Текст книги "Обжигающий фактор"

Автор книги: Кайл Миллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава 23

Вылезти из машины оказалось труднее, чем Брэд Лоуэлл ожидал. Когда правая рука на перевязи и отчаянно болит от каждого неловкого движения, даже самая обычная бытовая задача становится не такой уж простой. Ухватившись здоровой рукой за ремень безопасности, Лоуэлл стиснул зубы и, отпихнувшись, почти выпал на аллею перед домом Ричарда Прайса.

Он шел гораздо медленнее обычного – не столько из-за ранений, сколько для того, чтобы выгадать время и еще раз мысленно прокрутить ответы на вопросы, что наверняка задаст ему Прайс. Утренний телефонный разговор был необычайно краток и закончился выразительной «просьбой» о встрече. До сих пор Лоуэлл бывал в новом доме босса всего один раз – и уж явно не при таких обстоятельствах, как нынешние. Он понятия не имел, какого приема ждать. А что еще хуже – кажется, его это и не волновало.

Лоуэлл нерешительно постучал и шагнул назад, оправляя пиджак. Через миг дверь отворила девочка-подросток:

– Полковник Лоуэлл! Боже мой, что с вами стряслось?

Он обезоруживающе улыбнулся и посмотрел на хорошенькое, гладкое личико шестнадцатилетней дочери Прайса.

– Учил одного из моей малышни кататься на велике, Рейчел. Боюсь, я слегка потерял форму.

Она жестом пригласила его войти.

– Да уж, похоже на то. Как вы?

– Говорят, выживу и даже снова смогу ездить на велосипеде.

– Не сомневаюсь, ваша малышня будет рада это услышать. Папа за домом.

Лоуэлл решительно зашагал через холл в просторную кухню, где раскатывала тесто пухленькая женщина лет сорока.

– Брэд?

– Он свалился с велосипеда, мама, – сообщила Рейчел, грациозно опускаясь на один из выстроенных вдоль стены стульев.

Лоуэлл философски пожал плечами.

– Доброе утро, Конни.

Та покачала головой и вернулась к прерванному занятию.

– Староваты мы уже для таких вещей, да?

– Сегодня я и правда чувствую себя стариком, – согласился Лоуэлл, выходя через стеклянную дверь на лужайку за домом. Прайс читал газету, сидя в кресле-качалке рядом с недостроенным бассейном. Он пристально взглянул на приближающегося Лоуэлла, но ни словом не прокомментировал его увечья.

– Поговорим у меня в кабинете, – только и сказал он.

– Кажется, я выразился достаточно понятно, Брэд.

Лоуэлл прикрыл за собой дверь, а Прайс сел за стол.

– Да, сэр.

– Хватит с меня вашего «да, сэр». Говорите начистоту, как, по-вашему, отнесся я к вам – с достаточным сочувствием или нет?

Как ни готовился Лоуэлл, а все ж не знал, что и ответить.

– Вы очень поддержали меня, сэр. И я очень ценю…

Он не знал, стоило ли это говорить. Взгляд Прайса не смягчился.

– Разве я несправедлив к вам, Брэд? Так ли уж странно с моей стороны удивляться, что вы с двумя помощниками не смогли справиться с одной девчонкой двадцати четырех лет от роду? – Он показал на руку Лоуэлла. – Что вы позволили ей так изувечить вас?

Однако Лоуэлл не сдавал позиций, какими бы шаткими они ни выглядели со стороны, и все так же молчал.

– Я жду.

И снова Лоуэлл оказался в совершенно идиотской ситуации – до чего же трудно было нащупать точную грань между объяснениями и оправданиями.

– Сэр, мне кажется, она знала, что машину испортили нарочно.

– И каким же это образом она узнала?

– Не знаю, сэр. Из-за временных ограничений мы не успели как следует составить на нее досье. Но насколько нам известно, перед тем как поступить на службу в ФБР, она работала автомехаником.

Как и ожидал Лоуэлл, лицо Прайса залилось краской. Это он настаивал на особой срочности, он одобрил весь план действий в целом – и он же не позволил Лоуэллу взять на операцию больше людей.

