Текст книги "Водяная ведьма (ЛП)"
Автор книги: Кэрол Гудмэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Стянув с себя цепочку, я поднесла ключ к его правому запястью. Руки тряслись очень сильно, я едва смогла попасть в замочную скважину. Это от холода? Или от страха, что я совершаю ужасную ошибку?
– Ты знаешь, что я никогда не сделал бы тебе больно, – прошептал Лиам, когда я попала в отверстие и провернула ключ. Щелчок был громким, словно выстрел. Лиам вздохнул и стряхнул браслет в воду. Запястье было стерто до кости.
– Мне так жаль! – простонала я, возясь с замком на его левой руке. – Я не хотела заставлять тебя страдать!
Как только вторая половина кандалов канула в воду, он поднял обе руки к моему лицу и поднял мой подбородок. Наклонившись, он поцеловал меня, сначала мягко, потом настойчивее, раздвигая мои губы и засовывая свой язык глубоко мне в рот. Его руки порхали по моему телу, будто птицы, выпущенные из клетки: лаская мои груди, мой живот, обхватывая меня сзади, прижимая мои бедра к его. Его эрекция уперлась в мой живот.
– Лиам, – выдохнула я, отодвигаясь. – Ты обещал…
– Я обещал не преследовать тебя в твоем мире, Калли. Но ничего не говорил о том, что сделал бы в этом.
Подхватив меня на руки, он вынес меня на берег, в тень ивы. Лиам уложил меня на мягкую, словно бархат, постель из изумрудно-зеленого мха. Он встал на колени возле меня, пожирая мое тело глазами. Не могла не делать того же в ответ. Он был Лиамом, и в то же время нет. Кожа была более глубокого оттенка золота, его руки и ноги были длиннее… все у него было немного длиннее.
Его глаза – больше изумрудные, чем черные – сверкали.
Он пробежал рукой вниз по моему животу и между ног.
– Несколько месяцев мне не оставалось ничего, кроме как вспоминать каждый изгиб твоего тела снаружи… – он скользнул пальцами внутрь меня и я застонала, – … и внутри.
Он опустился на меня и я почувствовала, как головка его члена задела мой клитор. Я выгнулась ему навстречу, но он слегка отстранился.
– Давай посмотрим, все ли я так хорошо помню, – произнес он с лукавой улыбкой на губах.
– Давай, – согласилась я, обняв руками его спину, а ногами обвив бедра и толкнула его в себя. На этот раз он встретил мой толчок одновременно со своим. Я вскрикнула так резко, что он вышел из меня.
– Калли? Ты…
– Идеально, – застонала я, вновь притягивая его в себя. – Идеально.
–
[1] Фестиваль Сент-Дженнеро – один из самых старых и популярных праздников в Нью-Йорке. 19 сентября у туристов и жителей города появляется возможность насладиться колоритом Италии, ее традициями, песнями, едой и особенным средиземноморским настроением. Фестиваль продолжается 11 дней в « Маленькой Италии» – бывшем районе компактного проживания выходцев из Италии на Манхэттене, Нью-Йорк.
[2] Эния (Enya), полное имя – Энья Патриша Ни Бреннан, ирландская певица, автор музыки к фильмам.
[3] Pixies – американская альтернативная рок-группа.
[4] Человек-крюк. Городская легенда 1862 года о проповеднике по имени Джейкоб Карнс. Он был против квартала красных фонарей в своем городе и однажды ночью убил крюком тринадцать проституток (одни были найдены в своих кроватях, залитых кровью, других Карнс подвесил за ноги на деревья в назидание грешникам). Джейкоб был приговорен к смертной казни и повешен. Его тело захоронили в безымянной могиле, а крюк пожертвовали церкви, где он был переплавлен в нечто другое. После этого дух человека-крюка якобы начал убивать священников и их дочерей.
Глава 4
Если бы Лиам не заставлял меня уходить, не знаю, как долго я оставалась бы на берегу, под ивой.
– Опасность Царства Фей состоит в том, что, чем дольше ты остаешься здесь, тем тяжелее уйти, – сказал он мне, после того как мы во второй раз занялись любовью.
– Мммм, – простонала я, лежа щекой на его широкой груди. – Это разве плохо?
