Текст книги "Капля красивого яда (ЛП)"

Автор книги: Келси Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Фу, – хнычу я. – Я не хочу вставать с этой кровати.

– Так и не надо, – предлагает Хейс. – Давай останемся здесь и вместе не будем обращать внимания на внешний мир.

Боже, это так чертовски заманчиво. Такое чувство, что в последнее время мы постоянно были в разъездах. Из-за того, что я работаю, а Хейс делает ремонт в баре, у нас не так много времени, чтобы просто наслаждаться друг другом. Но как бы мне ни хотелось поддержать его в этом, уже слишком поздно отменять частные уроки, которые я запланировала на это утро.

– Я действительно хотела бы, чтобы я могла, особенно зная, что я не буду спать здесь сегодня вечером, но—

– Подожди, – перебивает он меня. – Почему ты сегодня не будешь спать здесь?

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. – У меня ужин в честь дня рождения моей бабушки. Я тебе это уже говорила.

– Нет, я знаю. Я просто подумал, что ты придешь сюда после.

– Я бы с удовольствием, но я не знаю, как долго это продлится, и я не уверена, что мои родители поверят мне, если я скажу, что снова собираюсь к Мали. Они, вероятно, уже заподозрили неладное после последних полутора недель.

Он не выглядит счастливым, но он это понимает. – Это плохо, что я просто хочу оставить тебя здесь при себе?

Я качаю головой. – Нет, потому что я тоже этого хочу. Но я зайду завтра утром, прежде чем ты отправишься на тренировку.

Это еще одна вещь, которая не дает покоя в эти выходные – наши графики не совпадают. Я не увижу его сегодня весь день, не увижу сегодня всю ночь, а завтра у меня будет только утро и ночь. Если бы Мали не наседала на меня из-за наших проблем с созависимостью, я бы отменила завтрашний ужин с ней, чтобы иметь возможность проводить с ним больше времени.

Но она бы меня уничтожила.

– Если я все еще буду спать, не стесняйся разбудить меня минетом, – устало бормочет он.

Закатывая глаза, я целую его в щеку и сажусь. Только когда он пытается сделать то же самое, он шипит, держась за голову от боли. Я улыбаюсь, когда он осознает ошибку, так много выпив с Кэмом прошлой ночью.

– Я ждала этого, – говорю я ему, игриво ухмыляясь. – Я принесу тебе Адвил.

Он напевает, ложась обратно. – Видишь? Ты никуда не можешь пойти. Это все равно что оставить меня здесь умирать.

– Я всегда могу позвонить твоей маме, чтобы она приехала и позаботилась о тебе.

Его глаза распахиваются, когда я встаю рядом с его стороной кровати. – Ты бы не посмела.

Я передаю ему лекарство и стакан воды, который прихватила из ванной. – Да, я не думаю, что ты этого захочешь. Прими это и возвращайся ко сну на час. Что-то подсказывает мне, что Кэма тоже не будет в баре рано утром.

– О Боже, – стонет он. – Стук молотков!

Да, теперь он начинает понимать последствия своих действий.

С тех пор как я стала проводить каждую ночь с Хейсом, моя спальня уже не кажется мне прежней. В ней нет того уюта, который был раньше. Она по-прежнему выглядит так же, как и раньше, но чего-то не хватает.

Не хватает его.

Я говорю, как сумасшедшая. Я знаю это. Мы встречаемся всего несколько месяцев, а открыто и того меньше, но я люблю его. Я, без сомнения, отчаянно люблю его. И я никогда не буду извиняться за то, что погрузилась в него с головой.

– Кэм! Лейкин! – зовет мама. – Мы уходим! Поехали!

– Иду! – кричу я в ответ, спускаясь по лестнице, только для того, чтобы увидеть, как Кэм вздрагивает.

Он смотрит на меня так, что видно, насколько сильное у него похмелье. – Обязательно кричать?

Я застенчиво улыбаюсь и бормочу извинения, проскальзывая мимо него. Наши родители ждут нас у входной двери, все нарядные и готовые к выходу. Моя мама улыбается, когда видит меня, и заправляет мои волосы за ухо.

– Ты такая красивая, – говорит она мне. – Такое ощущение, будто я тебя совсем не вижу.

