Текст книги "Капля красивого яда (ЛП)"

Автор книги: Келси Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Эйч, – говорит моя мама. – Ты должен что-то сказать. Ты начинаешь меня беспокоить.

Краем глаза я вижу, как Лейкин ухмыляется, и делаю глубокий вдох. – Я знаю. Все в порядке. Просто дай мне секунду.

И тут, как будто это самая естественная вещь в мире, Лей протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими. Мы никогда не проявляли привязанности в присутствии родителей, но это совсем другое. Она знает, что нужна мне.

Безмолвное послание, говорящее мне, что она прямо здесь и никуда не денется. Даже если сегодняшний день превратится в полное дерьмо.

Ее рука сжимает мою три раза, и я отвечаю четырьмя в ответ.

– Мама, – говорю я спокойно. – Я люблю Лейкин.

– Хорошо... это не то, чего я еще не знала, – отвечает она.

– Я знаю, но мне нужно, чтобы ты поняла, как сильно я ее люблю. Насколько это сильно и как я бы сделал абсолютно все, чтобы быть с ней.

– Эйч, – говорит мама со смешком. – Она единственная девушка, которую ты когда-либо приводил домой. Возможно, я никогда не спрашивала тебя об этом, но не думай ни на секунду, что я тебя не знаю. Я могла видеть это по тому, как ты смотрел на нее в то первое утро, когда я увидела вас двоих вместе. Она твоя единственная.

Это. Это одна из тех вещей, которые я больше всего ценю в своей матери. Я смотрю на Лейкин и вижу, что на ее щеках появился легкий румянец. Когда ее глаза встречаются с моими, мы оба улыбаемся.

– Не волнуйся. Это взаимно, – говорит мне мама.

– Я знаю, что это так, – отвечаю я. – Потому что я попросил ее выйти за меня замуж, и она сказала «да».

Глаза моей мамы расширяются. – Ладно, этого я не предвидела.

– Это быстро. Я знаю.

– Это НАСКАР (Национальная ассоциация гонок серийных автомобилей), – поправляет она.

Я киваю. – Но мама, я никогда в жизни не был ни в чем так уверен. Она для меня – все, и я знаю, о чем ты думаешь. Что торопиться некуда. И что если нам суждено провести остаток жизни вместе, то мы и так это сделаем. Но каждый раз, когда я думаю о ней, слово «девушка» не подходит. Она намного больше, чем это. Поэтому я не хочу ждать только потому, что общество установило какие-то стандартные сроки для этого дерьма. Я хочу сделать ее своей, как можно более официально и законно.

Моя мама вздыхает, на ее лице появляется мягкая улыбка, когда она поворачивается к Лейкин. – А как насчет тебя? Я уверена, что у твоих родителей будут свои сомнения по этому поводу.

– Пускай, – просто отвечает она, затем ее взгляд встречается с моим. – Мы справимся с этим так же, как и со всем остальным – вместе.

Я никогда не целовал девушку на глазах у своей мамы. У меня никогда не было кого-то, достойного того, чтобы поцеловать ее на глазах у моей мамы. Но с Лейкин она стоит целого чертова мира, и ничто не может помешать мне прижаться своими губами к ее.

Моя мама шмыгает носом, вытирая слезу со щеки. – Черт возьми, прости. Просто очень приятно видеть тебя таким счастливым.

– Я счастлив. Я проведу остаток своей жизни с кем-то, кто делает меня лучшей версией самого себя.

– Это все, чего я когда-либо хотела для тебя, – говорит она. – Поздравляю вас обоих. Единственный совет, который я могу вам дать, – запомнить это чувство. Держись за это и никогда не отпускайте.

Я притягиваю Лейкин к себе и целую в макушку. – Именно это я и делаю.

Входная дверь открывается позади меня, и моя сестра останавливается, когда видит, что мы все сидим за столом.

– О боже, – стонет Дев. – Кто сейчас умер?

Моя мама хихикает и кивает мне, чтобы я рассказал ей. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть реакцию на ее лице. В одной руке она держит стаканчик из Макдональдса, а в другой – свой бумажник, и с любопытством смотрит на меня в ответ.

– Что?

– Как ты смотришь на то, чтобы иметь невестку?