Он приподнялся на локте и посмотрел на меня. Солнце подсветило красные блики в его темных волосах и зеленые искры в черных глазах, которых не было, когда он был Лиамом. Я задумалась, как он выглядел, когда был смертным, человеческим мальчиком, украденным Королевой Фей в свое Царство; где он прожил так долго, что потерял человеческую сущность, превратившись в демона-инкуба. Сейчас он, конечно, вовсе не выглядел мальчиком. У него было тело Адониса, а глаза были такими древними, будто сам он действительно был божеством из глубины веков. Смотря в них, я видела столетия, что он провел под неизменным небом Царства Фей, медленно теряя человечность, превращаясь в существо, вынужденное питаться человеческими жизнями, чтобы хоть что-то чувствовать.
– Тебе бы не понравилось, во что ты можешь превратиться здесь, Кайллех, – он произнес мое имя с ирландским акцентом, «Кай-лех». – Без общения с людьми феи становятся бескровными существами: красивыми, но бесчувственными, нестареющими, но без огня юности.
Трель смеха прервала его.
– По мне, так звучит довольно юно, – сказала я, игриво ударив Лиама по руке. – Уверен, что не пытаешься избавиться от меня, чтобы сойтись с одной из русалок?
Он сгримасничал.
– Теми бедными созданиями? Можно только пожалеть их. Уверен, что молодежь вернулась полная жизни и огня, поглощенного из мерзости и гнили человеческого мира…
Я вспомнила вкус малины на губах молодой русалки и задумалась, пришлись ли ей по вкусу первые моменты в Царстве.
– …но после века здесь они потеряют их. Пойдем. Он встал на ноги и протянул руку, чтобы помочь мне подняться. – Я покажу тебе.
– Ты собираешься идти прямо так? – спросила я, рассматривая его длинное, поджарое, обнаженное тело. – Они никогда не смогут сохранить… – Но прежде, чем я успела закончить предложение, Лиам уже был одет в свободную белую тунику, легкие темно-зеленые легинсы и сапоги из мягкой кожи, а на мне было оказалось длинное льняное платье, зашелестевшее вокруг моих ног.
– В Царстве Фей ты можешь сделать себя любым, каким захочешь, – сказал он, притягивая меня к себе. – И, хотя, я все же предпочитаю тебя без одежды, – проворчал он, – эти проклятые русалки, скорее всего, набросятся на нас.
– Может, нам следует остаться здесь… – мечтательно протянула я, прижимаясь к нему. Я представила на себе тонкую ночную сорочку и…вуаля! – почувствовала, как шелк заскользил по моей коже. Осталось добавить к образу пару лодочек на низком каблуке и аромат «Диориссимо».
– Я могу привыкнуть к этому – неограниченный гардероб и никаких счетов за химчистку!
Лиам наградил меня одобрительным взглядом, но повернулся к холму, потянув меня за собой.
– Тут есть другие счета, по которым придется платить, – вздохнул он.
Я последовала за ним к травяному холму, по которому бегали русалки, слегка удрученная тем, что попытка соблазнения не сработала. Пока мы шли, изменила одежду на джинсы и футболку, но затем, вспомнив, какими хорошенькими были русалки, переключилась на сарафан, который понравился мне в каталоге одежды. Как и ожидалось, лиф был слишком узок для моего размера груди, но, пожалуй, можно это изменить…
– Не вздумай, – проворчал Лиам, не оборачиваясь.
– Ты всегда мог читать мои мысли? – спросила я, добавив к своему наряду кружевной жакет.
– Не в твоем мире, но в Фейри все прозрачно. Это одна из тех вещей, которая здесь может быть немного … утомительной.
Я попыталась прочитать мысли Лиама, но получила только изображения – в основном, обнаженной себя под ним.
– Прости, – сказал он. – Хочу запомнить каждый момент. – Мы дошли до вершины холма. Он повернулся ко мне, глаза расширены от горя. – Эти воспоминания должны остаться со мной надолго.
– О, Лиам…, – начала было я, испытывая муки совести, что не могла дать ему того, что он хотел, но тут мой голос застыл в горле, – я увидела раскинувшуюся перед нами картину. В долину, разделенную широкой рекой, спускались зеленые луга, усыпанные цветами всех оттенков радуги. С одной стороны реки высились горы. Каждая гряда была различных оттенков синего: от индиго, фиолетового и синего смягчаясь к самому бледному жемчужному и серому с голубоватым отливом. Горы были будто подсвечены солнцем, но светила над ними не было. И остальная часть долины была залита золотисто-медовым светом.
