Текст книги "Утешение для изгнанника"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава вторая
РАЙМОН

ПЕРВЫЙ СОН

Он стоит в холодном, темном ущелье, все серо и черно: серые скалы, голые черные деревья, серое небо, серые листья, цепляющиеся к его ступням. Ветер воет ему в уши. Нужно бежать. Если он не побежит, некий ужас настигнет его. Он пытается, но слабые ноги отказываются его нести; скалы под ногами острые, крутые. Он не может перелезть через них. Даже если б он мог двигаться, то, что мчится к нему сзади вместе с ветром, слишком ужасно, чтобы оглянуться и взглянуть на него. Он садится на корточки, обхватывает руками колени, до отказа пригибает голову и ждет конца.

1

Среда, 25 марта

Раймон Форастер, подъехав к воротам врача Исаака, застал сцену почти полного хаоса. Где-то поблизости в отчаянии и ужасе вопил младенец, обнаружив, что проснулся и голоден. Шума добавляли голоса взрослых, более громкие, но не такие пронзительные. Раймон снова стал звонить в колокол, громко и долго.

Голоса взрослых смолкли. Младенец, очевидно, добившийся своей цели, прекратил крик. Раймон услышал негромкое бормотание, шарканье ног по камням двора и, наконец, звук открываемых ворот.

– Хозяина сейчас видеть нельзя, – сказал человек, преградивший вход.

Раймон огляделся, решая, что делать дальше. По правую сторону от него вздымался трехэтажный дом с мезонином. Прямо перед ним было двухэтажное крыло поменьше, слева стена ограды. Несмотря на весь шум, который он слышал, двор, лестницы и коридоры были безлюдны. Прежде чем он решил, о чем еще спросить, дверь на первом этаже прямо напротив него распахнулась.

– Ибрагим, кто это?

– Не знаю, сеньор.

– Ну, так спроси и узнай, – раздраженно сказал врач.

– Я Раймон Форастер, – сказал приехавший, слегка повысив голос. – Приехал проконсультироваться с твоим хозяином. Но если сейчас трудное время…

– Всякое время можно назвать трудным – философски сказал врач, уверенно шагая через двор, несмотря на слепоту.

– Сеньор, этот стул, – встревоженно сказал Ибрагим.

Исаак остановился.

– Какой стул? – спросил он, осторожно вытянув руку, затем подвинул ногу вперед, пока она не коснулась края массивной скамьи. – Ибрагим, все сошли с ума? Есть еще какие-то препятствия во дворе? Извините, сеньор Раймон. Жена недавно подарила мне сына, и все в доме ведут себя так, словно мы не осчастливлены, а близится конец света. Безопасно вести сеньора Раймона в гостиную?

– Я провожу его, – сказала маленькая служанка, сбежавшая по лестнице, ведущей из центральной части дома во двор.

– Спасибо, Хасинта, – сказал врач. – И, пожалуйста, предупреди меня, если на дороге стоит еще что-то.

Когда эти двое мужчин уютно уселись у приятно горящего камина, Исаак обратился к новому пациенту.

– Ну, сеньор Раймон, что заставило вас ехать ко мне в такую даль?

– Вы знаете, кто я?

– Пожалуй, нет. Знаю только, что семья с этой фамилией унаследовала превосходный участок земли неподалеку от Сант-Марти, и подумал, что, возможно, вы глава этой семьи.

– Это так. Хотя, собственно, земля принадлежит моей жене Марте. Она унаследовала ее от дяди, и для нас это было большой удачей. Должен извиниться за то, что вас побеспокоил, особенно сейчас, – нерешительно продолжал он. – Но я много слышал о вашем врачебном мастерстве. Раньше я вас ни разу не видел, как вы понимаете, но мы, как правило, очень здоровая семья.

– За это не нужно извиняться, – сказал врач.

– Согласен. Обычно нас пользует приятный травник, живущий поблизости, только его лекарства…

– Сеньор Раймон, давайте поговорим о вашей проблеме, прежде чем обсуждать его лекарства. Мои ведь могут оказаться не лучше.

– Проблема у меня простая. Мне трудно заснуть, – сказал Раймон.

– Обычно с этим можно справиться. Давно страдаете от этого?

