Текст книги "Капля красивого яда (ЛП)"

Автор книги: Келси Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Мали насмехается. – Что за человек записывает, как его брату надирают задницу, вместо того чтобы помочь ему?

– Тот, кто знает, что Кэм играет на руку Айзеку, – отвечаю я. – Они оба отморозки. Они точно знали, что делали.

– Похоже, так оно и есть, – соглашается со мной Монти. – Ну, для начала, из того, что я знаю о правовой системе, наша первая цель – выпустить Кэма под залог. Как обстоят дела с его адвокатом?

Лейкин пожимает плечами. – Нормально, но не очень. Мои родители не могут позволить себе лучшего, и они все еще выплачивают судебные издержки по его предыдущему делу.

– Ладно, хорошо... – Монти достал из кармана телефон. – Прежде всего, я попрошу адвоката моего отца взяться за его дело. Я позабочусь о том, чтобы его гонорар был оплачен, так что тебе не придется об этом беспокоиться. Он должен быть в состоянии добиться того, чтобы Кэма выпустили под залог, но нужны ли вам деньги и на это?

– Нет, – отвечаю я, прежде чем Лейкин успевает ответить. – Я позабочусь о внесении залога.

Вчера вечером риелтор сообщила мне, что владельцы дома приняли мое предложение, но необходимо провести проверку и сделать все необходимое, прежде чем мне придется платить за него. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы разобраться с этим дерьмом. А если нет, то будут и другие дома.

– Хорошо, – говорит он. – Я займусь этим и буду держать тебя в курсе. Я знаю, что это трудно, но просто не высовывайтесь и постарайтесь не попадать в другие неприятности. Я позабочусь о том, чтобы он поскорее вернулся домой.

Лейкин вздохнула с облегчением. – Спасибо, Монти. Правда. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна.

Он улыбается ей так, что мне хочется его вырубить. – Это самое меньшее, что я мог сделать. Я рад, что у вас все получилось.

– Не сомневаюсь, – бормочу я себе под нос, и Лейкин легонько шлепает меня.

– Еще раз спасибо, – говорит ему Мали. – Я провожу тебя до машины.

Когда они уходят, Лейкин поворачивается ко мне и выглядит недовольной.

– Что? – возмущенно спрашиваю я. – Я ненавижу этого парня.

– Я знаю, что ненавидишь, но неужели тебе обязательно быть таким ослом? – язвит она. – Он может быть нашей единственной надеждой на то, что Кэм не попадет в тюрьму на ближайшие несколько лет.

Я молчу, но не потому, что не согласен с ней, а потому, что согласен. Нет ничего более ненавистного, чем тот факт, что нам пришлось обратиться за помощью к Монти. Я ничего не могу сделать, а он может. Ей нужен был герой, а я не мог им быть. Она вынуждена обратиться к Монти, чтобы он спас ее.

И за это я ненавижу его еще больше.

Я останавливаюсь перед катком, и когда она понимает, что я паркуюсь не на своем месте, ее брови хмурятся.

– Ты не зайдешь? – обеспокоенно спрашивает она.

Я качаю головой. – Нет. Мне просто нужно уладить пару дел. Но увидимся после.

Ее глаза впиваются в мои, как будто она пытается понять меня. – Хорошо. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Она быстро целует меня, а затем выпрыгивает из машины, чтобы отправиться на работу. Я смотрю ей вслед, пока она не скрывается из виду, ненавидя то, что сейчас я чувствую себя таким бесполезным. Как только она исчезает из виду, я разворачиваю машину и выезжаю со стоянки.

А позже, когда я провожу четыре часа из ее восьмичасовой смены, разбивая дерьмо в старом серф-магазине, я думаю о том, что никогда не прощу себе, что подвел ее.

Если он уведет у меня единственную девушку, которую я когда-либо любил, неизвестно, что я могу сделать.

11

Как бы я ни старалась, я не могу усидеть на месте. Как можно сохранять спокойствие, находясь в зале суда? Одной только обстановки достаточно, чтобы быть на взводе. Но учитывая, что сегодня состоится слушание по освобождению Кэма под залог, у меня нет ни единого шанса. Я либо придумываю отговорки, чтобы пройтись, – например, так часто отлучаюсь в туалет, что кажется, будто у меня инфекция мочевого пузыря, – либо ерзаю на месте.