– Похоже на работу художника Гудзонской школы живописи[1], – заметила я, когда мы начали спуск с холма. По другую сторону реки росли густые леса. Я чувствовала, что они полны разных созданий, наблюдающих за нами, но видела лишь какие-то движения, да, однажды, силуэт рогов на хребте позади.
– Гудзон бежит прямо по границе миров, – сказал Лиам. – Иногда, глядя на реку, ты видишь Царство Фей. И художники ее видели. Пойдем же. Ундины уже у воды. Сестры пришли поприветствовать их.
По мере того, как мы продвигались вперед, медовый свет следовал за нами, будто золотая волна. Вся долина буквально утопала в нем. Я практически ощущала его вкус, отдающий нектаром из жимолости.
– «Эльфийское золото», – объяснил Лиам. – Основная субстанция Фейри, строительный материал для любой магии.
– Эльфы? – удивилась я. – Тут есть эльфы? Кажется, мы еще ни одного не встретили…
Лиам выглядел встревоженно.
– Будем надеяться, что и не повстречаем. Давным-давно они были изгнаны за попытку захватить Царство Фей и поработить человечество. Кто-то говорит, что эльфы были уничтожены, кто-то – что они превратились в монстров.
Я уже хотела попросить Лиама объяснить, но тут нас заметили ундины и несколько девочек уже бежали по холму. Во главе группы, прямо как маленькая кобылка, неслась длинноногая русалка с рыжими волосами. Добежав до нас, она обхватила меня в удушающем объятии. Я почувствовала аромат малины в ее дыхании.
– Ты спасла меня, – воскликнула она.
– Мы спасли друг друга, – ответила я ей.
Девочка так тепло улыбнулась мне, что я даже не испугалась при виде ее острых зубов. Потом ундина сделала круг на месте, волосы метнулись искрящейся красно-золотой волной. Когда она повернулась ко мне снова, блеснули ее зеленые глаза.
– Как тебя зовут?
Девочка склонила голову и я буквально слышала, как завертелись мысли в ее голове. У русалок нет имен, пока они не достигнут Фейри, поняла я. И тут девочка ухмыльнулась, сверкнув острыми зубками.
– Малина! – объявила она, явно гордая собой.
Я рассмеялась.
– Имя тебе подходит идеально! Я – Калли. Приятно познакомиться.
Девочка захихикала и снова закружилась, а потом начала подталкивать меня к толпе на берегу реки. Я бросила на Лиама вопросительный взгляд, но он был слишком занят, пытаясь отбиться от назойливого внимания пары прыскающих со смеху русалок. Может, Лиам и будет скучать по мне, сокрушалась я по мере того, как продвигалась к компаньонкам Малины, но вряд ли он будет один.
Русалки вели себя очень оживленно. За какой-то короткий промежуток времени они оказались в Царстве Фей (хотя сейчас, подумав об этом, я поняла, что не знаю точно, сколько часов провела здесь) и изменились. Теперь у русалок были не только ноги. Они обрели плоть, – прозрачная в человеческом мире, их кожа стала золотой под солнцем Фейри. Впрочем, солнца в небе все так же не наблюдалось. Нет. Больше было похоже на то, что золотой свет, – Эльфийское золото наполнило их, будто пустые сосуды.
Волосы девочек были теперь золотыми, с оттенком зелени, глаза поменяли оттенок от мшистого к блестящему цитрину. Видно было, что ундины наслаждаются переменами. Они напридумывали себе сверкающих зеленых и золотистых платьев, подчеркивающих стройные ноги и добавили зеленых переливов в локоны. Все, кроме Малины – та нарядилась в розовое и добавила в волосы красных оттенков. Девочки играли со своими длинными локонами, по-разному перекидывая их на плечи и вытягивали длинные руки, будто любуясь свежим маникюром. Я чувствовала исходящий от них жар по мере того, как они все собирались вокруг и дотрагивались до меня ладошками.