– Так это все моя вина, да, Брэд?

Судя по тону Прайса, Лоуэлл слегка пережал.

– Сэр, я не утверждал ничего подобного, я…

– Довольно!

Лоуэлл оглянулся на дверь: Прайс так кричал, что наверняка его домашние все слышали.

– Что, черт возьми, мы наделали, Брэд? На карту поставлено слишком многое – мы не можем позволить себе вляпаться в такое дерьмо.

– Я понимаю, сэр.

– А что там с ее приятелем? Вы говорили, она выходила с ним на связь?

– Дэвид Бергин, сэр. Она договорилась встретиться с ним.

– И?..

– Не пришла. Перезвонила ему и сказала, что не может встретиться.

– Почему?

– Мы думаем, она подозревает, что он как-то замешан во всей этой истории, сэр.

Прайс шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла.

– А он сам что думает?

– С ним-то проблем нет – солдат без страха и упрека, да к тому же чертовски честолюбив. Мы сказали ему, что расследуем, не замешана ли она в шпионаже…

– И он купился?

– На то, что она замешана в чем-то дурном? Нет. Хотя нам это только на руку: он будет из кожи вон лезть, чтобы помочь нам ее найти и тем самым дать ей возможность оправдаться. И будет держать язык за зубами: если станет известно, что женщина, с которой он встречается, находится под следствием… Скажем так: он понимает, как это может сказаться на его карьере.

– Отлично. Так какие меры мы приняли?

– Сэр, мы держим под наблюдением ее отца и три наиболее перспективных, с нашей точки зрения, контакта из числа ее знакомых. За остальными потенциальными контактами мы следим с помощью приборов. Кроме того, проводим более детальное исследование ее окружения и, основываясь на том, что сумеем узнать, расширим область слежки.

– А пресса?

– Делаем все, что можем, чтобы отслеживать ее, но, как вы знаете, это не так-то просто.

Оба собеседника чуть-чуть помолчали. Лоуэлл смотрел на своего босса. Аура спокойной властности и полного контроля над происходящим, которая всегда окружала его, сейчас слегка рассеялась, позволив Лоуэллу заглянуть внутрь, за нее. В первый раз за все годы знакомства он различал у Прайса проблеск самых обычных эмоций и слабостей, тех, что отравляют жизнь обычным людям. И это его тревожило.

– Что там с досье? – наконец спросил Прайс.

– Мы полагаем, они все еще у нее.

Прайс поджал губы и кивнул.

– Так вы говорите, что и понятия не имеете, где она и что сейчас делает?

Лоуэлл слегка распрямил плечи, но ничего не ответил.

– Брэд, отныне это наиважнейшая наша задача. Назначаю вас ответственным за то, чтобы найти эту девушку и… и разобраться с угрозой, которую она представляет для нас и всего проекта. Если вам понадобятся дополнительные ресурсы, немедленно свяжитесь со мной. На данный момент нет ничего – ничего! – важнее этого. Более никаких оправданий я принимать не намерен. Вы поняли?

– Да, сэр.

Лоуэлл знал, что это означает – он может идти, но не тронулся с места.

– Ну что еще? – спросил Прайс.

– Сэр, я вынужден задействовать практически всех людей, что находятся в моем распоряжении. Тем самым не остается ресурсов для…

– Об этом я позабочусь, – оборвал его Прайс.

– Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

Глава 24

– Отсчет начат, – заявил Эрик Твен, направляя машину в пустой уголок придорожной зоны отдыха. – Твое время пошло.

– Что? Опаздываешь на свидание? – язвительно спросила Куинн, но тут же пожалела о своей несдержанности. – Прости, Эрик. Это я зря. Просто совсем не спала…

Автомобиль остановился перед группой пустых столиков для пикников. Эрик погрозил девушке пальцем:

– У тебя осталось девять минут тридцать секунд. И если только обмолвишься о Джимми Хоффе или доне Корлеоне, домой будешь добираться на попутках.