– Кто-то должен был принести ей чертов поп-ит, – говорит Мали.

Хейс наклоняется и кладет руку мне на колено. – Ты в порядке, детка?

– Я чувствую, что меня сейчас вырвет, – говорю я ему. – Рвота будет повсюду.

Он ухмыляется. – Ты такая сексуальная прямо сейчас. Продолжай говорить грязные вещи.

Впервые за все утро я смеюсь. Это мягко, и длится недолго, но это есть. И Хейс гордо улыбается, зная, что это из-за него.

– Я ненавижу тебя, – лгу я, и он подмигивает мне.

Но когда он переплетает наши пальцы, мне удается немного успокоиться. В последние несколько дней он был моей опорой. Он всегда проверяет, как я себя чувствую, убеждается, что я что-то поела или выпила, потому что стресс всегда уничтожает мой аппетит. А в тот вечер, когда я была близка к срыву, он лег со мной и несколько часов смотрел «Девочек Гилмор», проводя пальцами по моим волосам.

Честно говоря, я не думаю, что он знает, какой он на самом деле замечательный.

– Он здесь, – говорит мне Мали, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Монти, входящего с новым адвокатом Кэма.

Мужчина средних лет и выглядит профессионально в костюме, который, вероятно, стоит больше, чем моя машина. Он останавливается, чтобы поговорить с моими родителями, а Монти подходит к нам.

– Привет. Как вы, ребята, держитесь? – спрашивает он.

– Бывало и лучше, – отвечаю я. Нет смысла приукрашивать ситуацию.

Он грустно кивает. – Ну, Брент очень хорош в своей работе. Если все пойдет хорошо, Кэм должен быть дома уже сегодня днем.

Боже, я надеюсь на это.

Мне не хотелось звонить Монти, особенно зная, как сильно это будет беспокоить Хейса. Но когда дело дошло до этого, он оказался единственным вариантом, который у нас был. Хейс даже пытался позвонить Марку, чтобы узнать, не может ли он что-нибудь сделать, но ничего не вышло. Монти был нашим единственным вариантом.

То, что он так легко согласился, даже после того, как мы не разговаривали с ним несколько недель, показало, что ему не все равно. Конечно, технически он был мне должен после того, как влез в наши с Хейсом отношения, но он все равно мог сказать мне, чтобы я шла к черту. К тому же, гораздо труднее злиться на то, что он сделал, когда у нас с Хейсом все так хорошо.

– Брент, – говорит Монти, когда адвокат подходит к нам. – Это Лейкин, Мали и Хейс. Лейкин – сестра Кэма.

Он протягивает руку специально для меня. – Брент Уолдорф. Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – отвечаю я. – Большое спасибо за то, что вы это делаете.

– Мне очень приятно. Ваш брат в надежных руках. – Похоже, что все начинается, и Брент слегка улыбается мне, когда ему приходится занять свое место. – Извините.

Одно дело – знать, что твой брат сейчас в тюрьме. Это тяжело, но можно как-то отгородиться от этого, чтобы было не так страшно. А вот увидеть его в наручниках и оранжевом комбинезоне – это образ, который я никогда не смогу вычеркнуть из своей памяти.

В случае с последним делом этот полиэстер даже не коснулся его кожи. Он провел в тюрьме не больше одной ночи, потому что нам удалось внести за него залог и вернуть его домой до суда. По крайней мере, тогда я знала, что он в безопасности. Но в этот раз ничего подобного не было.

Я постоянно беспокоилась о нем.

Мне не хватало его язвительных комментариев.

Не хватало его ехидных шуточек, даже того, как он отбивает у меня парня, потому что он был у него первым.

Взгляд Кэма встречается с моим, и мешки под его глазами говорят мне все, что нужно знать о том, через что он прошел. Я крепче сжимаю руку Хейса, когда мой брат кивает ему, а затем он скрывает все эмоции и улыбается Мали. Я смотрю на нее и вижу выражение ее лица.

– Прекрати это делать, – шепчу я.

– Что делать?