Почти все собрались возле меня. Они трогали мои руки и гладили волосы, которые никогда не будут такими же гладкими, как их локоны; обнимали меня за талию. Они говорили что-то на языке, которого я не понимала, но ощущала смысл их слов. Девочки благодарили меня за то, что я спасла их из Приграничья. Они давали мне знать, как рады, что добрались сюда.
Вспомнив, впрочем, их обеспокоенность перед дорогой в Фейри, я огляделась в поисках мужчин русалок. Их было несколько – симпатичные, долговязые парни. Каждый был окружен группкой девочек. Один из молодых людей, – черноволосый, одетый в килт, стоял на отдалении с задумчивым видом. У всех мальчишек был скучающий и в разной степени напуганный вид. В своем колледже я видела разные виды парней. Надень эти мальчишки из Фейри «Рэй-Бэны» и черные джинсы, – выглядели бы в точности как студенты Фейрвика. По-крайней мере, какие-то из них точно были мальчиками, хотя половые признаки у них читались даже хуже, чем у парней в моем родном колледже в Нью-Йорке. Надеюсь, не все они геи…
– Веселые? – уточнила Малина. – Но они, похоже, совсем не рады видеть нас (другое значение слова «Gay» в английском языке – веселый, беззаботный – прим. пер.).
– Может они просто стесняются, – ответила я. – Все эти годы они были в компании только своих сестер.
Я огляделась в поисках русалок постарше. Сначала не могла найти никакой разницы между девушками на берегу, но потом заметила, что некоторые были бледнее и выглядели уставшими. Одна только что пришла и, хотя и выглядела едва ли старше подростка, держалась она как старуха, а волосы ее были совершенно седыми. На ней было закрытое платье с длинными рукавами, висевшее на костлявом теле как на вешалке. Глаза были болезненного желто-зеленого цвета. Она была явно больна. Я и не думала, что в Фейри можно было чем-то болеть.
– Не болеть, а истончаться, – вырвавшись из лап восхищенной толпы, ко мне подошел Лиам.
– Истончаться? – я вспомнила слова Суэлы о том, что периодически феи должны возвращаться в Царство, иначе они исчезнут. Но она не сказала, что и без мира людей с ними происходит то же самое. Только то, что некоторые виды в Фейри больше не могут размножаться. – Можно ли что-нибудь для нее сделать?
– О, да. Смотри.
Больная (или истончающаяся) русалка приблизилась к новеньким. Они уставились на старшую сестру, пораженные видом, но потом, полные энтузиазма и доверия, подхватили в свой круг, взмахивая своими руками у ее тонкой талии, поглаживая ее длинные белые волосы. Она вяло улыбнулась девочкам, дотрагиваясь до их кожи и волос, как будто припоминая, какой юной она была в их годы. Я как раз открыла рот, чтобы поделиться с Лиамом своей печалью от того, какой грустной была эта сцена, но заметила в истончающейся ундине изменения. Ее кожа посвежела, волосы снова стали золотистыми. Она выпрямилась, даже как будто подросла немного, руки стали полнее. Чтобы лучше соответствовать своему новому облику, русалка сменила наряд на такой же зелено-золотистый, как и у молоденьких ундин. Буквально за минуты она стала неотличима от остальных девочек.
– Она… питалась на них? – спросила я пораженно.
– Да. Через несколько лет жизни в Царстве Фей ундины теряют способность впитывать Эльфийское золото. Что-то сродни авитаминозу в вашем мире. Никто не знает, почему какие-то существа подвержены этому, – вроде ундин, пикси, брауни, гоблинов, а какие-то нет. Вновь прибывшие русалки пока еще могут впитывать Эльфийское золото и даже передавать его старшим. Но этот эффект не продлится долго. Ундины постарше должны отправиться в мир людей, иначе они умрут.
– Но если они пойдут туда сейчас, им придется вернуться буквально через несколько дней. «Гроув» хочет запечатать дверь навсегда.
Едва сказав эти слова, я поняла, что лучше бы мне было промолчать. Веселая болтовня, смех внезапно смолкли. Совершенно синхронно, будто стадо коров на лугу, ундины повернули ко мне свои головы. Вот только в их глазах не было коровьего смирения. Меня как будто пронзило сотнями острых зеленых копий.
– Что значит, запечатать дверь навсегда? – спросила одна из девушек, выходя из толпы.
Я поняла, что это девочка из старшего поколения. Несмотря на золотистые волосы и кожу, ее лицо было восково-бледным.