Грусть в ее голосе задевает за живое. Я имею в виду, что она не из кожи вон лезла, чтобы провести со мной время, когда я не проводила все возможные моменты, укутавшись в Хейса. Но приятно знать, что по мне скучают.

– Я собиралась пойти сделать педикюр, – отвечаю я. – Мы обе могли бы пойти на следующей неделе.

На ее лице расплывается улыбка. – Я бы с удовольствием, милая.

Кэм, наконец, заходит в гостиную, не торопясь, и мы вчетвером отправляемся на улицу.

Я не помню, когда в последний раз мы все были в одной машине. Сидя на заднем сиденье, мы с Кэмом чувствуем себя детьми. Хотя, возможно, дело в том, что Кэм ведет себя как ребенок, когда мы сидим сзади.

– Закрой окно, – бормочет он. – От ветра у меня болит голова.

– Нет. Ты знаешь, что меня тошнит на заднем сиденье, – говорю я ему.

– Меня тошнит от твоего лица, но ты не видишь, чтобы я жаловался.

– Что ж, твоему лучшему другу, похоже, оно очень нравится.

Мой папа вздыхает. – Неужели споры действительно необходимы? В последнее время вы почти не бываете рядом друг с другом.

Черт.

По выражению лица моего брата я уже могу сказать, что пожалею о том, что втянула в это Хейса. Он коварно улыбается и наклоняет голову набок.

– Да, дорогая сестра, – протягивает он. – Где ты была в последнее время?

Меньше всего мне сейчас хотелось бы тыкать медведя, но высокомерие, написанное на его лице, действует мне на нервы. Я опускаю взгляд и кричу, отмахиваясь от того, чего на самом деле нет. Руки Кэма летят к его голове, и он выглядит абсолютно несчастным, что означает, что мой план сработал именно так, как я надеялась.

– Извините, – говорю я родителям. – Мне показалось, что я увидела жука.

Они посмеиваются между собой, но я слишком занята тем, что наблюдаю за тем, как Кэм смотрит на меня. Он никогда не расскажет о том, что я на самом деле не была у Мали, потому что его ждет ад за то, что он знал об этом и не рассказал ничего раньше. Возможно, он отомстит позже, но сейчас, по крайней мере, победа за мной.

Шах и мат, брат.

Можно было бы подумать, что при создании продукта, который наносится на губы, учитывается, к чему вы собираетесь прикасаться этими губами. Очевидно, они этого не сделали. Если бы они это сделали, я бы не оттирала помаду моей бабушки со своей щеки, как будто мне нужно снять целый слой кожи, чтобы удалить ее.

Она милейшая женщина, и долгое время она была моим любимым человеком. Но то, сколько раз она считает нужным поцеловать меня в щеку, – это лишнее, учитывая, что я уже выросла. Как бы я ни повзрослела, она все равно относится ко мне как к шестилетней девочке, которой показалось, что миска с просроченными конфетами на кухонном столе очень вкусная.

Тем не менее, ужин был приятным, и провести время с семьей было здорово. Но я не могла отделаться от желания, чтобы Хейс был рядом. Мне даже не пришло в голову пригласить его. Не думаю, что мои родители согласились бы на это. Бабуля встречалась с Хейсом много раз, но представить его ей заново в качестве моего парня – это шаг, к которому, я уверена, они еще не готовы.

Закончив удалять красные пятна со щек, я забираюсь в постель и беру с тумбочки телефон. Сообщение от Хейса уже ждет меня.

Без тебя в этой постели слишком холодно.

Говорит парень, который любит, когда простыни холодные.

Я наблюдаю, как появляются три точки, пока не приходит его ответ.

Но тебя я люблю больше.

Не успеваю я напечатать ответ, как на экране появляется фотография Хейса.

Звонок по Facetime.

Нажимаю «принять», и появляется мой очень измученный и очень раздетый парень. При одном только взгляде на него моя кровать кажется такой пустой. Он должен быть здесь. Или я должна быть там. Но быть врозь – это не то.

Не для нас.

– Боже, как ты это делаешь? – спрашивает он.

Мои брови хмурятся. – Что делаю?

– Выглядишь так чертовски великолепно, даже когда ложишься спать.

