху! Я клянусь. Я действительно это видел. Внутри же самой беседки громоздились плетёные стол и стулья, на одном из которых возвышался граммофон, победно сиявший начищенной медью раструба.

– Охренеть, – выдавил я в конце концов, – что это за место?

– Но-но-но, юноша, здесь не пристало так выражаться! – Из-за пальмы, насмешливо грозя мне пальцем, вылез какой-то дед в широких штанах и вязаном свитере. Его борода и волосы были настолько седы, что издалека могло показаться, будто они сделаны из мыльной пены, и вот-вот все пузыри лопнут.

Дед приблизился к нам и протянул высушенную загорелую руку. Удивительно, но его рукопожатие, несмотря на морщины и старость, было очень решительным и сильным.

– Здравствуйте, меня зовут Адриан, – представился я.

– Как как? – С дедом поравнялась бабушка. У меня такой никогда не было. Настоящие влажные и нереально добрые глаза и морщинки в уголках, лицо, на котором немилосердно отпечатались прожитые годы, стальные волосы, собранные на затылке, огромная пестрая юбка и заправленная в неё пуховая шаль.

– Адриан, – повторил я, улыбаясь.

– Сынок, откуда ж ты родом-то?

– Я родился в Гамбурге, но мать у меня русская, – коротко объяснил я, надеясь, что расспросы не продолжатся.

– Нюра, отстань от него, – мягко отозвался дед.

– Андрюша, ты голодный наверно? Мы ждали только Алю, но еды хватит тут на всех, проходите скорее!

– Бабуля, подожди, дай я вас представлю хоть Адриану, – вклинилась Алина, делая упор на моем имени, – знакомься, это Анна Ивановна и Михаил Васильевич, мои самые близкие люди в этом городе. Но они больше любят, чтобы их называли бабушка и дедушка, – нежно улыбнулась она им.

– Очень приятно! – Кивнул я.

– Добро пожаловать в Северную оранжерею, сынок!

– Ну как тебе? – Шепнула Алина, пока мы следовали за стариками в беседку.

– Если бабуля сейчас достанет пирожки и наденет платок, у меня точно появится ощущение, что мы снимаемся в рекламе деревенского молока.

Я даже в глубоком детстве не чувствовал себя таким ребёнком, как сейчас. Наш дед любил в свободное время играть на бирже, а бабушка пила текилу и курила сигары, предоставляя нас няне и воспитателю. Мы никогда не знали, что может быть по-другому.

Первые полчаса я стабильно ждал какого-то подвоха, пока вдруг не понял, что эти люди, видевшие меня впервые в своей жизни, совершенно искренне хотели знать, как прошёл мой день, чем я люблю заниматься, не холодно ли мне в таком тоненьком свитере и нравятся ли мне пироги с картошкой. В первоначальном виде забота выглядела именно так, а уж точно не в той извращенной версии, в которой она доходила до нас с Агатой. Теперь я понял.

Как выяснилось, Северная оранжерея последние 20 лет существовала только за счёт пенсий бабушки и дедушки и платы от жильцов соседний домов за возможность выращивать в ней рассаду.

– Если бы не Аля, мы б, уже и продали нашу красавицу, – вздохнула бабушка, – так помогает нам, наша девочка.

– Бабуль, вам не придётся продавать ее, я обещаю, – Алина прижалась к ней и уткнулась носом в пуховую шаль.

А потом вдруг граммофон затрещал, и заиграла музыка, какая-то старая, забытая всеми или незнакомая никому из ныне живущих, мелодия. Пластинка потрескивала, как дрова в костре, и я вообще перестал соображать, в какой эпохе находился.

– Все на танцплощадку! – Приказал вдруг дед. С этими словами он вытащил из-за стола смеющуюся Алину и бодро закружил ее в центре оранжереи. Я задумчиво наблюдал, как маленькая фигурка танцует между пыльных пальм, как беззаботно и живо ее лицо. И вдруг переставал понимать, кто из нас жил настоящей жизнью.

– Андрюша! Пригласи-ка и ты меня на танец! – Неожиданно попросила бабушка.

– Давай, сынок! Поглядим, как ты танцуешь! – Присовокупил дед, кружа Алину.

Я вообще не мог им отказать. Здесь мне хотелось делать все, о чем бы они меня не попросили. Даже, если бы дед принёс мне лопату, а бабушка потребовала зарыть труп коллектора в дальней грядке, я бы поверил в их правоту и немедленно согласился.

В этом танце я старался двигаться так осторожно, как только мог, чтобы вдруг не сломать ее. Я едва касался довольной Анны Ивановны, которая, не достав до моего плеча, держала руку у меня на груди.

– Горячее сердце. Большое сердце, я чувствую, – неожиданно проговорила она, – ты хороший мальчик, Андрюша. Таким и будь.

Ой бабушка, если бы ты знала, какой я на самом деле человек…

Я не успел ответить, как за ее спиной вырос дед с требованием о смене партнёрш. С этими словами он передал в мои руки раскрасневшуюся Алину и привлёк свою жену к худощавой груди.

Я опустил руки на тоненькую талию и уверенно притянул девушку к себе. Она задрала голову и, сообразив, что до плеч ей тоже не дотянуться, помедлила секунду и обхватила меня за локти. Я только усмехнулся. Алина подняла на меня глаза и до конца мелодии больше их не отводила. Я смотрел.

– Так вот ради кого ты вкалываешь на двух работах? – Тихо спросил я.

– Разве они того не стоят? – Прошептала она.

– Стоят. Твои бабушка с дедушкой…

– Они не мои…их дети и внуки переехали в другой город, а они не захотели. А я… мне просто не хотелось, чтобы они чувствовали себя одиноко. Я сумасшедшая, должно быть.

Я не нашёлся даже, что ей ответить. И описать, что творилось у меня в груди, я тоже не мог. Алина была не с этой бездушной и хищной планеты, ее сюда словно выбросили, а забрать обратно забыли. Я даже не знал, что такое вообще может быть.

– Сколько тебе лет? – Я даже сам не понял, как задал этот вопрос.

– 20.

Двадцать лет. И сколько же козлов она успела повстречать за это время? Сколько раз она думала, что ей разбили сердце? Сколько раз ей в открытую пользовались, указывали место или задвигали более «развитые» девицы?! Сколько раз она огребала от таких как, к примеру, я?

Я не представлял.

Провожали меня, словно любимого внука, уезжавшего из деревни в город после каникул. Взяли обещание приезжать почаще и всучили пакет с пирожками. Если бы не он и не пальто, насквозь пропитавшееся нафталином, я бы ни за что не поверил в правду происходящего за этими обшарпанными стенами, когда мы с Алиной вышли на ночной морозный воздух. Все бы растаяло, как дым.

К общаге Алины мы подъехали уже за полночь. Оставалось полчаса до того, как комендантша запрет главный вход.

– Ну как ты? – Спросила Алина, когда мы остановились у железных дверей.

– Думаю, мне стало лучше, – признался я.

– Я очень рада, – улыбнулась она. Мы помолчали. И вот она уже взялась за ручку двери, когда я неожиданно спросил:

– Алин, если бы я не натворил сегодня дел, ты согласилась бы дать мне свой номер?

Она медленно опустила руку и снова повернулась ко мне.

– Нет. Если бы ты не натворил сегодня дел, я бы не согласилась.

И ровно в тот момент у меня внутри вдруг что-то оттаяло. Я прямо почувствовал, как от лёгкого отвалилась корка льда и стало проще дышать.

Она ведьма, готов поставить на это волчка.