Все тут же выпадает из ее рук, чашка проливается на пол, и она закрывает рот руками. Слезы заливают ее глаза, она смотрит на нас с Лейкин и взволнованно кивает.

В этот момент все настроение меняется. Тяжесть сваливается с плеч, и я наблюдаю, как мама и сестра обнимают Лейкин, требуя показать кольцо. Мне даже удается получить одобрительный кивок от Девин – хотя я уверен, что она частично приписывает себе наши с Лейкин заслуги.

Сопляк.

К тому времени, как мы выходим за дверь, я чувствую себя в миллион раз лучше.

– Видишь? – я спрашиваю Лейкин. – Это было не так уж плохо.

Она ухмыляется. – Ты шутишь? Это была просто тренировка.

Я забираюсь в свой автомобиль, а она садится с пассажирской стороны. Она смотрит на меня и понимает, куда мы направляемся дальше. И, возможно, мне не стоит забегать вперед, думая, что все будут рады за нас.

Лей ухмыляется, пристегивая ремень безопасности. – У тебя ведь есть завещание, да?

Черт.

Ладно, может быть, она была права. Моя мама была для нас тренировкой. И все прошло очень хорошо. Но сейчас, когда я сижу здесь, глядя через диван на родителей Лейкин, мне кажется, что в этой комнате не хватает кислорода. Мои руки вспотели. Воротник кажется слишком тесным. Вполне возможно, что я сейчас захлебываюсь собственной слюной.

Все шло хорошо. Они были рады видеть нас обоих, когда мы приехали. Но напряжение начало расти, как только Лейкин спросила, можем ли мы все сесть и поговорить. И сейчас, когда я смотрю на нее, она поднимает на меня брови.

– Это была твоя идея, Казанова, – поддразнивает она. – Я здесь просто для развлечения.

Что ж, в ее словах есть смысл. Она была полностью в команде Вегаса. Возможно, она в чем-то права. Часть меня задается вопросом, не слишком ли поздно сделать другой выбор. Но я имел в виду то, что сказал ей. Я слишком уважаю наших матерей, да и ее отца тоже, чтобы жениться на ней без их присутствия.

Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, глядя на людей, которые за последнюю треть моей жизни стали для меня вторыми родителями. – Мистер и миссис Бланшар, я хотел бы жениться на вашей дочери.

Рот ее отца открывается и закрывается несколько раз, колеблясь между растерянностью и возмущением, а ее мама прикладывает руку к груди, чтобы сжать свой воображаемый жемчуг.

– Я собираюсь стать бабушкой? – спрашивает она со слезами на глазах.

– Нет! – срочно и в унисон отвечаем мы с Лейкин.

Лицо мистера Бланшара становится красным, как свекла. – Ты обрюхатил мою дочь?

– Нет, – останавливает его Лейкин. – Папа. Нет. Я не беременна.

Оба ее родителя вздыхают – ее отец с облегчением, а ее мама – от того, что очень похоже на разочарование. Лейкин на секунду наклоняет к ней голову, прежде чем стряхнуть ее.

– Хорошо, – говорит мистер Бланшар. – Итак, почему такая скорая свадьба?

Я сажусь немного прямее. – Ну, как вы знаете, в последнее время в моей жизни произошли некоторые большие перемены, и они открыли мне глаза на то, о чем я даже не подозревал, чего хотел – главное из них – твоя дочь, официально и навсегда, – объясняю я. – Итак, с вашего разрешения и со всем уважением, даже без него, я планирую жениться на ней и сделать ее своей женой.

– Да кто ты такой, черт возьми! – Сердитый голос Кэма эхом разносится по комнате.

И ладно, мне, вероятно, следовало сначала поговорить с ним об этом. Но я боялся, что он попытается отговорить меня от этого. Судя по его реакции прямо сейчас, я думаю, что это было довольно точное предположение.

– Кэмерон! – отчитывает его мама. – Язык!

Кэм усмехается. – Нет. К черту это. Одно дело, когда они начали встречаться, но я не собираюсь сидеть и смотреть, как он юридически запирает ее, потому что хочет киску по первому требованию.

– Боже милостивый, – говорит миссис Бланшар, слегка оскорбленная.

Тем временем мистер Бланшар, похоже, замышляет мое убийство – и оно будет жестоким. – Это правда? Это все, что ты пытаешься вытянуть из моей маленькой девочки?