– Эта зима была холодной, как всем известно, под конец ее, чуть больше месяца назад, я надолго слег с простудой и кашлем. Кашель до сих пор беспокоит меня по ночам и не дает заснуть.

– Это все?

– Ну, недавно – в последние недели две – это становится хуже.

– Кашель?

– Нет. Сон. Или бессонница. Когда засыпаю, мне снятся беспокойные сны. Я просыпаюсь и, когда засыпаю снова, сны продолжаются, становятся хуже, в конце концов я бываю вынужден подниматься в темноте и холоде, спускаться в кухню и разводить огонь. Сеньор Исаак, я не могу жить так дальше.

– Мне приходилось иметь дело с такими случаями, – спокойно сказал Исаак. – Причины бывают разные, но обычно какая-то причина есть.

– Как это понять?

– У вас есть особые беспокойства о себе или о семье?

– Нет, – с недоумением ответил Раймон. – Никаких.

– О деньгах?

– Совершенно не беспокоюсь. Наши дети, тот и другой, вполне обеспечены, поскольку сын Марты, Пау, получил в наследство от отца ферму неподалеку от Льейды. Ферму он сдает в аренду, так как предпочитает жить с нами, но это значительная собственность. Мы счастливая семья.

– Может быть, страдаете от страхов или преступлений, которые тяготят вашу совесть? Мы одни, и то, что вы скажете, не выйдет из этих стен.

– Тут почти нечего говорить. Я обыкновенный счастливый человек, определенно более счастливый, чем того заслуживаю. Приехал из-под Льейды, женат на замечательной женщине – помимо того, что оказалась наследницей, она во всех отношениях исключительна, уверяю вас – и очень доволен жизнью. Как я уже говорил, мой пасынок Пау и сын Роже Бернард живут дома. У нас бывают обычные проблемы – слишком много или мало дождей, какое-то из животных заболеет – однако наша ферма продуктивная, и денежных затруднений у меня нет.

– Нет никаких беспокойств? Не обходились ли дурно с соседом, который мог обидеться на вас? Никто из детей не заставляет вас тревожиться? Не работаете так усердно, что потом не можете отдохнуть?

– Ничего подобного нет. Я покладистый человек, сеньор Исаак, жена ласковая, умная, дети доставляют нам обоим большую радость. Я могу желать хорошей жены старшему сыну – он был помолвлен с замечательной девушкой, но она умерла до того, как они смогли пожениться – но, помимо этого, меня ничто не тревожит. Преднамеренно я не причинил вреда никому из мужчин – или женщин. Мелкие проступки на моей совести не того рода, чтобы нарушать сон.

– Тогда одну минутку.

Врач поднялся, подошел к двери. Позвал: «Ракель!» и вернулся на место.

Вскоре дверь открылась, и в комнату вошла девушка.

– Это моя дочь Ракель, – сказал врач. – Мои глаза, временами, когда меня охватывает лень, и ноги. Дорогая, можешь принести обычный сироп от кашля и среднюю травяную смесь для сна? Думаю, в количестве на три недели?

– Конечно, папа.

– Если то, что вы говорите о своих обстоятельствах, правда, то, видимо, страдаете от последствий болезни. Зимние холода могут серьезно вывести телесные жидкости из равновесия. К сожалению, некоторые снотворные смеси, кажется, ухудшают это состояние. То, которое я даю вам, не должно иметь такого действия.

– Я пробовал несколько смесей, – сказал Раймон, – и особого облегчения не получил.

– Попробуйте эту; кроме того, имейте в виду, что для хорошего сна нужно следить за питанием. У меня есть два предложения. Добавьте к своему столу побольше свежих трав с каким угодно соусом. И поменьше ешьте на ночь. Обедайте плотно, но потом ограничивайтесь легкой, быстро перевариваемой пищей. На ужин рекомендую суп, пшеничный хлеб, сушеные фрукты, немного вина, а затем чашку травяной смеси, которую принесет Ракель. Она объяснит, как ее нужно готовить. А если начнете кашлять, добавьте сиропа в небольшое количество воды и выпейте. Это смягчит горло. Навестите меня через неделю-другую – хотя бы с целью сказать, что вам лучше.

Проводив нового пациента, Ракель вошла и устало села.

– Папа, я вернулась.

– Хорошо. Теперь расскажи, как он выглядит.

