Текст книги "Утешение для изгнанника"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

3

Следующее утро было ветреным, шел сильный дождь, потом он сменился хмурым небом и пронизывающим холодом. К удивлению Сибиллы, едва окончился завтрак, Франсеске очень захотелось отправиться на поиски ткани для нового платья, и, возможно, заказать пару перчаток.

– Франсеска, на улице очень сыро и холодно, – сказала Хуана.

– В четырех стенах мне будет холоднее, – угрюмо возразила она. – Сибилла, пойдешь со мной?

– Конечно, – ответила Сибилла, думая о своих сапогах, единственной паре, и о том, как они промокнут. – Я бы не желала ничего лучшего. Возьмем с собой Розу?

– Если хочешь, – сказала Франсеска, бросив на нее многозначительный взгляд.

– Хочу, – сказала Сибилла. – Она будет хотя бы носить свертки, и ее совет зачастую бывает ценен. Через минуту мы будем готовы.

Как только Франсеска вышла из комнаты, Хуана с удивлением посмотрела на Сибиллу.

– Мне просто не верится. Вы, кажется, привили Франсеске вкус к прогулкам, что может принести ей только пользу.

– Надеюсь только, что она не заболеет, – сказала Сибилла. – Я бы не выбрала такой день для прогулки. Но приведу ее обратно как можно скорее, и большую часть времени мы будем находиться в лавках.

Трое женщин во главе с Франсеской, шедшей с необычной оживленностью, вернулись на улицу, где находилась лавка шорника.

– Она живет здесь, – сказала Франсеска и постучала в дверь.

– Кто? – спросила Сибилла.

– Сеньора Бернада, разумеется. Хочешь войти?

Что-то в ее голосе дало Сибилле понять, что Франсеске меньше всего этого хочется.

– Если хочешь, войду, – ответила Сибилла, – но мне очень нужно сходить к сапожнику.

– Превосходно, – сказала Франсеска. – Я пробуду там не больше получаса.

– Мы подойдем к тому времени, – сказала Сибилла.

Тут дверь открылась, появилась высокая фигура и устрашающее лицо сеньоры Бернады. Она кивнула Сибилле и приглашающе протянула руку Франсеске Манет.

– Сеньора, кто эта женщина? – спросила Роза.

– Попросту говоря, гадалка. И я подозреваю, что моя родственница Франсеска тратит на нее большую часть предназначенных на одежду денег.

– Не знаете, откуда она?

– Нет. Но, судя по ее говору, откуда-то неподалеку от наших мест.

– Я так и подумала, – сказала служанка.

– Роза, ты знаешь ее? Было б интересно, если б знала.

– Может быть, знаю. Мне было трудно разглядеть ее, потому что я стояла позади вас, а она была в этом темном дверном проеме. Мне бы хотелось услышать ее голос и как следует ее разглядеть, а потом решать. Только так, чтобы она не разглядела меня как следует, – загадочно добавила Роза.

ВТОРОЙ СОН

Он стоит в дверях просторного зала. Крыша его высока, как тучи, и стены из серого камня угрожающе высятся над ним. У противоположной стены стоит женщина в белом платье, очень высокая и красивая. Волосы спадают ей на плечи растрепанными кудрями, словно она только поднялась с постели. Ее окружают люди, но он видит, как она оглядывает зал, отыскивая его. Находит и очень звонко восклицает: «Он здесь. Когда станет старше, будет защищать. Я буду в безопасности». Потом волосы на ее голове начинают вздыматься, словно она лежит в воде. Внезапно они вспыхивают; вопли женщины разносятся на весь зал. В ужасе он со всех ног бежит к ней сквозь безмолвную, высящуюся над ним толпу, расталкивает людей, стремясь приблизиться и затоптать пламя. Но когда достигает места, где была женщина, находит только кучку пепла и череп.

1

Суббота, 2 мая

– Нужно нам еще на что-нибудь посмотреть? – спросил молодой человек, стоявший позади Раймона Форастера у входа в лавку тканей.

– Не думаю, – ответил Раймон. – Эстеве с мальчиком везут с собой все остальное. Они уехали до того, как колокола зазвонили к обедне.