Я хихикаю, переворачиваюсь и поднимаю телефон. – Ты должен был видеть меня раньше. На каждой щеке должно было быть не менее трех следов губной помады.

Он устало напевает. – Кто-то должен сказать бабуле, что единственный человек, которому разрешено отмечать тебя, – это я.

– Теперь ты ревнуешь к моей бабушке, да? – дразню я.

Но его глаза смягчаются, когда он смотрит на меня через экран. – Детка, я ревную к любому, кто может быть рядом с тобой, в то время как я не могу.

Мое дыхание сбивается, как и всегда, когда он говорит подобные вещи. Как будто у него есть прямой доступ ко всем струнам моего сердца, и он обводит каждую из них вокруг пальца.

– Я скучаю по тебе, – говорю я честно.

На его лице появляется легкая улыбка. – Я тоже по тебе скучаю.

Мы оба лежим и просто смотрим друг на друга – единственный способ, которым мы можем быть вместе прямо сейчас. Это недостаточно близко, но это лучше, чем вообще не иметь возможности его видеть. Я начинаю думать, что, возможно, Мали права.

– Это красный флаг того, насколько мы зависимы друг от друга? – спрашиваю я.

Он не задумывается об этом ни на секунду. – Не для меня.

Что ж, это все, что имеет значение.

Мы вдвоем общаемся по Facetime – не особо много говорим, но обоим нужно знать, что другой рядом, – и мне удается наконец задремать под звук его дыхания.

Утро субботы должно быть единственным утром, когда у меня есть возможность выспаться. Когда у парней ранняя тренировка, это отодвигает мои занятия как минимум на два дополнительных часа. Во время плей-офф это еще больше. Но как бы я ни старалась, я просто не могу уснуть, как только солнце появляется над горизонтом.

Как будто мое тело знает, что Хейса нет рядом со мной.

Поэтому, быстро приняв душ и забежав за пончиками, я направляюсь прямо к его дому. Я наполовину ожидаю, что он будет еще спать, когда я приеду. Он никогда не любил просыпаться рано. Но, к моему удивлению, открыв дверь, я обнаруживаю его на кухне, готовящим кофе.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и в тот момент, когда я ставлю коробку с пончиками на остров, он бросается ко мне и обхватывает руками мое тело. Это подтверждение того, что он скучал по мне так же сильно, как и я по нему. И даже несмотря на все слова Мали о том, что раздельные ночи время от времени полезны для пар, меня это не настолько волнует, чтобы прекратить.

То, что он рядом, делает меня счастливой. Почему это должно быть плохо?

– Я принесла пончики, – говорю я, не двигаясь.

Он вдыхает мой запах и целует меня в макушку. – Я вижу это. Спасибо.

– Хотя я пока не хочу тебя отпускать.

– Хорошо, – отвечает он со смешком. – Потому что я тоже этого не хочу.

Мы остаемся там, обмениваясь ленивыми поцелуями и просто находясь рядом, пока не прозвучит сигнал кофеварки о том, что все готово. Только тогда мы отпускаем друг друга, но то, как он смотрит на меня, говорит о том, что он еще не насытился.

Я запрыгиваю на остров и достаю из коробки пончик, а Хейс садится на один из барных стульев. Он смотрит на меня с идеальной ухмылкой на лице, и я знаю, что он думает о том, как поедал меня на этом самом месте. Мои бедра непроизвольно сжимаются при этом воспоминании.

– Я не мог уснуть прошлой ночью, – говорит он мне, беря свой пончик.

– Нет?

– Нет, и это все твоя вина.

Я хмурюсь. – Моя вина?

Он откусывает кусочек и кивает. – Мм-хм. Поэтому, мне нужно, чтобы ты договорилась о том, чтобы быть здесь каждую ночь в обозримом будущем. – У меня отвисает челюсть, когда я смотрю на него. – Можешь также взять все свое дерьмо с собой. Спасибо.

Я сижу здесь, уставившись на него и гадая, не ослышалась ли я. Слова, которые только что слетели с его губ, были произнесены с такой небрежностью, что можно подумать, мы говорим о том, что запланировали на сегодня. Не какой-то важный жизненный выбор.

