Текст книги "Обжигающий фактор"

Автор книги: Кайл Миллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Глава 62

Когда рука Марина протянулась мимо Куинн к ящичку для перчаток, девушка постаралась забиться как можно дальше в щель между сиденьями. Через мгновение гаражная дверь маленького пригородного домика перед ними начала открываться. Автомобиль тронулся с места, и Куинн закрыла глаза. Рокот мотора сменился гулом закрывающего дверь механизма. А потом – тишина. Куинн была полностью отрезана от наружного мира.

Марин вылез из машины, и она снова открыла глаза. В гараже было чисто, вещи аккуратно разложены на высокой полке под потолком, тянувшейся по всему периметру. Все выглядело так нормально, так обыденно: велосипеды, пара лыж, потрепанные картонные коробки с рождественскими рисунками. Это не его дом, не Марина. Куинн знала это наверняка.

– Идем.

Он наклонился к открытой дверце и протянул руку девушке. Куинн не двинулась с места.

– Не надо, доктор Марин. Вы… вы один из самых блестящих людей в истории человечества. Вы же не захотите запомниться таким… таким…

Она знала, что все это лишь беспомощный лепет. Что такого может она сказать, чтобы остановить его? За последние двадцать четыре часа он уже стал причиной гибели сотен людей. А за несколько десятилетий до того изнасиловал, замучил и убил еще тридцать две женщины.

Когда он потянулся схватить ее, Куинн изогнулась и обеими ногами лягнула его.

– Нет! Не трогай меня! Убирайся!

Она промахнулась – нога пролетела в полудюйме от лица Марина, что позволило ему поймать ее за лодыжку – хваткой, вырваться из которой было уже невозможно.

– Перестань! Отпусти! – кричала Куинн, пока он волок ее по сиденью. Яростно брыкалась и вырывалась, несмотря на боль от врезавшихся в запястья наручников, тщетно пыталась ухватиться за руль.

Стальные пальцы Марина впились в ее бедро. Девушка ахнула, а в следующую секунду он уже швырнул ее на бетонный пол. Отчаянные крики, которыми она надеялась разбудить людей, спящих в соседних домах, стихли, когда маньяк ладонью зажал ей рот.

Марин подождал, пока она выдохнет, а потом защемил ей нос. Объятая паникой, она забилась сильнее, но нехватка кислорода очень быстро истощила ее силы. И когда перед глазами девушки уже замелькали яркие точки, Марин убрал ладонь с ее рта. Куинн жадно хватала ртом воздух, однако доктор тут же заткнул ей рот кляпом. Еще секунда – кляп был надежно приклеен скотчем, а девушка пыталась отдышаться через нос. Марин потащил ее в дом.

Когда он волок ее через кухонную дверь, Куинн почувствовала, как силы потихоньку начинают возвращаться к ней, но уже не сопротивлялась. Теперь ничто не в силах остановить происходящее. Она знала это с того самого момента, как Эрик рухнул на стеклянный стол. Сколько пройдет времени, прежде чем она умрет? Час? Два?

О, только не больше двух!

Марин бросил ее на пол, а сам, усевшись у нее на спине, сковал ее щиколотки. Только когда он подтянул ноги девушки назад и прицепил их к цепочке между ее запястьями, до нее дошло, что здесь что-то не так. Своих жертв Марин связывал иначе.

Ее грубо вздернули на колени. Перед глазами замаячило лицо Марина.

– Куинн!

Сфокусировать взгляд было так трудно…

– Куинн!

Распухшие губы Марина расползлись в ухмылке. Розовато сверкнули окровавленные зубы.

– Ну что, ты снова со мной?

Из-за кляпа девушка не могла говорить, но выражение ее лица, похоже, удовлетворило Марина. И только когда он зашагал обратно к гаражу, Куинн увидела ее. Другую пленницу.

Она лежала всего в трех шагах от Куинн. На пару лет старше, с длинными темными волосами и худеньким, но соблазнительным телом, совершенно нагая. Руки ее были привязаны к кухонному столу, а ноги – к двум вбитым в стену болтам.