Он отсчитал несколько монет и придвинул их к продавцу в лавке Винсенса.

– Уверен, что шелк понравится вашей жене, – сказал продавец. – Цвет красивый, из него получится превосходное летнее платье.

И подал перевязанный лентой сверток.

Раймон взял его и вышел на залитую ярким солнечным светом соборную площадь.

– Если тронемся сейчас, то вполне успеем к обеду.

– О, вон там Николау, – сказал молодой человек. – Не ожидал увидеть его сегодня.

– Где? – спросил Раймон, подняв взгляд и щурясь от яркого света. Потом издал конвульсивный вздох, неуверенно отступил назад и ухватился за руку молодого человека для поддержки.

– Папа, что такое? – спросил тот. – Ты здоров?

– Здоров? – переспросил Раймон через несколько секунд. – Да. Здоров. Только голова слегка закружилась, – добавил он. – Мне нужно немного посидеть, вот и все. Не беспокойся, Пау.

– Папа, что с тобой? Ты побледнел, как полотно.

– Совершенно ничего, сын. Это пройдет за то время, которое нужно, чтобы рассказать об этом. Должно быть, дело в том, что я долго находился в темной лавке, а потом вышел на яркое солнце.

– Сюда, – сказал Пау, подталкивая отца мягко, но настойчиво к скамье перед винной лавкой. – Посиди здесь в тени, отдохни. Я принесу чего-нибудь попить, а потом поедем обратно. Папа, ты слишком уж усердно работал. Может, послать кого-нибудь за врачом. Вон там парнишка врача.

– Не нужно, – сказал Раймон. – Сегодня суббота, и что бы ни делал его парнишка, сеньор Исаак празднует субботу. Я же не при смерти, Пау. Наведаюсь к нему на будущей неделе.

На другой стороне площади мужчина и мальчик, только что увлеченные разговором, с интересом наблюдали за этой драмой. Мужчине, судя по виду, было тридцать лет с небольшим, у него была крепкая челюсть, широкие скулы и копна светло-каштановых волос. Мальчиком был Юсуф, вышедший, как обычно в субботу, поразвлечься. Мужчина, указав на Раймона с Пау, сказал:

– Кажется, этот человек нездоров. Интересно, нужна ли ему помощь? Может, мне пойти…

– Сеньор Раймон? – спросил Юсуф. – Не думаю. С ним сын, если б ему была нужна помощь, Пау искал бы ее. Видимо, ему жарко, он устал и хочет пить, – добавил он уверенно. – Я встретил их на дороге чуть свет, когда они ехали в город. Бедный сеньор Раймон, видимо, ничего не ел с тех пор, как они покинули его усадьбу-финку. [4]4
  Finca (исп.) – усадьба, владение.


[Закрыть]

– Далеко им ехать? – с озабоченным выражением лица спросил мужчина.

– Не больше часа, – ответил Юсуф. – Они живут в той стороне, неподалеку от Сан-Марти. Усадьба очень хорошая, ухоженная. Я часто ездил туда поговорить с Эстеве, управляющим. Он знает многое о лошадях и говорит на моем языке – научился ему в детстве у помощника конюха.

– Наверно, ты прав, – сказал мужчина. – Они встают.

– Сеньор Раймон выглядит превосходно, – сказал Юсуф. – Как всегда.

Это говорило о том, что Юсуф изучил медицину хуже, чем ему представлялось.

Но Раймон Форастер вновь обратился за советом к врачу только в ближайшую среду.

– Сеньор Исаак, – говорил он, снова сидя в доме врача, на столе сбоку него стояла чаша холодного вина, разбавленного водой, – после разговора с вами и выполнения ваших советов я вскоре стал чувствовать себя гораздо лучше и сильнее. Со временем окреп и вернулся под жаркое солнце, проводил большую часть каждого дня за усердной работой в саду и на винограднике, Думал, это меня излечит.

– И не излечило?

– Нет, Я легче засыпаю, но вскоре сновидения начинаются снова. Особенно в последнее время.

– Что это за сны? – спросил Исаак. – Они всегда одни и те же, сеньор Раймон? Или каждую ночь разные?