Когда он замечает, что я ничего не сказала, он поднимает на меня взгляд. – Что?

– Т-ты только что попросил меня переехать к тебе?

– Нет, – говорит он с набитым пончиком ртом, и у меня на секунду сводит желудок. – Я сказал тебе переехать ко мне. Есть разница.

Мои брови приподнимаются, когда я хихикаю. – О, что ж, в таком случае, я собираюсь отказаться. Ты знаешь, во имя женщин во всем мире, которые не позволяют мужчинам указывать им, что делать.

Он игриво закатывает глаза, бросает недоеденный пончик в открытую коробку и встает. Его руки лежат по обе стороны от меня, его лицо всего в нескольких дюймах от моего, и то, как он облизывает свои губы, приковывает мое внимание к нему настолько, что это просто жалко.

– Лейкин, – говорит он серьезно. – Не могла бы ты, пожалуйста, переехать ко мне, чтобы мне не пришлось проводить еще одну холодную и одинокую ночь без тебя до конца моей жизни?

Мое сердце пытается вырваться из груди, когда я улыбаюсь. Поверьте мне, что нет ничего более желанного, чем жить здесь с ним. Сделать это место нашим. Наше собственное маленькое пространство, где в воздухе постоянно витает запах его одеколона и моих духов... Я так хочу этого. Согласие прямо на кончике моего языка. Было бы так легко сказать это. Но...

– Я бы с удовольствием, – говорю я ему, и его ухмылка становится шире, когда он выдыхает. – Но я не могу. Мои родители буквально убили бы нас обоих. Я имею в виду, мы вместе всего несколько месяцев. Я могу только представить, как бы они разозлились, если бы я сказала им, что переезжаю к тебе до брака.

Его радость сменилась, но не разочарованием. Он выглядит скорее задумчивым, чем каким-либо другим, глядя мне в глаза. Боже, иногда мне хочется просто читать его мысли.

К какому бы выводу он ни пришел, это не занимает у него много времени, потому что он хмыкает, оставляя быстрый поцелуй на моих губах. – Я могу с этим работать.

Подождите. С чем работать?

Но он не отвечает, а берет пончик и зажимает его ртом, после чего забирает со стойки телефон и ключи от машины. Затем он направляется к входной двери, ни разу не оглянувшись.

– Эйч, что это значит? – По-прежнему тишина. – Хейс!

Он вынимает пончик изо рта, когда открывает дверь. – Люблю тебя!

А потом он просто ушел, оставив меня гадать, что, черт возьми, только что произошло.

Вы когда-нибудь пробовали научить кого-то делать что-то, в то время как ваш мозг сконцентрирован на чем-то другом? Это практически невозможно. Я провожу большую часть дня в оцепенении, пытаясь понять, что, черт возьми, он имел в виду. Я часами ломала голову, и единственное, что мне удалось придумать, – это то, что он собирается получить разрешение моих родителей на то, чтобы перевезти меня к себе. Это было бы совершенно не в его духе, но с тех пор, как мы стали официальными, он вообще не похож на себя прежнего – во всяком случае, не в том, что касается меня.

Я сижу за ужином с Мали, накладывая салат в свою тарелку, а она рассказывает о том, как Кэм взбесился, когда понял, что она ездила на его джипе прошлой ночью. В обычной ситуации я бы полностью погрузилась во все, что она говорит. Но обычно на меня не бросают бомбу за завтраком, и я весь день пытаюсь решить самую сложную в мире головоломку.

Что бы он ни планировал сделать, я надеюсь, что это сработает. Потому что даже мысль о том, что я буду просыпаться рядом с ним каждое утро, заставляет меня чувствовать прилив сил. Я бы солгала, если бы сказала, что не представляла себе этого, когда мы играли в дом на протяжении последней недели. Просто я никогда не позволяла себе поверить в то, что он тоже этого хочет. Никогда, до сегодняшнего дня.

– По какой-то причине я всегда думала, что у твоего брата член среднего размера, поэтому я была приятно удивлена.

Я вырываю себя из этого состояния, тряхнув головой. – Подожди, какого хрена?

Она откидывается назад и скрещивает руки на груди. – Точно. Ты не обращала внимания ни на одно мое слово.