Куинн крепко-крепко зажмурилась, стараясь усилием воли вытеснить из головы все происходящее. А когда снова открыла глаза, то увидела, что жертва смотрит прямо на нее. Куинн явственно различала ужас в ее глазах и следы от высохших слез на висках и щеках.

– Вижу, вы уже встретились, – заметил Марин, вернувшись. Пройдя мимо Куинн, он остановился возле связанной молодой женщины и поставил на пол рядом с ней переносной холодильник.

– Я же говорил, что приготовил тебе подарок, – промолвил он, вытаскивая баллон с кровью и привешивая его к столу. – Строго говоря, нам обоим.

Пока он готовился к уколу, Куинн отвернулась. Она увидела, что ноги молодой женщины совсем побелели под связывающей их проволокой. Сколько бедняжка уже лежит здесь? Давно ли он все это запланировал?

Молодая женщина сдавленно застонала. Куинн решила, это она от укола, но, обернувшись, увидела, что игла уже вставлена в руку несчастной и приклеена пластырем, а Марин надевает плотный фартук.

Куинн знала, чего хочет от нее та женщина. Знала, но не могла дать. Она не вынесет, просто не вынесет. Нет, ни за что.

И все же она подняла голову и ответила на взгляд молодой женщины, посмотрела ей прямо в глаза. Казалось, это слегка успокоило несчастную.

– Она прекрасна, правда? – спросил Марин.

Куинн не отводила глаз, пытаясь вдохнуть в молодую женщину силу и мужество, которых у нее и самой-то не оставалось.

– Просто поразительно, – продолжал Марин. – Как сияют, как светятся у них глаза, когда они вот так смотрят. Какие они живые. Она работает над диссертацией по геологии – во всех отношениях талантливая и одаренная молодая женщина. И понимает все-все, что с ней происходит. Не то что эти твари, которыми пытался удовлетворить меня Прайс. Они никогда не смотрели вот так. Они уже были полудохлыми. Глупыми. Слабыми. Скучными.

Когда рука Марина скользнула меж бедер молодой женщины и принялась там что-то ощупывать, бедняжка жалобно закричала сквозь кляп, но глаз от Куинн не отвела. Куинн хотелось заплакать – однако слез больше не было.

– Смотри на меня, Куинн. Куинн!

Молодой женщине не хотелось разрывать этот последний контакт, и она слабо застонала, когда Куинн повиновалась Марину.

– Хочу сообщить тебе правила. – Он вынул из кармана фартука кусачки и длинный нож и положил их на трепещущий живот своей жертвы. – Каждый раз, как ты отвернешься, я буду отрезать тебе палец. Только не ножом. Кусачками. Поняла?

Та не шевельнулась.

– Очень важно, чтобы ты поняла хорошенько. Ну что?

Молодая женщина кое-как умудрилась кивнуть.

– Вот и славненько.

Куинн снова посмотрела в лицо жертве, стараясь хоть как-то успокоить ее, не выдать взглядом, что знает, чему суждено произойти.

– Нет-нет. – Марин погладил молодую женщину по голове, ласково поворачивая ее к себе. – Не смотри на нее. Смотри на меня.

Глава 63

– Генерал! Нет!

Эрик нажал на тормоз и попытался ударить дверцей машины выпрыгивающего на ходу Прайса. Тот увернулся с поразительной для его возраста ловкостью и помчался по грунтовой дороге, что вела к ничем не примечательному пригородному домику.

Эрик вылез из автомобиля чуть осторожнее – не столько из соображений собственной безопасности, сколько из страха перед тем, что может найти внутри. Адрес, вырезанный на спине Прайса, привел их на бензозаправку на другом краю города. После десятиминутных поисков им удалось обнаружить конверт с адресом следующей заправки. Конверт, найденный там, привел к этому дому – почти через четыре часа после того, как Марин похитил Куинн.

– Генерал? – позвал Эрик, шагая через порог открытой парадной двери домика.

Поначалу никакого ответа, потом – невнятный крик Прайса и звон бьющегося стекла. Эрик бросился вперед, на ходу сорвав со стены тяжелую деревянную лампу и стараясь не думать о сверхъестественной силе Марина. Если Прайс сумеет сдержать того хоть несколько секунд, этого будет достаточно. Эрик проломит мерзавцу голову, раз и навсегда уничтожив один из самых блестящих и самых извращенных умов в истории человечества.