Медленно выдыхая, я притягиваю ее к себе. – Винить себя. Это не твоя вина.

Мои родители садятся по другую сторону от нее, и видно, что маме тяжело видеть своего сына в таком положении. Моего отца всегда было трудно понять, но только не маму. Она носит свои эмоции как наряд.

Мы все встаем, когда судью вводят в зал, и садимся только после того, как он это сделает.

– Итак, давайте посмотрим, что у нас тут, – говорит он, читая лежащее перед ним дело. – Мистер Кэмерон Бланшар злобно и жестоко напал на мистера Айзека Моррисона, причинив ему тяжкие телесные повреждения, и тем самым нарушил условия своего испытательного срока. Какова позиция штата по вопросу об освобождении под залог?

Прокурор встает. – Мы просим, чтобы обвиняемый содержался под стражей без права внесения залога, Ваша честь. Это его второе преступление за последний год, и всего через несколько месяцев после того, как он был условно осужден. Невозможно гарантировать, что он не представляет опасности для окружающих и не сбежит, учитывая тяжесть нарушения испытательного срока.

Судья понимающе кивает. – Возражает ли защита против такой позиции?

Брент поднимается на ноги. – Да, ваша честь. Мой подзащитный – хороший человек, который вообще не должен был находиться на испытательном сроке. Первое нарушение было необоснованной глупостью, и если бы я был его представителем в то время, я бы добился его отмены. Все свелось к некачественному адвокату и бывшей девушке, которую никто не вызывал в суд.

– Не скажу, что я с вами не согласен, советник, – говорит судья. – Но это не тот случай, который мы здесь обсуждаем.

– Верно, но здесь речь идет о нарушении испытательного срока. В данном случае речь идет о человеке, который хочет отомстить моему клиенту за то, что тот был исключен из их общей хоккейной команды после того, как жертва напала на одного из его товарищей по команде.

– Ваша честь, у нас есть видеозапись нападения, сделанная братом жертвы, – добавляет обвинитель.

Брент хмыкает. – Что ж, позаботьтесь о том, чтобы это было отправлено в мой офис.

Судья на мгновение задерживает взгляд на своем столе, пока читает дело Кэма. Мы с затаенным дыханием ждем его решения, пока он не вздыхает.

– Хотя я понимаю точку зрения штата на это, я согласен с мистером Уолдорфом в том, что первое преступление не было рассмотрено должным образом. Мистер Бланшар, если вы хотите обжаловать решение по этому делу, это ваше право, и вы можете это сделать. Что же касается этого дела, то я разрешаю выпустить господина Бланшара под залог в размере пятидесяти тысяч долларов.

С другой стороны зала суда раздается вздох, и я вижу, как расслабляются плечи Кэма, когда Брент благодарит судью за его решение. Мы все встаем, и Брент пожимает Кэму руку, прежде чем судебный исполнитель снова уводит его.

– И что теперь будет? – спрашивает Мали.

Брент поправляет пиджак. – Сейчас мы принесем деньги под залог в суд, и тогда Кэма выпустят из окружной тюрьмы.

– Но у нас нет... – начинает мама, но Хейс ее перебивает.

– Есть, – говорит он Бренту. – У меня есть.

Брент кивает. – Отлично. Пойдем со мной, и мы обо всем позаботимся. Заберите его оттуда как можно скорее.

Когда Хейс проходит мимо моей мамы, она обхватывает его руками и крепко обнимает. – Спасибо.

Мой отец похлопывает его по плечу. – Ты хороший человек, Хейс. Моему сыну повезло с тобой. Как и моей дочери.

Впервые отец открыто признал наши отношения, и я вижу, как загораются от этого глаза Хейса. Он всегда беспокоился о Кэме, но я думаю, что какая-то его часть втайне переживала из-за того, как мои родители отнесутся к тому, что мы встречаемся. В конце концов, они знали его с тех пор, как он был неуправляемым подростком, и порой вели себя с ним как со вторым членом семьи.

Хейс смотрит на меня, и мы обмениваемся улыбкой, прежде чем он уходит с Брентом. Тем временем я поворачиваюсь к Монти с чувством глубочайшей признательности и благодарности.