– Окончательное решение еще не принято, – быстро проговорила я. – Для того, чтобы все обсудить, был созван совет. Может быть, они решат оставить проход открытым. Я точно не знаю. Вообще-то, для меня в новинку все… фейское.
– Но в тебе течет кровь фейри… – девушка подошла ближе и, скривившись, принюхалась ко мне, будто к скисшему молоку, – …вперемешку с человечьей. – Она сделала ко мне еще несколько шагов, но Лиам внезапно преградил ей дорогу.
– Кормись на своих, Лорелей, – потребовал он.
Лорелей? Он знал ее?
Русалка оскалила острые зубы и зашипела: – Как ты, инкуб? Я чувствую на тебе ее запах. Ты защищаешь ее, чтобы осушить самому?
– Я проведу ее до двери, так же, как она провела сюда этих ундин. Тебе стоило бы поблагодарить ее за помощь им.
– Зачем? Она лишь привела их в бесплодные земли, где все исчезнут. Они никогда не познают радости рождения детей…
– Но ведь среди вас есть мужчины, – вмешалась я. – Я видела нескольких.
Лорелей злобно усмехнулась.
– Вот как? Что ж, давай дам тебе взглянуть поближе. Ханс! – русалка щелкнула пальцами. Один из хмурых парней поднял голову и попытался смешаться с толпой. Но девушка повернулась и пригвоздила его к месту тяжелым, поблескивающим взглядом. Ханс поплелся к нам, понурив голову и повесив плечи. Когда парень оказался в пределах досягаемости, Лорелей схватила его за волосы и притянула к себе.
– Ханс, сними с себя одежду ради этой милой леди.
– Пожалуйста, – попросила я, увидев страх в глазах парня. – Кажется, я поняла тебя.
– Поняла меня? – оскалилась в жутком смехе Лорелей. – Но поняла ли ты Ханса?
Русалка щелкнула пальцами и одежда на парне исчезла. Он сжал свои руки на промежности, но, к несчастью, этим движением привлек мое внимание именно туда и я увидела, что хотела показать Лорелей своей жестокой шуткой. Между ног у него ничего не было, – прямо как у кукольного Кена. Я отвела взгляд, но успела заметить боль в глазах Ханса.
– Все мужские особи из последнего выводка чисты, как евнухи, – сказала Лорелей.
– Евнухи? – хором отозвались новенькие ундины. – Значит ли это?..
– Это значит, что для вас не будет ни веселья, ни детей, – прошипела русалка. – Это значит, что если мы не отправимся в мир людей и не пробудем там сезон, нового выводка не будет. Это значит, что мы все исчезнем. Открой дверь, привратница, или подпишешь нам смертный приговор.
– Но дверь может закрыться через несколько дней, а вам надо возвращаться назад, – возразила я.
– А кто меня заставит? – снова оскалилась она.
Возможно, она была права. Но внезапно мне разонравилась идея впускать Лорелей в мой мир. Она была злая и зубы ее довольно опасны на вид…
Вдруг резкий порыв ветра отбросил Лиама в сторону, и Лорелей оказалась прямо рядом со мной, зубы нацелены в мое горло.
– Злая? Опасная? Привратница, ты еще не видела злого и страшного. Проведи меня через проход, иначе я вырву твое горло.
Ее зубы коснулись моей кожи и я ощутила запах гнилой рыбы в ее дыхании. Как стая бабочек, затрепыхались мысли девочек-ундин:
– Она помогала нам, не делай ей больно.
И тут я почувствовала аромат малины и увидела свою подружку. Та похлопала Лорелей по руке.
– Отпусти Калли, она мой друг.
Лорелей отшвырнула Малину, будто та была назойливой мошкарой. Я услышала крик боли и удивления от того, что кто-то из ее же вида был способен причинять страдания. Но годы в Фейри не оставили в Лорелей ни крупицы добра, которое, возможно, когда-то было в ней. Я ни за что не пущу ее в Фейрвик.
– Нет, – твердо сказала я. – Тебя я не проведу. – Я повернулась к Малине и остальным русалкам. – Но постараюсь сохранить дверь открытой в будущем, для всех ундин, которые пообещают не вредить людям.