– Ни то ни другое, – задумчиво ответил Раймон. – Сны различные, но, кажется, связаны друг с другом. Мне снятся одни и те же два-три места и события, только, когда вижу их, они всегда разные.

– Можете сказать, какие места и события видите? Когда мы ищем причины, дурные сны вообще одно дело, повторение одного и того же сна вновь и вновь совсем другое.

– Они становятся хуже, – заговорил Раймон. – И более частыми. Но вот о чем они, сказать трудно. Во многих – в большинстве – появляется женщина. Она очень высокая и красивая, в белом платье, распущенные волосы спадают ей на плечи. Мне время от времени приходит в голову, что, возможно, это моя мать.

– Она похожа на вашу мать? Или просто знаете во сне, что это она?

– Сеньор Исаак, я не помню матери. Кажется, помню какую-то женщину, но не знаю. Не имею представления, как она выглядела…

– Она мертва?

– Должно быть. Люди, которые меня вырастили, говорили, что я сирота.

– Расскажите, что затем происходит во сне.

– Как я только что сказал, волосы ее спадают на плечи, и они загораются. Она громко зовет меня на помощь. – Голос его от страха стал напряженным. – Я отчаянно пытаюсь подбежать к ней, но между нами толпа. Когда наконец прорываюсь сквозь преграждающих путь, на земле только череп. – Раймон сделал глубокий, дрожащий вздох. – Потом мне снится узкое, темное ущелье. Холодно, очень холодно, дует ветер, идет дождь. Я пытаюсь бежать, голос позади кричит, чтобы я спешил, но я не могу, и меня настигает высокий мужчина в темном плаще. Рука его, холодная, костлявая, впивается мне в плечо. Тут я обычно просыпаюсь, хотя сон как будто бы продолжает длиться. – Он умолк, чтобы отдышаться, словно после крутого подъема. – Не уверен, сеньор Исаак, что смогу еще долго это выносить. Я измучился.

– В этих снах вы ребенок, раз все окружающие такие высокие и сильные? Люди говорят, вы крупный человек.

Раймон с любопытством посмотрел на врача.

– Должно быть, хотя во сне у меня не бывает сознания, что я ребенок. Это просто я.

– Что вы знаете о себе? – спросил Исаак. – О своей семье и прошлом?

– Знаю, что родители не из той деревни, где я рос. Однако самые ранние воспоминания связаны с нею.

– Что скажете по поводу своей фамилии, Форастер? Она обычная в той деревне?

– Нет. Собственно, это не фамилия, а описание. Мой отец и я были «чужеземцами», вот нас и назвали Форастер.

– Но это предполагает, что вы – или ваш отец – приехали из какого-то другого места, скажем, более дальнего, чем ближайший город.

– Возможно, только я не знаю, откуда. Не помню, чтобы где-то жил кроме провинции Льейда и этой. Мы уехали из Льейды, потому что мне посчастливилось жениться на хорошенькой молодой вдове с сыном-младенцем. Помимо того, что сохраняла контроль за владением мужа в Льейде, которое теперь принадлежит ее сыну, Пау, она унаследовала землю здесь. Мы сдаем в аренду льейдские поля и виноградники, пока Пау не захочет распоряжаться ими и переехать туда.

– И вы никогда не спрашивали о своих родителях? Что сталось с ними?

– Никогда. Теперь мне это кажется странным, но я был счастлив в Льейде, счастлив с доброй супружеской парой, которая меня вырастила. Может быть, боялся, что если заикнусь о своей семье, меня отправят обратно в какое-то холодное, мрачное место, где жизнь не такая приятная.

– Наподобие холодного, мрачного места в ваших сновидениях, – негромко произнес Исаак. – Я дам вам другую смесь, – добавил он, не дожидаясь ответа, – в надежде, что она поможет. Вам нужно хорошо питаться, совершать долгие, приятные прогулки и уходить в обычные, повседневные дела. Это тоже должно бы помочь.

Исаак спустился во двор со своим пациентом, убедясь, что он получил новую травяную смесь для успокоения души, и присоединился к членам семьи, сидящим на солнечном свете.

– Ну и как мой сын? – спросил он.