– Это крупный человек, но совсем не толстый. У него густые каштановые волосы и вытянутое, довольно свирепое лицо с впалыми щеками – он больше похож на северянина, чем на местного жителя. Но, говорят, он чужак.

– Он из Льейды. Льейда не на севере, дорогая моя. И меня больше интересует, выглядит он больным или нет.

– Извини, папа, не подумала. Но он действительно выглядит так, будто приехал с севера – из Франции или из тех краев. Кажется крепким, здоровым, хотя бледен, под глазами у него темные круги, будто мало спит, – сказала Ракель. – Уходя, он шел более упругим шагом, чем когда входил. Видимо, ты облегчил ему душу.

– Я рад этому, – сказал Исаак. – Думаю, он странный пациент. Как твоя мать?

И они вернулись к той теме, которая занимала весь дом в течение последних двух недель.

А в епископском дворце искусный, знающий свое дело францисканец, секретарь его преосвященства, человек смиренной наружности, но обладающий большой властью в делах епархии, тихо вошел в кабинет епископа.

– Ваше преосвященство, пришла депеша из Кальяри от Его Величества.

– Не стой там с важным видом, Бернат, – отрывисто сказал Беренгер де Круильес, епископ Жироны. – Читай.

Секретарь сломал печать, просмотрел сопроводительное письмо, затем достал из пакета содержимое.

– Его Величество посылает вам перевод письма, полученного от Мухаммеда Пятого, эмира Гранады. Читать все?

– Начни с письма эмира. Потом скажи, что Его Величество о нем думает и чего хочет. Потом я прочту его сам, дабы удостовериться, что ты ничего не напутал.

– Хорошо, ваше преосвященство, – ответил Бернат, приподняв бровь. – «Его Императорскому Величеству Пере, графу Каталонии, королю…». [3]3
  В 1164 году графы Барселоны стали королями Арагона, включив в него все земли Каталонии.


[Закрыть]

– Титулы и пожелания можешь пропускать.

– Хорошо, ваше преосвященство. «Ваше королевское Величество, очевидно, помнит, злополучную смерть Хасана Альгараффы, человека столь же мудрого, сколь доблестного и благородного, родственника нашего царственного отца, Юсуфа, да смилуется Бог над его душой. Хасан погиб семь лет назад, во время прискорбных волнений в Валенсии. В то время Хасан был эмиссаром нашего двора к Вашему Королевскому Величеству. Мы полагали, как, видимо, и Ваше Королевское Величество, что сын нашего родственника, Юсуф ибн Хасан, погиб вместе с отцом. Однако недавно путешественник, человек незначительный, но известный нам как честный, привез нам новость, представляющую для нас интерес. Если этого человека не обманули, то, кажется, сын Хасана уцелел во время трусливого нападения на его отца и, испытав множество опасностей и трудностей, достиг двора Вашего Величества. Затем нам сообщили, что он до сих пор там.

Мы пишем, чтобы выяснить, какое положение наш любимый родственник занимает при арагонском дворе, и по какой причине его так долго там задерживают. Он и его отец были очень близки сердцу нашего царственного отца, как и нашему. Для нас будет большим утешением в утрате Хасана увидеть вновь его сына». Дальше следуют обычные пожелания, – сказал секретарь.

– Бернат, это очень искусно составленное письмо, – сказал епископ. – Хоть новый эмир Гранады молодой человек, он кажется очень мудрым.

– Или у него есть мудрые советники, которые составляют ему письма, ваше преосвященство, – сухо сказал Бернат са Фригола.

– Бернат, ты недооцениваешь его достоинства. Нужно обладать большой мудростью, чтобы принять совет того, кто, хоть и мудрее тебя, обладает меньшей властью.

– Интересно, когда он узнал о Юсуфе, – сказал Бернат.

– Наверняка, когда этот плут был на Сардинии, а потом в Валенсии по пути домой, – сказал Беренгер. – С тех пор прошло несколько месяцев. Должно быть, эмир долго размышлял, поднимать этот вопрос или нет.

– Письмо кажется умеренно дружелюбным, – сказал Бернат.

– Его можно истолковать так, – сказал Беренгер, – но можно и как вызов, В конце концов Юсуфа можно было отправить ко двору как раба, что не улучшило бы отношений между двумя королевствами. Я слышал, юный Мухаммед еще более склонен поддерживать Педро Кастильского, чем его отец. Что пишет Его Величество?