Все, чего сейчас не хватает Лейкин, – это попкорна, когда она подпирает подбородок руками и наклоняется ко мне. – Все идет хорошо.

Иисус, блядь, Христос.

– Нет! – говорю я ее отцу, затем поворачиваюсь к Кэму и повторяю. – Нет.

Но он не хочет этого слышать и выбегает из комнаты, оставляя нас расхлебывать беспорядок, который он только что устроил. Я знаю, с этим мне нужно будет немного разобраться. Последнее, чего я хочу, это чтобы он снова на меня разозлился. Особенно когда мы вместе открываем бар. Однако прямо сейчас я должен сосредоточиться на мистере Бланшар, прежде чем он убьет меня и закопает мое тело на заднем дворе.

– Это совсем не так. Даже не близко.

Он оглядывает меня с ног до головы, оценивая больше, чем когда-либо за последние семь лет, и я не виню его за это. – Тогда что? Почему ты хочешь жениться на моей дочери?

– Потому что я люблю ее так, как никогда никого не любил, – немедленно отвечаю я. – Она очень быстро стала центром моей вселенной. Единственный человек, без которого я не могу жить. И если я смогу провести остаток своей жизни так, чтобы она испытывала ко мне хотя бы половину того, что я испытываю к ней, это будет жизнь, которую стоит прожить.

Глаза Лейкин встречаются с моими, и она улыбается так, как она это делает только для меня. Я беру ее руку в свою, целуя тыльную сторону. Если я умру сегодня от рук ее отца, это все равно будет стоить того.

Но он, кажется, успокаивается, так что, может быть, я переживу еще один день. Он скептически наблюдает за нами обоими, а затем вздыхает, сосредоточившись исключительно на своей дочери.

– А как насчет тебя? – спрашивает он. – Это то, чего ты хочешь?

Она показывает свою левую руку, на пальце которой сверкает кольцо с бриллиантом. – Носила бы я кольцо, если бы не хотела?

Глаза ее мамы расширяются, когда она подходит ближе. – О, милая. Оно великолепно.

Она права. Это очень красивое кольцо. Я понял, что оно то самое, как только увидел его. Но даже в этом случае оно бледнеет по сравнению с женщиной, которая его носит.

Лейкин улыбается своему отцу. – Я люблю его, папа. Я знаю, это кажется быстрым. Я понимаю это. Но это... лишь для тебя. Ведь я была влюблена в него с тех пор, как мне было пятнадцать. – Она оглядывается и толкает меня локтем. – Ему просто потребовалось немного времени, чтобы войти в курс дела.

Я усмехаюсь, нежно закатывая глаза. Предоставьте ей заставить меня смеяться в такой напряженной ситуации, как эта. Но в этом ее особенность. Я мог бы оказаться в центре своего личного кошмара, и когда она рядом, ничто не сможет меня сломить. Она делает меня сильнее. Лучше. Достойным быть любимым так, как она любит меня.

– Я буду честен, – начинает мистер Бланшар. – Это не самая моя любимая вещь, которая когда-либо происходила. Ничего не имею против тебя, Хейс. Мы любим тебя как сына. Ты это знаешь. Ты хороший парень и всегда был отличным другом для Кэма. Но то, что Лейкин выйдет замуж в девятнадцать лет, никогда не было тем, что мы для нее представляли.

Мое сердце замирает в груди. Я знаю, что сказал, что женюсь на ней без его благословения, но, честно говоря, я не знаю, хватит ли у меня духу предать его таким образом. Я не знаю, смогу ли я так поступить с Лейкин.

– С учетом сказанного, – продолжает он. – Хотя мне, возможно, и не нравится мысль о том, что вы двое поженитесь так рано, я действительно люблю свою дочь. Ее счастье всегда было очень важно для меня. Итак, если это действительно то, чего вы двое хотите, у вас есть мое благословение. Но ты должен пообещать мне, что всегда будешь заботиться о ней, ставя ее потребности выше своих собственных.

– Я обещаю, – честно говорю я. – Она в хороших руках.

– Теперь я верю.