– Большое спасибо, – говорю я ему, обнимая.

Он на мгновение обнимает меня. – Не за что. Он еще не полностью не освободился, но у меня есть несколько человек, которые работают над этим. Мы надеемся, что все дело будет закрыто.

– Что это будет означать для его условного срока? – спрашивает моя мама.

– Это надо спросить у Брента, – отвечает он. – Но я думаю, что он вернется к соблюдению первоначальных условий испытательного срока, как будто этого ареста никогда не было. Если, конечно, он не обжалует это решение.

– Я думаю, что сначала нам следует побеспокоиться об этом, – говорит мой отец.

Монти кивает. – Согласен.

Его телефон начинает вибрировать, когда ему звонят, и он уходит, чтобы ответить на звонок, сказав нам, что будет держать нас в курсе.

– Где ты его встретила? – спрашивает отец.

Мали усмехается. – В клубе. Лейкин случайно пролила на него напиток.

Оба моих родителя смеются, показывая свое облегчение, а отец игриво качает головой. – Никогда еще я не был так благодарен за твою неуклюжесть.

В тюрьме нет ничего милого. Ни башни с вооруженной охраной. Даже ни колючая проволока по верху заборов. Ни черта. От одного осознания того, что Кэм находился здесь последние пять дней, мне становится дурно. Мы ждем у ворот, пока он выйдет, и как только я вижу, что он снова в той одежде, в которой был при аресте, мне становится легче дышать.

– Слава богу, – бормочет Хейс, когда Кэм выходит за ворота.

Он подходит и обнимает сначала моих родителей, а потом подходит ко мне. Я крепко обнимаю брата. Мы никогда не были слишком ласковыми братом и сестрой. Обычно он говорит, что любит меня, угрожая надрать задницы своим друзьям за то, что они ко мне пристают, а я – мило улыбаясь. Но сегодня мне все равно. Сегодня я обнимаю своего брата, потому что мне не разрешали этого делать почти всю последнюю неделю.

Хейс – следующий, и вы можете видеть облегчение на них обоих, когда Кэм благодарит его за то, что он был рядом, не только ради него, но и ради меня. Мне кажется, что последнее значит больше. Это первое, что он сказал в поддержку наших отношений, и я не могу не улыбнуться этому.

Наконец, он отправляется к Мали. В том, как он обнимает ее, есть что-то особенное. Он говорит тихо, прямо ей в ухо. Я не слышу, что он говорит, но вижу, как она кивает ему. Когда он наконец отстраняется, он смотрит ей в глаза.

– Я серьезно, – говорит он.

Непроизвольная улыбка пробивается наружу. – Я знаю.

– Я так рада, что ты выбрался оттуда, – говорю я Кэму, пока мы все забираемся в машину моих родителей.

– Я тоже, – отвечает он. – Но, возможно, это ненадолго. Предварительное слушание состоится через неделю. Брент сказал, что тогда мы узнаем больше.

Я прислоняю голову к плечу Хейса, и он целует меня в макушку, зная, что мне это нужно.

Пожалуйста, Господи, пусть Монти поскорее сотворит чудо.

12

Когда Кэма арестовали, всего лишь на следующий день после того, как мы начали ремонт в помещении, которое станет нашим будущим баром, я подумал, что хуже времени и быть не может. Но сейчас, когда мы ждем предварительного слушания по его делу и нам нужно как-то отвлечься от всего этого, оказалось, что время выбрано идеально. Нам есть на чем сосредоточиться и на чем выплеснуть свое разочарование.

– Черт, – говорит Кэм, оглядываясь по сторонам. – Вы, ребята, многое успели сделать.

Мали фыркнула. – Не мы. Только он.

Она не ошибается. Поскольку магазин серфинга закрыт, у меня сейчас технически нет работы. Так что каждую минуту, когда Лейкин работала, я проводил здесь – ломал дерьмо, как назвала бы это Мали. Я снес одну стену, уничтожил оставшуюся часть прилавка, и большая часть мусора попала в мусорный контейнер, который мы поставили на заднем дворе. Осталось только разобрать пол, и тогда мы начнем перестройку.

– Что там случилось? – спросил Кэм, увидев дыру в одной из стен, которую мы не собирались сносить.