– Я знаю, что это было о моем брате и его джипе.

– Лей, это была всего лишь завязка к истории, – говорит она мне.

Я съеживаюсь. – Упс?

– Да, упс. – Она проводит пальцами по волосам. – Что у тебя на уме?

Я делаю глубокий вдох, размышляя, что лучше – медленно переходить к этому или просто выплюнуть. Но что-то подсказывает мне, что попытки ходить вокруг да около с этим приведут только к тому, что Мали сделает свои собственные предположения.

– Хейс попросил меня переехать к нему этим утром, – признаюсь я.

Мали успевает сделать глоток, когда слова вылетают из моего рта, и она давится содовой, сильно кашляя. – Черт возьми, нам нужно поработать над твоим выбором времени.

– Я бы сказала, что сожалею, но на самом деле это не так.

Она показывает мне средний палец. – Что, черт возьми, ты на это ответила?

Я вздыхаю. – Я ответила «нет»… Я так думаю.

– Ты думаешь?

– Да. Я имею в виду, я хотела сказать «да». – Так чертовски сильно. – Но ты знаешь, какие у меня родители. Они снисходительны ко многим правилам, которые, по мнению церкви, они должны заставлять нас соблюдать, но жить с Хейсом, когда мы не женаты? Что-то подсказывает мне, что это не попадет в их список.

– Господи, – выдыхает она, откидываясь на спинку сиденья. – Он был расстроен?

– Это самая странная часть, – говорю я ей. – Он вовсе не был. Я объяснила, почему не могу, и подумала, что он почувствует себя отвергнутым, но он просто поцеловал меня и сказал, что может с этим работать. Потом он ушел, и с тех пор я с ним почти не разговаривала. Он почти не отвечает на мои сообщения.

– Он может с этим работать? – Мали повторяет мне в ответ. – Что, черт возьми, это должно означать?

– Точно! – Я почти кричу. – Я не могу понять этого, и тот факт, что он почти не отвечает мне, тоже не помогает.

Она наклоняет голову в сторону, размышляя. – Может быть, он действительно чувствует себя отвергнутым, но он понимает твои доводы, поэтому он работает над тем, чтобы справиться с этим самостоятельно.

– Тогда почему он сказал, что может с этим работать? Что это вообще значит?

– Может быть, он сможет смириться с тем, что ты не то чтобы говоришь «нет», но скорее говоришь «не прямо сейчас».

Такая мысль никогда не приходила мне в голову. Но если он расстроен из-за этого, я бы предпочла, чтобы он сказал мне, чем исчезал, чтобы справиться с этим самостоятельно. Я не хочу, чтобы у него были какие-либо сомнения по поводу наших отношений. Для этого нет никаких причин.

– Да, – бормочу я. – Да, ты, наверное, права.

Она ухмыляется. – Я имею в виду, либо это, либо он собирается сделать предложение, но этому мужчине потребовались месяцы, чтобы просто смириться с идеей отношений. Тебе, вероятно, светят минимум пять лет, прежде чем он сможет даже погуглить «ювелирные магазины рядом со мной».

Его слова, сказанные этим утром, звучат у меня в голове.

– Не могла бы ты, пожалуйста, переехать ко мне, чтобы мне не пришлось проводить еще одну холодную и одинокую ночь без тебя до конца моей жизни?

До. Конца. Моей. жизни.

– Но, эй, – продолжает Мали, удерживая меня от падения в кроличью нору. – Тебе девятнадцать. Если ты хочешь переехать к нему, то по закону твои родители не смогут тебя остановить.

Я усмехаюсь и бросаю на нее многозначительный взгляд. – Конечно, если бы я хотела, чтобы от меня отказались.

– В точку.

Схватив гренку со своей тарелки, я бросаю ее в рот, гадая, в каком настроении будет Хейс, когда я увижу его сегодня вечером.

16

Я никогда не был нервным человеком. Уверенность в себе, которой я обладаю, стала хорошо известной составляющей моей репутации. Кто-то может назвать это самоуверенностью, а однажды я слышал, как Мали назвала это энергией большого члена, но это все одно и то же. Я не из тех, кто уклоняется от вызова или отступает от своих желаний – за исключением того случая, когда я пожалел, что не рассказал Кэму о нас с Лейкин в тот день.