– С каждым днем становится все более ненасытным и требовательным, – ответила не без самодовольства Юдифь. – Возьми его на руки, почувствуй, каким тяжелым он стал всего за несколько недель. Теперь проснется только после полудня, – добавила она. Положила запеленутого младенца Исааку на руки и снова села. – Как твой новый пациент? Выглядит он лучше, но вид у него какой-то непонятный.

– Он пребывает в замешательстве, так как считает, что у него есть все нужное человеку для счастья, однако по какой-то необъяснимой причине счастья нет.

– Значит, в его жизни что-то изменилось, – сказала Юдифь. – Мне это кажется ясным.

– Я думал об этом, – сказал ее муж, стараясь, чтобы в голосе не звучало снисходительности, – но он клянется – не случилось ничего такого, чтобы нарушить ход его жизни.

– Сознает он это или нет, – твердо ответила Юдифь, – что-то произошло. Ни с того ни с сего таких вещей не бывает.

– Почему во дворе так тихо?

– Ракель в новом доме, смотрит, что нужно сделать, и куда расставить вещи. Что до близнецов, Натан в школе, а Мириам так завидует мастерству Хасинты, что решила научиться стряпать. Вениамин спит у тебя на руках. Скоро все кроме Вениамина проголодаются, и шум поднимется снова, Мордехай прислал посыльного, просит тебя зайти к нему во второй половине дня. Исаак, что происходит? Я знаю, тут что-то есть. Я это чувствую.

– Может быть, ничего, может быть, что-то, но в любом случае это неважно. Понимаешь? Ракель останется замужем за человеком, которого любит, Вениамин будет становиться все больше и сильнее, а ты по-прежнему будешь моей очень любимой женой. Если подождешь до тех пор, когда вернусь от Мордехая, мы улучим еще минуту тишины, и я расскажу тебе все, что смогу.

– Скажи, Франсеска, какой была твоя мать? – спросила Сибилла, когда они сидели в залитом солнцем дворе за вышиванием.

– Моя мать?

– Да – в конце концов она была сестрой моей бабушки, а бабушка была для меня почти матерью. Интересно, были они похожи?

Франсеска вздрогнула и уколола палец иголкой.

– Ой, – сказала она. – Я окровавлю всю мою работу.

– Тогда отложи вышивание, – сказала Сибилла. – Пусть кровь каплет на землю, пока не остановится, а потом я перевяжу палец. – Оторвала полоску от лоскута в рабочей сумке. – Ты знала свою мать?

– Конечно, – ответила Франсеска. – Она меня вырастила.

– Ты похожа на нее? Или пошла в отца?

– Не знаю, – сказала Франсеска. – Мой палец…

– Ну, все, – сказала Сибилла, аккуратно перевязав его. – Бабушка всегда говорила, что я больше похожа на отца. Поэтому я не ожидала, что буду похожа на тебя. И мы непохожи. У тебя такие красивые, гладкие, блестящие волосы.

– Как у моей матери, – сказала Франсеска, слегка отвлеченная вопросами о красоте. – Мама была очень привлекательной.

– Ее звали Сесилия, так ведь? – спросила Сибилла.

Франсеска кивнула и потянулась к вышиванию. Сибилла мягко его отодвинула.

– Как твоя мать оказалась на Мальорке? Это далеко от того места, где мы жили.

Франсеска пробормотала что-то невнятное.

– Что ты сказала?

– Сказала – отец увез ее туда после того, как они поженились. Ради ее здоровья.

– Что с ней было неладно?

– Неладно с ней?

– С ее здоровьем – раз он решил, что ее нужно увезти на Мальорку.

– А – как глупо с моей стороны. У нее… – Франсеска поискала взглядом свое вышивание. – У нее была слабая грудь, – сказала она глухим голосом.

– Я слышала, что для людей со слабой грудью климат там лучше, – сказала Сибилла. – И он преуспевал там под солнцем, – добавила она. – Хуана упомянула о твоем великолепном приданом. И оно наверняка не с нашей стороны семьи, как ты, определенно, знаешь. – Печально засмеялась. – Рада за тебя. Это упрощает жизнь.

– Собственно говоря, – сказала Франсеска, – приданое собрал не папа. Он умер вскоре после того, как мы приехали на Мальорку, и мама вышла замуж за приятного сеньора, торговца, он был так добр ко мне, словно я была его дочерью.