Однако, ворвавшись на кухню, Эрик обнаружил, что Прайс просто-напросто скидывает на пол все содержимое кухонной стойки.

– Генерал, где он? Где Марин?

Прайс окончательно утратил контроль над собой. Он переворачивал буфет с посудой, сорвав створки дверей с петель. Порезы на спине у него снова начали кровоточить, рубашка прилипла к спине.

Эрик осторожно двинулся вперед – и тут заметил ноги. Голые, все исчерченные узкими кровавыми полосами, они высовывались из-за перегородки, что отделяла саму кухню от крошечной столовой. Эрик уронил лампу и усилием воли заставил себя не останавливаться, а продолжать идти, глядя на появлявшееся из-за перегородки женское тело.

– Только не она, – услышал он свой собственный голос. – Пожалуйста, только не она.

Лишь когда в поле зрения показались длинные черные волосы, Эрик смог выдохнуть – а ведь даже и не замечал, что задержал дыхание. Эту женщину он никогда в жизни не видел.

Стоя над трупом, он остро ощущал жгучую смесь вины и облегчения. Порезы покрывали все тело убитой, каждый дюйм кожи, кроме оставшихся нетронутыми шеи и лица. К руке еще крепился свисавший со стола пустой баллон из-под крови.

Эрик присел на корточки и закрыл некогда прекрасные зеленые глаза. Треск ломаемой мебели у него за спиной вдруг затих.

– Мертвее некуда! – заявил Прайс, нависая над плечом молодого человека. – А его давно и след простыл. Мы даром теряем время.

Тело находилось в точно таком же состоянии, что и все остальные – женщина, убитая в спальне Эрика, и те, которых он видел на фотографиях в полицейских досье. Не считая одной важной детали. Эта жертва была развязана. На запястьях и щиколотках у нее все еще болталась проволока, но от ножек стола и болтов в стене Марин ее отвязал.

– Я знаю, что она мертва, – с нескрываемой ненавистью ответил Эрик. – Но она еще и развязана. Он оставил нам очередное послание.

Прайс потянулся к плечу мертвой женщины, чтобы перевернуть ее, и тут-то Эрик взорвался. Ударом локтя в лицо он оттолкнул генерала, едва не сбив его с ног.

– Не прикасайтесь к ней!

С трудом восстановив равновесие, Прайс вроде бы собирался снова рвануться к телу, однако передумал.

Эрик глубоко вздохнул и осторожно просунул руки под убитую, но тут же отдернул их.

– Да что, черт возьми, за проблема такая…

– Заткнись! – заорал Эрик. – Заткнись, твою мать!

Отвернувшись от мертвой женщины, он снова просунул под нее руки и на сей раз сумел перевернуть. Он даже не думал, каким жутко холодным, леденящим окажется тело.

Надпись оказалась у нее на спине, как он и думал. Эрик рукавом стер излишки крови и взглянул на проступившие буквы и цифры, вырезанные куда глубже, чем на спине Прайса.

– Что там? Что тут сказано?

– Адрес. В Аннандейле.

Аннандейл был одним из бесчисленных виргинских пригородов, что сплошным кольцом окружали Вашингтон. Эрик бросил взгляд на часы. Два ночи. Пробок не будет. Но все равно, в лучшем случае они доберутся туда через час.

Эрик сел на пол, глядя вслед Прайсу, уже исчезавшему в коридоре, что вел к парадной двери. Так хотелось поспешить за ним, вскочить в машину, вдавить акселератор в пол и мчаться по указанному адресу. Найти Куинн живой.

Да только будет все совсем не так. По адресу окажется очередная бензозаправка. А от нее след приведет к следующей. И так по кругу, пока они не попадут в еще один такой пригородный домик с еще одной убитой женщиной. Может быть, Куинн, может, кем-то еще. И рано или поздно Марину прискучит эта игра и он бросит ее.

Как и ожидалось, Прайс появился буквально через минуту.

– Что, Твен, нервишки сдали? – прошипел он. – А я думал, тебе нужна моя помощь. Думал, ты хочешь найти его.