И вот опять у меня перехватывает дыхание, но на этот раз в лучшем смысле этого слова. Мы все встаем. Лейкин идет обнимать свою маму, а я пожимаю руку ее отцу. Эти люди, которые были рядом со мной в самые трудные моменты моей жизни, станут моими свекрами. Мало того, что я получаю в жены лучшую девушку из всех, кого я знаю, так они еще и юридически станут моей семьей.

Не думаю, что я когда-либо чувствовал себя настолько благословенным.

Но прежде чем я смогу в полной мере насладиться этим моментом, мне нужно решить кое-что еще.

– Извините, – говорю я им троим. – Я скоро вернусь.

Они все понимают, точно зная, куда я иду. И пока Лейкин сидит со своей мамой и объясняет, что мы думаем о свадьбе, я прохожу через кухню и поднимаюсь по лестнице. Я подумываю просто войти, но потом вспоминаю хоккейную шайбу, которая прилетела мне в голову в тот вечер, когда я рассказал ему о нас с Лейкин, и решаю не делать этого.

Я стучу дважды, затем открываю дверь, немного отступая назад. Когда в дверь ничего не бросают, я заглядываю и вижу Кэма, сидящего на своей кровати. Он закатывает глаза, но не говорит, чтобы я уходил, поэтому я вхожу и сажусь рядом с ним.

– Предложение заколоть тебя все еще в силе? – ворчит он. Я вытаскиваю складной нож из кармана и протягиваю ему, но он только усмехается. – Умник.

На мгновение воцаряется тишина, пока я тщательно подбираю слова.

– Ты думаешь обо мне самое худшее, когда дело касается твоей сестры, – говорю я ему. – И я не виню тебя за это. Я никогда не давал тебе повода думать иначе. Все, что ты знал, когда дело касалось меня и девушек, – это бессмысленные связи на одну ночь. Но мне нужно, чтобы ты поверил мне, когда я говорю, что это другое.

– О, отвали с этим дерьмом, – усмехается он. – Вы двое были вместе сколько? Примерно три с половиной месяца? Ты ее едва знаешь.

Я улыбаюсь, глядя на свои колени. – Я знаю, что она разговаривает во сне, если выпьет кофе перед сном. И что, хотя она ведет себя как крутая, и часть ее таковой и является, она также хрупка и готова броситься на клинок, чтобы защитить тех, кого любит. Я знаю, что она постоянно сомневается в себе, хотя она самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал. – Чтобы отвлечься, я тереблю нитку на своих джинсах, пока Кэм хранит полное молчание. – И я знаю, что ее старший брат – один из ее самых любимых людей в мире, и если его не будет на нашей свадьбе, ее не будет, потому что он один из самых важных людей в ее жизни... и в моей.

Он выдыхает, показывая, что слушает, но я его еще не переубедил.

– Ответь мне на это, – говорю я ему. – Когда ты когда-нибудь видел, чтобы я хотя бы оставлял девушку на ночь, не говоря уже о том, чтобы хотеть провести с ней каждое мгновение – бодрствуя или спя?

Телефон, который он вертел в руке, останавливается, и он вздыхает. – Черт возьми. Это действительно не просто интрижка, не так ли?

Я качаю головой. – Я хочу провести с ней остаток своей жизни.

Он фыркает. – Ты действительно так сильно себя ненавидишь?

Мы двое смеемся, и я чувствую себя лучше, зная, что у нас все будет хорошо. Он всегда был мне как брат, а теперь он собирается стать моим шурином. Когда мы были моложе, мы часто говорили о том, как было бы здорово, если бы мы были братьями. Но я не думаю, что он когда-либо думал, что это произойдет, если я женюсь на его сестре.

Хотя эта мысль промелькнула в моей голове даже тогда.

– Итак, что ты скажешь? – спрашиваю я. – Ты будешь моим шафером?

Он издает смешок, недоверчиво качая головой. – Да, но при одном условии.

– Каком?

– Прекрати задавать мне важные вопросы сразу после того, как я перестану злиться на тебя.

Моя голова откидывается на стену. – О, чувак. Я планировал поспорить с тобой прямо перед тем, как попросить тебя стать крестным отцом нашего будущего ребенка.

Он поворачивается и бросает на меня многозначительный взгляд. – Как будто ты хочешь, чтобы я воспитывал твоего ребенка, если с вами что-нибудь случится.