– Потом появился Хайме и увез тебя обратно сюда. Тебе очень везло на людей, – сказала Сибилла.

Франсеска подняла свое вышивание, сжала его слишком крепко и оставила на середине маленькое пятнышко крови.

2

Пятница, 8 мая

Поднимаясь по склону холма к дворцу епископа, Юсуф увидел врача, медленно, но уверенно выходящего с посохом в руке из ворот. Легким бегом догнал его и пошел рядом с ним.

– Господин, вы ушли из дома сегодня утром до того, как я успел вернуться и сопровождать вас, – укоризненно сказал мальчик.

– Да, сегодня я поднялся рано, – сказал Исаак. – Страдал от последствий излишеств на свадебном пиру.

– Свадьба была великолепной, – сказал Юсуф. – И сеньора Ракель сияла, словно лилия среди чертополоха.

– Пока я спокойно оправлялся, – сказал врач, – пришло сообщение от епископа, его нельзя было оставить без внимания, и я поспешил туда. В конце концов до твоего появления я привык ходить по всему городу с одним только посохом.

– Но вы говорили, что это занимало гораздо больше времени.

– Да, и до сих пор занимает, но мне нравится убеждаться, что я все еще могу это делать, – сказал Исаак. – Но теперь нам нужно время, чтобы подумать, поговорить, так что давай пойдем помедленней. Дело, по которому меня вызвал епископ, касается тебя.

– В каком отношении, господин? – настороженно спросил мальчик.

– Не говори таким тоном, будто боишься сильного удара, – сказал Исаак. – У меня для тебя самые радостные вести. Новый эмир Гранады, твой брат Мухаммед, узнал, что ты не погиб при нападении на твоего отца, и очень хочет, чтобы ты вернулся домой. Меня беспокоит, что, когда мы узнали, кто ты, не подумали поставить его в известность, но я не знал, что ты так тесно связан с правящим домом.

– Господин, там, откуда я, мы называем братом каждого, кто состоит с нами хотя бы в дальнем родстве. Я уверен, что половина Гранады мои братья, – сказал Юсуф. – Но принца Мухаммеда, кажется, помню. Почему он хочет моего возвращения столько времени спустя?

– Насколько эмиру известно, Юсуф, тебя могли продать в рабство. Для него было бы большим оскорблением, если б его родственник был рабом при дворе Его Величества. Но его преосвященство епископ и я имеем к этому мало отношения. Эмир написал Его Величеству, и Его Величество принял решение. Сейчас я скажу тебе, что он написал, а потом мы вместе скажем остальным.

– На границе с Гранадой сейчас сложности, – сдержанно сказал Исаак, сев во дворе с членами семьи. – Тем более, сейчас идут разговоры о войне на нашей границе с Кастилией. Его Величество и эмир Мухаммед хотят заключить договоры о мире и сотрудничестве, но до прошлой весны Гранада была связана условиями, навязанными договором, который царственный отец эмира подписал с Кастилией после осады Альхесироса. Этот договор утратил силу. До этого эмират был обязан сохранять мир и выплачивать Кастилье дань.

– Тогда, если будет война, – спросила Ракель, пришедшая в гости с мужем, Даниелем, – Гранада выступит против нас?

– Не обязательно, – ответил Исаак. – Юный Мухаммед осторожный и умный правитель, он старается обеспечить мир с нами до того, как сможет разразиться какая-то война.

– А Его Величество? – спросил Даниель.

– Я уверен, что Его Величество тоже будет очень рад обеспечить мир на границе с Гранадой, – ответил Исаак. – Говорят, он уже озабочен верностью дворян и землевладельцев в некоторых приграничных районах. Обеспечить безопасность юго-западных границ было бы выгодно. Юсуф должен будет отвезти его послания в Гранаду.

– Мне это не нравится, – сказала Юдифь. – Похоже, это опасно.

– Он поедет не один, дорогая моя, – сказал ее муж. – А к посольствам между королевствами относятся с почтением. – Он поднялся на ноги, словно завершая разговор. – Юсуфа будет сопровождать небольшое посольство, они повезут предложения, которые требуется обсудить с правящим домом Гранады. Вернется он или нет, будет решаться между эмиром и самим Юсуфом. У него есть разрешение вернуться в это королевство, если захочет.