Эрик даже головы не поднял, вперив сосредоточенный взгляд в пустую стену напротив. Так им Марина никогда не выследить. Надо прекратить играть по его правилам. Предугадать его следующий ход.

– Дай мне ключи! – потребовал Прайс. – Если тебе храбрости не хватает, так я и без тебя обойдусь.

– И как собираетесь действовать, генерал? Выполнять все, что Марин потребует? Бегать вокруг как идиот, пока ему не прискучит дергать за ниточки? Дело не только в том, чтобы вам отомстить. Куинн…

Горький смех Прайса заглушил последние слова Эрика.

– Куинн! – повторил он. – Твоя подружка мертва. Мертва. И ты это знаешь не хуже меня. Марин связал ее по рукам и ногам и искромсал ножом.

Эрик вскочил на ноги и, подобрав тяжелую лампу, угрожающе занес ее над головой.

– Хочешь убить меня, мальчик? Ну давай, убивай. – Прайс чуть нагнулся, подставляя Эрику голову. – Давай! Что тебе мешает?

Эрик снова уронил лампу на пол. Еще оставался шанс спасти Куинн. И сейчас было важно лишь это.

– Сколько, генерал? Сколько их было, таких?

– Не важно, – ответил Прайс. – Я исполнял свой долг. Оборонная противоракетная система…

Голос его оборвался: весь рационализм, которым он привык утешать себя, развеялся, едва только мысленному взору предстало мертвое тело дочери.

– Нет больше никакой противоракетной системы! Марин заставил всех выйти из здания на парковку, а потом взорвал ее. Все мертвы. Понимаете? Все мертвы.

Эрик видел, как Прайс пытается осознать услышанное. Молодой человек понимал: бессмысленно сейчас вести все эти разговоры, но просто не мог остановиться. Ему хотелось, отчаянно хотелось сделать Прайсу как можно больнее.

– Данные, приборы…

– Груда искореженного бетона и угля, генерал. От «СТД» ничего не осталось. Все эти женщины, ваша семья… Вы убили их совершенно напрасно. Напрасно.

Прайс несколько секунд тупо смотрел в пол, а потом яростно замотал головой:

– Нет! Наши психологи предупреждали, что в один прекрасный день он захочет уничтожить все, что создал. Есть резервные копии.

– Генерал, придите в себя! Марин контролировал весь комплекс, все компьютеры, всю базу данных. Ничего не осталось.

Прайс так же качал головой.

– Модели и самые последние копии, возможно, и уничтожены. Но у нас есть еще база хранения вне основного комплекса, и ее компьютер извне недоступен – вообще не имеет выхода в Сеть. Мы перевозим туда файлы на магнитных лентах физически – раз в несколько дней. И кроме трех непосредственных участников процесса, никто об этом ничего не знает – даже Марин.

Эрик смотрел на него, пытаясь понять, что движет людьми вроде генерала Прайса, как же они устроены. Заносчивость, гордыня, привычка рационализировать необъяснимое, слепота ко всему, помимо сотворенной ими же некой извращенной реальности.

– Генерал, ну как вы можете такое говорить? Неужели потому, что до сих пор вам удавалось каждый раз так здорово переигрывать Марина?

Глава 64

Куинн лежала лицом вниз на заднем сиденье машины Эдварда Марина. Запястья и щиколотки у нее были все так же скованы, веревка, скреплявшая две пары наручников, тоже никуда не исчезла. Онемение, давно уже охватившее пальцы рук и ног, начало распространяться и дальше, на голову, так что сейчас девушка ощущала лишь легкую вибрацию кожаного сиденья под щекой. Она снова была ребенком, свернулась калачиком на пассажирском месте папиного грузовичка, дремала под пробивающимся в окошко солнцем и слушала, как папа подпевает радио. Тепло. Безопасно…

Первым к дремлющему мозгу – рывком, шокирующе – вернулось изображение изуродованного тела Шэннон Дорси, хотя ядовито-яркие тона от вспышки фотоаппарата сейчас словно бы выцвели. Как же потрясла Куинн та фотография, когда девушка впервые увидела ее, когда не успела еще усилием воли превратить просто в мертвую картинку, без прошлого и будущего, преобразовать в важную информацию, которую надо тщательно проанализировать, но которую не надо чувствовать, из-за которой нечего расстраиваться. Услужливый разум Куинн вбирал в себя только необходимые факты – даты убийств, методы преступника, личность жертвы, – а все остальное запихивал в темный уголок подсознания, куда сама Куинн боялась даже заглядывать.