Справедливое замечание. – Эх, с определенной девчонкой, думаю, у тебя бы все получилось. И кстати... когда ты собираешься что-то с этим делать?

Кэм мгновенно отворачивается, тяжело выдыхая. – Я не знаю, чувак. Это разговор на пять кружек пива.

– Хорошо, что мы открываем бар, не так ли?

18

Маленькие девочки мечтают о дне своей свадьбы. Они представляют, как она будет выглядеть, какое платье наденут и кого пригласят. А я? Я всегда представляла, кто будет стоять на другом конце прохода. А с пятнадцати лет я представляла себе Хейса.

Конечно, я говорила себе, что этого никогда не случится. Что он никогда не увидит во мне ничего, кроме младшей сестры своего лучшего друга. Но все равно было забавно фантазировать и представлять, как это будет.

Если бы только та девушка могла увидеть меня сейчас – в мамином свадебном платье, с завитыми волосами и фатой на голове.

Хейс не шутил, когда говорил, что хочет жениться на мне как можно скорее. Он очень нетерпелив. Когда два дня назад мы пошли в здание суда, чтобы получить разрешение на брак, он чуть не попытался жениться на мне там. Но если мы собирались сделать это таким образом, то не было смысла говорить об этом родителям.

К тому же, это кажется более особенным.

– Я хорошо выгляжу? – спрашиваю я свою маму.

Она промокает салфеткой под глазами, кажется, в миллионный раз с тех пор, как вошла. – Ты прекрасно выглядишь, милая. Я всегда знала, что из тебя получится такая великолепная невеста.

Я улыбаюсь, еще раз глядя на себя в зеркало. Честно говоря, я не могу поверить, что мы здесь. Даже за ужином в тот вечер с Мали мы едва ли даже рассматривали возможность того, что предложение было тем, что он имел в виду под «Я могу с этим работать». И, говоря о…

Когда я слышу звук шагов, поднимающихся по лестнице, я также слышу, как Мали ворчит себе под нос. И мне, вероятно, следует упомянуть, что я еще не рассказала ей ни о чем из этого. Отчасти потому, что я не хотела, чтобы она пыталась отговорить меня от этого, а также потому, что так гораздо веселее.

– Твой парень чертовски странный, – говорит она, входя в комнату, ее глаза сосредоточены на телефоне. – Он не позволил мне войти в парадную дверь. Настоял, чтобы я зашла сзади и сразу поднялась наверх по какому-то поводу – Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и замирает. – Ты в свадебном платье.

Я ухмыляюсь. – Ничто не проходит мимо тебя, не так ли?

В этот момент она видит мою маму, сидящую в кресле, тоже нарядную, и ее глаза расширяются, когда она снова смотрит на меня. – Т-ты выходишь замуж? Например, сегодня? Прямо сейчас?

– Да, – медленно произношу я. – И, если ты будешь моей подружкой невесты, твое платье висит в ванной.

Она идет в ванную и хватает платье, затем возвращается, все еще глядя на меня как на сумасшедшего. – Как давно ты беременна?

– Она не такая, – говорит ей моя мама, сопровождая это воздушными цитатами.

Иисус Христос. – Мам, правда. Я не беременна.

Но она только вздыхает, как будто она знает о том, беременна я или нет, больше, чем я сама. – Все в порядке, милая. Я понимаю, как важно подождать, пока не пройдут три месяца, чтобы рассказать людям.

О, ради всего святого.

Мои глаза встречаются с глазами Мали, и она, должно быть, в состоянии видеть, что мы с ней не в ладах по этому поводу, потому что она прижимает кулак ко рту, чтобы удержаться от смеха, затем отвлекается на одевание.

Я никогда не понимала всей этой традиции «что-то старое, что-то новое». Кто решил, что куча случайных вещей необходима для того, чтобы иметь хороший брак? Опрашивали ли они тех, у кого не было всего этого, и сколько из них развелось? Черт возьми, половина пар, вступающих в брак в наши дни, разводятся. Наверное, не хватило «чего-то синего».

Тем не менее, когда моя мама проверяет, все ли у меня есть, я не пытаюсь ее остановить. Такие мелочи делают ее счастливой. Хотя, когда она кладет руку мне на низ живота, и говорит: «что-то новое», для меня это уже слишком.