– Но если он не захочет оставаться, а эмир его не отпустит? – резко спросила Юдифь.

– Он примирился с этой возможностью, – сказал Исаак. – Так ведь? – обратился он к мальчику.

– Да, господин, – ответил Юсуф. – Я не могу сказать, что произойдет, потому что не знаю. Но, думаю, раз моя семья попросила Его Величество отправить меня обратно, мне нужно ехать.

– И я так думаю, – сказал Исаак. – Он будет страдать всю жизнь, если не рискнет совершить это путешествие.

– Страдать? – переспросила Ракель. – От чего?

– От неверности тем, кому всем обязан. Я знаю, какое страдание это может причинить.

– Папа, что ты имеешь в виду? – спросила Ракель.

– Ничего касающегося этой семьи, – ответил врач.

– Исаак, а что будешь делать ты? – неожиданно спросила Юдифь. – Как будешь обходиться без Юсуфа? Ракель вышла замуж и не живет с нами…

– Мама, я живу недалеко, и как только новый дом будет готов, что произойдет очень скоро, буду находиться по другую сторону этой стены, – сказала она. – С калиткой между нами.

– Все равно, раз ты замужем, дело другое, – сказала ее мать. – И хотя я буду делать все возможное, Вениамин отнимает много времени, и…

– Юдифь, – перебил ее муж, – не расстраивайся.

Она не обратила внимания на его слова.

– Остаются только Наоми, Лия и Ибрагим. Еще Хасинта, но она нужна нам и еще учится. Правда, есть Иона. С Хасинтой подручный на кухне нам не нужен, а Иона смышленый парнишка… – Она умолкла и задумалась. – Может, он и не сумеет находить травы так, как Юсуф. Но может находиться в твоем распоряжении.

– Мама, я буду приходить каждый день и помогать папе, – твердо заявила Ракель. – Даниель всегда понимал это, так ведь, Даниель?

– Конечно, – ответил он. – Я всегда знал, что отец будет нуждаться в тебе.

– Ракель, Даниель теперь твой муж, – сказал ее отец, – и твой первый долг перед ним. Кроме того, у тебя появятся дети, которые будут в тебе нуждаться, поэтому не давай необдуманных обещаний. Пока что я принимаю твое предложение, но, думаю, вскоре мы сможем организовать дела вполне удовлетворительно.

Все трое сидевших там уставились на врача.

– Каким образом? – спросила наконец Ракель.

– Нам нужно приготовиться к приезду моего нового ученика и помощника, Амоса, сына Низима из Монпелье.

– Папа, новый помощник! – воскликнула Ракель. – Когда ты принял это решение?

– Как только его преосвященство предупредил меня, что относительно Юсуфа наводятся справки, – спокойно ответил ее отец. – Я понял, что пришло время сделать то, что, как я всегда знал, придется сделать. В конце концов, Ракель, ты достигла брачного возраста два-три года назад, Натану и Мириам нужно еще как следует выучить буквы и цифры, чтобы изучать травы и основы лечения. Вскоре они смогут начать, но потребуется некоторое время, чтобы стать полезными. Я знал, что положение Юсуфа у нас ненадежное и что мне, видимо, понадобится ученик. Не думал, что это произойдет так скоро, но вот произошло. Если Юсуф вернется, тем лучше. Если по какой-то причине не сможет, будем обходиться без него.

– Я вернусь, – сказал Юсуф.

– Не спеши с этим решением, – сказал Исаак. – У тебя есть семья, которая хочет увидеть тебя вновь, семья, давно оплакавшая твою смерть. Подожди, пока не поговоришь с ними, прежде, чем решать, как хочешь поступить. Кроме того, тебе потребуется убедить царственного эмира. Мы будем очень рады тебе, если захочешь и сможешь вернуться. Здесь ты всегда будешь принят.

– Когда он уезжает? – спросила Юдифь.

– Через три дня, на рассвете. Поедет в Барселону, там сядет на судно.

– Один?

– Нет. Его будут хорошо охранять.