Куинн знала: она заслужила такое обращение. До сих пор она выступала не слишком-то здорово. Но теперь все будет иначе. Она вытащила из кармана фэбээровское удостоверение и протянула ему:

– Удостоверение настоящее. Я работаю программистом в здании Эдгара Гувера. По крайней мере работала до прошлой недели.

Эрик Твен повертел в руках маленькую пластиковую карточку, придирчиво сравнивая фотографию на ней с лицом девушки.

– Кто знает, где ты ее раздобыла. Но я еще слушаю.

– Я работала над поправками к одной из частей CODIS – Комбинированной индексной системы ДНК. Знаешь, что это такое?

Он покачал головой.

– В каждом отдельном штате имеется своя база данных, где содержатся образцы последовательностей ДНК, взятые у местных преступников и на месте преступлений. А система ФБР – что-то вроде центра анализа и синтеза для этих баз, чтобы каждый штат имел доступ к данным по всей стране.

– Кажется, я что-то об этом слышал, – промолвил Эрик, возвращая ей удостоверение. – Полицейские берут кровь у осужденных и подозреваемых, чтобы использовать их образцы ДНК в качестве опознавательных примет, как отпечатки пальцев. Когда расследовали убийство Лайзы, хотели, чтобы и я им кровь сдал.

Куинн припомнилось, что она прочла в досье.

– Но ты отказался.

Эрик пожал плечами.

– Не хочу показаться вульгарным, да только я же в самом деле спал с ней. Думаю, отсюда с неизбежностью следует вывод: они найдут мою ДНК повсюду. Восемь минут. На твоем месте я бы перешел к сути проблемы.

– Тогда зачем каждую минуту меня перебивать? А теперь слушай внимательно. Отсеивание при помощи ДНК подозреваемых и отслеживание осужденных – только часть программы. Я работала с подпрограммой, которая называется «Судебный индекс».

– А это еще что такое?

– Она распределяет и собирает образцы ДНК с тех преступлений, где подозреваемых просто нет. Таким образом можно связать друг с другом преступления, которые на первый взгляд не имеют ничего общего.

Эрик вроде бы понимал, о чем речь, так что девушка продолжила:

– ФБР просило меня модифицировать индекс для работы с кое-каким новым программным обеспечением – слишком дешевым, чтобы стоило ради этого обращаться к первоначальному подрядчику. И когда я выполнила задачу, мой новый поисковый механизм выдал пять результатов, которых прошлые поиски не обнаруживали.

– Под «результатами» ты подразумеваешь пять нераскрытых преступлений, которые прежде считались не связанными между собой?

– Именно. В пяти случаях – все касаются убийства или исчезновения пяти разных молодых женщин – на месте преступления найдена одинаковая ДНК. Одной из этих женщин и была Лайза Иган…

Куинн замолчала, пытаясь найти в непроницаемом лице Эрика Твена хоть какой-то намек на то, верит ли он ее словам или же она тратит время попусту.

– Итак, ты хочешь сказать, – медленно начал Эрик, – что Лайза стала жертвой неизвестного серийного убийцы, а ФБР ничего не заметило из-за сбоя в системе поиска? – Он стиснул кулак, прижал костяшки пальцев к губам и так и говорил сквозь них. – Если ты пытаешься убедить меня, будто правительство в целом и правоохранительные органы в частности полностью некомпетентны, тебе не придется особо трудиться. Но если все, что ты мне сейчас рассказала, – правда, то тебе стоило бы потолковать со своим начальством, а не сидеть бог ведает где вместе со мной.

Куинн открыла было рот, но вдруг замялась. Все, что она знала об Эрике Твене, исходило из не слишком-то тщательно собранного полицейского досье и нескольких газет десятилетней давности. Можно ли доверять этому человеку? И ведь никак не поймешь, не выяснишь… Девушка знала лишь одно: если у кого-то на белом свете и есть причина помогать ей, так только у Твена. Неизвестный убийца Лайзы Иган не только отнял у Эрика женщину, с которой тот был близок, но и сломал ему жизнь.

– Это не сбой, – промолвила она, нагибаясь к заднему сиденью и вытаскивая из рюкзака стопку бумаг.