– Мама! – Я отталкиваю ее руку. – Опять же, я не беременна.

Она улыбается. – Конечно, милая.

Мои глаза закатываются, когда она хватает мой букет и вручает его мне, показывая синий цветок в центре – тот, о котором у меня не хватает духу сказать ей, что на самом деле он бирюзовый. Но это нормально. Мали незаметно достает из сумочки синюю заколку для волос и прикрепляет ее сбоку к букету.

– Хорошо, – говорит мама, еще раз оглядывая меня и обмахивая глаза, когда она снова начинает плакать. – Увидимся внизу. Я так сильно тебя люблю.

Я не могу удержаться от улыбки. – Я тоже люблю тебя, мама.

В ту же секунду, как она выходит из комнаты, Мали смотрит на меня прищуренными глазами. – Серьезно, ты даже немного не беременна?

– Нет.

Она весело напевает. – Ха. Через несколько месяцев твоя мама будет ужасно разочарована. – Я улыбаюсь как раз перед тем, как она, наконец, произносит то, чего жаждала с тех пор, как вошла. – Но если ты не беременна, не могла бы ты рассказать мне, что, черт возьми, происходит? С каких это пор ты выходишь замуж?

– Уже как несколько ночей назад, – признаюсь я. – Помнишь тот наш с тобой разговор за ужином в субботу вечером? Да, я пришла к нему в тот вечер, и он попросил меня выйти за него замуж.

– Срань господня. Это была идея Хейса?

– Да, – выдыхаю я. – И я пыталась сказать ему, что ему не нужно этого делать. Я дала ему выход. Но он практически убедил меня в этом. Не то чтобы я не согласилась бы немедленно, если бы знала, что он был серьезен.

Мали выглядит совершенно шокированной, пытаясь разобраться в этом. – Черт возьми, детка. У тебя волшебная киска?

Я смеюсь, как раз в тот момент, когда мой папа дважды стучит и открывает дверь. В тот момент, когда его взгляд останавливается на мне, его глаза начинают увлажняться. Я привыкла к тому, что моя мама плачет. Однажды я не торопилась загадывать желания на свечах в день рождения, и она плакала, потому что я так много думала об этом. Но до сих пор я никогда не видела, чтобы мой отец пролил хоть одну слезинку, и это мгновенно трогает меня.

– Вау, – выдыхает он. – Я представлял этот момент со дня твоего рождения. Ты намного моложе, чем я думал, но ты такая же красивая. Хейс – очень счастливый парень.

Сжимая губы в тонкую линию, чтобы попытаться удержаться от слез, я подхожу к своему отцу и обнимаю его. Он легонько целует меня в щеку, а затем перемещает свой рот прямо к моему уху.

– И если он когда-нибудь причинит тебе боль, он будет очень мертвым парнем.

Из меня вырывается смех. – Спасибо, папа.

Он гладит меня по спине и смотрит на Мали. – Ты хорошо выглядишь, Мэл.

– Спасибо тебе, папочка Би, – говорит она, затем съеживается. – Мм, нет. Больше не могу тебя так называть. Переспи с парнем, у которого проблемы с отцом, один раз, и все изменится...

Мой папа подавился воздухом. – Я вижу, все еще не хватает фильтра.

Как будто она только что осознала, что сказала, ее глаза закрываются, и она сжимает переносицу. – Да. Конечно.

Тем временем я смеюсь так сильно, что у меня болит живот, потому что, какого хрена она только что сказала моему отцу. Она выглядит совершенно подавленной, как и мой папа, если уж на то пошло. К счастью, Кэм заглядывает в дверь.

– Ребята, вы готовы? – Но когда он видит меня, он улыбается. – Посмотри на себя.

– Как он? – Нервно спрашиваю я. – Он все еще будет там, когда я спущусь вниз?

Кэм закатывает глаза. – Ты шутишь? Как ты думаешь, почему я здесь? Он готов затащить пастора Тодда сюда и жениться на тебе в спальне.

Что ж, это сэкономило бы нам время позже. Но, в отличие от Мали, у меня есть фильтр, так что эта мысль остается спрятанной в моем мозгу.

– Ладно, хорошо, – говорю я с облегчением. – Да, мы готовы.