Девушка заметалась на сиденье, забилась, принялась дергать руками, словно отбиваясь, – представшая мысленному взору фотография медленно канула в пустоту, которая почти полностью завладела сознанием Куинн, вытесняя оттуда все остальное. Необходимо было хоть как-то рассеять это наваждение, испытать хоть что-то настоящее – боль от врезающихся в тело наручников, стук сердца, ползущую по виску струйку холодного пота. Что угодно, лишь бы остановить кошмар…

Слишком поздно. Мертвая женщина уже была с ней – зеленые глаза слабо светились во тьме, ища человеческого контакта, опоры и утешения. Притягивая к себе.

Куинн зарылась лицом в кожаное сиденье, до крови прикусила щеку. Но ничего не помогало. Мертвые глаза сияли все ярче, в них разгорались искорки боли и ужаса. А потом – ненависти, ненависти не к Марину, а к Куинн – за то, что она не смогла помешать ему.

Та девушка оставалась живой и в сознании долго – куда дольше, чем казалось возможным. Чувствовала каждую рану, каждое издевательство, которым так изощренно подвергал ее Марин. Куинн молилась, чтобы она скорее умерла – чтобы обе они скорее умерли, потому что ей все труднее и труднее становилось отделить себя от этой несчастной. Она сама со все нарастающей отчетливостью испытывала страдание, страх, бесконечное унижение, теряла ощущение себя как отдельной личности. И когда молодая женщина наконец погрузилась в спасительное забытье, она унесла с собой частицу души Куинн.

Тихо скрипнула кожа – это Марин обернулся посмотреть на свою пленницу. Девушка открыла глаза. Теперь он казался уже совсем бесформенным, точно сгусток черного дыма. Убив очередную жертву, он потерял последние жалкие крохи того, что еще делало его похожим на человека. Какие бы то ни было остатки сопереживания, способности понимать других – все растаяло, когда он склонялся над своей добычей, растаяло быстро и бесследно, как будто и вовсе не бывало.

К тому моменту как его нож спустился к бедрам молодой женщины, Марин был насквозь мокр, но словно и не замечал этого. А под конец, когда жертва теряла сознание и видно было, что от этого забытья ей уже не очнуться, он сорвал с себя одежду и набросился на несчастную, как дикий зверь. Так она и умерла – когда он навалился на нее.

Автомобиль остановился. Марин опустил окно. Холодный воздух с легким запашком выхлопных паров ворвался в салон, разгоняя царившую там удушливую атмосферу, пропахшую кровью, мочой и спермой.

Машина снова тронулась с места. Однако далеко они не уехали. При следующей остановке мотор заглох, и Марин вылез наружу. Снова порыв свежего воздуха – и холод асфальта, на который Куинн грубо бросили.

Марин опустился на колени. Лицо его оказалось всего в нескольких дюймах от лица Куинн. Он гримасничал, словно наобум пытаясь восстановить на лице прежнюю маску спокойствия, скрыть жуткий оскал ненависти и жестокости, однако это его лишь еще более уродовало. Явно встревоженный утратой способности маскироваться, он отрывистыми, отчаянными движениями попытался пригладить волосы и вытереть кровь с губ. Но девушке было уже все равно. Она упорно смотрела вниз, на асфальт.

– Приехали, Куинн. Смотри.

Он ухватил девушку за волосы, запрокинул ей голову. На миг во вспышке до боли яркого света глазам ее предстал маленький склад. И все снова поглотила тьма.

В воздухе сверкнул нож. Девушка ощутила, как веревка, подтягивавшая ее щиколотки назад, распадается под ударом. Онемевшие, почти утратившие чувствительность ступни упали на землю. Еще пара секунд – и Марин снял с ног пленницы наручники и рывком поднял ее.

– Что, не слышала? Приехали.

Даже голос его звучал хрипло и неразборчиво, как будто горло уже не было приспособлено к обычной человеческой речи.