Она протянула их Эрику, и тот немедленно принялся перелистывать страницы.

– Последовательности ДНК, которые ФБР использует в качестве маркера, зашифрованы цифрами…

Слушает ли он? Эрик листал бумаги все быстрее и быстрее, на такой скорости едва ли возможно было не то что понять, а хотя бы прочесть отчеркнутые девушкой фрагменты.

– Отмеченные мной строчки раскиданы по всей программе – намеренно скрыты. Это все довольно-таки запутанно, но…

– Сортировка, – сказал Эрик, добравшись до последней страницы.

– Прости?

– Тип «если – то». – Он ткнул пальцем в первую страницу. – Вот тут. Если цепочка ДНК включает символы «восемь – запятая – одиннадцать», то программа перескакивает на следующий встроенный кусок. – Он перелистнул еще несколько страниц. – Теперь тут. Если цепочка включает символы «семь – запятая – девять – точка – три», программа снова делает скачок. Последний кусок сравнивает их последовательность. Если она соблюдена в точности, компьютер просто-напросто игнорирует ее.

Куинн уставилась на него, вся во власти новых подозрений. Невозможно, немыслимо – как он мог понять это без предварительной подготовки?

Должно быть, ей не удалось скрыть страх, потому что, снова взглянув на нее, Эрик чуть наклонил голову вправо:

– Я довольно хорошо секу в математике, не забыла?

Она закусила нижнюю губу, хотя после секундного размышления решила поверить ему – по двум причинам. Во-первых, она ведь понятия не имеет, на что способен, а на что не способен человек, овладевший дифференциальным исчислением в первом классе. А во-вторых – запасного плана у нее не было.

– Ты совершенно прав.

– Значит, ты утверждаешь, что эти вот строки программы заставляют систему пропускать конкретно данную последовательность ДНК? Но когда ты перепрограммировала ее, твой поиск уже не включал этого обходного пути. – Он плюхнул стопку бумаг на колени девушке. – И какие выводы ты из всего этого делаешь?

– Сама толком не знаю, – честно призналась Куинн. – Единственное, в чем я уверена, так только в том, что стоило мне это обнаружить, как меня мгновенно перевели на новое место и вызвали разработчиков, чтобы довести задачу до конца. Им потребовался всего день на то, чтобы «отладить» систему так, чтобы она не выявляла этого набора результатов.

Эрик потер подбородок, глядя, как некое юное семейство бредет к столику прямо перед их автомобилем.

– Ага, я так понимаю, что тут-то мы и добираемся до собственно сверхсекретно-заговорщической части.

– Ты мне не веришь? – почти с вызовом спросила девушка.

– Прости, Куинн, но за время расследования убийства Лайзы Иган я встречал агентов ФБР куда больше, чем мне бы хотелось. Да, я отнюдь не ярый их поклонник, но одного у них не отнять: они так и пышут жаждой справедливости. А ты пытаешься меня убедить, что они намеренно защищают какого-то психа, который разгуливает по всей стране и убивает людей. Нет, лично я в этом ничего подобного не вижу. – Он показал на распечатку у нее на коленях. – Это скорее всего лишь недочищенные следы какого-то теста, который они сами и проводили.

– Вот и я так подумала, – кивнула она. – Из соображений секретности CODIS выдает в ответ на запросы лишь очень ограниченную информацию: номер дела и адрес криминальной лаборатории, где проводился анализ ДНК. Поэтому я заказала досье по этим делам.

– Решила, что их на самом деле не существует. Что они вымышленные.

Куинн снова кивнула.

– И?..

Она опять потянулась за рюкзаком и водрузила его на сиденье между ними.

– А как, по-твоему, я тебя нашла? Пять полицейских досье – и пять убитых или бесследно пропавших женщин. Реальные досье, реальные люди. Причем связывает эти пять случаев не только одинаковая ДНК.

Эрик протянул руку к одной из папок, коснулся ее, но не открыл. Глаза его затуманились, несколько мгновений он словно бы находился где-то далеко от места, где они сидели.

– Ты подумала, это я, – наконец произнес он.

Куинн почувствовала, что краснеет.