Я усмехаюсь, потирая затылок. – Возможно, я немного увлекся.

Его брови забавно приподнимаются. – Да?

Мали подходит и садится на стремянку. – Он имеет в виду, что у него проблемы с гневом и он слишком сильно разбушевался.

Лейкин обхватывает меня сзади и прижимается лицом к моей спине. – Монти не самый его любимый человек на свете, но он справляется с этим, потому что знает, что это твой лучший шанс. Правда, детка?

– Да, дорогая, – пробормотал я.

Кэм хмыкает, но что-то в отверстии привлекает его внимание. Он подходит и внимательно осматривает его, а затем опускает голову.

– Ну, ты только что создал для нас кучу дополнительной работы, – говорит он мне. – Но ты также спас нас от бури дерьма в дальнейшем.

– Что? Почему? – Это всего лишь маленькая дырочка. Чтобы заделать ее, потребуется всего лишь заплатка и немного шпаклевки.

Кэм оглядывается на дыру. – Это место было открыто только с апреля по октябрь, верно?

– Да...

Он просовывает руку в отверстие и берется за обшивку, вырывая ее все больше, чтобы дыра стала шире. – В стенах нет утеплителя. Поскольку оно открыто только в теплые месяцы, оно в этом не нуждалось. Но если бар будет работать круглый год, нужно снять всю гипсокартонную обшивку и заложить изоляцию. Все стены должны быть заменены.

– Черт, – простонал я, откидывая голову назад. – Я понимаю, что лучше узнать об этом сейчас, чем потом, когда все будет готово, но все же.

Лейкин сжимает меня крепче. – Подумай об этом так: стены будут новыми и красивыми, когда ты закончишь.

– Ты не заметишь разницы, – отвечаю я. – Но твой оптимизм все равно милый.

Тем временем Мали практически вибрирует от возбуждения. – Значит ли это, что я смогу разбить еще больше дерьма? Потому что ты был немного эгоистичен с разрушением, мистер Пещерный человек.

Я усмехаюсь, закатывая глаза, беру молоток из сумки с инструментами и протягиваю ей. – Делай все, что в твоих силах.

– А ты уверен, что ей стоит этим пользоваться? – скептически спрашивает Кэм. – За стеной могут быть вещи, которые мы не хотим задеть.

В любых других обстоятельствах я мог бы встать на его сторону, но я качаю головой. – Марк дал мне чертежи этого места. Все в порядке, пока она остается на той стороне.

Он не выглядит убежденным, но и не спорит со мной по этому поводу.

Ладно, возможно, пребывание нескольких эмоционально напряженных людей в одной комнате в течение нескольких дней – не самая лучшая идея, которая мне когда-либо приходила в голову. Лейкин отменила все запланированные занятия в период между освобождением Кэма и предварительным слушанием, поэтому она была здесь так же часто, как и мы, а Мали приходит, когда она не работает. Это лишь вопрос времени, когда все пойдет немного не так.

Кэм выбирает безопасный путь: аккуратно проделывает дыру в одной части стены, а затем с помощью когтя молотка отламывает кусок за куском. Но я всегда считал, что нужно работать быстрее, а не лучше.

Я беру в руки молоток и пробиваю им гипсокартонную стену, как я делал это со всеми остальными демонтированными частями, и в этот момент у меня начинает звонить телефон. Я достаю его из заднего кармана и вижу, что мне звонит Оуэн.

Отвечаю, включив громкую связь. – Привет, О.

– Привет. Что ты делаешь?

– Ломаем дерьмо! – возбужденно кричит Мали.

Оуэн смеется. – Звучит очень весело. Слушай, я хотел с тобой поговорить. Это касается Айзека.

При звуке его имени мой молоток врезается в стену, и Кэм вздрагивает.

– Ты что, пытаешься пройти и сквозь эту стену? – укоряет он меня.

Я закатываю глаза и бросаю молоток, сосредоточившись на своем телефоне, пока все подходят ближе, чтобы услышать его. – А что с ним?

– Он сбежал, – говорит он. – Буквально собрал свое дерьмо и свалил. Утверждает, что нашел какую-то команду в Арканзасе, которая хочет его заполучить.