– Спрашивает о своем подопечном и выражает желание узнать ваше мнение относительно письма эмира, – ответил Бернат. – В ближайшее время.

– Тогда нам нужно сесть и написать ответ, – сказал Беренгер.

2

– Дождь кончился, – сказала наутро Сибилла, отворачиваясь от окна, где смотрела в прорези ставней. – Я боялась, он затянется на несколько недель. Франсеска, пошли, прогуляемся. Наверняка есть дела, которые мы можем выполнить для сеньоры Хуаны.

Ее родственница отложила шитье и подняла взгляд.

– Вот видишь. Вышло солнце, – сказала Сибилла, распахивая ставни. – Для марта день замечательный.

– Холодно, – сказала Франсеска.

– Потому что неподвижно сидишь все время. Если будем двигаться, быстро согреешься. Иди, возьми шаль, а я тем временем спрошу, можем ли мы сделать что-то полезное.

И, поднятая с места силой решительности Сибиллы, Франсеска пошла в свою комнату за шалью.

– Я никогда не бывала в лавке шорника, – сказала Франсеска. – По-моему, женщине заходить туда очень странно.

– Не понимаю, почему, – сказала Сибилла. – Мы ездим верхом, у наших лошадей есть седла и уздечки, почему нам не следует интересоваться, хорошо ли они изготовлены? Да и все равно, нам ничего не нужно узнавать; мы лишь передаем сообщение от сеньора Понса.

С этими словами Сибилла быстро вошла в лавку, Франсеска последовала за ней. Кивнув в знак приветствия, Сибилла изложила четко и убедительно пожелания сеньора Понса относительно новой уздечки. Шорник улыбнулся и кивнул; Франсеска молча стояла у прилавка, глядя на образцы кожи и украшений.

– Сеньора, вы будете гораздо более требовательной, чем сеньор Понс, – спокойно сказал шорник. – Он просто говорит мне: «Пере, сделай то, что считаешь наилучшим, ты разбираешься в сбруе лучше меня», и я делаю все возможное. Я сделаю ему превосходную уздечку. Вот увидите, сеньора. Он очень покладистый человек.

– Кто, Пере? – послышался голос от двери.

– Сеньор Понс, – ответил шорник. – Добрый день, сеньор Николау. И вам, сеньор Пау. Денек замечательный, правда?

– Если не считать того, что я вымок под дождем, въезжая в город, то да, – ответил широкоплечий молодой человек с черными волосами и приятной улыбкой.

– Сеньора Франсеска, – сказал Николау. – Я не разглядел вас в этом тусклом свете. Что привело вас в лавку шорника?

От этого вопроса Франсеска лишилась дара речи.

– Боюсь, что я, – ответила Сибилла. – Я ее родственница, выполняю поручение сеньора Понса относительно превосходной уздечки. А вы, – обратилась она к широкоплечему молодому человеку, – тот человек, который не знает, где живет сеньор Понс.

– Ерунда, Пау, – сказал его друг. – Само собой, знаешь.

– Прошу прощения, сеньора, – сказал Пау, пораженный этой внезапной нападкой. – Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Уверяю вас, – сказала Сибилла, – скоро поймете. Вы обещали нанести нам визит. А теперь нам нужно идти, так ведь, Франсеска?

– Да, конечно, – сказала та и быстро вышла из лавки.

– Очень рада, что мы вышли оттуда, – сказала Франсеска. – Пошли прямо домой.

– Зачем? – спросила Сибилла. – Светит солнце, на открытом воздухе красиво. Мы никому не потребуемся, по крайней мере в течение часа. Я бы хотела спуститься к реке. Думаю, она совсем не похожа на те речки, к которым я привыкла. Пошли, Франсеска, кто нам запрещает?

– Что подумает Хайме? – спросила Франсеска.

– Я не раз слышала, как он тебе говорил, что нужно почаще бывать на воздухе. Хайме будет доволен.

Это было совершенной правдой, и Франсеска пришла в замешательство.

– Всякий раз, когда выхожу из дома, меня останавливают люди. Здороваются, задают вопросы, а я не знаю, что отвечать.