– У всех остальных было алиби, – пробормотала она.

Манеры Эрика еле заметно переменились. По одному ему ведомым причинам он словно бы начал хоть немного верить ее словам.

– Итак, без поддержки ФБР – на свой страх и риск – ты вломилась в жилище человека, который, по твоему мнению, убивает женщин потехи ради, и начала задавать ему всякие вопросы…

– Прости, Эрик. Я…

Он поднял руки:

– Не извиняйся. Не знаю, Куинн, я все еще не исключаю вероятности, что ты просто чокнутая, но в храбрости тебе не откажешь. В смысле… – Внезапно он замолчал, и по губам его расползлась понимающая улыбка. – Так ты ведь почти ни о чем меня не спрашивала… Просто слонялась по дому и… Ванная! Ты охотилась за образцом ДНК!

Куинн уставилась в пол.

– Я так понимаю, ты нашла то, что искала.

Она кивнула, не поднимая глаз.

– Я отослала два твоих волоска в лабораторию, которая делает анализ ДНК. Не совпало.

– Угу. Что ж, как ни жаль, но это еще ничего не доказывает. В смысле найденная CODIS связь между этими пятью делами все равно может быть лишь каким-то недочетом в системе. А обнаруженная тобой подпрограмма – просто коряво сделанной поправкой. Такое встречается сплошь да рядом.

Куинн подняла голову и внимательно посмотрела на своего собеседника. Теперь он ничем не напоминал того человека, с которым она повстречалась несколько дней назад. Взгляд его оставался все таким же внимательным, но уже не угрожающим, а просто пытливым. Точеные черты лица, казавшиеся ей такими хищными, вдруг утратили прежнюю резкость. Девушка знала: все эти перемены произошли лишь в ее воображении, однако теперь это не имело никакого значения. Все равно у нее не было ни времени, ни возможности прочесть мысли Эрика Твена. Оставалось только рискнуть.

– Прошлой ночью кто-то пытался меня убить.

– Что?

К его чести, Эрик подавил усмешку почти сразу же, как она появилась у него на губах.

– Знаю, ты мне не поверишь, но это правда. Кто-то испортил мою машину с таким расчетом, чтобы она заглохла на безлюдной дороге в южной Виргинии. А потом ко мне подъехал какой-то незнакомый тип и наставил на меня револьвер.

– И как же тогда ты спаслась?

– Стукнула его железякой и уехала на его пикапе.

Казалось, услышанное Эрика не порадовало.

– Куинн… Ну подумай. Ты уверена, что он и правда угрожал тебе револьвером? Может, ты была просто слегка не в себе от всей этой истории, вот тебе и показалось невесть что? В смысле – ну почем тебе знать, что машину испортили нарочно? Может, она просто сломалась.

Куинн стиснула зубы и сощурилась. Эрик заметил выражение ее лица и, поняв намек, вовремя остановился.

– Я выросла на ферме, – ледяным тоном отчеканила девушка. – Могу с закрытыми глазами разобрать свою машину и собрать ее заново. Уж поверь мне на слово.

Вообще-то изначально она собиралась рассказать ему и про Дэвида, но теперь понимала, что это было бы ошибкой. Судя по всему, Эрик и так уже считал ее полоумной. Кроме того, девушка никак не могла решить для себя, права ли была, подозревая Дэвида, или нет. Тогда она совсем не соображала, но теперь начала подумывать: а вдруг такая мнительность – лишь реакция на события бурной ночи?

– Прости, Куинн. Даже не знаю, что тебе сказать…

Она начала запихивать досье обратно в рюкзак.

– Понимаю. Все, чего я прошу, – это пара часов. Если после того, как ты проглядишь эти досье и еще кое-какие материалы, ты еще будешь думать, что я чокнулась…

– Эй, погоди. Я вовсе не думаю…

– Еще как думаешь. И если через два часа не передумаешь, можешь просто встать и уйти. Ну что ты теряешь?