Ого. Похоже, у него все-таки есть здравый смысл. – В добрый путь. Но подожди, что это значит для дела о нападении Кэма? Он от него отказывается?

– Я надеялся на то же самое, но нет. Он сказал, что если ему нужно будет дать показания, его адвокат сказал, что он может сделать это по веб-камере.

Вот ублюдок. Я очень надеялся, что на этом все закончится, и помощь Монти нам не понадобится. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы этот придурок считал, что мы ему чем-то обязаны. К сожалению, похоже, что так и будет.

– Ну и мудак, – ворчит Кэм. – Спасибо, что предупредил нас, Оуэн.

– Без проблем, – отвечает он. – Держи себя в руках, парень.

– Обязательно.

Кэм кладет трубку за меня, и мы все на минуту замолкаем. Айзек послушался, когда я сказал ему убираться из города, но, конечно, этот ублюдок все равно затаил обиду и пытается испортить Кэму жизнь.

Я чувствую, что моя кровь начинает закипать, и снова беру молоток, снова и снова ударяя им по стене.

– Эйч, – говорит Кэм. – Ты не хочешь этого делать.

– Да нет, блядь, хочу, – рычу я.

Он качает головой, глядя между мной и чертежами. – Нет, я говорю, что ты не хочешь делать это там!

Этому парню повезло, что он мой лучший друг, потому что прямо сейчас мне хочется ударить его этим чертовым молотком. – Я знаю, что я делаю! Хочешь делать это по-своему, давай, но у тебя в руках чертежи! Я и близко не подхожу к этим гребаным тру...

Безошибочный звук удара молотка по металлу доносится до моих ушей как раз перед тем, как вода начинает брызгать повсюду, заливая всех нас и комнату. Я закрываю глаза и стою, просто позволяя воде пропитать меня. А когда я снова открываю их, Кэм ухмыляется, как и подобает раздражающему всезнайке.

– Ты неправильно на них смотрел.

Я хмыкаю, откидывая мокрые волосы с лица.

Отлично, черт возьми.

Пока мы едем к зданию суда, в воздухе витает напряжение. Как будто никто из нас не хочет ничего говорить, боясь, что сглазим ситуацию в ту или иную сторону. В последнее время Монти был довольно неопределенным. Он сказал Лейкин и Мали, что работает над чем-то, но не объяснил над чем. Честно говоря, я не удивлюсь, если он просто пускает пыль в глаза.

Если мне показалось, что Лейкин была нервной и суетливой во время слушания о его освобождении под залог, то это ничто по сравнению с этим. Похоже, на этот раз ее действительно может стошнить, но меня, возможно, будет тошнить вместе с ней. Это слушание определит, пойдем ли мы в суд, и, судя по тому, что Брент сказал Кэму, у них больше всего шансов добиться отмены приговора именно на этом слушании.

Я подъезжаю к зданию суда и ставлю машину на парковку. Лейкин и Мали поехали со мной, а Кэм – со своими родителями. Он пытался сопротивляться – лично я думаю, что он хотел поехать с Мали, – но они не согласились. И, будучи маменькиным сынком, в тот момент, когда глаза его мамы начали слезиться, он уступил.

– Ты хочешь пойти внутрь или подождать здесь немного? – спрашиваю я Лей.

Она вздыхает. – Может, мы постоим на улице? Думаю, мне просто нужно подышать воздухом.

– Конечно.

Мы все трое выходим из грузовика и стоим возле ступенек. Единственное, что хорошо, это то, что мы знаем, что Кэм сегодня поедет с нами домой, независимо от результата. Предварительное слушание – это не суд. Но от этого мы не перестаем нервничать. Это дело будет висеть у нас над головой до тех пор, пока с ним не разберутся.

Если оно вообще будет улажено.

Лейкин улыбается кому-то позади меня, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Монти. Он идет с Брентом и еще несколькими внушительными мужчинами. Он машет нам рукой, но потом я вижу, как его глаза встречаются с глазами Лейкин, и он подмигивает. И тут же я представляю, каковы мои шансы избежать наказания за убийство, если оно будет совершено на ступенях здания суда.

– Ты, наверное, издеваешься надо мной, – прорычал я.