Куинн скосила на него глаза, но толком не поняла, что именно он сказал. И даже кто он – практически не осознавала.

– Еще одно небольшое дельце напоследок, – заявил Марин, просовывая нож за пояс юбки девушки и волоча Куинн ко входу на склад. – А потом можем отправляться на свидание к генералу. Может, и твой дружок Эрик там будет. Ты бы хотела увидеть его, правда? Хотела бы последний раз увидеть Эрика?

Когда они приблизились к дверям, Куинн увидела охранника, сидевшего за массивным деревянным столом. Она инстинктивно попыталась броситься к нему, но Марин ожидал этого и дернул цепь наручников, заставив девушку упасть на колени.

– Не спеши, – прорычал он, уволакивая ее в тень, из поля зрения охранника. – Очень скоро мы наконец сможем провести вместе несколько приятных часов – и никто не станет нам мешать.

Глава 65

– Четыре-три-пять-ноль, – продиктовал Прайс.

Высунувшись в окно, Эрик набрал цифры на маленькой панели и немедленно направил машину в начавшие открываться ворота.

– Сколько людей здесь по ночам, генерал?

– Один.

Эрик почувствовал слабый выброс адреналина – должно быть, больше у него и не оставалось. На опустевшей стоянке стояло два автомобиля.

Молодой человек покосился на Прайса. Тот сидел, вперив невидящий взор в приборную доску, уйдя глубоко в себя. Эмоциональные перепады последних четырех часов словно бы кончились полным крахом, оставив на лице генерала выражение какой-то неживой, целеустремленной решимости – и ничего более.

Въехав на территорию склада, Эрик выключил фары и направился прямиком к одноэтажному металлическому зданию за воротами.

На этот раз, когда Прайс неожиданно ожил и выпрыгнул из автомобиля, Эрик был готов. Мгновенно поставив переключатель скоростей на нейтралку, он распахнул дверцу, бросился вдогонку за Прайсом и повалил его на землю.

– Теперь сделаем по-моему, – прорычал он на ухо генералу, для вящей убедительности вдавливая колено в его израненную спину. – Понятно?

Прайс попробовал сопротивляться и даже сумел ухватить Эрика за волосы. Хорошая попытка, – но он был уже слишком истощен и измучен, чтобы совладать с более молодым и занимающим более выгодное положение противником. Не обращая внимания на боль, Эрик перевернул Прайса на спину и обеими руками сжал его горло.

Никогда прежде он не испытывал подобной ненависти. Ни к Ренквисту, который с радостью и удовольствием загубил всю его жизнь, ни к Марину – ведь тот был явно безумен. Эрик все крепче сжимал горло генерала, представляя себе все страдания, которые вынесли несчастные жертвы маньяка перед смертью, и зная: в его власти хоть отчасти отомстить за эти страдания. Через несколько секунд Прайс отпустил волосы Твена и попытался оторвать руки от горла, но нехватка воздуха окончательно подкосила его, лишив даже последних остатков силы и ловкости.

Нет!

Убитым женщинам придется немного подождать, пока за них отомстят. Эрик чуть ослабил хватку и нагнулся к уху генерала, слыша слабое шипение, с каким воздух входил во все еще пережатое горло.

– Я достаточно ясно выразился, генерал?

У Прайса не осталось сил ни ответить, ни сопротивляться. Эрик поставил его на ноги и, подталкивая перед собой, повел к стеклянным дверям склада. За ними виднелись пост охранника и низкая деревянная скамья у стены. Ни там, ни там никого не было.

Прайс с трудом выпрямился и набрал очередной код на панели замка. Раздалось громкое жужжание, и Эрик первым толкнулся вперед, стараясь не делать резких движений и выставив одну руку назад, чтобы удержать Прайса. Внутри не было слышно ни одного звука. Ни шороха. Эрик подобрался к изогнутой стойке блокпоста на такое расстояние, чтобы заглянуть за нее.

Охранник был мертв – точно так же, как тот, в «СТД». Жизнь вытекла из него вместе с кровью через перерезанное горло. Нагнувшись чуть дальше, Эрик увидел револьвер охранника: им разбили вделанные в стойку экраны наблюдения, а потом просто бросили на пол, предварительно разрядив.