Глава 25

В маленькой комнатке без единого окна не слышалось ни звука. Лишь изредка шелестели страницы – это Эрик перелистывал досье. За целый час Куинн не произнесла ни слова, даже практически не пошевелилась – лишь изредка поднимала голову, ловя взгляд Эрика, когда он время от времени на секунду отрывался от бумаг и смотрел в ее сторону.

Он читал, вынимая из папок листок за листком. Четвертое досье подходило к концу, и столик, за которым сидели молодые люди, был устелен бумагой. Статьи из газет, результаты анализов ДНК, жуткие фотографии, полицейские рапорты. Цинизм и подозрения, явственно начертанные на лице Эрика, когда он приступал к чтению, казалось, слабели от страницы к странице.

Куинн заметила, что к концу четвертого досье скорость Эрика замедлилась, и невольно посочувствовала молодому человеку. Теперь нетронутой оставалась только одна папка – досье с материалами о гибели Лайзы Иган. И о жизни Эрика Твена.

Он словно бы еще не был готов читать это последнее дело, и Куинн заколебалась: не стоит ли нарушить повисшее меж ними молчание и заговорить с Эриком, не дать ли ему предлог оттянуть неприятную необходимость? Но все же решила промолчать. Он должен дочитать до конца и принять решение. Станет он помогать ей или нет?

Эрик оторвался от чтения и откинул голову на спинку кресла. Дыхание его замедлилось, все тело обмякло – он словно бы спал с открытыми глазами.

Через пару минут молодой человек вышел из транса и, снова выпрямившись, вытянул несколько листов желтоватой линованной бумаги, заложенных между страницами последнего досье.

– Эрик, стой! – Куинн вскочила с кресла и рванулась через стол к Твену.

Внезапное движение и крик заставили молодого человека вздрогнуть, но не замедлили его реакции. Он отодвинул свое кресло назад и выдернул бумаги из рук девушки, едва она успела ухватиться за краешек.

– Что-то не то? – спросил он, отодвигая кресло еще немного и продолжая разворачивать листы. – Что-то, чего я не должен видеть?

– Да ничего особенного! Честное слово! – Куинн вышла из-за стола и поспешила к Эрику.

– Эрик Твен, – прочитал вслух молодой человек, телом защищая бумаги, когда девушка перегнулась у него за спиной и попыталась отвести его руки в сторону.

– Эрик, пожалуйста. Я забыла, что это здесь лежит. Я просто…

Он выскочил из кресла и, отбежав на безопасное расстояние, быстро проглядел первую страницу.

– Полагаю, это твой почерк? Мой психологический портрет, составленный Куинн Барри?

– Эрик, да ладно тебе. Просто досужие размышления. И теперь они явно никакого значения не имеют.

– Что, не хочешь узнать, хорошо ли справилась с задачей?

Куинн с убитым видом опустилась в кресло. Да, кажется, после такого друзьями они точно не станут!

– Итак, на чем я остановился? Ах да, на себе самом.

Девушка опустила голову на руки.

– «Эрик Твен, – снова провозгласил он. – Ай-кью такой высокий, что толком и не измеришь. Поступает в университет в возрасте двенадцати лет. Должно быть, чувствует себя неуютно среди старшеклассников. Надеется, что в колледже дело пойдет лучше. Становится только хуже. Все вокруг завязывают дружбу или романы, а он нет. Он чужак. Вступает в отрочество в обстоятельствах, когда вокруг нет ни единой девушки его возраста».

– Эрик, ну хватит. Не добивай меня!

– Нет-нет. До сих пор у тебя вышло просто здорово, – возразил он и опять взялся за чтение: – «Начало тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Ему пятнадцать. Берет в ассистентки Лайзу Иган. У них завязывается роман».

Куинн дернулась, когда он повернул листок, читая надпись, нацарапанную на полях.

– «Слишком молод для садиста-насильника. Впрочем, он уже много лет живет в мире взрослых».

Эрик покосился на девушку.