Лорелей расхохоталась и вокруг нас взревел ветер. Медовое сияние пропало, небо заволокло грозовыми тучами. Ундины сбились в кучу, цепляясь друг за друга. Куда же делся Лиам?
– Не вредить людям? – прошипела в мое ухо Лорелей. Брызги ее слюны ощущались на лице словно дождь из крошечных иголок. – Как смеешь ты диктовать нам условия для нашего размножения?! Ты понятия не имеешь, как люди вредили нам. Может быть, мне стоит просто съесть тебя, – грубый язык лизнул мою щеку. – Может, я заберу себе твои способности привратницы. Эти ундины слышали, какое заклинание ты использовала, чтобы открыть дверь. Только самая глупая привратница может позволить, чтобы ее заклинания подслушали.
Я была практически уверена в том, что русалка блефует, но на всякий случай двинула локтем ей в ребра и пробормотала заклинание, выученное несколько месяцев назад. Оно защищало от нападения сверху, а шторм, вызванный Лорелей, был как раз там. Я уже наполовину проговорила его, когда сзади появился Лиам, выхватил меня из рук Лорелей и накрыл мой рот своей ладонью.
– В Фейри нельзя использовать заклинания, – крикнул он сквозь бушующий шторм. – Они имеют обратный эффект.
– Дерьмо, – выругалась я, глядя в зеленую воронку облака. Смерч подхватил Лорелей за платье и утащил. Русалка клацнула на меня зубами, но была уже слишком далеко. Впрочем, ничего хорошего, буря вполне может убить меня. – Могу я как-то это остановить?
– Никак. Единственное, что можно сделать, это отправить тебя через дверь. Шторм утихнет, как только ты уйдешь. Быстрее, пока Лорелей не спустилась назад. Это все-таки ее шторм – она будет использовать его, чтобы разорвать на куски.
Ундины метались в поисках укрытия. Ветер рвал их новую плоть, сдирая кожу с костей. Я посмотрела на Лиама. Ветер терзал его, оставляя длинные красные отметины на лице.
– Я не знаю, как открыть проход с этой стороны, – прокричала я, – если не могу использовать заклинание открывания.
– Тебе нужно просто захотеть открыть его, – произнес он, прижимаясь губами к моему уху, чтобы я могла услышать его сквозь рев бури.
Я огляделась вокруг и увидела вызванные мною разрушения. Мое первое путешествие в Царство Фей и я чуть было не уничтожила это место. Закрыв глаза, я представила дверь, какой увидела ее в первый раз – залитая лунным светом арка, заснеженная роща, рядом Лиам, рассказывающий, что привел меня сюда, чтобы мы могли вспоминать, насколько прекрасной была наша первая неделя вместе.
Рев шторма внезапно стал тише. Я открыла глаза. Лиам и я стояли в залитой лунным светом роще. Вокруг свирепствовала буря, но мы были защищены, находясь словно в пузыре. Будто внутри стеклянного шара со снегом.
Я взяла Лиама за руку и шагнула в сторону двери.
– Пойдем со мной, – позвала я.
Его глаза расширились.
– Так ты любишь меня? – спросил он.
Любила ли? Я заглянула в его глаза в поисках ответа. Я практически почувствовала, как сжимается мое сердце. Определенно это была любовь! Но тут будто холодное и колючее кольцо стиснуло мою грудь и слова умерли у меня на языке. Я увидела разочарование во взгляде Лиама, а затем, как будто вместе с его сердцем разбилась и наша стеклянная защита, снежный шар разлетелся на миллион кусочков. Оскалившись и вытянув когти, по осколкам мчалась Лорелей, целясь в мое горло.
– Беги! – крикнул Лиам и бросился на Лорелей буквально за секунду до того, как она ударила меня. Я попыталась схватить Лиама за тунику, но сила отдачи откинула меня назад. Шторм подхватил меня и пронес через проход – вместе с чем-то еще – а затем меня засосало в черное чрево шторма, поглотив целиком.
–
[1] Гудзонской школы живописи – американских художников-пейзажистов, созданная в середине XIX в. Живописцы изображали, в основном, долину реки Гудзон и ее окрестности, в том числе горы Кэтскилл, Адирондак и Белые горы.
Глава 5
Я лежала на лесной подстилке из хвои и веток, лицом в грязи, в ушах хлюпала вода. Утонула, – подумала я. Попыталась пошевелиться, но не ощутила ничего, кроме грязи на лице. Каждая клеточка моего бедного тела будто была закопана в пыль.