Лейкин действует быстро, хватает меня за руку и крепко сжимает ее. – Эй. Расслабься.

– Расслабиться? – насмехаюсь я. – К черту. Он просто...

– Он не подмигивал ей, тупица, – говорит мне Мали. – Он подмигивал по поводу статуса дела Кэма.

– Она права, – мягко говорит Лейкин, положив руку мне на щеку, чтобы я смотрел только на нее. – Надеюсь, это хороший знак.

Я не совсем убежден. Не после того, как он записал наш секс с единственной целью – шантажировать меня этим. Но Лейкин этого не знает, и если мне есть что сказать по этому поводу, то она никогда не узнает. После случая с Крейгом, который держал голые фотографии над ее головой, как гильотину, я не хочу, чтобы она чувствовала, что ее постоянно пытаются компрометировать. И нет ничего более унизительного, чем осознание того, что кто-то подсмотрел такой интимный момент без твоего согласия.

Этот больной, возможно, дрочит на это, но он никогда не испытает реальных ощущений. Ближе всего он будет к этому, если представит, что он – это я.

– Большого пальца вверх было бы достаточно, – бормочу я.

Лейкин усмехается. – Это слишком очевидно.

Нет. Очевиден тот факт, что он просто пускает слюни на нее каждый раз, когда она рядом. Но, видимо, я единственный, кто это видит.

Я делаю глубокий вдох и медленно выпускаю воздух, после чего обнимаю Лейкин и направляюсь внутрь. Мали, однако, не из тех, кто так просто отпускает ситуацию.

– Твой парень собирается помочиться на тебя, чтобы заявить о своей территории, – дразнит она Лейкин.

Лей смеется и прижимается ко мне. – Он знает, я бы никогда больше не позволила его члену приблизиться ко мне.

Я не знал, но это приятно знать. Золотой дождь – не мой конек, но я совершал некоторые безумные поступки, когда был пьян, так что неплохо иметь мысленный список того, чего нельзя – на всякий случай.

Это был длинный день, в течение которого мы слушали дела других людей. Мы слушаем дело женщины, которая намеренно врезалась на своей машине в дом какой-то женщины, потому что у ее мужа был роман. Другой случай, когда парень ударил свою девушку по лицу из-за розыгрыша – он думал, что она бросила его PlayStation в бассейн, а на самом деле она была сломана, чтобы она могла подарить ему новую PS5. Разумеется, он не получил новую приставку, а старую она все же выбросила в бассейн.

И я вынужден согласиться со словами «да, сучка», которые Мали солидарно пробормотала себе под нос.

Когда, наконец, настало время для дела Кэма, Лейкин схватила за руку и меня, и Мали – мою, чтобы успокоить себя, а Мали – чтобы успокоить ее. Я могу сказать, что для всех окружающих мы, наверное, выглядим как парочка, но для всего есть свое время и место, и сейчас – не оно.

– Суд рассматривает дело «Штат Северная Каролина против Камерона Бланшара».

Брент встает со своего места рядом с Кэмом. – Прежде чем мы начнем, ваша честь, все улики по этому делу не были переданы. Диск, который они передали в мой офис с вышеупомянутой видеозаписью нападения, пуст. На нем ничего нет.

– Это невозможно, – утверждает обвинение.

Брент пожимает плечами и протягивает им диск. – Смотрите сами.

Прокурор вставляет его в свой ноутбук, открывает файл и видит, что на нем ничего нет. – Ваша честь, похоже, здесь какая-то ошибка.

– Ничего страшного, – отвечает судья. – Такие вещи случаются. Почему бы вам просто не принести свою копию, и мы сейчас ее воспроизведем?

Он кивает, но когда он идет искать свою копию, она тоже пропала. – К сожалению, у меня ее нет, Ваша честь, но, если у меня будет пять минут, я попрошу, чтобы мне ее переслали.

Судья неохотно соглашается, и объявляется небольшой перерыв, но когда суд возвращается на свое место, прокурор выглядит ничуть не спокойнее, чем когда мы уходили.

– Хорошо, – говорит судья. – Давайте посмотрим эту видеозапись.