– Я, знаешь ли, всегда был развит не по годам. Итак… «Иган старше, она доминирует в отношениях, его это обижает, – должно быть, то же относится и к сексу. Недовольство и обида нарастают. Он убивает Кэтрин Таннер в июне восемьдесят девятого, – наверное, его первое убийство. Таннер похожа на Иган и получила такое же хорошее образование. Убив ее, он чувствует, что избавился от власти, которую Иган получила над ним, и, вероятно, может осуществить давно подавленные сексуальные фантазии. Следующая жертва – очередной слепок с Лайзы, но убийство даже не скрыто – он становится злее и чувствует себя более уверенно. Наконец он собирается с духом убить Лайзу, но в отличие от предыдущих это убийство не спланировано заранее и не обдумано. Он испуган, теряет голову и чуть не попадает в тюрьму». – Эрик ухмыльнулся, перелистнул страницу и продолжил: – «А может, и нет. Не очень-то он годится на роль садиста-насильника. Может, злость копилась в нем совершенно безотносительно к Иган? Из-за общей недоступности окружающих женщин? Несмотря на катарсис, испытанный от убийства женщины, которая имеет над ним власть, он в отличие от Эда Кемпера…» – Эрик оторвал взгляд от листка. – Эда Кемпера?

– Он… ну… в общем, расчленял студенток колледжа, потому что ненавидел свою мать, – пробормотала Куинн. – В результате перерезал ей горло и выкинул в бак для мусора. А потом пошел и сам сдался властям.

– Чудненько… «Он еще теряется в женском обществе – молодые физики не записные угодники… – Этот пассаж удостоился очередной ухмылки. – Тоскует по той безграничной власти над женщинами, которую обретает в момент убийства. В девяносто пятом году – а может, и раньше – берется за старое. Теперь более расчетлив. Уже не вблизи от дома, и жертвы больше не копии Лайзы. Отныне жертвы выбираются с таким расчетом, чтобы свести к минимуму вероятность обнаружения и ареста…»

Куинн слышала, как Эрик тщательно складывает листы, но сидела, почти уткнувшись головой в колени.

– Весьма впечатляюще, – заметил Твен, усаживаясь рядом с ней.

– Не знаю, как мне и просить прощения, – выговорила она, не отнимая рук от лица.

– Ты не сделала ничего такого, за что требовалось бы извиняться. Вполне разумная гипотеза. Хочешь знать, в чем ты ошиблась?

Девушка тихонько вздохнула.

– Конечно.

– Лайза. Она была чудесной – очень красивой и очень умной. С ней я чувствовал себя человеком, а не только ходячим калькулятором. Все детство я провел в обществе воспитателей и психиатров, которые из кожи вон лезли, лишь бы проникнуть мне в голову. И не потому, что я им так нравился, а потому, что у них имелись на мой счет всякие теории, которые им хотелось доказать. Или же они хотели написать про меня очередную статью. И после того как я пятнадцать лет служил им лабораторной крысой, ни одному из них не удалось и близко понять, что и как у меня устроено. Одна Лайза понимала.

Звучавшая в его голосе искренняя боль заставила Куинн наконец поднять голову.

– Мои родители меня побаивались, другие дети считали уродцем, мир искусства хотел использовать меня на полную катушку, а большинство ученых только и ждало, чтобы я провалился. Одна Лайза в моей жизни стоила того, чтобы жить.

Куинн порывисто потянулась к нему и накрыла его руку ладонью, но Эрик словно бы не заметил. Он смотрел сквозь собеседницу, не видя ее.

– Даже забавно. И прошло-то всего десять лет, а мне уже трудно представить ее. Как будто все остальное взяло и вытеснило образ Лайзы. Теперь я только и помню те неприятности, которых хлебнул после ее смерти…

– Да ты и знал-то ее сколько? Два года? И провел последние десять лет, расплачиваясь за это. Тебе пришлось жить под гнетом подозрений, пришлось покинуть дом…

Эрик резко выдохнул через нос. Возможно, это был горький смешок, но Куинн точно не поняла.

– Я не смог выносить все эти взгляды, понимаешь? Если я зарабатывался допоздна, женщины находили любой предлог, чтобы не оставаться со мной наедине в лаборатории. А потом еще и тот сукин сын из Балтимора, полицейский…

– Ренквист?

Эрик кивнул.