– Он здесь, – еле слышно прошептал Прайс.

Эрик вихрем развернулся и схватил генерала за руку.

– Ни с места! Вы меня поняли? Ни на дюйм!

– Пока у нас есть элемент неожиданности, – возразил Прайс. – Но не долго.

– Да ни черта у нас нет, – прошипел Эрик, обходя стойку и усаживаясь в кресло покойника. – Когда вы набрали код, дверь вам открыл компьютер. Марин знает, что мы здесь. И готов – вот почему он разрядил револьвер охранника и разбил экраны.

– Значит, он убегает! – В голосе Прайса послышалось отчаяние. – Тут есть пожарный выход…

– Нет, генерал. Он не уйдет. Во всяком случае, пока не сделает то, что задумал. Тут еще где-нибудь имеется пункт видеонаблюдения?

Прайс словно не слышал. Обернувшись через плечо, он пристально смотрел на металлическую дверь, что вела в глубь здания.

– Генерал!

– Нет… нет… – наконец отозвался тот. – Только здесь.

Эрик нажал клавишу на клавиатуре компьютера перед ним, вызывая единственный неповрежденный экран к жизни.

– Какой пароль?

– Э… косая черта сто тридцать восемь.

Эрик набрал пароль и затаил дыхание.

Сработало! Первым делом он полез осмотреть систему безопасности.

– Черт!

– Что такое? – встрепенулся Прайс. Вид у него стал чуть более осмысленный: должно быть, начало доходить, что это их последний шанс и что явились они сюда без оружия, а противник уже ждет. Марин снова заранее обеспечил себе полное превосходство по всем позициям.

– Он перекрыл доступ к охранным системам. Какие-нибудь обходные пути есть?

Прайс помотал головой.

Эрик попытался вывести на экран схему здания. На счастье, эта функция еще работала.

Прайс показал на экран:

– Мы вот здесь. В вестибюле.

– Где хранятся резервные копии?

Прайс ткнул пальцем в просторное помещение, занимавшее большую часть склада, а потом на маленькую комнатку перед ним:

– А вот это пункт контроля, здесь все каталогизируют и ставят на учет. Он отделен от главного хранилища плексигласовой стеной.

– Черт побери! – выдохнул Эрик. – Ну ничего подходящего! Главный вход, холл, коридор, контрольный пункт, ванная комната. Ни в засаде не притаиться, ни войти запасным ходом… Я ничего не упустил, генерал?

Прайс снова помотал головой.

Выйдя из-за стойки, Эрик подошел к металлической двери и обернулся на генерала:

– Второго шанса он нам не даст. Ну что, готовы?

– Еще как!

Эрик рывком распахнул дверь, и Прайс одним прыжком ворвался в узкий коридор.

Пусто.

– Тут недалеко, – тихо произнес Прайс, устремляясь вперед. – В двух шагах.

К тому времени как Эрик догнал его, генерал уже прижимался спиной к стене возле стальной двери, что вела в контрольную комнату перед главным хранилищем. Подняв вверх руку, чтобы видел и Эрик, он молча начал загибать пальцы, ведя отсчет. На счет «три» оба ворвались в комнату.

Ничего.

Комнатка была совсем крохотная: десять на двенадцать футов, не больше. Дальняя стенка ее была целиком прозрачна, если не считать длинного, во всю стену, лабораторного стола, заставленного компьютерами и прочими офисными принадлежностями. Свет в комнатке не горел, и это позволяло видеть все, что творится за стеклом, в главном хранилище.

Оно было гораздо больше. Правую половину занимало около двадцати застекленных стеллажей с полками. Левая оставалась почти пуста, если не считать еще одного низкого длинного стола по задней стене и компьютера, похожего на тот, что стоял в пункте контроля. А посередине высилась груда магнитных лент, точно приготовленных для праздничного костра.

Прайс показал на дверь, через которую они с Эриком вошли:

– Закрой.

Эрик не тронулся с места.

– Мы ведь не знаем, где он, и нам ни к чему, чтобы он взял и подобрался к нам сзади, – объяснил Прайс, шагая вперед и осторожно проходя во вторую дверь – ту, что вела из пункта контроля в хранилище. Разумеется, он был совершенно прав, но Эрику очень не хотелось делать ничего, что могло бы замедлить отступление, ежели вдруг понадобится срочно бежать.