Однако я никогда еще не был так взволнован, как сейчас.

В тот день, когда ушел отец, я сказала себе, что «долго и счастливо» не бывает. Что сказки – это для книг, и никто никогда не любит кого-то больше, чем самого себя. И долгие годы все это было правдой для меня. Я никогда не находила человека, который заставил бы меня пересмотреть свои убеждения – до тех пор, пока не появилась Лейкин.

Всего за несколько месяцев она доказала, что я ошибался на каждом шагу, и показала мне вещи, совершенно отличные от того, что я думал, что знал. С ней у меня есть отношения, в которых дружбы не меньше, чем любви. У меня есть человек, который не только делает мой день лучше, но и заставляет меня с нетерпением ждать каждого последующего дня. У меня есть человек, который научил меня, как это – заботиться о другом человеке больше, чем о себе.

Моя вторая половина.

Мой любимый человек.

Моя любовь, которая бывает раз в жизни.

Поэтому, когда я выхожу из магазина с маленькой бархатной коробочкой, выпирающей из кармана, у меня нет ни малейших сомнений в том, что все так и должно было случиться.

Я стою перед зеркалом, прикладывая к прическе больше усилий, чем за последние месяцы. В голове мелькнула мысль о том, чтобы надеть костюм, но я решил не делать этого. Я все еще могу выглядеть хорошо, не заставляя ее чувствовать себя недостаточно нарядной.

Мое сердце, словно проклятая колибри, бьется в груди миллион раз в минуту. Я мог бы выпить рюмку, чтобы успокоить нервы, но не хочу. Я хочу прочувствовать каждую секунду. В конце концов, я надеюсь, что это один раз и навсегда.

Когда Лейкин подъезжает к дому, в окна светят фары, и я понимаю, что время пришло. Все, что крутится у меня в голове, усиливается – красные огни и сирены предупреждения от той части меня, которая хочет бежать. Но я никуда не пойду. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда.

Сделав дрожащий, глубокий вдох, я медленно выдыхаю и спускаюсь вниз. Все выглядит идеально: зажженные свечи по всему первому этажу дома, бутылка вина в ведерке со льдом, пара бокалов на столе, и самый важный вопрос, который я когда-либо задавал, написанный лепестками роз на полу. Надеюсь, этого будет достаточно.

Когда я слышу, как она поднимается на крыльцо, я понимаю, что это конец. Это тот момент, когда я ставлю все на карту. Я отдаю свое сердце, все свое сердце Лейкин, чтобы она делала с ним все, что захочет. И независимо от результата, я знаю, что никогда не получу его обратно.

Дверь открывается, и в комнату входит Лейкин, которая замирает, как только видит перед собой сцену. Я, честно говоря, не уверен, что вообще дышу, пока она роняет сумку и оглядывается по сторонам. Наконец, ее взгляд останавливается на мне, но я не могу понять, что это за взгляд.

– Ты недавно ударился головой? – спрашивает она.

Я ухмыляюсь, потому что ожидал этого. – Нет.

– Наркотики?

Делая шаг к ней, я медленно качаю головой. – Нет.

– Какой-то дерьмовый розыгрыш, когда парни собираются выпрыгнуть и сказать, что меня разыграли, как вы все делали несколько лет назад?

Моя ухмылка расширяется, когда я достаю из кармана коробочку с кольцом и открываю ее перед ней. Весь воздух покидает ее легкие на одном дыхании, и она в недоумении смотрит на великолепный бриллиант.

– Ты серьезно делаешь мне предложение прямо сейчас?

Да. – Ты говоришь это так, как будто это возмутительная идея.

Она смотрит немного скептически. – Не возмутительная, просто на тебя это не похоже.

Ее слова мгновенно заставляют меня задуматься о том, что я еще недостаточно сделал для того, чтобы доказать ей, как много она для меня значит. Насколько она важна.

– Что ты имеешь в виду? – нервно спрашиваю я.

– Хейс, – вздыхает она. – Тебе понадобился месяц, чтобы сказать «я люблю тебя».

Я рассмеялся. – Да, потому что я киска. А не потому, что я не был по уши влюблен в тебя с самого начала.