– Он не давал мне прохода, снова и снова приставал с одними и теми же вопросами, нашел поводы обзвонить всех людей, с которыми я хоть как-то поддерживал отношения. Все свое время тратил на попытки подловить меня – вместо того, чтобы искать негодяя, убившего Лайзу. И по сей день единственные друзья, что у меня остались, – это люди, которые знали меня до того, как все это произошло, и не поверили, что я виновен. Но таких очень немного.

Он замолчал, глядя на досье, что лежало на полу между ними. Куинн убрала руку, думая, что Эрик вот-вот потянется к нему, однако Твен не спешил брать папку. Вместо этого он снова откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на собеседницу.

– Ну, довольно нытья. А как насчет тебя?

– В смысле?

– Теперь ты знаешь историю всей моей жизни, самые потаенные уголки моей души, а я про тебя – вообще ничего.

Девушка пожала плечами:

– Да мне и рассказывать-то особо нечего. Моя жизнь была далеко не такой интересной, как твоя.

Эрик молчал, словно приглашая ее продолжать.

– Я выросла на маленькой молочной ферме в Западной Виргинии. А как окончила колледж, свалила оттуда со всей скоростью, как только могла.

– Почему?

– Очевидно, ты никогда не был на маленьких молочных фермах в Западной Виргинии.

– Хотела на мир взглянуть и себя показать?

– Можно сказать и так. Попав в Вашингтон, устроилась на работу программистом. А через год перешла на канцелярскую работу в ФБР, потому что хотела стать агентом.

– Правда? По-моему, стиль у тебя совсем не фэбээровский.

– Я бы справилась не хуже других, – защищаясь, проговорила Куинн.

– Вообще-то это задумывалось как комплимент. Чего ради ты вздумала идти в агенты?

– Я ведь уже говорила – мне показалось, это потрясающий способ зарабатывать на жизнь.

– Поэтому ты и не отослала досье назад?

Девушка медленно покачала головой.

– Возможно, отчасти и поэтому, не знаю… Нет, в основном из-за того, что людей до сих пор кто-то убивает.

Судя по всему, такой ответ Эрика вполне удовлетворил.

– Замужем?

Куинн покачала головой.

– Бойфренд есть?

– Уже нет.

Эрик принялся постукивать по нижней губе кончиком карандаша, но глаз с девушки не спускал. Он просидел так почти пять минут, прежде чем Куинн почувствовала, что больше не может этого выносить, и не нарушила тишину.

– Так что ты обо всем этом думаешь? Теперь-то ты мне веришь? Или по-прежнему считаешь чокнутой?

– Чокнутой не считаю. Хотя вынужден признать, что все это у меня в голове как-то не сходится. Наверняка существует какое-то простое объяснение, которое ты пропустила…

– Например?

Эрик вытащил из кармана резинку и забрал в хвост длинные волосы, обрамлявшие его лицо.

– Не знаю. Ты сидела над досье куда дольше моего. У этих женщин было что-нибудь общее, кроме того, что все они примерно одного возраста и типа сложения?

– У всех? Нет. Нет, ничего такого я не обнаружила.

– Выходит, ничто не указывает на то, что их убили по каким-то логическим соображениям. Жертв выбирали наобум. Какой-то маньяк.

– Возможно, ответ кроется там. – Она кивнула на последнее досье, чувствуя себя виноватой за то, что понуждает Эрика читать и его. – Ты знаешь это дело, как никто. Может, ты сумеешь найти связь. Увидеть что-то, чего не увидела я. И не увидела полиция.

– Не знаю. Прошло уже столько лет, – промолвил Эрик, наклоняясь. Он подобрал досье и медленно провел рукой по картонной обложке, но не открыл его.

Куинн поднялась и направилась к двери.

– Пойду проверю, не удастся ли раздобыть нам с тобой по чашке кофе.

Твен любил Лайзу Иган – это было видно по тому, как он говорил о ней. Куинн становилось почти физически плохо из-за того, что она заставляет его смотреть на ужасные фотографии ее мертвого тела, переживать заново самое болезненное время в жизни. Тут зрители ни к чему.