– Ты знаешь этих людей? – спросила Сибилла. Бледная Франсеска с жалким видом кивнула. – Тогда твоя проблема решена. Представь меня им, и я буду темой разговоров. Ну – где река?

– Ты должна знать, где, – сказала Франсеска.

– Откуда? После приезда я почти не выходила из дома.

– Вот дорога к самому красивому мосту.

– Тогда давай посмотрим на него, пока светит солнце, – сказала Сибилла и пошла в указанном направлении.

Вскоре Франсеска неожиданно остановилась.

– Сибилла, подожди, пожалуйста, – сказала она слегка смущенно. Перед ними стояла высокая женщина с загрубелым лицом, одетая в грубое, но приличное темное платье, на плечи ее была наброшена черная шаль. Седеющие волосы были повязаны косынкой, как у большинства крестьянок. «В общем, – подумала Сибилла, – она выглядит слишком обыденной, чтобы заставить Франсеску внезапно остановиться». Потом женщина обратила взгляд на нее.

Глаза этой женщины, представляли собой озерца тьмы, излучающие блеск и при этом проникали самым беспокойным образом в мысли и чувства всех, находящихся поблизости. Сибилла содрогнулась и повернулась к родственнице.

– Сеньора Франсеска, – заговорила незнакомка, – я так давно вас не видела, что стала бояться, не больны ли вы. Почему бы не зайти ко мне? Не сегодня, боюсь, меня не будет дома, но, может быть, завтра. Возьмите с собой свою очаровательную подругу.

При звуках этого грубого голоса, разительно отличающегося от обычно мягкой речи горожан, у Сибиллы возникло желание полнее закрыть лицо вуалью. Она снова повернулась к родственнице.

– Сибилла, это знакомая, которая очень помогала мне в прошлом, – сказала Франсеска так, словно слова вытягивали из нее. – Сеньора Бернада.

– Очень приятно, – негромко сказала Сибилла с чем-то средним между поклоном и реверансом.

Сеньора Бернада ответила тем же, потом повернулась и постучала в ближайшую к ним дверь.

– Пошли к реке, – сказала Франсеска.

– Кто эта женщина? – спросила Сибилла. – Я не поняла по твоему представлению, ценная ли она знакомая или заимодавица, которую ты не смеешь оскорбить, – добавила она со смехом.

– Нет-нет, – ответила Франсеска. – Ни то ни другое. Она… она очень мудрая женщина. Знает тайны. Может предсказать, что произойдет, и готовит меня к встрече с этим. Не знаю, что делала бы без нее. Только она не из нашего сословия, и кое-кто относится к ней неодобрительно.

– То есть гадалка? – спросила Сибилла.

– Не такая, как ты думаешь! – ответила Франсеска с таким одушевлением, какого Сибилла у нее еще не замечала. – Не обычная ярмарочная шваль, которая выманивает деньги у легковерных; она вдумчивая и очень мне помогает. Только не говори Хуане, Хайме или моему тестю, что я видела ее, они очень сердятся, когда я вижусь с ней.

– Ты ей платишь?

– Не очень много, – ответила Франсеска. – Не больше, чем они платят врачу, который приходит осмотреть меня и не приносит совершенно никакой пользы. Бернада знала, что потеряю ребенка, – прошептала она Сибилле, – подготовила меня, и это не стало особенно сильным потрясением. Но я должна повидаться с ней снова. Пойдешь со мной? Одну меня не отпускают, несмотря на то, что я замужняя женщина, – добавила она возмущенно.

– Откуда она? – спросила Сибилла.

– Не знаю, – ответила Франсеска. – Откуда-то из деревни. Вдова. Когда муж умер, приехала в город зарабатывать на жизнь.

– Ваше преосвященство, я спешил к вам, как только мог, – сказал Исаак позднее в тот же день. – Что вас беспокоит?

– Это не связано ни с моим, ни с чьим бы то ни было здоровьем, – ответил епископ. – Послушайте, что мне пишет Его Величество.

– Письмо от Его Величества? – с беспокойством спросил Исаак. – Касающееся общины?

– Когда выслушаете, все поймете. Прочти нам его, Бернат, – попросил Беренгер.

И Бернат прочел вслух письмо от эмира Гранады Мухаммеда Пятого графу-королю Арагона Пере.