То, как она улыбается, вселяет в меня небольшую надежду. – Я просто не хочу, чтобы ты чувствовал, что тебе нужно торопиться с этим. Я никуда не собираюсь. Хорошо? То, что я не могу жить с тобой прямо сейчас, не означает, что я не собираюсь быть здесь каждый день.

– Нет, – говорю я, не давая ей сказать что-нибудь еще. – Позволь мне кое-что прояснить здесь, потому что я не уверен, что ты полностью понимаешь.

Делая шаг ближе, я кладу руки ей на плечи и смотрю в ее глаза – действительно убеждаясь, что она слышит каждое слово, слетающее с моих губ.

– Ты – это все для меня, Лейкин. Мне все равно, прошло несколько месяцев или тридцать чертовых лет. Это не изменится. Так что ты можешь сказать «нет», и мы можем играть в долгую игру, если ты этого хочешь. Мы можем не спешить. Но я собираюсь провести остаток своей жизни, любя тебя, независимо от этого. – По ее щеке скатилась одна слезинка, и я осторожно вытер ее. – Я не пытаюсь торопить события, чтобы добиться своего. Я действую в соответствии со своими желаниями с абсолютной уверенностью в том, что это правильный шаг, потому что ты – лучшее, что когда-либо случалось со мной. И мне не нужно ждать, чтобы понять, что ты – та, с кем я хочу прожить всю жизнь.

Ее нижняя губа дрожит, и она не сводит с меня взгляда, смахивая каждую слезинку. – Хорошо.

– Хорошо? – спрашиваю я, с надеждой, зарождающейся в моей груди.

Она кивает, и на ее лице расплывается улыбка. – Хорошо. Спроси меня.

Мое сердце заколотилось, едва не вырвавшись из груди и не бросившись к ее ногам. Будущее – это всегда лотерея. Невозможно предугадать, что произойдет. Но я знаю одно: эта женщина навсегда останется для меня единственной. И никогда не будет такого момента, когда я не буду любить ее всем, что у меня есть.

Я усмехаюсь, стараясь не расплакаться, когда опускаюсь перед ней на одно колено. Она смеется, заливаясь счастливыми слезами, и смотрит, как я снова открываю коробку.

– Лейкин Роуз, – говорю я, глядя на нее и чуть ли, не покачиваясь от интенсивности своих чувств к ней. – Если я чему-то и научился за последние несколько месяцев, так это тому, что эта жизнь не имеет смысла, если рядом со мной нет тебя. Я и так самый счастливый человек на свете, раз могу проводить с тобой хоть какое-то время, но я жаден и хочу каждую секунду, которую ты можешь подарить. Так что, ради всего святого, выходи за меня замуж, потому что все, что меньше, чем вечность с тобой, для меня недостаточно.

К концу речи она совсем расклеилась, слезы капали с ее лица на футболку, но она по-прежнему самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. И когда ей удается кивнуть головой в знак согласия, я понимаю, что этот образ будет запечатлен в моей памяти до скончания веков.

– Да? – перепроверяю я.

Она кивает. – Да, я выйду за тебя замуж.

Я слышал много удивительных вещей в своей жизни, но звучание этих слов, исходящих из ее уст, легко занимает первое место. Одним предложением она делает меня самым счастливым, чем я когда-либо был за всю свою жизнь. Я встаю и обнимаю ее, целуя всеми возможными способами, которые у меня есть.

Она была сестрой моего лучшего друга, моим единственным секретом и моей девушкой. Теперь она моя невеста. И я, блядь, не могу дождаться того дня, когда она станет моей женой.

Когда я надеваю кольцо на ее палец, мы оба улыбаемся и наслаждаемся счастьем. Просто видеть его, знать, что она моя, – все это производит на меня такое впечатление. Оно воспламеняет меня и заставляет чувствовать себя в безопасности одновременно.

Она, блядь, сказала «да».

Мы вдвоем смотрим на него, видя, как идеально оно смотрится на ее пальце, и когда она поднимает на меня взгляд, я каким-то образом умудряюсь влюбиться немного сильнее.

– Я так сильно люблю тебя, – говорит она мне.