В конце концов он все же неохотно закрыл дверь. Запиралась она на электронный замок, сейчас отключенный, так что пришлось просто придвинуть к ней стул. Марину войти этот стул не помешает, но они хотя бы услышат его.

Прайс остановился возле груды лент и замер, прислушиваясь. Эрик подошел к нему и собрался было заговорить, когда за стеллажами справа зазвучал безошибочно узнаваемый перестук шагов. Оба настороженно обернулись. Шаги приблизились.

– Умно, очень умно, Эрик, – похвалил Марин, показываясь из-за стеллажей. – Полагаю, именно ты нашел меня, а не эта… – он показал на Прайса, – эта тварь.

Эрик положил руку на плечо своего спутника:

– Спокойно, генерал.

Марин сделался практически неузнаваем: лицо его было расцвечено бурыми синяками, изуродовано отеками и ссадинами. Судя по запаху, огромное пятно, распространившееся почти на все дорогие брюки, оставила моча.

– Куинн? – позвал Эрик. – Ты как?

В одной руке Марин крепко сжимал наручники, которые сковывали запястья девушки, а в другой – пистолет-автомат.

– Куинн?

Она не отозвалась, ни на секунду не оторвала взора от пола. Физически девушка выглядела целой и невредимой, но в глазах отражалась лишь пустота.

– Что ты с ней сделал?

– Ничего, – пожал плечами Марин, медленно сдвигаясь влево и увлекая за собой Куинн. – И пальцем не тронул.

Добравшись до единственного находящегося в этой комнате компьютера, он быстро набрал какую-то команду. Раздалось знакомое жужжание замка. Эрик невольно повернул голову. Дверь, что вела в контрольный пункт, осталась открыта, зато выход в коридор был крепко заперт. Замечательно!

– Куинн! – Эрик снова повернулся к девушке. Он понятия не имел, что будет дальше, но знал одно: она должна прийти в себя, осознавать происходящее. – Куинн! Ты меня слышишь?

Она не подняла головы, однако в глазах вроде бы промелькнула искорка.

– Я же тебе уже сказал, Эрик. С Куинн все расчудесно. Хватит тебе беспокоиться, – заявил Марин.

Встав позади девушки, он прижался к ней, поглаживая ее пистолетом по бедру. Эрик невольно выпустил плечо Прайса и шагнул вперед, но замер на месте, увидев направленный себе в грудь пистолет.

– Прости, Эрик. Она твоя, да? Только скажи мне, что она твоя, – и получай на здоровье. Скажи, что уже успел побывать внутри этой маленькой красоточки.

Эрик молчал, лихорадочно соображая, как бы преодолеть разделявшие их десять футов и не нарваться на пулю. Но ничего не придумал. Как всегда, Марин полностью контролировал ситуацию.

– Нет. Ну конечно же, нет. Не везет тебе с женщинами, а?

Прайс рванулся вперед, и находился всего в нескольких футах от Марина, когда дуло пистолета повернулось в его сторону.

– А вы, генерал? Вы-то зачем пришли? Хотите отомстить за семью? Или просто-напросто спасаете свою драгоценную карьеру?

Резкий огонь в глазах Марина внезапно потух, лицо расслабилось.

– Знаете, Ричард, я ведь никогда не думал об этом – о таких молоденьких девушках. Как вам прекрасно известно, я всегда ждал – ждал, пока они наберутся опыта, станут поумудренней. Думал, так они лучше поймут, что я с ними делаю. – Он печально покачал головой. – Никакими словами и выразить не могу, как же я ошибался. Она понимала все. И сражалась. Сражалась, как ни одна другая. Она так отчаянно хотела жить. Вы будете гордиться, узнав, что она не сдалась до самого конца. Пока я не рассказал ей про вас. И про наше… соглашение.

На этот раз Эрик даже не пытался остановить Прайса – это было бы напрасно. Он весь напрягся, ожидая выстрела и надеясь, что ему хватит времени. Хотя бы доля секунды – это уже дало бы крошечный шанс. Схватить пистолет, вырвать его…