Кэм кивает и, прежде чем уйти, подходит, чтобы обнять меня. – Я рад за тебя, сестренка, даже если ты крадешь моего лучшего друга.

– Пожалуйста. Вы вместе открываете бар, – говорю я ему. – У тебя будет с ним больше времени, чем у меня.

– Это справедливо. Он был у меня первым.

Я показываю ему язык, и он ухмыляется, прежде чем покинуть комнату.

Когда я слышу, как внизу начинает играть музыка, я понимаю, что пора. Мой папа, Мали и я подходим к лестнице. Через несколько минут я стану миссис Лейкин Уайлдер. И, о Боже, это меня просто поразило.

Мали спускается на одну ступеньку, а затем оборачивается. – Ты уверена насчет этого? Потому что мы можем выйти через черный ход – будем на Бора-Бора завтра к полудню. Никто нас не найдет.

Я улыбаюсь предложению, когда мой папа наклоняет голову в мою сторону. – Я слышал, там красиво в это время года.

– Вы оба невозможны, – говорю я со вздохом, а затем киваю Мали. – Я уверена. Иди.

– Хорошо, – скептически говорит она. – Пойдем, повесим тебе ошейник с цепью на шею.

Я смотрю, как она осторожно спускается по лестнице и поворачивается, подмигивая мне, прежде чем скрыться из виду. Держась за руку моего отца, я делаю глубокий вдох, когда мы вместе спускаемся вниз. Все, что я могу сделать, это сосредоточиться на том, чтобы не скатиться с лестницы, но как только мы спускаемся и поворачиваем к гостиной, я поднимаю глаза, и мой взгляд встречается с Хейсом.

Все нервы, которые у меня были, немедленно рассеиваются. Просто так, больше ничего не имеет значения. Я люблю его и хочу провести с ним остаток своей жизни. Люди могут подумать, что я сумасшедшая, или предположить, что я, должно быть, залетела. Мне все равно. Потому что, если бы у них было то, что есть у нас, они приняли бы точно такое же решение.

Он смотрит на меня в ответ с широчайшей улыбкой на лице и слезами в глазах, и у меня нет ни единого шанса сдержаться сейчас. Я поджимаю губы, пытаясь не заплакать. Он опускает голову, смеясь, и вытирает случайную слезу.

Кажется, что спустя целую вечность мы наконец добираемся до него. Он делает шаг вперед и пожимает руку моего отца.

– Если ты когда-нибудь причинишь ей боль, я убью тебя, – говорит ему мой отец.

Хейс смотрит на меня с одним лишь восхищением в глазах, но его слова предназначены моему отцу. – Если это когда-нибудь случится, я позволю тебе.

Кажется, ему нравится этот ответ, потому что он целует меня в щеку и передает Хейсу – официально отдает меня. Наклоняясь вперед, Хейс приближает губы к моему уху.

– От тебя захватывает дух.

Бабочки вспыхивают у меня в животе, и я вручаю Мали свой букет, когда подхожу к пастору, который наблюдал, как мы с Кэмом растем. Мали стоит позади меня, в то время как Кэм стоит за Хейсом. Остальная часть комнаты заполнена моими родителями, мамой Хейса и Девин.

Возможно, это не традиционная свадьба, проходящая посреди нашей гостиной, но она наша. И все цветы, и украшения, которые наши мамы расставили по комнате, показывают, как нас поддерживают. Большинство людей, которых мы знаем, могут подумать, что мы сумасшедшие, но те, кто имеет значение, прямо здесь – наблюдают, как мы обещаем друг другу себя на всю оставшуюся жизнь.

Пастор Тодд начинает говорить, произнося речь перед обетом о том, почему мы все собрались здесь сегодня – как будто люди могли подумать, что это что-то другое. Но большая часть того, что он говорит, исчезает вдали, когда я теряюсь в глазах Хейса. Мужчина, стоящий передо мной, – это все, чего я когда-либо хотела, и даже больше. Я не смогла бы выдумать его, даже если бы попыталась. И все то, через что мы прошли, что привело нас сюда, это показали нам, что действительно важно. Я благодарна за это.

Я благодарна за него.

– Пара подготовила свои собственные клятвы, которые они сейчас прочтут, – объявляет пастор. – Хейс, не хочешь ли ты начать первым?