– Вон она! – воскликнул знакомый женский голос.
Ну хоть уши мои функционировали. Или голоса мне лишь почудились? Они доносились и пропадали с порывами ветра и дождя.
– Она в овраге, – услышала я, а потом: – она утонет, если мы сейчас же не доберемся до нее.
Утону? Разве я уже не утонула? Я почувствовала, как по щеке стекает вода. На вкус как грязь и трава, пахнет дождем. Жижа на земле достигла моего носа. Если не сдвинуться, точно утону.
Я попыталась повернуть голову, но, кажется, что что-то случилось с моим позвоночником. Лорелей! Вот что со мной случилось. Эта сука устроила в Царстве Фей бурю, швырнувшую меня в дверь, и шторм последовал за мной в этот мир. Могло ли что-то еще попасть сюда? Я помнила только, как Лиам бросился на Лорелей, чтобы дать мне время убежать. Смог ли он сдержать ундину – или она убила его?
Что-то горячее скользнуло вниз по моему носу. Слезы смешивались с дождем и грязью. Лиам пожертвовал собой, чтобы я могла уйти. Но все это было зря. Моя шея сломана. Я парализована и могу утонуть в этой двухдюймовой (ок. 5 см – прим. пер.) луже грязи.
– Она жива? Ты видишь, она дышит?
Голоса приближались. Я чувствовала вибрацию шагов щекой, – но больше ничем. Парализована! Эта сука превратила меня в овощ! Прежде чем умру, я должна хотя бы рассказать им о Лорелей – предупредить, что она пытается проникнуть через дверь…
Я открыла глаза и увидела лишь клубок своих грязных, спутанных волос. Мягкая, холодная рука убрала их от лица.
– Калли? Слышишь меня?
Теплые янтарные глаза Суэлы были так близки, что я почувствовала, что могу утонуть в них. Я уже видела этот цвет. Попыталась пошевелить губами, но лишь хлебнула грязи.
Сложив чашечкой руки, она вычерпала из лужи воду, собравшуюся вокруг моего лица и стерла с меня грязь, использовав свой цветастый платок.
– Лоре… лей, – выдавила я, когда губы заработали. – …шторм …могла …прийти…
Суэла что-то пробормотала на фарси (персидский язык – прим. пер.). Подозреваю, что нечто похуже эпитета, которым одарила Лорелей я.
– Должна была догадаться, что это она. Русалки довольно хорошо управляют погодой, а она одна из самых могущественных. – Краем глаза я уловила, как Суэла повернулась. – Это Лорелей, – сказала она кому-то сзади.
– Подлая шлюха даже не задумается, сколько беззащитных животных потеряют свои жилища после этого шторма, – выругалась Диана.
– У нас проблемы посерьезней этой, – сказал Лиз, и, понизив голос зашептала что-то, что я не смогла расслышать.
– Моя шея, – прохрипела я. – Она… сломана… да?
Суэла перестала вычерпывать воду и, обхватив рукой мое лицо, наклонилась. Я снова увидела ее глаза. Их цвет … это было Эльфийское золото. Ее глаза были такого же оттенка, как свет в Фейри.
– Боюсь, что так, Калли, но не падай духом. Мы можем это исправить.
Суэла отвела взгляд, но, все же, я успела заметить, как по ее щеке скатилась слеза.
– Я знаю заклинание вязания, – сказала мне Диана. – Конечно, сначала нам нужно вправить кости в правильное положение…
– У меня имеется опыт в этом деле, во время войны я работала в госпитале, – добавила Лиз. Интересно, на какой именно войне?
– А я могу призвать ветер, чтобы снять нагрузку с ее позвоночника, пока мы будем этим заниматься…
– Мне потребуются спицы, – размышляла вслух Диана. – И пряжа.
Спицы? Пряжа? Диана на самом деле планирует связать мне новый позвоночник? Неожиданно из меня начал прорываться смех, но все трое немедленно усмирили меня.
– Ты не должна двигаться, Кайллех, – произнесла Лиз строгим, учительским тоном. – Мы с Дианой раздобудем все, что потребуется и вернемся как можно скорее. Суэла, останься с Калли и продолжай убирать воду от ее губ. Мы не долго.