Я выдыхаю с улыбкой. – Я люблю тебя больше.

И когда я накрываю ее рот своим и притягиваю к себе, я планирую показать ей, насколько серьезны эти слова.

Я лежу на боку, опираясь на локоть и положив голову на руку. Я не могу отвести взгляд от своей новоиспеченной невесты, хотя и не стал бы, если бы мог. Я слишком занят тем, что любуюсь тем, как она прекрасна. Ее грудь поднимается и опускается, когда она ждет, когда успокоится ее дыхание. Губы у нее темно-красные и немного припухшие от поцелуев. А след, который я оставил чуть ниже ее правой груди, говорит о том, что я хочу кричать с крыш, что она моя.

Ее волосы рассыпались по полу, и я потянулся к ним, чтобы вытащить из них лепесток розы. Она смеется, забирая его у меня и сдувает.

– Ты действительно превратился в адского романтика, – поддразнивает она.

Я усмехаюсь и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее еще раз. – Расскажи кому-нибудь, и я скажу, что ты полна дерьма. В моей репутации нет места для описания «Сентиментальный ублюдок».

– Ладно, теперь я полностью меняю твое имя в моем телефоне на «Сентиментальный ублюдок», – шутит она. – Но нет, я никому не расскажу. Ты шутишь? Все девушки, которые пытаются за тобой приударить, ищут связи на одну ночь, только потому, что убеждены, что ты не годишься в бойфренды. Я ни за что на свете не собираюсь это исправлять. Они выломают нашу чертову дверь.

Только одна часть из того, что она только что сказала, завладела всем моим вниманием. – Нашу дверь? Мне нравится, как это звучит.

Она прикусывает губу, улыбаясь. – Мне тоже.

Моя рука лежит у нее на животе, большой палец двигается взад-вперед по ее коже. – Боже, я не могу поверить, что женюсь на тебе.

– Как мы собираемся это сделать? – спрашивает она. – Я не думаю, что у кого-то из нас хватит терпения на долгую помолвку.

Я качаю головой. – Определенно нет. Я хочу, чтобы ты стала моей женой как можно скорее, насколько это в человеческих силах. Я хочу, чтобы ты была там, где тебе самое место – занимала все мое пространство и спала рядом со мной каждую ночь.

От этого ее улыбка становится чуть ярче. – Итак, суд утром? В ближайшие пару дней вылет в Вегас, чтобы сбежать?

Это заманчиво, честно говоря. Нет никаких сомнений, что я собираюсь втянуть нас в дерьмовое шоу. Но я не хочу, чтобы она думала, что я пытаюсь скрыть ее, или нас, или то, что она для меня значит. Больше нет.

– Нет, – говорю я ей. – Я слишком уважаю обеих наших матерей, чтобы так с ними поступать.

Лейкин хмурит брови. – Хорошо… о чем ты думаешь вместо этого?

– Я думаю, что хочу жениться на тебе на глазах у тех, кого мы любим. Ничего сумасшедшего. Только ты, я и самые важные люди в нашей жизни. И это включает твоих родителей.

На ее лице появилось понимание, и она кивнула. – Ах, значит, это самоубийственная миссия. Понятно. Теперь я в курсе.

Мои глаза игриво закатываются, и я щекочу ее за бок, вызывая у нее приступ хихиканья.

С чем бы нам ни пришлось иметь дело, оно того стоит.

17

Моя мама всегда была единственным человеком, который неизменно прикрывал мне спину. И никогда не имело значения, прав я был или нет. Она заставляла меня оправдываться за свои ошибки, но делала это так, что я понимал: она просто заботится обо мне. Я никогда не боялся рассказать ей что-либо.

До сих пор.

Не то чтобы она меня не поддержит. Я знаю, что поддержит. Но я думаю, что какая-то часть меня боится сказать ей, что я обретаю свое счастье, в то время как ее обманом лишили ее собственного.

Лейкин сидит рядом со мной за кухонным столом моей мамы, ее левая рука засунута в рукав толстовки, чтобы спрятать кольцо. Я предложил ей просто снять его и пока держать в кармане, но она отказалась. Сказала, что если это кольцо когда-нибудь покинет ее палец, то это будет не по ее воле.