– Это должно было случиться, – сказал Исаак. – Мир не столь велик, чтобы весть о том, что Юсуф уцелел, не достигла Гранады, Ему нужно будет вернуться. Но мы будем очень скучать по нему.

– Особенно вы, – сказал Беренгер. – Однако Его Величество может спросить эмира, нельзя ли оставить Юсуфа здесь. Подождем, посмотрим, что будет. Думаю, будет лучше всего, если никто, кроме нас троих, не будет знать об этом. Мальчику ничего не говорите.

– Согласен, – сказал Исаак. – Так будет лучше всего.

Однако, покинув дворец епископа, Исаак вместо того, чтобы вернуться домой, отправился к своему другу Мордехаю, превосходному сапожнику, ставшему благодаря доходам от своего дела преуспевающим банкиром.

– Исаак, – сказал Мордехай, – очень рад вас видеть. Я с удовольствием услышал сегодня утром, что ваш маленький сын как будто прекрасно себя чувствует.

– Да, верно, – сказал Исаак. – Вениамин, кажется, крепок и полон жизни, если мне позволительно так говорить.

– А что привело вас сюда? – спросил Мордехай. – Или вы просто бежите от мира женщин и младенцев?

– Я привык к нему, – ответил со смехом Исаак. – Но я здесь по особому делу. Пришел попросить вас – или кого-нибудь из ваших – о любезности. Мне нужно написать письмо, и я не хочу, чтобы кто-то из моих домашних знал о его содержании. Мордехай, я не могу никому доверять больше, чем вам.

– Это письмо…

Мордехай не договорил.

– Друг мой, там совершенно нечего стыдиться, – сказал Исаак, следуя ходу мыслей своего друга. – Просто не хочу, чтобы моя семья понапрасну беспокоилась из-за события, которое может не произойти. Сейчас вы все поймете.

– В таком случае я напишу письмо сам, – сказал Мордехай. – Мой секретарь очень сдержан, особенно в том, что касается финансовых дел, но, боюсь, если тут что-то другое…

– Другое.

– Тогда у него может возникнуть искушение рассказать кому-нибудь из друзей. У меня приготовлены очиненные перья и свежие чернила, мне нужно самому сделать кой-какую работу. Сейчас возьму чистый лист, и можно будет начать. – Мордехай отодвинулся назад вместе со стулом, и врач услышал, как он шелестит бумагами. – Ну, вот. Я готов.

– Письмо адресуется выдающемуся врачу Низиму из Монпелье, – сказал Исаак. Подался вперед и стал неторопливо диктовать: «Мой досточтимый друг, наконец я пишу ответ на ваше письмо относительно вашего сына Амоса. В то время он искал место помощника в надежде попрактиковаться в своем мастерстве и, возможно, узнать новые приемы и методы у другого врача. Так вот, мой уважаемый Низим, кажется, что я скоро буду остро нуждаться в помощнике. Давно планируемое бракосочетание моей дочери должно состояться через полтора месяца. Она уйдет со своими познаниями в новый дом, а мой юный друг Юсуф, видимо, может вернуться к своей семье.

Если ваш сын все еще ищет это место и если он хотя бы вполовину так искусен, как его отец, город и мои пациенты будут довольны его присутствием. Незначительного осложнения, которое вызвало у него желание покинуть родной город, я касаться не стану. Такое случается и зачастую служит полезным уроком».

Исаак умолк и ждал, когда перо перестанет скрипеть по бумаге.

– Закончить письмо обычными пожеланиями? – спросил Мордехай. – Или хотите добавить еще что-нибудь?

– Думаю, этого достаточно, – ответил Исаак. – Я очень благодарен вам за готовность вернуться для друга к работе своего детства.

– В детстве почерк у меня был лучше, – сказал Мордехай, бросив критический взгляд на то, что написал. – Только не понимаю, почему вы не хотите, чтобы другие узнали об этой просьбе. Это правда, что Юсуфа отсылают? Я думал, Его Величество дал ему разрешение жить в этом королевстве, сколько он захочет.

– Дал. Юсуфа не отсылают; по-моему, эмир узнал, что он жив, и требует его возвращения. Однако для меня тут многое пока неясно.

– Мальчик знает?

– Нет, – ответил Исаак. – Пока окончательно не решено, что Юсуф должен уехать, и я не хочу, чтобы он беспокоился из-за этой возможности.