Как бы не хотелось повернуться, чтобы сказать «пока», я не смогла. Возникло ужасное чувство, что я никогда не увижу их вновь.
– Слушай, – сказала я Суэле, когда женщины ушли, – насколько искусна Диана в этом трюке с вязанием?
– Довольно хороша. Она постоянно использует его, чтобы сращивать кости у животных. И тебе известно насколько она усердная вязальщица.
– Ага, она связала мне свитер на прошлое Рождество…, – с перекошенным оленем спереди и одним рукавом короче другого. – Суэла, пообещаешь мне кое-что?
– Да, Калли?
– Если это значит, что в конечном итоге я буду выглядеть как Квазимодо, не могла бы ты просто свернуть мне шею?
– Не говори ерунды, Калли. Ты не будешь выглядеть, как Квазимодо. Но даже если и так, разве это не лучше, чем смерть?
Я вздохнула, отчего по луже пошла рябь и Суэла торопливо продолжила вычерпывать воду. Друзья делали все возможное, чтобы спасти меня. Не время предаваться жалости к себе, но я все задавалась вопросом, – кто будет тосковать обо мне, если я умру вот здесь, в этой грязи? Диана и Лиз есть друг у друга. Суэла за прожитые века не раз наблюдала, как умирают ее человеческие возлюбленные. Что ей до еще одной смерти? У меня не было детей и, хоть я и знала, что не безразлична моим студентам, не лелеяла надежду, что была кем-то важным в их жизни. Даже Ники Баллард, которую я спасла несколько месяцев назад от семейного проклятья, настолько уверилась в себе, что уехала в Шотландию по студенческой программе обмена. Моя подруга детства Энни горевала бы по мне, но у нее была возлюбленная, Максин. Тётушка Аделаида, скорее всего, сказала бы, что я получила по заслугам, умерев в грязи из-за глупых попыток помочь «фейрийским отбросам» – как она и члены ее клуба «Гроув» насмешливо называют фей.
А Лиам?
Мы только что занимались с ним любовью, а еще он спас мою жизнь; но когда он спросил, люблю ли я его, я не смогла ответить. Если я не смогла сказать этого сейчас, смогу ли вообще когда-нибудь? Если нет, мы никогда не сможем быть вместе. Так разве есть для него разница, жива я или мертва?
– Похоже, что на самом деле никто не будет скучать по мне, – пробормотала я.
Суэла легла рядом со мной в грязь, так что ее лицо оказалось на уровне с моим.
– Дорогая моя, почему ты так низко ценишь свою жизнь?
– Я не … просто это …, – хотела сказать, что боялась никогда не полюбить, но поняла, что было бы бестактно говорить это Суэле, которая самоотверженно отказалась от какого-либо шанса на любовь.
И все же, я задумалась, возможно ли это? Когда мой парень, Пол, с которым мы были вместе шесть лет, бросил меня в прошлом году, он сказал, что уже долгое время не чувствовал моей любви. Он был прав. Возможно, после смерти родителей я запрятала это чувство где-то глубоко внутри себя. А сегодня, когда подумала, что могла бы сказать Лиаму, что люблю его, я тут же почувствовала железный хомут, в буквальном смысле сжимающий мое сердце. Как если бы любая возможность полюбить так пугала меня, что даже тело начинало протестовать. Что было со мной не так? Смогу ли я полюбить когда-нибудь?
Но я так и не успела поразмыслить над этим. Насквозь промокшие и запыхавшиеся, вернулись Лиз с Дианой. С пестрой лоскутной сумкой в руках, Диана плюхнулась прямо в грязную лужу. Лиз присела позади меня. Я почувствовала, как по моей шее скользят ее нежные, но уверенные руки. Почему-то вспомнился первый раз, когда во время собеседования я пожала ладонь Лиз и была удивлена крепостью ее хватки. Еще подумала тогда, что под розовым костюмом от Шанель бьется сердце железной леди. Вряд ли я могла представить в тот момент, что эти крепкие руки когда-нибудь обернутся вокруг моей шеи. Попытавшись отвлечься от мысли, что она собиралась делать, я начала наблюдать за Дианой. Из сумки были вытащены две длинные вязальные спицы с необычайно острыми концами. Затем она вынула моток ярко-розовой шерсти.