Он улыбается, кивает и достает из заднего кармана сложенный листок бумаги. – Лейкин. Я не знаю, как мне выразить словами свои чувства к тебе, но ты хотела, чтобы мы написали наши собственные клятвы, так что я собираюсь попробовать.

Останавливаясь, чтобы посмотреть на меня, он сглатывает, комкает бумагу и отбрасывает ее в сторону.

– Да, ничто в этом не отдало бы тебе должного. Нет слов, чтобы выразить, как сильно я люблю тебя, потому что, боже, у меня от этого кружится голова. Ты – причина, по которой я встаю по утрам. Первый человек, к которому я хочу пойти, когда у меня плохой день, и когда у меня хороший день. Возможно, мы начинали не так, как любая другая пара, но я думаю, что это только делает нас сильнее. Ты была самым большим риском, на который я когда-либо шел, и ты была лучшим риском, на который я когда-либо шел.

– Нет никого другого, кто любил бы так, как любишь ты, – так беззаветно и без всяких угрызений совести. И знать, что я смогу сидеть под твоим светом и любоваться тобой до конца своих дней, – это все, о чем я могу просить. Поэтому я обещаю любить тебя, быть рядом с тобой и поддерживать тебя всем, что у меня есть, пока мир не взорвется, а возможно, и тогда. Спасибо тебе не только за то, что любишь меня, но и за то, что никогда не отказываешься от меня.

Мое сердце похоже на лужу воды, оно едва бьется, потому что он забрал его – украл его прямо из моей груди. Слезы текут по моим щекам, когда я беззвучно говорю ему: «Я люблю тебя». Но единственным звуком, который мы слышим, является всхлипывание позади меня. Хейс наклоняется в сторону и смотрит на Мали.

– Правда, Мэл? – спрашивает он.

Она издает влажный смешок. – Заткнись. Моя лучшая подруга выходит замуж, а она даже не предупредила меня, чтобы я могла привыкнуть к этой мысли.

Все смеются, и я на мгновение отвлекаюсь от Хейса, чтобы обнять свою лучшую подругу. Оглядываясь назад, я должна была сказать ей, особенно теперь, когда я знаю, что она не собиралась пытаться отговорить меня от этого. Но последние несколько дней были таким ураганом в самом лучшем виде. И, кроме того, ее реакция была фантастической.

– Он крадет тебя у меня, – громко шепчет она.

Я хихикаю и глажу ее по голове. – Никто никогда не сможет украсть меня у тебя.

Она поднимает глаза и сердито смотрит на Хейса. – Слышал это? Никто.

К счастью, Мали – единственный человек, с которым он не испытывает ко мне собственнических чувств. Я имею в виду, это, вероятно, потому, что он знает, что она ударила бы его по голове так сильно, что он даже не вспомнил бы, кто я, но все же.

Хейс ухмыляется, когда я отпускаю Мали и снова поворачиваюсь к нему лицом.

– Лейкин, – говорит пастор Тодд, кивая мне, чтобы я продолжала.

Я делаю глубокий вдох.

Я справлюсь.

– Хейс. Я стою здесь, перед тобой и нашими семьями, и мне поручено объяснить, как много ты для меня значишь, но ты был прав. Это невозможно, как сфотографировать луну – результат никогда не будет таким же хорошим, как на самом деле.

– Три года назад я влюбилась в мальчика, который настаивал на том, чтобы во время игры в хоккей носить кепку задом наперед, а не шлем. С тех пор мои чувства к тебе только растут и не ослабевают. Ты тот, с кем я хочу делить свои хорошие дни, и тот, кто будет поддерживать меня в плохие.

– Я обещаю, что всю оставшуюся жизнь буду верить в тебя и поддерживать твои мечты. Я обещаю болеть за тебя на играх и всегда надевать только твою джерси. И я обещаю всегда ставить тебя на место, как тебе это нравится.

Он усмехается, и я не могу не улыбнуться при этом звуке.

– То, что я буду вечно любить тебя, для меня не новость. Я знаю это уже много лет. Но то, что я смогу делать это, нося твою фамилию, – это мечта, о которой я никогда не думала, что она сбудется. Для меня всегда был только ты, Эйч. И это никогда не изменится.