– У меня ее по-прежнему нет, Ваша честь, – говорит ему прокурор. – Я связался с полицейским департаментом и первоисточником видеозаписи. Похоже, она отсутствует на всех серверах.

Судья сжимает переносицу, а прокурор выглядит так, будто он на грани срыва. Хотя, наверное, я бы тоже так выглядел, если бы проваливал свое дело на глазах у всего зала суда.

– В свете новой информации у меня нет другого выбора, кроме как прекратить дело, – объявляет судья.

Лейкин вздыхает, крепче сжимая мою руку, и я чувствую, что моя грудь вот-вот разорвется. Но обвинение все еще пытается дискутировать.

– При всем уважении, Ваша честь, у нас еще есть показания жертвы и его брата, который был свидетелем.

– Ну, а кто-нибудь из них присутствует здесь сегодня для дачи показаний? – возражает он.

Прокурор разочарованно вздыхает. – Я уверен, что смогу пригласить его брата, но с жертвой придется работать через веб-камеру, поскольку он недавно переехал в другой штат.

Глаза судьи расширяются. – Вы хотите сказать, что человек, обвиняющий мистера Бланшара в нападении на него, так мало заботился об этом деле, что переехал из штата еще до начала судебного разбирательства? – Прокурор собирается ответить, но судья поднимает руку, останавливая его. – Это был риторический вопрос, прокурор.

Он отвлекает внимание от дела и переключает его на Брента и Кэма. – Мистер Бланшар, вы свободны, но первоначальные условия вашего испытательного срока остаются в силе.

– Спасибо, Ваша честь. – В голосе Кэма практически слышно облегчение.

Судья кивает один раз. – И я хочу сказать это самым приятным образом, но я не хочу больше видеть вас в моем зале суда.

– Да, сэр.

Мы все молча выходим, но как только мы оказываемся на улице, Лейкин вскрикивает и прыгает в объятия Кэма. Он улыбается настоящей улыбкой впервые с момента ареста. И я думаю, что говорю за всех, когда говорю, что лучше и быть не могло.

– Поздравляю, – говорит Монти Кэму.

Кэм наклоняет голову в его сторону. – Не знаю, как ты это сделал, чувак. Но спасибо.

Монти оглядывается на здание суда, потом на Кэма. – Эй, нам просто повезло, что они потеряли эту видеозапись.

Его безмолвное послание ясно – он сделал так, что она исчезла. Интересно, исчезла ли еще одна видеозапись, но почему-то я в этом сомневаюсь. Но он только что вытащил Кэма из ситуации, которая, скорее всего, отправила бы его в тюрьму, если бы Монти не вмешался. Так что, нравится мне это или нет, но он здесь надолго.

Но ему лучше держать свои гребаные руки и дергающиеся глаза подальше от моей девушки.

13

Когда мы с Хейсом тайком встречались, я не переставала представлять, как бы все было, если бы мы были вместе. В смысле вместе-вместе. Держаться за руки на публике, целовать меня на глазах у всех. И я все это представляла, или, по крайней мере, пыталась представить.

Но я не представляла этого.

Я ходила на хоккейные матчи Кэма уже много лет. Сначала это было потому, что меня тащили сюда родители. Но когда я стала старше и начала лучше понимать игру, я стала приходить, потому что сама этого хотела. Потому что я искренне люблю хоккей. И потому что я люблю своего брата.

Ладно, я несу полную чушь.

Это потому, что его лучший друг держал все мое внимание в долбаных тисках.

Но я действительно полюбила эту игру. Предвкушение, энергия. Все это. Но самое лучшее, о чем я даже не думала, пока мы прятались, – это возможность носить джерси Хейса и его номер, нарисованный на моей щеке подводкой, когда я болею за него.

– Ты такая поддерживающая подружка, – говорит Мали. – Это отвратительно.

Я фыркнула. – А я-то думала, что ты милая.

– Очевидно, ты не знаешь меня так хорошо, как я думала.

Монти посмеивается, но он слишком увлечен всем происходящим, чтобы комментировать. Это первый раз, когда он был на матче – типа вообще впервые. Видимо, когда твой отец занимается политикой, спортивные мероприятия не стоят на первом месте в списке приоритетов.